mokerie — ...дочь...

— Лиза, ты помнишь меня? Что ты помнишь? Помнишь, я поднимал тебя к потолку, ты заливисто смеялась, а белые кудряшки закрывали тебе лицо!!..

— Нет — хмурилась Лиза — я боюсь высоты.

— Нет, Лизонька, тогда ты не боялась. Тогда ты мне доверяла.

Скатерти в кругах от чашек прилипали к локтям и с мерзким хрустом тянулись за кожей. Пирог был невкусным, а жирная вилка то и дело вываливалась из рук. Этот новый папа был ей неприятен, и Лиза больше думала о том, что скажет маме.

— Меня мама ждет, мы с ней у школы встречаемся — промямлила она и неуверенно потянулась за грязной болоньевой курткой.

— Подожди, Лиза.… Подожди… — шептал он и тянул куртку на себя — А помнишь новый год? И деда мороза с лампочками?..

— У него рука оторвалась — и куртка вновь ползла к Лизиным коленям — мне еще в булочную надо…

— В булочную…. Да, конечно.… А дед мороз?.. Лиза, ведь, это же было так здорово!

— Я не помню тебя..., папа…

Она встала и, размазывая сладкими руками слезы по запачканным пирогом щекам, вышла из кафе.

«Мама сказала, что ты в космосе, ты герой».

Мужчина поднялся и, задев ногой стол, двинулся за ней. Лизина худенькая сутулая фигурка медленно двигалась по тротуару. Школьный ранец, казавшийся неподъемным, замедлял ее шаг своей тяжестью. Мужчина спокойно шел за ней, серьезно рассматривая ее и, автоматически читая названия улиц.

«Славы, Ленсовета, Типанова..»

«Типанова… Дом, 24…»

«Ну, конечно, Лена…Леночка… Кажется, это был где-то 72-73 год. И там…сын… Сын! Пашка!»

И улыбнувшись, он свернул в сторону дворовой школы.

«Пашка! Светлый, улыбчивый мальчонка. Ему сейчас 15-16 лет. Он-то вспомнит и поймет, да и сын все-таки ближе к отцу».

С каждой мыслью взгляд его становился светлее, а шаг увереннее. Он победно сжимал в кармане маленький потрепанный блокнотик, перебирал звякающие монетки. Потом остановился, пересчитал мелочь — «На мороженое хватит» — и бодро открыл дверь школы.

На улице начинался первый снег и, падая пропадал в слякоти. По грязи шлепали маленькие Лизины ножки. Слезы стекали на нос и повисали на кончике тяжелыми каплями. Она обернулась, позади шла женщина в шапке и черных сапогах.

«Папа» — прошептали треснувшие детские губы…

Наступала зима…