georg — ЦАРЬ

Это было так давно, что никак не могу вспомнить, в какой части Вселенной происходили все эти события. Помню только, что была там планета Дана, очень похожая на Землю. Поэтому, вероятно, её и сделали базой для исследования всех тех планет, которые располагались за нею. Над планетным космодромом на стационарной орбите висел, синхронно вращаясь с Даной, космический дебаркадер. К нему причаливали грузовые и пассажирские лайнеры, а также корабли, буксиры и катера местных линий.

И вот, как-то, поздним вечером к дебаркадеру причалил аварийно спасательный буксир местной линии «Амбуран», который доставил группу автоматчиков от самой дальней подстанции. Осмелюсь напомнить вам, что автоматчиками в то время называли не тех, которые бродят с автоматами Калашникова, я их, между прочим, тоже люблю и уважаю, а тех, которые обслуживают автоматические станции слежения на новеньких, только что открытых планетах. Вот только я никак не могу сказать: девственных планетах. Потому что на этих девственных планетах уже побывали прогрессоры, которые исследовали планету на наличие терпимых условий для жизни, то есть, не являются ли они носителями всяких там спидов или прочих венер, ну, заодно, конечно, и возможность передвигаться человеку, не наступив на скорпиона, кобру, крокодила или саблезубого тигра.

Итак, группа пассажиров, прибывшая на «Амбуран», поглядывая в иллюминаторы на громадину лайнера "Аргон", который должен доставить их на Землю, шла по коридорам дебаркадера к космолифту для спуска на Дану. Там, в гостинице местного космодрома, они, должны отдохнуть и приготовиться к посадке на "Аргон". В первом же боковом, ответвления стоял высокий человек с мягкой, симпатичной щеточкой темно каштановых усов. Если поза его могла показаться беглому взгляду позой праздно стоящего и совершенно случайно здесь оказавшегося человека, то работа его глаз более внимательному человеку сказала бы о том, что позиция капитана "Аргона" очень даже не случайная и не праздная. Приветливо здороваясь со знакомыми, он внимательно присматривался к незнакомым ему лицам.

— Что, Авив Яковлевич, проводите дефектоскопию пассажирского состава? — пошутил кто-то из вновь прибывших.

— А как же! Брак перевозке не подлежит, — не задержался с ответом Авив Яковлевич, внимательно присматриваясь к незнакомому очень молодому человеку худощавой наружности, идущему вместе с очень хорошо знакомым Авиву руководителем группы автоматчиков.

Оба они, в отличие от других пассажиров, шли без багажа. Зато следующее за ними волосатое, гориллоподобное существо загрузилось до предела чемоданами, сумками, свертками и пакетами. Было заметно, что обезьяне эта ноша не в тягость, что природа не обидела её силой и длиной рук. И она могла бы, ко всему этому багажу, захватить под каждую руку еще по паре товарных вагончиков. Обезьяна была настолько не перегружена своей ношей, что, вероятно от скуки, строила то страшные, то смешные гримасы, скаля зубы, не очень крупные для такого экземпляра.

— Карл, перестань пугать незнакомых людей. Веди себя прилично, — произнес, не оборачиваясь к обезьяне, молодой человек.

Попутчик молодого человека обрадовано заулыбался, увидев капитана.

— Володя, — сказал он, обращаясь к молодому человеку. — Спускайтесь на Дану без меня. Если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, скажи, что я утром первым же рейсом буду в гостинице. Ну что, Авив, найдется для меня уголочек на диване на одну ночь?

— Иосиф, не шути. Столько лет не виделись, и вот, такой вопрос, — Авив пожал руку друга и повел его к себе.

— Кушать будешь? — спросил Авив.

— Только, если что-нибудь лёгкое. Для того чтобы осталось приятное впечатление от встречи. Поздно уже.

— Режим?

— Стараюсь не нарушать, — Иосиф поудобней устроился в кресле и взял в руки дистанционный пульт управления экраном.

— Водку, коньяк, вино? — продолжал пытать Авив друга.

— Только с тобой, чуть-чуть.

— Извини, я бы с удовольствием составил тебе компанию, но не могу: завтра очень трудный день, отходим. Как-нибудь, в другой раз, — сказал Авив. — Чай будешь?

— Концентрат?

— Нет, настоящий, байховый.

— Ух, ты! Страсть, как соскучился по настоящему чаю, — обрадовался Иосиф.

— С чем будешь? — спросил Авив. — С мёдом или с лесной земляничкой?

— Тоже настоящие? — не веря счастью, спросил Иосиф.

— А как же, — подтвердил Авив. — Мёд липовый, из Приморья, а земляничка наша, из Семёновского леса.

— Господи! — не смог удержать удивления Иосиф, забыв про пульт и экран. — Как тебе удаётся такие сокровища сохранять? Я бы и дня не выдержал.

— Ну, ты. Ты всегда был торопыгой. Вылетая в рейс, я обновил свои запасы. Я знал, что встречусь с тобой.

— Убил, — сокрушенно вздохнул Иосиф. — А у меня ничего для тебя нет. Не думал я, что мы встретимся с тобой здесь, так далеко от Земли.

— Ничего, ты — галактический бомж, всё твоё всегда с тобой. А я, как улитка, всегда в домике. Так что ты будешь, мед или землянику?

— Что за глупые вопросы? И то, и другое. Я просто жажду уменьшить массу твоего "Аргона*, чтобы он побыстрее добрался до Земли.

— Ты, тогда, посиди, а я приготовлю, — сказал Авив и отошел в угол своей капитанской каюты к бару.

— Ты не возражаешь, если я убавлю свет? — спросил Иосиф.

— Делай всё, как тебе нравится.

— Меня в последнее время раздражает яркий свет, — сказал Иосиф. — Я по углам пущу легкую дымку, а справа пусть её подсвечивает что-нибудь этакое, зеленоватое, лёгкое. У тебя что из видиков есть?

— Тебе порнографию, секс или эротику? — спросил Авив.

— Иди ты со своими шуточками. Грешно издеваться над провонявшем роботами человеком. Знаешь, я иногда начинаю плохо думать про тот час, когда решил, что влюблен в автоматику.

— Ты сколько не был на Земле? — спросил Авив.

— Да почти три года.

— Понятно. Ничего, поживешь с месяц на Земле и снова потянет к роботам.

— Не знаю, — сказал Иосиф. — Надоело всё ужасно. Скучно становятся. Хочется чего-то новенького.

— Угу, — промычал Авив, колдуя в баре. — Жениться тебе надо.

— Надо, — не возражал Иосиф. — А ты откуда знаешь, что я ещё холостой?

— Ну, такие новости расходятся быстро. Я бы узнал. Я о тебе много слышал. Что тебя из видиков интересует?

— Пейзажи. Земные пейзажи.

— Пейзажи? — Авив ненадолго задумался. — Помнишь, мы с тобой на буерах гоняли по Миусу? Если хочешь те места посмотреть, набери 49.

Противоположная стена растворилась в дымке. Всё чётче и чётче стала вырисовываться широченная, но мелкая речка, покрытая гладким льдом.

Двухметровая полоса прозрачной воды отделяла кромку не очень толстого льда от берега, заросшего, где высоким камышом, а где ивняком.

— Смотри, смотри! — чуть не закричал Иосиф. — Камень. Слушай, так это же тот самый камень, с которого у меня соскользнула нога, и я набрал в ботинок воды. И ничего, не засопливил даже. Какая прелесть, какой подарок.

Авив подошел с подносом, на котором стояли чай, мед, варенье и бутылка водки.

— А водка зачем? — спросил Иосиф. — Ты же сказал, что пить не будешь.

— Может, ты захочешь.

— Нет, не тянет. С тобой за встречу чуть-чуть выпил бы.

— Нет, — отказался Авив. — Нельзя. Я чувствую, что день будет очень тяжелый. Выпьем на Земле. За удачное возвращение, если такое состоится.

— Как-то мрачно ты свою речь держишь, — сказал Иосиф, с удивлением глядя, как Авив капает водку в чай. — Что ты делаешь?

— Пить водку я не буду, — сказал Авив. — Но несколько капель мне поможет.

— Поможет от чего? — спросил Иосиф, — Ты болен?

— Нет, здоровье у меня, слава Богу, нормальное. А несколько капель водки должны помочь справиться с тем, что мне предстоит.

— А я смотрю, ты еще ни разу не улыбнулся, — сказал Иосиф, пристально присматриваясь к другу. — Хотя чувствую, что ты очень рад встрече со мной.

— Ты не представляешь себе, как я рад нашей встрече, рад тому, что в рейсе ты будешь рядом. Ты не представляешь, как я рад. Но довольно. Включи музыку.

— Что ты хочешь? — спросил Иосиф, присматриваясь к меню плэйера на экране. — Бах? Но мне кажется, что сейчас Фуга не очень подойдет. Может, Гендель?

— Да, — согласился Авив. — К этой ледяной мозаике и прозрачной воде его музыка, наверное, будет очень кстати. Помнишь, как мы из бани, из парной — и в эту воду, да под лед?

— Помню, — сказал Иосиф, слушая музыку и стараясь дотянуться носком ноги до краешка воды. — Так что у тебя случилось?

— Да ничего пока не случилось. Но чувствую я, что этот мой последний рейс может совсем не закончиться.

— Последний? — Иосиф удивился неожиданному повороту их разговора. — Может, объяснишь, всё-таки, в чём дело?

— Ишь, чего захотел, — медленно произнёс Авив. — Я сам ещё ничего не знаю. Я тебе говорю, что у меня только предчувствие. Я собираюсь, если рейс закончится благополучно, уходить с «Аргона». Старпом у меня, хоть и молодой, но очень толковый. Пора ему становиться капитаном.

— А ты куда?

— Или перейду в каботаж, или пойду в институт при Космоцентре. У меня ни одного ЧП за всё время работы. Вот мне и предлагают возглавить отдел по организации системы безопасности полетов.

— Спасибо, понял. Но почему этот последний рейс может не закончиться? — спросил Иосиф.

— Объяснить это не просто. Понимаешь, уж слишком всё у меня до сих пор шло хорошо. А у Бога, по моему мнению, особых любимчиков нет, и принцип одинаковой справедливости для всех, распространяется и на меня. Я чувствую, что пришла пора расплачиваться мне за благополучие. Моя задача видится мне в том, чтобы избежать, если это возможно, или уменьшить последствия грядущего испытания. Поэтому ты не представляешь себе, как я рад, что в этом рейсе ты будешь рядом. Спасибо тебе.

— Подожди, Авив, — перебил друга Иосиф. — Я тоже очень рад нашей встрече, я тоже очень рад, что лететь буду на корабле под твоим командованием. Я буду безмерно счастлив быть тебе полезным хоть в чем-то. Но объясни мне на милость, что нам угрожает в этом рейсе?

— Вот этого я как раз и не смогу сделать убедительно, — вздохнул Авив. — Одни предчувствия, и ничего, кроме предчувствий.

— Ну, а все-таки? — настаивал Иосиф.

— Видишь ли, раньше я ходил на "Аэлите". Когда-то он был очень неплохим кораблем. Но последние рейсы благополучно заканчивались только на нашем энтузиазме. Мы испытывали чувство гордости оттого, что, да простит меня "Аэлита", эта развалюха ходит, да еще точно по графику. А кто поймет наш восторг, если нам удавалось оказать помощь какому-нибудь современному лайнеру? А как мы радовались, когда на трудном участке оставляли за кормой супермодель? Всё это так. Но кто мог позариться на "Аэлиту"? Никто. Что толку из того, что "Аэлита" была самым точным лайнером? Никто не хотел рисковать. Поэтому мы возили груз не выше второй, а то и третьей категории срочности. А теперь мы сами на суперлайнере. И груз у нас соответствующий. Мы к такому не привыкли. Если даже отбросить образцы, экспонаты, информационные модули, и посмотреть только на пассажирский состав, волосы приподнимутся: половина состава — ученые, а вторая половина — девчата с Биоцентра. Да не может быть, ну не может быть, чтобы они не попытались захватить такой современный корабль с таким грузом.

— Ты что же хочешь мне сказать? — недоверчиво заулыбался Иосиф. — Ты считаешь, что кто-то может напасть на "Аргон", чтобы захватить девчат? Зачем? Уж не для гарема ли? Бред какой-то. Средневековьем пахнет. Неужели ты веришь в возможность этого?

— Ты что, не слышал о бесследно пропадающих кораблях? — спросил Авив.

— Ну слышал. Ну и что? Техника сложная, космические дороги еще не изучены. Ямы, дыры, трубки, потоки. Мало ли что может случиться? В нашей работе некоторая степень риска всегда останется. На том и живём, — пожал плечами Иосиф. — Волков бояться — в лес не ходить.

— Да, ты прав, — согласился Авив. — Риск всегда есть. Без риска и жизнь наша была бы скучная. Мы все немного авантюристы со склонностью к точному математическому расчету. Но я знаю космическую технику и уверяю тебя, что корабль не может пропасть бесследно. Это почти невозможно. В случае катастрофы выбрасывается «чёрный ящик», который через некоторое время излучает сигнал оповещения о катастрофе.

— А если ящик не выбрасывается?

— Это возможно только в том случае, если корабль целиком поглощается «чёрной дырой». Но. Эти самые дыры величайшая редкость. Их координаты давно известны. Там, где ходят лайнеры, этих дыр просто нет.

— Если ты так уверен в невозможности бесследного исчезновения корабля, то как ты объясняешь подобные факты?

— Нет, конечно, природный фактор совсем отбрасывать нельзя, — сказал Авив. — Но мне кажется, что это возможно, если на борту корабля будет хотя бы один человек захватчиков. Тогда он не только сможет воспрепятствовать излучению информации о нападении, но и помочь внезапно захватить корабль. Родитель моего старпома, тоже, между прочим, очень опытный командир лайнера, пропал в прошлом году при таинственных обстоятельствах. Я     проанализировал все известные случаи исчезновения. Есть очень интересные закономерности, И по этим закономерностям мы — одна из возможных жертв.

— Спасибо, нарисовал перспективу, — Иосиф задумчиво глядел на стереослайд. — Это что же, я могу и не попасть на этот берег? И мне не удастся намочить ноги в этой ледяной воде Миуса?

— Если ты не полетишь нашим рейсом, а подождёшь другого корабля, то твои шансы благополучно вернуться на Землю очень сильно возрастут, — сказал Авив.

— Спасибо! Премного благодарен вашим заботам о моих светлых ножках. Лучшего ничего не придумал? Как я потом в зеркало буду смотреться? Кого я там буду видеть? Понимаю. Ты хочешь очистить свою совесть, предупреждая меня об опасности и предлагая мне более безопасный вариант, — Иосиф с доброй иронией посмотрел на Авива. — Зря стараешься, дружище. Расскажи, лучше, что собираешься предпринять.

— Самое верное, это добираться до следующей узловой станции в паре с кем-нибудь, — сказал Авив. — А там пойдут оживленные трассы. Там им очень трудно будет напасть. Так вот, "Амбуран", на котором вы прибыли, должен следовать на капремонт. Я уже договорился, что до следующей станции мы будем следовать вместе.

— И тогда твои страхи исчезнут? — спросил Иосиф.

— Как предрассветный туман с восходом Солнца, — улыбнулся Авив.

— Ну и чудненько, — произнес Иосиф, удобнее устраиваясь в кресле — Расскажи, что новенького дома.

— Я тебе не только всё расскажу, но и покажу. Перед выходом в рейс я снял самые заветные места. Твой дом тоже тут есть. Дай пульт.

Остаток ночи они провели в разговорах. Утром, проводив друга на космолифт, Авив вернулся в каюту и связался со старпомом.

— Витя, доброе утро! Как дела?

— Доброе утро, Авив Яковлевич. Всё в порядке.

— Как дела у "деда"? — спросил Авив.

— Стармех просил доложить, что к обеду они свою работу закончат.

— Ну добре, — сказал Авив. — Я сейчас иду в диспетчерскую, затем спущусь на Дану. Готовься, после обеда загружаемся, а вечером отходим.

— Мы готовы, — обрадовался Витя. — Авив Яковлевич, связист хочет что-то сказать.

— Авив Яковлевич, — заговорил связист. — Я, как вы просили, проконтролировал передачу сводки с Даны на Землю, в которой идёт речь о приходе "Амбурана" и о нашем предполагаемом совместном полёте.

— Ну, ну, — нетерпеливо произнес Авив.

— Так вот, само сообщение прошло нормально. Но после сигнала окончания связи передатчик как-то странно сманипулировал. Вроде как случайная шепелявая точка проскочила.

— Ты разобрался, что это било? — спросил Авив.

— Да как же её разберёшь, когда это чирк был какой-то, а не сигнал.

— Но я же просил тебя про-конт-ро-ли-ро-вать всю передачу, — раздосадовано сказал Авив.

— Авив Яковлевич, извините, хотел пошутить, — заспешил связист. — Я всю передачу записал. Спектрограмма показала, что это не случайная манипуляция, а сигнал. Машина сейчас декодирует ее. Вот, идет распечатка. Читаю. Все идет нормально. Точка. Он идёт один. Точка. Всё.

— Всё? — переспросил Авив.

— Всё, — подтвердил связист. — Даже подписи нет. Всё идёт нормально.

— Ну и обрадовал, — медленно произнёс Авив.

— Но я же, — начал было связист.

— Да нет, Арик, ты молодец, — перебил его Авив. — Извини меня, что я не понял твой розыгрыш. Большое тебе спасибо. Я тебе очень благодарен, за то, что ты сумел поймать эту шпильку. Ну, ладно, всё. Витя, я пошел. Если я понадоблюсь, то ищите меня на Дане.

— Понял, — ответил старпом.

Однако, не успел Авив выйти из каюты, как спикер металлическим голосом дважды резанул по нервам: "Капитану "Аргона" срочно прибыть в диспетчерскую". Случайно взглянув в иллюминатор, Авив увидел, как от дебаркадера плавно и бесшумно отделяется "Амбуран".

— Куда же? — возмущённо прошептал Авив и чуть ли не бегом направился в диспетчерскую.

— Что случилось? Почему "Амбуран" уходит? — с порога спросил он у диспетчера.

— Неважные дела, Авив, — ответил тот. — Очень неважные. Придётся тебе самому идти до встречи с "Надеждой". На астероиде "Фундук" взорвались емкости с топливом. В результате взрыва астероид начал вращаться, а ведь там люди. Удастся ли "Амбурану" снять их с этого волчка, неизвестно.

— А если попросить в сопроводители кого-нибудь с промежуточной? — спросил Авив.

— Нереально, — сказал диспетчер. — Кто согласится отпустить транспорт? "Амбуран" должен был с тобой идти только потому, что ему надо в капремонт. Да, ты ещё не всё знаешь. Нас лишили, образно говоря, языка, оставив одни уши.

— Еще что-то произошло? — спросил Авив.

— Угу, — буркнул диспетчер, удивленно пожимая плечами. — Ерунда какая-то. Никогда такого не было, и вообразить ничего подобного нельзя было. Аборигены с ума посходили. Представляешь? Гора, на которой расположен передающий центр, для них табу. Но этой ночью они разобрали завал, закрывающий вход в пещеру. Ума не приложу, как они смогли его отыскать. Проникли в аппаратный зал, разбили своими каменными топорами устройства, устроили костер с ритуальными танцами и к утру заснули мертвецким сном. Сейчас врачи пытаются найти причину такого странного поведения.

— Таак, — тихо и огорчённо протянул Авив, — петелька к петельке, глядишь и сеточка получатся.

— Что ты говоришь? — не понял диспетчер.

— Цепочка, говорю, славная получается, — уже громче повторил Авив.

— Какая цепочка? Ты считаешь, что всё это звенья одной цепи? Я тебя не понимаю, Авив. Это нам здесь расхлёбывать эту кашу. А тебе можно только позавидовать: новый лайнер, опытный экипаж, безаварийный капитан, девчат полный борт. Сплошное наслаждение, сказочный полёт. Я б с тобой за милую душу: домой, на Землю, на таком корабле, да в такой компании. Да о чём человек ещё может мечтать? Нет, серьезно, возьми меня с собой. Домой хочется, просто жуть.

— С удовольствием взял бы, — серьезно и не очень весело отозвался на шутку диспетчера Авив. — Только сначала надо решить, вместо кого тебя взять. Я бы очень много дал за то, чтобы узнать, кого мне не надо брать в рейс. Ну ладно, пошутили и хватит. Давай рейс перенесём на завтра.

— Зачем? — удивился диспетчер.

— Хочу над маршрутом ещё поколдовать. Но сначала я спущусь на Дану, на складах надо порыться.

— Темнишь что-то, Авив. Маршрут тебе давно известен. А на складах, если не секрет, что искать будешь?

— Лопаты, топоры, пилы, — серьезно ответил Авив.

— Ну, даёшь! — удивился диспетчер. — Зачем они тебе?

— А вот это секрет. Может, я золото решил копать на астероиде. Скажешь моим, что я на Дане.

Последняя ночь

Многоэтажная башня местной гостиница, будто драгоценный камень, вставленный в богатейшую оправу кедрового бора, сверкала окнами и цветными витражами в лучах утреннего солнца. Её гости, перед длительным и скучным перелетом в очень стеснённых условиях, спешили насытиться и пропитаться радостями, пусть чужой, но земли. Словно пчелки, собирающиеся лететь за взятком, они выходили через распахнутые настежь двери на площадку перед входом, делали несколько глубоких вдохов свежего, пропитанного запахами утренней росы, травы, цветов, земли и зреющих кедровых шишек, воздуха и, взмахнув белыми тонкими полотенцами, легко, если позволяла комплекция, устремлялись к недалекому озеру.

Те, же, кому комплекция не разрешала перемещаться с легкостью, а жизненный опыт подсказывал, что вода в осеннем озере не такая соблазнительная, как это представляется в уютном, тёплом номере, те поднимались на плоскую крышу с помощью лифта, и там совершали комплекс упражнений, который должен помочь им слиться с природой и приблизить их к самому высокому небу и вечному блаженству. Вот оттуда-то, с тех высот и увидел Архип Осипович, руководитель группы прогрессоров, двух девушек, бегущих в сопровождении высокого, стройного, сильного красавца, каким он угадывался даже с этой высоты.

— Петр Петрович, — обратился Архип Осипович к своему компаньону по приобщению к природе. — Взгляните, пожалуйста, сюда. Уж не к вашим ли девчатам прицелился мой Марк?

Пётр Петрович, руководитель группы биологов, посмотрел вниз, сосредоточенно и очень интеллигентно провел большим и указательным пальцами по весьма интеллигентным усам и бородке.

— Разумеется. Ваш Марк — парень не промах. Ему приглянулись самые драгоценные камушки из бриллиантовой россыпи биологов. Но я не думаю, что его мечтам суждено сбыться в этом направлении.

— Откуда такое недоверие к способностям лучшего из прогрессоров? — удивился Архип Осипович.

— Дело и том, что уровень проблем, перед которыми находятся эти девочки, расположен совсем в другой плоскости, чем тот уровень, на котором находится ваш лучший из прогрессоров. Девочкам по возвращению на Землю предстоит защита диссертаций.

— О, какой замечательно сложный клубок проблем: девочки, диссертации, Ну что ж, следуя совету древних, надо разделить проблемы. Вы поможете девочкам успешно защитить их диссертации, а Марк поможет одной из них избавиться от первой проблемы.

Петр Петрович смотрел на весело бегущую молодежь и даже с такой высоты видел, что настроение у них с каждым шагом становится веселей и прекрасней. И в то же время ощущал, как исчезают остатки его спокойствия и доброжелательности к окружающим людям. Наверное, в этом и заключается главное отличие молодости от, скажем, зрелости. В молодости любое утро хорошее, а настроение может испортиться только при действии извне. Если даже в хорошее утро вы сумели испортить ни с того, ни с сего кому-то настроение, то вы уже не молод. Самое обидное заключалось в том, что собеседник был прав.

Уважаемый читатель, если вам доведётся встретить человека, который, пусть даже с большим трудом, но признал правоту другого, который ниже или хотя бы равного по положению, и стал от этого добрей, а значит и мудрее, то не теряйте знакомства с этим человеком, постарайтесь стать его другом, и вам, я уверен, улыбнётся счастье. Но Петр Петрович был человеком с обострённым сознанием собственной непогрешимости. Он никак не был расположен к признанию правоты другого человека, особенно если это признание ущемляет его планы на личное будущее. Он ещё вчера отметил исключительное внимание Марка к Тане, а это никак не могло оставить его равнодушным.

— Не могу не согласиться с тем, что расчленение сложной задачи на простые составляющие иногда приводит к ускорению её решения, — сказал Петр Петрович. — Но я уверен, что это не поможет вашему лучшему из прогрессоров решить ту простенькую задачу, которую вы ему оставили.

— Почему? — спросил Архип Осипович, заметив, что к их разговору начали прислушиваться окружающие.

— Потому что биология — наука, а не юная, еще никем не тронутая, планета. И наука, я должен сказать, очень сложная. Она не потерпит поверхностных наскоков. Ее нельзя взять нахрапом, как дворовую девку. Её внимания можно заслужить только жертвоприношениями: беззаветным служением и высоким интеллектом.

— Ничего, — сказал Архип Осипович. — Тех знаний по биологии, которые есть у Марка, хватит, чтобы успешно справиться со своей задачей.

— Конечно, — согласился Петр Петрович, не скрывая иронии. — И у любимого животного Апулея хватит знаний по биологии, чтобы успешно справиться с задачей, которой вы ограничили интеллект лучшего из прогрессоров.

Архип Осипович возмущенно оглянулся. Несомненно, окружающие с огромным интересом прислушивались к их разговору.

— Петр Петрович, я считаю, что вы оскорбили и Марка, и всех прогрессоров, — торжественно произнес Архип Осипович. — Я считаю, что вы должны дать удовлетворение. В первую очередь Марку, а затем и мне.

Петр Петрович опешил.

— Это что, вызов на дуэль? — спросил он, раскрыв рот от удивления.

— Да, — ответил Архип Осипович. — Так оно и есть.

— А на чём же мы будем ...эээ..., — Петр Петрович так и не смог произнести слово "драться".

— Условия дуэли мы обсудим позже, но право выбора оружия или способа дачи удовлетворения остается за вами.

— Но позвольте, в чем вы видите оскорбление вашего достоинства? — спросил Петр Петрович.

— Во-первых, вы высказали сомнение в мужских способностях прогрессора Марка. Если бы вы были девочкой, мы легко нашли бы способ доказать ошибочность вашего предположения. А так как вы уже не девочка, то необходимо всё-таки найти приемлемый способ, чтобы убедить вас в том, что Марк — мужчина. Во-вторых, вы сравнили Марка с ослом. В-третьих…

— Да, но я, всего-то на всего, может, чуть изменил то, что услышал только что от одного из автоматчиков, который сказал, что прогрессоры — это самовлюбленные козлы и гонористые петушки, — не выдержал потока обвинений Петр Петрович.

— Хорошо, мы обсудим это сообщение, — сказал Архип Осипович. — Честь имею.

А наши молодые, не подозревая о страстях, бушующих над их головами, возвращались тем временем с озера, но не тропинкой, а кедровым бором. Марк был в ударе. Он весело шутил, очень заразительно смеялся, вовремя вспоминал веселые истории, забавные происшествия, приличные анекдоты. Был очень рад, что девушкам, вне всякого сомнения, его компания нравилась. Вот только он сам никак не мог окончательно решить, какой из них отдать предпочтение. Он от обеих был без ума. Одна, Амина, жительница горячей Индии. Умна, спокойна, уравновешена, рассудительна, весела, очень красива. Оставила, как узнал Марк, занятия классическими танцами, в которых ей обещали блистательное будущее, и занялась скучнейшей, по мнению Марка, биологией. Другая, Таня, россияночка. Русая, кареглазая, милая. Кожа чистая и гладкая. Лёгкий дымок тонких волос вьется на затылке, маня к себе глаза и губы. Две прекрасные представительницы двух родственных народов трудной судьбы. Марк никак не мог окончательно решить, в какую из них он влюблен, хотя, по поведению, по обращению к девушкам можно было предположить, что он решил осчастливить своим вниманием Таню. Может быть, Марк не желал усложнять и без того но простую политическую обстановку в отношениях Индии с Россией, может быть, ему не очень нравилась ироничные шуточки и замечания Амины, и наоборот, нравилось, как Таня живо, весело, горячо откликалась на его экспромты. Но могло быть и так, что Марк особым вниманием к Тане пытался возбудить в Амине необходимые ему чувства. Кто их разберет, молодых, что у них в голове.

Не в этом дело. Дело в том, что идущая впереди Амина вдруг увидела что-то её сильно заинтересовавшее и, спрятавшись за дерево, стала сигнализировать Тане и Марку, чтобы они умолкли и подошли поближе. Подойдя к Амине, они увидели на кедре гориллу, рвущую кедровые шишки.

— Ой, какой красавец, — восхищенно зашептала Таня. — Амина, ты посмотри, какая прекрасная, блестящая, шелковистая шерсть. У нас такого экземпляра нет. Это что-то необыкновенное!

— Да, — согласилась Амина. — Экземпляр весьма неординарный. Он мог бы стать главным украшением нашей коллекции, и большим, очень большим подарком для Петра Петровича.

— Еще бы, — восхищенно прошептала Таня.

Из всего этого крошечного диалога Марк четко уловил, что эта обезьяна может стать хорошим подарком для девушек. Прогрессор Марк считал, что делать значительные, красивые подарки красивым девушкам — долг прогрессора.

— Сейчас мы пополним вашу коллекцию этим прекрасным экземпляром, — тихо, чтоб не спугнуть перспективный подарок, прошептал Марк, снимая с себя тонкий кавказский пояс.

— Марк, опомнись. — Горячо зашептала Таня. — Он же очень сильный. Он же изуродует тебя.

— Марк, не шали, — так же тихо прошептала Амина. — Даже самый классный прогрессор должен сначала подумать, а только потом действовать. Он тебя в бараний рог скрутит.

Простим девушкам их неопытность, их неумение удерживать прогрессоров от необдуманных действий. Все их слова только подливали масла в огонь, и без того уже пылающий страстью. А слова: "Он тебя изуродует" отрезали путь к отступлению.

Думать было некогда: обезьяна спускалась с дерева. Марк, не внимая останавливающему шепоту, двинулся вперёд. Он всё очень точно рассчитал. Бесшумно подкрался сзади как раз в тот момент, когда обезьяна коснулась грунта только одной ногой. Марк захватал только что освободившуюся правую руку обезьяны, накинул на неё петлю, рассчитывая рывком притянуть другую, ещё держащуюся за ствол кедра, левую руку к правой, прихватить их само затягивающейся удавкой. Справиться с обезьяной, связанной по рукам, Марк рассчитывал без особого труда.

Но события стали развиваться в совершенно ином плане. Правая рука обезьяны сразу же сгребла одежду на груди прогрессора. Сжав свой мощный кулак, обезьяна подняла Марка на значительную высоту. Потеряв точку опоры, спеленатый своей собственной элегантной спортивной формой, Марк вращался в воздухе, подобно ветряку, не имея возможности применять ни одного выштудированного приема.

— Что за шуточки, сэр? — грудкой голос обезьяны оказался очень резок, но четок. — Надо быть поосмотрительней.

Указательным пальцем левой руки обезьяна нанесла чувствительный щелчок по носу Марка, от которого в глазах прогрессора заблестела влага умиления и восторга, свидетельствуя о буре переживаемых им чувств. Затем обезьяна швырнула налётчика на куст орешника и ушла, снимая с шеи кожаный мешок с кедровыми шишками. Марк тоже исчез.

— Жалко Марка. Странная обезьяна. — Сказала Таня. — Похоже, что это вовсе и не обезьяна. Но я её в гостинице не видела. А ты?

— И я не видела, — ответила Амина. — Но сегодня ночью прилетела автоматчики. Может быть это их робот?

— Да? Прибыли уже? А я и не знала, — сильно удивилась Таня. — Да, тогда действительно, это их робот.

— Странный какой-то робот. Я о таких не слышала. Интересно, какой институт делает такие интеллектуальные роботы? А ты с кем-нибудь из автоматчиков знакома?

Таня ничего не ответила. Молча направилась к гостинице. Теперь Амине пришла очередь удивляться: раньше за Танюшкой такого не водилось.

— Таня! Ты почему молчишь? — она догнала подружку и потянула за руку, заставляя остановиться. — Аа, ясно, ясно. Не бойся, не отобью я твоего автоматчика. Мне и Марк подойдет. А как на всё это посмотрит Петр Петрович, если узнает про автоматчика? Ведь у вас до свадьбы, судя по его словам и намерениям, осталось четыре шага?

— Перестань! — Таня остановилась в растерянности. Её сердце захлестнула буря волнения. Ей не терпелось побыстрее оказаться в гостинице, чтобы узнать, нет ли в этой группе автоматчиков Володи Самсонова? И в то же время в гостинице её всё время поджидала встреча со своим научным руководителем, один вид которого она уже переносила с напряжением. — Не травя душу. Понимаешь, вначале, на первых курсах, я была даже немножко влюблена в Петра Петровича, но теперь... Не могу. Мне приходится сдерживать себя в беседе с ним.

— Ой, смотри, если Петр Петрович догадается, что ты его еле терпишь, плакала твоя диссертация. Так откуда же его уверенность в свадьбе?

— Да был у меня тяжелый момент, — вздохнула Таня. — Пообещала подумать. А он раздул мои слова так, как будто всё уже решено. Теперь сама не знаю, что делать?

— Понимаю, — Амина взяла Таню покрепче под руку, сдерживая её стремление к гостинице. — Сначала был очень умный Пётр Петрович. Потом появился очень молодой, но совсем не умный, автоматчик. Потом автоматчик надолго исчез, а ты с досады сделала глупость.

— Всё-то ты понимаешь, — ещё раз вздохнула Таня. — Спасибо тебе.

— А как автоматчика звать? — спросила Амина.

— Да ты его должна помнить. Володя.

— Это не тот ли Володя, который у нас лаборантом работал?

— Он, — опять вздохнула Таня.

— Ничего себе картинка! — изумилась Амина. — Так если об этом узнает Пётр Петрович, то тебе не быть живой. Он же его ненавидит, до смерти ненавидит. Ой, как интересно. Ты смотри, до защиты ни гу-гу. Я тебе буду помогать. Я Петра Петровича соблазнять буду.

— Как же, так он тебе и поверит, — хмыкнула Таня.

— Конечно не поверит, — согласилась Амина. — Калач тёртый перетёртый, но взыграть что-то живое в нём должно. Ой, как я тебе завидую.

— Ты серьезно? — Таня недоверчиво покосилась на подругу.

— Ужасно завидую, — от переживаемых чувств Амина стала усиленно жестикулировать. — Как же сильно надо любить этого паразита Володьку, чтобы не бояться самого Петра Петровича. Ой, ну, просто, страшно завидую. Я бы так, наверное, не смогла. Насколько я знаю эту историю, Володька перешел дорогу Петру Петровичу, зачеркнул его докторскую. С тех пор Пётр Петрович ничего хорошего начать не может. Как я сильно жалею, что отсутствовала в Биоцентре, когда разыгрался этот концерт.

— Амина, опомнись, — попыталась остановить взыгравшую подружку Таня. — Для меня это было самое тяжелое время в жизни.

— Ой, Таня! Да пройдут годы. Ты выйдешь замуж за Володьку и будешь вспоминать это время, как самое счастливое. Ведь ты тогда с ним впервые встретилась? Ну расскажи мне всё, всё. И очень подробно.

— Это очень долгая история, — Таня слабо сопротивлялась натиску подруги. Ей самой очень хотелось ещё раз окунуться в эти сладкие, мучительные воспоминания, которыми она жила последние годы. — Сразу всего не расскажешь.

— Вот и хорошо! — обрадовалась Амина. — Куда нам спешить?

— А если искать будут? Ведь завтракать пора.

— Ничего. Поищут, поищут и перестанут. Не терзай меня. Немедленно рассказывай.

Амина поудобнее устроилась под роскошным кедром и потянула к себе Таню, заставляя сесть рядом. Та вздохнула, собралась с духом и начала.

— Ты знаешь, что Петр Петрович к докторской готовил биоробота, который должен был, по замыслу автора, превращать отдельные виды биоценоза в очень ценный продукт питания человека, богатый и жирами, и белками, и витаминами, и прочими, и прочими радостями.

— Да, я помню. В конце концов оказалось, что это корова, — засмеялась Амина.

— Ага, корова. Да ещё не в самом лучшем варианте, мягко говоря. После этого он замыслил создать целую серию биороботов, изготавливающих из травы или только масло, или только сметану, или только сливки. Ходили слухи, что почти готовы были роботы, дающие только простоквашу или только сыр "Российский". Для этой работы ему понадобилась целая уйма биоавтоклавов. Это главное, запомни. Володя после окончания учебы в центре автоматики и отработки практики поступил в наш биоцентр. Пётр Петрович, обнаружив в центре опытного студента, который хорошо разбирается в автоклавах, взял его в свою лабораторию. Так Володя стал у нас лаборантом и одновременно учился. Если бы Пётр Петрович знал, что его ожидает, он не проявлял бы такую предприимчивость в захвате ценного для себя студента. А может быть, это Володя выбрал Петра Петровича для более быстрого достижения своей цели. Так или иначе, но вскоре у Володи из малого биостата появилась белочка-летяга, а у Петра Петровича появились первые опасения. И не напрасно? Белочка вызвала большой интерес. Володе было сделано несколько перспективных предложений, но он от всего отказался, только попросил разрешения на большой автоклав. Разрешение ему, конечно, дали. И с этого момента он стал врагом номер один для Петра Петровича. Я это сразу почувствовала. Однако, сколько разрешений сверху ни давай, но биостат без Петра Петровича получить невозможно. А с Петром Петровичем шутки были плохи. С ним никто не хотел связываться. Пётр Петрович заявил, что ему очень нужен ещё один биостат, и Володя, которому нужен был всего один биостат, ничего не мог поделать. Тем временем в биоцентре засветилась престижная командировка в Сингапур и Японию. Петр Петрович захватал её. Перед отъездом приказал подготовить биостат к загрузке, чтобы сразу после командировки он мог приступить к эксперименту. Когда он приехал из Японии, то в биостате уже шёл процесс выращивания, но не по программе шефа, а по программе Володи. Что там было! Ужас! Твоё счастье, Амина, что тебя в это время не было. Очень грязная и неприятная история. Но сделать он уже ничего не мог. Володя систему питания зациклил так, что прервать процесс только в Володином биостате было невозможно. Остальное ты, наверное, слышала. Пётр Петрович приказал замуровать кирпичной кладкой Володю в лаборатории, оставив небольшое окошко для питания. Потом война нервов: групповые организованные насмешки, смешанные с прямыми издевательствами над "чужаком", кормление "арестанта" через окошечко, вечерние концерты под зарешёченным окном. Почти год длился этот кошмар. Я думала, что сойду с ума. А Володя внешне относился спокойно к заточению. С юмором принимал и кормёжку через окошко, как в тюрьме, и их издевательские концерты под окном. Затем как-то всё утихло. И вот однажды биостат оказался свободен. Володя исчез вместе со своим объектом. Даже диплом об окончании биоцентра не забрал.

— А что он вырастил в своём биостате? — спросила Амина.

— Никто этого не знает, — пожала плечами Таня. — С тех пор я его и видом не видывала, и слыхом не слыхивала.

— Да вы с ним хоть целовались?

— Целовались, — вздохнула Таня.

— Жестоко, — произнесла осуждающе Амина. — Что же это он, не мог хоть знак какой-никакой подать, что помнит, любит, ждет встречи. Жестоко. Все они такие. Это же сколько лет прошло?

— Почти три года.

— Ужас!? — покачала головой Амина. — Нет, его надо будет наказать. Хоть немножко. Для острастки. Хоть чуть-чуть, но надо будет наказать.

— Ага, — Таня расстроено покачала головой. — Наказать. Тут хоть бы увидеть его, и то рада была бы до смерти.

— Ничего. Увидим, — тряхнула головой Амина. — Никуда он от нас не денется. Это я возьму на себя. Расскажи, как вы познакомилась.

— Ну как? Очень просто. Пётр Петрович прикрепил меня к нему для занятий с ним. Практически Володя всё хорошо делал, но у него была ужасная терминология. Бот на практических занятиях мы и познакомились. У него ужасно интересные глаза. Представляешь, вокруг черного зрачка сначала идёт золотистое солнышко, а затем уже серо-голубая радужка. Он говорил, что это у него наследственное. Потом, он так странно смотрит: будто что-то оказать хочет или спрашивает о чем-то. Я в него сразу влюбилась. Так и смотрела бы в его глаза. И страшно было в то же время.

— Страшно-то почему?

— Не знаю. Мне казалось, сейчас он скажет: бросай свой биоцентр, поехали со мной. И я всё брошу и поеду. Ни о чем не пожалела бы. Однажды он в лаборатории демонстрировал ребятам его группы на что способна белочка-летяга, которую он вырастил в маленьком биостате. Я, конечно, тоже была в лаборатории. Вдруг белочка вылетает в открытое окно, спускается на клумбу с розами, откусывает самую крупную алую розу, поднимается, прилетает опять в лабораторию, садится мне на плечо и отдаёт мне розу. Представляешь? Все в восторге!

— Конечно. Все в восторге, кроме тебя. А ты с расстройства, вероятно, убежала.

— Нет. Хотела убежать, но не убежала.

— И с тех пор ты эту розу хранишь!?

— Ну и храню. А что в этом плохого?

— 0й. Танька, — Амина обняла и прижалась к подруге. — Не сердись ты на меня. Это я от зависти. А что потом?

— Что потом. В этот вечер он впервые меня поцеловал.

— А потом?

— Потом, потом. Заладила. Потом его замуровали, и я его больше не видела. А потом нам давно пора идти в гостиницу. Пошли, — Таня встала.

В фойе было пусто. Когда Таня с Аминой стали подниматься по лестнице, наверху хлопнула дверь, и кто-то поспешно вышел на лестничную площадку. Затем снова открылась та же дверь, и послышался мужской голос.

— Володька, ты куда?

— Хочу сходить к дежурному!

— Что, хочешь посмотреть список девчат из биоцентра, нет ли среди них единственной и неповторимой? — продолжал допытываться тот же голос. — Ты бы сходил лучше к прогрессору Марку. Он их всех знает не только в лицо, но и на ощупь.

— А Марка нет, — послышался второй голос из той же комнаты. — Он с озера ещё не вернулся.

— Он что, один на озеро побежал? — спросил первый голос.

— Придумаешь такое, один, — продолжал второй голос. — Он индианку Амину с Танькой сопровождал.

— Ну вот, видишь, Вовка, там уже все занято, — ехидничал первый голос. — Нечего зря ногами топать. Пошла доиграем. Потом получишь, что от Марка останется....Чего ты, чего? Не бесись. Я пошутил.

— А пошел ты, — пробормотал Вовка. — Считай, что я проиграл.

Вовка стал спускаться по лестнице, но темп его шагов резко изменился: стал неспешным, тяжелым. Таня тронула Амину за локоть и шепнула.

— Аминочка, иди и не оглядывайся.

Амина оглянулась, увидела побелевшее Танино лицо и быстро побежала вверх. Володя нехотя спускался по лестнице. Идти в дежурку ему расхотелось. Но и в номер к ребятам возвращаться не было желания. С Аминой он разминулся на площадке девчачьего этажа.

— Если Амина уже здесь, то Марк остался с Таней — отметил он про себя.

Тяжелая, красная волна удушья ударила ему в голову. Он с трудом продолжал спускаться дальше, не видя ни ступенек лестницы, ни белого света. Так спускался он, пока не почувствовал, что сейчас с кем-то столкнётся. Он поднял голову... Она.

— Таня, а..., — его глаза растерянно и напряженно обращались то к ней, то смотрели, не поднимается ли вслед за ней ещё кто-нибудь.

— Володя, что с тобой? Столько не виделись, а ты и поздороваться не желаешь. Разбогател сильно, что ли? Здравствуй.

— Здравствуй. Таня, — он мялся, не зная, что сказать. Вернее, боясь засыпать её вопросами, ответы на которые разбросают их в разные стороны, как взрыв бомбы. Наконец вытащил из кармана горсть кедровых орехов и протянул ей.

— Угощайся. Хорошие кедрашки.

— Какие крупные орешки, — не очень скрывая наигранность удивления, напряжённо произнесла Таня. — Откуда они у тебя? Местные?

— Да. Только что с дерева.

— Ты сам доставал?

— Нет. Это мой Карл, — ответил он.

— Это хорошо, что Карл, а не какая-нибудь Каролинка. А кто это — твой Карл?

— Мой биоробот, мой товарищ. Помнишь историю в биоцентре? Это я из-за него терпел все измывательства. Горилла Карл.

— Так вот оно что... Так это, значит, твоя обезьяна так невежливо обошлась с прогрессором Марком?

— А что он сделал? — с беспокойством спросил Володя.

— Да ничего особенного. Покрутил в воздухе и засунул в куст орешника.

— Обошлось без травм? А где сейчас прогрессор?

— Не знаю, — с подчёркнутым безразличием пожала плечами Таня. — Наверное, где-то в тихом уголочке переживает пережитое. Да ты не переживай, нет у него никаких травм.

— Карл мне говорил, что какой-то объект пытался похитить его орехи. Но я совсем не подумал, что это мог быть человек. Опять надо ждать неприятностей.

— Не думаю, — сказала Таня. — Вряд ли Марк захочет, чтобы эта история получила широкую огласку.

— Таня, мне очень надо с тобой встретиться, — сказал умоляюще Володя.

— Так мы и так встретились, — ну уж совсем иепонимающе улыбнулась Таня.

— Нет, не так. Мне надо с тобой серьёзно поговорить. Не на лестнице.

— А с чего это вдруг такая срочность? То, значит, глухое молчание несколько лет, ни одной строчечки, ни единого словечечка, а то вдруг сразу — мне надо срочно поговорить!

— Я не мог сообщить! — Володя отчаянно затряс руками. — Я хотел сообщить, но не мог. Меня не было там, куда меня послали работать.

— Не кричи, я и так всё прекрасно слышу. Я ничего не пойму, — затрясла головой Таня и, вспомнив, что они всё ещё стоят на лестнице, перешла на шепот. — А где же ты был всё это время? Где же ты был так далеко, что и весточки нельзя было послать? Чтобы поверить тебе хоть немножко, я должна хоть чуть-чуть что-нибудь понять.

— А я что прошу? — Володя тоже прешел на шепот. —Я же прошу о встрече. Я не могу здесь, на лестнице, объяснить.

— Ну, тогда, может, в полёте?

— Нет, там слишком людно, — Володя страдал, не в силах объясниться. — Там ещё хуже, чем здесь, на лестнице.

— Ну что ж, тогда придётся ждать прибытия на Землю.

— Ждать, пока мы прибудем на Землю тоже не получится.

— Да почему? — Таня была в полной растерянности. С одной стороны, радовалась, что он не спрашивает её о Петре Петровиче. Это хорошо. Но, может, до него ещё не дошли слухи. И что будет, когда он всё узнает? А, может, он уже женат, и хочет ей объяснить что-то по этому случаю. Ужас! Надо бы как-то всё срочно выяснить. Но с другой стороны, чтобы всё выяснить, надо увести его из гостиницы. А этого уже никак нельзя делать, она и так слишком долго отсутствовала. Их предупредили, что сразу после завтрака будет посадка на «Аргон». Кто же будет ждать, пока она объяснится с Володей? Что же делать?

— Да потому что, на Землю мы попадём не скоро, очень не скоро. Даже не в этом году. И на Землю мы прилетим совсем не на «Аргоне». Нет, я не могу так долго ждать. Я хочу, чтоб ты стала моей женой. Сейчас.

— А на лестнице, значит, не получится?

— Извини, Таня. Я не знаю, что говорю. Я совсем не то хотел сказать. Таня, ну давай встретимся сегодня вечером.—

— Но мы же сегодня улетаем.

— Нет. Сегодня вылет отменили.

— Почему?

— Я не знаю, почему отменили вылет, — тихо и радостно шептал Володя. — Но для меня это очень кстати. Вылет отменили, наверное, по моему хотению, по моему желанию.

— Ха! — шепотом воскликнула Таня. — Скромность всегда била из тебя ключчом, причём так, что внутри ничего не оставалось.

— Таня, я исправлюсь. У тебя будет широчайшее поле деятельности для воспитания меня в нужном направлении. Обещаю тебе, что я буду, как тёплый воск.

— Ага, свежо предание, да верится с трудом, — улыбнулась Таня. — Так я тебе и поверила. Знаю я тебя.

— Так до вечера? А? Таня?

— До вечера, — согласилась Таня, не переставая улыбаться.

Володя наклонился, поцеловал ее пальцы, сжимающие уже тёплые кедровые орешки, и побежал весело вниз, ибо сверху кто-то спускался. Если бы Володя знал, что их следующая встреча один ня один произойдёт ох, как не скоро, он не спешил бы так быстро прервать свидание на ступеньках лестницы по первому звуку шагов постороннего человека. Или, по крайней мере, не так весело стремился бы вниз. Но дело сделано, всё идет своим путем, и неизвестно ещё, что лучше, а что хуке.

А Таня в номере перед Аминой старается сделать вид, что ничего особенного не произошло. Да и не могла она объяснить Амине всего того, что с ней только что произошло. Ну как можно объяснить его слова о том, что они на Землю попадут даже не в этом году. И совсем не на «Аргоне». Что это всё значит? И слышал ли он о том, что Пётр Петрович уже почти женился на ней, бех её, между прочим, согласия. Уверен, наверное, что она не захочет рисковать диссертацией. Говорят: наглость — второе счастье.

А Володя на площадке перед гостиницей думает, чем бы ему заняться, что бы ему сделать такое, чтобы весь мир счастливым стал. Здесь его и увидел Авив Яковлевич.

— Автоматчик? Володя? — внимательно присматриваясь и вспоминая ночную встречу, спросил Авив. — Я — капитан "Аргона". Я попросил Иосифа Петровича помочь нам отправить со здешнего склада на "Аргон'* кое-какие предметы, оборудование. Работы много.

— С удовольствием, — сказал Володя. — Только я позову Карла. Он на погрузочно-разгрузочных работах незаменим.

— Мне Иосиф Петрович это уже сообщил. Они все сейчас прибудут на склад. А мы с вами. чтобы не терять время, и если вы не возражаете, пойдем и займёмся комплектацией.

— С удовольствием, — подтвердил своё согласие Володя. — Давно мечтал завести полезное знакомство с космоходами.

Авив Яковлевич вместе со своими помощниками исследовали недра подвалов и складов в поисках необходимого оборудования и инвентаря. Во второй половине дня все найденное и извлеченное было сложено несколькими кучками позади, гостиницы, и все расселись на ящиках в ожидании грузового кара.

— А, Вовчик, и ты здесь, — встретил Володю один из автоматчиков, известный нам, как первый голос. — А я думал, что ты на лужайке у озера собираешь осколки.

— Какие осколки? — щурясь от яркого света, спросил Володя, который только сейчас вместе с Карлом вылез из подземелья.

Погода развернулась в обратную сторону: с недалёких гор в приозерную долину устремились сталистые чудовища сизых туч,и солнце обильно посылало свет и тепло перед тем, как надолго исчезнуть в их прожорливой пасти.

— Как это, какие? — Костя притворно удивился. — Но ведь хоть что-то должно было остаться после прогрессора Марка?

Володя внимательно посмотрел на Костю. Наверное, за его злой весёлостью была большая боль. Может быть, кто-то из прогрессоров, забавляясь с курочкой, не заметил, как оборвал крылышки у Костиной синей птички. И живёт теперь Костя, как ходячее опровержение поговорки: "Время лечит".

— Ну Костя, ты же знаешь, что на каждой новой планете после прихода прогрессора появляется автоматчик. И то, что не получилось у прогрессора, должен сделать автоматчик. Но после автоматчика прогрессору делать нечего. Любовь прогрессора петушиная, любовь автоматчика единая и неделимая. А если у тебя что-то не получилось, так это может быть оттого, что планет у тебя слишком много было. Давай оставим эти петушиные проблемы, — миролюбиво предложил Володя.

— Хорошо, согласен, — Костя хитро улыбнулся. — Но учти, что мы тебе записали проигрыш, и теперь тебе сегодня вечером придётся отыгрываться.

— Нет, отыгрываться я не буду, — категорично заявил Володя. — Это ты меня втянул в игру. Сказал, что всего пару партий, для того, чтобы развеяться, чтобы укрепить мужское товарищество. Скоро, мол, расстанемся, и, может быть, навсегда. А я, лопух, и поверил тебе.

— Э нет, это не мужской разговор, — возразил Костя. — Ты должен дело довести до конца. Мы с тобой играли на исполнение желания. Поэтому ты объясняешь мне причину отказа. Если она меня удовлетворяет, то мы считаем дело закрытым. Если нет, то ты выполняешь моё желание.

— Ой, ну и жук ты. У меня такое впечатление, будто я на базаре с армянином торгуюсь. Ладно, хрен с тобой, вытерплю, — Володя на некоторое время задумался. — Я постараюсь убедить тебя в обоснованности моего отказа продолжать игру. У меня две причины, и обе серьёзные. Первая, сегодня ночью я сильно занят.

— Женщина? — спросил Костя. — Если женщина, то я принимаю твой отказ, а если нет, извини.

— Вот влип, — сказал Володя, с досадой теребя затылок. —Слушай, Костя, не пойму как это у тебя получается, но получается. Ты задаёшь вопрос в такой форме, что на него просто так не ответишь. Можно обидеть ни в чём неповинного человека. Понимаешь, если я сейчас скажу: да, а мне это сказать очень хочется, и я имею на это, в некоторой степени, право, то моё "да" может бросить несправедливую тень на..., — он запнулся. — В общем, я не могу сказать "да". Извини, но не получается.

— Ага, понимаю. Ты надеешься, что она девушка? Я всё правильно понял?— с ехидцей спросил Костя.

— Костя, я заметил, что разговаривать нам о тобой всё трудней и трудней. Поэтому, ладно, пусть. Я этот разговор закончу, но постараюсь больше с тобой дел не иметь.

— Не возражаю, — кивнул Костя. — Говоря вторую причину.

— Вторая причина — цветок.

— Ээ, нет. — обрадовался Костя. — Цветок не пойдет.

— Нет, такой цветок, о котором я говорю, пойдет. Ты с таким цветком дел не имел. Ты о нём и не слышал.

— Слушай меня сюда внимательно, Володя. Я немножко постарше, и за свою разнообразную жизнь много всяких и разнообразных вещей подержал в своих ручках. Поверь мне, нет таких цветов, которые я бы не дарил этим...курам. Я тебе ещё раз говорю, что цветок не пойдет.

— А ещё раз говорю, что этот цветок пойдёт.

— Говори его имя, — потребовал Костя.

— Кровавый лотос.

— Такого лотоса нет. На этом озере лотосы не водятся. Лотосы сейчас не цветут.

— Не так, — Володя поднял палец вверх, обращая внимание собеседника на те пункты, с которыми он был не согласен. — Ты, вероятно, хотел сказать, что кровавый лотос тебе не иэвестен. И на этом озере ты никогда не ветречал лотос. Но на этом озере есть этот лотос, цветет только один день. Завтра. Добраться до того места, где он цветет, очень трудно. У этого цветка есть одно свойство: у того, кто увидит, как он распускается с восходом солнца, будет исполнены три его самых заветных желания. И я возьму грех на душу, сорву один бутон, подарю ей, чтоб она увидела рождение цветка на заре.

— Знаешь, я уже как-то слышал эту красивую сказочку. Но никогда не верил в эти розовенькие сопельки. По твоим словам получается, что можно спокойно открывать фирму, торгующую улыбкой фортуны: стоит только нарвать несколько ещё не распустившихся бутонов и продавать их.

— Какой ты моторный, — улыбнулся Володя. — Бутон надо сорвать точно в полночь. Ни раньше, на позже. Но еще ни одному смертному, насколько я знаю от других, не удалось выжить с сорванным в полночь бутоном.

— А тебе уже удалось? — спросил Костя.

— Пока не пробовал.

— Новое дело. Значит ты хочешь стать бессмертным?

— Не знаю. Я хочу сделать то, что хочу сделать. И все.

— А почему ты не хочешь сорвать два цветка? Или ты вместе со своей кралей будешь ждать рассвета?

— Нет. Я уже видел его рождение.

— Так ты уже бессмертный?

— Не знаю. — пожал плечами Золодя. — Я цветок не срывал. Я просто видел его рождение.

— Хорошо. Предположим, что твоя сказка — правда. Но вот что мне пришло в голову: а если, вдруг, твоей крале, после того, как её осенит улыбка фортуны, захочется сменить рыцаря? А? — ехидная улыбка сияла на лице Кости.

Володя задумался.

— Мастер ты, Костя, на пакости, — сказал он после некоторого молчания. — Ну что ж. Значит такова моя судьба. Пусть сбывается её желание.

— Ну, знаешь, — Костя покрутил головой. — Вот этого мне не понять. Но, убедил. Можешь не отыгрываться.

— Спасибо, — Володя с иронией глянул на Костю. — Дело в том, что это всё пустяковые отговорки. Главную причину я тебе так и не сказал.

— Это какую же?

— Так ведь я совсем не хочу отыгрываться.

— Почему? — удивился Костя.

— Ну, это же так просто, — улыбнулся Володя. — Если повезёт в игре, то успех в любви — это уже слишком, перебор, так сказать. И наоборот, если тебе повезёт в любви, то какого хрена тебе ещё надо? Зачем тебе ещё какой-то выигрыш?

— Постой, постой, — возмутился Костя. — Я не согласен.

Невдалеке от них Авив Яковлевич и Иосиф Петрович сидели на ящике, в котором, судя по яркой сине-красной расцветке, находилось оружие. Не очень прислушиваясь к спору молодых, они велп негромкий разговор.

— А здесь что? — спросил Иосиф, похлопывая по ящику, на котором они сидели. — Оружие?

— Да, бластеры, — недовольно поморщившись, подтвердил Авив.

— Ты считаешь, что они нам могут понадобиться?

— Дай Бог, чтобы не понадобилась. Ты когда-нибудь стрелял по живому? — спросил Авив.

— Не приходилось, — ответил Иосиф, — А ты?

— Тоже Бог миловал. Однажды курицу попробовал зарезать. И всё. Зарёкся.

— Мда, неважные из нас с тобой защитнички, — грустно покачал головой Иосиф. — Что же мы будем делать, если, всё-таки, нападут?

— Не знаю. — пожал плечами Авив, — Боюсь, что именно на этом они и ловят нашего брата.

— Кто же тогда стрелять будет? — спросил Иосиф и кивнул на молодежь. — Они?

— Вот, вот, — сердито пробурчал Авив. — Им дай бластер в руки, они, может, и стрельнут в человека по молодости лет, не подозревая, что весь остаток жизни будет душу тревожить незаживающая язва. Нет, они останутся на самый крайний случай. Придётся нам, старым, брать грех на душу. Как ты на это смотришь? Готов?

— А куда тут денешься? — Иосиф опять невесело качнул головой. — Конечно, было бы лучше, если бы можно было обойтись без крови. А вон то всё зачем? — Иосиф кивнул на режущее, сваривающее, скрепляющее оборудование, пилы, ломы, топоры, ящики с гвоздями. — Или, может, ломами вместо бластеров решил отбиваться?

— Вот это мысль! — восхитился Авив.— Вот это находка! Ведь против лома нет приёма. И вроде бы не оружие, а инструмент, присущий человеческой природе. Замечательно!

Авив встал и, взяв в руки лом, стал изображать отражение нападающего противника. К Авиву подскочил Володя и начал имитировать нападение. Доигрались они до того, что, увлекшись, Авив толкнул Володю в грудь одновременно с подсечкой ноги. Володя упал на спину, а Авив поднял ногу, словно намеревался топтать поверженного противника. Никто не обращал внимания на то, что в это время происходило с Карлом. И напрасно. Напряженный до предела Карл, во время падения Володи, приподнялся и, издав непередаваемое животное "уу", прыгнул вперед. Он опустился на руки у самой головы Володи и, совершив переворот через голову, стал на мостик, прикрывая Володю своим телом. Поднял угрожающе ногу и издал такой короткий, яростный и резкий рык, что все присутствующие вздрогнули от прозвучавшей в воздухе угрозы.

— Карл! Не сметь! — закричал Володя, выскальзывая из под своего защитника.

Карл обратным кувырком через голову стал на ноги.

— Извини, батя, но не мог я видеть, как тебя опрокинули.

— Так что тыхочешь, чтобы я бросил Авив Яковлевича на землю?

— Ну, извини меня? — продолжал бубннть Карл.

— Володя! — вмешался Авив. — Не надо его ругать. Он же ничего дурного не сделал. Ну, попробовал немножко силу своих легких.

— Вы извините нас, — сказал Володя. — Он бы вам ничего плохого не сделал. Тут, наверное, заговорили мои атавизмы.

— Вы извините меня, — обратился Карл к Авиву. — Я не хотел ничего плохого. Всё как-то само вышло.

— Да хватит вам причитать, — начал сердиться Авив, — что я вам, барышня фарфоровая, что ли? Ну повеселилась немножко, вот а всё. Идите и не переживайте.

Володя с Карлом отошли к смеющимся ребятам, а Авив опять сел рядом с Иосифом.

— Ну и обезьянка у вас! — восхищенно произнёс Авив.

— Обезьянка? — улыбнулся Иосиф. — Не скажи. Это робот.

— Как робот? — не поверил Авив. — Не может этого быть. А слюна, а блеск глаз? Да у него такая ярость в глазах была, что я и без его рыка перепугался бы.

— И всё таки, Карл — робот, — сказал Иосиф. — Ты не обратил внимания, как Володя сказал про свои атавизмы? Зря. Это очень интересная деталь. Мне кажется, что Володя в Карле скопировал себя. Страшная это вещь, если попадёт в плохие рука. Знаешь, если бы нам сейчас с десяток таких Карлов, то можно не бояться никого.

— А если создать их тысячу? — задумался Авив. — Так можно воевать весь мир? Большая цена за этим Карлом. Пожалуй, не так за Карлом, как за Володей.

— Да, — согласился Иосиф. — С ними ещё надо очень много разбираться. Совершенно новое направление. Они столько накуролесили на работе, что я даже не знаю, что меня и их ждёт яа Земле?

— Что-то натворили? — спросил Авив.

— Да не знаю даже, как это будет квалифицированно комиссией на Земле. Карл, например, вместо пассивного наблюдения, стал вожаком стаи, завёл гарем и повёл всю стаю к вершинам цивилизации. Вот. Что это?

— А что же хозяин его смотрел?

— Володя?

— Ну да.

— А с ним ещё хуже, — махнул рукой Иосиф. — К нам идёт от него полным потоком информация. Все каналы забиты его информацией, а его самого, оказывается, нет на работе. Вот. Что это? Как на это посмотрят на Земле?

— И где же он был? — спросил Авив.

— Не говорит. На Земле говорит, скажу. У меня, говорит, очень важная для Земли миссия.

— Ну ладно. — оказал Авив. — На "Аргоне" договорим. А сейчас пошли работать. Кар идет.

После погрузки оборудования в космолифт, Авив попросил оставить ему в помощь Володю с Карлом. Погода совсем испортилась, и остальные под начинающим накрапывать дождём поехали в гостиницу.

Как ни спешал Володя, как ни поторапливал он Карла, но пораньше с орбиты вырваться не удалось. На борту "Аргона" Володя встретился со своим старым другом, Витей Нагорным, который ходил старпомом. Витя пошёл проводить их к космолифту.

— Совсем забыл спросить. Как здоровье родителя? — спросил Володя.

— Нет его, — коротко ответил Витя.

— Как нет? Ушёл от вас, что ли?

— Да нет, — сказал Витя и поторопил их. — Пошли побыстрее, если в самом деле хочешь спускаться, а то они не очень любят ждать.

— Так что случилось с родителем? — на ходу спросил Володя. — Умер?

— Нет. Пропал без вести.

— Как пропал? — удивился Володя.

— Пропали вместе кораблем. И никто не знает, что с ними случилось.

— Чудно, — удивился Володя. — Не пойму, как можно пропасть?

— А я, ты думаешь, понимаю что-нибудь? Может, останешься всё-таки? Ведь рано утром всем на посадку.

— Витя, с преогромным бы удовольствием, но только не сегодня, — извиняющаяся тоном произнёс Володя. — Никак нельзя. У меня там одно очень большое и важное дело. И сделать я его могу только сегодня ночью. Такого случая у меня больше не будет, никогда в жизни.

— Да ну! — не очень поверил Витя. — Преувеличиваешь, как всегда? Или девчонка?

— Потом, если получится так, как задумал, расскажу, — сказал Володя и хлопнул Витю по плечу. — Ну, ладно, ты не сердись и не обижайся. Давай, до завтра.

По случаю отлёта в большом зале гостиницы был устроен прощальный бал. Были модерновые танцы, были и старые танцы, но главенствовали короли танцев — вальс и танго. Веселье и смех ценились выше всего. Желающие блеснуть словцом или песней, или танцем, или ещё чем-нибудь могли подняться на небольшую сценку и выступить. Аплодисменты, кратковременное внимание, и даже восхищение достались и Амине с Таней, которые дуэтом и пели индийские песни, и танцевали. Хорошо, когда ты в центре внимания публики, разогретой всеобщим весельем и восторгом, когда тебе и аплодисменты, и цветы. Но внимание и улыбка милых глаз дороже всего, а вот как раз этих глаз Таня и не видела. Володя появился на балу в его разгар, когда именно его имя готово было вот-вот прозвучать со сцены. Перед этим на сцену вышел Архип Осипович и в полушутливой форме сказал, что сегодня утром публично было выражено оскорбительное недоверие не только к одному из прогрессоров, но и ко всему их клану.

— Я понимаю, у Марка и Петра Петровича есть небольшая разность в возрасте, но она очень мала, и ею можно пренебречь, так как объект внимания у них один, — сказал он. — Нет, разумеется, если Пётр Петрович заявит, что его возраст не позволяет ему надеяться на благосклонность прекрасной дамы, и объявит олухи о предстоящем бракосочетании ложными, то инцидент можно считать исчерпанным. В противном случае, Пётр Петрович должен здесь же, сейчас же извиниться или дать удовлетворение оскорблённой чести. Если Пётр Петрович считает Марка слишком молодым для состязания в проявлении мужской доблести, то честь нашего клана буду защищать я. Пётр Петрович, мы желаем услышать ваше слово.

— Я, разумеется, готов подтвердить своя слова лично Марку, — оказал Пётр Петрович, поднявшись на сцену. — Но прошу дать мне время на размышление, ввиду необычности для меня данной ситуации. Поймите меня, пожалуйста, правильно. Я никогда не принимал участие в подобном мероприятии. Я понимаю, прогрессору приходится иногда сражаться с кровожадными крокодилами: то по долгу службы, а, может быть, иногда, как хобби. Да, я слышал, что иногда такое случается — прогрессоры любят блеснуть своим умением владеть оружием. Но мир разнообразен. Моё главное оружие — это высокая и тонкая организация моего серого вещества внутри моей черепной коробки. И мой интеллект настолько высок, тонок и универсален, что допускает одновременное существование в мире страстей разного типа: есть страсти по Матфею, но есть и по апулею. В общем, мне надо некоторое время для размышления на эту тему. Прогрессоры допускают, что даже такое дело требует некоторого усилия ума?

— Прогрессоры всё допускают, — сказал Архип Осипович, — Вам хватит времени полета "Аргона" к Земле?

— Благодарю вас, вполне, — чуть склонил голову в знак согласия Петр Петрович.

— Тогда, сразу, как только войдём в нашу Галактику, так и приступим к удовлетворению оскорблённой чести. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик и не перегружать радость прибытия на Землю излишними пустяковыми хлопотами.

— Согласен, — с усмешкой кивнул головой Петр Петрович. — Мне кажется не лишённой оригинальности ваша мысль о том, что это, всего лишь навсего, излишние пустяковые    хлопоты. Неужели ваша честь настолько легковесна, что может удовлетвориться излишними пустяковыми хлопотами?

— Да уж    какая есть, — Архип Осипович, изображая сокрушённое расстройство, широко развёл руки в стороны и даже присел в полупоклоне. — Куда нам до вам.

— Нет, я не хочу обвинить вас в пристрастии к базарной мелочности, нет, ни в коем случае. Всем известна склонность прогрессоров везде и всюду подчёркивать свою исключительность в покорении девственных планет. Вы настолько озабочены своей значительностью, что никак не можете понять, что мысль о том, что прогрессоры способны только к петушиным наскокам на курочек, принадлежит не мне.

— А кому? — спросил кто-то из зала. — Назовите конкретно, пожалуйста.

— Она принадлежит одному из автоматчиков.

— А нельзя ли ещё конкретнее? — опять крикнули из зала.

— Ещё точнее? — переспросил Пётр Петрович, осматривая сверху присутствующих в зале. — Если вам угодно ещё конкретнее, то вот он, автор этого весьма интересного заключения. Её высказал Самсонов, — и Петр Петрович указал на Володю, который в этот момент вошел в зал.

— Молодой человек! Поднимитесь пожалуйста сюда! — громко позвал Архип Осипович Володю.

Пока Володя поднимался на сцену с одного края, Петр Петрович потихоньку соскользнул с неё в другом конце.

— Вы согласны с тем, что очень нелестно отозвались о прогрессорах? — спросил Архип Осипович.

— О прогрессорах? — переспросил ещё ничего не понимающий Володя. — Ну, в общем, да. Но я имел в виду не всех прогрессоров, а только одного.

— Это не имеет значения. Оскорбляя одного, вы оскорбили всех. Мы все едины.

— Не хочу навязывать вам другую точку зрения. Если вы так считаете, значит это вам нужно. Только извиняться я ни перед кем не собираюсь. Слишком зазнался ваш клан. Особенно в отношении женского вопроса.

— Вот и прекрасно, — спокойно сказал Архип Осипович. — Мне тоже не хотелось бы навязывать вам своё видение проблемы взаимоотношения полов. Мне было бы очень обидно за вас, если бы вы попятились. Кому из прогрессоров вы пожелали бы доказать свою правоту?

— Любому. Только не вам, — ответил Володя.

— Хорошо. Вы, надеюсь, не будете возражать, если Марк попробует доказать, что вы были не правы? — спросил Архип Осипович и вызвал на сцену Марка.

— Да мне всё равно, — пожал плечами Володя, — Но с Марком мне меньше всего хочется сегодня говорить.

— А разговаривать вам с ним совсем не обязательно. Но почему именно с Марком меньше всего? У Марка самая лучшая реакция. Он во всех соревнованиях непобедим. Уж не поэтому ли?

— Вовсе нет. То, что проиграет лучший из прогрессоров, должно трогать всех вас, а не меня.

— Вы очень самодовольны, — отметил Архип Осипович. — Так почему не Марк?

— Потому что Марк сегодня уже был наказан за поспешность.

В зале засмеялись. Все уже знали историю, которая приключилась с Марком у озера.

— Ну ничего, Марк очень постарается доказать вам, это была чистая случайность. Марк, просто напросто, немного растерялся, когда обезьяна заговорила человечьим голосом. Бывает. Не надо быть слишком придирчивым. Я до сих пор считал, что прекрасно знаю всех автоматчиков. Но вот с вами встречаюсь впервые, и очень поражён тем уровнем самоуверенности, который вы нам продемонстрировали. Вы слишком ершисты. Вас, просто, необходимо немного остричь, чтобы в вашу голову не закралась крамольная мысль, будто автоматчики в глазах прекрасного пола более предпочтительней, чем прогрессоры. Сначала планету побеждают прогрессоры, а потом на ней могут поработать и автоматчики. Не надо ломать традиции. Это чревато глубоко идущими последствиями. Так на чём вы предпочитаете состязаться?

— Мне все равно, — сказал Володя. — Хоть на пистолетах, хоть на шпагах, хоть на лошадях, хоть на тортах.

— Хорошо, — сказал Архип Осипович. — Тогда шпаги? Но должен предупредить вас, что Марк — лучший фехтовальщик.

— Тем хуже для него. Именно поэтому я советую ему выбрать что-нибудь другое, — сказал Володя.

— Почему? — спрооил Архип Осипович.

— Не так стыдно будет проиграть.

— Нет, ну нельзя быть до такой степени самонадеянным! Вам это сильно вредит. Просто необходимо помочь вам избавиться от этого недостатка. Ну, ладно, не будем тратить время на пустые разговоры. Вам необходим секундант, — Архип Осипович обратился к залу. — Кто из автоматчиков желает защищать интересы своего товарища?

На сцену очень быстро и весело вскочил Костя.

— Хорошо, — сказал Архип Осипович. — Сейчас принесут шпаги. Ввиду того, что среди зрителей мало специалистов по фехтованию и мало кто может по достоинству оценить удар, мы снимем предохранительные колпачки и поставим на лезвие муфточки так, чтобы кончик шпаги выглядывал на один сантиметр. Чтобы не возникла опасность и при таком неглубоком проколе, мы на горло и другие места наденем и наклеим не прокалываемые манжеты. Так делается.

— А лицо? — спросил Костя.

— За удар в голову боец снимается с абсолютным поражением. Риск небольшой, конечно, остаётся, поэтому, если боец боится повреждений, то состязание можно отменить.

— Повреждений я не боюсь, — сказал Володя. — Но очень прощу Марка прекратить эту глупую затею.

— Какую это ещё затею? — Марк уже стоял рядом со своим шефом в угрожающей позе. — Не понял, о чём речь?

— Не надо меня учить, что и как говорить. Я, сколько себя помню, всегда считал, считаю и буду считать, что вы, прогрессоры, работаете наскоком: встретили новую планету, торопливо пробежались по ней, взяли анализы, зафиксировали опасные организмы и побежали к другой планете. А потом приходим мы, и осваиваем её, родненькую, и живём на неё долгими годами, иногда всю свою жизнь. Я против такого подхода к планетам. Сейчас уже открыто слишком много новых планет. Так много, что уже неизвестно, кто и когда будет осваивать их. Нет, вам пора прекращать свою деятельность, пора становиться автоматчиками. Но вы не привыкли работать так, как работаем мы, терпеливо, долго и качественно. Поэтому я советую Марку даже и не пытаться победить меня.

— Почему? — опять с вызовом спросил Марк.

— Да хотя бы потому, что два поражения в один день — это слишком много для тебя. Ты привык только к скоропалительным победам, ты плохо, очень плохо переносишь поражения.

— А ты самый настоящий бахвал. — сказал Марк. — Неудержимый хвастун. И сегодня тебе тоже придётся учиться переносить поражения.

— Я не хвастаюсь, — ответил Володя. — Просто, я знаю свои возможности и ваши. Я знаю, что произойдет. Весь этот спектакль разыгрывается не по моей вине. Мне не хочется причинять вам неприятности.

— Замолчи! — негромко воскликнул Марк. — Иначе я сейчас сделаю из тебя отбивную. И нам останется только снять и эти последние ограничительные муфточки.

Володя пожал плечами и молча отошёл в сторону. Принесли шаги. Костя проверил крепление муфты у шпаги Марка, а Архип Осипович — у Володиной. Оба бойца встала в позицию.

— Марк, брось чудить. — сказал Володя. — Мне тебя жалко. Я не хочу, чтобы люди смеялись над    тобой. Давай, пока не поздно, остановимся и выберем что-нибудь другое.

— Никаких что-нибудь, — процедил сквозь зубы Марк. — Не гони киселя. Защищайся!

— Ну, не обессудь. Сейчас, чтобы ты побыстрее понял, что произойдет, я попрошу Костю.

Володя подозвал Костю и что-то прошептал ему на ухо, показывая на свою грудь. Костя отошел и громко сказал.

— Новое слово в поединке фехтования. Володя берётся нанести укол в заранее намеченную точку. Марк, разреши нарисовать у тебя на груда маленький кружочек. Ну что тебе стоит? — упрашивал он Марка, видя, что тот сомневается.

— Рисуй, если тебе так этого хочется, — пренебрежительно передёрнул плечами Марк. — Можно подумать, что это новый снайпер. Бред сивой кобылы с торбой на ушах.

Костя спустился в зал и, взяв у одной из девушек губную помаду, поднялся опять на сцену и нарисовал на рубашке Марка небольшой кружочек на сердце. Затем спросил у Марка, отойдя в сторону и любуясь своим розовым кружочком.

— А ты куда нанесёшь свой укол?

— Я буду колоть туда, где будет проход, — сердито ответил Марк. — Отойди, не мешай.

Марк двинулся на Володю.

— Защищайся! — гневно прохрипел он Володе, видя что тот не поднимает шпагу.

— Я готов! Я жду! — ответил Володя, не меняя позы.

Он стоял прямо, шпага в правой руке, её кончик касается пола в метре перед ним.

— В последний раз предупреждаю: я нападаю! — крикнул нервно Марк, видя, что Володя не собирается принимать соответствующую позицию.

— Давай побыстрей, а то мне надоело тебя ждать, — сказал Володя, не меняя позы.

Марк сделал пробный выпад и, не найдя сопротивления, нанёс сильный колющий удар туда, где мог быть нарисован такой же кружок, как у него. Произошло то, что происходят с человеком, который всем телом бьёт в дверь, которую не сдерживают никакие запоры. И даже не просто в открытую дверь, а в виртуальную дверь, то есть в то место, где он видит дверь, но там ничего нет. Марк не упал. Хотя был недалек от этого. Он проскочил несколько шагов и резко развернулся. Володя стоял лицом к нему прямо. Левая рука опущена. Шпага в правой руке касается вола в метре перед ним. Никто, ни Марк, ни зрители не видели движения шпаги или самого Володи. Марк перевёл удивленный взгляд с Володи на свою грудь. Все увидели, как начиная с середины нарисованного кружка, поплыло вниз красное пятно. Костя подошел к Марку.

— Десятка! — громко объявил он результат осмотра.

— Не может быть, — не вполне уверенно произнес Архип Осипович.

Он подошел к Володе, взял у него шпагу и осмотрел её кончик. К нему подошел Костя.

— Кровь? — громко констатировал Костя. — Анализ крови будем делать?

— Отойдите в сторону! — нервно крикнул Марк. — Не мешайте нам. Мы еще не закончили поединок.

— Марк, опомнись будет еще хуже! — выкрикнул Володя.

— Посмотрим. Я не боюсь твоих угроз!

Марк говорил отрывисто. Кончик его шпаги дрожал от нетерпения. Было видно, что Марк начинает терять контроль над собой. Архип Осипович почувствовал, что необходимо остановить Марка, но ему не хотелось этого делать, да и знал он, что остановить Марка — занятие бесполезное.

— Ну ладно, пусть будет ещё раз. Ты из тех, кто не хочет учиться. Так смотри, что будет. Костя, возьми этот горшок с цветами и поставь на стул, чтобы все видели его.

Володя подождал, когда Костя исполнил его просьбу.

— Следите за цветами, — громко произнёс Володя. — А ты, Марк, береги свою левую ягодицу. Иди вперед, мой хороший, я жду тебя.

Марк без подготовки, молча ринулся на заносчивого автоматчика. Он ткнул шпагой, в, как ему казалось, незащищённую грудь противника. Шпага опять не встретила сопротивления. И он, уже испуганно, отскочил назад. Ещё более испуганно и непонимающе он оглянулся назад, как бы ища там кого-то. Затем резко перебросил шпагу из правой руки в левую, а правой рукой схватился за правую ягодицу, медленно поднес раскрытую ладонь к глазам. Но никто не смотрел на него. Все зачарованно смотрели, как головки цветов парадного букета, стоящего в красивой вазе с водой, срезанные кем-то невидимым, падали на пол сцены. Костя обошел вокруг Марка.

— Володя, — сказал он. — Ты промахнулся. Ты попал не в левую ягодицу, а в правую.

Марк с размаху вонзил шпагу в пол сцены.

— Дай я пощупаю тебя своими руками, — закричал он. — Это призрак!

К нему кинулись Архип Осипович и товарищи по группе, пытаясь удержать от нехороших действий.

— Пустите меня? — продолжал вырываться Марк. — Этого не может быть! Я же своими глазами видел, как моя шпага входила ему в грудь, но её не было.

Марк на несколько секунд затих, но когда удерживающие его подумали, что он успокоился, вырвался и опять рванулся к Володе.

— Марк! Остановись! — громко крикнул Володя, когда Марк оказался совсем рядом.

— Что? Боишься? Ты — призрак! У тебя нет тела! Дай я пощупаю тебя!

— Сам ты призрак. Я не курочка, чтобы меня щупать! — резко сказал Володя. — Щупай других и в другом месте. И не приближайся ко мне, а то хуже будет! Стой на месте, там, где стоишь! Я нормальный человек, но ты не справился со мной, и не мог, справиться. Не надо было меня трогать!

— Хорошо, — немного утих Марк. — Если ты боишься, чтоб к тебе прикасались.

— Я не боюсь. Я не хочу, — перебил его Володя.

— Ладно! Пусть будет так. Тогда давай стреляться на пистолетах!

— Да пожалуйста. Только будет то же самое.

— Тогда ты — не человек! — опять вскипел Марк. — Да пустите вы меня. Дайте мне подержать его за горло. Я хочу узнать призрак он или нет?

Марк снова оказался в руках своих товарищей, а к Володе подошли Архип Осипович с Иосифом Петровичем и убедительно попросили его уйти из зала, пообещав, что и Марк уйдёт. Как Володя ни сопротивлялся, как ни обещал, что будет вести себя очень смирно, всё было напрасно. Они, взяв за локти с обеих сторон, увели его из зала.

Обидно, ой как обидно было Володе покидать бал. Весь день он жил предстоящим упоением: её тонкие, нежные, атласные пальчики в его левой руке. Её гибкий, стройный стан, её теплая, шелковистая спина, позвоночная ложбинка, поясница под правой ладонью. Её непередаваемый, умопомрачительный аромат волос, затмевающий всё на свете. Почти случайное касание груди и ног. Её изумительные глаза. Её губы. Так близко, что вот они, ещё чуть-чуть и можно коснуться. Нет, это невозможно, быть так близко от счастья, и, на тебе. Вышвырнули, словно паршивого щенка за порог. А там праздник. Там кто-то танцует с ней. Кто-то держат её в своих паршивых объятиях?

О Марке он уже не думал. Его придавили слова Костика о уже решённой свадьбе Тани с Петром Петровичем. Он хотел поговорить с ней. Утром он ещё не знал этого. Но её глаза, во время их встречи на лестнице, говорили, что он любим. Однако, слухи есть слухи. Они, словно ржавчина, точат душу. Он сходил с ума, представляя, как этот прожжённый мерзавец, может быть именно сейчас, танцует с ней. Нет. Надо что-то делать, иначе можно с ума сойти. И он отправился в дежурку.

Зря Володя рвал и метал. Увидев, как под ручки уводят любимого, Таня сразу ушла из зала. Не встретив его в коридоре, она пошла в свой номер и там расплакалась. Давно она не плакала. С тех пор, как его замуровали в лаборатории, и их встречи прекратились. Затем его исчезновение почти на три года. Да, она разозлилась. За его молчание. За неизвестность. За неопределенность. За невнимание. За нелюбовь. Так разозлилась, что сделала ошибку. Она готова была выйти замуж за кого угодно, лишь бы досадить этому неудачнику. Так она и заснула на мокрой подушке.

Дежурному Володя сказал, что ему надо выйти из гостиницы. Выходить ночью одному без особой необходимости не рекомендовалось. Но дежурный уже знал о происшествии на балу. Поэтому, позвонив кому следует и получив разрешение, пусть, мол, проветрится, поостынет, в связи, так сказать, с особой ситуацией, дежурный разрешил выход. Порекомендовал, только, взять с собой мобильник.

— Ты куда собрался на ночь глядя? — спросил дежурный.

— На озеро.

— На озеро? — удивился дежурный. — Постой, постой, — дежурный вызвал на экран информацию, — Смотри. Ровно год назад, в это же время один из курсантов тоже решил прогуляться на озеро, за каким-то цветком. Я помню эту историю. Уже днём мы нашли его останки. Сухой, заметь — и дня не прошло, а уже абсолютно сухой кожаный мешочек с костями. В неповрежденной одежде! Никаких травм, никаких повреждений. Абсолютно сухие косточки. И никаких следов. Усек?

— Усек, — ответил Володя.

— Ну, и как? Может не пойдешь?

— Да нет, надо идти.

— Не за цветком ли?

— За ним.

— Да вы что, с ума сходите в это время? И не боишься, что твои косточки тоже в анатомический музей попадут? По причине неясности причины гибели.

— Ничего. — проворчал Володя, закрепляя мобильник на поясе. — Бог ке выдаст — свинья не съест.

— Так я так и фиксирую в журнале, — сказал дежурный. — Что, несмотря на неоднократные предупреждения.

— Конечно, так и фиксируй. — произнёс Володя и, не дожидаясь окончания речи дежурного, вышел за дверь, где его уже поджидал Карл.

— Выходи на связь через каждые пять минут, — выглянув следом в дверь, сказал дежурный.

— Будет сделано.

— Ня пуха, ня пера, — пожелал дежурный.

— И тебе того же, — ответил Володя и вышел из гостиницы в непроглядную ночь.

Бал угас, и Амина вернулась в номер. Обнаружив подругу спящей в бальном наряде, она намеревалась тихо раздеться и лечь. Но Таня проснулась. И они, не зажигая света, сидя на Таниной постели, тихо повели беседу о событиях дня и ночи. Паутина их беседы вилась вокруг одной доминанты: до чего же странны, непонятны, нелогичны. недальновидны и, как ни вуалируй этот факт, но никуда от него не денешься, глупы эти существа — мужчины. Одни из них добиваются любви там, где о ней и речи быть не может. Другие шагу не могут сделать навстречу. Заносчивое и бесперспективное племя, обречённое на вымирание. Просто непонятно, почему они ещё до сих пор живы.

Их беседу остановило непонятное мелькание в верхней части оконного проёма. Согласитесь, что если в такую тёмную ночь, на такой высоте за вашим окном начнёт мелькать что-то непонятное, похожее на щупальца, то и вам это покажется, мягко говоря, анормальным. Темные, толстые щупальца отвратительно извиваясь и дергаясь, потянулись сверху вниз, нащупывая дорогу к их окну. Вскоре стало вырисовываться и еще более тёмное и отвратительное туловище чудовища.

Но этого девочки уже не видели. Еле живые, еле владея своими членами, затаив дыхание, они, не поворачиваясь к чудовищу спиной, не отрывая рук и ног от пола, поспешно покинули свой номер, и только в слабо освещённом коридоре, захлопнув дверь номера, выдохнули воздух из своих легких с таким звуком, от которого поднялись волосы дыбом не у одного обитателя. И не на одном этаже.

Некоторое время спустя делегация из нескольких человек, вооружённых утюгом, щёткой, туфлей с острым каблуком и прочими весьма грозными предметами, очень осторожно открыла дверь и, не обнаружив нападения, проникла в номер. И всё закончилось бы неплохо, если бы некоторые из них не успели увидеть, как за окном очень быстро мелькнуло что-то длинное, тонкое и тёмное.

Опять нарастающая волна визга, кратковременное замешательство у двери, предусмотрительно прикрытой на всякий случай оставшимися в коридоре болельщицами, и все повторилось: дверь в номер захлопнута, а что там — неизвестно. И никто больше заходить в номер не хотел.

Следующим дверь номера открыл уже дежурный. Быстро выяснив, что номер пуст, он попросил девушек убедиться в безопасности пребывания в нем и ложиться спать.

— А дверь? — спросила Амина.

— Что дверь? — поинтересовался дежурный.

— Почему дверь на балкон открыта?

— А вы её не открывали на ночь? — спросил дежурный.

— Что вы! Как можно? — удивилась его непонятливости Амна. — Ни в коем случае.

— Да? — хмыкнул дежурный. — Посмотрите на остальных. Все одеты соответственно времени и внезапности пробуждения. А вы? В то время, как вся гостиница преспокойно спит, вы до сих пор ещё в бальных нарядах.

И тут дежурный заметил, что Амина с Таней, не слушая его, с удивлением смотрят на стол, стоящий посреди комнаты. На столе в графине с водой стоял один, ещё закрытый, бутон лотоса. Дежурный всё понял. И откуда этот тарарам. И какое чудовище стремилось проникнуть в единственный во всей гостинице номер. Он вышел на балкон, прикрыв поплотнее за собой дверь.

— Вовка, это ты? — прошипел он вниз, чтобы не поднять с постели и тех, кто ещё не проснулся.

— Ну, — неопределенно промычало снизу.

— Ты что же это, засранец, всю гостиницу на ноги поднял?

— А я знал, что они визжать будут, как оглашенные?

— Ну подожди, я с тобой сейчас потолкую. Иди немедленно в дежурку. Я там тебя жду.

— Да я уже всё закончил. Вот, верёвку сматываю. Сейчас Карл спустится с крыши, и мы придем.

Когда дежурный вернулся в своё помещение, Володя с Карлом ещё оставалась на улице. В сопровождении мягкого зуммера на пульте управления мигала красная лампочка, сигнализирующая о том, что около гостиница кто-то есть. Срабатывание системы охраны ночью не редкость, да и на Володю с Карлом система долина была среагировать, поэтому дежурный не сильно встревожился. Однако поставил систему в режим опроса параметров. Уже только расстояние от объекта до гостиница говорило, что это не автоматчик. Дежурный вызвал Володю на связь.

— Я почти готов, — ответил Володя» — Веревку уже смотал. Сейчас Карл подойдет и мы, считай, в гостинице.

— Слушай, Самсонов, — чувствовалось, что дежурный сдерживает себя.— Я с тобой имею дело всего несколько десятков минут, а ты у меня уже знаешь где?

— Знаю, знаю, в печёнках, — ответил Володя. — Я у вас у всех там сижу.

— У кого это, у нас?

— У людей роботов.

— Ого, сильно. Как же та отделяешь роботов от не роботов?

— А очень просто. Если я у человека в печенках сижу. то это робот. А если мы понимаем друг друга, то — не робот.

— Ишь ты, бумажка лакмусовая. Хватит шутить. Давай побыстрей в гостиницу. Эта тварь уже близко.

— Миша, я же тебе говорю, что Карл ещё не подошел, — ответил Володя. Вот, как подойдёт, так мы сразу к тебе.

— Да где она, твоя обезьяна? Что она так долго делает?

— Мало ля какие надобности могут возникнуть у обезьяны? Не нервничай. Справится со своими нуждами и придёт.

— Володя, крикни ей, пусть поторопится.

— Миша, не шути. Мой крик услышит не только Карл. И потом, раз Карл задержался, то тому есть причина. Разве тебе понравилось бы, если бы тебя криком подгоняли?

— Самсонов, это ты прекращай свои шуточки. Ничего страшного с твоей обезьяной не случится. Я за тебя отвечаю, а не за обезьяну. Быстро,пожалуйста, в гостиницу, мне надо закрывать биоэиран.

— Миша, зачем шумишь? Закрывай свой экран.

— Но ты же тогда не сможешь попасть в гостиницу.

— А зачем мне твоя гостиница? — улыбнулся Володя. — Зачем мне твоя мышеловка? Здесь я от любого врага, в самом крайнем случае, могу спастись бегством. А потом, если надо будет, я могу напасть на него с любой стороны. Здесь я в своей стихии. Я — автоматчик! Я прихожу на новенькую планету безоружным, и никакая тварь мне не страшна. Я привык сам справляться со своими проблемами. Нет, не хочу я идти в твою мышеловку.

— Ну и хрен с тобой, — ругнулся диспетчер. — Всё. Эта тварь слишком близко, я закрыл биоэкран.

— Вот и хорошо, теперь ты надёжно защищен от нападения мышей и носорогов, да и то без полной гарантии. Расскажи, что датчики говорят об этой твари?

— Она направляется ко входу, совсем рядом. Килограммов двести. Передвигается ползком и прыжками. Быстро.

— А форма? — спросил Володя.

— Форма? А формы нет. Ничего не видно. Сейчас попробую в другом спектре. Ничего не понять. Почти ничего не различить. Что-то похоже на булочку, которая всё время меняет форму. Можно различить четыре конечности. Головы не видно. Ты где сейчас?

— За углом. Вот и Карл подошёл.

— Эта тварь на площадке перед дверью. Есть небольшое сходство с четырехконечной морской звездой. Но это я вижу в инфракрасном диапазоне. Ты ничего не увидишь. Очень хорошая мимикрия.

— Ясно. — сказал Володя. — Похоже, что это хламида.

— Что за хламида? Я что-то о такой ничего не слышал.

— А о ней очень трудно что-нибудь услышать. Тот,кто её увидел, тот о ней ничего рассказать не может. Умна, энергична, очень хорошая реакция. Прыжки длиной в пять-шесть метров. Плохо себя чувствует при резких изменениях направления движения. Для неё твой биоэкрая, что папиросная бумага. Не реагирует на воздействие электрическим током.

— А если бластером?

— Бластер, конечно, её возьмёт, но жалко. Это самка вышла на охоту за высоко организованной органической пищей. Обожает после спаривания попитаться мозгом, причем её аппетит прямо пропорционален интеллекту жертвы.

— Фу, какая мерзость.

— Ну зачем так? Каждый живёт так, как ему кажется лучше. Ты ведь барашка тоже очень любишь? Да ещё ведь страстно влюблен не в любого барашка, а в того, что помоложе. Вот и она, очень человеколюбива.

— Что же делать будем? — спросил дежурный.

— Проблема, — задумчиво произнёс Володя. — Оставлять её в покое нельзя: она сейчас по стенке легко доберется до номера, где стоит бутон лотоса. Нет, надо выходить, чтобы отвлечь её. Слушай, Миша, я сейчас с нею попробую поиграть. Хочу с ней поближе познакомиться, повозиться, узнать её способности, вымотать её. А ты пошли кого-нибудь, чтобы прянёс шпагу.

— Шпагу? — удивился очень дежурный. — Зачем? Ты хочешь невидимку в двести килограмм на шпажку взять?

— У неё на брюхе, внизу есть нервный узел. Если его аккуратненько проколоть, то она долго ещё не сможет двигаться, но будет живой.

— И как же ты рассчитываешь добраться до узла? Она же всё время брюхом вниз передвигается.

— Надо стать под ее бросок, — ответил Володя.

— А если накроет?

— Нет накрыть она не должна. Я пошел.

Володя вышел из-за угла и сразу попал под дождь.

— Миша, прожекторы есть? — спросил он.

— Есть, — ответил дежурный.

— Включи.

По углам гостиницы включились два прожектора, осветив площадку перед входом. Два прожектора ухудшали образование тени, и это мешало следить за перемещениями хищника. К тому же, противоположный прожектор слепил. И все-таки, с прожекторами было лучше, чем без них. Вначале Володя не столько видел хламиду, сколько угадывал её местоположение. Пока хламида переключала своё внимание с гостиницы на новую цель, Володя, уловив её движение, довольно легко ушел от первого броска. Хламида накрыла следующего за Володей Карла. То ли он оказался ей не по вкусу, то ли не по силам, но Карл хорошо шмякнул ее спиной в грязь. Грязь на спине хламиды, пока её не смыл дождь, помогала Володе угадывать её движения.

Начало поединка было за Володей, так как ни один бросок хламиды не накрыл его. Но грязь на ногах и усталость делали своё дело. Да и хламида понемногу меняла свою тактику: стала отжимать Володю от света прожекторов поближе к тёмному лесу, где она была бы полнейшей хозяйкой; более тщательно готовила каждый бросок, делая обманные движения и сбивавшие с толка паузы.

Карл, на которого хламида не обращала никакого вязания, не в силах сделать что-нибудь существенное, бегал за ней, пытаясь схватить за щупальце. Очевидно, хламиде надоела его суета, и она сделала один бросок к Карлу. Но не накрыла его, как в первый раз, а хлестко ударила щупальцами по шее. Карл упал. Всё чаще хлесткие, прихватывающие удары щупалец приходились то по плечам, то по ногам Володи.

— Если ей случайно удастся сорвать с меня штаны, — подумал он, — мне каюк.

Странную картину видели те, кто собрался у широкого выпуклого окна дежурной комнаты: по полукругу, выхваченному у ночи мощными прожекторами, мечется человек в оборванных на ленты штанах и рубахе. Бегает, прыгает, падает, скачет на четвереньках, кубарем катится по грязи, словно вырывается из чьих-то объятий. А от кого бегает, из чьих объятий вырывается — не видно. Было бы смешно смотреть, если бы не тяжелое, хриплое дыхание в динамике, прерываемое иногда малоинтеллектуальными восклицаниями, если бы не мелькало в свете прожекторов влажное грязно-кровавое мессиво спины.

— Да сделайте же вы, наконец, хоть что-нибудь! — раздался размытый слезами женский крик.

Все обернулись к дверям. Там, зажав рот рукой, стояла Таня. Дежурный взял в руки микрофон.

— Володя, мы её не видим.

— Я сам её угадываю всё хуже и хуже, — Володя говорил рывками, с перерывами.

— Ты так долго не протянешь, « сказал дежурный. — Может быть выставить бластер. Ты его как-нибудь возьмешь, да полоснешь по ней.

— Нет, жалко, давай шпагу. Только муфту.

— Совсем снять? — дежурному хотелось помочь Володе.

— Нет, жалко.,.. три сантиметра ... не больше.

— Ясно, — сказал дежурный. — Мы на мгновение снимем экран и выставим через входную дверь на площадку.

— Жду, — ответил Володя.

— Похоже, что экран можно было бы совсем снять, — произнес дежурный. — Эта стерва свой завтрак сегодня ищет не в гостинице.

Володя заметил, что Карл начинает понемногу приходить в себя и, сидя в грязи, разминает себе шею.

— Карл! — крикнул Володя. — Сходи к дверям и принеси шпагу! Сможешь?

Карл молча кивнул головой, поднялся на четвереньки и всё быстрей и быстрей заковылял ко входу. Дверь чуть приоткрылась я тут же захлопнулась, выбросив на площадку шпагу и бластер. Карл со шпагой и бластером двинулся к мечущемуся Володе, и тот. пробегая мимо, выхватил шпагу. Сделав несколько пробежек подлиннее, Володя немного настроил дыхание.

— Теперь другое дело, — сказал он. — Теперь можно и встретиться. Миша. ты меня слашишь?

— Да.

— Слушай внимательно! — Володя продолжал говорить в удобные момевты, но шлага в руке будто прибавила кислорода в крови. Дыхание, оставаясь сильным и резким на выходе, стало немного ровней и уверенней. — Сейчас я буду считать....до десяти.... а ты на нечётные...выключай прожекторы на одну секунду... а на четные — на три. Но ...после восьми.

— Совсем не выключать? — поторопился дежурный.

— Нет... ты выключи и тут же включи. Всё.

— А на девять? — спросил дежуркьй.

— Девяти не будет. Или не надо будет считать, или некому...

— Ты уж сделай так, чтобы не надо было.

— Буду стараться. Сделаю, — ответил Володя. — Если к тому моменту штаны не потеряю.

Володя постарался вывести хламиду так, чтобы на счет восемь прожектор осветил её брюхо. Произнеся восемь, он нанес укол вверх и отпрыгнул в сторону. Там, где он только что стоял, лежала громадная, толстая фиолетовая лепешка.

— Ну, вот, кажется, и всё! — устало прозвучал в динамике голос победившего автоматчика.

РАНДЕВУ

Таким образом эта последняя ночь на Диане оказалась бессонной. С восходом местного солнца Авив объявил посадку на "Аргон". Теперь он стремился побыстрее покинуть Дану, которую воспринимал, как источник возможных неприятностей. Однако, в самый последний момент его руку, которой он хотел перекреститься со словами: "Ну, с Богом", остановил торопливый доклад старпома.

— Авив Яковлевич, Арик заболел.

— Как заболел? — опешил Авив. — Я же с ним разговаривал утром, он был совершенно здоровый. Чем заболел?

— Не знаю, — ответил Витя. — И врач ничего пока сказать не может. Он требует срочно отправить Арака на Дану.

Авив знал, что его врач по пустякам паниковать не станет. Вскоре с Даны сообщили, что они вынуждены оставить связиста у себя, так как лечение продлится не меньше недели. Вместо Арика предлагали своего связиста. Авив попросил время на размышление.

— Авив Яковлевич, вы не хотите брать в рейс чужого человека в экипаж? — спросил Витя капитана.

— Мало сказать: не хочу, — вздохнул Авив. — Чувствую я, что ни в коем случае, никак нельзя этого делать. А что делать, ума не приложу. Ты сможешь выйти на связь с «Надеждой», когда мы подойдем к точке встречи?

— Связаться с "Надеждой"? — переспросил Витя и задумался. — Нет, вряд ли. Страшновато. Конечно, в космоцентре мы изучали и аппаратуру, и работу на ключе, но ведь в ознакомительном плане. А у них уйма всяких тонкостей: дежурные волны, рабочие волны, режимы разные, настройки и перенастройки. Нет у меня уверенности.

— В том-то и дело, — огорчённо вздохнул Авив. — Если бы речь шла только о нас, то можно было бы и рискнуть. Но пассажирами мы даже чуть-чуть рисковать не имеем права. Но что делать, никак не могу придумать?

— Авив Яковлевич, а если я среди пассажиров найду надёжного человека, который и в аппаратуре связи неплохо разбирается, и на ключе работает, и на слух отлично принимает? — спросил Витя.

— Да, разве такого найдёшь? Ты, что, знаешь такого? — оживился Авив. — И, говоришь, даже надёжный?

— Надёжней некуда. Это Самсонов. Автоматчик. Тот, кто нам с обезьяной помогал грузиться. Тот, который сегодня парализовал хламиду.

— Самсонов? Опять этот вездесущий Самсонов? — Авив задумался. — Ты знаешь, мне не очень по душе люди, у которых проявляются слишком универсальные способности, которые всё время на виду, в центре внимания. Эти люди склонны к авантюрам, а мне с авантюристами не по пути.

— Авив Яковлевич, я знаю Володю очень хорошо, с детства. Мы вместе росли, ходили в школу. Потом он окончил курсы подготовки космических связистов, на любительском центре работал. Потом вдруг стал автоматчиком. Говорил, что связистом ходить на лайнере скучно. А всё, что сейчас происходят с ним, не в его духе. Он не любит быть в центре внимания. С ним сейчас происходит что-то необычное. Я ручаюсь, что он порядочный человек. Я отвечаю за него своей головой и честью. Я прошу верить ему, как мне.

— Ну ладно, ладно. Ты извини, может быть, я слишком к нему пристрастен. Я сейчас ко всем слишком пристрастен. Я верю. Хорошо. — согласился Авив. — Поговори с ним. Пусть посмотрит аппаратуру, журналы и, если разберётся, я найду на Дане надёжного человека, который проинструктирует его, введет в курс всех режимов.

Вечером, мигнув на прощанье Дане всеми прожекторами, "Аргон" медленно отвалил от дебаркадера. Первые три дня полета прошли обычно: "Аргон" сообщал свои координаты и обстановку на борту. Но на четвёртый день капитан зашел в рубку связи с приказом не выходить на связь и опечатать все излучающие устройства. Затем он пошел в ходовую рубку и вызвал старпома. Когда пришел Витя, капитан провёл его в штурманскую рубку и показал новый курс.

— Ого, — удивился Витя. — А успеем к встрече с "Надеждой"?

— Думаю, что успеем. Да даже если и опоздаем немного, ничего страшного не случится, — задумчиво произнёс капитан. — Планировалось, что мы "Надежду" должны была ждать, а теперь она нас чуть-чуть подождет. Нам лишь бы благополучно добраться с ней до узловой станции. А там такое движение, что не надо будет бояться нападения.

— Ага, — согласился Витя, продолжая изучать новый курс. — Мы делаем большой крюк и подходам к точке встречи с другой стороны. Отсюда они нас ждать не будут. А вот здесь нам предстоит идти там, где ещё никто не ходил. А за этим облаком есть "чёрная дыра". Опасный кусочек.

— Опасно, конечно, — согласился Авив. — Но я потому и выбрал его. Если кто-то жаждет встречи с нами, то в тех краях искать нас не станет.

— А если поймёт почему мы перестали выходить на связь, то может случиться, что как раз и наоборот? — Витя вопросительно посмотрел на командира.

— Ну, что ж, может случиться и такое, — вздохнул Авив. — но я ничего другого придумать не могу, Будем надеяться на Божью милость. Я тебя прошу, обрати внимание на все средства пассивного обзора. Каждую вахту проверяй работоспособность резервных средств. Следи очень тщательно за окружающей обстановкой. Обследуй каждый встречный кусочек, просеивай каждую пылинку. Никаких неожиданностей быть не должно. А я с "дедом" помозгую над конструкцией "Аргона": что они могут сделать нам и что мы можем сделать им в ответ. Если у тебя появится какая-нибудь идея, говори, буду рад.

До рандеву с "Надеждой" оставалось совсем немного времена, и то старпом, то командир частенько заглядывали в рубку связи. Они ждали вызова с "Надежды". Если "Надежда" уже пришла в точку встречи, то она должна послать вызов на связь с "Аргоном". Но "Надежда" молчала.

Спать Володе приходилось урывками, прямо в рубке связи, на рундуке. О том, чтобы встретиться и поговорить с Таней, и думать не приходилось. Хорошо ещё, что хоть изредка выпадало счастье увидеть издали в столовой. А слух о предстоящей свадьбе с Петром Петровичем разрастался в замкнутом пространстве корабля, словно сорняк под парниковой плёнкой. Усталый от бессонницы и постоянного напряжения внимания, он отупел от мешанины пиликающих звуков. Некоторые из них вызывали иногда срабатывание печатающего устройства — это далёкие центры связи вызывали "Аргон". Но эти запросы на связь не сильно-то интересовали командира. Центру нужна информация о полном благополучии на борту "Аргона". Если сейчас ответить одному из центров, то они вначале обрадуются, потом выдадут разнос за долгое молчание, за то, что самовольно изменил курс, потребуют координаты. Эти координаты могут услышать не только на центре. Да и не обязательно сообщать свои координаты. Стоит на мгновение выйти в эфир, и тебя тут же запеленгуют. Потом абсолютно    бесполезно просить центр о помощи. Он сможет помочь только советам и призывами к ответственности и выдержке. Нет, командиру нужен сигнал, пусть слабенький, но с «Надежды». А "Надежда" молчит. И Таня молчит.

Вот, опять кто-то вызывает. Володя прислушался, и его ударила испарина: их вызывает «Надежда». Боясь собственной ошибки, он поворачивается к тихо стрекочущему печатающему устройству. Всё правильно, вызов идёт с "Надежды". Володя хотел поставить передатчик в режим подготовки к работе, но вспомнил о предупреждении командира и запустил сигнал на анализ спектра. Подучив результат, задумался: сходство, конечно, есть, но говорить об идентичности нельзя. Задача. Володя хотел вызвать командира, но Авив, будто что-то чувствуя, сам вошёл в рубку.

— Есть что-то новое? — с тревогой спросил Авив, читая на лице Володи изменение обстановки.

— Да вот, — пожал плечами Володя. — Вызывает на связь, вроде "Надежда", а сигнал как будто не её.

— Это точно? — спросил Авив.

— Вот текст, вот анализ, а точно или нет — не знаю. Я говорю о том, что получается. Может быть, я и ошибаюсь.

— Таак, — Авив, нахмурившись, взял листок с распечатанным результатом спектрального анализа сигнала, который ему протянул Володя. — А пеленг взял?

— Нет, — ответил Володя. — Вы не говорили.

— Точно, — сказал Авив. — Не говорил. Если ещё раз выйдет на связь эта "Надежда", запеленгуй.

— Хорошо, — сказал Володя.

Опять мягко застрекотал принтер.

— Она? — взглянул Авив на Володю. Тот молча кивнул головой.

— Пеленг!" — коротко бросил Авив.

Пока Володя возился с пеленгатором, Авив с удивлением прочитав текст, оторвал его от принтера.

— Пеленг взял? — спросил Авив.

Володя молча показал на работающий принтер. Авив оторвал и этот текст.

— Всё? — спросил Авив.

— Всё, — сказал Володя.

— Ты ничего не ждёшь? — спросил Авив.

— В каком смысле? — удивился Володя.

— Да это я так, — было видно, что командир что-то хочет сказать, но никак не решается. — Ладно, я буду в ходовой рубке. Если будет ещё что-то, немедленно сообщай.

Авив прошел в штурманскую.

— Смотри, — сказал он старпому, протягивая ему листок с координатами. — Кто-то в этой точке пытается вызвать нас на связь, пользуясь позывными "Надежды". А вот анализ спектра сигнала. Из него видно, что это работает передатчик, которого на «Надежде» нет.

Виктор включил голографическую карту и ввёл координаты с листка.

— Так мы уже проскочили их, — произнес он. — Если мы встретим настоящую "Надежду", то они нам ничего не смогут сделать. На двоих они напасть не осмелятся.

— На двоих, конечно, — согласился Авив, — но "Надежды" нет. Странно то, что они осмелились воспользоваться чужими позывными. Если "Надежда" где-то на подходе, то она должна услышать, что кто-то работает её позывными и сильно возмутиться. Но "Надежда" молчат.

Авив вызвал по селектору рубку связи и спросил Володю, нет ли чего новенького. Получив отрицательный ответ, многозначительно посмотрел на Витю.

— Значит, "Надежды" может совсем не быть? — спросил Витя. Авив молча кивнул головой.

Виктор, уважая командира, всерьез воспринимал его подготовку к встрече со "стервятниками". Но в душе не очень верил в возможность такой встречи. Только сейчас холодок опасности залёг в его груди. Сложное чувство овладело им. Он не боялся за свою личную безопасность, но остро почувствовал ответственность за судьбы людей, безмятежно ожидающих возвращения домой, доверяя всему экипажу "Аргона", значит, и лично ему. Его чести и чистоте совести угрожала опасность. И в то же время, он чётко понимал, что ему хочется встретиться со "стервятниками", ибо только через эту встречу, как он догадывался, можно раскрыть тайну исчезновения своего родителя, а может быть удастся и больше. Но об этом большем он запретил себе даже загадывать. Итак, очень опасаясь встречи, он и желал её.

— Так что же мы будем делать, если "Надежды" не будет на месте встречи? Будем ждать? — спросил Виктор.

— Сложный вопрос, — задумался Авив. — Мы опаздываем на два дня. "Надежда" уже должна пытаться выйти с нами на связь. Но она молчит. Наверное, сделаем так: идем мимо места встречи, тщательно просматриваем тот район пассивными средствами наблюдения и, если ничего не обнаруживаем, следуем до следующего узла. Там мы пробуем выяснить, что произошло с "Надеждой", а дальше — по обстоятельствам.

— А с этим кораблем что? — Виктор кивнул на листок с координатами.

— В другое время я бы очень заинтересовался им, — сказал Авив. — А сейчас не до него. Посмотри, какое сообщение он передал.

Авив протянул Виктору ещё один лист: "Аргон. Самсонову Владимиру. Лично. Предлагаем возглавить крупнейший научный центр. Масштабы научных исследований и разработок не ограничены. Оплата золотом и драгоценными камнями. Гарантируем исполнение всех желаний. В перспективе — абсолютная власть над всем миром."

— Ого, — удивился Виктор. — Вот это цаца. А что Володя сказал?

— Он ещё не видел этого, — сказал Авив.

— Что же означает их послание? Не может быть, чтобы Володя был их человеком.

— Конечно же нет, — сказал Авив. — Не делали бы они предложение своему человеку. Но Володя им очень нужен.

— Зачем?

— Зачем? — переспросил Авив и задумался. — Может, Карл? Отличный, послушный многофункциональный биоробот. Если наладить производство подобных роботов и создать из них боевое подразделение, то можно много чего натворить. Ну, ладно, у нас сейчас совершенно другие проблемы. Отдай, пожалуйста, это послание Володе.

— Может, и не стоит отдавать? — засомневался Виктор. — Зачем оно ему? Ещё испугается, чего доброго.

— Нет, — сказал Авив. — Оно конечно так. Ни к чему хорошему такое послание не приведёт. И всё таки, оно его, а не наше. Я его взял от неожиданности. Страшное послание. Теперь я абсолютно уверился, что Самсонов не их человек. Значит, мы стали крепче. Пусть познакомится, полезно будет. Чтоб не было для него неожиданным.

Виктор взял листок и направился к дверям, но остановился от звука голоса Володя, прозвучавшего по селекторной связи: "Авив Яковлевич! Срочно! Подойдите в рубку связи!" Они оба быстро прошли в рубку связи. Приемник буквально "разрывался" от звуков морзянки, похожих на позывные, которые дают маяки, но сопровождаемые неприятными хлопками, хрипами и шипением.

— Вот!— только и сказал Володя, указывая на приемник, а сам в это время так и кипел от возмущения.

— Что, вот? — спросил недоуменно Авив, от предчувствия беды сам наливаясь возмущением.

— Кто-то маячит: "Я — АРГОН, Я — АРГОН", — от бессилия размахивая руками и пожимая плечами, уже стонал Володя.

— Что значит кто-то? — нервно спросил Авив. — Может, у тебя передатчик включался в автоматическом режиме?

— Да я уже всё повырубал, кроме этого приёмника! Ничего у меня не работает! Только этот приёмник! — возмутился Володя. — Это не я! Это кто-то рядом с нами маячит!

— Попробуй взять пеленг, — посоветовал Витя.

— Да какой пеленг? Не берётся пеленг! Я пробовал. Я же говорю — рядом! Вот — даже релаксационные процессы мешают приёму.

— Витя! А ну быстренько в шлюзовую камеру! — приказал Авив. — Не воспользовался ли кто камерой?

Виктор быстро ушел и через несколько минут вернулся.

— Кто-то совсем недавно открывал выходной люк, — сообщил он.

— Вот старый дуралей, — обругал себя Авив. — Не мог предусмотреть такого пустяка! Ведь шлюзовая камера это единственное место на корабле, через которое можно попасть в открытый космос.

— Вы считаете, что на борту "Аргона" есть человек "стервятников"? — возмутился Виктор.

— А что тут считать? Его же кто-то выбросил за наш борт, — Авив кивнул на продолжающий надрываться приемник. — Ладно, попробуем оторваться от маячка.

Завыли сирены оповещения о срочном маневре. Все быстро заняли штатные места. Высоким тоном запели маневровые двигатели, и корпус лайнера задрожал от перегрузок. Полетели незакрепленные книги, стулья, стаканы. Виктор включил голограф кругового обзора. Крошечный цилидрик маячка, призывающий к себе кого-то неведомого, но чужого, медленно пополз от центра к краю.

— Витя, внимательно проследи за зоной вокруг маячка, — попросил Авив старпома. — Если "чужак" появится так поздно, что не сможет нас взять локатором дальнего обзора, то мы имеем небольшой шанс оторваться от него.

Шло время полёта в неизвестности. Авив уводил "Аргон" в нехоженую область, надеясь, что "стервятники" не будут их искать там. Но тщетны были его надежды. Через некоторое время над столом голографа, там где исчез маячок, появилась яркая искорка. Это чужой корабль вёл активный поиск. Наверное они обнаружили "Аргон", так как искорка стала приближаться к центру стола, то есть к ним. Началась погоня. Пришло и такое время, когда можно было наблюдать форму корабля преследователя.

Авив вызвал старшего механика и подвёл его к столу голографа.

— Посмотри, — попросил он стармеха, — Что он из себя представляет? Что нам можно ожидать от него, судя по его форме? В чём его слабость и в чём его сила?

Авив ручками настройки постарался добиться максимальных размеров я четкости изображения чужого корабля.

— Странный кораблик,, — негромко, как бы для самого себя, заговорил стармех, присматриваясь к изображению. — Облегчен до невероятности. Видишь, двигатели на пилонах отнесены назад, вот и вся защита. Нет антиметеорного щита. Все рассчитано на "авооь пронесёт". Корпус очень мал, значит взяли с собой самое необходимое. Его автономия небольшая, поэтому где-то недалеко должна быть или база, или "матка".

— А скорость? — спросил Авив. — Уйти мы сможем от него?

— Нет, — отрицательно покачал головой стармех, — в скорости нам с ним не тягаться. Ты обрати внимание на то, что у него крошечная автономия. Если его увести подальше от "матки", да заставить часто маневрировать, то он может из-за нехватки горючего прекратить преследование.

— Слабая надежда, но всё-таки, — произнес Авив. — Резерв для повышения скорости у нас есть?

— Есть. — ответил отармех. — Двигатели новые. На предельных режимах ещё не работали. Можно попробовать.

— Вот и хорошо, — сказал Авив. — Проведём испытания на предельных режимах. Твоя задача — выжать из двигателей всё, что можно, даже больше. Двигатели не жалеть — это мой приказ. Всю ответственность беру на себя.

— Авив, за двигатели не беспокойся, выжму всё, что можно. За ответственность тоже не беспокойся. Мы ответственности не боимся. Ответственность — пополам.

— Спасибо, — сказал Авив. — Иди, пожалуйста, в энергетический отсек. Поговори с ребятами. Сегодня придётся очень сильно поработать. Да, прими меры, чтобы никто чужой в энергетический отсек не проник. На борту у нас стервятинк.

— Ты шутишь? — не поверял стармех.

— Не до шуток, — сказал Авяв. — Кто-то воспользовался шлюзовой камерой, выбросил маячок, а по сигналу маячка вот этот фрукт и гонится за нами. Скорее всего, они пойдут на абордаж. Так что придётся отбиваться от непрошеных гостей. В общем, аврал!

— Есть, капитан, — чётко произнес стармех и вышел.

— Старпом, — официально обратился Авив к Вите. — Режим запрета на средства активного излучения снимается. Подготовить, включить и опробовать аппаратуру для связи. Наверняка, они будут пытаться выйти с нами на переговоры. Подготовиться к опросу по системе "свой-чужой". Подготовить текст для передачи по каналу "СОС" сообщения о нападении неизвестного корабля. Вряд ли они нам сообщат свою принадлежность.

— Как быть с координатам? — спросил Витя. — Мы ушли так далеко, что сигналн маяков еле слышны. Точно каши координаты не определить. Давать по счислению?

— Конечно. Точные координаты никому не нужны. Важен факт нападения и район. Володя! — вызвал Авив рубку связи по селектору. — Готовь передатчик к выходу в эфир. Будешь передавать сообщение по каналу "СОС".

— Есть, капитан , — ответил Володя. — Как долго будет идти сообщение?

— Начнёшь давать его по моей команде, а закончишь тоже по моей команде. Если таковая последует. Всё. Готовься.

Авив выпрямился, внимательно осмотрел пульт управления и экраны кругового обзора.

Ну что ж, начнём! Господи, помилуй! Старпом, послать запрос на опозаование, — подал команду Авив.

— Есть, — коротко ответил Виктор.

Он набрал координаты цели и послал сигнал запроса. Получив ответ, громко хмыкнул.

— Отвечает: "Свой".

— Свой, значит, — процедал сквозь зубы Авив. — Смотри на экран, я вызываю его на связь.

После небольшой настроечной ряби на экране появилось изображение белокурого гиганта, типично ковбойской внешности.

— Приветствую аргонавтов! — гигант оскаблился самоуверенной, можно сказать, наглой улыбкой, которая без всяких слов говорила: "Ваша песенка спета". Он внимательно присматривался к капитану. — Мне очень жаль, Авив Яковлевич, что приходится вас потревожить, но таковы законы нашего времени. Нам много не надо. Отдайте нам Владимира Самсонова с его Татьяной, и всё. Остальных мы не тронем. Хотя желающих перейти к нам мы принимаем, как дорогих гостей. Вам, Авив Яковлевич,мы можем предложить командование нашей флотилией. А она у нас, как вы сами могли убедиться, гораздо лучше, чем у вас. Вите Нагорному мы обещаем встречу с его отцом. Для каждого из вас есть что-нибудь приятное. Добро пожаловать.

Авив поразился их осведомленности: о взаимоотношениях Володи с Таней он только чуть-чуть догадывался, а они уверенно подбирали пару своему будущему руководителю центра, создавая максимально комфортные условия для научной работы. Неплохо для начала. Нет, такой глубокий ход не для этого амбала. Тут где-то спрятана голова помозговитее. Это просто командир налётчиков, функционер. И Авив начал, как говорится, "тянуть резину": почему именно этих, да зачем, да как передать, да надо спросить их согласие. Гигант, наконец, понял, что с ним играют, злобно усмехнулся.

— Ну, ладно, ждите нас в гостя, — сказал он и исчез с экрана.

"Аргон", прибавив в скорости, потянул преследователя ещё дальше в неисследованные края. Встретив мощный метеорный поток, "Аргон" проходил сквозь него и прятался за потоком. Преследователь с большим риском обходил поток и снова "садился на хвост". Не очень помогали и крутые виражи: или "Аргон" шел в направлении к базе противника, что было маловероятным, или пираты всё поставили на "приз". Медленно, но расстояние продолжало сокращаться. Наконец, преследователь вышел на прямую видимость. Пора было готовиться к нападению. Авив вызвал рубку связи, чтобы дать команду о передаче сообщения о нападении. Рубка молчала. Авив сам прошёл в рубку связи. Володя лежал иа полу, только ноги торчали из-под стола.

Витя, исполняя просьбу командира, вызвал в ходовую рубку стармеха. Они вместе подошли к столу голографа и стали обсуждать, что предпримут нападающие, и что им надо сделать в ответ. Подошел капитан и тоже стал внимательно присматриваться к крупному, чёткому изображению корабля противника.

— Похоже, что вот это — две гофрированные камеры для десантирования, — сказал отармех, указывая на "рога" чужого корабля, — Они подойдут к нам, закрепятся вот этими выдвижными штангами, потом гофры подходят к двум необходимым точкам. Затем они вырезают в нашей обшивке лючки и через них проникают к нам.

— Какие эти две точки? — мрачно спросил Авив. — Какова их главная цель?

— Эти точки, скорее всего, эта и вот эта, — стармех показал две точки на плане "Аргона". — Если они знакомы со схемой нашего лайнера, а надо думать, что именно так оно и есть, то они должны знать, что именно в этих точках энергетические кабели и каналы управления ближе всего к наружной обшивке. Эти точки самые уязвимые. В этих точках по потолку коридора по левому борту проходит главный питающий кабель, по правому –р резервный. Взорвав кабели, они прерывает питание Центрального Поста энергией, погружают нас в темноту. Затем, ослепляя нас прожекторами, ловят нас, словно цыплят.

— А химического или биологического нападения ты не предполагаешь? — спросил Авив.

— Нет, — ответил стармех. — Это слишком долго и ненадежно. У нас есть возможность очистить воздух в коридорах за считанные секунды. Нет, скорее всего, они попытаются сыграть на нашем человеколюбии, на нашем неумении и нежелании драться с себе подобными.

— Допустим. Значит ты предполагаешь, что они попытаются погрузить корабль в темноту, а затем захватить Центральный Пост? — спросил Авиа, и получив подтверждение, продолжил. — Тогда давай подумаем, как протянуть дублирующие кабели: и для главного, и для резервного. Можно это сделать?

— Можно, конечно, только не знаю, как это сделать лучше, — ответив стармех. — Тянуть второй кабель по коридору не имеет смысла. Они его увидят. А тянуть по каютам — долго, надо переборки резать.

— А что, если мы в коридоре завернем ковровые дорожки, изображая прерванную уборку, а под дорожками проложим кабель, — предложил Витя. — Пока они будут возиться с первым кабелем, пока догадаются, что есть ещё один.

— Это мысль. — сказал стармех.

— Что же ты предлагаешь ответным ходом? — спросил Авив.

— Надо выйти за борт, заложить взрывчатку под переходные камеры и причальные штанги. Если нам удастся это сделать, то швартоваться они к нам больше не смогут.

— А если взорвать и двигатели? — оживился Витя. — Пусть их тогда матка подбирает, а мы тем временем попробуем добраться до своих.

— Дело, — согласился стармех. — Только работы много. Успеем ли? Они ведь тоже спокойно смотреть на нашу работу не будут.

— Успеем, не успеем — второй вопрос, а попробовать должны, — сказал Авив. — Ну, а если всё это не даст результата?

— Если это всё не даст результата? — повторил стармех. — Ну что ж, тогда остается брать бластер в руки и ...

— Спасибо, — сказал Авив. — Вот это я и хотел услышать, а то одному на два прохода управляться неловко.

— Не бойся, Авив, один не будешь. Найдутся еще старые гвардейцы, готовые раздавить гадину. Нам старикам терять нечего, пожили.

— Ладно, на этом и порешим. Спасибо. Еще одно. Если они захотят погрузить корабль в темноту и это им удастся. Пусть. Это их расслабит. Но как сделать, чтобы не они нас, а мы их слепили?

— Поставим переносные прожекторы. Поставим так, чтобы они светили нашим в спину, а им в лицо.

— Они их расстреляют.

— А мы их будем включать в импульсном режиме.

— Хорошо, действуй. Создай специальную команду для подсветки. Побольше резервных прожекторов.

Стармех ушел.

— Володя сигнал о нападении передает? — спросил Витя.

— Нет. — коротко ответил Авив. — Нет у нас связи. Рубку можно закрывать.

Пираты пошли на абордаж. Они подошли вплотную и специальными штангами надежно пришвартовались к "Аргону". Мягко стукнули о борт переходные камеры. И стало ясно, в каких местах произойдёт вторжение. Аргонавты закрыли один конец каждого коридора заранее приготовленными щитами, изображающими глухую переборку. В других концах коридоров, которые вели к Центральному Посту, залегли на пол боевые дружины. Каждая из дружин имела резерв, скрывающийся за поворотом. Был еще один большой резервный отряд, расположенный около поста управления боем. Каждый боец имел на лице маску с предохранительным щитком, и одет был в лёгкий костюм из непрокалываемой ткани. На ведущую руку одевалась боевая перчатка, а на локоть другой — легкий, гибкий, но прочный прозрачный щиток для обороны.

Замолкли плазменные резаки нападающих, вырезающих в обппвке "Аргона" окна для нападения. Строго одновременно хлопнули два взрыва, и вырезанные крышки отлетели к противоположным стенкам. В каждый пролом ворвались по два стервятника, и встретились с ребятами "Аргона". Каждая пара стервятников была соединена тонким и прочным тросиком, который не давал возможности разъединить их с целыо захвата одного из них в плен. При обрезании тросика оба стервятника погибали. И стал каждый пролом расцветать новыми и новыми парами молодых и крепких ребят, весь смысл жизни которых — бей, калечь, убивай. Нападающие попробовали выводить из строя аргонавтов парализующими уколами, но с этим ничего не вышло. И тогда пошли в ход грубая сила: сильные, точные удары в голову, шею, солнечное сплетение. Аргонавтов, получивших тяжелое увечье, быстро отправляли назад, в импровизированный лазарет. Так же поступали и нападающие. Пленных не было. Стервятники медленно, но упорно, теснили аргонавтов, приближаясь к посту управления. Взорвался первый заряд взрывчатки, прикреплённый к кабелю питания. Свет на мгновение погас, а затем снова включился. Через некоторое время рвануло во втором коридоре, и корабль погрузился в темноту. За спинами нападающих включились специально приготовленные прожекторы, под защитой которых стервятники ещё быстрее пошли к своей цели. Но аргонавты, расстреляв постоянно горящие прожекторы врага, включили свои, каждый из которых включался на очень короткое время, а вместе создавали достаточную освещенность. Мигание прожекторов очень сильно мешало нападающим. Успех перешел на сторону аргонавтов. Стервятники открыли ожесточённую стрельбу по прожекторам и сумели большую часть из них вывести из строя. Они очень быстро и у себя применили систему мигающего света.

Создавалось впечатление, что стервятники не имеют понятия об усталости, Они сменялись по ходу боя, исчезали в проломе, и появлялись через несколько минут, снова сильные, бодрые, быстрые, решительные до рискованности.

Аргонавты начали уставать. Уже и у ребят резервных отрядов вяли рука от изнеможения, а оборонительные щитки покололись. Уже лазарет переполнился окровавленными, стонущими в беспамятстве ребятами, а девушки, знакомые с травматологией больше в теории, с заледенелыми от ужаса душами, обтирая раны ребят спиртом и собственными слезами, устали перебинтовывать и укладывать, перебинтовывать и укладывать. Таня, перекладывая очередного бойца с носилок, со страхом всматривалась в лицо, боясь узнать Володю, и с некоторым облегчением вздыхала: не он. Тут же спохватывалась, ругала себя за эгоизм, но с каждым вновь принесённым всё повторялось.

Таяли ряды стервятников. Чувствовалось, что они начинают терять веру в победу. Но и аргонавты ввели в бой последние резервы. Бой перешёл в фазу неустойчивого равновесия, когда самая малая песчинка может оказать решающее действие на исход боя. Такой песчанкой мог стать Карл. Решили пустить на самый трудный участок Володю Самсонова с Карлом, которые сидели на полу коридора около поста управления, и ещё не вступали в сражение. Володя исстрадался, истерзал себя мучительными предположениями и сомнениями. Мимо него проносила искалеченных ребят в лазарет, а он сидел и ждал. Уже последний резерв ушёл в бой. А он сидел и ждал. Около него сидели на полу, привалясь в изнеможении к переборке, его товарищи, побитые и измученные. А он, целый и невредимый, сидел и ждал. Уже некоторые его друзья, придя в себя, уходили из лазарета, заклеенные и помазанные, во второй раз в бой, и некоторых из них вытаскивали из свалки и отправляли опять в лазарет в таком состоянии, что жутко было глядеть. А ему опять говорят: "жди". И начали его одолевать черные мысли. Не верят. Подозревают. Подозревают в том, что это он выбросил маячок. Подозревают потому, что именно его стервятники потребовали выдать им. Мысли лихорадочно метались в поисках объяснения: почему? Какяе основания у стервятников для такого предложения? Его терзания прервал Авив.

— Володя, давай с Карлом во второй коридор, там ребятам совсем плохо.

— Пошли! — сказал Володя Карлу. — Прикроешь меня сзади.

Он уже объяснял Карлу, кто такие "стервятника", что они хотят захватить "Аргон", а людей обратить в рабов. Он шагал через ноги распластанных от усталости товарищей, он пропускал встречных девушек, относивших его друзей в лазарет, и наливалось его сердце болью и гневом. И врубился он в ряды "стервятников", как горячий нож в масло. Он бил затянутой сталеподобным пластиком рукой изо всей мочи, не заботясь о том, что последует за его ударом: увечье ила смерть. Он бил со всей яростью, защищая свою честь, безопасность и честь Тани, защищая всех и всё, находящееся в "Аргоне" — кусочке родной Земли. Не слышал он предсмертных стонов, а если и слышал, то думал: "хорошо". И если видел, сверкнувшие испугом глаза противника, то бил изо всех сил в переносицу с одной мыслью: "с чем пришёл, то и получай".

Его очевидно узнали, так как из пролома вскоре прозвучал голос: "Это он. Брать живым!". Стервятники попытались, создав пустоту перед Володей, обойти его, но каждый, кто оказывался сбоку, попадал под мощный удар длинной руки Карла. Аргонавты клином, с Володей впереди, медленно приближалась к пролому. Стервятники, видя, что дела их складываются очень плохо, выпустили самого опытного своего бойца — белокурого гиганта. Тот выскочил из пролома на свободное пространство перед Володей и, не тратя времени на подготовку, на оценку противника, прыгнул с желанием нанести удар ногой в солнечное сплетение. Володя чуть повернулся, отступив на пол шага. Удар получился несколько скользящий, и Володя, не реагируя на сопутствующий удар, схватил стервятника за стопу и крутанул её. Коридор огласился диким воплем. Другой стервятник, пользуясь удобной позицией, рубанул ладонью по шее Владимира, и он рухнул мешком под ноги Карлу. Карл тут же так двинул стервятника, свалившего Володю, что тот прялип к переборке и не упад на пол. Володю оттащили в сторону и понесли в лазарет. Но он очнулся, вырвался, сорвал расколотую маску и попросил воды. Размял шею и опять кинулся в сражение. Карл, круша стервятников длинными руками, уже приближался к пролому.

— Карл! — закричал Володя, упираясь ему в спину. — Вжимай их в пролом.

Карл, схватив ближайшую пару стервятников и бросив их на головы остальным, схватился за края пролома и, издав страшный, звериный рык, вдавил нападающих в переходную камеру. Затрещали костя, завыли предсмертным воем стервятники, втекая в пролом. Аргонавты быстро поставили вырезанный кусок корпуса, приладили пластырь, поставила упорные стойки. Грохнул по корпусу взрыв, отстреливающий переходную камеру стервятников. Все кинулись в другой коридор. Грохнули снаружи ещё несколько взрывов. Корабли медленно расходились. В пространстве между ним» плавали изуродованные взрывом, распухшие тела стервятников. На Центральном посту дождались, когда в «Аргон» вернутся те, кто работал снаружи, и включили маршевые двигатели. Расстояние между кораблями стало стремительно увеличиваться. Но через некоторое время корабль стервятников снова устремился в погоню.

— Эх! — воскликнул старпом. — Зря мы им двигатели не отстрелили. Но что они собираются делать? Ведь они швартоваться уже не смогут. И переходные камеры выведены из строя.

— На абордаж они нас, конечно, уже невозьмут, — сказал Авив. — Скорее всего, что они подойдут к нам поближе, расстреляют наши двигатели, возьмут на буксир сами или вызовут другой корабль, и отбуксируют нас туда, где смогут справиться с нами в более спокойной для них обстановке. Будем уходить.

Опять началась погоня. На Центральном внимательно следили за тем, что происходило сзади, поэтому не сразу заметили, как впереди по курсу стало происходить что-то очень пренеприятное. Щит метеорной защиты вдруг вышел из подчинения и стал быстро удаляться влево. Взревела аварийная сигнализация, оповещающая о том, что "Аргон" входит в мощное гравитацонное поле "черной дыры". Командир прыгнул за пульт.

— Старпом! — крикнул он. — Ввести в машину данные на расчет курса выхода по параболе. Разницу в расчетных и фактических параметрах выводить на табло.

Ходовая рубка осветилась тревожно мигающими красными бликами. Командир повел "Аргон" по первичной ветви параболы так, чтобы "Аргон", используя тягу собственных двигателей и ускоряющее притяжение "дыры", смог достичь такой высокой скорости, которая позволит им вырваться из цепких объятий "дыры" по вторичной ветви. И полетел "Аргон", словно камень, выпущенный из пращи, к вершине параболы, к точке, где всё должно решиться: лететь им дальше или, оставшись в жёстких объятиях «чёрной дыры», перейти на спираль, и, сверкнув Вселенной короткой, прощальной вспышкой излучения, исчезнуть в ничто.

— Подходим к вершине, — проговорил Авив. — Разница...

На табло светилась красным светом отрицательная разница между фактической скоростью, и той, которая необходима для выхода. Число по модулю уменьшалось, стремясь к нули. Командир ещё двинул ручку вперёд, форсируя работу двигателей. "Аргон" задрожал от неимоверного напряжения. И вот, на табло сверкнули белым светом нули, и засветилась синяя положительная разница превышение фактической скорости над необходимой.

— Что, выкусила? —спросил у кого-то Авив. — Будем жить, ребята, Кто-то из нас в сорочке родился, под Богом ходит. Воэдадим Ему хвалу.

Авив снова обернулся к кораблю стервятников.

— Ээ, что ты делаешь? " обратился он к своим врагам, как будто они могли его услышать. — Надо же по параболе, а ты что делаешь?

Что происходило на корабле нападающих неизвестно. Почему они, имея гораздо меньшую массу, чем у "Аргона", и очень мощные двигатели, не сумели развить необходимую скорость, никто уже не узнает. Но экран показал, как их корабль чуть-чуть замедлил ход, замер на мгновение, словно раздумывая, а стоит ли противиться судьбе, и пошел всё быстрее и быстрее влево, ускоряя свой последний бег. Всё. Дальше лучше не смотреть.

— Авив Яковлевич! — раздался по селектору голос стармеха. — У нас топливопровод порван, много топлива потеряли.

— Утечку прекратили? — спросил Авив.

— Да, — сказал стармех. — Но топлива очень мало осталось. Дальше идти опасно. Надо останавливаться, что-то соображать.

— Ну вот, отбегались, — как-то спокойно произнёс Авив. — Будем останавливаться. Подыщем планету подходящую и будем ремонтироваться. За пол года сможем синтезировать топливо в количестве, достаточном для продолжения полёта?

— Это смотря какую планету мы найдём, — ответил стармех.

— Найдём самую подходящую, — пообещал Авив.

-Тогда сможем. — сказал стармех. — А где стервятники?

— Нет их.

— В яму упали?

— Да.

— Ну, туда им и дорога.

— Конечно, — согласился с "дедом" Авив. — А наша жизнь продолжается.