Виньярд — Фея снов

РИТУАЛ

I

— Ну, скорее-скорее, что ещё для этого надо? — Артём от нетерпения яростно тёр руки.

— А ты лягушку поймал? — Вопросом ответила Аня.

— Конечно, как договаривались. Когда начнём-то? — Артём не находил себе места.

— Некуда спешить, солнце ещё не село. — Указал рукой в сторону заката Максим.

— Нужна полная темнота. — Напомнила Юля, сестра Максима. — Иначе подготовка насмарку.

— А как быть с пятым человеком? — Спросила Аня у Юли, именно Юля была организатором.

— Ничего, что-нибудь придумаем. — Ответила Юля, почесав затылок. — Четверо или пятеро, вообще большой роли не играет. Главное, чтобы всё остальное было. Давайте-ка, проверим остальные ингредиенты. Так, с твоей стороны, Артём, лягушка. — Артём кивнул и достал из сумки банку, с дырочками в крышке, на дне шевелилась лягушка. — Отлично. Теперь ты, Максим, принёс волосы старой женщины?

Максим улыбнулся и достал из кармана маленький полиэтиленовый мешочек, там был пучок волос.

— Наша тётка, шестидесяти лет от роду, подойдёт?

— Подойдёт. — Утвердительно кивнула Юля. — В книге было сказано, что женщина должна отжить более полувека. Отлично. Что у тебя, Аня?

— Кровь птицы. — Она показала всем баночку с красной жидкостью.

— Что за птица? — поинтересовался Максим.

— Курица, наверное. Отец-то у меня на птицефабрике работает. Вот я его и попросила.

— И что, он не спросил зачем?

— Спросил. — Кивнула Аня. — Я сказала, что учительница по биологии попросила. Мол, будем через микроскоп смотреть.

— Так лето же сейчас. — Изумился Артём.

— А ты думаешь, он знает об этом? Ха! Для него все дни слились воедино: работа, гараж, работа, гараж.

— Ну, а ты, Юлька, достала, что должна? — Артём перевёл взгляд на Юлю.

— А то… — Она достала из сумки бутылку вина, полусладкого. — В какой-то мере тоже отец помог.

— Э-э — Вздохнул её брат. — Почему отец и мне также не помогает?

— Он всего лишь купил, причём для себя, а я взяла на время. Потом вместе возвращать будем.

— Чёрт… — буркнул Максим.

— Ну что, в путь. — Поторопил всех Артём.

Четвёрка друзей двинулась в сторону леса. Солнце уже почти село. Лес, около которого располагался родной город ребят — Лесной — погрузился в лёгкую темноту. Первым шёл Артём, лесная тропинка не позволяла двигаться даже по двое, и потому они шли цепочкой по одному человеку. Артёму месяц назад исполнилось пятнадцать. Для своего возраста он был неприлично высоким, метр восемьдесят, и потому возвышался над своими попутчиками, словно взрослый. В спину ему смотрела Юля, одноклассница, которой, наоборот, через месяц исполнится пятнадцать. Длинные светлые волосы, предмет гордости девушки, спускались чуть ниже талии. Юля носила очки, но они не портили внешность, скорее наоборот, подобранные со вкусом, дополняли картину.

Следом шла Аня, на год младше своих друзей, училась классом позднее. Она питала слабость к двум вещам: коротким юбкам и линзам, как и у Юли, у неё были проблемы со зрением. Особенно ей нравилось менять цвет глаз — каждые полгода родители покупали новую пару линз и обязательно отличную по цвету от предыдущей. Последние три месяца глаза у неё были голубыми.

Последним шёл Максим — младший брат Юли, разница у них была небольшая — чуть больше года, скоро ему должно будет исполниться четырнадцать. Как и любой младший брат, он был более взбалмошным, более хулиганистым, чем старший отпрыск, но Юля всё равно не чаяла в нём души и повсюду таскала с собой. Вот и сейчас получилось именно так.

Они уже достаточно глубоко углубились в лес, когда сзади их кто-то окликнул.

— Эй, ребята, вы, куда это на ночь глядя?

Все четверо вздрогнули и обернулись. Позади стоял паренёк, одноклассник Ани, он совсем недавно переехал в Лесной и сказать что-то стоящее о нём не мог никто из четверых друзей. С одноклассниками он общался поверхностно, во дворе гулял мало. Поговаривали, у него какие-то проблемы в семье, потому такой замкнутый. В домашние проблемы Кости верилось с трудом. Мальчик хорошо одевается, ухоженный, не курит. Скорее всего, характер такой — направленный в себя — интроверт, как учили их на уроках психологии в школе.

— Господи, зачем так пугать-то. — Ответил незваному гостю Артём.

— Да я и не хотел пугать, само так вышло. — Начал оправдываться Костя. — Сами-то что сюда забрались в такое время?

— Ну не фига себе. — Наигранно поразился Артём. — Мы по-крайней мере по одиночке не таскаемся в ночной лес.

— Ничего странного. — Костя пожал плечами. — Здесь хороший воздух, особенно по вечерам, я здесь часто бываю.

— Просто удивительно. — Съязвил Максим

На несколько секунда повисла пауза. Ребята просто смотрели друг на друга. Сказать плохого, как в принципе и хорошего никто о Косте не мог, а потому и друг другу говорить особо нечего. Наконец Юля прервала затянувшееся молчание.

— А ты случайно не хочешь присоединиться к нам, нам как раз пятого не хватает. А тут ты бродишь, что зря по лесу шарахаться, лучше помоги нам.

— Точно. — Поддержал её брат.

— Расскажите, что делать, а там посмотрим. — Ответил Костя.

Ребята переглянулись, а потом все трое посмотрели на Юлю.

— Отчего не рассказать, расскажу. — Юля оглянулась, но, не увидев подходящего сиденья в виде пенька или поваленного дерева, уселась прямо на траву, остальные последовали её примеру. Юля начала рассказ:

— Давным-давно на месте нашего города было древнее поселение, кого не важно, не помню. И вот от них-то и пришла легенда. Якобы племя это обладало способностью вызывать духов из потустороннего мира, но не духов умерших людей, а нечто иное — духов, которые на том свете отвечают за некоторые состояния человека, что ли. Но до нашего времени дошла лишь одна глиняная черепица по этому поводу. Там было сказано, как призвать в наш мир Далемрад Дас Иксар. С их языка это переводится Фея Ночных Снов. И, оказывается, всё очень просто: нужно лишь пять человек для создания Гнитекрам, звезды по-нашему, одна Ракот — лягушка, Раселс Мих Зилана — пучок волос старой женщины и Авотасум Волукрем, что на самом деле значит кровь птицы. И вот, а чёрт, забыла, ешё Ротаперо — алкоголь. Так вот. — Юля немного помедлила. — Необходимо, когда солнце сядет, развести костёр, бросить туда лягушку, затем пучок волос, потом каждому сделать по глотку крови убитой птицы, а затем залить костёр алкоголем и ждать около часа. И в итоге должна явиться Фея Снов. Вот в принципе и всё. Ничего сложного.

Все посмотрели на Костю — тот сидел, открыв рот.

— Ну что? — Спросил его Артём. — Присоединишься к нам в этом славном начинании?

Костя закрыл рот и почесал голову.

— Почему бы и нет, только что-то не верится в подобное. — Сказал он, наконец.

— Что же, никому не верится. — Пожал плечами Максим, — но время как-то проводить надо.

— Время не проведёшь. — Заметил Костя.

— Смотри-ка — философ! — Усмехнулась Аня. — Что ж ты в школе такой молчаливый?

— Там и без меня говорунов хватает. — Улыбнувшись, ответил Костя и обратился к Ане. — А зачем вообще эту фею вызывать-то?

— Она имеет силу над сновидениями. А те, кто вызвал её, имеют силу над ней, соответственно, и над снами, но не над своими, а над любым человеком, над кем пожелаешь.

— Ага, занимательно, можно кому-нибудь бессонницу устроить. — Усмехнулся Костя.

— Точно. — Артём тоже улыбнулся. — Мы уже подготовили подарок для парочки учителей и ещё для парочки уродов из нашей школы. Надеюсь, потеха будет.

— Юля, а ты откуда узнала обо всём этом? — Спросил Костя.

— У меня дядя на раскопках работает. — Ответила та. — Он–то мне всё и рассказал.

В лесу стало совсем темно. Ребята практически не видели друг друга.

— А как вы дрова для костра собираетесь искать в таких потёмках? — Поинтересовался Костя.

— Не дрейфь, чувак. — Успокоил его Артём. — Тут поляна неподалёку есть, мы утром успели всё приготовить. А чтобы не тормозить, я бензинчика немного припас, так что проблем никаких.

— А если б дождь пошёл? — Не унимался Костя.

— Ну не пошёл же.

— Ладно, — Юля встала со своего места. — Надо двигать, а то заблудимся в потёмках.

Последовав за подругой, поднялись остальные и направились дальше по тропинке, которую, в принципе, видно уже не было. А лес вокруг жил своей ночной жизнью. Изредка подавали голос кузнечики, орали песню ночные птицы. Ребята вздрагивали и оборачивались на каждый, даже малейший шорох, особенно на хруст веток. В голову ползли совсем не радужные мысли. Артём уже сильно пожалел, что на днях читал Кинга, «Кладбище домашних животных», ибо сейчас чётко представлял себя Луисом Кридом, волочащем своего сына на индейское кладбище, а рядом крадётся кто-то… Бр-рр… Артём поёжился, по спине побежала струйка пота. Остальные, впрочем, чувствовали себя ненамного лучше. Юле мерещились стаи летучих мышей, готовых вцепиться ей в волосы; Аня прикрывала рукой глаза — где-то слышала, что какая-то ночная птица любит их выклёвывать, кому ни попадя. Максим опасался каких-нибудь хулиганов, пьянствующих неподалёку и мечтающих лишь о том, как намять кому-нибудь бока. Лишь Костя был абсолютно спокоен. Он любил лес в любом его проявлении, любил природу. Сейчас он наслаждался свежим воздухом и технологической тишиной, как он сам это называл, отсутствием шума двигателей машин, толп людей и прочих плодов цивилизации; лишь изредка доносился гудок тепловоза, но звук этот казался чрезвычайно далёким и совсем не напоминал о городских буднях.

— Юля, а ещё какие-нибудь слова ты знаешь на языке тех, кто здесь жил? — Оборвал тревожные мысли ребят Костя неожиданным вопросом, и все как-то сразу расслабились.

— Немного, — ответила Юля. — Я старалась запомнить то, что нужно для обряда.

— Ну, например?

— А-а, ну вот Ретном — Солнце, Вотваномеок — Высокая трава, мой дядя говорит, что так они называли коноплю. Аньлебат — дом, Тоборс — кошка, ну, в принципе, и всё.

— Всё равно неплохо для такой двоечницы, как ты. — Максим любил подтрунивать над сестрой.

— Дурик. — По-доброму ответила она. — Ты хоть это правильно написать сможешь?

— Смогу. — Быстро ответил Максим. — Но с пятью ошибками.

Все рассмеялись.

— Вы весёлые. — Сказал Костя. — Я люблю, когда люди веселятся заместо того, чтобы убиваться по поводу и без повода.

— Уж, какие есть. — Ответила однокласснику Аня.

— Пришли. — Оборвал разговор Артём. — Потом пошутим. Не забывайте, вы все у меня до трёх часов ночи, — он взглянул на часы с подсветкой, — отлично, сейчас только первый час. Если тормозить не будем, то успеем вовремя.

— Тогда начнём. — Наигранно властным тоном приказал Максим.

Они довольно быстро отыскали припасенные заранее дрова, и Артём, облив их бензином, чиркнул спичкой. Темнота отступила ровным кругом. Ребята сгруппировались возле кострища. В воздухе приятно пахло горелым деревом, треск дров заглушал страшные ночные звуки.

— Что дальше делать? — Спросил Костя.

— Садитесь вокруг костра как можно ближе друг к другу, но приблизительно на одинаковом расстоянии. — Ребята расселись, как сказала Юля. — Ну а теперь Артём, твой ход. Кидай лягушку.

Артём достал банку с несчастным земноводным, но в костёр бросать не спешил. Он оглядел всех серьёзным взглядом и произнёс:

— Заранее прошу тех, кто не хочет или боится участвовать, встать и отойти, чтобы потом никаких соплей, мол, я не хотел. — Никто не встал. Никто не отошёл.

— Что же, хоть я сам ни во что не верю, начнём.— И перевернул банку вверх дном. Лягушка выпала точно в центр. Сгорела она быстро. Воздух вокруг наполнился неприятным запахом палёной кожи.

— Теперь твоя очередь, Максим.

Тот вынул клочок волос и бросил в огонь — волосы «пшикнули» и превратились в пепел. Максим ухмыльнулся.

— Ну что, теперь самое трудное. — Сказала Юля и оглядела присутствующих.

Аня вздохнула, глубоко и шумно, достала баночку с кровью и, отвинтив крышку, уставилась на содержимое.

— Ох, не знаю, смогу ли. — Произнесла, наконец, она.

— Придётся, если не хочешь всех подвести. — Резко сказал Артём. — Дай-ка банку сюда.

Он взял из рук Ани банку и, не медля и не раздумывая, сделал большой глоток.

— Не так уж и противно, думал хуже будет. — Он передал баночку Юле.

Юля поморщилась и отпила чуть-чуть, затем с трудом сдерживая рвотный рефлекс, передала кровь Максиму.

— Расслабься, сестрёнка. — Максим сделал глоток ничуть не меньше Артёма. — Костя, твоя очередь. Сможешь?

— Легко. — Ответил Костя, и, взяв из рук Максима банку, быстро сделал глоток.

— Ну, теперь ты, Аня. — Костя протянул ей банку. — Смотри, тут совсем чуть-чуть осталось.

И, правда, на дне банки бултыхался совсем маленький глоток.

— Хорошо, хорошо, не зря же все собрались. — И она, закрыв глаза, допила кровь несчастной птицы.

— Теперь последний ингредиент. — Юля взяла в руки бутылку. — Будем надеяться, пол-литра хватит, чтобы затушить этот костерок.

— Если не хватит, мы с пацанами поможем, правда, Макс? — Артём расплылся в ехидной улыбке.

— Не пошли. — Одёрнула его Юля. — Лучше бы открыть помог.

— Это-то я всегда, пожалуйста. — Он взял бутылку и принялся возиться с горлышком. Через минуту вновь подал голос. — Готово, чтоб меня! Кто зальёт?

— Я. — Вызвался Костя. — А то от меня никакой помощи.

— Ради бога. — Артём протянул ему бутылку.

Костя методично принялся обливать костёр, огонь шипел и сопротивлялся, расплёвывая во все стороны дым. Но в итоге проиграл, и воцарилась тьма. Даже Луна, недавно появившаяся на темно-синем небе и та спряталась за облаками. Чёрной ватой окутывала темнота своих юных пленников. Казалось, что она сковывает руки и ноги металлическими цепями. Как только погасли последние искры, темнота породила страшные звуки и тысячи пар несуществующих глаз, наблюдающих за экспериментаторами из-за близлежащих кустов и деревьев.

— Что, страшно? — Артём прервал, воцарившуюся среди ребят на несколько минут, тишину.

— Есть немного. — Признался Максим.

— Чего бояться! Здесь кроме нас никого нет. — Прошептала Юля.

— А что шепчешь-то тогда, коль никого? — Спросил её брат.

— Просто непривычно ночью в лесу.

— Хочешь в тёплую постельку? — Усмехнулся Артём. — Ничего, потерпи чуток и будешь там, предварительно нажелав себе чудных снов про мальчиков.

— Да пошёл ты в задницу. — Добродушно ответила Юля.

— А вдруг получится. — Неожиданно подал голос Костя. Аня, сидевшая рядом, аж вздрогнула от неожиданности.

— Хорош так пугать, — буркнула она.

— Да я опять же не хотел. А что насчёт моего вопроса? Какие у вас просьбы к Фее Снов?

— Ну, я. — Первым ответил Максим. — Отомщу химозе за заваленную четверть, а потом достану физрука, так же, как он достал меня.

— А я отвалю часть кошмаров биологичке и часть всё той же химозе, но только из моей школы. — Планы Юли не особо отличались от планов брата.

— Я вообще на половину из учителей обижен. — Заявил Артём. — Всем сладкую жизнь устрою, если понадобится, ещё один обряд проведу, но достану всех.

Настала очередь Ани.

— А я отомщу Светке Аниськиной. Костя должен знать её.

— О да, маленькая стерва, сам бы не прочь над ней поприкалываться. — Улыбнулся Костя.

Глаза у ребят постепенно привыкли к темноте. Правда, легче от этого не становилось, но хотя бы они могли видеть друг друга, правда, лишь очертания, но и это было не плохо.

— Ну а ты что попросишь, Костя? — Спросила Аня.

— Хороших снов для себя. — Не задумываясь, ответил тот.

— Ух, ты, какой правильный. — Удивился Артём. — Тебя разве не достали учителя?

— Видимо, я слишком мало прожил здесь — не успели ещё.

— Надо же, меня в первый день учёбы достала вся эта ботва!

— Кому как повезло. — Сказала Юля. — Но лично я считаю, что такую возможность упускать нельзя.

— Если получится сейчас, то получится и потом. — Ответил Костя. — Вот потом-то и оторвусь.

— Ну, как знаешь. — Юля пожала плечами.

Разговоры помогали скоротать час, остававшийся до появления Феи, по-крайней мере, как обещали древние легенды. В любом случае, когда слышишь рядом голос друга, знаешь, что ты не один в абсолютной тьме леса. После некоторого молчания Артём заговорил опять:

— Ну что, по-вашему, сколько времени ещё осталось?

— Не знаю. — Ответила Юля. — Думаю, не много.

— Наверное, минут пять. — Видимо, Артём шутил. — А то ждать надоело. Жрать охота, слона бы съел.

— Это точно. — Поддержал Максим. — Наверное, лучше…

Договорить он не успел. Налетел сильный холодный ветер, укравший дыхание у всех без исключения и принёсший свежесть с примесью болотной гнили. Ветер продирал холодом до костей и, казалось, что наступила зима. Спустя несколько минут ветер прекратился, оставив после себя лишь дрожь в каждой конечности. Ребята сидели в недоумении, дрожа не только от страха, но и от холода.

— Может это она. — Сделал предположение Костя, стуча зубами.

— Очень похоже на неё, всегда приходит с ветром. — Съехидничал Артём.

— Ага. — Поддержала его Юля. — Как в старых добрых ужасах, сначала ветер, потом приходит «что-то».

— Как в «Пункте назначения».

— Точно.

— Эй вы, хорош так шутить. — Заволновалась Аня. — Только «Пункта назначения» нам не хватало.

— А ведь там две части было. — Почему-то вспомнил Костя.

— Ага. — Не унимался Артём. — Мы будем третьей. Хе-хе.

— А ну-ка, заткните рты друг другу. Я что-то слышу! — Громко сказала Юля.

— Только этого не хватало. — Прошептала Аня.

Все замолчали. И действительно, послышался чей-то голос. Голос был тихий — слов не разобрать, но он был рядом. Как будто разговаривал, не обращаясь к ним, ни к кому вообще. Очень похоже на чтение заклинания или молитвы.

— Кто это может быть? — Прошептала Аня.

— Тихо ты! — Шикнула на неё Юля. — Вдруг это те, кто нас слышать не должен!

Все поняли её без дальнейших объяснений. Весь город знал эту троицу. Их боялись все подростки города. За глаза их называли Молчун, Промежность и Сумасшедший Гном. Лёша Перцев — семнадцатилетний отщепенец — мозг и предводитель маленькой шайки, получивший прозвище за немногословие. Мало кто, кроме его двух друзей знал, что он вообще умеет говорить. Второй — Саша Белкин, ровесник Молчуна, называли его промежностью всю жизнь, но никто точно не знал почему. Может потому, что от него всегда невыносимо воняло, так как этот парень выпил за свою жизнь на порядок больше, чем любой из местных алкашей, а может и потому, что он был ненамного умнее задницы, но, скорее всего обе причины со временем слились воедино и замечательно дополняли друг друга. Третий — Михаил Дворкин — очень маленького роста — головы на две ниже каждого из своих, потому-то и был Сумасшедшим Гномом. Особым умом, как и вышеперечисленные, не отличался, можно сказать, что рост полностью соответствовал умственному развитию. Михаил жутко комплексовал из-за маленького роста и ненавидел всех, кто был выше хотя бы на сантиметр, в том числе и своих друзей. Единственной причиной, по которой он до сих пор оставался с ними, было то, что они могли выносить его характер, гадкий до невозможности, впрочем, как и он сам.

Любимым занятием этой троицы было издевательство, как они сами выражались, «над теми, кто послабее». Они отбирали деньги на обед, могли забрать понравившуюся им вещь, а если у жертвы не было ничего их интересующего, несчастная жертва жестоко избивалась. Дети их боялись и старались обходить стороной, когда это было возможно. Что там дети не все взрослые могли чувствовать себя спокойно, когда неподалеку пьянствовала троица.

— Ты думаешь, это они? — Прошептал Максим. — Что им надо ночью в лесу?

— А нам что надо?

— О чёрт! А вдруг они следили за нами!? — Это уже был Костя.

— Да тихо вы! — Почти прорычал Артём. — Не они это — голос женский!

И, правда, голос был женский. Причём принадлежал он, это можно было утверждать со стопроцентной уверенностью, молодой женщине.

Звуки доносившиеся из чащи, перестали быть похожими на молитву или заклинания, теперь это походило на причитания, рыдания несчастной, брошенной девушки. Ни одного слова разобрать не представлялось возможным, но интонация угадывалась безошибочно. Что бы это не было оно приближалось, голос становился громче, и что-то похожее на липкий страх сковало каждого из ребят. Нестерпимо захотелось домой.

— Час от часу не легче! Что ещё за баба? — Обречённо спросил Костя, теперь голос дрожал не от холода.

— Может, это та, кто нам нужна? — Несмело предположила Юля. И тихонько добавила. — Долемрад Дас Иксар.

Слова потонули в истошном вое взбешённого животного. Опять поднялся холодный ветер. Казалось, что он дует со всех сторон, принося с собой этот мерзкий вой. Ребята молчали, каждому хотелось убежать подальше от этого места, каждый понимал, что ветер — это реакция на имя, произнесённое Юлей, и, наконец, каждый ждал появления хозяйки этого имени, хотя уже и не хотел этого, так как до последнего момента ни во что не верил. Верил, не верил — теперь уже разницы не было. Что-то благодаря их действиям произошло, и было ощущение, что это не сулило ничего хорошего. Ветер усиливался, как и загробный вой. Звук этот напоминал одновременно и плач ребёнка и крик смертельно раненной женщины. Ветер стал таким сильным, что наверняка свалил бы с ног всех юных экспериментаторов, будь они сейчас на ногах. К счастью, все они сидели на земле. А вот уши им девать было некуда. Вой врывался им в голову, несмотря на зажатые руками ушные раковины. Он уже становился похожим на ультразвук, голова вот-вот обещала расколоться, а извилины — выпрямиться, да так и остаться прямыми на всю жизнь, которая, впрочем, благодаря расколотой башке, обещала быть не такой уж и долгой.

Неожиданно всё прекратилось. Ветер стих, исчез адов вой — взамен навалилась духота, словно перед грозой, и временная глухота. Лес как будто умер, ни звука сломанной ветки, ни птичьего крика. И вот, разрезая звенящую в ушах тишину, раздался голос.

— Я здесь. — Это был тот самый женский голос, только теперь он был совсем близко. Голос был нежным, глубоким и красивым. Скорее всего, его обладательница обладала такой же красивой внешностью. Судя по источнику звука, находилась она посреди костра, недогоревшие остатки которого разметал по округе ветер, бушевавший недавно. А если она находилась там, то это означало ещё и то, что неизвестная особа находилась в центре круга, который создали ребята. Но сколько они не вглядывались в тьму никого так и не увидели.

— Кто ты? — Тихо-тихо спросил Артём, борясь с диким, сковавшим его страхом, вглядываясь в ночную мглу.

— Долемрад Дас Иксар. — Последовал незамедлительный ответ.

— О, чёрт! — Вырвалось у Артёма.

II

«Святая» троица и в самом деле находилась неподалёку от места вышеописанных событий, буквально в нескольких сотнях метров, занятая весьма важным делом. Белкину удалось раздобыть немного денег, и они, купив дешёвого вина, засели в кустах на опушке леса. Вино называлось «Закат». Какой смысл создатели вкладывали в это название? То ли они имели в виду цвет этой жидкости, весьма отдалённо напоминавший багрянец садившегося за горизонт солнца, то ли те, кто осмеливались покупать эту бурду, были на закате своей жизни, а может быть, и то и другое. В любом случае, Дворкин считал распитие вина с таким названием, глядя на всамделишный закат, делом весьма романтичным, а потому распинался по этому поводу, насколько хватало его ограниченного запаса слов и выражений.

— Это чудесно. — Причмокивая губами после очередного глотка. — Мы здесь, оно там, клонится в свой дом.

— Ты прав, Миха. — В принципе не догоняя о чем, всё-таки идёт речь, поддерживал его Белкин.

Перцев подавленно молчал, глядя куда-то вглубь леса.

— Леха! — Изрядно пьяным голосом позвал друга Дворкин. — Ты согласен?

Тот кивнул и вернул свой взгляд на былую траекторию. Дворкин махнул рукой и обратился к Белкину:

— Что думаешь, друг?

— Да вот, славное было винцо… — Белкин продемонстрировал друзьям пустую бутылку.

У Дворкина глаза на лоб полезли.

— Что, уже? Когда? Кто?!! — Он был возмущён.

Засуетился даже Молчун:

— Где будем деньги брать? — Из этого вопроса следовало, что веселье должно продолжаться.

— Уже солнце село, все щенки по домам расползлись. Негде, выходит. — Дворкин был убит горем.

— Не мельтеши. — Сказал Белкин. — Знаю, что делать!

Оба друга посмотрели на него: Дворкин с удивлением, Перцев с интересом. Действительно, было интересно, где в такое время можно найти одиноких подростков, с карманами, полными мелочи.

— Когда мы шли сюда, я заметил старых знакомых. Они шли в лес по тайной тропинке.

— Кто? — При разговорах Молчун был весьма и весьма лаконичным.

— Хроники из нашей школы. Двое из моего класса. Хоть он был старше их года на три, но учился в их классе, его мозг отказывался принимать знания и потому Белкин носил почётное звание третьегодника. — Ещё двое из вашего, эти, как их, Артюхов и Тимирова. И следом шёл не помню, как зовут, недавно он здесь вобщем.

— Пятеро сопляков, из них две соплячки. — Радостно потёр руки Дворкин. — Наверняка что-нибудь в их карманах завалялось.

— Даже если нет денег, повеселиться мы сумеем.

— Факт. — Родил Молчун.

— Значит, идём?

— А где факт, что они ещё там? — Сомневался Дворкин.

— Ты предпочтёшь отсиживаться в кустах? Значит, ты жалкий трус! — Сказал Белкин и заржал.

Дворкин врезал ему по спине кулаком, смех превратился в кашель.

— Полегче, ты, мелочь пузатая. — Кашляя, выговорил Белкин.

        Дворкин ударил ещё раз — и снова приступ кашля. Помимо всего прочего, Белкин с восьми лет был заядлым курильщиком, а здоровья с детства у него не было.

        — Я не трус и не мелочь, просто шарахаться по лесу бесцельно неохота.

Белкин трясущимися руками достал сигарету без фильтра из мягкой мятой пачки. Выпустив облачко сизого дыма, он слегка успокоился.

— Ты что, выпить не хочешь?

— Я не хочу терять время.

— Миха, с тобой что-то не так.— Сделал вывод Промежность.

— Со мной всё в порядке, просто хочу ещё выпить — мозги места себе не находят.

— Смотри у меня. — Встрял в разговор Молчун.

— А где брать будем, если у сопляков деньги-таки окажутся?

— В круглосуточном. — Ответил ему Молчун.

— Что-то у Лёхи сегодня словесный понос. — Удивился Белкин. — Что? Не терпится повеселиться?

— Не только. — Ответил тот.— Там ведь две соплячки. Вы меня понимаете?

— Они вполне созрели. — Тихо сказал Дворкин и, покраснев, потупил глаза.

Краеугольной проблемой их существования было желание как можно быстрее расстаться с девственностью. Вот такая вот напасть, в тридцатитысячном Лесном не находилось ни одной девушки, захотевшей лечь с одним из них. Пока что более или менее каждого из них хоть чуть-чуть спасала мастурбация, но друг другу они в этом не признавались, выставляя себя терпеливо ожидающими и крепкими парнями. Также троице мешала природная застенчивость — не хватало духу подойти к девушке-ровеснице, не говоря ух о старших известных всему городу девицах лёгкого поведения. Хватало духу лишь зажать в подъезде какую-нибудь малолетку и под угрозой избиения заставить её снять трусики. После нескольких минут разглядывания несозревшей плоти и пары лёгких прикосновений руками, они отпускали её, пригрозив расправой, если она расскажет родителям об инциденте. Одна девочка всё же раскололась, и на троицу написали заявление в милицию о попытке изнасилования. К счастью для трёх отщепенцев, тогда всё обошлось вполне благополучно. Они отделались лишь всеобщим позором. Слава богу, что никто не узнал о подробностях этого происшествия, точнее о том, что чувствовали при этом все трое. Например, Перцев во время происходящего на месте девочки представлял сорокалетнюю учительницу русского языка, для своего возраста он был геронтофилом. Белкин, тот вообще сразу же кончил себе в штаны, как только девочка спустила трусики — никто этого не заметил. И теперь, стоило ему представить эту картину, как член становился каменным, и эякуляция грозила случиться в ту же секунду. Дворкин же после всего под предлогом справить лёгкую нужду удалился в ближайший общественный сортир и, закрывшись в кабинке, яростно мастурбировал, правда, недолго, секунд тридцать. Видимо, хуже всех было Перцеву, в итоге он так и не достиг оргазма в ближайшие часы после происшествия, зато вовсю наверстал упущенное у себя в постели, представляя, как после уроков берёт каждую учительницу из их школы.

Может создаться впечатление, что у этой троицы были проблемы в каждой из сторон жизни — так оно и было.

— Ты прав. Они созрели. — Подтвердил Белкин. — И вот что я предлагаю, правда, это незаконно.

— Иногда это не важно. — Мечтательно произнёс Дворкин.

— Ты опять прав, Миха. Мы трахнем их…

— А как же эти трое? Их тоже? Они уж точно не расскажут — о таком не рассказывают.

— Мы разделим их компанию, пока не знаю, как, но разделим; не думаю, что это будет сложно.

Молчун сохранял молчание.

— Самый умный у нас Лёха. Вот он и скажет нам, как это сделать. — Оба друга выжидающе уставились на Молчуна.

— Всех изобьём, но не сильно. Я имею в виду парней. Отзовём их от девчонок и заставим бежать, а сами займёмся цыпочками. — Необычно длинная речь для Перцева.

— Вот верно! — Одобрил Дворкин. — Только вот если они не захотят убегать, а драться надумают?

— Ты опять боишься? — Белкин закурил очередную папиросу.

— Не в этом дело! Урод! — Проорал тот. — Пока мы разбираемся с тремя сопляками, две соплячки свалят себе преспокойненько.

— Один останется с ними.

— Двое против трёх. Они могут не испугаться!

— Да они боятся нас как огня, будто я их не знаю, — Белкин почесал затылок. — Надо вот только решить, кто останется, а кто с пацанами разбираться будет.

— Я с бабами остаюсь. — Сказал Дворкин.

— Ни черта подобного, что красавчик нашёлся что ли?

— А что, ты лучше? Если что придумал, то всё значит? — Голос Дворкина на последнем слове сорвался на визг.

— Жребий. — Тихо сказал Перцев.

— Что? — В один голос спросили его друзья.

— Жребий. — Терпеливо повторил Перцев.

— Сегодня ты что-то разговорился, Лёха. — Дворкин сплюнул — он не любил любую разновидность лотереи.

— Как? — Спросил Белкин. — Будем монетку кидать?

Молчун покачал головой и указал на сигарету Белкина. Тот несколько секунд молча глядел на неё, а потом до него дошло.

— Спички! — Громко сказал он, радуясь своей сообразительности.

        Молчун кивнул и протянул руку, Белкин достал из кармана коробок и потряс им — спички в наличии имелись.

— Кто вытащит короткую — остаётся с соплячками и стережёт их. — Подвёл итог Дворкин.

— Её вытащу я. — Усмехнулся Белкин.

Молчун пожал плечами и отвернулся от друзей, так, чтобы они не видели. Он сломал одну из трёх спичек, зажав две длинных и одну короткую в руке так, чтобы их кончики были наравне, он повернулся и протянул руку.

— Ты первый. — Сказал Дворкин.

Белкин усмехнулся и вытащил крайнюю слева спичку — та оказалась длинной.

— Чёрт!

Лицо Дворкина озарила улыбка. 50 на 50. Он потянул ту, что была посередине. Длинная.

— О нет! Ненавижу лотереи, жребии и прочую херь!

Лёша Перцев улыбнулся и продемонстрировал друзьям обломленную спичку. Стало быть, останется он.

— Ну что, теперь-то начнём? — Уже без особого энтузиазма проговорил Дворкин.

Белкин грустно кивнул. Он хотел увидеть, как девушки снимают трусики, хотел увидеть это первым. Уж он заставил бы их это сделать!

— Будем надеяться, что они сговорчивые…

Друзья снялись со стоянки и направились к тропинке, на которой недавно видели будущих жертв. Но далеко они не ушли — на их пути возникло сильное препятствие — сильный, холодный, неизвестно откуда взявшийся ветер. Он сорвал с головы Дворкина кепку и потащил её по земле в сторону леса, да так быстро, что хозяин головного убора даже не успел ничего сообразить, как она исчезла в зарослях.

— Чёрт, — выругался Дворкин. — Завтра придётся идти искать с утра. Надо хоть место запомнить.

И без того сильный ветер продолжал усиливаться, из леса раздался жуткий женский вой — он приходил с ветром. У троицы на спине волосы встали дыбом. Они и так едва стояли на ногах, а этот крик подкашивал ничуть не слабее пинка под коленку. Они заткнули уши руками и все трое опустились на колени, стоять больше сил не было. А потом всё прекратилось, ещё более резко, чем началось. Тишину ночи не нарушал больше жуткий вой, а с ног не валил сильный ветер. Друзья встали на ноги.

— Что это за херь? — Спросил Белкин.

— Наверное, нас кто-то опередил. — Попытался пошутить Дворкин, но никто не улыбнулся. Белкин, так тот воспринял всерьёз:

— Кричала молодая, но явно старше, чем наши.

— Гляди, эксперт нашёлся. Откуда тебе знать, как соплячки во время этого орут? — Усмехнулся Дворкин.

— Слышал, будь спокоен. А может, это на нас так винище подействовало?

— Да ни в одном глазу! — Выпятив тощую грудь, гордо заявил Дворкин. — Давайте-ка лучше двинем дальше, а то, наверное, сопляки это тоже слышали, сейчас разбегутся по домам.

— Ага, пойдём.

Троица вышла на тропинку. Двигались они по ней также цепочкой, по одному, как и пятеро друзей до них.

— А они не могли свернуть куда-нибудь? — Неожиданно спросил Дворкин.

— Вряд ли. — Ответил Перцев.

— Лёха прав. Тропинка без ответвлений. Скорее всего, у них где-нибудь неподалёку штаб или фатера.

— Только это, мужики. — Заговорил опять Дворкин. — С соплячками давайте поаккуратней, особо не вредите им.

— Ты за кого нас держишь, друг, за маньяков что ли? Мы их сильно и не обидим. Что ж мы, тупее паровоза, если их сильно потрепать, их родители и без их согласия заявы накатают.

— Мудро мыслишь — Заметил Молчун.

Троица почти вошла в лес, как вдруг их глазам предстало неожиданное зрелище. К ним навстречу Вов весь опор неслись те самые сопляки, на которых они собрались наезжать и те самые соплячки, с которыми они хотели позабавиться. Только было их всего четверо, но троица это понять не успела. Четвёрка улепётывала со всех ног, казалось, что они даже не замечают преграды на своём пути. Что в действительности так и было, ну или почти так. Трое неудавшихся насильников остановились и смотрели на приближающихся подростков. Подобное не входило в их планы. Теперь они не знали, что делать. А несостоявшиеся жертвы, в свою очередь, пронеслись мимо хулиганов, прямо по высокой траве, вокруг тропинки, и помчались дальше по направлению к городу.

— Что-то напугало их. — Сказал Белкин.

— Определённо не мы. — С горечью сказал Дворкин. — Ну, что теперь?

— Что-что? Домой! Пить не на что!

И расстроенная троица двинулась вслед за четвёркой «как бы жертв».

— Ничего, мы с ними разберёмся. Потом. — Попытался ободрить товарищей Белкин.

Но в ответ получил лишь слабые кивки головой, никто из них не заметил, что жертв стало на одну меньше.

III

— Зачем вы вызвали меня? — Голос звучал, не излучая опасности, но и не показывая предрасположенности.

Ребята медлили с ответом. Это не учительница в школе, это, чёрт побери, призрак прошлого, восставший из глубины веков, тут особо не до разговоров, надо как-то в здравом уме остаться. Из потухшего костра взметнулся сноп искр, что то упало в костёр, какой-то тёмный силуэт. Девочки взвизгнули, скорее от неожиданности, чем от страха.

— У нас к тебе несколько просьб, несложных, как раз по твоему профилю. — Сказала Аня, глядя на призрака в потухшем костровище.

— И почему вы решили, что я исполню их. — Теперь голос звучал не из центра, где был костёр, а словно из наушников у каждого в ушах.

— Мы провели соответствующий обряд, и. исходя из того, что ты всё-таки появилась, можно сделать вывод, что мы сделали всё правильно, и ты должна нам повиноваться. — Поддержал одноклассницу Костя.

В ответ на его тираду раздался смех. Он звучал где-то наверху, среди макушек деревьев. Он кружился и разлетался на тысячи осколков, заходился в смерче и пропадал в бездонной пропасти. Наконец, смех прекратился, и раздался голос, но уже мужской, с хрипотцой.

— Юнец, ты не ведаешь, что несёшь, ибо никто, кроме создавшего меня не может повелевать мной.

— Ну, я просто не так выразился. — Пробормотал, оправдываясь, Костя.

Но что бы это ни было, оно пропустило слова Кости мимо ушей, не придав им никакого значения. Оно продолжило свою речь, но на этот раз старческим женским голосом.

— В ваших словах нет силы. Вы допустили ряд непростительных ошибок при совершении обряда.

— Не может быть! — Громко сказала Юля, устремив взгляд вверх, будто говорила с богом. — Мы сделали всё, как написано.

— Умолкни, девчонка! — То был властный мужской голос, казалось, что он принадлежит могучему полководцу прошлого, который даёт приказы своей многочисленной армии.

Голос вновь сменился. Теперь это был гул тысяч голосов, сливающихся в один, он наступал со всех сторон — из леса, сверху и даже из-под земли.

— Несчастные, даже не представляете, что вы только натворили. Вы неправильно совершили обряд. Во-первых, среди вас не должно быть родственников, во-вторых, вы должны были произнести определённые слова во время совершения каждого действия, и ещё, одно из самых важных — обряд могут совершать только мужчины, а среди присутствующих нет ни одного — все мальчики и девочки. — Хор голосов нарастал, чувствовалось, что присоединяются всё новые и новые. Интонация постепенно менялась с властно-равнодушной на властно-агрессивную. — Вы и все вокруг будете наказаны моим проклятием, силу которого поддерживают черные духи ночи и моя собственная мощь. — Голоса разом смолкли, вернулась звенящая тишина. Долемрад Дас Иксар ждала ответа.

— Вернись, откуда пришла… — Самым низким голосом нараспев произнесла Юля. — Заклинаю тебя именем бога и сына его.

И опять громкий хохот в макушках деревьев.

— Неплохая попытка. Стоит столько же, сколько и твоё существование — ничего. — Это вновь был женский голос, тот же, что и в начале. — Может, кто попробует что-нибудь ещё, а потом вы услышите свой приговор.

— Мы не хотели вас тревожить. Мы просто играли. — Артём попытался оправдаться. — Мы не думали, что из этого может что-то получиться. Это детская игра, чёрт возьми. Детей нужно баловать и прощать мелкие шалости, вроде этой.

— Весьма недурственно, мальчик. — Голос был полон веселья. — Но детей у меня нет, не было и не будет, я из того места, где не делают разницу между возрастными различиями. Смерть весьма и весьма цинична. И, к вашему сожалению, сейчас её красная маска одета на мне. Следующий, я выслушаю всех.

Наступило молчание.

— Давай-давай, ведь ты всё затеяла. — Прошептала Аня Юле. — Скажи что-нибудь. Очень, похоже, что она с нами играет. — Сказав это, Аня ужаснулась. Вот, что, значит, играть со смертью! Вот каково это! Кто бы мог подумать?

Юля молчала, или собиралась с мыслями, или онемела в связи с происходящими событиями.

— Значит так. — Заговорила, наконец, она, вроде бы и уверенно, но всё равно голос выдавал её страх и неуверенность. — Ты, уродина! Сейчас же убирайся туда, откуда пришла и там пугай своими наивностями. Неужели ты думаешь, что мы будем бояться какую-то бестелесную тварь, словно пародист подражающую голосам? Ты — убожество. Иди, стращай своих слуг, таких же, как ты убогих. Нашлась тут крутая, на детей напала. — Юля встала во весь рост и погрозила кулаком в темноту. — Уматывай, пока мы тебе люлей не навешали, проститутка вавилонская…

В следующую секунду она отлетела на метр назад и скрюченная упала на траву. Юля лежала, схватившись за живот, и судорожно хватала ртом воздух.

— Я не бестелесная. — Раздался равнодушный голос. — Можешь в этом убедиться. Тактику твою я поняла — неудачно. Следующий!

Максим не видел, но чувствовал, что кто-то смотрит на него, громко сглотнул и сказал:

— А я не верю в тебя, это кто-то очень умный всё подстроил, прознав про наш план. Нас просто хотят напугать какие-то уроды, правда, ребят? — Он нарочно обращался к своим друзьям, во-первых, чтобы показать, что он не верит, а во-вторых, он просто боялся разговаривать непонятно с чем. — Понаставили магнитофонов и ждут, пока мы тут обосрёмся со страху. Выходите, пидоры, вас никто не боится, и уже давно не смешно. Наверняка, святая троица. Правда, ведь, Юль?

Но его сестра, да и все остальные промолчали в ответ, похоже, все ждали, что ответит Фея.

— Что ж, ты попытался. — Насмешливо зазвучал голос, разрезая ночную тишь. — Если есть желание могу доказать свою власть.

— Если не трудно. — Промямлил Максим.

— Тогда расскажи, что ты додумался делать год назад с мягкой игрушкой, которую подарили твоей сестре на десятилетие. — Юля и Максим напряглись. Юля потому что это был голос её матери, а Максим по двум причинам: первая была такая же, как у сестры, а вторая — о ней не мог знать никто, кроме него. Игрушкой была большая девочка ярких цветов, и он не нашёл ей лучшего применения, как имитировать с ней половые акты, естественно, когда дома никого не было. Но ведь об этом никто не мог узнать, если только кукла не начала говорить, а это, согласитесь, маловероятно.

— Что ты делал с моей куклой, извращенец? — Злобно прошептала Юля. Ребята пошушукались, а Максим залился краской — слава богу, было темно, и этого никто не мог увидеть.

— Ничего. — Промямлил он в ответ. — Она всё врёт. Неужели это сейчас так важно?

В воздухе повис смешок и голос продолжил.

— Теперь ты. И я позволю веселью начаться.

Костя застыл в нерешительности. Затем, громко крякнув и почесав затылок, заявил:

— Я не буду умолять, я не буду плакаться, я лишь хочу попросить об одном одолжении. Я хочу. — Он сделал трагическую паузу. Было слышно лишь дыхание его друзей. Он кашлянул и продолжил. — Я хочу тебя увидеть. Я хочу посмотреть тебе в глаза.

— Молодец. — Голос был полон радости. — Ты понравился мне больше всех. Точнее, твои слова. Но, к сожалению, тебе придётся подождать немного, пока я закончу то, что должна сказать.

— Я не против. — Обнаглел Костя. Он немного расслабился, услышав комплимент в свой адрес.

— Не смей перебивать меня, сопляк. — Женский голос сменился на строгий мужской, но потом всё опять вернулось на круги своя.— Итак, вы пятеро заслужили наказание. Меня мало заботит, что вы хотели просить у меня, ибо в какой-то степени ваши желания исполнятся, но лишь отчасти. Я накажу весь город. Каждую ночь я буду забирать по четыре жизни вашего города, начиная с самых старших, и закончу младенцами, пока не останется никого. Итак, учитывая численность населения, мне понадобится семь тысяч дней или около того. Столько будет длиться этот кошмар, за который ответственны вы. Однако, вы же и единственные, кто сможет остановить меня, потому что приходить к своим жертвам я буду через ваши сновидения. Как вы поняли, для того, чтобы спасти жизни невинных людей, вам нужно всего лишь не спать. Начну я прямо сейчас. Можете идти домой, в постель. — Тень закатилась очередным приступом хохота.

— Не смешно. — Прошептала Аня. — А почему только четверо? Ведь нас на одного больше, или в подземном мире с математикой проблемы? — В этой шутке было больше обречённости, чем юмора.

— В доказательство своих намерений я сейчас заберу одного из вас. Это должен быть тот, кто заговорил первым после вынесения моего приговора.

— Это несправедливо, ты, сучка. — Заорал Костя, поднимаясь на ноги.— Ты даже не предупредила!

— Сидеть! — То был голос, приказывающий, словно собаке. Костя упал обратно на задницу, но не сам — что-то его толкнуло, что-то, похожее на сжатый воздух. — Не тявкай. Радуйся, что на её месте не ты. Она, в отличие от тебя, увидит смерть каждого, а ты только лишь четвёртую часть представления.

— Наивная дура. — Прошептал Максим. — Люди просто уедут, посчитав это место проклятым.

— Они осознают это слишком поздно. И это нисколько не поможет. А что касается вас — вы не сможете покинуть город, ни при каких обстоятельствах. Также я окажу вам неоценимую услугу. Я возьму всех четверых под свою опеку. Пока всё это происходит, никто не сможет причинить вам вред, в том числе и вы сами. Самоубийство исключается. Вы увидите уменьшенный до размера города апокалипсис. Смею вас заверить, будет весело! А теперь, как и было обещано ранее, я покажу себя. Для тебя Аня это будет последнее, что ты увидишь в жизни.

Аня, будучи не в силах больше сдерживаться, завизжала во всю силу лёгких. Ребята повскакивали на ноги, не зная, что предпринять. Их подруга не переставая орала.

— Вставай. — Потянула её за рукав Юля. — Пора уносить ноги.

Но Аня продолжала орать — она, будто приклеилась к земле. Лес вдруг начал наполняться звуками — разными, страшными. Тьма сгущалась, она шла, Фея вступала в мир всем своим могуществом. Во тьме мелькали тысячи глаз, слышались потусторонние голоса. Слышались крики и стоны миллионов душ, и над всем плыл женский голос:

— Смотрите, смотрите, смотрите…

— Юля, брось её. — Закричал Артём, стараясь перекричать воцарившийся хаос. — Ты… Никто не поможет ей. Надо бежать!

Несмотря на адский шум, она его услышала и отпустила руку подруги и ту поглотила тьма. Крик Ани потонул в воплях ада, и друзья чётко увидели, как тело девочки разлетелось на кусочки — тысячи кусочков, во все стороны полетели капли крови, но они не успевали падать на землю — тьма подхватывала их на лету, и они растворялись в ней, исчезая без следа. Кусочки той, что недавно была довольно симпатичной девчонкой, беззвучно падали на землю. В них не было даже намёка на человеческую плоть. А тьма веселилась, завывая голосами тысяч жертв, и уже одним, но неразличимым голосом Ани, слившимся с тьмой.

— Бежим. — Орал Костя. Со всех спало оцепенение, и ребята бросились наутёк.

Тьма не преследовала их. Она клубилась на месте проведения обряда, и из середины этого сгустка слышался смех.

Ребята бежали, что есть духу по направлению к городу. Они бежали кто по тропинке, кто по траве — времени выбирать дорогу не было. Никто не заметил, что они пронеслись мимо удивлённой троицы, лишь Костя краем глаза заметил какие-то фигуры, но было темно, и лиц он не видел, да ему и не хотелось. Всё, что им хотелось — это как можно скорее добраться до города. Они бежали и бежали, иногда уже казалось, что тьма уже настигла, иногда — что немного отстала. Но факт был фактом — никто из них не сбавил темпа, пока они не очутились на центральной площади города, лишь там они упали на первые попавшиеся скамейки, жадно хватая ртом воздух.

Площадь окружала вереница круглосуточных магазинов, и потому ночью на площади народу было, наверное, даже больше, чем днём. В основном это была молодёжь. А среди молодёжи большую часть составляли влюблённые парочки, сидевшие в обнимку на многочисленных скамейках, расставленных в по периметру площади. Помимо влюблённых здесь собирались и разношёрстные компании молодых людей. К счастью, никто не обратил внимания на четвёрку запыхавшихся подростков, расположившихся на двух скамейках возле одного из круглосуточных магазинов.

— Что? Допрыгалась? — Закричал Артём. — Обряды!!! Что мы теперь делать будем?

В ответ Юля заплакала.

— Что, верно, то верно. — Костя был спокоен, как танк. — Слезами горю не поможешь. Ты нас в это впутала — ты и вытаскивай.

— Можно подумать, вас всех туда силком тащили. — Вступился за сестру Максим. — Мы все виноваты.

— Ты прав. — Успокоился Артём. — Однако этот факт не опускает моего вопроса. Что нам делать?

Юля продолжала рыдать.

— У вас всё в порядке? — Сзади подошёл мужчина. Артём знал его, но не мог вспомнить имени.

— Её парень бросил, а так всё замечательно. — Быстро ответил Костя.

Мужчина понимающе кивнул (что бы он понимал!) и вернулся к своим, на соседней скамейке. Артём покосился на него и снова заговорил, но уже на порядок тише:

— Ну-ну, я слушаю.

— Для начала предлагаю успокоиться, а потом всё обсудить. От неё пока что толку мало. — Костя указал на Юлю.

— Ох. — Артём провёл рукой по волосам. — Надо же так влипнуть под конец каникул!

— Я прошу прощения. — Тихонько сказала Юля. — Я не знала, что так выйдет. Я постараюсь всё исправить.

— Да ладно тебе! Мы все исправим. Главное — узнать что делать.

— Тут я бессильна, но придумаем!

— Я готов поверить во всё, кроме этого. — Усмехнулся Костя. — В первую очередь надо решить, что мы будем говорить об Ане.

— Что тут решать? — Пожал плечами Артём. — Мы же все у меня. Скажем, что пораньше ушла — сказала, что домой пойдёт. Думаю нас-то подозревать, точно не будут.

— Уж скорее троицу, чем нас. — Согласился с ним Максим. — А кстати, сколько сейчас времени-то?

Артём взглянул на часы:

— Половина третьего, надо до чего-то договариваться и по домам расходиться. А ещё лучше встретиться завтра и всё обсудить на свежую голову. Сейчас бы выспаться… — На этих словах он осёкся.

— Да уж. — Максим обречённо вздохнул. — Выспаться не выйдет.

Все четверо замолчали на минуту-другую.

— Я думаю, нам лучше не встречаться некоторое время. — Сказал Костя, чем вызвал три непонимающих взгляда.

— Это ещё почему? — Спросили Юля и Артём.

— Да! Что ещё за херь? — Добавил Максим.

— Я не знаю толком почему, просто, по-моему, лучше этого не делать. Во-первых, вдруг сила влияния этой Феи может увеличиться, когда мы все рядом, а во-вторых — пусть каждый сперва сам решит, что делать, а через неделю мы встретимся на этих скамейках и, соединив все мысли, решим, как нам поступить.

— Это звучит разумно. — Сказал Максим. — Только вот есть одно маленькое «но».

— Интересно, какое же?

— Мы с Юлей родственники и поэтому нам будет тяжело не видеться и не говорить.

— Чёрт возьми! — Резко сказал Костя. — Притворитесь, что вы в ссоре, побольше гуляйте по отдельности! Что, неужели это так трудно?

— Да вообще нет…

— Ну, вот и замечательно! А через неделю встретимся. И ещё.— Трое друзей выжидающе посмотрели на него. — Спите поменьше. Хотя бы через ночь.

— О'кей, Константин. Я с тобой полностью согласен. — Сказал Артём и взглянул на часы. — Без пятнадцати три, самое время, ну, я пошёл. Обещаю что-нибудь придумать.

Артём поднялся и медленно пошёл в сторону своего дома.

— Ну что, расходимся? — Костя взглянул на брата с сестрой и отметил, что не очень-то они и похожи.

— Хорошо. — Вздохнул Максим. — Приятно было пообщаться, Костя. Не пропадай.

— Да поможет нам бог. — Тихо сказала Юля на прощание, и они с братом ушли.

Костя посмотрел им вслед. Затем огляделся. К нему, наконец, вернулось ощущение реальности, утерянное час назад в лесу. Вокруг кипела жизнь. В какой-то степени это ободряло и вселяло надежду, но лишь надежду. А надеяться нельзя. В этом Костя был абсолютно уверен. Те, кто надеются — не получают ничего. Он должен действовать, только тогда будет возможность получить результат. Костя поднялся со скамейки и пошёл в противоположную от Юли с Максимом сторону. Впереди было ещё несколько долгих часов до наступления утра. Очень долгих часов без сна.