Джина — Черный-черный кабриолет,или, если падать ниже некуда...

О любви думают все. Даже те, кто уверяют всех в ее отсутствии, рано или поздно задумывается и хочет быть любимым. Чаще это мужчина. Даже те, кто не верят в любовь до гроба, рано или поздно хотят любить. Чаще это женщина. Иногда люди путают понятия, и думают, что любят на деле это не так. Счастливы те, для кого секс и любовь — две стороны одной медали. Для Джины Лью так не было никогда.

Работа. Такое скучное слово. Произнеся его, очень многие представят компьютер, шелест документов, звон телефонов, кто-то еще что-то, сопутствующее его профессии. Джина хотела бы быть одной из таких людей, но для нее работа была другим. Говоря это слово, в память врезаются звуки музыки, пьяные голоса и смех, звон бокалов. Потом перед глазами встает до боли знакомый номер, где каждый сантиметр знаком и «изучен», салоны машин, марок которых она уже не различает, или дома, которые, по сути, тоже одинаковы. И все звуки сливаются в один Его стон. Ее уже давно не зовут по имени, осталось лишь короткое «Джи», как кличка собаки. Но она привыкла, и нет обид. Ведь у существа, которое не имеет гордости, не может быть имени…

Джина проснулась по звонку будильника и в который раз умилилась. Как в школу, 8.00 АМ. И поплелась в ванну. Зеркало безжалостно вернуло отражение девушки с большими серыми глазами и не менее большими синяками под ними. Лицо осунувшееся, фигурка худенькая, была бы идеальной, но слишком уж худа. Наскоро причесалась. Волосы, длинные и неухоженные, у корней и до плеч черные, а дальше платиновые, уставшие от постоянного окрашивания. Лишь последние месяцы Джина перестала краситься в блондинку, отращивая родные. Она и забыла, какой у нее натуральный цвет. Девушка прошла на кухню. Там за столом с дымящейся кружкой чая сидела Леонелла, ее соседка, они снимали квартиру на двоих. Джина улыбнулась ей.

— Доброе утро, Джи! — улыбнулась и та.

— Сомневаюсь! Когда ты успела встать, такая рань! — протянула Джина и принялась варить кофе, тут же прикуривая сигарету. Подруги не начинали день без сигареты, разнились лишь в предпочтении в утренних напитках. Джина любила завтракать с ней. Лео сидела на стуле, закинув ноги на стол, и курила, мечтательно вглядываясь в давно не беленый потолок. Джина с удовольствием смотрела на подругу. Волосы длинные, ноги длинные, сигарета длинная. Красиво. Лео была красивой женщиной, на четырнадцать лет старше Джины. Они были словно позитив и негатив. Лео была натуральной блондинкой с почти черными глазами и стройной, почти мальчишеской фигурой. Но самое потрясающее в ней — губы. Идеальной формы, цвета. Леонелла была актрисой когда-то и снялась в нескольких успешных фильмах. Однако она рано выскочила замуж, в девятнадцать, и ровно через пять лет ей пришлось уйти из кино и театра. Всегда спокойный, уравновешенный и вежливый Браен поднимал на жену руку. И если сначала это случалось лишь эпизодически и грехи слезно замаливались, то вскоре это переросло в систему. Гримеры лишь успевали «закрашивать» следы ночных скандалов. Но дурная слава прочно закрепилась за актрисой, и вскоре, ни один режиссер не хотел иметь дело с Леонеллой. Ее взлет был высок и стремителен, столь же быстрым и болезненным оказалось падение. Лео развелась. Но бывший муж, проявив железную стойкость, оставил ее буквально на улице. С чем она пришла в богатый дом, с тем и ушла из него. Лео многое прошла, пока не пала духом и не встретила милейшего улыбчивого Джима Кертиса, который предложил ей развеяться в кампании его друзей. Видите ли, к ним приезжает влиятельный человек из Америки, и без красивой девушки в кампании разговор будет не тот. В тот момент Лео еще не знала, что разговаривает со своим будущим сутенером.

А сейчас Лео тридцать семь.

— Когда они уже у тебя отрастут? Видеть не могу эти цветные лохмы! — скривилась Лео, когда Джина уселась с чашкой кофе напротив и привычным жестом смахнула черно-белую прядь с лица.

— Отвернись тогда — рыкнула Джина, — и вообще отвяжись, Лео, какое тебе дело до моего вида?

— Такое, что у меня врожденная тяга к прекрасному! А ты меня смущаешь по утру!

— Да, я уродина! Ты — красавица, а я — чудовище, довольна?

— Хватит городить чушь! Ты красивее меня в сто раз, и ты это знаешь! Но эти волосы…

— Повторяю — отвяжись!

— Ты грубятина, Джина!

— Я — шлюха, чего ты от меня хотела?! — вскидывается Джина и прикуривает сигарету. Но Лео с размаха бьет ее по губам, выбивая и сигарету.

— Если будешь внушать это и себе тоже, то ничего никогда не измениться! — сказала Лео. А Джина подняла глаза, в которых Лео ожидала увидеть слезы. Но глаза как всегда сухие и злые. Как у затравленного зверька, или как у ребенка, который никогда не видел ласки, что, по сути, не далеко от истины.

— Лео, ты еще веришь, что что-то измениться?

— У тебя все впереди, ты молодая девочка у тебя все будет хорошо! И знаешь, ты должна пойти учиться!

Джина скривилась. Этот разговор повторялся с периодичностью раз в неделю и заканчивался одним и тем же.

— На какие шиши?! — пожимает плечами Джина и прикуривает новую сигарету. Предпоследнюю в пачке. Еще одна незапланированная трата, обычно пачки хватало на два дня…

Лео вскочила и выбежала из кухни со скоростью гоночного болида и тут же вернулась, обратно держа в руках какой-то пакет. Затем кинула его перед Джиной и так же закурила.

— Что это?

— Открой, тупица.

Джина резко развернула пакет, на колени ей посыпались деньги. Много.

— Откуда?! — глаза Джины расширились и стали ярче.

— Сэкономила на завтраках у Ларри — лукаво улыбнулась Лео. Но в глазах Джина увидела такую тоску, что хотелось выть.

— Лео, ты что, ограбила Джима?! Он убьет тебя!

— Послушай меня, девочка моя. Я никого не убивала и не грабила, но я не скажу тебе, откуда эти деньги. Я знаю точно, что очень скоро тебе выпадет шанс, и ты должна его не упустить. И тогда ты завяжешь с проституцией и пойдешь учиться. На адвоката, как ты мечтала! — Лео затушила сигарету и смотрела в глаза Джине. Та была не в силах что-либо сказать. Но она все же сказала, решительно отодвинув кучку денег в сторону Лео:

— Эти деньги нужны тебе! Ты уедешь и начнешь сниматься в Америке, в Голливуде, как ты мечтала! И…

— Помолчи! Мне они уже не пригодятся, Джи.

— Что за…

— У меня рак, Джина. Рак мозга. И не плачь, ничего с этим не сделаешь! А я хочу, чтобы ты вылезла из этого дерьма, понимаешь?

— ТЫ…ты будешь лечиться, операция, то се…. — растерянно бормотала Джина, но предательская слеза прокатилась по щеке.

— Не поможет. Уже слишком поздно. Все, перестань! Я сказала — ты забыла! Только помни и обещай мне — не упусти свой шанс!

— О чем ты?

— Увидишь! Обещай!

— Обещаю!

Джина любила «дорогу до работы». Звучит буднично. Но для нее это сияющие улицы Лондона, которые она так любила. Она знала о притаившихся в темных углах страхах, пороках этого города, но все равно его любила. По дороге до клуба, ей казалось, что она девчонкой убежала гулять и сейчас свернет за угол и наткнется на любимую вывеску кофейни отца. Мать Джины умерла в родах, и Джину воспитывал отец. Более доброго и красивого мужчины Джина не видела за всю свою жизнь. Саймон любил весь мир, он словно лучился светом, но на дне серых глаз навсегда поселилась тоска по жене. Ему не хватало Нике всегда. Он показывал дочери снимки матери. Красивая, волоокая девушка с черными, как смоль кудрями и очаровательной улыбкой верхом на лошади. Джина была так на нее похожа… Он души не чаял в дочери, и многое ей разрешал, не боясь. Джина была разумным ребенком, даже слишком. Джина помнила, как к концу смены, отец сам устраивался за столиком, пил черный кофе, и мечтал. Он вообще был мечтателем, Саймон Лью. Джина сидела напротив, ела мороженное и слушала. Отец много рассказывал ей о ее матери, о их студенческих годах вместе, об истории их любви, которая казалась Джине идеальной сказкой, о своих планах на собственное кафе, которые сбылись. Джина смотрела в огромные серые глаза отца и млела. Как-то он сказал, что мечтает, что Джина станет адвокатом, как хотела с пяти лет, заработает много денег и спасет много невинных и в один прекрасный день заберет отца с работы на шикарном черном кабриолете.

— Черном-черном? — наивно и нежно проговорила двенадцатилетняя Джина.

— Черном-черном — кивнул Саймон.

Джина на всю жизнь запомнила его слова, его мягкие глаза, одуряющий запах черного кофе и сигарного табака и упоительное чувство щемящего счастья…

На следующий день Саймона Лью, сбила машина в самом центре города.

Идеальная сказка оказалась с плохим концом. Это был первый урок жизни для Джины. Прошло немного времени, и она поняла, что мир — это не то, что говорил папа. Он как мог, старался уберечь дочь от всей дряни, что происходила за стенами их дома и уютной кофейни в графстве Кент. Двенадцать лет — слишком рано для таких уроков, они оставляют незаживающие раны. И до сих пор эти раны кровоточили. Джина сохранила в памяти два образа — смеющуюся черноволосую наездницу и красавца с грустными глазами и вечной трубкой в руке — мать и отец. И любовь, которая была между ними и которую не могла не чувствовать Джина. Прочего же не существовало. Другой любви не бывает, потому что ангелы не появляются на земле дважды. А те, что появились, были здесь недолго, и дорого заплатили за это.

То, что Джина красивая, она знала лет с трех. Но то, что этим можно пользоваться, стало известно позже. Однако к шестнадцати годам Джина узнала, что этим можно и зарабатывать. Так все началось. И если тогда это было хоть и больно, но не в серьез, то сейчас всерьез, но…Больно ли? Человек привыкает ко всему. Можно закрыть глаза или душу, или и то и другое потерпеть и все закончиться. Рано или поздно все заканчивается. Зато будущие два дня становятся светлы. Клиентов не будет, зато они с Лео будут кушать, курить, и заплатят за квартиру. К двадцати трем годам стало уже не больно. Боль была загнана так далеко, что ей не было позволено поднимать голову. Там же была и гордость. Привыкла к «Джи», привыкла к деньгам на подушке, к хамству и несдержанности Джима, синякам под глазами утром…И только иногда среди ночи она вскакивала, словно ошпаренная и долго выла, кусая от боли подушку, чтобы не закричать в голос — во сне она видела укоризненный взгляд отца…

За углом не вывеска кофейни, а яркая неоновая реклама клуба. Привычная музыка, народ и привычный кивок Джима в сторону очередного мужчины. Лестница, номер. Все как всегда. Она не смотрит в глаза. Единственное, что ее не заставишь не за какие деньги. Этот мужчина неприятен ей, хотя вполне мил и обходителен. Он не рвет на ней одежды, не делает ничего, чтобы могла показаться грубым или не естественным. Он ласков и даже внимателен. Но что-то заставляет Джину внутренне сжаться в комочек. Она чувствует себя маленькой девочкой и ей невыносимо страшно. Это в новинку. Когда замолкает гордость и боль, уже нет места для страха. Но всегда можно закрыть глаза и душу и потерпеть. Она слышит его стон. Затем он неспешно одевается, и вот скрипнуло кресло и понесло дымом. Джина одевается проворно, а затем поворачивается. Он ловит ее взгляд и ей становится дурно. Она никогда не смотрела в глаза и не жалеет об этом. Хотя на многих она бы посмотрела сверху вниз. Она знает о них все, она видела из слабыми, сильными, видела все их комплексы, проблемы и нет ничего, чтобы не стало явью в этом номере, салонах машин и домах… Но тут взгляд сверху вниз на нее, хотя он курит в низком кресле. Так смотрят на что-то мерзкое и гадкое. И Джина начинает чувствовать себе мерзкой, грязной. Хотя это уже пройденный этап, гордость должна молчать. Но утренний разговор с Лео разбередил все чувства.

— Тебе было хорошо? — четко спрашивает он. Как же ее достал этот вопрос!!! Разве им есть до этого дело?!

— Да!

— Ты врешь! — вдруг говорит он.

— Вру! — неожиданно для себя говорит и она.

— Мне сказать Джиму? — ухмыляется он и видит в ее глазах страх.

— Как хочешь! — все же говорит она.

— Зачем ты это делаешь?

— Что именно?

— Ну, спишь со всеми подряд! Это такой спорт?

Как же ей хочется влепить пощечину этому человеку, она вся дрожит, но привычка командовать своими чувствами, побеждает.

— Да, спорт! А еще за него платят! — ехидно говорит Джина.

— Платят…все в этом мире продажно

— Хочешь поговорить о мире и душе? Это по отдельному тарифу, дружок!

— Какая же ты дрянь! Тебе от себя не противно? Почему ты это делаешь?

— Потому что мне нужны деньги!

— Можно пойти продавать булки или мыть полы, все лучше, чем это!

— За это платят по-другому! И спрос на это куда больше! — Джина закуривает, хотя с клиентами это строго запрещено.

— Может и так! Деньги тебе нужны? Окей! — он улыбается и кидает ей на колени пачку. Она новенькая, словно только что из банка. Может быть так и есть.

— И что?

— А вот что! — мужчина с силой бьет Джину в лицо. Она падает на пол. Следующий удар приходится в печень. Боль…страх…бессилие. Все вернулось в один момент. И презрение к себе… Это продолжалось долго, или Джине так показалось. Наконец мужчина отошел. Джина подняла на него взгляд. Все подернулось пеленой, по ресницам стекала кровь из рассеченной брови.

— И знаешь зачем? Не думай что у меня такие извращенные ласки. Ты скажешь мне спасибо — сказал он и вышел.

Джина с трудом добралась до дома. Там она, еле ворочая языком, рассказала Лео о случившимся.

— Этот парень — извращенец, настоящий! — заявила Лео.

— Да нет, он только бил меня потом и ничего… — лепетала Джина.

— Я не о том, детка… Садомазохизм и прочее — это противно, мерзко, но понятно, это болезнь. А вот если человек тратит несколько тысяч фунтов, чтобы доказать проститутке, что она — грязная дрянь недостойная жить на земле — это конец. Это — это просто страх… — Лео безостоновочно курила, и голос ее был тих.

— Но он ведь прав, в конце концов. Я …

— Молчи! Нет! Главное то, что ты думаешь о себе! Ты адвокат!

— Не смеши, Лео!

— Поверь, просто поверь! И никому не позволяй называть себя шлюхой! Никому!

Спустя неделю Леонелла умерла. Просто в одно утро, пока Джина была в ванной. Когда она вернулась на кухню, все вроде бы было как всегда. Лео сидела на стуле, ноги на столе. Волосы длинные, сигарета длинная, ноги длинные. Вот только голова чуть опущена к плечу, и сигарета дотлела до конца. И черные глаза смотрят в одну точку…

В один день все изменилось. Джина никогда не стояла перед выбором — или или. А тут пришлось. В нее влюбились двое — молодой полицейский, которого она встретила в кафе и богатый клиент, которого поразила ее красота. И Джина поняла, что имела в виду Лео, когда не хотела чтобы она упустила свой шанс. Богатого клиента звали Стив Ридж. И Джина взяла фамилию мужа. Она никогда больше не вернулась в клуб и к Джиму и к старому делу. У нее отросли черные кудри как у матери, и теперь она всегда была ухожена и красива и по утрам никогда не видела синяков под глазами. Стив запрещал ей работать, но заставлял учится. Джина была счастлива и училась на адвоката. Как мечтала она и отец. Она все чаще видела его во снах, но лицо его все еще было тревожно. Она мучилась тем, что ей никогда не снилась Лео, хотя ей так хотелось с ней поговорить, хотя бы во сне. Еще Джина увлеклась стрельбой из пистолета, Стив частенько брал ее с собой на полигон. И Джина была счастлива тем, что делает успехи, тем, что ее любят и тем, что она снова живет в милом сердцу Кенте. Пусть и далеко ездить до Принстона учиться. Она никогда не задумывалась, любит ли Стива, но она была ему бесконечно благодарна. И он это знал…

— Проффесор Лайнел заболел, Ридж, вы можете ехать домой! — услышала Джина и обрадовалась. Она решила заехать в любимое кафе купить пирожных и приготовить ужин для Стива. Словом сделать сюрприз. Но она не знала, что сюрприз сделают ей.

Рыжие волосы, разметавшиеся по ее подушке — первое, что она увидела, зайдя в спальню. Стив не был на работе, он безмятежно спал, обнимая рыжую красотку. Джина замерла в нерешительности. Увиденное настолько поразило ее, что она не могла издать ни звука. Но Стив, словно почувствовал взгляд и проснулся. Ни слова, ни говоря, он разбудил свою красотку и быстренько выпроводил за дверь, не забыв поцеловать на прощание. В следующий момент, пакет из кафе полетел в лицо Стива и Джина потребовала объяснений.

— Эта девица — шлюха?!

— Нет, милая, шлюхой была ты! И не забывай об этом, прежде чем устраивать мне скандалы! — невозмутимо ответил Стив.

Джина улыбнулась и пошла прочь. В чем была, прочь от богатого дома, который считала своим. В голове звучал голос Лео: «Никому не позволяй называть себя шлюхой!».

На счету денег хватило. Как раз на него. На черный кабриолет. Не так дурно за шесть лет замужества. Пистолет и машина — это все во что обошелся Стиву Ридж развод с Джиной Лью. Она все еще была ему благодарна. И главным образом за то, что деньги, оставленные Леонеллой, были целы и их хватало на последний год обучения. Джина ехала по черной улице Лондона и вдруг увидела знакомую фигуру, притормозила. Да, это, несомненно, он. Тот самый «извращенец». Она уже знала кто он. Один из самых влиятельных людей города, тот, кто каждый день решает судьбы сотен людей. Тот кому подвластен закон и порядок…И сейчас ему предстояло умереть во имя избитой проститутки! Какая ирония… Она пошла за ним, они свернули в безлюдный переулок. Он слышал стук ее каблуков, не мог не слышать и обернулся. Дуло пистолета уперлось ему в живот.

— ТЫ?! — выдохнул он.

— Я — улыбнулась Джина и посмотрела на него сверху вниз. И она почувствовала его страх. Страх животного на прицеле. Ей казалось, что она слышит удары его сердца, бьющего чаще и чаще.

— Чего ты хочешь? — прошептал он. В голосе тоже был страх. Он понял, что теперь хозяйка положения она. Она так ненавидела его все это время, она засыпала, ночью, представляя как она нажмет на курок, она знала, что увидит его. Как она мечтала убить его… Он, как загнанный зверь чувствовал это. И опустился на колени. Это единственное что он мог, ноги подкосились.

— Ты знаешь — ответила Джина. Сейчас она была очень красива. Властная, сильная, красивая. Но в ней так явно была видна та девушка шесть лет назад… А теперь ее нет и не будет. Она не умела чувствовать боль и любить, не умела прощать и быть сильной…А ведь все изменилось благодаря нему.

— Пожалуйста, не надо! — взмолился он.

Она взвела затвор и положила палец на курок. Он закрыл глаза…

— Спасибо! — тихо, но твердо произнесла она, развернулась и пошла прочь. Он так и остался стоять в переулке на коленях, пытаясь унять сердцебиение и слушая ее удаляющиеся шаги…

Джина села в машину и ехала, ехала, ехала. И вдруг врезала по тормозам. Она увидела знакомую вывеску кофейни. Вошла. Все здесь по-старому, как при отце, только за стойкой не широкоплечий сероглазый красавец, а милая женщина с каштановыми волосами. Беседует с полицейским. Как раз широкоплечим и темноволосым. Джина села за столик, заказала двойной эспрессо.

Она адвокат. Она приехала в папину кофейню на черном кабриолете. Черном-черном. Ей тридцать. Жизнь еще впереди, и хуже уже не будет, потому что падать ниже, чем она упала шесть лет назад, уже некуда…Полицейский оборачивается, и подходит к ее столику, улыбаясь, тут и она узнает его… Тот самый «или». А его, кстати, зовут Саймон. « Не упусти свой шанс!» — говорит Лео.