ВикторГорюнов — Фёдр ПО или Что происходит?

vngorunov@mail.ru

proza.ru/...

Фёдор По или Что происходит

Глава первая — Разбор полётов

Глава вторая — Свадьба

Глава третья — Не последняя

Глава четвёртая — Мать на прогулке

Глава пятая — Дорогу упырям

Глава шестая — Иллюзия

Глава седьмая — Жизнь с чистого листа

Глава восьмая — Развязка

Глава девятая — Открытые глаза

Глава десятая — Накал страстей

Глава одиннадцатая — Добро пожаловать

Глава первая — разбор полётов

Солнце, пытливое солнце настойчиво пробивалось через узкие щели деревянных ставен, пронзая комнату яркими лучами дневного света. Фёдор перевернулся на бок, дабы растянуть неизбежную кончину сладкого, но обречённого сна. Почему самые приятные сны всегда обрываются, причём в самый ответственный момент? Руки потянулись в пространство, делая кистями гладящие и сжимающие движения, губы свернулись в трубочку, но… девушка стремительно исчезла вместе с пропавшим сновидением, не в первый раз раздосадовав юношу. Сколько это будет продолжаться, неужели у этого сна никогда не будет логического завершения? Послышалось чертыханье, сменившееся обиженной зевотой. Тело потянулось и обмякло.

Петухи, и что им неймётся? Каждое утро они дерут глотки, как будто им всадили что-то где-то сзади, и они, лишённые разума, пытаются заглушить боль этими… криками. Даже курицы, несущие яйца наводят меньше шума. Даже эти несчастные создания, обречённые изо дня в день пропускать яйца через задний проход. Как только не смеётся природа... нет, и правда, достаётся же бедным несушкам! Хм… петухи похожи на волков, удивительные создания. Волки воют на луну, но оно и понятно,— от жизни волчьей. А этим то чего не хватает? Живут в гареме, кормёжка обеспечена. Нет, умом их не понять.

Подобными вопросами Фёдор задавался весьма часто, тема петухов вообще мучила его с детства. С самых ранних лет он обречён слышать их каждое утро. Конечно, любой другой уже бы давно смирился с этой участью, но только не он. В голову пришла навязчивая идея открыть ставни и кинуть в это горланящее отродье что-нибудь тяжёлое. Но желание понежится в тёплой кровати (как раз это желание и спасет многострадальную куриную душонку), взяло верх над внезапным снисхождением благой мысли, и он закутался в одеяло, проявляя явное нежелание распрощаться с ним до обеда. Тем более, что никаких важных дел не предвиделось, а родителей явно не было дома, так как не слышалось характерного шума.

Отец Феди был знатным потомственным ведьмаком, заработавшим славу и уважение в неоднократных походах на нечисть. На его счету была ни одна кровавая баталия против нескончаемой армии зла, он защищал людей, помогал обездоленным… в общем в народе слыл героем. Он хотел видеть сына, похожим на себя, обучал его тайным знаниям, ратному делу, рассказывал секреты борьбы против зла. Федя слушал и кивал без особого энтузиазма. За последние триста лет папа и его предки перебили всю нечисть в округе, люди жили счастливо, порчу никто не наводил, овец не воровал, детей не обижал и девушек не охмурял. Словом, надежда о том, что когда-нибудь удастся увидеть хоть одного живого упыря, канула в лету. Федя с досадой вздохнул, и перевернулся на другой бок, накрывшись одеялом с головой, чтобы лучи солнца не ласкали закрытые веки.

Мать была простой крестьянкой, она всегда верила в светлое будущее любимого сына и постоянно напоминала ему о тех подвигах, которые ждут его уже завтра. Не то, чтобы он не хотел этого, нет, наоборот, он проявлял удивительную решимость и твёрдость намерений, вот только подвиги не спешили ему на встречу. «Оно и к лучшему»,— постоянно утешала заботливая мать,— «больше времени подготовиться, пожить мирской жизнью…». Не понимала матушка, что кровь юношеская кипит, щекочет мысли, и жизнь мирская в горле сидит. Федя ещё раз вздохнул всё с той же досадой, но испод одеяла не вылез. Уж больно хорошо оно,— поваляться вот так в пастели, набраться мыслей, да и петухов под одеялом меньше слышно. Конечно, кричать они уже перестали, но неприятное ощущение всё ещё оставалось. Неужели они больше никого не раздражают?

Стало слышно, как открываются ставни, некоторые женщины выходят на улицы и снимают с верёвок сухое бельё, попутно болтая о тонкостях дел житейских, и поздравляя друг друга с добрым утром. Ещё два часа — и город оживится: на улицу выбегут дети, играя друг с другом да со всякой живностью, которую найдут, вернутся мужики, ушедшие ещё по росе косить траву, снова раздастся звон кузницы, охотники пойдут в лес, юноши займутся скотом, запаской дров и прочими премудростями. Ах, да,— этот странный поп, недавно поселившийся на окраине, снова пойдёт в колокольню, зазвучит громкий бой колоколов. Фёдр сравнивал его с запоздалым петухом, потому как звон колоколов тоже нарушал его единение с теплом постели и плавным ходом мыслей. Федя не любил попа. Имя у него какое-то странное,— Изафон. Разве может человек с таким именем быть нормальным? Подозрительный тип,— всегда приветлив, вежлив, речи говорит проповедные, да вот только веры за словами не слышится…

Солнце становилось ярче, город — оживлённым и шумным, надежда о том, что возможно ещё удастся поймать тонкие нити сна, таяла как снег под полушубком,— также стремительно и ободряюще. Фёдор сдёрнул одеяло, лениво сел на кровати и начал настойчиво, но вяло искать свои тапки, вытирая пол босыми ногами. На мгновение процесс прекратился,— он протяжно зевнул и шмыгнул носом, после чего продолжил безуспешное дело. Наконец долгожданные тапки из плотной кожи были найдены, и ноги опустились в знакомое, но влажное пространство.

— Дусяя!,— раздался пронзающий крик взбешенного Фёдора,— Ты мне мстишь, Дуся, за прокисшую кашу, или за колокольчик в ухе, или за красный бантик на хвосте? Ох уж эта кошка, не первый раз облегчается в мою обувку… Дуся! Дуся, ну только попади мне под струю в тёмный час у забора! Сухого места не оставлю!

Носить сапоги в такую жаркую погоду он не любил и решил не обуваться вовсе. Благо коровьи лепёшки зря не расходовались и бережно соскребались с дорог, дабы потом быть закопанными в грядки. Юноша встал с кровати и открыл ставни, яркий свет ударил в комнату. Брёвна домов, покрытые лаком и смолой, искрились, отражая лучи солнца, обнажённое небо напоминало о ясной и безоблачной погоде, предсказанной его отцом. Поп уже ходил по заполненным улицам и читал свои проповеди, говоря о Боге едином и обо всех его премудростях. Фёдор с пониманием улыбался, и улыбка становилась ещё шире, оголяя все юношеские зубы, когда его взгляд встречался с внимающими людьми и их округлёнными, полными восторга глазами. Поп уже переманил в свою веру треть населения, но никто никого ни в чём не винил. Каждый вправе сам выбирать, во что верить. Вот только прихожане, ходившие в церковь, как-то странно менялись…

Глаза юного ведьмака прищурились, и на лице появилась зловещая улыбка. Одним прыжком он подскочил к кровати, схватил тапки двумя руками, слегка прицелился и швырнул их вдаль, как два острых ножа. Дуся почувствовала свой запах, некогда оставленный на известном месте, за несколько метров и сообразила в чём дело, отпрыгнув от колодца. Хвост Дуси мастерски подцепил один из нацеленных тапок и переправил его прямо в воду.

Фёдор упал на пол, присев на корточки, дабы никто не заметил виновника этого небольшого недоразумения и его необдуманного поступка, побуждаемого благой мыслью.

Так, на корточках, он подошёл к шкафу, резко встал, открыл дверь и пошёл на кухню.

На столе лежал гладкий прямоугольный кусок чёрного дерева, мелом на нём было написано следующее: Федосик, папа ушёл в соседнюю деревню лечить захворавшую корову, я на речке, стираю. Не забудь покушать, каша в печке, твоя любимая,— гороховая. Федя не любил гороховую кашу, но желудок неумолимо просил пищи, так как вчера ему было отказано в ужине, по причине его единственной составляющей,— гороховой каши.

Привычным жестом он стёр надпись лежащим рядом платком, взял в руку мел и написал: Спасибо МАМУСЮСЯЧКА. После чего каша была извлечена из печи, и началась неприятная, но необходимая трапеза. Появилась Дуся, плавной походкой подошла к столу и невинным взглядом уставилась на хозяина. «Ну и Стерва»,— вырвалось у того. Согласное мяу послышалось в ответ. Кошка прыгнула к нему на колени и начала ласкаться об локоть. Натянутая улыбка появилась на жилистом лице, и раздался приглушённый сдавленный смех. «Точно стерва », — выронил Федор, беря её на руки, погладил и почесал за ухом. Наглая мордочка прищурила глазки и протяжно замурлыкала, цепляясь когтями за рубаху. Всё-таки он любил эту кошку, как-то легче становилось, когда ухо слышало её мурлыкание, а руки ощущали мягкую тёплую шерсть. Конечно, были порывы связать из этой шерсти рукавицы, но они не воспринимались всерьёз заботливым хозяином. Потому как зимой без шерсти Дуся вряд ли продержалась бы долго, а без неё было бы очень скучно.

Окончив трапезу, ведьмак поднялся по лестнице на второй этаж и зашёл в библиотеку, где обитали книги, накопленные его предками за триста лет. Как-то совсем некстати там стояло зеркало в полный человеческий рост. Именно к нему подошёл юноша, стянул рубаху и заиграл мышцами, жилистыми, но не очень объёмными. Довольный увиденным, он встал в соответствующую позу: скрестил руки, слегка задрал голову и выставил левую ногу вперёд. Тёмные волосы разлетелись по плечам, нос с едва заметной горбинкой вздёрнул ноздри, а карие глаза приняли всепроникающий вид.

Фёдор любил эту позу, в ней он ощущал себя величественно и неотразимо. Его взгляд плавно перекатился в сторону и прошёл по всем книжным полкам. Большинство из книг поражали слоем пыли, скопившейся ни них, на некоторых виднелись размазанные отпечатки пальцев, и лишь на единицах пыли не было вообще. С важной походкой он устремился по книжным рядам и с видом знатока принялся выбирать что-нибудь интересненькое. Рука протянулась к одной из книг, аккуратно взяла и обтёрла пыль с обложки об портки. Страницы заключались в твёрдый переплёт из красной кожи, сверкающая позолота складывалась в незаконченное предложение: Как убить страх и заставить себя (буквы, составляющие последнее слово, представляли собой расплавленную кляксу). Федя решил посмотреть, что внутри,— к сожалению, картинок он не обнаружил, шрифт был мелким и неразборчивым. Книга обречённо залезла обратно в щель между соседями. Как же сложно выбрать что-нибудь для души! Названий не видно за плотной серой бронёй, делать себе рекламу и озвучивать рецензии самостоятельно книжки не умеют…

Федя уныло поднял с пола рубаху и подошёл к окну: в маленьком дворике играли дети, залезая на деревья и явно соревнуясь. Вот один из них залез на самую верхушку и показал остальным неприличный жест. Те в свою очередь ускорили темп, дабы выявить следующего чемпиона на лестнице победителей. Ветер трепал волосы на голове торжествующего мальчугана и он с явным удовольствием наблюдал за бывшими соперниками, расплывшись в широкой улыбке. Одинокий сокол разрезал небесные просторы, сорванец, с выраженным восторгом устремил на него взгляд, вытянул шею и наклонился всем телом, чтобы разглядеть небесного жителя, тем самым едва не обеспечив себе неожиданное падение с самой верхушки старого клёна.

Ведьмак дал волю лёгкой улыбке,— когда-то и он был таким же мальчишкой и также зачарованно познавал мир… но годы беспощадны. Он достиг совершеннолетия,— семнадцати зим, по всем законам он являлся рекрутом, но дружина не привлекала его. Отец, пользуясь положением, оградил его от этого. Он знал, что Федя ещё не готов к солдатской жизни, в душе он был романтиком. Романтику Фёдор олицетворял в лице беззаботной жизни и сладкого сна. Сон вообще играл в его жизни особую роль. Многие сны снились, дополняя друг друга, тем самым, объединяясь в плотную реальность и ещё один непознаваемый и увлекательный мир. Там были и кровавые баталии с полчищами нечисти, и воздушные поцелуи прекрасных принцесс, и верные друзья, готовые отдать жизнь за своего товарища,— все, что привлекало молодого юношу с кипящей кровью. Вот только один до боли знакомый сон никоим образом не стремился к вполне логическому завершению, что очень обижало Федю. В глубинах своей необъятной души он хранил надежду о том, что возможно, когда-нибудь концы свяжутся, он досмотрит прекрасный сон, и не один, а сотни, тысячи раз! Он задумчиво зевнул и устремил вдаль удовлетворённый взгляд, полный искушения и вполне определённой фантазии.

День только начинался, и нужно было думать, чем заняться в ближайшее время. Юноша неспешно побрёл в соседнюю комнату, здесь хранились доспехи предков, в том числе пара запасных вариантов его отца, а один комплект — его собственный. Об этой комнате ведьмак хранил впечатления с самого детства, неоднократно пробираясь сюда под запретом отца, будучи ещё совсем маленьким, задумчиво осматривая сверкающую броню и клинки самых разных сортов. Здесь были и трофеи. Вот шлем самого короля личей, как поговаривал отец, а вот посох самого жестокого некроманта всех времён. Его забрал в честном бою ещё Федин прапрадедушка. Он удивлял своими резными узорами и обилием драгоценных камней. На самой верхушке возвышался здоровенный окаймлённый рубин, до сих пор излучающий магическое сияние. Фёдор тоже учился магии, правда, особых успехов в этом деле не наблюдалось, но отец говорил, что это в крови, что придёт день, когда сила проснётся, растекаясь по каждой нервной клетке своего хозяина.

Послышался короткий вздох, и непонятное бормотание, видимо адресованное отцу семейства. Это бормотание переместилось в коридор, потом обратно в комнату, послышался звон металла, щелчки застёжек, учащённое дыхание и неопределённое рычание (видать от натуги). Тяжёлые шаги преодолели коридор и перенесли нечто обратно в библиотеку. Юноша надел старые доспехи, скованные, скорее всего из чугуна, и явно большего размера, чем требовалось. Зеркало отражало шатающуюся чугунную фигуру, очевидно, еле сдерживая смех. В опущенной руке чугунный парень держал двуручный меч колоссальных размеров, кончик его проскребывал по полу. Он начал подниматься в воздух, послышалось напряжённое рычание, меч взвился и стал описывать круг над головой владельца.

— Федоосик,— послышался женский голос снизу.

В ответ раздался грохот, звон стекла и металла, перемешанный с хрустом досок и, возможно, костей. Заботливая мать ринулась на второй этаж, забыв обо всём на свете, выхватив из печи ухват, на всякий случай. Её взгляд устремился в библиотеку: чугунные латы пытались двигаться, издавая обиженный рёв и нецензурное бормотание. Двуручный меч торчал из старого фамильного зеркала, вернее из его оправы, проткнув заднюю стенку, и слегка покачивался вместе с ней. Иленея сделала шаг вперёд, рассматривая чугунную фигуру, но тут же отскочила назад, освобождая место остаткам зеркала и торчащему мечу.

— Мама,— раскатилось эхом по чугунной голове.

Мать не знала, что делать: ругать сына за порчу фамильных ценностей, за треснувший пол, или снять с него шлем, спросить, не ушибся ли он, и помочь подняться на ноги, сняв перед этим с него часть обмундирования.

Она выбрала последнее. Виноватые глаза смотрели на неё, чаруя своей правдоподобностью. Голова опустилась вниз, позволяя длинным волосам закрыть половину лица, а руки сомкнулись на причинном месте. Он очень напоминал нашкодившего котёнка, ждущего определённой реакции хозяина.

— Фёдор, я очень люблю тебя, как сына, но когда ты поумнеешь? Зачем ты надел доспехи прадедушки, ты же знал, что они очень тяжёлые, и ты не сможешь их носить?

Как ты умудрился их одеть?

— Папа всегда говорил, что сила у меня в крови…

— Папа, ты бы маму хоть раз послушал. В любом случае, у тебя есть свои доспехи. Если хочешь тренироваться, одевай их и иди в сад, хоть чем-нибудь займёшься. Заодно сходи на рынок, купи новых досок на пол.

— И тапки!

— Зачем тапки, Дуся опять надула на старые? Стерва, а не кошка! Иди, убери доспехи и спускайся на кухню, я буду там.

— Угу.

— Потом схожу к Нестору, скажу, что зеркало опять разбито.

Она ушла, а Федя задумчиво смотрел ей вслед, думая, что ещё могло бы пригодиться в хозяйстве, и сколько лишних монет можно на это накинуть. Он очень любил ходить по рынку, отлично умел торговаться. Конечно, в основном на прилавках лежало всякое барахло и хозяйственные штучки, торговали стройматериалами (покупали у них только зажиточные или обленившиеся мужики, ну или очень занятые люди, как его отец).

Арион был членом различных гильдий, общался с местными магами, пытаясь ещё глубже спуститься в древние знания. Иногда сам король давал ему задания, также и некоторые, с которыми не мог справиться королевский маг,— смешной и толстый старичок. Ведьмак никогда не посвящал сына в свои тайны, потому как даже основы магии тому давались с трудом. Он всегда понятливо кивал и был отличным теоретиком, но как только дело доходило до практики, всегда происходило что-нибудь из ряда вон выходящее. Когда отец попросил его зажечь костёр силой мысли, он с блеском справился с заданием, заставив дымиться папины подмышки. Недоразумений было столько, что многострадальный папа решил оставить свои тщетные попытки обучения (себе дороже). Он всегда успокаивал сынишку, видя его поникшую голову и полные вины глаза, но знал, что этот оболтус ни на что не годиться, и вряд ли из него выйдет достойный ведьмак…

Федя уже шёл по рынку, бросая алчущие взгляды на красивые безделушки, Мама дала сорок медяков и одну серебряную монету. Новые доски и тапочки выливались в серебро. Но он убедил маму в том, что необходимо обзавестись парой валенок и новой кружкой… Мать была очень удивлена, когда услышала, что ей нужна ещё и новая скалка, потому что по старой пробежала трещинка, но денег дала. Молодой авантюрист надеялся разменять серебро на семьдесят медяков и значительно сбить цену на покупки, оставив немного себе. Так, здесь продают валенки. Юноша вклинился в толпу и отчетливо произнёс:        

— Сколько стоят валенки моего размера?

— На все размеры цена одинаковая,— ответил продавец.

— А можно померить?

— Конечно, проходите. У вас с собой чистые портянки?

— Да,— сдавленно произнес Фёдор. Толпа послушно расступилась и пропустила его.

— Какой размер?

— Не знаю, а какие есть?

— С первого по двенадцатый,— сдержанно произнёс продавец.

— Давайте десятый,— Фёдор отличался большим размером стопы. К его ногам аккуратно упали валенки десятого размера. Он неторопливо присел на табурет, снял сапоги, которые уговорила надеть мать, достал портянки и начал медленно наматывать их на ноги.

— Так какая цена?— начал ведьмак.

— Сорок медяков,— донёсся невозмутимый ответ, Федя чуть заметно сглотнул слюну, но понимающе кивнул головой.

— Дороговато,— произнёс он, продолжая наматывать портянки.

— Очень справедливая цена, всех устраивает.

— Возможно,— наконец, он начал вяло залазить в валенки.

— Юноша, вы бы могли немного ускориться, я тоже хочу померить валенки, —донеслось из толпы.

— И я!

— И я…

Невозмутимый покупатель надел валенки и лениво встал, переминаясь с ноги на ногу, под взглядом умоляющего продавца.

— Ну, как, размер подходит?

— Не знаю, в пятке давит, пальцам неуютно, У вас есть на пол размера больше?

— Не бывает,— прозвучал голос, почувствовавший издевательство.

— Ну, давайте одиннадцатый.

Фёдор взял протянутые валенки и начал пристально их рассматривать, крутя вокруг своей оси, залезая руками внутрь и проскребывая ногтём снаружи. Очередь становилась всё больше, купец заплывал багряным румянцем, нервно копаясь в бороде. Он наклонился к парню и прошипел на ухо:

— Либо покупай, либо проваливай, пока цел.

— Спасибо,— ответил тот, надевая валенки, — эти в самый раз. Беру за пятнадцать медных.

— Сорок, и не меньше.

Услышав это, Федя молниеносно снял обувку и начал указывать на ряд самых удивительных браков с неповторимым возмущением. Очередь начала редеть.

— Ладно, бери за двадцать,— не выдержал торговец.

— Семнадцать!

Бородатое лицо покраснело от злости и нервно задёргалось, но ничего не ответило, молча смотря на то, как стоящий напротив отсчитывал ровно семнадцать медных монет. (конечно, это не мастерство торговли, просто все хорошо знали Ариона, отца Феди, и связываться с ним не хотелось,— себе дороже) Толпа пропустила авантюриста и он, довольный собой, пошёл дальше, гордо запрокинув голову и неся обновку под подмышкой. Вальяжные шаги проносили его по рынку, то замедляя, то ускоряя ход. Людей было достаточно много и иногда приходилось уклоняться от не очень вежливых плеч. Казалось тут было всё: и рубахи, и кожа, и обувь, и доспехи, мечи, украшения, посуда… посуда.

— Дайте мне вон ту кружечку пожалуйста. Сколько? Один медяк… ага… вот… спасибо.

Теперь можно идти дальше. Сколько же красивых девиц проплывает перед глазами! И все такие особенные… но они никогда не сравнятся с той, что снится уже так давно..

Федя взгрустнул и опустил голову, не заметив, как приближается к чему-то толстому, низкому и бородатому, одетому в чёрную рясу. Когда он поднял глаза, пухлое лицо уже почти вплотную приблизилось к нему и с детской улыбкой сверкало умиротворяющим взглядом. Изафон соединил ладони на уровне груди и начал:

— Здравствуй, раб божий, Господь смотрит на нас и…

— Сам ты раб!— огрызнулся Федя, не дав попу закончить, и чуть не сбил с ног, проносясь вперёд в миллиметре от него.

— Хм, раб,— бормотал под нос ведьмак, не сбавляя ход,— этот колобок назвал меня рабом! Да кто он вообще такой? Пришёл из ниоткуда, стучит в колокола — с петухами переговаривается… Странный он какой-то. Точно странный…

Федя думал ещё долго. Купил и скалку, и тапки, и совсем не торговался. Разменял серебряную монету,— в кармане стало на семьдесят медяков больше, и того — семьдесят… семьдесят… ровно. Смутные чувства пробрались к нему в душу, но вскоре он успокоился, — в любом случае осталось бы всего на десять больше. Можно хорошенько сторговаться на досках. Предвкушающие глаза продолжали носиться по рынку, разглядывая девичьи прелести через одежду. Этому фокусу он всё-таки научился, и это у него хорошо получалось. Благо рубаха была достаточно широкой и одетой на выпуск. Где же ты милая, где же ты, где? Слегка покраснев, он начал искать знакомое лицо, что никак не давало ему покоя. После многократных попыток был сделан вывод, что если эта девушка и есть где-нибудь, то точно не в этом городе.

Примерно через час Фёдор закончил с покупками и, согнувшись в три погибели, тащил их к дому (доски были очень тяжёлыми). По пути он умудрялся осматривать окрестности. Только не это!— с другого конца площади, раскидывая толпу, неслась упитанная, рыжая девица с взглядом хищника, устремлённым прямо на него. Бюст характерно парил в воздухе. Ведьмак понял, что деваться ему некуда.

— Здравствуй Кира,— начал он.

— Привет, Федечка,— молвила деваха, приблизившись, и расплылась в улыбке, любуясь молодым красавцем. Мгновением позже она приняла озабоченный вид и продолжила,— Да что же это я? Федечка, тебе, наверное, тяжело, давай помогу, дай мне эти доски!

Федя пытался возразить, но понял, что это бессмысленно, после того как Кира одной рукой выхватила у него стройматериал и закинула на плечо с невозмутимым и довольным видом. Её сверкающая улыбка расползлась по всему не по-детски (ярко и обильно) накрашенному лицу, а глаза горели неопределённой надеждой. Она взяла юношу под руку и повела в противоположенном от дома направлении, то и дело заглядывая ему в глаза, и совершенно не обращая внимания на прохожих, которые обходили их стороной, уклоняясь от описывающих зигзаги досок.

— Тебя так давно не было видно,— сообщила она,— я повсюду искала тебя, у тебя были какие-нибудь срочные дела? Зловещие упыри или болотные чудовища…

— Нет, ты же знаешь, никакая нечисть уже не водится в наших краях.

— Значит, ты, наверное, учился магии у своего отца?

— Это в прошлом.

— Как в прошлом? Федечка, неужели ты не хочешь продолжить фамильное дело?

— Хочу… не в этом дело.

— Ну, да ладно. Ой, что у нас случилось в пивоварне! Ты не поверишь! Мужики корову напоили, так она взбесилась и давай носиться. Два часа за ней бегали, не могли поймать. Всё перевернула, всё поломала,— девушка с досадой помотала головой,— Игнат еле спасся,— она его проткнуть пыталась, а он ей на шею запрыгнул. Так и трясся там, пока на бочки не свалился, все бока отшиб, бедняга.

— Поймали?

— Кого?

— Корову, поймали?

— Да, она протрезвела, так и успокоилась, заснула. Так её подоили потом, молоко белое, а вкус как у пива, и пьянит также. Мужики на этом денег заработать хотят. Мол жёлтое пиво было, чёрное — было, даже красное есть, а вот белого отродясь никто не видал. Эксклюзив! К нам в пивоварню со всего света тянуться будут!

— Белое пиво, оригинально, конечно,— подыгрывал Фёдр,— идея свежая и актуальная.

— Так и я о том же! Построим трактир прямо рядом с пивоварней. Сотни, нет, тысячи, миллионы людей будут приходить пить наше пиво!

— Эдакой трактир, большой нужен.

— Так будет! Сначала поменьше построим, а потом, окупится, прибыль будет, так мы его достроим до подходящих размеров.

— А сколько коров нужно перепоить…

— Так мы ферму откроем, коров развести не проблема.

— Так они пьяные носиться будут, поломают всё.

— Не будут, это у нас только Марфочка такая попалась, шибко буйная.

— А доить, кто будет?

— Я буду, подружек привлеку, ну, может, наймём кого-нибудь…

— Ясно, успеха!

— Федя, а ты помнишь, что мне обещал?

Кира была дочкой пивовара Клауса, который вёл тесную дружбу с Арионом. Два года назад у неё открылись необычные чувства к сыну знатного ведьмака. Сначала её привлекала внешность: стройный стан, накаченное тело, длинные тёмные волосы, нос с лёгкой горбинкой, выразительный взгляд. На лицо он был милашка. Но больше всего поклонницу восхищала та необычная гармония, с которой все части того самого лица сливались воедино. Она наблюдала за ним, но не решалась подойти и заговорить, боясь не понравиться, да и просто выглядеть глупо. Её пытливый взгляд не упускал ни одной мелочи. С самого утра он фиксировал, как Фёдор открывает ставни, как его тень мелькает в глубинах фамильного особняка, как он выходит на улицу и ветер играет с густыми локонами на его голове, как он общается с друзьями, ходит на рынок за покупками, возвращается домой. Юная разведчица видела всё и заставала его в самые неподходящие моменты. Бывало, что ведьмак не доносил до дома содержимое мочевого пузыря и опустошал его по дороге. Были моменты, когда он, полностью уверенный в том, что находится в полном одиночестве, дрался с вымышленными упырями, дурачился, кривлялся, делал самые разные глупости, о некоторых из них и он сам не отважился бы вспомнить. Кира видела всё, и чем больше она видела, тем больше влюблялась в этого дурашливого и смешного мальчишку, обладающего столь привлекательной внешностью и необычной радостью во всех своих поступках.

Однажды её возлюбленный пошёл с друзьями в глубь леса. Цель была вполне обычной: поймать пару зайцев и тут же приготовить их на обжигающих языках пламени. Ребята принесли с собой очень крепкое тёмное пиво. Федя отнекивался, но затем отважился и попробовал,— вкус как у старого кваса, но с лёгкой горчинкой. Ему понравилось.

Один из его друзей был братом Киры, и он совсем забыл сказать, что пригласил и свою сестрёнку, которая опоздает на пару часов. Девушка была необычайно счастлива, когда услышала приглашение, и ещё больше, когда узнала, кто уже приглашён. Сначала она отказалась, волнение забралось так глубоко в душу, что страх стал очевиден. Но позже всё-таки решилась.

Когда рыжая красавица подошла к поляне, на которой и должно было состояться намеченное, она застала молодого ведьмака в не очень трезвом состоянии: Он смешно и напряжённо говорил, открывая товарищам самые потаённые секреты, и размышляя о смысле жизни. Им овладела слабая икота, руки и ноги стали не очень послушными. Юноша сидел на бревне и покачивался в разные стороны, норовя свалиться на землю. Два зайца всё-таки были пойманы, и один из них уже дымился на вертеле, сверкая обнажёнными зубами на ушастой голове, болтавшейся на поясе у Баэра. Девушка поняла, какие перспективы открываются перед ней. Поправив груди и причесав брови кончиками пальцев, она плавно направилась к ничего не ожидающему Фёдору и пустила вход все свои женские чары, на которые она была способна. Он утонул в её груди, познав всю, роскошь пышного тела, услышал много приятных слов, увидел всю вульгарность, на которую способна дорвавшаяся барышня, почувствовал влажность её рта и согласился во всём, что вырвалось из уст прекрасной девы. Ошарашенные друзья так и сидели, разинув рты, с широко открытыми глазами.

На утро Федя смутно вспоминал, что произошло, и почему он лежит не в своей постели. Не теряя драгоценного времени, он вскарабкался на подоконник, собравшись прыгнуть на толстую ветку могучего дуба. Но ворвавшаяся в комнату Кира, спешившая принести горячий завтрак своему возлюбленному, обманула надежду беглеца, и он сорвался вниз, упав в кусты и расцарапав все бока. Со слезами на глазах девушка смотрела вслёд улепётывающему парню, который чрезвычайно быстро скрывался за горизонтом, бормоча что-то себе под нос.

С тех пор девица каждый день навещала Фёдора и проводила с ним большую часть своего времени, постоянно напоминая, что он обещал на ней жениться. Тот в свою очередь, как-то жалобно скулил и строил умоляющие глазки, на что Кира совсем не реагировала и озвучивала грандиозность намечающейся свадьбы. Именно тогда ведьмак решил обратиться к своей памяти, вспоминая все подходящие заклинания, которым когда-то учил его отец. Ничего не обнаружив он, отважился заглянуть в фамильную библиотеку, где и нашёл подходящий фокус. Заклинание маскировки действовало только на рыжую толстушку и её родственников и имело срок в две недели. Таким образом, невеста не видела жениха уже длительное время, но неопытный колдун совсем забыл наложить заклятие ещё раз, за что и поплатился.

Весь день Кира таскала Федю из одного конца города в другой, рассказывая о всяких глупостях, и с лёгкостью уклоняла тщетные попытки юноши забрать свои доски. Не поддавалась изощренным уловкам и хитростям, чётко распланировав день. Он пришёл домой только поздним вечером в сопровождении очаровательной болтушки, та проводила его до дверей и даже зашла с ним внутрь и починила пол в библиотеке, чем заслужила искреннюю благодарность Иленеи, которая тоже стала оповещена о намечающейся свадьбе. Но, наконец, список намеченных действий в её плане закончился, и она удалилась к себе домой, перед уходом объявив о чётком дне намеченного мероприятия, до которого оставалось ровно две недели.

— Интересная у тебя невеста,— с улыбкой сказала мать, — красится не в меру, а в остальном…

— Мама!— завыл Федя обиженным голосом, после чего развернулся и пошёл в свою комнату, тщательно перебирая мысли.

Дуся, это ласковое и вредное создание лежало на его кровати, свернувшись в клубок. Ей овладевал сон, ведьмак застыл, любуясь. Кончик уха слегка подёргивался, как будто что-то стряхивая. Доносилось чуть слышное сопение. Вдруг она перевернулась на спину, растопырив лапки, потянулась, протяжно зевнула, открыла узкие глазки и уставилась на хозяина. Тот в свою очередь, подошёл к ней и немного потрепал шерсть, после чего кошка спрыгнула на пол и важно вышла из комнаты. Фёдор попробовал наложить маскирующее заклятие, но обнаружил препятствие. Блок! И именно на это заклинание! Неужели Кира… но это невозможно! Даже эта рыжая неряха обходила юношу в колдовском искусстве. Странно…

Он сел на кровать и начал судорожно теребить виски, находя подходящие мысли. Где Кира могла научиться магии, да так, что поставила блок, незаметно от него? Непонятно. В любом случае, бедолага был в безвыходном положении. Женится! Нет, он не хотел этого. С другой стороны, Лицо у неё было достаточно милое, без макияжа, конечно. Высокий рост и пышные формы — тоже плюс. Есть за что подержаться, богатырская сила и богатырская любовь. Мозги, даже мозги есть. Безусловно, включаются они только в особые моменты, но всё же…

Нет, он не мог так рано сгубить свою жизнь и залезть под каблук дочери пивовара! Нужно было что-то предпринять, но что? Как достойно выйти из сложившейся ситуации? Показать себя с худшей стороны? Кира рассказала, что наблюдала за ним, и вряд ли бы это подействовало. Убить её? Нет, на это он пойти не мог. Хотя, разве кто-то обязывает его быть порядочным и верным мужем? Пока нет, но жена может стать настоящим тираном и едва не водить его на поводке, держать дома на цепи, боясь, что любимый муж сбежит от неё. Отец, надо попросить его наложить какое-нибудь заклинание! Это должно сработать.

Федя успокоился и осмотрел комнату. Солнце уже село и яркий лунный свет бил в окно, звёзды стаей рассыпались по небосклону и мерцали в такт друг другу, удивляя своим количеством и яркостью. Как же они далеко. Возможно, людям никогда не добраться до них! А что за ними, вечность? Но вечность тоже имеет срок,— всего лишь плотное полотно переплетённых фантазий и миров. Там что-то другое, что-то, что не имеет конца! То, чего не существует, но то, откуда появляется всё: Каждая мысль, каждый вздох, каждый взгляд. Всё проживает свой срок, чтобы вернутся туда и слиться с тем, чего нет. Нет, потому что человек не способен это понять. Даже если каждая клетка его скудного мозга напряжётся до предела, если тысячу лет и тысячу зим человек будет думать над этим, он всё равно не сможет понять. Это слишком просто. Именно этим занимается бесконечная наука магии, она изучает саму жизнь, пытаясь понять несуществующее. Но как бы ни перестраивал маг своё мышление, по каким бы мирам ни летал, он никогда не сможет собрать всё в абсолют. Не сможет слиться с тем, чего нет, раньше срока. Все мы проживаем ровно столько жизней, на сколько согласились там…

Федя ещё долго думал, выводя новые теории, и вспоминая старые. Деревья, откидывающие тени в комнату, побуждаемые к движению ровным ласковым ветром, согласно кивали ему. Даже Дуся пришла поддержать своего хозяина и с удовольствием читала мысли, изредка облизываясь и жмуря глазки. Она наблюдала за ведьмаком с ранних лет и была старой, мудрой кошкой, сохранившей резвость котёнка, знающей намного больше, чем он мог представить…

Пришло время закрыть ставни, раздеться и залезть под тёплое одело. Глаза закрылись сами, но мысли ещё долго плавным водоворотом кружились в голове, не давая снам овладеть человеком. К тому же урчал желудок, получивший пищу только утром, и нагло просящий ещё. Дуся запрыгнула на одеяло и свернулась калачиком в ногах. Пришло спокойствие, и страна снов поглотила уставшего юношу.

Утро было точно таким же, как и вчера: Снова пытливое солнце пробивалось через щели в ставнях, всё те же петухи старательно драли глотки. Фёдор снова призадумался об их странной судьбе, но сделал тот же вывод: умом их не понять. То ли они так рады восходящему солнцу, что оно вернулось, и пророчества древних петухов не сбылись, то ли специально действовали на нервы, то ли напоминали людям, о вредности чрезмерного отсутствия в жестокой реальности, и, конечно, не без их участия в ней. А может и ещё что-то. В любом случае, тянуло в сон, тем более что он снова никак не стремился к тому самому логическому завершению, которого так тщетно ожидал наивный мечтатель. Желудок снова заурчал, напомнив своему обладателю о важности срочного потребления пищи. Но вставать не хотелось. Тем не менее, желание плотно поесть очень быстро перебороло все остальные. Тапки были сухими и приятно пахли новой кожей, вредной кошки в комнате не было, и, в целом, день начинался не так уж плохо.

Родители сидели за столом, обсуждая свадьбу сына. Фёдор услышал часть их разговора и понял, что дела обстоят куда хуже, чем он думал. Беседа прервалась, мать встала из-за стола и положила в большую тарелку Феди целую запеченную курицу. Да, начало дня было определённо лучше, чем вчера. Он сел за стол и начал трапезу.

— Федосик,— промурлыкала мать,— почему ты не сказал нам о том, что женишься?

Молчание.

— Правда, Федь,— добавил отец.

— Всё вышло совершенно случайно,— насупившись, пробормотал жующий сынишка, отрывая вторую ногу у птицы,— я не думал, что всё зайдёт так далеко.

— Конечно, конечно,— подхватил старший ведьмак,— я всё понимаю. Мы с мамой тоже не думали, что поженимся, однако уже двадцать лет вместе.

Федя поперхнулся, представляя долгие годы, прожитые с Кирой под одной крышей. Иленея похлопала его по спине, с любовью прищурив слегка подведённые глаза.

— Безусловно, это очень серьёзный шаг,— продолжал Арион,— нужно всё тщательно обдумать, взвесить все за и против. Хотя, всё относительно. Твой дедушка, например, женился на бабушке на второй день после знакомства,— и ничего. Всю жизнь бок о бок, не разлей вода. Даже умерли в один день в пастели по известной причине. Любовь это штука такая…

— Паап.

— Да, я весь во внимании.

— Я сделал ошибку.

— Кто тебе доктор? Все мы грешные.

— Да, но именно по этой ошибке вы и считаете, что я женюсь на Кире. Вообще всё это большое недоразумение.

— Так ты не женишься?

— Нет, не женюсь, скорее, выйду замуж за этого тирана, если ты мне не поможешь, — сын жалобными глазами уставился на папу, сложив обмусоленные куриным жиром ладони вместе.

— Тирана? — удивился папа,— Почему?

— Ты её видел?

-Да. Симпатичная девушка: смышленая и деловитая. Сила у неё богатырская, тебе б такой!

— Пап, ты никак не поймёшь, я не хочу на ней жениться!

— А в чём дело?

— Просто однажды я проснулся у неё в пастели и…

— Так у нас будет внучок,— прервала мать,— Федя, ты почему молчал?

У юноши внутри всё перевернулось. А что если Кира и вправду беременная. До сих пор он как-то и не вспоминал об этом возможном нюансе.

— Нет, Фёдор,— продолжила мать,— ты женишься на ней и точка. Или ты хочешь оставить её одну с ребёнком на руках?

Пропал аппетит, неужели это конец, женится? Он решительно встал из-за стола, поблагодарив Иленею за вкусный ужин, несмотря на то, что было утро, вытер руки об полотенце, оделся и вышел из дома. Надо пройтись, привести мысли в порядок. Значит срок — две недели. Интересно, можно ли на таком сроке узнать точно, беременна она или нет? Что если нет? А если да? Вот и ходи теперь гадай: да, нет, да, нет. Как всё сложно! Нелепая ситуация. Да и не скажешь сразу, кто виноват. Но что же делать? Как, как обхитрить судьбу?

Мысли, мысли, мысли! Они не давали покоя заложнику глупой ситуации. Он не заметил, как вышел на луг, достаточно просторный, чтобы идти не менее часа, добираясь до редкого смешанного леса, который тонкой полосой виднелся впереди за небольшой речушкой. Роса блестела на траве, доживая последние минуты, так как солнце было уже достаточно высоко, но настойчиво обнимала сапоги, которые, кстати, уже повидали виды и были готовы в любой момент закончить своё жалкое существование. Вода сочилась через дырки, даря прохладу босым смирившимся ногам. Надоедливые кузнечики то и дело переговаривались друг с другом, но не мешали мучительным думам, в отличие от слепней, которые иногда садились то на шею, то на спину, то ещё куда-нибудь, заставляя отвлекаться и бить себя ладонями.

Вскоре луг был преодолён. Старый мост, перекинутый через реку, был достаточно хлипким, но Федя с лёгкостью преодолел и его, направляясь в глубины знакомого леса. Не так давно он приметил здесь старый раскидистый клён и построил на его ветвях небольшой домик. Он служил юноше, как тайное убежище, в котором его никто не мог найти, даже Кира. Она не раз ходила за ним, пытаясь узнать, где пропадал молодой ведьмак так подолгу, но трудно не заметить упитанную рыжеволосую девицу на столь просторном лугу.

Вот и клён. За многочисленными листьями совсем не было видно необычного сооружения, к которому ловко пробирался его хозяин. Здесь была всего одна, но достаточно просторная комната, сложенная из досок, имеющая дверь и маленькое окошко. Фёдор лёг на пол, закинув руки за голову и широко раздвинув ноги. В двери появился знакомый силуэт,— шустрая рыжая белка, несущая в зубах кедровый орешек. Под потолком для неё тоже сколочен маленький домик. Он был идеальных размеров для зверька, который уже успел его достаточно обжить, натаскать мха и запастись провизией. Мордочка вопросительно смотрела на человека. На его лице появилась улыбка, и был сделан пригласительный жест, после чего силуэт продолжил своё движение, бесшумно забрался по льняной верёвке в своё жильё, положил орешек и одним прыжком отправился за следующим.

Природа. Пение птиц то и дело доносилось до ушей, чаруя и успокаивая. Надоедливые мысли покинули измученную голову, сменившись тёплыми и приятными. Местами солнце пробивалось через густую листву, бросая любопытный взгляд за стены уютного домика, вернее комнатки. Лёгкий ветер проносился по лесу, не в первый раз пересчитывая листья, натыкаясь на локоны длинных волос, нежно перебирая их и удивлённо двигаясь дальше. На полу лежала когда-то принесённая сюда книжка весьма интимного содержания,— любовный роман, чрезмерно насыщенный самыми откровенными картинами. Рядом лежала другая, забытая и нетронутая. Название гласило: основы ведьмовского ремесла. Руки потянулись к ней.

Первые страницы напоминали руководство для молодого скаута, дальше шло подробное описание всевозможной нечисти, явно составленное опытным, но очень впечатлительным ведьмаком. Вампиры, личи, оборотни и душеглоты, болотные сердцееды, бронтозябры и многие другие. Все были описаны так ярко и оживляюще, что становилось страшно, и подкрадывалось ощущение того, что они где-то рядом. Получились неплохие страшилки, которые вполне могут рассказывать за костром матёрые скауты. Художник, который рисовал картинки, явно очень старался,— повсюду кровь и внутренности, невероятно большие зубы, злорадный смех ликующих чудищ и панический страх на лицах жертв. Но всё-таки чем-то это напоминало детские рисунки. Затем следовали методы противостояния, с которыми бы с блеском справились те же скауты, но только самые отважные и смелые.

Федя отложил произведение искусства в сторону и снова закинул руки под голову. Глаза закрылись, потянуло в сон.

Горы. Колоссальных размеров замок расстилается по ним. Полчища воодушевленных урков идут на штурм. Ведьмак в белой рясе с белым посохом в руке. Седые волосы падают на плечи.

— Гендальф, Гендальф,— кричит писклявым голосом какой-то мальчишка с огромными волосатыми стопами, — что будем делать?

— Доверься мне,— отвечал старый маг,— мы умрём в этом неравном бою, но умрём с честью.

Он поднялся в воздух, чтобы разглядеть врага. Прямо по горизонту, продираясь через облака, летело что-то страшное и непонятное: тело виверны с татуировкой на плече, изображающей Киру во всей своей красе, всадником на спине, без лица, в чёрных доспехах. Голова этого нечто скрывалась за шлемом солидных размеров, больше напоминающим кастрюлю с приваренной сковородкой. Посох Фёдора засветился и изрыгнул мощный силовой заряд, летящий прямо в неизвестное чудо. Он попал в ту самую кастрюлю, которая, свалившись, обнажила морду зверя. Нет, это лицо… лицо Изафона.

Юноша проснулся, вскочив на ноги и тряся головой. Ну и сон. Поп. Странно… с чего бы это? Татуировка Киры ещё хоть как-то объяснима, но причём здесь Поп? Юноша терялся в догадках.

Уже темнело и нужно было возвращаться домой. Он слез с дерева и побрёл в город, размышляя о приснившемся. Рыжая белка провожала его взглядом, неподвижно затаив чёрные бусинки. Она была очень признательна за милый домик и ей, действительно, нравился этот странный и необычный человек. От него исходило тепло, тепло которое редко встречалось среди людей. Когда фигура исчезла за горизонтом, зверёк запрыгнул обратно в домик и бросил внутрь ещё один орешек, который, до сих пор держал в маленьких ручках. Знакомая кошка появилась в дверном проёме и вопросительно посмотрела на белку. Та кивнула и спустилась к ней.

На кухне сидел пивовар и обсуждал с родителями жениха все тонкости скорого торжества. Рядом сидела и Кира, мечтательно прищурив глазки и довольно улыбаясь во все тридцать два зуба. Слава тем, кто придумал окна, так как эту картину Федя увидел через окно и сделал финт ушами, забравшись в свою комнату опять-таки через окно. Грязные сапоги он оставил у подоконника, чтобы не разнести грязь по всей комнате. На тумбочке, послушно стоявшей у кровати, лежало три кедровых орешка. Интересно откуда? Усталое тело бесшумно упало на кровать, пальцы взяли один орех и медленно покрутили в разные стороны, давая задумчивым глазам тщательно рассмотреть его. Ничего особенного. Через мгновение он переместился в открытый рот, а крепкие зубы тщательно, но медленно, дабы не было слышно за дверью, пережевали поступившую пищу, которая тут же отправилась в желудок. В голове отчётливо прозвучал приятный мелодичный голос, напев только одно слово: осторожно.

— Кто здесь?— выпалил испуганный Фёдор. Конечно, на кухне это услышали и через мгновение в дверях стояла мать.

— Ты где был весь день?— спросила она,— Кира беспокоится, места себе не находит.

— А по-моему она сидит на кухне с довольной улыбкой во весь рот.

— Да, но она очень взволнована, это нервное,— пыталась убедить Иленея,— она так переживает, что напряжённые нервы заставляют мышцы на лице складываться в улыбку.

— Угу.

— Пойдём, посидишь с нами за столом, поцелуешь невесту, поздороваешься с будущим тестем…

— Спасибо, я здесь полежу.

— Полно тебе,— выпалила рассерженная мать, стягивая с кровати ведьмака. Тот сначала упрямился, но после сдался и пошёл в сопровождении к столу.

— Федечка!— Вскрикнула невеста, вскакивая со стула и бросаясь на шею к бедному парню, попутно целуя его в нос, лоб и всё остальное,— вернулся, милый, да где ж ты был весь день?

— Отдыхал.

— Устал, наверное, отдыхать то?

— Да, очень. Пожалуй, пойду: сменю усталость бодрящим сном.

— Так мы тебе чая нальём бодрящего.

Деваться было некуда, Федя сел за стол и принял из рук Иленеи кружку с травяным настоем. Родственники пытливым взглядом смотрели за тем, как он делает глоток.

— Вот видишь,— вступил отец,— уже полегчало.

— Да,— последовал ответ,— чувствую силушку богатырскую, готов горы свернуть да реки вспять повернуть.

— Ты бы пивка моего отведывал,— пробасил пивовар,— так ты бы ещё и луну с неба достал.

— Спасибо, уже отведал, тёмного, забористого. До сих пор жалею.

— Когда это ты успел?

— Да было дело, теперь вот свадьба намечается.

— Чего?— промычали все, кроме Киры.

— Да это он так,— поспешила та,— подшучивает.

— Ничего не подшучиваю. Наклюкался я, а она меня врасплох взяла.

— Ага,— проревел будущий тесть, наклонившись над юношей и заглядывая ему в глаза,— как по пьяни детей строгать, это запросто! А как за свои поступки отвечать, так кишка тонка!

— Полно тебе, пап,— попыталась заступиться дочь,— он не…

— Молчи, дурёха! Вот, что я тебе скажу, молодой человек: либо ты женишься на моей прекрасной дочери, либо попадёшь в тюрьму за изнасилование. Пойдём Кира, время позднее.

Пивовар с дочкой встали из-за стола и пошли в коридор, Федины родители пошли их провожать, а он так и остался сидеть с отвисшей челюстью, сверкая округлёнными глазами. Ну и дела…

Арион и Иленея вернулись.

— Мам, пап, но я…

— Молчи, Фёдор, ты и так достаточно посрамил нашу фамилию,— громом пронёсся ответ в два голоса.

Что за… в один миг испортить жизнь! А ещё говорят, что судьбы нет. Отрезком времени, равным горению искры она расставила точки над и, гнусаво смеясь за спиной и сверкая ликующим взглядом. Разве так бывает? Жестокая реальность снова обрушилась на плечи ведьмака со всей своей присущей жестокостью и твёрдостью, не оставляя ни единого шанса на спасение.

Он лежал на кровати, смотря на чарующую луну томным взглядом без какой-либо радости или восторга. Дуся понимающе смотрела на него сожалеющим взглядом, разделяя горесть и безысходность. А может всё не так плохо? Чего ужасного в жене-тиране? В конце концов, она его любит. Любит богатырской любовью, встречающейся так редко на этой земле. А любовь ли это, или просто одна из разновидностей маразма? Он даже не знал точно, было ли что-нибудь в ту ночь. Чисто теоретически, если он был настолько пьян, то у него бы попросту не хватило той самой мужской силы, что необходима в данной ситуации. Но практически, могло случиться что угодно. Вот и терзай себя вопросами, размышляя о неизвестном. Кира знает наверняка, но она вряд ли признается.

Сострадающая кошка всё смотрела на хозяина. Его взгляд снова нацелился на два оставшихся орешка, и он потратил по назначению один из них.

— Город,— раздался в голове тот же мелодичный голос. На этот раз Федя не испугался, наоборот, с интересом съел ещё один орешек,— Опасность.

Непонятно. Осторожно, город, опасность. Город в опасности? Но что с ним может случиться? Внезапное нападение зловещих упырей? Вряд ли. Война? Но тогда в опасности был бы не только город, а вся страна. Что ему угрожает и чьи это слова? Ведь кто-то подкинул эти орехи. Кто-то хочет о чём-то предупредить, но кто? Отец? На него это не похоже. Кто же тогда, Кира? Но она бы сказала об этом в открытую, причём всем, а не одному человеку. Кто ещё владеет колдовским искусством? Почему их подкинули не кому-нибудь ещё. Может, это просто чья-то шутка?

Казалось, что Дуся улыбалась. Конечно, она знала ответ и знала о надвигающейся опасности. Знала, но не могла сказать.

Глава вторая — свадьба

Все готовились к намечающемуся обряду, о котором уже знал весь город. Оставалось три дня. Три дня свободной жизни. Федя наслаждался каждым моментом, каждой минутой последних дней. Кира настояла на том, чтобы свадьба проходила по церковным обрядам (она уже давно ходила в церковь и полностью приняла новую религию), но никто не был против, а жениха и вовсе не спросили. Конечно, его это очень обижало, тем более, что всё должно было происходить по законам абсолютно незнакомого для него верования. Но выбора не было. Он уже смирился с неизбежностью.

— Стерпится, слюбится,— поговаривала мать,— вот увидишь, души в ней чаять не будешь. Она хорошая хозяйка, всё умеет, в отличие от тебя. Жена из неё выйдет заботливая и надёжная. К тому же, женишься, так, может, поумнеешь, дела появятся, по улицам шататься не будешь. А нет, так с детьми понянчишься. Да и вообще, очень выгодный брак!

— Именно, что брак,— каждый раз отвечал сын, но мама продолжала, не обращая на это внимания:

— Имеет пивоварню с солидным доходом. Особенно это, белое пиво, уже начинает пользоваться большим спросом. Авось и ты научишься дела вести. Откроешь постоялый двор, расширишь хозяйство. Сколько людей будет стекаться в наш город! Ты только подумай, Федь. Но не забывайте о благотворительности. Можно церковь отстроить побольше, да покрасивее, чтобы людей привлекало.

Иленея стала мечтать ещё больше Киры, которая с упорством оживляла свои планы вместе с отцом — Клаусом и двумя братьями,— Раеном и Салемом. Большую часть времени ведьмак отсиживался дома, Но не в фамильном особняке, а в своём маленьком домике на раскидистых ветвях клёна. Ходил по лесу, любуясь природой, перетирал мысли, и, даже, начал осваивать азы магии, читая толстые книжки и изредка практикуясь, но на практике ничего не получалось. Рыжая белка с иронией наблюдала за ним и изредка покачивала головой, зная, что никакие книги не помогут юноше, так как не в книгах скрывается магия. Круглолицый поп всё чаще появлялся в домах будущих молодожёнов, сверкая золотыми зубами и предвкушая все прелести намеченной церемонии. Он продолжал обзываться рабами, что очень раздражало. Иногда хотелось выкинуть его на улицу или вообще переселить в курятник, где, как считал Федя, ему самое место. Но остальные старательно внимали его речам, удивляя восхищёнными взглядами. Вот только Ариона изредка передёргивало, а в глазах виднелось недоверие и ирония. Ирония, потому что, к сожалению, он не мог пойти против воли любимой жены.

Как-то раз Жениху сказали, что он должен выбрать свидетеля. Баэр с радостью согласился и сказал, что оправдает все возложенные на него надежды…

Ведьмак сидел на берегу реки, разглядывая её жителей. Солнце стояло над головой и настойчиво жарило оголенные плечи. Освежится? Почему бы и нет? Штаны упали на землю, и тело скрылось под водой, распугивая рыбу. Как приятно упасть в освежающую прохладную воду на раскате жаркого и душного дня! Через минуту на поверхности появилась мокрая знакомая голова. В волосах запуталась какая-то маленькая рыбёшка и отчаянно пыталась выбраться из случайного плена, что у неё всё-таки получилось, и она шустро поплыла подальше от печального места. По телу изредка скользило многочисленное население, вызывая лёгкую щекотку и улыбку на лице. Лёгкое течение немного тянуло за собой, но не принуждая, а, скорее, спрашивая. На дне виднелись камни и редкие водоросли, которые тоже щекотали ноги. Где-то в глубинах подсознания рождалась мелодия, лёгкая и тихая, пронизывающая весь мозг спокойствием и умиротворением, которого так не хватало в последнее время. Тело расслабилось и легло звёздочкой, подчиняясь ласковому течению. Затем снова напряглось и поплыло обратно, так же, лёжа на спине, но слегка перебирая ногами, что позволяло двигаться медленно, почти оставаясь на месте, без лишних движений, позволяя палящим лучам солнца испарять воду с намокшего тела и оставлять нежные следы загара.

Шум и гам зазвучали где-то за горизонтом, пока ещё тихо, но с явно нарастающей громкостью. Фёдор открыл глаза и посмотрел в сторону, откуда доносились звуки, прервавшие его покой. О нет! Толпа озорных мальчуганов неслась к реке, попутно размахивая руками, сжимающими снятые рубахи. Федя приготовился нырнуть, чтобы не стать жертвой многочисленных брызг. Ребятня как один остановилась у самого берега, вгляделась в незнакомца. Узнав знакомые черты лица, продолжила движение, попутно снимая с себя одежду и один за другим прыгая в воду. Ведьмак тем временем затаился на дне, зажав нос, смотря вверх и наблюдая за приземляющимися бомбами, последующими фейерверками из брызг, которые не могли не восхищать своим обилием и причудливыми узорами. Воздух в лёгких закончился, и он снова вынырнул на поверхность. Ненадолго, потому как нашествие ещё не закончилось.

Находиться в воде было невозможно, так как счастливые дети плескались друг в друга, дурачились, играли, то и дело цепляя Фёдора и приводя в панику рыбу. Он вылез из воды и сел на берег, закинул волосы назад, вытер руками лицо и начал наблюдать за сорванцами. До ушей доносились и восторженные крики и благой мат, летали надутые бычьи пузыри. Кто-то додумался швыряться случайно пойманной рыбой, а кто-то обиженно вылезал из воды и присоединялся к нему.

— Дядя ведьмак,— начал один из них, усевшись рядом,— а правда что вы можете один целую армию упырей убить?

— Правда,— мальчишка восторженно уставился прямо в глаза, очевидно, не ожидая услышать такого ответа.

— А если они будут опытными и подготовленными?

— А мне без разницы, опытный, не опытный, всё одно — упырь,— продолжал завирать Федя.

— Ну а что, если это не простые упыри, а сверхгиперпипертуперупыри?

— Ты где такое слово выучил?

— Сам придумал, только что, а как, неплохо?

— Сойдёт. Ты знаешь, расскажу тебе одну историю про упыря,— Стёпа подвинулся поближе, а вместе с ним и остальные, что услышали произнесённые слова,— Был на свете один мужичок, бородатый и усатый. Он был очень весёлым и добрым пивоваром, дочка у него была,— рыжая толстая девица.

— Кажется, я знаю, про какого пивовара ты говоришь, — сообщил кто-то из ребят.

— Нет, это другой пивовар, всем пивоварам пивовар! И дочка у него такая, матёрая… вся в него!— продолжал Фёдор.

— А это не Кира?

-Нет, не Кира. Так вот, жил этот самый пивовар, не тужил, пиво варил, хозяйство наживал, дочку растил, звали его Лаврентий. Выросла дочка большая пребольшая, бочки с пивом носила, котлы мыла, в хозяйстве помогала. Силушка у неё была богатырская. Он любил дочь. Несмотря на её странные шутки и глупую речь. Но вот беда, по соседству жил упырь, злой и волосатый. Страшный такой упырь, а называли его Иванушка дурачок. Он абсолютно не вписывался в общество: думал не о тех вещах, занимался не теми делами. Отец его был самым настоящим вурдалаком, знатным и важным. Часто уезжал по своим вурдалачьим делам. Обучал сына, но тот, как не старался, никак не мог стать вурдалаком и оставался зловещим упырём. Конечно, папе это не нравилось.

Как-то раз дочь пивовара увидела юного неудачника, и он ей очень приглянулся, она посоветовалась с отцом и пришла к родителям упыря просить разрешения, чтобы посадить его на цепь у себя в комнате. Вурдалак посмотрел на оболтуса-сына и сказал: «Забирайте!» Отправился Иванушка дурачок вместе с рыжей барышней — Настенькой и Лаврентием к ним в дом на цепь садиться.

— А дальше что?

— Дальше? Сел упырь на цепь и начал жизнью собачьей жить. Настенька любовалась им и глаз свести не могла, подкармливала, сказки на ночь читала. Заботилась о нём, любовью богатырской любила. Но не мог Иван на цепи сидеть, всё за окно смотрел, а по ночам на луну совсем по-волчьи выл. Много времени так прошло. Ни день, ни два и не месяц, а, без малого, два года. Но как-то странно Ванечка преображаться стал, ушки отросли не упыриные, а самые, что не наесть, волчьи. Хвост такой мохнатый вырос. Жажда свободы овладевала им, он ненавидел этот дом, ненавидел цепь, ненавидел Настю, ненавидел Лаврентия. Ненависть скапливалась в его некогда добром и мечтательном сердце.

Фёдор замолчал и помрачнел в лице.

— Ну а дальше, дальше?— Летело со всех сторон уже плотно обступившего его кольца мальчуганов, жаждущих услышать продолжение истории.

— Иванушка совсем потерял свои упыриные черты и превратился в чёрного озлобленного волка, жалеющего о том, что вообще когда-то появился на свет.

— И всё,— заныли раздосадованные голоса.

— Нет, не всё. В одну ночь, когда все спали, он перегрыз свою цепь и убежал на волю, как ему хотелось думать. Но знатный вурдалак не спал той ночью, увидел дикого зверя, и, не узнав в нём сына, зарезал тупым ножом. На утро он принёс разделанное мясо в дом пивовара, и они пожарили хорошие отбивные. У них был знатный обед из очень вкусного мяса, хотя никто из них даже не подозревал, кого ест на самом деле.

— А как же Настя, она же его любила!

— А Настя была рада тому, что её ненаглядный упырь исчез. Потому что за долгие два года он успел ей надоесть, и она его разлюбила. Наоборот обзывала и ругалась, называла лодырём и алкоголиком, хотя сама держала его на цепи, а вместо воды наливала брагу.

— И как же, так всё и закончилось?— Сквозь слёзы выдавливала ребятня.

— Да, так и закончилось. Он же простой упырь, разве вам его жалко?

— Он хороший упырь,— выпалил один из сорванцов..

— Возможно,— ответил Федя, — Ну, да ладно, есть и другой конец истории.

— Расскажи.

— Расскажи.

— Дело было так. У того упыря была невеста. Она снилась ему во снах, но он никогда не видел её в жизни. Когда Вурдалак его зарезал, тем самым тупым ножом, он очутился в мире сновидений. Невеста уже ждала его и очень хорошо встретила. Они долго разговаривали друг с другом, так как это была их первая полноценная встреча. Счастье проникало в сердца, радость селилась в душах. Три дня и три ночи они провели вместе, разговаривая о разных мелочах, обсуждали строение космоса, вместе любовались звёздами, рассказывали о мирах, которые когда-то видели.

— И?

— Они просто разговаривали. Но вот упырю стало грустно, мир стал расплываться, стелясь прозрачной дымкой, и он увидел жизнь, ту самую, которой его так быстро лишили. Она кипела и бурлила, очаровывала и пленяла. Невеста поняла, что он хочет обратно. «Хочешь, я произнесу заклинание?»,— спросила она, — «Всего несколько слов, которые вернут тебя туда. Ты снова почувствуешь ласку ветра, тепло дня и холод ночи, сможешь почувствовать вкус пищи, услышать пение птиц?» Иванушка молчал, не зная, что ответить. Тяжёлый выбор встал перед ним: жизнь или она. Та, которую он ждал так долго. «Обещай мне, что мы встретимся снова», — сказал он ей в ответ. Она пообещала и произнесла заветные слова очень сильного заклинания: я хочу, чтобы он жил! В тот же миг животы, насытившиеся его плотью, стали разрываться, освобождая её. Кости и внутренности поднялись из помойной ямы, пролитая кровь — из земли. И все они соединились вместе, образуя тело оживлённого упыря.

— И этим всё закончилось?

— А как же его невеста?

— Увидит он её когда-нибудь?

— Конечно. Вновь обретя тело, свободный и живой, он побрёл в старый дремучий лес, прочь от людей, потому что знал, что он иной, и что природа ему ближе. Упырь зашёл в самые дебри, за тридевять земель, туда, куда не ступала нога человека. Там он встретил многих зверей и подружился с ними, они принимали его как брата, делились едой и кровом. Иванушка был очень благодарен, и тоже помогал им во всём, в чём мог. Вскоре он понял, что люди намного глупее, жадность и алчность пеленой покрыли их глаза. Желание владеть и забирать заменило желание творить и делиться. Прихоть и удовольствия стали говорить им, что делать. Они забыли о том, что есть что-то ещё, помимо них самых. Они забыли, что всё в мире сливается в единое целое. Когда Ваня уже достаточно освоился и начал помогать строить новый мир, вернее восстанавливать старый, частичка которого сохранилась только в этом лесу, к нему спустилась Богиня леса, и он узнал в ней свою невесту. « Мы вместе будем возрождать забытое царство»,— сказала она ему, ведя в сторону известных людям краёв. И там где они касались ступнями земли, распускались цветы.

Федя обвёл задумчивых мальчишек любопытным взглядом и добавил:

— И жили они долго и счастливо.

— Я же говорил, что это хороший упырь,— выронил Стёпа.

— Да, хороший,— ответил ведьмак,— вот только в жизни хороших упырей не бывает. Если они вообще ещё остались.

— Остались,— вырвалось из уст какого-то мальчугана,— я точно знаю.

— Почему ты так думаешь?— удивился Фёдор.

— Просто знаю, чувство у меня такое, как оно, ентуиция что ли?

— Ентуиция,— убедил начинающий сказочник, весело улыбнувшись.

Сорванцы знали Фёдора. Как можно не знать сына знатного ведьмака? Но в этот день они его полюбили. До вечера он рассказывал им разные истории: и грустные и весёлые. Многое накипело у него внутри, просилось наружу. И сейчас выходило на поверхность в такой причудливой форме. Слова вылетали сами, цепляясь друг за друга, с лёгкостью складываясь в полноценные сюжеты. Позже разожгли костёр, наловили и пожарили рыбу. Мальчишки жадно поглощали пищу, тщательно сортируя мясо и косточки. Мимо пробегала Дуся и не смогла удержаться перед таким соблазном, учуяв запах жареной рыбы. Она подбежала к хозяину и жадно посмотрела ему в рот, жующий мясо, надеясь на то, что и ей что-нибудь перепадёт. Тот взял её на руки и почесал за ухом.

— Дуська, ты откуда здесь? Ну да ладно. На чём я остановился? Ах да, морда у него была здоровенная, зубастая, в эту громадную пасть могло поместиться два человека целиком! Но опытный воин не растерялся и достал из ножен свой, закалённый в боях меч, приготовившись к схватке…

Слюна текла по моське бедной кошки. На рубахе рядом с Федей лежала ещё одна целая рыба, как жаль, что она не заметила её раньше! Как же хотелось полакомиться столь редким деликатесом, лапы так и тянулись к одинокой рыбине, но ведьмак очень старался, не выпуская её из рук, думая что та убежит, но желая, чтобы она тоже послушала его увлекательную историю.

— Зарубив надоедливое чудище, Миттиан вспорол ему брюхо и вытащил ещё живого друга прямо из желудка…

— Когда же ты закончишь?— хотела выпалить страдающая кошка, но не решилась, и лишь завыла протяжное мяу. Хозяин посмотрел в её умоляющие глазки и продолжил.

— Но испод земли, разбрасывая её ошметки в стороны, вырвалось второе чудо-юдо, явно желая отомстить…

Дуся напряжённо заёрзала в руках, но вот, одно усилие, ловкость кошачьего тела, и она оказалась на свободе, схватив долгожданный деликатес и удирая восвояси. Хозяин смотрел ей вслед. Что ж, обидно, досадно, но ладно.

Вскоре мальчишки накинули рубахи на обгоревшие плечи, попрощались и пошли обратно в город. Ведьмак остался у реки, задумчиво смотря в её глубины и улыбаясь краешком губ. До заката оставалось ещё около трёх часов, домой идти не хотелось, к тому же стало прохладней и теперь намного приятнее находиться на солнце. Свадьба. Время неумолимо бежало вперёд, стремительно сокращая срок, отведённый на свободную жизнь. В городе всё кипело: уже приглашены все гости, готовятся конкурсы, свадебные подарки, обсуждаются блюда, медовый месяц, и всё без Фёдора. Он не хотел принимать в этом участие и с радостью отказался бы принимать его в самой свадьбе, но судьба неумолима. Может и к лучшему, кто знает?

Тело опустилось в воду и продолжило ритуал, который проводило ещё утром. В подсознании снова зазвучала небезызвестная мелодия, мышцы расслабились. Вода не принимала лежащее на спине тело, и оно медленно двигалось по течению. Сознание отделилось от тела.

Утро, одинокий рыбак всматривается вдаль. Труп! Плывёт прямо к берегу. Давненько утопленников не было. Видать, что в личной жизни… а может и убили парня, всё может быть. Мужичок побежал к обнажённому мертвецу, готовясь вытащить его из воды.

— Хм, свеженький, кожа белая, но не размокшая,— приговаривал он, уже помещая тело на землю. Любопытный взгляд стал рассматривать лицо(из-за кустов за ними наблюдала кошка),— Знакомый, парень-то, на Ариона похож…

Глаза трупа открылись и вопросительно уставились на мужика, тот, перепугавшись, отскочил назад на добрые три метра и начал хватать воздух ртом.

— Ты кто?— спросил утопленник, вставая на ноги и осматривая окрестности непонимающим взглядом.

— Я, этот, Тимофей я,— отвечал рыбак,— рыбу ловлю здесь,— продолжил бедняга уже более спокойно, убедившись, что труп и не труп вовсе,— А ты кто?

— Я Фёдор, сын Ариона из города Веда.

— Да ну! А что людей пугаешь, трупом притворяешься? Ну, я тебя!— возмутился мужик и погрозил кулачком, всё ещё боясь подойти.

— Будет тебе. Я вечером купался, заснул…

— И до утра, и не утоп?

— Не утоп, как видишь, замёрз только, вон, смотри,— для убедительности он постучал зубами,— хорошо дни жаркие…

— Во даёт! Замёрз, говорит! Тебя чудо спасло, не иначе! Впрочем, чему я удивляюсь, отец у тебя магией владеет, вот и тебя, наверное, обучил.

— Ты знаешь моего отца?

— А кто его не знает, он по миру легендой ходит, так?

— Ну, да. Обучал он меня, обучал, вот я и заколдовал воду, чтобы не утопнуть,— ответил Федя, хотя сам до сих пор не понимал, что именно с ним случилось. Он помнил, что дух вышел из тела, а что было дальше,— нет.

— Хорошо обучал.

— Ты скажи, куда я попал.

— Не бойся, не далеко уплыл, семь часов отсюда пешком, ну, может, десять,— челюсть Фёдора отвисла, он присел на корточки и присвистнул, характерно помотав головой,— ну ты не бойся,— продолжал мужик,— я всё равно в город собирался, по делам. На кобыле, так быстрее,— часа три, четыре, довезу я тебя, помогу.

— Спасибо.

— Тебе б обсохнуть да одеться, не будешь же голым бегать.

— Да, не помешало бы одеться,— ведьмак окинул себя взглядом,— во что?

— Наколдуй чего-нибудь.

— Хм, я не волшебник, я только учусь…

— Понятно, силушку колдовскую не хочешь на пустяки тратить? Есть у меня одёжка какая-то, одену тебя, так и быть. Дом у меня тут неподалёку, час отсюда. Пойдём, приючу тебя на время.

Федя согласно кивнул и поднялся на ноги. Уже поднималось солнце, но не было слышно никаких петухов, даже как-то непривычно, но не радовать это не могло. Узкая тропинка вела за горизонт, лес остался за рекой, а вокруг росла высокая трава.

— Как деревня-то называется, — Желобки?— спросил юноша.

— Они самые, не бывал здесь?

— Не приходилось.

— А отец твой был несколько раз. Напасти на коров находили, так мы за ним и посылали. Колдуна в деревне у нас нет, вот и приходилось. Как тебе, не поддувает?

— Поддувает,— поняв шутку, выбросил Федя,— Жуть!

— Ну, потерпи немного, скоро будем. Вот только дочка у меня твоего возраста, ты аккуратней, нагишом то!

— Хорошо, постараюсь.

Вскоре они пришли в небольшую деревушку со странным названием. Здесь не было церкви. Дома, покосившиеся от времени, угнетали серым цветом и пёстрыми заплатами, роль которых доводилась прибитым доскам, как не странно, покрашенным. Всего домов было около десяти, у каждого свой небольшой огород, несколько ветвистых яблонь и скотный двор. Люди здесь, тоже, видимо, любили поспать, так как на улице никого не было. Лишь одинокий пёс встречал людей, боязливо облаивая незнакомца.

— Тссс,— сказал рыбак псу, приближаясь, и погладил его по морде. Тот успокоился и снова стал пытливо смотреть вдаль, проверяя, не принесёт ли ещё кого-нибудь что-нибудь на его территорию с далёкого горизонта.

Они подошли к одному из домов, такому же серому и косому, как и все остальные, но только без заплат. Местами прорастал мох, маленькие окошки прижимались друг к другу, солидных размеров яблоня подпирала одну из стен.

— Прошу в мой дом, — промурлыкал мужичок, открывая дверь,— гостем будешь. Захудал он, конечно, да и я старый стал, силушки нет, чтоб ремонтом заниматься, сыновей нет, лишь дочь, да что она, сам понимаешь.

Внутри всё, наоборот, было пёстрым и цветастым, куча всякого барахла и непонятных декораций, казалось, что рыбак тащил сюда всё, что видел. Потолок низкий, пол скрипучий, стены, выкрашенные в очень яркие цвета.

— Подожди здесь,— молвил хозяин дома и пошёл по коридору, наводя столько шума, благодаря скрипучему полу, что проснулся бы даже мёртвый. Он дошёл до конца и полез на старую, сбитую на скорую руку, лестницу, затем скрылся под потолком. Сверху раздался шум, очевидно, вызванный поисками подходящей одежды.

За одной из стен тоже послышался скрип и стал плавно, как будто бы кто-то пытался красться, переносится вперёд. Фёдор взглядом следил за ходом его движения. Из дверного проёма выглянула голова: короткие чёрные волосы с зачёсанной набок чёлкой и очень редкими, почти незаметными усиками, почему-то только под носом.

— Ахтунг!— закричало бедное создание женским испуганным голосом, со скоростью ветра перебралось на второй этаж, очевидно, на чердак, развевая по воздуху короткую ночнушку, и продолжило,— Папа, ты видел, у нас в коридоре голый парень, папа, дай мне вон ту лопату, нет другую, вот эту, поувесистей!

— Нюра,— донёсся сверху второй голос,— успокойся.

— Да как тут успокоиться, когда в доме такое?

— Ариона помнишь?

— Ну?

— Сын его.

— Этот… а почему голый?

— Беда у парня, потерялся. Подожди здесь, я ему одежду кой-какую дам.

Через пару минут на пол рядом с лестницей свалились высокие сандалии из коричневой кожи, римского типа, короткие шорты и дырявая рубаха с оторванными рукавами. Вслед за вещами появился мужик, аккуратно спускаясь по лестнице. Он поднял недавно сброшенную одежду и подошёл к гостю.

— На, оденься.

— В это?

— Извини, ничего другого нет. Я в одном хожу, а больше мужиков в доме,— он характерно развёл руками и отрицательно покачал головой,— нема!

Делать было нечего. Через мгновение Федя был одет.

— Нюра,— Обратился к дочери рыбак,— всё, можешь слезать. Ну, что, колдун?

— Я не колдун,— ответил ведьмак.

— Как хочешь. Пойду, травки заварю, ты, кстати, есть хочешь?

— Было бы не плохо.

Тимофей пошёл на кухню — небольшое помещение, имеющее дополнительную печь, стол со стульями, все атрибуты для приготовления пищи и люк, ведущий в погреб. Под потолком на верёвочках висели пучки высушенной травы, самой разной и редкой. В том числе и собачий клюв, этой травы не было нигде в округе, только в далёких землях, куда обычно ходят многие травники. Мужик аккуратно вытащил стебелёк мяты, оборвал листья, раскрошил в руках и засунул в чайник, второй вытащил из печи и залил кипятком мятное крошево.

— Ты травку, коллекционируешь, аль в других каких целях используешь?— осведомился ведьмак, разглядывая потолок.

— Да, учён немного, бабуля научила зелья варить.

— Хороший навык. А приворотные зелья варишь?

— Это классика, зачем тебе?

— У меня свадьба послезавтра, а я не хочу. Пусть за кем другим побегает.

— Неужели тебе самому не под силу? Ты же сын ведьмака! Ты меня проверяешь просто, знаю я ваши штучки. А коль сварю, так в чёрный список занесёшь сразу.

— Какой чёрный список, ты о чём?

— Сам знаешь. Ладно, вот тебе хлеб, нож и варенье, сейчас чая мятного налью, перекусишь, и в дорогу.

Фёдор был расстроен, Тимофей думал, что он закалённый, выученный ведьмак, повидавший много нечисти, накопивший мудрость великую… но Федя был обычным городским парнем, которому никак не давалась магия, а если что и получалось, то абсолютно случайно.

Варенье оказалось яблочным, густым и очень вкусным, как не странно. Даже в нём проглядывались какие-то ягодки и порубленные стебельки. Он не стал спрашивать, что это, наоборот, с невозмутимым видом съел около семи кусков хлеба, намазанных тем самым вареньем. Нюра с опаской зашла на кухню и присоединилась к трапезе, изредка поглядывая на гостя.

— А зачем вы так рано уезжаете?— начала она, обратившись к отцу,— ты же только завтра в город собирался, так завтра бы и поехали.

— Знаю я тебя, Нюра. Что, парень приглянулся?

— А что скрывать, правда, Федь?— ответила дочь, заглядывая юноше в глаза, затем плавно перевела взгляд на шею,— может, останешься? Поворкуем…

— Нюра, ты что себе позволяешь?— рассердился отец,— это сын Ариона,— он наклонился к дочери и прошептал на ухо,— он сам решает, что с ним делать.

Конечно, ведьмак услышал эту фразу, и она не могла не удивить. Хм, Арион сам решает, что с ним делать. Он отец, но причём всё остальное? Интуиция забилась где-то внутри, остерегая и предупреждая.

— Спасибо, за гостеприимство, но мне хотелось бы уехать пораньше. Послезавтра будет свадьба, я жених, уверен, меня уже ищут. Неплохо было бы выехать прямо сейчас, ты как, Тимофей, не против?

— Пойду кобылу запрягу,

— А ты останешься,— уверенно сказала Нюра.

— Нет, он пойдёт со мной,— мужик взял Фёдора за локоть и повёл на улицу.

Они вышли, запрягли лошадь, сели в телегу…

— Пап, а борщ свернулся,— раздалось из домика.

— О чём это она?— Удивился юноша.

— Да это она шутит так, говорит не скис, а свернулся, на кровь похож, тоже красный, вот она и выдумывает, она вообще выдумщица у меня. Доча, к бабе Фёкле сходи, она сегодня только суп варила.

— Хорошо.

Лошадь медленным шагом потащила телегу. Сложилось впечатление, что за спиной добрая сотня любопытных глаз, Федя повернулся, но ничего не увидел. Странная дочка у него, да и шутки… хм, борщ свернулся, больная у девочки фантазия.

Минуло два часа, ландшафт продолжал меняться, солнце уже стояло над головой и неумолимо жарило всё, что попадалось его взгляду. Несмотря на это Тимофей ехал всё в том же тулупе, и ни одна капля пота не выступила на его задумчивом лице.

— Тебе не жарко,— спросил ведьмак.

— Отчего?

— Ну, так солнце жаркое да воздух душный, а ты в тулупе.

— Я привык, я всегда в нём хожу. На нём заклинание есть, не видишь?

— Нет.

— Странно, ну, в общем, он температуру тела регулирует.

— Эдакая полезная штука…

Время шло, они болтали. Оказалось, что рыбак весь увешан заклинаниями, и нужными, и бесполезными. Например, заклинание на отведение порчи и сглаза, на отпугивание слепней, на отведение наблюдения и т.д. Дорога шла вперёд, виляя боками, огибая одинокие полянки и берёзовые рощи. Вскоре показался знакомый луг. Дальше дорога уже была известна, но пешком,— не менее трёх часов. В голове крутились мысли, интересно, что скажут дома?

На крыльце стояла вся семья, бурно общаясь и обсуждая оставшиеся тонкости мероприятия.

— Федя, как-то ты странно одет,— начала мать,— иди, примерь свадебный наряд.

Странно, его отсутствия никто не заметил.

— Пойдём, обречённо вздохнул сын.

Чёрные лакированные сапоги из плотной кожи, с коричневым узором и медными клёпками, такие же чёрные кожаные штаны, отличавшиеся неимоверной тонкостью и нежностью. Расписанная рубаха сверкала золотом и серебром. Фёдор подошёл к зеркалу,— очень, даже, не дурно. Интересно, как Кира будет выглядеть в свадебном платье? Фёдор представил многообещающую картину и засмеялся безудержным, но коротким смехом.

— Вот это жених, — мать никак не могла нарадоваться красавцем-сыном,— Федь, прям отдавать тебя даже как-то жалко.

— О! Хоть одна правильная мысль!— вырвалось у юноши.

— Ты что имеешь в виду?— обижено и сердито произнесла Иленея.

— Не отдавай меня, я тебя очень прошу, я слишком молод, я не могу умереть так рано!

— Не стоит слёз, ты мужик или где? Стерпится, слюбится! Нечего по пьяной лавочке детей строгать!

— Да я даже не помню…

— Зато весь город об этом знает. Фёдор, я тебя очень прошу, не надо позорить нашу фамилию! Точка! И тире! Расслабься и получай удовольствие.

Фёдя мучительно простонал. Ну, кто мог предвидеть такой конец, печальный и неоправданный? А виной всему пиво! И как боги могли допустить такую нелепую ошибку! Они же видят, что рушится жизнь юного ведьмака!    Да… ведьмака-неудачника.

День прошёл скучно. Полюбовавшись, как сидит костюмчик, мама показала сыночка всем, кому это было интересно, а потом сама занялась тем, что было интересно. Впрочем, как и все остальные. Федя лежал на своей кровати, слушая мурлыкание Дуси. Что-то не так в этом всём. Очень много неувязок. Во-первых, сама свадьба,— абсурд! Во-вторых, Кира, внезапно познавшая магию, причём, неплохого уровня. Орехи те, три слова: осторожно, город, опасность. Рыбак этот странный, дочка его. Хм, борщ свернулся. А может она упырь? Да нет, все упыри уже записаны в книгу исчезнувших видов. У девочки просто больная фантазия. Но что же не даёт покоя? Почему всё тело пронизывает дрожь? Может, потому что дует из окна? Нет, это другая дрожь. Озноб? Может, заболел, после речки то? Нет, это совсем другая дрожь. Это тонкое чувство опасности. Сама интуиция говорит о том, что близится какая-то угроза. Гроза! (ударил ливень, за ним последовала вспышка света и характерный гром) Фёдор поспешил закрыть ставни, неуклюже соскочив с кровати. Кошка очень обиделась, так как случайно была скинута на пол. Вот и угроза,— незапланированный выброс осадков и обиженная Дуся, которая просто обязана нашкодить в ответ хозяину, посмевшему так грубо прервать её сон. Она даже сгруппироваться не успела, даже глаза открыть, и так не гуманно плюхнулась на пол. Больно было, между прочим. Конечно, объектом её диверсии, скорее всего, снова станут тапки. Хотя, можно придумать и что-нибудь поинтереснее…

Капли дождя били по крыше и стенам. Как не хотелось спать! Впервые в жизни! Да… бывают в жизни огорченья. И это был такой же срыв! На момент Федор чётко решил для себя убежать в леса. Куда угодно! Прочь от этих странных людей, от жизни подкаблучника и няньки! Он даже начал было собирать вещи. Но как-то быстро срыв сошёл на нет, и он решил, что, по крайней мере, необходимо переждать дождь. Да и сложно решиться на такой отчаянный шаг. В леса… И как там жить? Но он же сын ведьмака, потомок знатного рода, Великий и Ужасный, в конце концов! Да нет, наверное, всё это пустое. Какой из него к чёрту ведьмак? Городской оболтус, не приспособленный к самостоятельной жизни, тем более в лесу, в отшельничестве. К тому же его будут искать. И близкие, и неблизкие. Да и кто-нибудь покруче, если папаша Киры всё же соизволит написать заявление. Ну и где она, справедливость?

Фёдор заснул. Но только под утро. Мысли так жестоко терзали его голову, скаля свои пасти, что даже сны боялись их и не решались приближаться. Но вскоре нашёлся самый бесстрашный сон, хитрый и умный, охмурил все мысли и многообещающе завладел подсознанием.

Луна. Казалось, она улыбается, и, стесняясь, прикрывается вуалью из чёрных облаков. Звёзды, разбросанные по небу, смотрят вниз, поддерживая и ожидая. Деревья, окружившие поляну, шелестят листьями в такт, складывая звуки в марш. Земля равнодушно ожидает поединка и гадает, кого из тех двоих ей придётся принять сегодня? Два война готовы к битве. Эта битва за честь, а значит и за жизнь. В этом мире жестокие нравы: потерять честь — преступление, и карается смертью. Вокруг поляны тоже стояли войны, мечи били по щитам, голоса просили крови.

Ведьмак приготовил щит и занёс меч над головой, выдвинув вперёд левую ногу. Тоже сделал и соперник: закалённый воин в два раза превышавший его вес. На обоих надеты кольчуги, шлемы и нагрудники. Кисти рук и ноги без защиты. Все чувства обострились. За шумом толпы было слышно даже то, как все звери тихо подбираются к поляне, чтобы не пропустить этот поединок, даже каждый вздох доносился до ушей. Глаза реагировали только на движение, на малейшее изменение взгляда противника, на каждое движение его ног. Фёдор читал каждую мысль, намерение и желание, но то же самое делал и Савир, уже готовясь нанести первый удар.

Щит, меч, щит, прыжок, выпад, щит, прыжок. Воины снова оказались на расстоянии и шаг в шаг ходили кругом, выбирая слабые места. Но таких не было, поскольку каждый знал мысли другого. Бой обещал быть долгим и жарким. Савир снова начал первым. Комбинация была весьма интересной. Закрывшись щитом, выкинул ногу в щит ведьмака, нанеся колоссальный по силе удар, после чего бросил руку со своим щитом вперёд, намереваясь, как минимум, сбить шлем, и одновременно с этим нанёс удар в образовавшуюся щель в защите противника, пытаясь разрубить его от шеи до поясницы. Но тот извернулся, как кошка, и нанёс ответную серию ударов. Воины снова отскочили и заходили по кругу. Шлем Савира красовался лёгким надрезом на левой стороне, нервы заиграли в его сердце. Фёдор это чувствовал, соперник был сильнее и руки уже болели от принятых ударов, на мече появились зазубрены, а на щите трещина. Долго он так не выдержит. Остаётся только один вариант: кровь ударила в виски и заполнила глаза, сливая всю местность в кровавый коридор, в конце которого была только одна цель,— враг. Мышцы разбухли и огрубели, кожа стала похожей на камень, по телу побежала сила. Но и противник воспользовался сменой восприятия, и снова никаких преимуществ, у обоих есть одно общее чувство, чувство крови и желание убить.

Звери сцепились, накаляя металл, все движения сливались с воздухом, и они исчезли из поля зрения обычного человека, превратившись в бушующую дымку, окружённую искрами и каплями пота. Щиты сломались, мечи — тоже, они дрались на обрубках, земля поднялась вверх, окружая воинов завесой пыли и ошмётков травы. Неожиданно оба остановились на расстоянии двух метров и начали внимательно во что-то вслушиваться.

Петухи? Откуда здесь петухи? Фёдор открыл глаза и привычно уставился в потолок своей комнаты, но тут же закрыл их под натиском яркого света. Тело было вялым и лишённым сил, на правой руке сочилась кровью царапина,— наверное, Дуся поцарапала ночью, хотя она привычно лежит в ногах… Чёрт с ним. Ведьмак попробовал встать, но ощутил боль в каждой мышце своего тела. Он хорошо помнил сон и поединок, но как это могло отразиться на реальности? С другой стороны, мозг продолжает работу, мышцы сокращаются, выделяются все соответствующие гормоны… Да, пожалуй, это объяснимо, но раньше такого не было…

Хм, сначала инцидент на речке, теперь этот случай. Конечно, отец рассказывал о подобных вещах, что всё естественно, что мы вообще не видим снов, просто наш дух путешествует по мирам, а все физические процессы во время сна объясняются его крепкой связью с телом. Но как-то слабо в это верилось до этого момента. Он снова попробовал встать,— тщетно. Ещё одна попытка, всю волю в силу,— да, он сумел сесть на краю кровати. Необычно, даже после самых жестоких тренировок мышцы не пронизывала такая боль. Свадьба, мысли о свадьбе совсем потерялись и сошли на нет. А ведь сегодня последний день свободы! Может всё-таки уйти в леса? Нет, если Кира и вправду беременна, нельзя бросать её с ребёнком. А если нет?

Федя ещё раз проклял пиво и кое-как встал на ноги, идти ему удавалось с трудом, но желудок просил насыщения. Он доковылял до кухни.

— Фёдор, что с тобой?— спросили хором родители, одновременно поставив кружки с настоем на стол,— Ты как-то странно ходишь.

— Это всё сон, поединок…

— Ты участвовал в битве?— перебил отец,— интересно, расскажи поподробнее.

— Да это во сне,— промямлил Фёдор.

— Я понимаю, помнишь, что я говорил тебе о снах? Ты можешь получать знания и навыки, перемещаясь по мирам.

— Возможно. В общем, я сам не понял, с кем дрался, помню только, что битва была за честь, и кто-то один должен был умереть.

— Поздравляю, ты выиграл поединок, если ты жив.

— Да нет, битва не закончилась, меня петухи разбудили.

— Странно… ну да ладно, хочешь кашки?

— Гороховой?

— Нет, на этот раз перловочки.

Юноша сел за стол, мать подала завтрак, начался ещё один поединок,— с перловой кашей. Родители ещё раз напомнили о свадьбе, сказали, что всё уже готово, церемония состоится завтра по полудню, что он, наконец, вырос и скоро станет настоящим мужчиной, что на него ложится большая ответственность, что это переломный момент в его жизни, и он станет совсем другим человеком…

Да, да, да, другим человеком. А может оно и к лучшему?

— Скоро придёт Изафон и расскажет тебе о всех тонкостях…

— Изафон?— поперхнулся сын,— Снова этот колобок бородатый!?

— Не смей так говорить об уважаемом человеке,— бросила мать,— он порядочный и благородный мужчина. Я, между прочим, тоже была у него в церкви, очень хорошие вещи там говорят. Действительно, удивительная религия. У нас уже почти весь город ходит в церковь.

— Пап, и ты?— тихо сквозь зубы спросил Федор.

— Ну, я зашёл с твоей мамой,— начал отговариваться Арион,— она настояла…

— А чего ты перед ним оправдываешься,— вставила Иленея, уперев руки в боки.

— Это предательство нашей культуры!— выпалил Федя ревущим басом, не сдержавшись и в кое-то веки показав свой настоящий характер,— кто он такой?! откуда появился этот поп? Вы хоть что-нибудь о нём знаете?! Где же твоя вера, отец, которой ты учил меня с детства!? Он всех рабами называет! Да за его словами веры не слышится! Он сам не верит в то, что говорит! А вы как послушные собаки виляете хвостами! Что с вами случилось!?

Иленея дала ему пощечину и разрезала щёку перстнем. Арион потупил глаза и в глубине души соглашался с сыном. Ах, если бы он знал, в каком безвыходном положении оказался весь город, и даже он, великий Арион,— не исключение.

Глаза юноши заплыли яростью. Он вышел из-за стола, но непослушные ноги запутались и он упал на пол, затем встал, не подавая вида, и пошёл прочь.

Фёдр ковылял по дороге, зрачки сузились, кровь стекала по лицу и шее, пачкая воротник белой рубахи и сливаясь в узор кровавой сетки. Он забыл про боль в мышцах, но хорошо ощущал боль в сердце. Предательство, как же оно меняет человека… Люди сторонились его, опасаясь, а ноги, путаясь, вели вдаль. Что случилось с ними? Так легко отказаться от своей веры, предать свою душу! Он наткнулся на ржавый меч, поднял и повесил за пояс. В ярости и гневе он всё ближе приближался к знакомому лесу, дошёл до поляны и упал на колени, ломая мысли и ревя диким зверем. Глаза заметили сухое дерево. Он поднялся, вытащил меч и принялся наносить удары,— всего через пару минут оно было порублено на дрова. Он успокоился, собрал ошмётки древесины, бросил в кучу и зажег костёр, с первой же мыслью. Так значит вот, что нужно было, чтобы овладеть магией,— ярость! Юноша посмотрел на руку и представил пламя, через миг в ней заиграл огонь, он бросил пламя в дерево, то в свою очередь разлетелось на горящие куски, разбрасывая пламя вокруг. Начался пожар, огонь молниеносно охватил всё близлежащее пространство, горели сухие ветки, мох, кора, температура достигала предела, зажигая и стволы деревьев.

Смех, злорадный смех громом разнёсся по воздуху, в глазах читалось безумие, кожа огрубела и потемнела, волосы окрасились седым цветом, одежда превратилась в чёрный кожаный доспех эльфийского манера. Вот как рождаются тёмные эльфы! Глаза затекли чёрной завесой а сердце просило крови!

Белка, та самая рыжая белка, для которой некогда молодой ведьмак построил домик, в компании с Дусей наблюдала за происходящим. Они переглянулись и кивнули друг другу. Пошёл ливень, Фёдор почувствовал слабость и потерял сознание.

Два война снова сцепились друг с другом, мечи сломались уже у основания, они быстро разошлись, взяли новое оружие у толпы, окинули друг друга взглядом и стали осторожно сближаться. Поднялся сильный ветер и ударила гроза. Земля начала превращаться в жидкую и скользкую грязь. Бой усложняется… Ведьмак сделал шаг вперёд и замер, его меч загорел белым пламенем, он ощутил силу, которой никогда не ощущал до этого. Савир снова не оставил преимуществ. Его меч загорел чёрной бездной, а ноги начали отрываться от земли, поднимая его в воздух. Он чувствовал превосходство, и ликующий смех звучал под его шлемом. Фёдр тоже поднялся в воздух и схватка началась снова. Удар за ударом, как бушующие вихри они проносились по поляне. Но, вот оно, юного ведьмака просто выбросило вниз. Пропахивая землю, он скользил по грязи. Доспех оплавлен, ран нет, но тяжело дышится, он жадно глотал ртом воздух, но не мог восстановить дыхание. Савир приблизился к нему и снял шлем. Седые волосы расползлись по плечам. Фёдр узнал себя в своём сопернике. Второе я? Эльф Савир протянул руку и юноша почувствовал, как силы уходят из него. Надо что-то делать, смерть так близка, но так нежеланна. Что-то дёрнулось у него в груди и наполнило новой силой, в стороне он увидел белочку и Дусю. Они наблюдали за поединком.

Рывок, удар, прыжок, меч, щит (в этот момент Федя почувствовал, что сейчас что-то рванёт) с меча соскользнул комок энергии, взорвавшись прямо перед носом эльфа. Фигуру унесло за горизонт.

— Федосик, — послышался голоc Иленеи,— Скоро всё начнётся, а ты ещё спишь.

— Что начнётся, — сквозь сон пробормотал сын.

— Как что, церемония!

Фёдор вскочил на ноги и окинул комнату ошарашенным взглядом.

— Как церемония!? Завтра, всё должно быть завтра!

— Федя, что с тобой, ты что, уже дням счёта не ведешь?

— Веду, но я не помню, что было вчера.

— Неудивительно, ты вчера опять пиво пил.

— Пиво?— он провёл рукой по щеке, раны не было,— но я не помню.

— Такое часто бывает. Но зачем ты вчера так напился? Кто тебя надоумил?— мать приняла грозный вид и упёрла руки в боки.

— Не помню…

— Ладно, пойдём, костюмчик оденешь, поесть и на свадьбе успеешь.

Фёдора охватила паника. Сегодня, уже сегодня! Это не справедливо! Но, так оно или нет, скоро он станет мужем. Ха-ха (зловеще смеётся автор).

Юноша не успел опомниться, как уже стоял у алтаря. А вон и Кира, смех забрался куда-то в горло и сдавленно вылезал наружу. Это не невеста, это здоровенная бочка с пивом! Накрасилась она ещё ярче, чем обычно, превратив своё лицо в детскую раскраску, волосы пучком самурая с еврейскими висками и пудельской чёлкой, губы выкрашены яркой красной помадой на пол лица, голубые синяки под глазами, само лицо напудрено до мёртвого оттенка, румяна напоминали раздавленные помидоры. Платье, белоснежное платье просто очаровательно смотрелось бы на ком-нибудь ещё, но только не на ней. Под этой юбочкой могло бы поместиться человек двадцать лёжа. Друг на друге. В пять рядов. Ну, может, пятнадцать, не важно. Выглядело это очень даже забавно. И вот эта забава претендует на молодого ведьмака! Зато силушка богатырская! Если бы ещё и не красилась... Они поравнялись и поп начал читать какую-то проповедь. Фёдор не слушал, и даже не смотрел в его сторону. В его голове уже крутился план, Великий план с большой буквы, Всем Планам План,— он хотел убежать, но вот только как, он пока не знал. На выходе стояло порядка десяти плечистых дядек, окна высоко… хм, а вон там за алтарём какая-то коморка, там и выход вроде есть…

-Кира…

-Да! ДА! Да-да-да-да-да-да-да!

— Фёдор, а вы…

Кира вцепилась в него обеими руками богатырским хватом. Чёрт, надо было раньше драпать! Кира всем весом надавила ему на ногу. Протяжное а-а-а разнеслось по церкви, но все расценили это а, как да.

— Объявляю вас мужем и женой, можете поцеловать невесту!

Кира превратилась в пылесос. Бедный, бедный Федя! Она так и взяла его под мышку как игрушку и прошептала на ухо, что впереди очень скоро их первая брачная ночь, и что он сделает её женщиной.

— Так у нас ничего не было!? — возмутился Фёдор,— Ты не беременна!?

— Конечно, нет, глупышка, ты же был не в состоянии. Но какая теперь разница. У нас всё впереди, милый мой.

Ведьмак заскулил. Беспомощный, униженный он так и болтался у неё под мышкой, перемещаясь из церкви в свадебный дворик, специально оборудованный горожанами для подобных событий. Их обсыпали конфетами (преимущественно мучными и ледяными), конфетти, созданными из разноцветных тряпок, мелкими монетами и т. д. Кира напоминала цезаря, победившего в очередной войне. Торжествующий вид этого раскрашенного личика, действительно был очень страшен, что, впрочем, совсем не пугало людей. Ну а мужу только и оставалось, что обмякнуть, превратившись в плюшевую куклу, и ждать своей участи.

Дворик был очень красив: цветы и раскидистые клёны, фонтан, вымощенные дорожки, резные беседки, такие же столы, накрытые белыми скатертями. Столы просто пестрили угощениями, включая в себя всё: от мяса и спиртного до самых невероятных экзотических блюд. Все шумели и веселились, выступали приглашённые актёры, шуты, музыканты… О такой свадьбе можно было только мечтать. Всего участвовало семь сотен гостей и порядка сотни развлекающих персон. Молодожёны сидели во главе стола. С тостом поднялся Арион. Воцарилась тишина и ожидание.

— Я долго ждал этого момента! Сегодня мой сын стал мужчиной и возложил на себя нелёгкие обязанности. Заботиться о жене-красавице. Воспитывать детей-богатырей. Обеспечивать семью кровом и едой. Ценой жизни охранять от любого рода опасности! Каждый проходит через это раз в жизни. Бывают исключения. И в последнее время их всё больше. Но запомните, вы поклялись перед небесами в вечной верности друг другу.

После этих слов он опрокинул кубок, и все последовали его примеру. Следующей была Илинея. Она медленно поднялась со стула и вновь воцарилась тишина.

— Сын мой, Федечка, отец уже напомнил тебе о том, какие ты взял на себя обязанности, и повторяться я не буду. Я надеюсь только на одно: что вы проживёте эту жизнь вместе, помогая друг другу, в любви и счастье. Пусть она вам покажется раем!

Снова опрокинулись бокалы.

— Дети мои,— тут же начал говорить поп, — все мы сегодня собрались здесь, чтобы лицезреть немаловажное событие, имеющее весьма важные последствия в жизни нашего чудного города. Это первый шаг на пути к долгой совместной жизни,— Федя не слушал: ну чего он толкового может сказать?

Изафон закончил речь и в очередной раз зазвенели кубки. Тосты продолжались один за другим. Гостей было много, и каждый хотел высказаться. После тридцатого все уже изрядно опьянели и решили просто подняться все разом, пожелав в один голос молодожёнам счастья и процветания. Вскоре дело дошло и до еды, которая со скоростью ветра исчезала со стола, проваливаясь в желудки. Юный ведьмак совсем опьянел, как впрочем, и его жена, и они с радостью удалились в одну из беседок.

Страстные поцелуи, жаркие объятия, нежные слова,— всё это могло случиться, если бы к мужу не вернулся рассудок. Зов природы! Какой удобный повод избежать неминуемого. Кира осталась в беседке с кубком ядрёного вина.

Вот он, момент которого нельзя упускать. Шумный народ остался позади. Скорей, пока никто не спохватился! Улицы замелькали перед глазами, ветер засвистел в ушах… дом, любимый дом! Фёдор забежал вовнутрь, поднялся на второй этаж, скинул с окна свои доспехи, чуть не убив лошадь, ждущую его и жующую сено. Конечно, лошадь папина, но в такой ситуации это не важно. Затем, он схватил сумку с собранными вещами, накидал какой-то провизии в узел и бросился на улицу, огибая дом. Ага, вот она, Маруся, спасительница! Ведьмак привязал сумку, надел куртку, закрепил доспехи, закинул и привязал узел, забрался на лошадь,— и только пыль виднелась за копытами кобылы, беспощадно подгонявшейся пятками всадника.    

Дуся сидела на крыше и смотрела вслед. Казалось, она улыбалась и довольно мурлыкала, удовлетворённо наклоняя голову.

Глава третья — не последняя

Закат распылялся ровной волной над горизонтом, удивляя самыми необычными красками. Жаль, что Фёдор этого не видел за густыми кронами деревьев. Он уже совсем загнал кобылу, пробираясь через этот, казалось, бесконечный лес. Самые разные чувства терзали душу. Чувство радости менялось чувством страха, страх сменялся обречённостью, та в свою очередь, любопытством и т. д. Что теперь? Свобода? До ближайшего города не меньше недели пути, провизии хватит на два дня. В лесу легко заблудиться и тогда до города можно добираться не один месяц! Казалось, он сгинет в этих дебрях, гордый и свободный. В кармане звенели десять серебряных монет, но здесь они бесполезны, разве что напоминают о теперь уже безвозвратном прошлом. Конечно, можно вернуться обратно, но это будет проявлением слабости и страха, чего он не мог себе позволить, так как твёрдо решил начать жизнь с чистого листа. Даже звери рано или поздно уходят из стаи. В конце концов, природа всегда обеспечит его всем необходимым, во всяком случае, летом. Есть меч, вряд ли он поможет при охоте, но сейчас растут ягоды, грибы, некоторые из них можно есть сырыми. Также в наличии имеется арбалет, десять стрел. При охоте их можно использовать не единожды.

Но что же теперь, всю жизнь прожить в лесу? Отшельником? А что терять? Пуститься вдаль вольным странником! Копить опыт, учиться магии, которая может так пригодиться в будущем! Родители всегда говорили, что это у него в крови, ведь он сын ведьмака, потомственного ведьмака, грозы нечисти и сына природы! Что же, время покажет…

Лес становился реже, вдали показалась полянка, путник приближался к ней, взгляду открылось небольшое озеро, по размерам, напоминавшее пруд. Хм, неплохо. Можно ополоснуться и напоить лошадь, рядом можно пристроиться на ночь, которая верным шагом приближалась всё ближе.

Он разделся и залез в воду, довольно прохладную, но приятную после долгого пути. Тридцать минут водных процедур. Уже совсем стемнело. Было бы неплохо обеспечить ночлег. Фёдор вылез на берег и углубился в лес, пытаясь найти что-нибудь подходящее. А может просто забраться на дерево? Нет, исключено! Через два часа на поляне красовалось некое подобие кровати. Семь толстых брёвен, прижатых друг к другу, сверху, поперёк, толстые палки, накрытые еловыми ветками. Ха, вполне неплохо! Ночи тёплые, накрываться чем-либо совсем не обязательно. Маруся жевала траву и пытливым взглядом наблюдала, как её хозяин укладывался на некое подобие кровати. Лежать на спине вполне удобно…

Ведьмак проспал на спине около часа, но кто не любит ворочаться во сне? Этот момент настал. После небольшого промежутка времени вся конструкция пришла в негодность. Он понял, что палки на брёвнах были лишними, а сами брёвна было бы неплохо немного закапать, чтобы они не раскатывались. Момент, вылившийся в минут сорок,— брёвна приняли упор, еловые ветки с двойной густотой улеглись сверху, меч, воткнулся в землю и застыл. Сон! Наконец!

Середина ночи, Маруся умудрилась скинуть с себя узел с провизией, тот как-то сам весьма аккуратно развязался, и от него потянуло весьма неплохими ароматами. Через несколько минут еда была уничтожена. Кобыла довольно отрыгнула и закрыла глаза. Федя же наоборот, глаза открыл, услышав благородную отрыжку. Его глазам предстала красивейшая картина: развёрнутый узел с жалкими ошмётками недоеденной пищи и довольная лошадиная морда, уже начинающая негромко сопеть.

— Чёрт!— подумал он, — Впрочем, через два дня её бы всё равно не стало.

Он плюхнулся обратно и отключился, надеясь заснуть крепким сном и не просыпаться утром, так как в желудке уже урчало. А в этом лесу за всё пребывание в нём, не встретилось ни одного дикого животного: ни кабана, ни зайца… правда, есть ещё птицы. Не хотелось думать об этом, тянуло в мир сновидений и забвения…

Федя проснулся, почувствовав капли дождя, ливень обрушивался на землю. Прогремел гром и сверкнула молния. Кобыла, испугавшись, умчалась в неизвестном направлении вместе со всеми вещами. Хозяин, было, поспешил за ней с отчаянными криками, но вскоре понял, что это тщетно. Голодный, мокрый и холодный, он так и остался стоять, смотря ей вслед обречённым взглядом, челюсть отвисла, ноги начали подкашиваться. Сгинет, он точно сгинет в этом лесу!

Ветер раскидывал мокрые волосы, дождь хлестал по щекам, вода с явным усилием поднималась всё выше, уже размыв всю землю и превратив её в жидкое месиво. Давно таких дождей не было…

Что же, он сам выбрал свой путь. Идти назад пешком,— три-четыре дня. Нет, назад нельзя! Да что же он, в самом деле. Великий прадед вообще всю жизнь прожил, перебираясь из одного леса в другой. А чем он хуже? Нужно просто привести мысли в правильное русло. Дождь скоро закончится, земля высохнет. Ну и что, что вся одежда в грязи, кто его здесь видит? Романтика, в конце концов, приближение человека к природе, возвращение к корням! Отец всегда говорил, что магия в самой жизни, в каждом миллиметре видимой и невидимой материи. Это законы, по которым живёт вся вселенная, все звери и птицы, все, кроме человека. Превратиться что ли в волка? Или просто поиграть в Маугли или Тарзана? Шутки шутками, но жестокая реальность говорит только о том, что если в ближайшее время не проснуться инстинкты выживания и не зашевелятся мозги, то пиши пропало.

Фёдор подошёл к лежаку и вытащил меч, послушно торчавший из земли, заткнул его за пояс и гордо зашагал куда-то вглубь. Весёлая музыка звучала в голове, музыка, напоминавшая чем-то танец лебедей, ну, или гусиный вальс, впрочем, это от безысходности.

Дождь, действительно, закончился через три или четыре часа, выглянуло солнце и уже начало медленно, но аккуратно подсушивать лесные тропы. В какую сторону идти? Благо, отец учил ориентироваться по солнцу. Как не странно, эти уроки Фёдор всё-таки усвоил. Он устал, тянуло в сон, но останавливаться было нельзя. Тут дерево, там дерево, тут куст, там куст. О! А это похоже малина. Ноги сами понесли к диким ягодам. Ещё зелёные, они казались вполне вкусными и одна за другой перемещались в желудок.

Ярило уже стояло над головой, а куст малины исчерпал свои ресурсы. Желудок забит, прибавились силы, вот только во рту сухость и горечь. Пить! Ха, вот очень подходящая лужа. Привкус земли во рту, но можно и отплеваться хорошенько…

С другой стороны здесь не так уж и плохо. Можно собраться с мыслями, подумать о вечном, понять природу, научиться принимать её дары. Хм, прям как настоящий ведьмак. Может быть, сама судьба решила дать урок неудачнику и сделать из него то, чем он должен быть в этой жизни? Может. Да, только так можно осознать настоящую красоту и гармонию, только здесь можно научиться чувствовать жизнь, ценить каждый вздох, любить каждый день, который встречаешь… только здесь и только так. Наверное, это и есть магия. Когда сближаешься с природой, понимаешь её законы. Возможно, именно так можно приблизиться к тем балансам, которые держат этот мир. Кто знает?

Он шёл, любуясь тем, что видел. Как же всё прекрасно! Неожиданно ему захотелось в туалет, очень захотелось. Затаившись в растительности, как настоящий партизан, он приступил к диверсии. Именно в этот момент пришло осознание того, что малина всё-таки была не зрелой. Совсем не зрелой. Если бы рядом были дикие звери, то они бы начали спасать свои жизни. Знаете, как говорится в этом случае,— гром гремит, земля трясётся. Зато прочищен кишечник и сброшено добрых пять килограмм лишнего веса! Теперь и идти легче, и стимул есть (запах распространялся с большой скоростью на большое расстояние).

Фёдор прошёл уже около километра. Снова запели птицы. Появились комары и мошкара. Всё-таки он не одинок в этом мире. Говорят, в далёких странах едят насекомых. Он принялся ловить мошкару. Определённого вкуса, конечно, нет, есть можно, но сколько же их нужно переловить? Черви! Сколько их выползло! Их, вроде тоже можно есть. Нет, это как-нибудь в другой раз, на крайний случай. Можно есть и листья. Юноша принялся общипывать ветки, сдирая на ходу с них растительность. Какие-то были горькими, какие-то не очень, а какие-то оказались даже сладкими. Что ж, тоже неплохо. Именно в такие моменты понимаешь, что означают слова: человек-существо всеядное.

Весь день прошёл в изучении съестного и полезного, а также в мыслях о жизни и всего с ней связанного. Свобода! Ему уже начинала нравиться вольная жизнь, и он ни капли не жалел о том что убежал из родного города. Потемнело, деревья преобразились, завыли волки. Волки! Юноша только сейчас понял как близко стая волков, их глаза уже мелькали впотьмах. Было слышно, как они его окружают. Со скоростью света он оседлал верхушку одного из старых деревьев. Стая, составлявшая двадцать особей, столпилась внизу, и жадно смотрела вверх, даже не думая о том, чтобы уйти. Наоборот, хищники, начали пристраиваться на ночёвку, ловя блох и добрейшими глазками осматривая окрестность. Они и вправду казались очень милыми, вот только клыки просят свежей человечины!

Что ж, ветви достаточно толстые, можно и поспать на дереве, главное, не свалиться. Нет, спать пока не хочется. Можно обламывать сухие ветки, которыми, в свою очередь, можно пошвыряться в этих оголодавших зверюшек. Жертва приступила дразнить охотников, норовя попасть в глаз хотя бы одному из них. Вспомнить бы заклинание для разжигания огня,— тщетно. В скором времени снаряды закончились, а волки твёрдо решили, наказать обидчика,— рано или поздно всё-равно свалиться. Один из них даже решил потрясти дерево, встав на задние лапы. Благо, это у него не получилось, так как ствол был достаточно толстым. Фёдор принялся к строительству шалаша. В руководстве по ведьмовскому ремеслу об этом писалось, и эта тема его довольно таки увлекала. Единственное, что было необходимо это меч, достаточно острый, чтобы рубить древесину,— такой в наличии имелся. И верёвка,— здесь в ход пошла белоснежная рубаха с позолотой и серебром. Конечно, она была уже не столь белоснежной, но стоила не меньше семи золотых. В таких случаях выбирать не приходиться,— жизнь дороже.

Через пол часа была готова вполне надёжная конструкция, на которой можно было без всяких опасений предаться сну. Ведьмак показал хищникам неприличный жест, ещё раз швырнул палкой и устроился поудобней. Глаза закрылись. Было довольно прохладно, но тёплая кожаная куртка была ещё на нём, не зря он второпях натянул её на плечи и уже не первый день в ней жарился под солнцем! Мир сновидений поглотил сознание.

Солнце, пытливое солнце то и дело заглядывало в закрытые глаза, пробираясь лучистыми щупальцами через листву. Зато никаких петухов,— какое счастье! Фёдор зевнул и посмотрел вниз: волки тихо сопели внизу. Вот он шанс! Можно ускользнуть, вопрос только в том, насколько чутко они спят. Жертва начала слезать с дерева. Вожак стаи приоткрыл один глаз и приготовился к атаке. Ведьмак посмотрел на него, тот, как нив чём не бывало продолжал сопеть и делать вид, что спит, но оба глаза превратились в узкие щели, напоминавшие бойницы, через которые вполне можно наблюдать за врагом. Хм, а они намного хитрее! Юноша начал карабкаться обратно. Волк-хитрец понял, что скрываться незачем, потянулся и встал на все четыре лапы, затем обошёл весь коллектив и что-то проворчал на своём непонятном языке. Тут же добрая половина оккупантов убежала в разные стороны. Интересно, это такой отвлекающий маневр? Федя совсем бы не удивился, если бы они появились на соседних деревьях и, как ниндзя, принялись приближаться к желанной цели. Но этого не произошло. Появилось несколько волчиц, вместе с ними бежали маленькие волчата. Похоже, они собрались обосноваться здесь надолго. Неужели так мало других животных в этом лесу? Впрочем, неудивительно, наверняка они уже всех сожрали!

Прошло около двух часов, в животе урчало. Похоже, его хотят взять измором. Вернулись убежавшие охотники. Каждый в зубах тащил какую-то живность,— преимущественно зайцев. Не хватало только троих. Вскоре показались и они, волоча за собой тяжёлую кабанью тушу. Вся стая приступила к трапезе.

— Дайте хоть ножку, братцы,— взмолился Фёдор.

— А ты иди сюда, мы и угостим,— взглядом ответил вожак.

Жертва начала жевать листья, интересно, надолго их хватит? Забить желудок, конечно, удастся, но… Кто бы мог подумать что всё вольное странствие окончится именно на этом дереве! Судьба смеялась за спиной.

Прошёл ещё один день. Юноша уже вполне привык к сложившейся ситуации, уже произвёл несколько диверсий. Знаете, как при осаде замка: смола, кипящее масло и т.д. Конечно, ингредиенты были совсем другие, но весьма действенные. Враг даже бежал, но недалёко,— на пару метров в радиусе. А в остальном продолжал жить вполне обычной волчьей жизнью. Федя присел на своей конструкции, напоминавший плот, застрявший в кроне дерева, и свесил ноги.

— Братцы, за что же вы меня так невзлюбили, а?— начал он, — Мы же с вами не дикари, в конце концов, давайте приступим к переговорам.

Как не странно, но вожак подошёл поближе и напрягся от внимания, приподняв одну бровь, и явно ожидая продолжения речи.

— Я слезу с дерева,— продолжил дипломат, волк положительно закивал головой,— пойду вон в ту сторону, — волк снова закивал,— и вы не будете меня трогать, — здесь зверю что-то не понравилось, он нахмурился, отрицательно покачал мордой и щёлкнул зубами. После чего зашагал обратно, считая переговоры законченными.

И кто сказал, что волки глупые животные?

Наступил следующий день. На ветвях уже почти не осталось листьев, только на тех местах, где было сложно дотянуться, ещё красовались жалкие остатки. Ведьмак грыз ветку. Серая армия расценила этот шаг, как очень полезный совет и приступила к его выполнению, понемногу подгрызая ствол у основания. Да, такими темпами дерево свалится уже к утру! Надо что-то делать. Он посмотрел на соседнюю ветвь. Белка! Та самая рыжая белка!

— Откуда ты здесь?— выпалил Фёдор.

— От верблюда, — человеческим голосом отвечало пушистое создание.

Молчание.

— Вот что значит схватить белку!— молвил человек себе под нос.

— Тяжело тебе.— продолжало животное.

— Ты где говорить научилась?

— А я букварь купила. Меня Белла зовут.

— Белла, говоришь… бывают чудеса на свете, и имя им — глюки!

— Сам ты глюк,— обиделась рыжая и кинула в него орешком, который до сих пор держала в руках,— чего глаз то прикрываешь, меня ж здесь нет!

— Ладно, я уже ничему не удивляюсь. Можешь мне помочь?

— В чём?

— В ближайшей перспективе, уже к утру, та стая меня слопает. А я ещё так молод…

— Ты предлагаешь мне начистить им морды!?

— Ну, ты же говоришь — значит, ты волшебная белка и владеешь магией.

— Да, но это не мои методы?

— А какие твои методы!?

— Не груби, а то в лягушку превращу.

— Давай лучше во что-нибудь с крыльями.

— В комара?

— Нет, во что-нибудь поумней и поувесистей.

— В слепня!

— Нет в какую-нибудь птицу.

— В воробья.

— Да хоть в него! Мне, чтоб выбраться отсюда, да до города долететь. А потом обратно, что скажешь? У нас всегда были хорошие отношения…

— Нет, обратно не смогу. Ты лучше информацию прими, я ж не просто так прискакала. Дело есть. Сказать нужно много. Очень много важных вещей.

— Ну, так говори.

— Хорошо, ты Дусю помнишь, из кошачьих?

— Так это ж кошка моя, конечно, помню.

— Так вот, это моя мамка. Ну, чего глаза на лоб полезли? Мамка моя это. Мы с ней шифруемся просто, чтобы от глаз лишних скрыться, понимаешь? Знаем мы твою семейку. Всю. Весь род твой знаем. Ты смышлёный парень, сердце у тебя доброе, силушка внутри кроется немалая. Но это не главное. От судьбы не убежишь, а у тебя на роду написано прославиться. Вот только времени пройдёт много.

— Да как же я прославлюсь, если завтра меня слопают!?

— Ну, ты что-нибудь придумаешь, я в тебя верю. Инстинкты проснутся там и прочее. Ты главное, не перебивай. Так вот, на чём я? А! Изафона помнишь? Вижу, что да. Упырь он, самый настоящий. И в городе твоём уже давно упыриное царство.

— Так вот почему, все так резко в его веру обратились…

— Да. Жестокая реальность. Ты думаешь, они там, в церквушке, молитвы читали? Оргии и ритуалы! Изафон — этот ещё со старых времён выжил, заделался под попа, дождался, пока утрясётся всё, и занялся своим тёмным делом. Матёрый упырь, хочу заметить, вурдалак! Он, звереныш, уже не первую сотню лет воздухом дышит. Сорок раз его убить пытались,— не хочет помирать! Нет, говорит, не буду. Дескать, он обязан род продолжить, уму разуму детишек научить, наследничка подготовить, а потом, пожалуйста. В двух словах, тебе с ним сразиться придётся.

— С ним, да я костёр разжечь не могу…

— Научишься, всему научишься. Со временем. Я тебя учить буду, иногда. Начнём сейчас. Урок первый. Попробуй выжить! Ну а мне пора, до встречи.

— Эй, ты куда?— Фёдор, было, рванулся за ней, но чуть не свалился и отбросил эту идею,— Паршивая белка! Попробуй выжить! Как? Остаётся только ждать, пока дерево свалится.

Поздняя ночь. Дерево уже начало покачиваться. Ведьмак так и не придумал никакого хитрого плана и надеялся только на волю случая. Не может быть! Послышались людские голоса. Он спасён! Сорок вооружённых всадников штурмовали ночь. Волки разбежались в панике, отплёвываясь и рыча на такую нелепую случайность.

— Братцы! Спасители!— загорланил юноша.

— Кто это у нас там,— зазвучал голос одного из всадников,— Смотрите, парень на дереве. Чего, волки загнали? Давай слазь, убежали они.

Федя последовал совету и приблизился к бородатому мужику на коне.

— Не знаю, чтобы я без вас делал, сгинул бы в диких желудках! Спасибо! Может быть, я к вам примкну? Вы же до города едете, правда? Вы, наверное, купцы какие-нибудь.

— Ха, почти угадал, работорговцы!— только сейчас юноша заметил клетки с рабами,— давай снимай свою одежду, одевай эту рясу и полезай в клетку,— Двое мужчин приветливо отворили дверь, делая пригласительный жест.

— Братцы, а может, договоримся, у меня есть десять серебряных.

— Это хорошо, я их возьму, а затем на рынке получу за тебя ещё сорок золотых.

— Но сейчас же уже нет Рабства, и на рынках никто не торгует!

— В этих краях. Мы лесами доберёмся до порта и переплывём океан. Полезай в клетку!

— Помилуйте…

Его голос оборвался: тяжёлый кулак опустился на затылок, и он потерял сознание. Два мужика взяли его под руки и понесли к остальным рабам. Вскоре караван тронулся.

Ведьмак очнулся в окружении любопытных и пытливых глаз, которые, казалось, изучали каждый миллиметр его тела.

— Тебя как звать?— заговорил один из рабов.

— Федя,— он встал на ноги и затряс руками клетку,— выпустите меня отсюда! Это безумие! Вы не смеете…

Тонкий кнут разрезал кожу на спине, и он опустился на колени, завывая от боли, кровь сочилась из раны. Его сокамерники только потупили глаза и покачали головами.

— Лучше смирись, брат, и молись, чтобы тебя продали хорошим людям, а не в какой-нибудь гарем. Там в лучшем случае сделают евнухом.

— Да вы что, издеваетесь!?

Слёзы потекли по глазам, голова упала в колени. Кто бы мог подумать! И ради этого стоило убегать со свадьбы? С другой стороны, кто знает, чтобы с ним сделали упыри. Возможно, рабство это тоже неплохой вариант. Можно и бежать, наверное. Во всяком случае, он жив.

Психика рушилась. Как же иногда непредсказуем следующий день! Клетка тряслась на кочках и корнях, подскакивала и опускалась вновь. Надсмотрщики улыбались золотыми зубами, заглядывая в клетку, дразнили и запугивали.

В клетке была девушка, она подсела поближе и спросила, болит ли спина. Получив положительный ответ, протянула какой-то пузырёк и сказала, что поможет. Там оказалась травяная мазь.

— Тебя как звать?

— Иленея.

— Хм, прям, как мою мать!

— Ты откуда родом?— поинтересовалась она.

— Из соседнего города, может, слышала, Веды.

— Да, слышала, говорят, великий ведьмак стал его основателем.

— Верно, а я его потомок, прапрапраправнук.

— Да ну?

— Серьёзно. Ты спросишь, что я тут делаю? Я же обладаю магической силой, умею превращаться в животных и подчинять природу? Толпу развлекаю, что ещё? С детства мне магия не давалась, с детства был неудачником.

— Хм, а в лесу ты что делал, собирал травы?

— Ага, на дереве! Меня женить пытались, а я убежал, там теперь упыри все.

— Как упыри?

— А так, упыри, самые настоящие! Там поп поселился, он оказался старым вурдалаком. Читая проповеди, заманивал людей в церковь и пил их кровь, превращая в упырей. Я чувствовал, что что-то не так, но я и представить не мог, что всё именно так.

— Все твои близкие мертвы?

— Хуже, они стали упырями. Даже отец! Я до сих пор не понимаю, как это вышло. Отец, Арион, действительно был настоящим ведьмаком. Пальцами вызывал дождь и пламя, превращался в зверей, мог взорвать человека одной мыслью и так же залечить раны!

— Наверное, поп оказался сильнее…

— Да не поп он никакой! Эй! Дайте поесть что-нибудь!

Через пять минут к ногам упала миска с какой-то жижей.

— Это едят?

— Тебе ли выбирать, раб!

— Я в туалет хочу!

В клетку засунули мешок.

— Гадь в него и храни, как синицу ока! Другой дам только через неделю!

Вдруг Фёдор, наконец, обратил внимание на шесть таких же мешков в углу и даже почувствовал неприятных запах, которого раньше он почему-то не чувствовал. Нет слов! Просто не слов! Ожидающие глаза на лицах с усмешками устремились на него. Это что-то с чем-то!

Он так и не сходил в туалет, весь день общался с рабами, думал о том, как выбраться, но вскоре осознал всю безысходность ситуации и решил просто заснуть. Вдруг он проснётся в тёплой кровати у себя дома? Сон пришёл неожиданно.

Ночь. Через лес движется тёмный силуэт. Усталая походка, безразличный взгляд, два длинных меча в ножнах, Лёгкие кожаные сапоги, плащ, лёгкая кольчуга. Тёмные волосы падают на плечи. Путник идёт уже много часов. Вдалеке виднеются стены города. В этом городе состоится дуэль. Последний бой. Сегодня решится всё. Он подходит к воротам. Его встречает человек. Нет, дуэль состоится прямо здесь.

—    Здравствуй, Кайн, — Приветствовал его мужчина.

—    Здравствуй, — ответил Кайн.

—    Ты долго шёл,— продолжал незнакомец, — вижу, ты устал, лишился сил, может тебе выспаться, а завтра мы сойдёмся? А то нечестный бой получится.

—     Интересно, — отвечал Кайн, — когда это у охотников были честные бои? К тому же ты знаешь, вампиры ночью не спят. Да, я устал, я убил всех твоих людей, я игрался с ними, рвал на куски, как плюшевые игрушки, Но с чего ты взял, что у меня не осталось сил, чтобы прикончить тебя?

Собеседник молчит

—     Так ты мне не ответишь?— продолжал Кайн,— ты знаешь мою силу. Я проклят бессмертием. Ты нашёл способ убить меня, но почему ты решил, что я хочу умереть? Нет, я буду жить вечно, назло тому, кто меня проклял, Люди станут мне пищёй. В том числе и ты. Вы не прокляты, но вы ничтожны. Знаешь, для вас жизнь это мука, испытание… Моя же жизнь превратилась в развлечения и забавы.

После этих слов Кайн оказался перед собеседником. Тот трясся в судорогах над зёмлёй, захлёбываясь кровью — Кайн впился когтями в его горло и поднял на вытянутую руку.

—     Я же говорил, что вы ничтожны, — говорил Кайн смотря ему в глаза, — ты сможешь доказать мне обратное?

В ответ раздался хрип умирающего человека.

—     Ну вот, я тоже думаю, что нет, — сказал Кайн.

Безжизненное тело упало на землю. Слишком просто. Слишком…

Кайн развернулся. В тот же миг его молниеносная рука выхватила меч из ножен.

— Привет, упырь!— выбросил ведьмак,— ты только что убил местного конюха, тебе не стыдно, зубастик? Или лучше, Белоснежка!

— Да ты кто такой?

— Я Фёдор, сын Ариона, хочу отомстить за убитого конюха и выпустить на волю твою грешную душу!

— У меня её нет, дурак!

— А, тебе так только кажется. На самом деле ты обычный клоун, возомнивший из себя нечто большее, да я таких, как ты вертел, как хотел и рвал, как грелки!

— Что ж, попробуй порвать меня.

Вампир в ту же секунду оказался рядом с Федей, размахивая двумя острыми клинками. Тот в свою очередь не дурно маневрировал и давал подзатыльники.

Его разбудил звон металла. Ха! Потасовка! Сколько крови. Похоже, скоро он выйдет на свободу! Очень кстати.

— Никуда ты не денешься,— в один голос выдохнули рабы. Это просто другие работорговцы, ещё более жестокие, чем эти!

-Что?— Фёдора чуть не хватил инфаркт, и он взялся за сердце, — насколько более жестокие? И в каком смысле?

— В прямом, узнаешь.

Прутья клетки толщиной в два пальца. Если бы только сбить замок! Рядом с клеткой упал замертво один из воинов. Босая нога ведьмака вылезла в дырку и потянулась к рукояти меча. Есть! Теперь бы затащить внутрь. Ну, наконец, везёт! Он сбил замок, выскочил из клетки и дал дёру.

Побег был недолгим. Он тут же почувствовал удар в спину — это был щит. Упав на землю, он тут же встал и закрыл лицо мечом, так как в него летело остриё чужого клинка. Рука не выдержала удара, и лезвие коснулось брови, оставив глубокую рану через правый глаз, благо сам глаз остался на месте. Удар в живот, ведьмак согнулся пополам, удар по спине, и он снова лежит на земле.

— Ты что, щенок, убежать вздумал!?

Фёдор пробормотал что-то в ответ, захлёбываясь кровью, и тут же получил ещё один удар в живот, после чего описал сальто в воздухе и приземлился на спину, меч выпал из руки. Наконец он смог разглядеть лицо своего соперника. Видел только левый глаз, так как правый затёк кровью. Это был рыжий мужик с толстой мордой, бородой и двумя косичками на висках. Он улыбался.

— Сопляк! Ты даже меч в руках держать не можешь! Ты кто, сын рыбака?

— Нет, я ведьмак, сын ведьмака Ариона!

— Ох, прошу прощения! Я к вам неправильно обратился. Может, наколдуешь что-нибудь? А то очень злой дядя хочет вспороть твоё брюхо!

Удар по лицу. Нос сломан, разбита губа и выбит зуб. В глазах потемнело. Неужели это конец? Вспомнились слова белки: попробуй выжить! Не так уж это и легко! Вспомнилось детство, друзья, которых было так немного. Мать, отец. А вот и брат, Хельт. Его утопили маги самоучки, когда ему не было и десяти лет. Как он был хорош! Одного из них взорвал, как воздушный шарик, второго превратил в пепел… если бы не та стрела из арбалета, пущенная в спину! Конечно, Арион узнал об этом, но прибежал слишком поздно. Тело юного мальчика уже бездыханно плыло по течению, а три оставшихся мага спасали свои шкуры, убегая вдаль. Им это не помогло. Кто-то заплатил за это. Отец узнал и отомстил, но никогда не рассказывал. И никогда не вспоминал. Из Хельта, действительно вышел бы отличный ведьмак! Кто-то должен продолжить род! Он открыл глаза и рванулся вперёд, нащупывая на земле меч. Толстяк повержен и корчится в муках, лишённый ноги. Пятка в нос! Потеря сознания.

Он снова очнулся в клетке. Голова раскалывалась, всё тело ныло, лицо совсем опухло и напоминало одуванчик, вся кожа покрылась запёкшейся кровью. Он был голый, недосчитался мизинцев на ногах и кончика правого уха. На груди вырезанная ножом рана сливалась в слово «раб»!

— Наши выиграли в бою, — заговорила Иленея,— ты зря пытался убежать.

— Блд-куа-вуа-мя…

— Не говори, у тебя все кости переломаны, тебя минут двадцать били сапогами, не меньше. Я очень надеюсь, что ты выживешь, но если у тебя начнётся лихорадка, тебя очень скоро выбросят по дороге. С другой стороны, если ты выживешь, за тебя удастся взять хотя бы пять-шесть золотых, поэтому ты им всё-таки нужен. Ничего, отлежишься, я за тобой присмотрю. Знаешь, я всегда мечтала о таком, как ты. Я травница, немного практикую целительство. Конечно, я не смогу залечить твои раны, но я смогу поддерживать в тебе жизнь. Я тоже попала к ним случайно, меня, скорее всего, сделают продажной девицей в каком-нибудь барделе. А у меня ведь ещё не было мужчины. Я не хочу думать об этом, мне страшно. Мать всегда говорила, что растила меня не для того, чтобы я жила в страхе, но у меня не получается, понимаешь? Страх всегда где-то рядом.

Бил жар, появлялись галлюцинации, судороги. Уже неделю они ехали вперёд. Фёдор держался, во многом благодаря усилиям травницы, которая, как и обещала, поддерживала в нём жизнь. Впереди показалось какое-то селение, за ним в минутах двадцати кончался лес, и виднелся порт. Очевидно это Гетский залив. Отсюда можно попасть в Дикое море, а затем — в Лазурный океан, откуда уже можно добраться до самых далёких стран.

Ведьмак помнил, как его забросили в трюм вместе со всеми рабами, помнил крики Иленеи и других девушек наверху, помнил, как рабы работали вёслами, а он валялся в углу и медленно умирал. Помнил, как приходили надсмотрщики и решали его судьбу, споря, выживет ли он. Помнил, как его выкинули за борт и волны несли куда-то вдаль, в холодную бездну смерти. Вот и кончена жизнь! А всё-таки здорово иногда было! Как много он не понимал, сколько прекрасного не замечал или вовсе не хотел видеть! Мир расплылся в ярких тонах, казалось, он видит звуки. Они сплетались в симфонию. Как она чудесна! Всё существующее превратилось в бесконечные нити самых разных оттенков и тонов, разной формы и толщины, но все они казались неотделимыми друг от друга, одним целым, живым организмом. Когда какая-нибудь нить двигалась, издавался звук, тонкий и едва уловимый, все вместе они звучали райской музыкой, музыкой самой жизни, гармоничной, идеальной во всём, безукоризненной и совершенной. Лишь только одна нота постоянно резала слух.

Фёдор осмотрел себя, и понял, что тоже сплетается из этих нитей, из множества других маленьких ниточек сплетается одна большая, и это есть он. Именно его движения вызывали эту неправильную ноту, так некстати звучащую в общей симфонии. Надо найти момент, и заставить двигаться эту нить, себя, в унисон с остальными нитями. Если бы это было так легко. Неудача за неудачей настигали его.

Тем временем в его родном городе все встали с ног на голову. Уже не первый день велись поиски, Кира даже похудела от тоски и приобрела весьма стройную фигуру. Перестала краситься и, вроде, даже поумнела. Арион совсем отчаялся и с горя запил. Осушил уже не первую корову и вот сидел на кухне вместе с Иленеей, глотая из фляги нацеженную кровь и ведя незатейливую беседу.

— Как думаешь, он жив?— спросила мать.

— Не знаю, я его совсем не чувствую, да и сущность вампирская мешает.

— Жалко Федю. С другой стороны у нас впереди ещё вечность, можем сделать и другого, получше посмышлёней,— Арион сдвинул брови.

— Дура! Ты хоть сама понимаешь, о чём говоришь!? Другого? Посмышлёней? Это сын наш! Кровь наша родная! Наследник!

Из ниоткуда возник Изафон, окинул взглядом хозяев дома и присел за стол.

— Не возражаете?— начал он.

— Да я б с радостью, а есть смысл?— спросил ведьмак.

— Вот и славненько. Мёртв ваш Фёдор, господа. Белочка проследила наша рыжая. Он сначала в лесу от волков на дереве спасался несколько дней, потом в рабство угодил, пытался бежать.

— И что?— в один голос вставили родители,— зарезали?

— Нет. Избили, порезали немного, кости поломали, он недели две в горячке бился, лихорадил. А потом его за борт с корабля скинули, чтоб не возиться. Он и утоп.

— Хватало бы сил,— бросил отец,— я бы тебя голыми руками порвал, упырь!

— Ой, а сам то кто? Ты уж забудь теперь о ремесле своём, ты сам один из нас.

— Чтоб я сдох!

— Ну, а это не получится, ты же знаешь, обречён на жизнь вечную и всё такое. Да потом, знаю я тебя, кишка тонка. Ты только словами бросаться и умеешь. На деле то рука дрогнет в сердце кол вогнать.

— Много ты знаешь…

— Да уж видал таких, как ты, ни один десяток. Всю жизнь мне потравили. И вот теперь, ты последний, мучайся, ведьмак, ты ничего не можешь сделать. А я тем временем медленно, но верно превращаю людей в своих братьев. Скоро весь мир падёт мне на колени. Ты увидишь, как здорово это будет!

— Я найду выход, поверь!

— Выход, выход, вряд ли, дружище. Советую расслабиться и получать удовольствие, пока я тебя имею, в качестве собрата и соплеменника. Пойми всю прелесть нашей жизни. Миф о том, что упыри — это безмозглые мертвецы, я, думаю, уже развеян, не так ли? Ты получаешь вечную жизнь, колоссальные способности, данные тебе самой физиологией, преимущества в магическом ремесле. А плата — это всего лишь вечная жажда и беспрекословное подчинение мне любимому. Какой пустяк! Наслаждайся!

— Мразь! — выпалил Арион.

Изафон исчез также, как и появился. Ведьмак сделал глоток из фляги. Нервы бились в истерике: убили Федю. Он так и не спросил где именно… ладно, пустяк, концы свяжутся. Но как же сжалось искалеченное сердце! Второй сын, второй обретает бесславную смерть! Хельт, рождённый Иленеей, Сильный, стойкий талантливый маг,— загублен кучкой наёмников! Фёдр, рождённый Ассатией, ведьмак, в чьих венах течёт кровь тёмного эльфа! Загублен кучкой работорговцев! Отцовское сердце просило мести, мести каждому, кто виноват в этой смерти, в том числе и Изафону, упырю, извратившему жизнь! Ненависть! Да, ненависть мешалась с мыслями. Зачем он бежал? Он бы остался нетронут. Он бы лицезрел возрождение империи! Он бы участвовал в этом! Ведь план вступает в силу. Ведь Изафон, весь этот вампирятник — это только инструмент!

Ведьмак вышел на улицу. Сегодня очень много дел. Нужно увидеть короля.

Солнце освещало вымощенную дорогу, искрилось на крышах домов, играло на высыхающих лужах. Прохожие приветливо улыбались, оголяя клыки, здоровались и желали приятного дня. Ребятня носилась по улицам, девушки летали над городом, осваивая недавно выросшие крылья. Почему крылья вырастают только у женщин? Конечно, ведьмака-вурдалака это не волновало, так как он вполне мог летать и с помощью магии. Но этим вопросом задавалась вся остальная часть мужского населения.

Настроения не было, были мысли, печальные мысли. Судьба смеётся и показывает язык. Его догоняла Кира.

— Уважаемый Арион…

— Что тебе, Кира?

— А правда, что Федя Утоп?

— Правда. Так что ты теперь вдова. Будут ещё вопросы?

— Я очень опечалена происшедшим и разделяю вашу грусть, но у меня есть к вам просьба. Мы теперь живём вечно, не так ли? Я хочу, чтобы вы сделали ещё одного сына, разница в возрасте у нас будет небольшая, я готова ждать.

— Это тебе что, вещь? Проваливай, пока твоя вечная жизнь не оборвалась прямо сейчас. Мне не о чем с тобой говорить.

— Извините, я вас понимаю, но…

— Да ни черта ты не понимаешь!!! Убирайся прочь!

Кира так и осталась стоять, смотря ему вслед непонимающим и обиженным взглядом. Жизнь кипела, просто била фонтаном в небольшом упырином царстве. Ведьмак шагал вперёд, смотря себе в ноги. Предстояла битва, лёгкая, но не приятная. Как же это мерзко! Убивать старых друзей! Хуже всего то, что выбора нет. Изафон, конечно, мог всё сделать и сам, но он не любил пачкать свои руки, ссылаясь на то, что уже много сделал, и просто обязан предоставить возможность поработать другим, помоложе. Но и в планы ведьмака входило это убийство. Убийство человеческой сущности…

Город удалялся, начиналось холмистое поле. Через всю его горбатую спину простиралась вымощенная дорога, ведущая до самого замка. Как он красив! Этот замок — всё, что осталось от когда-то великой империи. Время всё меняет. Император превратился в короля небольшой и нищей страны. Неудивительно, что поп решил начать своё тёмное дело именно здесь. Где, где былая слава Великой и Ужасной Ассатии, грозы всех времён и народов? Где все триста кланов ведьмаков? Где мудрый и справедливый император? Где непобедимая армия, где храбрые воины? Ничего не осталось. Только слабая надежда и мирное соглашение на сорок лет. Но не будем забывать, что упыриная натура горожан, а вскоре и всей малочисленной страны, вполне на руку. Из них можно построить неплохое войско для защиты Ассатии. Можно отвоевать утерянные земли, поднакопить сил, убить Изафона, если его, конечно, не убьют в бою те несметные силы, которые обрушаться на эти земли через оставшиеся двадцать лет. Хотя, нет, он наверняка попытается бежать. В этот момент и нужно будет его ловить за шкварник! В любом случае, упыри отживут своё, полягут мясом в битвах, а из пленных родятся новые Ассаты, он возьмёт власть в свои руки, вырастит новое поколение ведьмаков. И из пепла восстанет некогда великая империя! Райский уголок для любого мечтателя и доброго человека, где процветает творчество и ремесло, живут мудрецы, а сказки становятся явью! Да.

Ведьмак уже подходил к воротам, перешёл через мост, вошёл во двор, в общем, шёл вполне знакомой дорогой в покои короля. Синис ждал его. Не потому что он синий, а просто так. Раз в месяц в это время они обязательно играли в шашки, наголо и без всякой защиты. Арион обучал его владению клинком. Подобного рода битва идеально подходила для намеченной цели. Никто и не заметит лёгкого укуса под круглым щитом. Главное, не перестараться. Всё-таки сущность вампира — сущность зверя! Хотя человек далеко не человечен, но всё же…

— Здравствуй,— молвил король,— заждался я тебя.

Синис орудовал мечом, рассекая воздух. Бугры мышц заплыли потом, но, как не странно, не жиром, и блестели на свету. Вокруг него, как всегда, стояла стража, зевая, и о чём-то болтая друг с другом. В основном о том, какие скучные нынче пошли времена и о тоске придворной жизни.

— И тебе не хворать. Как обстоят королевские дела?

— Да как обычно: вино, наложницы и фехтование. Изучаю новый приём, глянь!— он взвился под потолок, танцуя вальс с золотым клинком, и приземлился неуклюжим па.

— Неплохо, но вот только во время этого танца, я бы уже десять раз отправил тебя на тот свет.

— Я не спорю с твоим мастерством, Арион, но согласись, красиво получилось.

— О, более чем, ваша светлость. Я уверен, получилось бы ещё более красиво, если бы у вас были крылья, и вы могли подольше задержаться в воздухе.

— Ты, как всегда, в своём репертуаре. Зачем мне крылья, если мои маги могут наложить заклятие, позволяющее мне летать. Да и ты, я думаю, не откажешь мне в подобной просьбе.

— О! Если вы настаиваете,— вампир зло усмехнулся,— но сначала небольшой поединок. На этот раз используем щиты, вы совсем не умеете работать с ними. А ведь это второе оружие. Вы можете сбить шлем врага или выбить челюсть.

— Что ж, наверняка, эти навыки мне пригодятся. Принесите щиты!

Щиты принесли. Начался поединок. Они игрались друг с другом, нанося лёгкие, но быстрые удары. Ведьмак то и дело останавливал остриё возле горла соперника, и всё начиналось сначала. Охрана всё также зевала и хлопала глазками, уже привыкшая к подобному зрелищу. Упал стол с фруктами, но учебный бой не прекратился.

— Может, хватит? Отдохнём,— взмолился король.

— Ты скажешь то же самое, когда будешь бороться за жизнь?

— Да, а что. Думаешь, это никого не остановит?

— Вряд ли, скорее разозлит или обнадёжит.

— Блин!

— Где блин?

— Да это выражение такое новое. Досаду означает.

— Что ж, мне тоже очень блин, но вряд ли блин будет твоим врагам, поэтому советую продолжить тренировку и не жалеть себя любимого.

Удары немного усилились, скорость увеличилась, и Синис едва справлялся, ставя блоки, не успевая наносить удары сам. Вот вампир подскочил вплотную и положил меч на шею соперника, для чего-то наклонившись к королю и скрыв на долю секунды голову за щитом. Они разошлись.

— Что-то у меня шея побаливает, — пожаловался король.

— Может, сосудик порвался?

— Похоже на то. Вон, видишь точки две красные.

— Вижу. Продолжим?

— Я слышал, что случилось с Фёдором. Мне очень жаль, ты потерял второго сына.

— Я не хочу говорить об этом. Давай, лучше чаю попьём мятного, побеседуем. По делу.

— А что за дело?— поинтересовался Синис немного шипилявля,— мне кажется или у меня клыки подросли, что-то языку неудобно.

— И об этом тоже поговорим, всё узнаешь. Есть надежда возродить Ассатию.

— Да ну?

Они удалились в приёмную палату. Принесли чай, разговор продолжился.

— Посмотри, чтоб там за дверью никто не подслушивал,— попросил Арион.

— Нет никого. Так что ты говоришь за дело?

— Ты когда-нибудь об упырях слышал?

— Слышал. Эти, мертвяки, пьющие кровь чтобы выжить.

— Ты не мёртв, но ты один из них, — Вампир показал клыки, король обнаружил, что и у него такие же, закружилась голова, — не надо нервничать. Это наш шанс. Весь город и две из трёх деревень уже превращены, как и ты. Ты помнишь, почему мы ещё живы и какой ценой был подписан мирный договор?

— Твою сестру отдали за правителя, а последние эльфы принесли сферу вызова дракона. С ним мы можем отбить натиск приличной армии, и никто не хочет терять так много людей из-за такого клочка земли, как наш.

— Правильно, а почему на сорок лет?

— Потому что у сферы заканчивается срок годности.

— Верно, и времени осталось немного, поэтому нам нужна альтернативная сила. Твоих магов тоже надо бы обратить. Этим займёшься ты. Затем, когда все мы будем готовы, вызовем дракона и начнём наступление. Кто из людей сможет потягаться с целой армией вампиров под защитой дракона и двух десятков эльфов?

— А… ты забыл?

— Что забыл?

— Сферу мог активировать только Фёдор.

— Да, нет, я тоже могу. Это было так, конспирацией.

— Разве в тебе течёт эльфийская кровь?

— Теперь да,— промурлыкал Арион, поглаживая живот.

— Ты и эльфов обратил?

— Неплохо, да?

— А как же все заклятия, позволяющие активацию только ему?

— Ты меня недооцениваешь. Магия — моё второе имя.

Отец никогда не рассказывал Феде правду. Иленея была ему не родной матерью. От неё родился первый сын — Хельт. Сам же Федя получился в результате командировки в эльфийском лесу. Их осталось немного, всего лишь двадцать. Но они по-прежнему обладали этой божественной красотой и грацией. А она, хм, она была последней из тёмных эльфов. Её взгляд пленил, губы обжигали… Арион не смог устоять. Родился сын, больше похожий на человека, чем на эльфа, но это только на вид.

Иленея узнала обо всём, но простила. Ребёнок жил вместе с ними. Настоящая мать исчезла без следа. Вот только рядом с домом стала часто появляться чёрная кошка, её приютили, и только ведьмак знал, кто она на самом деле, но продолжал называть именем Дуся. Дуся стала любимой кошкой и жила полноценной кошачьей жизнью.

— Так, что же, ты хочешь возродить Ассатию? Но это уже будет царство упырей.

— Упыри-эльфы невосприимчивы к жажде крови. С кем нужно, я поделюсь кровью. А остальные лягут мясом. Всё гениально и просто.

— Действительно. Ты уверен, что всё получится?

— Да, но для этого мне необходимо сконцентрировать власть в своих руках, ты понимаешь, о чём я? Не дуйся. Я дал тебе трон, я возьму его обратно. Единственная проблема — это Изафон. Вурдалак — неудачник!

— А с ним то что?

— Он живёт уже две тысячи лет против моих шестидесяти. Даже для ведьмака я очень молод. А он уже накопил неплохую силу, правда, по-прежнему остался дураком… но я пока что не смогу с ним тягаться. Мне нужна новая сила, ещё большая, чем та которой я обладаю. Смогу ли я уговорить дракона дать мне какой-нибудь артефакт?

— Не знаю. Драконам наши проблемы кажутся детством. Для них не существует времени, сам знаешь. Они живут на своей драконьей планете и никогда не вмешиваются в людские дела. Этот-то согласился, потому что провинился в чём-то среди своих. И его помощь будет чем-то вроде наказания для него самого.

— Понимаю, но стоит попробовать. В противном случае придётся действовать группой.

— Или хитростью.

— Что ты имеешь в виду? Сдать его гномам на эксперименты?

— Гномы невосприимчивы к магии, полностью погружены в механизмы и технику, и они ненавидят упырей.

— Именно. А теперь представь их реакцию, когда они узнают о том, что армия упырей штурмует города и захватывает власть!

— Они пойдут войной на Ассатию.

— Именно. О чём это говорит? Давай, пошевели извилинами.

— О том, что весь твой план заведомо обречён?

— Нет. О том, что нам нужно проникнуть в их ряды и развести вампирятник.

— И об этом говорит ведьмак.

— Вампиризм — это болезнь. И она лечится. У меня есть противоядие. Мы оставим только полезные качества, убрав все недостатки.

— И гномы скажут тебе спасибо?

— Конечно, мы всё свалим на Изафона. А я выступлю в роли доктора-спасителя и обрету их поддержку и уважение. Мы обменяемся опытом и культурой и построим новую империю — Ассатия восстанет из пепла!

— То есть, ты хочешь использовать упыриные качества для распространения своей идеи и сплочения народа, эльфийскую кровь для нейтрализации жажды, так же их магию и опыт. Провинившегося дракона, который, не имея выхода, будет обречён тебе помогать, гномов, которых ты сам заразишь вампиризмом, но в лице Изафона. Они с ним расправятся, и ты предоставишь лекарство, за что получишь поддержку и уважение, став гномьим авторитетом. Их механизмы и невосприимчивость к магии против магов врага. И всё это под личиной идеи возрождения Ассатии, с последующей модернизацией и смешиванием культур. Более того, ты возьмёшь на себя ответственность воспитывать новое поколение ведьмаков со всеми новыми способностями и знаниями, с последующим внедрением гномьей технологии.

— Всё верно.

— Попахивает некой утопией. Конечная цель — захватить весь мир?

— Нет, создать идеальный. И всё это реально.

— В принципе, да. Интересно, что из этого всего выйдет. Значит, ты решил захватить весь мир, не так ли?

— С последующей модернизацией и смешиванием культур в целях нахождения идеала.

— Эдакая глобализация… и какие сроки?

— Двадцать-тридцать лет.

— Маловато как-то. А как же долина демонов, земли некромантов, леса друидов, пустыни приведений, острова орков и троллей?

— Поднебесная ангелов, пещеры троглодитов и циклопов и прочее, прочее, прочее.

— Тем более. Придётся придумать план похитрее.

— Ты явно меня недооцениваешь и не понимаешь всех наших преимуществ, впрочем, как и все упыри. Ведь вампирская зараза — идеальный инструмент в этих целях. Повторим хитрость, как и с гномами. Кого не обратим — пойдём войной. И потом, ты думаешь, им всем есть дело до кого-нибудь, кроме себя? Они не будут вмешиваться до последнего момента. Они даже не интересуются внешними делами, занимаясь исключительной защитой своих земель. Так что будем брать поэтапно. К тому же некроманты к нам с радостью присоединятся, демоны подумают, но мы заставим, а с остальными что-нибудь придумаем. Время, чтобы подумать ещё есть. Но по большому счёту нам мешает только Правитель.

— Хитёр, брат. Ох, хитёр! Приступим к осуществлению первой части плана!

— Отлично. Ты превращай своих магов и придворных, а я навещу гномов.

Лицо Ариона приняло черты Изафона, и он, улыбаясь, вышел из окна, медленно опустившись на землю, рядом с конюшней. Взял какую-то лошадь и продолжил свой путь верхом.

Белла смотрела Ариону вслед, сидя на одной из стен башни. Привычная белка приняла вид хрупкого рыжего эльфа и задумчиво покачивала ногами. Она уважала своего отца, самой судьбой ему было написано стать великим, как когда-то было написано Фёдору. Закончится ли его жизнь также трагически или он добьётся своей цели? Это покажет только время, беспощадное и жестокое.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ — Мать на прогулке

Мать отправилась на поиски сына. Ассатия следила за ним всё это время и надеялась, что он проснётся, но, что-то у Феди пошло не так, он так и не смог воспользоваться силой тёмного эльфа и восстановить своё тело. Надо было раньше учить его. К чему, к чему эти игры в прятки? Арион настоял на этом, но эльфийка с удовольствием бы растила Федю сама. И почему Федя? Можно было дать красивое эльфийское имя! Так нет же, Федя!

Любовь зла, любящий слеп. Надо было больше думать о ребёнке, а не о его отце. Но время упущено, ошибка сделана.

— Я буду просто милой кошкой,— начала она передразнивать саму себя, — буду жить в семье ведьмака, тьфу! Как во сне в каком была или в дурмане! А теперь он мёртв, но может быть, я успею, только бы почувствовать его! Связь уже обрывается! Ещё немного и он полностью покинет мир живых. Нельзя допускать этого! Нельзя.

Ассатия на миг остановилась, сидя на могучей ветви старого дуба, и наклонила голову. Глаза закрылись, чувства обострились. Она принялась сканировать пространство. Со стороны этого совсем не было видно. Ласковый ветер трепал её волосы, ветка дерева слегка покачивалась, играясь с хрупким и грациозным грузом. Правда, звери леса заметно оживились, начали осматриваться по сторонам, нюхать воздух и землю. Волна оживления пронеслась вдаль на километры, но никто из живых не увидел и не почуял мёртвого эльфа. Так как, мать совсем не чувствовала энергетической связи с сыном, а сканирование с привлечением живых не дало результатов, она обратилась к миру мёртвых. Тело хрупкого существа окаменело и вросло в ветвь старого дуба.

Темнота. Тишина. Покой. Беззаботность. Как же сложно спорить со всем этим! Но придётся. Она пришла сюда не навсегда. Пришла по делу. И в планах уйти отсюда не в одиночку. Воля в кулак, идти вперёд…

Послышалась едва различимая музыка. Она усыпляла и оживляла одновременно. Постепенно музыка становилась громче и ритмичнее, но всё же чем-то напоминала пение тысячи звонких колокольчиков на ветру. Вот она сливается в единый звук, напоминающий слабый гул турбины и глаза начинают видеть, пока ещё плохо различая всё вокруг. Ещё момент и всё проясняется. Луг, и яркое прозрачное небо над головой. Появились мысли:

— В какой из миров я попала? Кажется, это седьмой. Давно я не бывала здесь… Надо спросить Смерь о вновь прибывших…

Она двинулась вперёд, вспоминая дорогу. Идти не хотелось. Земля осталась внизу, и вид сверху напомнил маршрут. Вдалеке показался покосившийся город. Грани города слегка туманны и не имеют чётких очертаний, он как бы мерцает, будто перебирается с места на место, но всё же остаётся неподвижен. Иногда пульсируя подобно сердцу и принимая новые души. Ассатия оказалась у ворот.

— Есть кто живой? Тьфу! Здесь кто-нибудь есть?

— Да,— раздалось в ответ.

— Мне нужен Смерь!

— Ты не мертва, и не имеешь права находиться здесь, а тем более ступать за стены города, пока не выполнишь свой долг в мире живых, — раскатистый бас проникал в сознание.

— С каких это пор? — выпалила эльфийка, уперев руки в боки,— я бывала здесь ни раз, и ни раз вернусь, и долг свой я выполняю, но находиться здесь имею священное право, данное мне силой баланса, для получения знаний, опыта и силы…

— Чушь!— раздалось в ответ,— В тебе течёт кровь бога?

— Мне нужен Смерь, если не пустишь меня вовнутрь, то передай, что я жду его здесь.

— Имя! — утвердительно спросил страж.

— Ассатия!

— Я спрашиваю истинное имя!

Эльфийка задумалась, — нельзя говорить настоящего имени. Нельзя.

— Мия! Имя мне! Создавшая род Асс и души тёмных эльфов! Покорившая девятый и одиннадцатый мир! Повелительница Сумрачного хаоса и Тусклой полумглы!

— Интересно, а что ты делаешь среди живых?

— Выполняю долг, болван! Тебя это не касается! Мне нужен Смерь!

— Я предупрежу его о вашем прибытии.

Мия уселась на землю в ожидающую позу и задумалась о том, где сейчас может быть Фёдор и как лучше продолжить поиски. Конечно, многое она узнает здесь, но это не единственный мир, их тысячи и сын ведьмака может быть в любом из них…

Открылись ворота. Из города вышел мерцающий силуэт, осматривая прибывшую.

— Мия? Неужели ты решила вернуться?

— Нет, Смерь. Я по делу.

— По делу? Ты хочешь поиграть с балансом?— силуэт начал постепенно оживляться, приобретая форму и черты,— ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?

— Мой сын мёртв. Я должна найти и вернуть его.

— Вот оно что. А зачем вернуть? Займись им здесь.

— Нельзя. Он нужен там.

— Зачем?

— Он не выполнил свой долг.

— Значит, выполнит в следующий раз. Успокойся. Ты же знаешь, сейчас не хватает тел для всех душ и очереди расписаны на тысячи лет вперёд.

— Я верну его в его тело. Я научу его.

— Что ж, проходи, выпьем чаю,— с этими словами Смерь развернулся и пошёл обратно в город. Мия пошла за ним.

Ворота хлопнули за спиной, и она смогла разглядеть стража, с которым общалась мгновением раньше: томный тяжеловес с отсутствующим лицом. Далее начинался город.

Жизнь среди мёртвых бьёт ключом! Оживлённые улицы, шаги и разговоры. Только речь казалась слегка приглушённой.

Мелькали улицы и тропки, дома и лачуги, таверны и бары, а в конце пути, на отшибе, показалась мрачная, испещрённая резьбой, каменная башня.

— Нам сюда,— раздался голос хозяина,— Райен! Открывай.

Двери башни распахнулись и пустили внутрь хозяина. Гостья шла за ним. Переступив порог, Смерь щёлкнул пальцами и стены башни начали расплываться, всё вокруг смешалось в единый цвет и закружилось вихрем. Через миг всё успокоилось. Мия осмотрелась: слегка прозрачные круглые стены, потолок и пол. За ними облачное небо оранжевых тонов. Такие же круглые двери, по составляющей, напоминающие чем-то массив дуба. Аккуратная мебель и множество предметов разных времён и эпох.

— Присаживайся,— за словом последовал пригласительный жест, указывающий на гнутый стул резного узора. Эльфика села. Смерь сел напротив неё, и принялся разглядывать свою собеседницу. Наконец, черты его лица стали более чёткими, впрочем, как и все остальные его составляющие: седые волосы аккуратно собраны сзади, открывая полностью слегка вытянутое лицо с относительно острыми чертами. Густая, но не длинная борода, глаза слегка прищурены, искрятся синевой. Одет в расшитую рясу, собранную воедино из аккуратных полосок ткани.

— Так и будешь меня разглядывать? — вырвалось у Мии.

— Я так давно тебя не видел. Ты ушла внезапно, не прощаясь.

— Я по делу.

— Не бойся, здесь времени нет, ты успеешь сделать дело. Но пойми меня правильно, я не могу упустить такого шанса и не насладиться общением с тобой.

— Конечно, я понимаю. Извини, я забыла об особенностях этого места.

— Как тебе живётся там?

— Ты не смотрел?

— Ты же знаешь, я смотрю, только в момент прибытия умершего к нам. Это правило. Нельзя нарушать такие правила.

— Да, нельзя. Всё началось ещё тогда, ты помнишь, после захвата одиннадцатого мира.

— Ты была настоящей бестией!

— Да, была. Но обстоятельства вынудили меня корректировать балансы.

— Ты знала об этом с самого начала. Я говорил тебе об этом. Ну да ладно, я знаю, почему ты оказалась в третьем мире, среди живых, расскажи, как оно было? Сколько же лет ты уже там варишься? Тысячу, две?

— Я и сама со счёту сбилась. Всё началось, как у всех. Меня родили.

— Мы вместе выбирали тебе тело, я помню этот момент. До сих пор я считаю его одним из лучших. Да, ты родилась среди эьфов.

— Именно, среди обычных лесных эльфов. Они такие забавные! У меня было хорошее детство. Тогда эльфы были одним из лучших народов. Идеальное место для рождения. Учитывая то, что я родилась в королевской семье. Меня все любили, было много друзей. Жизнь была счастьем и радостью. Меня обучали всему, что было необходимо, передавали свой опыт. Я училась творчеству, ремеслу, технологии…

— Интересно, наверное, было. Особенно учитывая то, что здесь ты выучилась гораздо большему за свою почти вечную жизнь…

— О-о-о. Неужели ты забыл об условии? Оказавшись в третьем мире, я потеряла память, милый. Я по-настоящему стала младенцем. Свято верила в своё эльфийское происхождение, королевскую кровь, впрочем, так оно и было, но я не помнила своей жизни в других мирах. Мне всё казалось в диковинку. Всё было таким необычным… Иногда мне даже хочется вернуть то время.

— Понимаю.

— Так вот, беззаботное было детство, интересное, но однажды я повстречалась с Кайном. Он был очарователен. Высокий рост, манеры, гордый стан, грация, вкус в одежде, сила. Знания. Да, знания были его ключом в наш город. Наша семья приютила странника, взамен он обещал дать нам новые знания. Он учил нас боевым искусствам, пополнял пробелы в нашем магическом опыте, рассказывал об истории демонов и выдавал все их секреты. Никто не спрашивал, зачем он это делает, было понятно без слов,— его изгнали. За что его прогнали, и в чём он провинился, никого не интересовало, а зря. Но мы поняли это слишком поздно.

В одно утро наступил переломный момент. Меня разбудило солнце, его тёплые лучи грели меня, проникая в комнату через щели ставен. Я потянулась и села на край кровати, вспоминая, что мне предстоит сделать сегодня. Собравшись с мыслями и выкинув на время из головы снившееся ночью, я занялась утренней гигиеной. Затем принялась выбирать одежду. Кайн дарил нам очень красивые одежды. Он шил их сам, но для этого соорудил особую машину, которая облегчала его труд. Иногда он проводил специальные занятия, на которых обучал нас пользоваться этой машиной. В тот день мне приглянулось одно из платьев, сшитых нашим гостем.

Выйдя в трапезную, я была очень удивлена, так как за столом вместе со всеми сидел Кайн. Обычно он ел отдельно, в своих покоях. Но, увидев меня, он спешно засобирался и попрощался со всеми.

Я спросила отца, о чём был разговор, но он уклонился от ответа, переведя тему на мои сегодняшние занятия по вокалу и владению мечом. Всегда было приятно помахать металлом после долгого пения.

— Любопытные у тебя интересы,— усмехнулся Смерь,— помахать металлом после пения, хм. И в этот момент что-нибудь, да и случилось?

— Почти. Закончив фехтование, я пошла на обед.

— И он снова был за столом.

— Нет, за столом его не было. Я окончила трапезу и пошла в свои покои. Он ждал меня.

— В покоях?

— Именно. Я была очень удивлена, увидев его: он молча расхаживал по потолку, сложив руки за спину, и о чём-то думал. Я поздоровалась и спросила, что он здесь делает. Ответом мне была его улыбка. Стало страшно, в голову полезли дурные мысли, я хотела позвать охрану, но он спрыгнул с потолка и встал ровно передо мной почти вплотную. Его глаза улыбались мне.

— Неужели у вас что-то было? Кайн — это же тот самый демонёнок…

— Не было,— перебила Мия,— он взял меня за руку и жестом показал на стол, прося подойти к нему. Я очень удивилась, когда обнаружила там бархатный мешочек, перевязанный ленточкой. Внутри была музыкальная шкатулка — работа настоящего мастера. Она была настолько миниатюрна, что едва умещалась на ладони, а при лёгком прикосновении превращалась в цветок, как будто он распускается прямо у меня в руке, представляешь? И такая чудесная музыка… Вокруг цветка танцевали бабочки, мне даже сначала показалось, что они живые, но потом он показал мне, что они крепятся особой нитью, имеющей достаточную жёсткость, чтобы держать их на расстоянии от бутона, и тонкостью, чтобы их было почти незаметно. Сама шкатулка была сделана из дорогих металлов, преобладало золото.

— Интересно, значит он у нас ещё и мастер на все руки. И что, у него была своя плавильная машина?

— Он демон,— Мия улыбнулась, ты рассуждаешь совсем, как человек.

— Извини, я просто его недолюбливаю. Он сбежал от нас однажды…

— Знаю. Но, по-моему, ты просто ревнуешь.

— Что? Неважно. Давай дальше.

— Он сказал, что дарит её мне за доброту и гостеприимство. А через мгновение просто исчез из комнаты. Я долго рассматривала её, кружась с ней в танце под эту чудесную музыку. Она завораживала и усыпляла. Я начала терять рассудок, просто кружилась и кружилась в танце. Очнулась я утром на полу.

— Мастер гипноза! Ха! Неплохо он тебя.

— Да, неплохо. Очнувшись, я встала с пола и подошла к окну. Увиденное… мне сложно вспоминать об этом. До сих пор вспоминаю с болью в сердце. Во дворе я увидела трапезу. Да, трапезу. Жители города пожирали членов королевской семьи. Обезумевшие, обезображенные до неузнаваемости они терзали плоть себеподобных. А в стороне стоял он, всё с той же насмешливой улыбкой, умиротворённо смотрел на них и называл детьми.

— Вампирёныш! Как таких земля носит, он ведь до сих пор в мире живых.

— Знаю. Сейчас он у демонов. Они всё же поймали его и посадили на цепь. Но даже в цепях он умудряется копить силы. Боюсь, что скоро он снова вырвется на свободу. Именно поэтому там нужен Фёдр. Ведьмак — тёмный эльф, в нём моя кровь и кровь Ариона, в нём часть моей души.

— Почему тебе самой не разобраться с ним?

— Нельзя, пока у меня нет такого права. Оно было мне дано однажды, но он обманул меня. Я не смогла, но мой сын сможет. Если не остановить его там, он доберётся и сюда, тогда начнётся война миров. Баланс перестанет существовать и разрушится всё устоявшее. Всё начнётся заново.

— Понимаю.

— Значит, ты поможешь мне?

— Я его понимаю…

— Что,— Мия привстала со стула и наклонилась в сторону Смеря.

— Присядь. Успокойся. Разве тебе самой никогда не хотелось построить что-нибудь своё? Этот мир не так привлекателен, как раньше. Ты покорила девятый и одиннадцатый мир, тебе ли не задаваться подобными вопросами?

— Я плачу за это, и плата высока.

— Да, но с уничтожением баланса и твоя плата исчезнет.

— Неизвестно. Баланс был всегда, и никто не может предсказать последствия его исчезновения. Начнётся что-то, с чем ещё никто не сталкивался.

— Ты боишься неизвестности? Всегда стоит рискнуть. Разве ты теряешь что-то?

— Я теряю сына, Ариона, и свои владения. А также теряется колоссальное количество душ и сущностей. Вселенная сожмётся снова.

— А потом будет взрыв, и всё начнётся заново. Новые миры, новые души.

— Но этот взрыв будет бесконтрольным, и неизвестно, таким ли удачным, как и прошлый. В конце концов, зачем тебе всё это? Тебе стало скучно? Ты считаешь, что познал всё, и больше ничего не осталось? Неправда. Открой глаза, ты не замечаешь множества простых вещей.

— Всё это время я ждал тебя, Мия. Но терпения не хватает. Заканчивай свои дела, избавим тебя от платы, построим новый мир, будем вместе. И чёрт с Арионом. Он и так уже давно не с тобой. А твой сын, я позабочусь о нём, он будет стоять вместе с нами.

— Если кто-то из нас останется жив. Я повторюсь, этот процесс непредсказуем, и не факт, что кто-то из нас сможет его контролировать.

— Ты же сама сказала — Кайн способен обрести контроль. А мы способны обрести контроль над Кайном.

— Он только думает, что способен, но я в этом сомневаюсь. И потом, появятся другие. Ты же знаешь, чем это опасно. Начнётся война за трон и право создания. И если она будет тянуться слишком долго, а она однозначно будет тянуться долго, мы просто прозеваем момент истины, и контроль над взрывом будет заведомо обречён. Гораздо проще остановить Кайна и разгрести накопившийся мусор.

— Ты просто боишься,— Смерь поднялся на ноги и подошёл к двери,— я скоро вернусь, — сказал он, не поворачиваясь к собеседнице, и вышел из комнаты.

Мия осталась одна наедине со своими мыслями.

Неужели Смерь сказал ей всё это? Его как будто подменили. Страж Баланса. Повелитель седьмого мира, сын абсолюта! Смерь. Ты слаб, ты просто стал слишком слаб. Где твоя выдержка, воин? Где твоя гордость, творец? Для чего? Может, просто убить Кайна самой, наплевав на запреты, и вернуться сюда? Но в третьем мире, в мире живых, там ещё столько нуждающихся в помощи. А если, убить Кайна и нарушить запрет, баланс начнёт рассыпаться. Это будет маленькой вспышкой перед большим взрывом. Нельзя допускать этого. Нельзя. Нужно вернуть Фёдора, но вряд ли Смерь поможет в этом, он одержим. Его нужно обезвредить.

Дверь медленно отворилась, и в комнату вошёл хозяин, держа в руках две кружки с чаем. Он подошёл к столу, и аккуратно поставил их. Затем уселся поудобнее на стул.

— Ну, так о чём мы? Расскажи, что было дальше, когда Кайн превратил жителей города в вампиров? Как же ты избежала этой участи?

— А я уже начала думать, что тебя это не интересует. Ты мне скажи, вот, это всё, пять минут назад — это серьёзно?

— Серьёзней не бывает, но я пока что ещё думаю. Ты права, много нюансов. Нужно подготовиться. В конце концов, сейчас ты со мной в комнате, лишённой времени. И я могу наслаждаться твоим обществом. И… всё-таки мне важны твои желания.

— Так ты мне поможешь?

— Не спеши, продолжи свой рассказ.

— Что ж,— Мия чуть-чуть поморщилась,— я смотрела на эту жуткую картину и пыталась понять, наяву это происходит или только грезиться. Много мыслей промелькнуло в голове. Но и злость овладела мной. Этот демон с приятной улыбкой получал удовольствие от того, что видел. Он почти смеялся, его глаза блестели от наполнявшего их восторга. Каждый новый хруст мяса на зубах вампиров пополнял его новым чувством восторга. Он больной. Он был таким тогда, таким же остался и сегодня.

— Так как ты выбралась-то?

— Я не знала, что делать, я испугалась, упала на пол и начала плакать, закрывая руками лицо, чтобы меня не было слышно. Судорожные мысли покоряли мой мозг. Нужно было что-то делать,— но что? Было понятно, зачем он усыпил меня. Я была лучшим воином, и все вместе мы могли остановить его. Но выбить одно звено из цепи оказалось достаточным, для того, чтобы одержать победу. И теперь, одной мне было не справиться. Нужно было бежать — чем быстрее, тем лучше. И как можно дальше. Я выбралась через задний двор и убежала. Бег уносил меня всё дальше и дальше от дома. Ноги стали ватными и отказывались слушаться, а лёгкие горели огнём, но бег продолжался, он продолжался до тех пор, пока не закончились силы, а потом я потеряла сознание.

— И впрямь перепугалась! Надо было взять лопату и всем им головы с плеч!

— Да! С плеч! Тупой лопатой! Я была обычным эльфом, а они — упырями. Я бы не справилась. Я просто убежала оттуда, — на щеке Мии сверкнула слеза.

— Успокойся, я всё понимаю. Что было дальше, когда ты очнулась?

— Вокруг меня были звери. Меня с детства учили общаться с ними. Я собрала стаю волков и попыталась отомстить. Но когда мы прибыли в город, там уже было пусто. Я оказалась одна в огромном королевстве. Сначала мы пытались идти по следам, по запаху, но вскоре поняли, что это тщетно. Мне стало дурно. Хотелось умереть. И правда, зачем жить дальше, когда всё, что ты когда-либо ценила, было так бесчеловечно загублено? Я заснула, и спала долго, собирая во снах свою память. Конечно, вспомнить всё было невозможно, но тогда стало понятно, что я нечто большее, чем обычный эльф. И эта жизнь — далеко не всё, чем я владею.

— Интересные, наверное, ощущения. Когда ты чувствуешь силу, но ещё не знаешь, что это такое и с чем это едят. Голова у тебя просто разрывалась, готов поспорить.

— Разрывалась? В общем, да. Но это был момент истины. Тогда я начала копить силу, чтобы уничтожить Кайна. Долгое время я бродила по лесам в поисках самой себя. А по ночам выбиралась в другие миры. Я научилась путешествовать по дальним, самым слабым иномирьям. Но мне тогда было достаточно этого.

— Так, ладно, в поисках себя, тра-та-та. Когда ты сошлась с Кайном в поединке?

— Это был интересный момент. В тот день мне исполнилось пять сотен лет. Я успела пожить среди людей и даже встретить первых ведьмаков. Они помогали мне. Я стала их лидером. Каждый день проходил в тренировках. Колдовала я тогда ещё не важно, но оказывать влияние на мир живых уже научилась,— Мия улыбнулась,— мне нравилось играть с природой.

— Так что в тот день-то?

— В тот день мне исполнялось пять сотен лет. Мы устроили пиршество по этому поводу (я никогда не скрывала свой возраст). Все напились медовухи и еле держались на ногах. Кто же знал, что Кайн рядом, и что он решил нанести удар первым? Как гром среди ясного неба в наш город ворвался обезумевший вампир, ведя за собой стаю диких стервятников, которых он додумался сделать упырями. Это было страшно. Они сносили всё на своём пути. Убивали каждого одним движением. Вернее, этим обращённым птицам этого не удавалось, но упырь разрывал плоть, как тряпки! Он шёл напролом, сквозь город. Я выбрала момент и всадила ему в спину меч. Он не остановился, только взвизгнул слегка. Тогда мне пришлось наложить заклинание удержания. А потом мы все, как один принялись прокалывать его плоть серебром. И в этот момент появился Кайн. Я недооценивала его. Пожирая чужую плоть уже не первую сотню лет, он накопил колоссальную мощь. Всех ведьмаков, как ветром сдуло, устояла одна я. Мои глаза столкнулись с его взглядом. И он по-прежнему улыбался. Взяв упыря на руки, Кайн растворился.

— Интересно, и ты не отправилась за ним?

— Я испугалась. Я не знала, на что он способен. И эта улыбка. Она пугала меня.

— Ясно. Всю свою жизнь ты борешься со страхом перед этой улыбкой, так? И даже сейчас, именно это мешает тебе убить упыря, успевшего надоесть всем на том и на этом свете. Мия, радость моя, я не узнаю тебя. Что с тобой стало? Он же всего лишь никчёмный вампирёнышь, тщетно пытающийся перевернуть мир с ног на голову.

— Смерь, не ты ли полчаса назад, утверждал, что этот никчёмный вампирёныш способен контролировать новый взрыв вселенной?

— Знаешь, я никогда ни в чём не уверен. Всё настолько относительно.

— У меня сейчас мозг взорвётся! Чего ты хочешь? Что за игры ты со мной ведёшь? Я не узнаю тебя, что происходит в твоей голове?

— В моей?— Смерь улыбнулся,— Я всего лишь отражение твоего подсознания.

— Так. Стоп. Я поняла. Я не туда попала. Ненавижу эти ловушки! Каждый раз попадаю в какую-нибудь из них.

— Без ловушек, было бы скучно, Мия. Но и ты не назвала истинного имени. Отчего ты думала, что попадёшь в истинную вариантность, зайдёшь в настоящий город, увидишь настоящего Смеря? Я лишь отголосок твоего подсознания.

— Мне пора.

С этими словами пространство начало меняться.

Ассатия открыла глаза. Перед ней всё те же ворота мерцающего города. И всё тот же басовитый голос стража, спрашивающий её имя. Она развернулась и пошла обратно. Нельзя говорить настоящего имени. Придётся брать город штурмом. Она посмотрела наверх, туда, где периодически появлялись новые души, а затем засасывались в город. Надо попасть в поток. Ноги снова попрощались с зёмлёй, и она поднялась в воздух, ловя момент, когда, предположительно, должен был открыться портал в очередной раз. И у неё получилось. В нужный момент эльфийка ухватилась за новую душу, и её потащило к городу. Внутри всё сжалось — её проглотило. Да, она попала, куда хотела. Перед ней стоял Смерь, а она по-прежнему, лёжа на полу, держала за ногу вновь прибывшего умершего.

— Какими судьбами? — прогремел Смерь,— ты снова нарушаешь правило.

— Приятно тебя видеть. Ты же знаешь, я не могу называть своего имени, и по-другому я бы не смогла попасть в город. Мне нужна твоя помощь.

— Хорошо. Подожди меня в коридоре, я должен определить прибывшего.

Ассатаия вышла из зала и побрела в коридор. Отлично. Она была там, где ей нужно. Вопрос в том, сможет ли она выбраться отсюда. Здесь не очень то любят нарушения правил. Конечно, всегда можно будет позвать слуг из девятого мира, всё же это в её компетенции в данной ситуации. Спина нащупала стену коридора. Гостья проскользила по ней, опускаясь на корточки. Мысли. Что же, во всяком случае, теперь она точно узнает, здесь ли Фёдр. Через несколько минут её позвали в зал. Ноги сами пошли внутрь.

— Ну здравствуй,— прогремел Смерь, осматривая особу женского пола.

— И Вам не хворать. Федю убили, хочу узнать здесь ли он.

— Тебе нельзя здесь находиться. И ты знаешь об этом.

— Ты не слышишь меня,— взревела Ассатия,— Федю убили! Поэтому я здесь!

— Ты ещё увидишь его, когда, исполнишь свой долг на Земле. Возвращайся обратно.

— Я не вернусь одна.

— Ах, вот оно что! Ты хочешь забрать его с собой? У нас он не появлялся. Возвращайся обратно. Я сам позову тебя, когда придёт время. Это не тот мир, в котором распространяется твоя власть,— Смерь взмахнул рукой и у эльфийки пропало зрение.

Она почувствовала падение, открылись глаза, над головой небо, ужасная дрожь во всём теле, боль в голове и знакомая ветвь дуба сверху, разрезающая небесную гладь. Удар, боль в спине. Эльфийка потеряла сознание.

— Всё же больно падать. Правду люди говорят,— пробубнила она, приходя в себя и поднимаясь с земли,— Смерь! Вот гад! Не дал мне с сыном пообщаться. Ладно, в любом случае, врать бы он не стал — значит, в седьмой мир Федя и впрямь не попал, — она шептала себе под нос, расхаживая взад-вперёд и положив руки за спину,— Куда же его могло выбросить? Может, он застрял в междумирье? Нет, навряд ли. Двенадцатый? Тоже не вариант. Найти бы его тело. Тогда связь установить легко. Где искать? Так, стоп. Бела!

Бела услышала голос матери, и, как послушная дочь, поспешила к ней. Ловкие лапки быстро перемещали белку с ветки на ветку, и спустя двадцать минут она уже стояла перед Ассатией, смотревшей на неё удивлённым взглядом.

— Ты всё ещё бегаешь в теле белки?

— Мам, мне так удобно,— белочка поджала ушки и насупилась.

— Ладно, смотри, не заиграйся. А то так и останешься белкой на всю жизнь. Где выкинули Федю?

— Точного места я не знаю. Я не попала на корабль. Но они собирались плыть через Лазурный океан. А об остальном мне сообщил Сокол.

— Ясно. Оттуда его могло прибить к любому острову, а мог и утонуть вовсе. Мне нужно попасть в эти воды. Вода расскажет, мне, где он.

— Я свободна? — спросила Белла с явным спешившим видом.

— Тебя не интересует судьба брата?

— Я всё равно не смогу вернуть его к жизни. Это под силу только тебе.

— Ладно, иди.

Белка убежала, а мать побрела к Гетскому заливу. Лес пел очень грустно сегодня. На нём отражалось настроение эльфийки, которая тоже затянула грустную песню про нелепые парадоксы нашей жизни и про иронию судьбы. Судьба. Смешная штука. Сколько раз она тщеславно смеялась за её спиной, брызжа слюной от безумия! Много всего случилось в долгой и муторной жизни. И вот сейчас у матери, потерявшей сына, начался период переосмысления содеянного и совершённого. Казалось, что за время, прожитое в этом уголке вселенной, она уже давно должна была стать королевой этих земель, как, впрочем, и было когда-то, вернее к этому шло: именно в её честь названа некогда великая империя, основанная двумя родами. Родом ведьмаков Волчья кровь и родом тёмных эльфов Асс. О её красоте слагали легенды. Именно она носила титул императора, и именно она проиграла войну. Такова плата. Цена. Здесь она не может иметь абсолютную власть. Этим должен был заняться Фёдор. Увы, и он теперь не с нами…

Тогда, в разгар войны за Ассатию, родился ребёнок, сумевший призвать неизвестные силы, обошедший по своему могуществу всех живущих, и повёл бесчисленную армию против империи. Его называли Правитель. Вымирали целые народы, сгорали города. Алчность и желание власти грызли его изнутри. Кровь питала землю. После смерти Правителя заменил другой, менее талантливый, но к тому времени от Ассатии уже почти ничего не осталось, кроме замка, города и трёх деревень. У остальных народов осталось лишь несколько островов. Единственным местом, оставшимся нетронутым, была и остаётся Долина Смерти, ибо каждый пришедший туда, ложился пластом на землю и прощался с жизнью. С чем это связано, знали немногие. Эльфы, любящие бороздить просторы иных миров, прознали о наказании одного из драконов и воспользовались этим, заключив соглашение с остальными. Теперь провинившийся обязан защищать Ассатию от внешней угрозы. Разумеется, был подписан мирный договор. Никому не хотелось терять внушительную часть своего войска под гнётом разъярённого дракона ради небольшого клочка земли. По сути, это была война людей и эльфов. Остальные расы наблюдали за происходящим и не вмешивались. Но лишь на ранней стадии войны. Позже, как уже было сказано выше, война охватила всю планету. А началось всё ещё при создании империи. Род Волчья кровь разделился. Часть ведьмаков была против смешивания культуры. Правитель( Ариону он приходился дядей). Настоящей же причиной войны была банальная ревность. Ревность Правителя к грациозной эльфийке, охмурившей Ариона.

   Кайн. И почему он не выходит из головы! Талантливый парень. На самом деле. Сколько живёт, балансируя на грани, так сказать, на острие ножа! И всё никак не свалиться. Но наступит момент. Обязательно наступит, когда он всё же поскользнется и то самое остриё разрежет его пополам.

Ассатия улыбнулась, представляя себе эту картину. Вообще, у него только один минус. Он убивает людей. Ну, а люди убивают свиней, коров и зайцев. Хищники. Какого чёрта! Его нельзя прощать. И всё же, он такой милый, когда держит себя в руках! Вежливый, обходительный, красивый, сильный, талантливый. Может просто провести с ним серьёзную психологическую беседу? Поменять мозги и использовать. Ведь если закрыть глаза на Кайна, остаётся только одна проблема — Правитель. А почему бы и нет? Промыть мозги Кайну и посадить его на трон. А дальше он сделает всё, что нужно. Вот только как лучше поступить? Приворот? Стоп. Будем умнее. Надо соответствовать своему возрасту. Если посмотреть в корень, отчего он стал таким? Изначально его изнасиловал дьявол, в результате чего у него и развилась эта болезнь на почве несовместимости. Лечить? Нет. Позже. Итак, изнасиловал дьявол. Безусловно, психика серьёзно нарушилась, он стал злее. Затем почувствовал силу. Захотелось мести. Долгое время он сдерживал себя, а потом сорвался и чуть не сожрал одного из демонов. Окружение поняло, что он опасен и отправило его в изгнание. Остальную часть жизни он был один. Нигде не рады, нигде не ждут, все ненавидят и хотят убить. Он просто мстит. Мстит окружению за то, что его не приняли. А в первую очередь он хочет отомстить дьяволу и своей судьбе. Именно за этим Кайн хочет захватить этот мир и выйти в другие, именно за этим он стремится к разрушению баланса и новому взрыву. Всего-то. Месть. Так сделаем проще. Соберем антидьявольскую коалицию. Выманим ещё раз в этот мир, свяжем заклинаниями, ну и Кайн сделает с ним то, что считает нужным.

Хорошая идея! Но с чего начать? Как можно выманить дьявола? Кого объединить в коалицию? А вот выманить его может Правитель. Какой-то замкнутый круг получается. Ну, он не равнодушен к Белле. Как мерзко — использовать собственную дочь! Но, впрочем, неважны методы диверсантов. А победа будет за нами. Да. Она его соблазнит и заставит показать свою силу. Тот, желая понравиться, пойдёт на уступку и откроет портал. И в этот момент появлюсь я и Кайн. Опа! Попался! А дальше по сценарию. Эти детали надо ещё обдумать.

Эльфийка совсем забыла о том, куда шла. Или просто решила отложить поиски на второй план… Она ловко запрыгнула на раскидистую ветвь клёна и принялась обдумывать свой план дальше.

Что если привлечь Ариона? Да. Он станет первым в мире ведьмаком, убившим самого дьявола. Ему понравится. Думаю, что точно понравиться. Конечно, он может нахохлиться: мол у него другие дела и вообще, почему он должен помогать вампиру? С Кайна расписка о том, что вместе с его первопричиной, умрёт и весь его гонор по поводу захвата вселенной и создания упыриных армий. Потом найдём лекарство. Неплохо. Тогда и ведьмак почувствует себя великим. Ведь он не просто убьёт дьявола, но ещё и уничтожит упырей. Обрубит им корни. И их владыка добьёт несогласных. Вот только Изафон… но ему не тягаться! Ляжет пластом вместе с остальными! А что это за запах? Гарь?

Эльфийка наконец отвлеклась от своих мыслей и посмотрела вперёд, в сторону неприятного запаха. Оказалось, что она уже почти дошла до порта. Впереди начинались хрупкие дома рыбацкой деревни, за которыми простирался пиратский стояк, таверны и небольшой порт с тремя пришвартованными кораблями. И всё это горело огнём! Языки пламени охватили всё, до чего дотянулись, а по улицам носились обезумевшие люди. Стоп. Кажется это упыри. Ассатия забралась на ветку повыше и увидела, что в центре деревни стоит Кира. Её руки разрывали плоть очередной жертвы. Раздался громогласный хохот, а затем такой же громогласный рёв:

— Так значит, нет кораблей! Так значит, не поплывёте в Дикое море! Поплывёте милые, поплывёте! Теперь точно поплывёте! Свистать всех наверх! Кто там жив остался! Эй! Упыри! Все на абордаж морских просторов!— с этими словами она швырнула свою погрызенную жертву прямо на один из кораблей.

— Красиво летит,— прошептала эльфийка, удивлённо наблюдая за этой картиной, — о, приземлился. Похоже, нам по пути, ребята,— она приняла вид упыря и спрыгнула с дерева. Затем медленным шагом пошла в сторону корабля,— Убить бы дочь пивовара,— продолжала она уже молча,— упыриная зараза! Так скоро все превратятся! Но ничего. Веселее будет смотреть на Кайна, когда он будет убивать своих детишек. Конечно, я ему подсоблю в этом. А в целом… нет, сначала нужно добраться до места. А потом, потом можно поиграть с этими несчастными в «последний путь».

Деревня уже догорала. Обрушивались последние тлеющие балки. Небо заволокло чёрным дымом. А пепел изредка поднимался ветром.

— Жаль, что всё это уже едва различимо,— подумала Кира, облокотившись на борт корабля с очень грустным видом,— подумать только, что это на меня нашло? Теперь у меня целая команда упырей и свой корабль. Я пиратка, чёрт возьми! Я вампирская пиратка!— на лице появилась улыбка,— Ха! Рома мне! Эй ты, чего стоишь? А ну спустился в трюм и приволок мне рома! — упырь послушно последовал указаниям,— кто бы мог подумать, что когда-нибудь мне так повезёт. Я могу покорять новые земли, разорять корабли, я могу быть грозой морей!— здесь она заметно помрачнела, выдернула бутылку у подошедшего к ней упыря, сделала глоток, запрокинув голову, и снова облокотилась о борт, развернувшись лицом к морю,— Вот только зачем мне всё это без Феди? Как я хочу, чтобы он был рядом! Слышишь, ты! Почему его нет со мной? Кто убил моего Федю?!

— Я не знаю, госпожа,— ответил упырь, разводя руками.

— Не знаешь? А кто-нибудь знает? Через ваши земли проходила группа работорговцев! И на корабле из вашего порта они продолжили свой путь! А вы говорите, что не знаете?— Она разбила бутылку об проходящего мимо упыря,— Рому мне!— упырь потряс головой, обиженно зыркнул и поспешил удалиться,— И Вы говорите, что не знаете? Где мой ром, триста чертей! Якорь вам всем, сами знаете куда!

— Госпожа,— обратился один из упырей,— Моё имя Балин.

— Имя? Имя тебе упырь! И место твоё у моих ног!

— Я просто…

— Что просто? Ты знаешь, кто убил Федю?

— Мне так думается…

— Мне нужна конкретика. Конкретика, ты понял?!

— Хорошо, будет вам конкретика!

— Чего?! А чего это ты разумничался!? Дерзить мне смеешь?!

— Я просто хочу донести до Вас информацию, и, если вы будете любезны выслушать меня…

— Ладно, валяй,— Кира приняла скучающий вид и даже демонстративно зевнула.

— Как скажете, госпожа.

— Уже сказала! Ну что ты за мямля!? Кто убил Федю?

— В тот день с нашего порта отплывал знаменитый работорговец. Его называют Бездной. Потому как, словно бездна он проглатывает в себя людей, продавая их в рабство. И, госпожа, у нас он постоянный гость. Он должен появиться снова через год. И, если бы Вы не сожгли нашу деревню, у нас бы был шанс застать его. Однако слухи теперь расползутся очень далеко и очень быстро.

— Точно умник, — Кира потупила взгляд,— в любом случае, я бы не стала ждать целый год! Куда он поплыл, когда вёз Федю? Где он сейчас?

— Сейчас он скорее всего на туманных островах. Там добывают золото.

— Золото?— дочь пивовара и впрямь возомнила себя пираткой,— Тогда нам туда! Порвём бездну в клочья! Наполним трюмы золотом! Удача с нами, упыри!

— Это как раз за лазурным океаном.

— Отлично! Сколько плыть по времени?

— Около месяца.

— Что?— Кира явно не ожидала такого ответа,— месяц? Ну, ребят, тогда вы будете меня развлекать!— Кира села на борт, свесив ноги, и скинула сапоги,— Эй, умник! А ну-ка! Вылежи мне ноги! А ты тащи ещё рому! Вы двое! Бейте друг другу морды…

Эльфика смеялась: что сказать? Дочь пивовара. Как же она глупа. Наверное, само её появление на свет было ошибкой. С другой стороны, она просто развлекается. Ну, это и вправду выглядит очень комично. Нет, скорее иронично. Совсем недавно эти упыри были живыми людьми. У них были свои мечты, свои надежды, своя воля. Теперь их воля им не принадлежит. Она подавлена вот этим пивным бочонком. Конечно, она заметно похудела, но всё же. Эх, чем бы заняться в этом месяце. А поставлю-ка я этот бочонок на место, набью ей боковины!

— Эй, сопля в скафандре!

— В чём?!— Кира выпучила глаза,— кто? Сопля? Ты чего, упырь! Страх потерял!?— она уже заметно опьянела, и язык немного заплетался.

— Не важно!— огрызнулся упырь,— я тебе сейчас бока мять буду!— вампирша так и застыла от удивления, смотря на приближающегося к ней мужика, который, в свою очередь, меланхолично хрустел костяшками.

— Ты, что это, взаправду?

Ответом ей был мощный удар в челюсть. Объект свалился за борт, тревожа волны. Остальные хлопали глазками.

— Ну, что?— взревел победитель,— революция? Упырчики мои ненаглядные! Ведь ещё утром вы были людьми!

Море взорвалось крыльями бестии, вырвавшейся из морских пучин. Разъярённая Кира зависла в воздухе, позволяя воде плавно стекать с её тела. Через миг она поняла, что мокрые волосы на лице мешают ей разглядывать свою жертву среди толпы. Судорожно она зачесала их назад движением руки и, наконец, увидела соперника. После чего вихрем обрушилась на палубу.

Ловкий эльф легко увернулся, освобождая дорогу разгневанной туше и наблюдая за осколками проломленных досок, а также за всё той же тушей, перемещающейся столь интересным образом в одну из кают. Затем он подошёл к краю образовавшейся дыры и посмотрел вниз.

— Госпожа,— начал язвить авантюрист,— вы конечно очень привлекательны в столь присущем вам состоянии, но не кажется ли вам, что этот корабль нам ещё нужен, так как перелететь через океан вы всё равно не сможете?

— Гадёныш!— послышалось снизу. Прыжок и пиратка снова оказалась наверху, вплотную перед обидчиком, тяжело душа ему в лицо,— ты прав,— их глаза слились в одной траектории,— мне не перелететь через океан,— но ты, ты мне зачем нужен на этом корабле?

На её руках начали расти когти. Плавным движением она поднесла коготь указательного пальца к горлу, стоявшего напротив и оскалила клыки. А тот всё так же улыбался, смотря на неё, как на ребёнка.

— Да кто ты такой?— не сдержавшись, взревела Кира и махнула своей когтистой лапой, норовя сорвать половину лица с головы упыря. Тот просто сделал шаг назад, смотря на то, как, вложившая весь вес в удар, аккуратно падала на палубу, за тем, как её мокрая одежда ласково протирает доски и методом скольжения опрокидывает её всё в туже каюту через туже дыру.

— Что ж ты так в деревне-то не дрался?— снова послышалось снизу.

— Так я ж упырь теперь. Вот, силушка появилась, реакция.

ГЛАВА ПЯТАЯ — Дорогу упырям!

Он сидел за столом, потягивая из бокала свежую кровь. Смотря в потолок и наслаждаясь жизнью. Конечно, кровь коровы не так вкусна, как человечья. Но основные функции данного напитка она сохраняет. Можно ещё и мяска свежего отведать. Поп поднялся и пошёл в дальний угол комнаты, туда, где проём в полу оголял лестницу. Спустившись, он полез в погреб, аккуратно расположившийся сразу за той самой лестницей. Прохладно. Хорошо.

С потолка свисали окровавленные коровьи туши. Кого бы выбрать сегодня. Вот эта ничего. Зубы вцепились в плоть и вырвали кусок мяса. Испачканное кровью лицо Изи тщательно пережёвывало сырое мясо, излучая при этом вихрь восторга. На руках выросли когти и вцепились в тушу. А пасть начала вполне динамично врезаться в плоть, уменьшающуюся при каждом укусе. Поп потерял рассудок и принялся уничтожать одну тушу за другой. Вскоре он остановился. Стало ясно, что последний кусок был лишним. Послышался звук срыгивания. Ох, как сложно в таких ситуациях слышать чувство меры! Да и незачем здесь мера! Так думал Изя. Он намного чаще руководствовался своими звериными инстинктами. За это Кайн его недолюбливал и всегда указывал на это, как на один из самых главных недостатков. Но тот никогда не слушал. Он мог смириться с чем угодно, кроме чувства голода. Есть хотелось всегда.

Отведать бы человеченки! Как-то надоели эти рогатые за последние месяцы. Изафон выбрался из погреба, поднялся на второй этаж и полез на чердак. Оттуда, через небольшое окно во фронтоне он попал на крышу.

Ночь. Яркие звёзды по чистому небу россыпью мерцающих огней! Тихий город, погрузившийся в сон. Совсем, как человеческий. Хоть его жители и стали упырями, но до сих пор сохраняют привычку бодрствовать только днём. Молодняк! Полнолуние. Бледный свет луны падал на дома. Ветер перебирал жёлтые листья деревьев, периодически срывая их и обрушивая на землю. А на коньке одного из домов потягивает спину жирный поп с вампирскими наклонностями. Романтика! Изя выпрямился и направил руки в сторону луны, позволяя её свету пропитать кожу на окровавленном лице.

Какая мощь растекается по телу! И это неугомонное чувство! Эта жажда! Жажда отведать человеческой плоти! Надо было всё-таки оставить пару людишек в этой деревне. Посадить на цепь и устраивать кровопускания. Да. Жаль, что сын ведьмака убежал — у него, наверняка, очень вкусная кровь. Соседние деревни тоже заражены полностью. Похоже, следующим шагом будет проникновение во владения Правителя. Эмиус! Что за дурацкое название империи! Империя, держащая в руках почти всю сушу на этой вымученной планете. И с таким дурацким названием! Ничего. Скоро эти земли подчиняться воле вампира! Отряды уже подготовлены. И там возникнут купола новой церкви. И там людишки проникнуться новой идеологией. И мозги их иссохнут вовсе, оставив людям лишь одну извилину для поддержания жизни и подчинения их хозяину! Да! Кайн будет доволен.

Изя улыбнулся, вспоминая своего учителя, и присел на корточки. Взгляд устремился в сторону Эмиуса. Зрение вампира позволило разглядеть патрули у ближайшей границы. Неплохие войны! Хорошее снаряжение.

Всё-таки есть и минус в идеологически-религиозном плане. Правитель догадается, что происходит. И, скорее всего, слишком рано. Он потомственный ведьмак. Один из старых. Дядя балбеса Ариона. Его приближённые сохраняют силу и мудрость предков. И войны обучены в стиле древних. Наш вампирятник быстро прикроют. Зато Ассатии больше нет. И самых сильных ведьмаков больше нет. Удачно они стравились друг с другом. Неплохо было придумано притвориться попом. Начинать нужно было именно здесь. С Арионом тоже повезло. Он, бедняга, так тешит себя надеждами о возрождении своей Империи, что совсем потерял рассудок и перестал видеть очевидные вещи. Он, наверное, даже не осознаёт своей глупости. Потерял здравомыслие, бедняга. Конечно, куда тягаться против двух тысяч лет опыта и накопленной мудрости? Как это смешно! Некогда великий ведьмак сам становится вампиром и исполняет волю вампира… такого, пожалуй, в истории ещё не бывало. Так же смешно то, что он надеется выйти победителем из этой игры. Глупец! То ли дело его предки! Славные были войны. Каждый стоит тысячи опытных вампиров. Жаль, что их уже нет в живых… Но войны правителя, пусть и не так сильны, как первородные ведьмаки рода Волчья кровь, но всё же очень опасны…

Тысячу лет осуществлялся план, который составлялся также тысячу лет! И вот, его реализация: почти все ведьмаки истреблены. Большая часть населения в Эмиусе — это люди. Единственная проблема может возникнуть только с Правителем,— всё-таки он тоже вышел из рода Волчьей крови. Здесь нужно действовать очень аккуратно.

Прыжок. Аккуратное приземление на соседней крыше. Доски хрустнули и Изя задумался о том, что, возможно, ему следует сесть на диету. Нет. Это невозможно! Он решил прогуляться пешком. Преодолев поле за замком и начинающийся после него лес, поп увидел стены империи. Всё-таки это сильно. Поставить двадцатиметровые стены вокруг всего Эмиуса! Но нет ничего невозможного.

Они смогли поставить эти стены, а Изе стены не помеха. Изафон сдавленно засмеялся, чуть было, не выдав себя. Но стражи на стене уже крепко спали. (Давно здесь не было посторонних) Можно начать как раз с этих десяти вояк. Неплохие упыри получатся. Но нет. Сейчас они не нужны. Пока ещё рано. Нужно уметь ждать. А вот проскользнуть мимо них, забраться в какой-нибудь домик побогаче и утащить оттуда какую-нибудь дивчину на ужин, или на завтрак — это вполне реально.

Вампир запрыгнул на стену, посмотрел на спящих стражей. В своей рясе он очень напоминал ожиревшего ворона. И словно ворону ему приглянулся меч одного из спящих — верно, фамильный. Рука сама потянулась к ножнам, пальцы нащупали бляшку ремешка и аккуратно расстегнули её. Вторая рука поймала клинок. Как удачно! Ремень украденного меча оказался слишком мал вурдалаку, поэтому он заткнул находку за пояс рясы и прыгнул на противоположенный зуб стены, оставив стражей за спиной и смотря вниз.

Высоко. А впереди огромные города из камня. Удивительно. Правитель заботится о своих подданных. Ни одной лачуги на окраине империи. Что же тогда в центре? Как-то даже жалко разрушать такое великолепие. Бред. Только Эмиус процветает. А остальные земли… может это просто зависть? Нет, это план, который разрабатывался тысячу лет, это цель, реализация которой уже начата! Ничто не остановит надвигающуюся власть Кайна и Изафона! Продолжительное ура протянулось в голове Изи. Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперёд! Жаль только, что Кайна нет рядом последние двести лет. Поп заметно погрустнел, вспомнив об этом. Плюхнул увесистую пятую точку между стражей, задумчиво перерезал одному из них горло выросшим когтём, достал из-за пазухи кубок, наполнил свежей кровью и пустился в раздумья. Ностальгия…

Пески пустыни окружали небольшой оазис, свирепое солнце норовило высушить кожу. У колодца с водой сидели два человека и любовались друг другом.

— Как мы назовём нашего сына,— спросил мужчина.

— Не знаю,— ответила женщина,— а, может, это будет дочь?

— Вряд ли, я чувствую это, чувствую, что у нас будет мальчик.

— Да, я тоже, но мне так хочется девочку!

— Так как мы назовём сына?

— Изафон, я хочу назвать его так.

Через два месяца у них действительно родился мальчик, он был здоров и красив. Родители не могли нарадоваться. Они уже несколько лет жили на этом маленьком клочке земли, спасаясь от пустыни. Родные изгнали их, потому что они слишком любили друг друга, а в их краях любовь сестры и брата каралась изгнанием. Они очень боялись, что их ребёнок родится с отклонениями, но ошибались и были этому очень рады.

Шло время, ребёнок рос. Родители играли с ним, обучали тому, что знали, готовили к покорению города, который они когда-то потеряли. В один из дней он заболел, поднялась температура, появился жар. Причина болезни была неизвестна. Отец решил пойти в город, чтобы найти хоть какие-то лекарства, но его проглотила пустыня. Мать долго ждала, тешилась надеждой, что он вернётся, но оказалось поздно, ребёнок умер, как ей тогда показалось. Она не выдержала таких ударов судьбы и вскрыла себе вены, упав замертво рядом с сыном. У Изафона был просто солнечный удар, мальчик всего лишь потерял сознание, чего не поняла измученная мать. Придя в себя, он увидел, как стервятники пожирают мёртвую плоть, разрывая острыми клювами, ту, что совсем недавно кормила его грудью. Семилетний мальчик в страхе и ужасе набросился на птиц, но обезумевшие падальщики просто подняли тело в воздух и унесли за горизонт.

Он даже не помнил, как выбрался из этой пустыни, помнил только, как умирал в песках, помнил лучи обжигающего солнца, помнил желание пить и ужасный голод, боль во всём теле, покрытом сожжённой кожей, облегавшей почти рассыпающиеся кости. От жажды он не может избавиться и сегодня. Помнил лицо странника, который поделился своей кровью и спас ему жизнь…

Позже узналось, что странника звали Кайн и что он очень важный человек в своих краях, а ещё, что когда-то он жил среди демонов. Но убежал от них, потому что они плохие. Демон учил его магии. Всё начиналось очень хорошо, но затем, когда он пережил двадцать зим, уже умел колдовать, пока ещё очень грубо, но эффективно, когда убил первого человека в неравном поединке, он влюбился в девушку. Красота, грация, формы и ум. Всё это в ней было. Долгие ухаживания не прошли даром. Девушка согласилась встречаться с ним, они полюбили друг друга, начали проводить вместе всё своё время. Позже сыграли свадьбу, родили трёх сыновей и жили почти полной счастливой жизнью, мечтая превратить свою деревню в большой красивый город. Но произошёл печальный инцидент: Изафон возвращался в деревню. До ушей донеслись крики и звон бронзовых мечей, вспышки магии виднелись вдалеке. Именно тогда он встретил первого ведьмака. Он поспешил на поле боя, но опоздал. Дома горели, все жители были мертвы. Только Кайн сидел у колодца и тёр пальцами виски. А впереди удалялся силуэт убийцы.

— Кайн, как ты допустил это?— взревел Изафон, подбегая к нему. Тот нехотя поднял голову с горящими от боли глазами,— почему ты не остановил его?

— Хм, Изя, ты, наверное, дурак, — он поднялся на ноги и схватил молодого вампира за шиворот, поднимая на вытянутую руку, тот, в свою очередь, обречённо повис над землёй, болтая ножками,— Ты думаешь, что всё так просто? Думаешь мне не жалко их? Посмотри внимательно на тот силуэт, что скрывается вдали. Это убийца твоих детей, но это брат мой. Я не могу убить его, и тебе, щенок, не позволю. Конечно, ты можешь попытаться, но у тебя всё-равно ничего не получится,— он бросил Изю на землю и снова сел у колодца, тот же закрыл ладонями глаза, по которым струились слёзы,— Не реви!

— Я не реву.

— Не реви!— ещё боле убедительно произнёс Кайн.

— Да не реву я,— также убедительно, сквозь слёзы срывающимся голосом ответил Изя.

— Будь по-твоему.

Этот печальный инцидент просто выбил из колеи столь ещё юного Изю. Он пролежал на скамейке весь день под палящими лучами солнца, а в ночь отправился в пустыню, теребя самые разные мысли в голове. Вампир уходил, уходил далеко, ничего не сказав Кайну. В пустыне всё началось — в пустыне и закончится. Только смерть могла убить страдания искалеченной души.

После долгих странствий, совсем обезводившись, стало ясно, что означает быть бессмертным. Он понимал, да, теперь понимал слова учителя. Изафон не мог умереть, как не старался: вскрывал вены мечом, который прихватил с собой, вспарывал живот, отрубал руки, ноги, голову,— бессмысленно. Как бы он не уродовал своё тело, он оставался жить. Более того, как-то, сам того не замечая, собирался по кусочкам обратно. Даже когда он уже совсем начал напоминать покойника, вернее мумию, а от тела начало нести смрадом и стервятники набросились на него, разрывая и пожирая, плоть снова нарастала на костях.

Догадливые птицы отнесли его в своё гнездо и целую неделю набивали животы, для них он был чем-то вроде скатерти-самобранки.

Всё же Изя не выдержал. В один из таких дней он поднялся на ноги, чем очень удивил набивающих желудки птиц, сплёл заклинание удержания и осушил обездвиженных стервятников. В тот момент им овладела жажда, глаза налились кровью, а тело стало меняться, превращаясь во что-то очень странное, напоминающее тех самых ужасных упырей, про которых когда-то читал Фёдр в пособии для начинающих ведьмаков. Окончательно обезумев, Вампир устремился по зову крови. Он не заметил, как преодолел сотни километров и оказался в огромном городе. Так и не поняв, как это случилось, он принялся рвать на куски всех, кого встречал на улице. Кровь! Кровь!

Как-то неожиданно чувство превосходства пропало. Вурдалак пришёл в себя, упав лицом в грязь и взревев от боли. Из правого бока сочилась кровь, медленно, но не останавливаясь, рана не заживала. Затем он снова почувствовал холод металла, снова и снова. Обезумев, он вскочил на ноги и принялся бежать, но понял, что не может двигаться, так и замерев в очень даже странной позе. В горло вонзилась стрела. Он истекал кровью, и силы покидали его, раны горели от боли и вовсе не думали исчезать, плоть отказывалась регенерировать, а любые попытки использовать магию оказывались тщетными. Он уже слышал довольные шаги за спиной и возбуждённое дыхание, как что-то подняло его в воздух и закружило.

Когда Изя очнулся, он увидел перед собой Кайна. Учитель жалобным и разочарованным взглядом смотрел на своего ученика.

— Изя, ты дурак,— последовали слова сразу же за взглядом вампира,— только тебе могло придти в голову устроить резню в городе ведьмаков.

— Но, я бессмертен, — слабым голосом потянул Изафон, — почему? Почему мои раны до сих пор сочатся кровью и начинают загнивать.

— Потому что ты дурак. Просто чудило. Мало того, что ты сам чуть не помер, ты ещё и ведьмаков сподвигнул на новую охоту. Теперь их армии будут чистить все знакомые и незнакомые места.

— Но я бессмертен,— снова застонал собеседник.

— Не бывает бессмертья! Равного может убить равный. С ведьмаками у нас одна кровь, они подавляют большую часть твоей силы, как и ты подавляешь силу, заключённую в них. Вы, как бы, становитесь на равных. Это с людишками ты можешь позволить себе веселье, а эти псы запросто могут перегрызть тебе горло!

— Но почему?

— Ну и достался же мне в наказание такой болван! Ты хочешь всю историю?! Ты хочешь знать кто они и кто мы?! Не время, запомни только одно: Ведьмак может убить тебя!

Прошло немало времени, пока Кайн выхаживал своего подопечного. Потом Они ждали, пока закончатся походы на вурдалаков. Кайн долго обучал Изю всем тонкостям вампирского бытия, учил использовать силу и мозги. Они так увлеклись, что прошло без малого сто лет. Именно в том горном ущелье и созрел план истребления ведьмаков.

Для начала было необходимо, чтобы про вампиров забыли вообще, считая, что больше ни одного из них не осталось. Упыри, конечно, всё равно будут бродить между могил, но между упырём и вампиром колоссальная разница. Упырь — это колдовство. Вампир — это живая сила. Затем, они должны были внедриться в людское общество, изучить, добиться влияния, рассорить ведьмаков. Словом, план был долгим, но весьма осуществимым. Ключевым моментом в этом плане, его козырной картой, было новое веяние трактования бытия, религия, которая затянет и плавно лишит силы всех ведьмаков, конечно, не полностью, но, заразив люд под эгидой рая и божьей кары, можно собрать целую армию первоклассных вампирчиков, заняться обучением и-и-и БАХ! Орда готова выступать! Главное, сделать всё незаметно.

Изафон улыбнулся, допивая последние капли крови. И правда, хорош был план. Ностальгия не отпускала его. Кто бы мог подумать, что всё задуманное удастся. Конечно, ещё есть над чем поработать. Но, по сути, всё идёт по плану. Он ещё раз посмотрел на убитого стража. Осмотрел спящих. Куда бы деть тело и лужу крови испод него? Засуетятся ведь. вампир подошёл к ещё одному стражу и, чтобы тот не проснулся, пережал сонные артерии. Тот, было, дёрнулся, но осел. Вот, молодец. Затем вампир достал из-за пазухи бутыль с барматухой и аккуратно вложил ему в руку. А в другую, с той же аккуратностью — стилет, испачканный кровью. Ну, вот и всё. Честный обмен одного меча и одной жизни на старый стилет и бутыль алкогольного напитка. Не хворайте, ребята!

Поп спрыгнул со стены и оказался на землях Эмиуса. Всё-таки это сила. Она контролирует весь мир! Но вампиры способны наводить здесь свои порядки. И никто и никогда не сможет остановить ум и хитрость Изафона!

Улыбка просто не сползала с лица. Важной походкой он шествовал по дороге, смотря по сторонам и выбирая домик поприличнее. Вот этот неплох: белый камень, колонны, балкончик, виноградные лозы. Нет, этот лучше: мраморные ступени, кованая дверь. О, а у этого горгульи на крыше — прямо как у настоящего замка. Нет, надо бы в глубинку,— там наверняка интереснее. Ноги уносили вампира всё дальше и дальше. Он ловко огибал патрули, уклонялся от случайных взглядов и шёл, не сворачивая, к своей животной цели. Ведь в глубинке точно живут самые симпатичные девушки. Конечно, можно и в какой-нибудь бордель завалиться, напугать какого-нибудь старого офицера и ублажающую его девушку соответствующего поведения. Но это поднимет много шума, разлетятся сплетни, а сплетни сейчас не нужны. А, может, осесть в какой таверне? Разговориться с местной пьянью, уволочь в сторонку, умертвить тихонько и забрать опознавательный документ. А потом наворовать злата да серебра, выкупить домик побогаче и устроить притон. Там будут расти молодые барышни с клыками. Будут приходить жаждущие мужики и обнажённые девушки сделают из них то, что, собственно, и нужно в этом городе — упырей. Вскоре в притон обязательно придёт кто-нибудь из местного управления. Его девочки тоже обратят. А там и церквушку можно будет ставить да мозги промывать людишкам. Главное, чтобы Правитель ничего не заподозрил.

Так. Действовать нужно осторожно, а значит,— нужно узнать обстановку, следовательно, надо пошляться по тавернам и послушать слухи. Но сначала надо сожрать какую-нибудь молоденькую девушку — тоже тихо и аккуратно.

***

Гном спешил в город Веды. Он единственный уцелевший. Он должен отомстить.

— И как так случилось? Как пустили внутрь этого странника? Представился главное. «Изафон я» — говорит. Дело есть к Вам важное. Пришёл один, а забрал с собой души всех гномов. Как подло! Как мерзко! Да и какого чёрта! Пронёсся бестией по всему городу. Каких-то полчаса и всё,— гном на миг остановился и потрепал бороду,— я отомщу. Да, я отомщу ему за своих братьев. Вот только где его искать?— этот вопрос гном задал вслух.

— Я знаю его,— раздалось сверху. Гном поднял голову и увидел мрачный силуэт в ветвях разросшейся ивы.

— Ты кто?— выпалил гном, оскалившись и насторожившись, достав из-за плеча топор и приняв боевую стойку,— Ещё один? Давай! Подходи! Только аккуратнее, вдруг пораню! Чего улыбаешься, гад? Давай спрыгивай на землю! Проведём честный поединок! И пусть помогут тебе боги! Я сегодня очень зол!

— Не спеши, глупец,— снова раздалось сверху,— я сказал, что знаю Изафона, а ты сразу так вскипятился! Он мой враг, приятель! И, если я всё правильно понял, и твой тоже. Вот только я знаю, где его искать, а ты нет.

— Спрыгни на землю!— рявкнул бородач,— и выбрось оружие в сторону. Твой этот Изафон тоже пришёл с благой целью, а сотворил страшные вещи. Если ты хочешь, чтобы я тебе поверил, придётся доказать и заслужить доверие.

— Что ж, как пожелаешь, уважаемый,— силуэт спрыгнул с дерева и обрёл почти чёткие очертания, сделал шаг вперёд под свет луны, обнажил длинные волосы, сняв шляпу, дав им упасть на плечи. Ничего так мужичок.

— Ты на ведьмака похож, как твоё имя?

— Моё имя Арион. Бывший правитель великой Ассатии. Знаешь такого?

— Врёшь,— засомневался гном, — тот в плечах шире и по деревьям, как дурак, не лазит. А ты даже в глаза не смотришь, когда говоришь с принцем Гномьих скал, Диргом Победоносным!

— Ты Дирг? Да не может быть! Тот в плечах шире и сам поувесистей. Да у него даже взгляд тяжелее. А ты почти дрожишь. Чем-то напуган?

— Не сметь язвить великому Диргу!— гном сделал быстрый взмах топором и убедительно топнул правой ногой, сделав шаг вперёд,— я не за тобой иду сегодня, но если придётся, то и твоя голова попрощается с телом!

— Что жt ты такой резкий? Будь мягче, приятель!

— Ещё раз назовёшь меня приятелем, и твоя жизнь попрощается с эти миром!

— Ух,— ведьмак демонстративно потряс сжатыми кулаками и подкосившимися коленками,— боюсь тебя, аж мочи нет, пойду домой, браткам привет!

— Ты что из себя возомнил? Думаешь, я не справлюсь с тобой?

— Тише, успокойся, зачем столь громкие слова? Я не заслужил твоего доверия, правильно? Поэтому я просто уйду, оставлю тебя наедине с твоим делом, которому я так беспардонно помешал. Прости меня грешного. Только не заблудись в своих поисках,— Арион снова надел шляпу и запрыгнул на дерево, а потом исчез из виду.

— Сумасшедший!— крикнул вдогонку гном и убрал за спину топор,— и как таких земля держит? Итак,— он продолжал уже не вслух,— Где мне найти этого подлого упыря? Кажется, где-то я его уже видел. Захаживал к нам как-то. Точно! Лет сто назад. Только он тогда ещё не такой жирный был. Ещё рабами обзывался, ну его и выгнали сразу! Что-то он говорил про Веды. Может, зайти в этот город? В конце концов, вполне логично. Во-первых, недалеко. Но там живёт Арион. Вряд ли ведьмак позволит цвести вампирятнику. Хотя, если эти упыри строят на него в лесах пародии, кто знает? Может город в беде? А, может, и ведьмак ноги протянул? Кто знает? Давно мы не общались.

Дирг пошёл в сторону города развалистой и задумчивой походкой. Сейчас время позднее, а спешка нужна при ловле блох. Стоит подождать. Зайти в город утром, благо скоро начнёт светать, и ждать осталось недолго.

Солнце не торопилось просыпаться, над головой всё так же скулили звёзды, а вокруг бегал унылый ветер. Но всё же тьма начала отступать. Гном очень обрадовался рассвету. Ведь и упыри днём не выходят на улицы. А, значит, будет безопасно. Ноги пошли к центральной дороге, проходящей через весь город. Ведь Арион живёт где-то здесь. Вспомнить бы только где именно. Конечно, он мог поменять дом, но вряд ли. Итак, вроде вон тот, с палисадником.

Дирг открыл калитку, зашёл во двор и подошёл к двери. Немного постояв, и подумав, не слишком ли он рано, всё же решился и постучал в дверь. Ответа не последовало. Тогда он постучал ещё раз, погромче. Ответа не последовало. Тогда он надел боевую перчатку и постучал совсем громко. Ответа не последовало. Тогда он отошёл от двери, посмотрел на окна и издал громогласный рык,— Арион, солнце высоко поднялось! К тебе пришёл Дирг! Принц Гномьих скал! Я пришёл с делом! Вставай с кровати. И встреть меня! Или же и на твой дом обрушилась вампирская зараза!?

Гном услышал в доме шаги. Распахнулись ставни, из окна высунулся женский силуэт с явным недовольным видом и очень заспанным лицом.

— Что ты тут разорался, бродяга!? Какой ещё Дирг? Выпить не с кем что ли? Так давай, ковыляй к таверне, там таких, как ты, сидит немало.

— Женщина! Не смей перечить войну! И не к тебе я речь свою обращал! Мне нужен Арион, а не твои колкие словечки, без почвы под собой!

— Иди в таверну! Там много пьяни!

— Ты не поняла меня?— гном уже впадал в ярость,— клянусь своей бородой, я подстригу тебя налысо, если ты не дашь мне увидеть Ариона!

— Да как ты смеешь,— женщина не успела договорить. Чья-то сильная рука взяла её за плечо и подвинула в сторону. Теперь из окна свесился заспанный мужик.

— Ты не Арион! Мне нужен Арион! Где мне его найти?

— О, так это ты, бородач!— заговорил мужик,— Неужели ты так слеп, что даже при свете дня не можешь различить, с кем разговариваешь.

— Это ты? Упырь из леса!?— гном снова принял боевую стойку, скинув из-за спины топор,— спускайся, поговорим ещё раз. Где ведьмак? Говори упырь!

— Да я это, я! Я и есть ведьмак Арион!

— Врешь!

— Что время с тобой сделало, Дирг?— ведьмак зевнул, прикрыв рот расслабленной ладонью,— сейчас ты опять попросишь доказательства? Убери топор за спину, а не то ты с ним попрощаешься!

— Да прямо сейчас,— рявкнул гном бросая топор в окно. Но топор не долетел. Замер возле лица ведьмака и плюхнулся на землю,— Вот теперь я тебя узнаю. Доказал, молодец! Разговор к тебе есть! Упыри объявились!

— Упыри говоришь? Как интересно… ну ты заходи в дом-то! Дверь открыта.

Гном зашёл, с лестницы спустился Хозяин и жестом пригласил на кухню.

— Сапоги снять не забудь, принц,— гном замешкался, но разулся и пошёл на кухню. Ведьмак похлопал его по плечу и усадил на стул, сам сел напротив,— ну давай, рассказывай, что за упыри?

— Как что за упыри? Ты не в курсе? Эти ужасные твари ворвались ко мне во владения и заразили всех моих братьев! И потом, ты же видел меня в лесу, что ты там делал?

— А, это моя тень, не обращай внимания, новый фокус такой.

— Тогда ты должен быть в курсе того, что произошло. Почему ты задаёшь вопросы? Зачем тебе притворяться, что ты ничего не знаешь?

— Да всё нормально, успокойся. Просто я посчитал, что наша беседа началась сначала. Тебя интересует некий Изафон, жирный упырь, заразивший твоих собратьев, запятнавший гномью честь, скрывшийся бесследно.

— В точку.

— Я давно за ним слежу. Не думал, что он зайдёт так далеко. Ну, да и чёрт с ним! У меня есть противоядие от вампиризма. Поэтому я так спокоен.

— Ты поделишься лекарством!

— Так дерзко? Дирг, уважаемый. Вы не у себя дома. Я дам противоядие, только в обмен, а обмен и мою волю мы запишем на бумаге.

— Ты знаешь, чего стоит слово гнома!

— Ну, на всякий случай. А ниже ты кровью своей подпишешься. Смотри,— Арион протянул гному свиток,— я знал, что ты придёшь ко мне, и пока ты бегал по лесу, я подготовил эту бумагу, читай внимательней!— гном принялся всматриваться в свиток, постепенно, по мере прочтения теста, глаза всё выше и выше забирались на лоб.

— Ты хочешь драться с Правителем? Хочешь одолеть его?

— Именно, и вы нам в этом поможете. Мы используем ваши машины.

— Ты же знаешь, как они опасны! Они были опечатаны тысячу лет назад. После той жестокой войны, когда раскололся материк.

— Выбирай, принц: семья и ещё один расколотый материк или тихая упыриная смерть всех твоих близких от руки ведьмака. Я же не могу позволить упырям шататься по улицам…

— Не похоже на тебя. Ведь ты можешь спасти всех гномов. А если я откажу тебе, ты убьешь всех их?

— Глупый гном. И за что ты носишь титул принца? Под крылом правителя уже большая часть суши, с чего ты взял, что по прошествии двадцати лет, когда у меня больше не будет поддержки дракона, эта мощь не обрушиться на оставшиеся земли с новой силой? Он сокрушит всё на своём пути, а путь его не окончен, как же ты не поймёшь этого, гном?! А если он накопит силы и выступит раньше?

— Мы укроемся в скалах.

— Он найдёт способ проникнуть и туда.

— А мы найдём способ укрыться в долине мёртвых.

— И будете бегать всю жизнь? Ему нужно дать отпор. Хм, тот же Изафон. Как ты думаешь, почему он жив до сих пор? Только потому, что сейчас он в Эмиусе. Там он создаёт новых упырей и вносит раздор на землях Правителя. Именно это нам и нужно. Мы раздробим Империю на мелкие кусочки. Но не сразу. Сначала мы сможем подмять под себя окраины и убрать эти надоедливые стены. Ту, что ближе к нам — оставим. Она пригодится, если он снова пойдёт сюда. Оставим сердце империи нетронутым. Они забьются в угол, под таким суровым натиском зловещих упырей,— Арион засмеялся безудержным смехом,— Правитель любит свой народ! Ведь это уже не тот, что начинал войну. Он пойдёт на уступки, лишь бы не допустить полного распространения заразы. Подпишем соглашение. А народ его не поймёт. Дескать, нельзя сдаваться, нужно дать отпор. А он им скажет, что пытается так выиграть время, чтобы выбрать тактику и подготовится к ответу. И здесь мы посеем смуту. Пустим слухи гадкие и посеем раздор. Они сами перебьют друг друга и захотят новой власти. Той, которая сможет обеспечить их достаточной защитой. Правитель уйдёт в изгнание и кончит собой. А мы посадим на трон своих. Ты, гном, даже, может быть, ты станешь новым правителем.

— Ага, а потом и меня так же! Эдак ты загнул, ведьмак! Думаешь всё вот так просто, да? Посеем смуту! Правитель покончит собой!— передразнивал гном,— Он сильнее, чем ты думаешь, но, потеряв империю, сильно ослабнет.

— Сам не покончит, так мы поможем, тихо и аккуратно. А ты, зачем нам с тобой поступать также? Просто будь с нами! И не делай того, что может повредить нашей цели!

— Допустим. А с упырями что будешь делать? Ведь ты их хочешь использовать в первую очередь, как заразу и дезинформацию. Мы дадим отпор первой волне. Но потом, потом все превратятся в упырей. Это неконтролируемый процесс!

— Ошибаешься! У меня есть противоядие. И потом, Изафон никто против моей магии! Он как кукла в моих руках. Да и все упыри. Я уничтожу магию и сосредоточу всю силу в своих руках.

— Никогда не любил магию. А если объявится Кайн?

— Он на цепи у демонов последние две сотни лет. Скоро я навещу их.

— Что же, может быть, из этого и выйдет толк. Но, моё мнение однозначно: стоит неоднократно продумать всё как следует.

— Конечно, но и действовать тоже нужно. В меру, но нужно.

— Ты мне дашь противоядие? Сначала я должен вернуть всех своих.

— Хм,— Арион отклонился на спинку стула,— должен предупредить.

— О чём?— засуетился гном.

— Противоядие только уничтожает жажду. В остальном… сила, зрение…

— А воля, зависимость от хозяина и первородного?

— Да,— ведьмак посмотрел в потолок,— да, воля остаётся.

— И зависимость?

— Вылечивается!

— Давай мне эти склянки, не тяни!

— А почему ты решил, что склянки? Может это что-нибудь ещё?

— Все противоядия в склянках, не тяни!

— Распишись на свитке кровью,— Арион ткнул палец в бумагу,— вот здесь.

***

Неожиданно он почувствовал, как кинжал вонзился в его спину. Затем последовал радостный возглас: ХА! Как тебе гномья сталь?! Изя повернулся с торчащим в спине кинжалом к ошалевшему гному.

— Ты что, совсем из ума выжил?— спокойным голосом ответил вампир и вытащил клинок, подкинул в руке и уставился на неприятеля, тот, оцепенев, даже забыл, зачем пришёл,— Здесь же люди вокруг? Садись за стол,— Изя сделал пригласительный жест и, даже, слегка поклонился, убедившись, что гном принял его приглашение, несмотря на свой страх.

Вурдалак заметно удивился, но, вместе с тем, не мог не обрадоваться,— значит, из него можно будет выудить кое-какую информацию.

— Я просто проверял твои рефлексы,— заговорил бородатый, сидя за столом,— ты уж извини, но они у тебя ни к чёрту.

— Спасибо за заметку, твоё счастье, что этот стол в тёмном углу и никто не видел, как ты вонзил в меня ножик. И повезло тебе, что музыканты здесь так стараются, надрывают глотки и рвут струны. Что никто не слышал твоего вопля. Иначе мне бы пришлось убить и тебя и всех, кто сейчас в этой таверне, чтобы не было свидетелей. Хотя нет. Тебя я бы сделал убийцей, наложив сперва оцепенение, а потом позвав стражу с криками «Убийца!» Как ты здесь оказался, и за что на меня обиду держишь?

— Я, это,— гном заерзал на стуле и потупил глаза.

— Понятно, вина будешь? Девушка! Нам два кубка вина, красного, полусладкого, если можно, тёплого.

— Точно вампир! Не пьёшь холодного, да?

— Повторю свой первый вопрос: как ты проник за стены и как оказался в этом городе? Почему ты ещё жив. Тебя ж за километр видно.

— Местные никогда не видели гномов.

— Да ну? Таки никогда?

— Ну, или давно. Не знаю. Здесь всем так хорошо живётся! Все такие беззаботные и меланхоличные, полностью уверенные в своей безопасности, без капли страха и подозрения. Люди как-то и не обращают на меня внимания. Патруль спрашивал документы. Так я ж украл бумагу у циркового карлика. Посмотрели на бумажку на эту и пожелали приятного дня. Вот так.

— Ну да, я тоже с липой здесь живу. Не придираются. Они, видно даже и подумать не могут, что здесь может оказаться чужак. Правитель своей чрезмерной заботой сделал их слабыми. Теперь они уязвимы, и именно сейчас можно нанести сокрушительный удар! Неужели, ты, гном, решил остановить меня?

— Нет-нет, что ты? Зачем мне это? Никто не любит Правителя, никто не любит Эмиус. Зачем мне мешать тебе? Незачем.

— А кинжал в моей спине тоже, чтобы посмеяться?

— Я просто проверял твои рефлексы,— гном уже начал проклинать себя за то, что решил проверить слова ведьмака о бессмертии вурдалака,— я пойду, меня дома ждут,— гном начал вставать из-за стола.

— Сиди, ещё вино не принесли. Что же тебя сподвигнуло на такой глупый шаг? Не юли, расскажи, как есть. Пойму. Отпущу.

— Я видел, как ты стражника выпил,— начал врать Дирг,— я прогуливался рядом. И увидел тебя, как ты ему горло перерезал,— гном помнил эту историю, рассказанную Арионом, и решил сыграть на этом. Заодно, сейчас станет ясно, правда ли то, что ведьмак умеет пускать тени, следящие за кем нужно.

— И всё? И ты решил убить меня за это? За то, что я убил стража Эмиуса?

— Ты вампир,— гном улыбнулся(неужели сработало?),— от вампира, как ты знаешь, добра не ждут. Я и решил, на корню, так сказать.

— Я хороший вампир, вот увидишь. О, а вот и вино принесли,— девушка поставила два кубка на стол, заметив взгляд жиртреста, падающий на её грудь, и сморщившись,— спасибо, моя хорошая. Может, составишь нам компанию?— демонстративно развернувшись, особь женского пола ушла к барной стойке.

— Не любят тебя девушки,— усмехнулся гном.

— Будто бы от тебя все в восторге! Да и потом, я могу взять любую, используя свои вампирские чары,— Дирг просто взорвался от смеха,— эй, дурак, на нас смотрят, чего заржал, как кобыла. Я говорю то, что есть.

— Ага,— гном уже почти валялся под столом.

— Ладно,— вампира видимо задели за больное,— девушка,— крикнул он той же барышне с пышными формами,— та лениво отошла от стойки и пошла к их столику,— примите заказ, пожалуйста,— она уже стояла возле вопрошающего, мне бы Вас рассмотреть поближе,— здесь вампир включил гипноз — те самые вампирские чары. Дамочка обмякла и свалилась к нему на колени, нежно гладя ладонями пузо и плечи,— Ага! Что я тебе говорил!

— Мерзавец!— выпалил собеседник,— это же подло!

— Нет, просто теперь я говорю ей, что делать и она исполнит любое моё желание,— правда пупсик?— пупсик послушно кивнул и чмокнул вампира в щёчку.

— Интересно. А почему бы тебе не использовать эти свои чары против Правителя? Представляешь, он будет также скулить на твоих коленях,— глаза вампира заблестели на миг, но потом он опомнился.

— К сожалению, чары действуют только на людей. Зато я всегда уважен. Конечно, надоедает со временем. Но, так и кровушки можно отведать свежей.

— Силён,— выдохнул гном,— мне бы так, у меня женщины лет пять не было.

— А как же твои гномихи?,— Изя подёргал бровями.

— Так у нас же мужиков в два раза больше, чем женщин. Не хватает на всех.

— Возьми эту,— вампир протянул девушку на руках через весь стол.

— Нет, я не могу.

— Ну, я тебе помогу. Чего тут такого, разделаем барышню и отпустим на волю. А она и не вспомнит ни о чём. Ты же знаешь, я могу.

— Это подло. Она же не какая-нибудь кукла,— гном отодвинул девушку обратно, смотря себе под ноги и ворочая головой.

— Парень, да ты пять лет без бабы бродишь! А вдруг это на всю жизнь? Вдруг у тебя и не будет никого! Такой шанс. Не упускай его!

— Не могу, я не такой, я любви хочу!

— А, понятно,— попа передёрнуло,— хоти дальше. Передай вина, гном передал кубок. Вампир аккуратно его принял и сделал один смачный глоток,— Ну, ты пей тоже. А то, что же я тут один напиваюсь?

— А зачем ты пьёшь?

— Если вампир, то пить нельзя что ли? Сейчас допью и по девушкам пойду, а потом морду набью кому-нибудь. Мне здесь нравиться! Здесь как-то по другому.

— Ты что это? Собрался жить, как человек?

— Зачем? Вклинюсь в общество, разведу вампирятник, пусть будут верные слуги, вплетусь так сказать в управление местное, а потом и церквушку отгрохаю, буду мозги людишкам прочищать,— торжественная улыбка Изи.

— Эдак ты хитро! А вообще ты прав. Никто не заметит.

— Ещё бы. Присоединяйся ко мне. Ты забавный. Вместе веселее. Деньги, веселье и девушек гарантирую! Всё для тебя, друг!

— Ничего себе,— подумал гном,— он меня уже другом называет. Верно, он уже давно здесь пьянствует, согласиться ли? Да, когда-нибудь его нужно будет убрать, а так намного проще. Что же, будем другом вампира, только аккуратно.

— Ну так как, ты за?— вопрошающий сверкнул стеклянным взглядом.

— Да,— отвечал гном, вампир аж подпрыгнул со стулом вместе.

— Ты серьёзно? Ты будешь моим другом? У меня никогда не было друзей.

— Да, но при одном условии.

— Что же это за условие? Не бойся, приставать не буду.

— Именно. Я не хочу становиться вампиром. Я останусь простым гномом. Но помогу тебе навести здесь порядок. Наш порядок.

— Здорово!— воскликнул вампир и выкинул девушку, за голову. Та пролетела метров пять и плюхнулась на стол между компанией местных мужиков.

— Эй! Ты там что, совсем охамел!? Ты как с девушкой обращаешься?— мужики уже шли вразвалочку к новорожденным друзьям и закатывали рукава.

— О! А вот и шанс проявить себя! Докажи, гном, что ты со мной!— Дирг выпрыгнул из-за стола и заслонил спиной вурдалака.

— Мужики! Вы что! Он случайно! Пьян слишком!

— А это ещё что за уродец? Бей уродца!

У гнома всё просто почернело в глазах от услышанного. Недолго думая, он оторвал две ножки у соседнего столика и пустился в бой. Завязалась драка. Хорошая драка! Бородач вспомнил всё, чему его когда-то обучал мастер боя Гномьих скал. Сломанные кости? Это мелочи. Мужики падали один за другим, летая по всей таверне, ломая мебель и заставляя ввязываться в драку всех остальных. Дирг дрался уже ни один. Все начали бить кого попало. А Изя сидел, улыбался и наблюдал за этой картиной. Ему нравилось устраивать такие заварушки. Неужели этот гном и вправду думает, что может подружиться с вампиром?

— Он всадил кинжал мне в спину,— пробубнил Изафон,— и это не спроста. Держи друга близко, а врага ещё ближе! Посмотрим, что выйдет из этого спектакля. А что если он и впрямь настолько глуп? Вряд ли. Мало ли у меня врагов? Взять Ариона. Он душу продаст за то чтобы поквитаться со мной. Но и правитель ему тоже не угодил. В этом вся коварность моего плана. Стоило всего лишь рассорить и стравить ведьмаков. Сначала война, империя, потом ещё одна война, ещё одна империя! Тьфу,— вампир сплюнул,— как же они глупы. А теперь у меня развязаны руки и Арион не посмеет меня тронуть, желая мести своему дядюшке! Смешно! А эта глупая эльфийка? Эти её глупые законы, плата. Да она сам дьявол во плоти! Страшно представить, что было бы здесь, если бы не её эта плата. Неудивительно, почему Кайн никогда не трогал её. Ведь именно благодаря ей этот мир дал ту самую слабину, которой мы и воспользовались. И Федр мёртв! Замечательно. Главное, чтобы она его не оживила, но об этом позаботится Кайн,— Изя вздохнул,— Кайн,— воспоминания снова проглотили вампира.

Сколько же прошло лет! И почему он до сих пор не стал Богом? Почему до сих пор работают ограничения, которые наложил Кайн. Изя уже 200-лет ничего о нём не слышал. Он Часто подолгу пропадал, но это уже чересчур… двести лет! Вспоминались беседы со своим учителем, сколько знаний Изафон получил от него! Сколько силы! Конечно, и учитель тоже рос, он никогда не давал перегнать себя ученику. Вот и сейчас эти ограничения. Вернее до сих пор. А случилось всё именно тогда, в ту самую ночь, когда обезумевший вампир ворвался в город ведьмаков…

Во всяком случае, наличие ограничений говорило о том, что Кайн ещё жив. Да и куда он денется, бессмертный, полубог…

                        Глава шестая — Иллюзия

Вечером будет бал, грандиозный бал в честь юбилея Эмиуса. Тридцать лет великой империи! Конечно, не такой большой срок, как хотелось бы, но всё ещё впереди. Никто не осмеет сунуться на эти земли. Никто не рискнёт своим здоровьем, вернее, даже жизнью! Никто и никогда не сможет уничтожить идеально налаженную систему управления! И никто не сможет повернуть народ против существующей власти, потому что Правитель заботится о своих подданных, как о родных детях. Безусловно, даже здесь есть разделение на классы, но не по размеру кошелька, а по размеру серого вещества и багажа знаний. А в остальном, каждый просто занимается любимым делом. Кому-то, действительно, нравиться готовить — пожалуйста. Кто-то любит строительство — пожалуйста. Кому-то нравиться капаться в земле — да сколько угодно, выращивайте зерновые, овощные да плодовые! Сколько угодно! Хотите шить? Шейте! Хочешь убивать? Бей рогатый скот! Нравятся машины? Вперёд в шахты — почти полностью автоматизированный процесс. Хочешь знаний? Вступай в общества! В общем, полная свобода выбора. При этом все живут почти на равных. Красота! Осталось только полностью уничтожить деньги.

На этот грандиозный бал съедется вся элита Эмиуса, самые уважаемые и достойные люди, заслужившие свой титул благими делами во благо народа. Сам же народ тоже обретёт веселье в бесконечных представлениях актёров и шутов, радости за свою родную Империю и в полной уверенности в светлом и беззаботном будущем! Все выйдут на улицы!

Так думал Ваня, прохаживаясь по центральной улице Эмми. Эмми — это Ванин замок. Он очень любил свою жену и дал своей крепости её имя. Вот только жена, та самая Эмми уже лет десять, как покинула этот свет. Арион пока об этом не знает. Он вообще как-то забыл о своей сестре, да и в гости давно не захаживал. Видно очень обиделся. А ведь его уже давно простили. Зачем эти бесконечные войны? (Сестра ведьмака хорошо промыла мозги Правителю, когда ещё была жива) Всё это пустое. Но вдруг опомнится, вспомнит родню и заглянет? Нужна пригласительная грамота. Но позже. Здесь ещё есть, над чем поработать, а Племяшка должен увидеть идеальный мир, для того, чтобы понял, зачем шла война и к чему стремился дядя Ваня. А если поймёт и оценит, возьмёт в свои руки и сделает этот мир ещё идеальнее. Ведь наследников у Правителя так и нет. Эмми не смогла родить ему детишек, так как кровь у них была родственная. Но как она была хороша! Ведь всё это — её рук дело. Каждый камешек в этой империи лежит именно так, как хотела жена Правителя.

Иван заметно погрустнел, опустил голову и пошёл в вишнёвый сад, положив руки в карманы и пиная попадающиеся на пути камни. Придворные уже привыкли к его такому виду. Они знали, как тяжело приходится вдовцу и что душа его терзается, а сердце искалеченное кровью омывается чрезмерно. Но это не мешает ему отлично справляться с делами. Эта империя — всё, что осталось от той женщины, так похожей на божественного гения. Излучающей радость и сияние некого тайного знания, позволяющего упорядочивать всё вокруг как нельзя лучше: абсолютно гармонично и логично.

Он опёрся спиной об ствол самой старой и могучей вишни этого сада, приземлившись на специальный табурет, который обозначал его любимое место и служил для комфортного пребывания в важных и тяжёлых, а порой вот таких грустных и томительных мыслях.

— Ах, Эмми!— взмолился Иван,— на что же ты меня покинула!— руки молящего обратились к небу,— Я мог избавить тебя от этой злой болезни! Как и всех других! Всех ты разрешала мне лечить, каждого! Но только не себя! Отчего? Отчего это нежелание жить больше чем положено? Отчего ты так беспокоилась о всех, кроме себя одной? Такое наплевательское отношение! И обо мне ты не подумала! Хочу к тебе, возлюбленная! Пошли мне достойного наследника, того, кто сможет продолжить моё нелёгкое дело, чтобы я мог оставить Империю в надёжных руках и умчаться к тебе на крыльях ветра перемен!

— Правитель,— послышалось сзади,— нужно подготовиться к балу!

— Болван! Ты что, не видишь, чем я занят? Как ты смеешь отвлекать меня от молитвы к моей любимой? Я тебя спрашиваю!?

— Извините, конечно, но ведь она давно мертва, а дела не терпят. Я уверен, что она бы сказала вам именно так. Ведь это её воля, последнее желание, чтобы я следил за вами и не дал погрузиться в депрессивную меланхолию в погоне за ушедшим прошлым. Вы не забыли? Только вперёд, не оборачиваясь, и не жалея! Она просила уважения, а не жалости! И памяти о себе просила! За добрые дела её! За всё то, что она сделала во благо Империи!

— Хватит! Надоедливый до безумия! Помню я! Но зачем напоминать, мне об этом каждый раз? Эмми как всегда, ушла на тот свет не без толики юмора.

— Мы будем готовиться к балу?

— Оставь меня ещё ненадолго. Один час ничего не решит в нашей ситуации. Скажи пока остальным, чтобы уже начинали без меня. Эскизы декора разработаны, сценарии расписаны, да и речь у меня уже была где-то готовая. Оставь меня. Я вам там сейчас не нужен. Давай-давай, топай,— Человек недовольно фыркнул и ушёл, демонстративно топая ногами,— Глупец. Неужели Ририх и вправду думает, что я так глуп? Ну не могу я избавиться от чувств. Но в остальном? Ведь я всё тот же. Всё у нас хорошо.

Правитель закинул руки за голову и устремил свой взгляд в небо. Там, высоко, кружил одинокий сокол. Хорошо ему. Только и знает, что кружить на волнах ветра да высматривать добычу. Увидит кого, спустится, клюнет и обратно в небо умчится. Потом сбросит снаряд кому-нибудь на голову и начнёт кружить снова. А как надоест, сядет на одну из башен замка и заснёт. Молодец. Каждый день. Нет, всё же как-то это утомительно. Однообразно. Всё же людям жить интереснее. Что ни день — так что-нибудь новое. Интриги, эмоции, проблемки разные, каждый день новые знания, опыт, методы. Главное не думать для чего всё это, а то упрёшься в тупик, плюнешь да рукой махнёшь. Дескать, смысла нет. Но в этом смысл. Вариться в повседневности и пытаться сделать её всё лучше, каждый день совершенствовать пространство вокруг себя. И себя самого тоже. И будет счастье! Ведь счастлив тот, кто видит плоды своих дел, видит, что они удачны и нравятся окружающим. Окружающие. А ведь сам человек, без общества, ведь он никто. Ведь на каждый свой поступок он ждёт оценки. Власть, величие и сила, зачем всё это, если это негде употребить? Каждый шаг влияет на людей, но без этого влияния, без окружающих и шагать-то некуда. Разве что в пропасть одиночества и бессмыслия. Но не только люди нас окружают. Есть и птицы, звери, деревья, в конце концов. А без них, а без них вообще ничего. Да и каждый из нас никто, и ничего он с собой в могилу не забирает. Кроме полученного здесь опыта и знаний. А также памяти других людей о нём любимом. Память даёт силы там, в других мирах. Понятно, почему Эмми просила именно об этом, чтобы её помнили.

Ваня выдохнул, нехотя встал с любимого табурета и пошёл в зал, где уже кипела работа по подготовке к балу. По дороге то и дело встречались улыбающиеся люди, погружённые в атмосферу праздника, обсуждающие прелесть жизни в Империи и тяжёлую войну прошлого, которая позволила воздвигнуть стены, за которыми теперь бурлит райская жизнь. Никто не осуждал Правителя за его особую жестокость в прошлом и за безумие его предшественника, нет. Ведь по-другому не стало бы этого райского уголка на этой грешной планете. Наоборот. Люди хотели продолжения войны, полного глобального объединения, чтобы все несогласные были уничтожены и не мешали процветающему миру. Вот только сам Ваня уже не хотел крови. Народ удивлялся: отчего, ведь это во благо Империи? Но на самом деле все понимали, что именно смерть Эмми очень серьёзно выбила его из колеи. И ждали. Ждали, когда он снова проснётся и поведёт за собой славных воинов, которые дадут жизнь ещё одной части Империи. Ей уже дали особое название — Застенье. То и дело задавались вопросы: «Когда мы покорим бурливое Застенье? Когда наши войны снова омоют мечи кровью справедливости? Когда Застенье упадёт к ногам Эмиуса? Ведь нам не нужны стены. Когда мы сможем сломать эти стены?» Но Иван не хотел.

Он уже дошёл до зала, прошёл через двери и остановился, наблюдая за людьми, копающимися под пятнадцатиметровым потолком, развешивая бархат и хрустальные гирлянды. Хорошо у них получалось развешивать! А под обилием огней зажжённых свечей, хрусталь приобретал самые причудливые оттенки. В центре уже стояли резные массивные столы, барышни покрывали их шёлковыми скатертями, укладывали столовые приборы и делали знаки поварам, которые, в свою очередь, несли к столу изумительные блюда.

Ририх занимался сценой во главе бригады актёров. А как же? Живая музыка и бал — вещи неразлучные. И потом, Юбилей — тридцать лет! Здесь всё должно быть на высоте!

Вася ещё раз всех осмотрел и побрёл к балкону. Огромная площадь вмещала в себя места для отдыха, фонтан, окружённый клумбами из кустов роз, кованые столики для шашлыка и, конечно же, мангалы. В углу красовался аккуратный сарайчик с дровами и садовым инструментом. А какие виды открывались взору! Огромные города, вросшие в нетронутую природу! Где ни один дом не похож на другой и каждый напоминает какую-то старую загадку. Извилистые холмы, аккуратные леса, шумящие реки и одинокие птицы в ясном небе!

Правитель облокотился об перила и начал всматриваться в дальнюю часть города. Высота, надо заметить, на которой расположился тот самый балкончик, была достаточно большой. Замок был воздвигнут на приличном возвышении. Перепрыгнув перила, до земли можно было лететь не менее минуты. Минута счастья! Минута свободы! Нет, пока ещё рано. А иногда, всё же хочется плюнуть на всё и прыгнуть вниз! Лететь, окружённым ветром и улыбаться, встречая смерть!

— Вы о чём задумались?— послышался голос из-за спины.

— Ририх! Ты что каждый мой шаг собрался контролировать? Иди, занимайся своими делами! А я займусь своими.

— Будете стоять и любоваться природой?

— Да. Стоять буду. Любоваться буду. Думать буду… Надо Застенье брать,— последнюю фразу услышали все, рты так и открылись от изумления. Все навострили уши и начали друг друга переспрашивать: то ли они услышали.

— Ты серьёзно, Иван? У них же дракон на цепи сидит?

— Сидит,— он задумчиво почесал бороду, продолжая смотреть вдаль,— засиделся уже. Надо его к нам пригласить. А он уже сделает выбор за кем идти.

— Не уверен, ведь у него долг. А всё остальное для него пустое. Он хаосид.

— Пустое, говоришь? Значит, ты предлагаешь ждать? Ещё десять лет ожидания?

— Зато мы подготовимся к войне и возьмём всё одним махом.

— Ладно, забудь,— все хором выдохнули,— наверное, ты прав. Десять лет — не срок. Да и здесь у нас пока ещё не всё в порядке. Есть работа. Но знаешь, устал я жить вот так. Без моей милой Эмми.

— И поэтому хочешь уйти в могилу и забрать с собой своих подданных?

— Болван! Я хочу забыться в битве! Мне солдаты-то не нужны против тех отребьев, что остались за стенами. Если бы не тот самый дракончик, я бы снёс и выжег всё живое на тех землях за пару недель! Я Иван! Ведьмак рода Волчья кровь! Правитель Эмиуса! Сын природы и порядка! Гроза непокорных! Отец справедливых! Смерть невежд и царь рассудка!— казалось, он вырос вдвое, произнося столь торжественную речь. Народ уже давно не видел его таким, а этой речи никто не слышал со дня окончания войны. Ририх почти вжался в пол и смотрел на Ваню едва ли не испод ног. На то, как вздуваются его ноздри и грудь, как тело наполняется силой, обретая туманное сияние синеватого оттенка, на то, как в руке его, обычно расслабленной, а сейчас полной решимости, обретает материю почти забытый всеми меч. Разноцветные пылинки кружили там, где должен был появиться клинок, и постепенно обретали правильную форму. Всё вокруг начало слегка подрагивать, переполненное энергией, придворные ощутили давление и начали под этим натиском оседать на пол. Но среди них всех он увидел Эмми,— Эмми!? Это ты?— девушка улыбнулась и выбежала из зала. Сияние пропало, давление исчезло, почти материализовавшийся меч выпал из руки и растворился, а Ваня побежал за ней.

— Совсем из ума выжил,— прошептал вдогонку Ририх, так и не поднявшись с пола и покачивая головой из стороны в сторону,— Эмми мертва! Неужели у него горячка?

Он бежал за соей женой. Периодически она оборачивалась и дарила свою улыбку. Но как не старался, Иван не мог догнать её. А она всё удалялась, как исчезающий призрак надежды.

— Эмми!— кричал он ей вслед,— постой! Не оставляй меня ещё раз! Эмми! Да что же ты делаешь то? Куда ты? Эмми!— слёзы вырывались из глаз, он бежал, бежал, напрягая каждую мышцу своего тела, бежал до тех пор, пока не обессилил, а потом упал на землю, протянул руку, обращённую к исчезающей девушке, и продолжал её звать сорванным голосом. Когда она пропала за горизонтом, руки закрыли глаза, с которых срывались слёзы отчаяния и горя,— что же это?— шептал правитель себе под нос,— чьи это шутки?— Выпалил он во всю глотку, только сейчас заметив, что он забежал в далёкий дремучий лес,— Какого чёрта!? Я убью тебя, шутник!— он попытался встать, но ноги подкосились, опрокидывая его на колени снова,— так убивают бессмертных,— сорвалось с его уст,— да, именно так.

Не было сил, чтобы подняться на ноги, не было желания, чтобы идти обратно, не было негордости, чтобы звать на помощь. Была только всё раздирающая пустота в душе, бездна, пожирающая изнутри сердце и эта адская боль, калечащая рассудок. А ещё тянуло в сон.

Позолота облаков загородила солнце и плавным течением двигалась по небу. Жёлтые безжизненные листья кружили в воздухе, поочередно находя под собой почву, создавая мягкий лоскутный ковёр, что шелестел при каждом вздохе ветра. Веки тяжелели всё больше с каждым падающим листком и в глазах, вслед за вихрем осеннего танца, появлялся вихрь туманной дымки.

Он стоял на горе из окровавленных, несущих смрадом трупов. Каждый из них улыбался, и, казалось, что каждый смотрит на него. Гора расположилась аккурат по центру огромного моря, наполненного густой кровью, волны которого бились о берега, омывая умерших и превращаясь в розовую пену. Небо над головой пахло гарью и сверкало пламенем. Стоны. Откуда эти ужасные стоны? Прямиком из глубин кровавого моря. То стонали самые страшные и разложившиеся труппы, держащие на себе остальных. Сам Ваня, был заключён в свой боевой доспех, знаменитый меч комфортно себя чувствовал в ножнах за спиной. Вдалеке прямо по волнам шла девушка. Медленным и аккуратным шагом. Взгляд её был устремлён под ноги, тёмные распущенные локоны волочились по густой красной жиже. На самой же на ней была одета белая длинная рубаха, местами разорванная и выпачканная. Оголённые от коленок ноги покрыты синяками, а кулак правой руки с силой сжимал длинную цепь, к другому концу которой был привязан хрустальный замок, спокойно дрейфующий вслед за своей хозяйкой. Она напевала слабым голосом какую-то спокойную песенку. Иван пытался услышать слова той песни, но они были почти не различимы. По мере приближения этой странной девушки к горе, песня становилась громче, и Правитель услышал, о чём она. В ней девушка вспоминала славный мир древних ведьмаков, который был растерзан ужасной войной, унесшей с собой миллионы ни в чём не повинных людей, эльфов и прочих народов. О том, как жили без зависти и гнева, в согласии с природой.

Но вот, её песнь прервалась. Из пучин морских выпрыгнул исполинских размеров жиртрест, схватил девушку своими огромными ручищами за плечи и потянул вниз. В этот миг она закинула голову назад, позволяя волосам спуститься на спину и оголить лицо. Эмми?

Ваня узнал в этой девушке свою возлюбленную. Забыв обо всём, он бросился вниз, испод ног доносился хруст костей и хлюп гнилого мяса. Он снова бежал за ней, снова хотел догнать, но сейчас он понял, что ей угрожает опасность. Иван спешил на помощь…

Неожиданно с самой вершины горы покатился труп, цепляя конечностями остальных и разваливая всю конструкцию. Волна накрыла Правителя.

Тяжело. Дышать нечем. И эта слизь. И глаза закрываются.

— Эмми-и-и-и-и!— взревел страдалец, пытаясь поднять и скинуть свой груз. Но тщетно. Он попытался ещё раз, но нет.

— Так ты кровушку с себя не смоешь,— заговорили вдруг трупы, сверкая ожившими глазницами,— Ты что же, успел нас позабыть? А, да ты просто не узнаёшь нас? Извини, смерть не красит.

— Что вы хотите?

— Помнишь, как ты взрывался яростью в бою? Помнишь свою улыбку при каждом новом звуке разрывающегося сталью мяса? Тебе было хорошо?

— Сгиньте! Я ведьмак! Я!— со всех сторон посыпался безудержный беспорядочный хохот. Он чувствовал, как трясётся и гремит вся гора.

— Разве ведьмаки убивают не виновных?— выпалил один из убитых.

— Разве они питаются плотью младенцев?— спросил другой.

— Разве ведьмак насилует чужих жён?— раздался третий вопрос.

— Разве он сжигает людей живьём?— прозвучал четвёртый вопрос.

— Разве ведьмаки воруют души?— последовал пятый вопрос.

— Разве они улыбаются при виде крови?— шестой вопрос.

— Разве ведьмак разрушает семьи? — Седьмой вопрос как будто задал Арион.

— Сги-иньте-е-е! Сгиньте-сгиньте-сгиньте-сгиньте!— Иван судорожно забился, излучая безумие,— я не хотел! Всё он! Всё он!— Поняв, что не может выбраться наверх, ведьмак начал закапываться вниз, всё дальше и дальше, глубже и глубже. Давление становилось всё больше, смрад невыносимым. Повсюду звучали вопросы и стоны, и каждый норовил схватить его ноги сгнившей кистью. Постепенно он дополз до самого дна, как ему показалось, и упёрся во что-то твёрдое и холодное. Хрустальное стекло, залитое слизью. Напрягшись, Ваня сумел протереть поверхность хрусталя и обнаружил, что он полностью прозрачен. А за ним спальня, расшитая красным бархатом, катающиеся бугры потного жира жиртреста и Эмми,— Эмми!— откуда-то появились силы. Ведьмак достал из за спины меч и воткнул в хрусталь. Тот лопнул, сбрасывая отколотый кусок на голову жиртреста. Жиртрест исчез, и Эмми тоже. Однако можно было пробраться в спальню. Он полез вниз, раздирая доспех об острые углы.

— Правитель,— послышалось где-то отдалённо,— Правитель!— он почувствовал, что кто-то трясёт его за плечи,— Правитель!— открылись глаза. Туманная дымка постепенно рассеялась, и он увидел Ририха.

— Слава богам, ты жив,— наставник обнял своего подопечного.

— Убери руки! Ты что, совсем ошалел?

— Не подумайте, просто я нервничал, все мы,— Иван осмотрелся и удивился тому количеству людей, что собрались вокруг: около шестидесяти спешившихся воинов,— что с тобой случилось?

— Не знаю. Мне она привиделась,— он отвечал с явной неохотой, а потом видение это, ещё одно, будто посередь трупов лазаю, а за хрусталём Эмми жиртрест потешает. Ужас какой-то.

— С вами всё хорошо? Может у вас горячка, белая?

— Я в порядке!— бросил заметно огрубевший Правитель, отталкивая от себя Ририха и поднимаясь на ноги,— Коня мне! Живо!— ему тут же привели коня. Забравшись на него, Ваня поскакал галопом в сторону замка. Остальные последовали за ним, каждый в своих мыслях.

Уже стемнело. Музыканты извлекали из инструментов тихую музыку, а народ постепенно прибывал в зал. Некоторые влюблённые уже кружились в танце на специально отведённой под это площадке. (Надо сказать, что общая площадь зала была гигантских размеров.) Правитель сидел на троне. Давно он не мял бока этого кресла. Взгляд осматривал прибывающих, а пальцы теребили серебряную цепочку. Слева сидел Ририх, справа — Сорэм.

— Сегодня вам предстоит произнести речь,— напомнил, сидящий слева.

— Вы же подготовили бумагу?— спросил, сидящий справа.

— Нет,— ответил Ваня,— не подготовил,— у обоих собеседников глаза полезли на лоб,— зачем?— поинтересовался Правитель.

— Но ведь это такое торжественное событие!— двое в один голос.

— Знаю. Я скажу то, что считаю нужным. Передай вина,— Ририх послушался, Иван взял бокал в правую руку и зажал между пальцев,— Мне не даёт покоя увиденное сегодня. Это что-то необычное. Не похоже на другие миры, сон или иллюзию. Если иллюзия, то очень качественная, даже не знаю, кто способен на это. Слишком безвольно я себя ощущал тогда.

— Может, заговор?— Иван нахмурил брови и посмотрел на вопрошающего.

— Вряд ли,— он сделал небольшой глоток вина,— такие иллюзии… нет. Боюсь, что сама Эмми просит о помощи. И ещё раз напоминает мне о содеянном. Она ведь никогда не поощряла мои способы захвата территорий. Она считала, что все народы способны ужиться друг с другом без каких-либо войн, тем более таких жестоких, как та старая война.

— Вы помните момент, когда вы её увидели? Вы хотели взять Застенье.

— Да, хотел. Видимо рано. А может, Эмми хочет, чтобы я действовал по-другому. На моих руках, наверное, и впрямь, слишком много крови. Ведь, если вспомнить всё, мной содеянное, ведь я чудовище!

— Сделка с дьяволом помогла вам построить империю,— напомнил Сорэм. Рука правителя сжала бокал с вином. Тот лопнул от давления, содержимое разлетелось в разные стороны, а осколки впились в ладонь, перемешиваясь со свежей кровью.

— Ты же знаешь, что я ушёл от своей части обязательств?— возмутился Правитель. Это было необходимостью. Мы бы не выиграли войну,— он старался говорить как можно более сдержанно,— я просто продолжал дело своего брата, я мстил за его смерть! Его кровь дороже любого из смертных.

— Да-да,— продолжил Ририх,— только не думай, что он оставит тебя.

— Если придётся, я прикончу и дьявола.

— И будешь править царством порока? Нулевым измерением, не имеющим ни жизни, ни чувства? А зараза оттуда просочиться и сюда. Что тогда?

— Тогда нарушится баланс.

— Ну, баланс уже давно нарушен, вопрос в том, выдержит ли он такое напряжение. Как бы не лопнул, баланс-то.

— Ты же знаешь, что это невозможно. Скорее мы лопнем, когда вселенная сожмётся вновь. И, кстати, ты знаешь, как дьявол там оказался. Именно в такой момент. Вселенная сжалась и поглотила его в нулевое измерение. Его тело поменялось, стало более тяжёлым. И теперь ему там просто намного комфортнее.

— Ну, да. Как-то так.

— Именно так. И вообще, оставим эти разговоры! Мне неприятно говорить об этом сейчас. Сегодня у нас бал. Юбилей. Надо оставить ненадолго ненужные сейчас мысли. К чему они?

Тем временем народ уже заполнил зал и ждал официального начала. Правитель аккуратно вытащил осколки бокала из ладони, сложил кучкой в бокал Сорэма и наложил на себя заклинание регенерации. Все взгляды были устремлены на него. Иван не торопился. Подождал, пока затянуться раны, взял ещё вина уже свежей рукой и, затем, встал в полный рост, ещё раз осматривая всех присутствующих и подбирая нужные слова.

— Жители Империи! Эмийцы! В этот день Вы становитесь свидетелями тридцатого торжества со дня основания Империи Эмиус! Жестокие войны дали нам то, что мы видим сегодня. На многих из нас крови больше, чем воды в океанах. А многие чисты, подобно первому снегу. Но потеряли они всех своих близких. Их забрала война! Война за империю, Которая теперь дала им кров, любовь и будущее! Всё мы видим сегодня, что война шла не зря. Она была средством для построения рая на этой грешной Земле.

— А что такое рай?— крикнул кто-то из толпы басовитым голосом.

— Я сказал идеала, Болван! Все мы когда-то были в поисках идеала. И мы нашли его. Именно поэтому все мы здесь. Но мы только на половине пути. Все вместе мы построим новый, безупречный мир на территории всей этой планеты. И не долго осталось ждать. Ибо дракон скоро не сможет прийти на помощь нашему врагу! Мы нанесём сокрушительный удар и заберём себе оставшиеся земли. И наши руки их возделают, возведут города, обучат согласных, истребят неверных! Напоют обездоленных! Сожгут ищущих мести! Есть только одна истина в этом мире! И это Эмиус! Империя на крови! Мы — демоны жизни!

Воцарилась тишина. Царила она около минуты. Потом присутствующие взорвались громогласным «УРА!» и зазвенел метал кубков и хрусталь бокалов. Музыка заиграла громче и интенсивней (музыканты явно очень старались поддержать величественную агрессивную атмосферу). Все принялись за угощения, особенно народ налегал на мясо. На сцене разыгрывались некоторые события войны той или иной важности, а вокруг столов звенели шуты, мелькая в акробатских пируэтах. Все что-то бурно обсуждали.

Ваня снова сел на трон и загрустил.

— Что-то не так?— спросил Ририх.

— Жаль Эмми не с нами. Она бы произнесла речь лучше.

— У вас тоже очень неплохо получилось. Я думаю, вы сказали им именно то, что они хотели слышать. Посмотри, как ты поднял им дух.

— Именно. То, что они хотели слышать. А Эмми всегда говорила так, чтобы все слышали то, что она хотела. К чёрту! Пойдём веселиться!

Иван сорвался с трона и быстрым шагом приблизился к музыкантам, заказал что-то для души, а когда они начали играть — пустился в пляс, агрессивный и величественный, очень убедительно топая ногами и тряся головой. Вскоре вокруг него собралось внушающее число воинов, повторяющих за ним танец безумца. Они прыгали друг на друга, разбрасывали по сторонам пот, срывающийся с лиц, волос и одежды, выкрикивали непонятные рычащие слова и закатывали глаза.

Ририх так и сидел по левую сторону трона. Сарэм так и сидел по правую.

— Совсем наш Ианушка свихнулся на нервной почве,— сказал, сидящий слева.

— Ты прав,— сказал, сидящий справа,— Что делать-то будем?

— Пока ничего. Подождём, перебесится. И вояки его эти тоже перебесятся. Сейчас напьются, мозгами потрясут, а на утро лишние части мозга выйдут в туалете, и то, что тряслось, займёт единственно верное положение.

— Боюсь, что такими темпами весь мозг превратится в кашу и выйдет наутро в туалете. Нам действительно, нужна война. И нам нельзя ждать десять лет. Без войны Ваня совсем свихнётся. Там он хотя бы об Эмми думать не будет.

— Ты прав Сарэм, прав. Как бы не пришлось снова вызывать дьявола…

***

Истекающий потом и излучающий вихрь ароматов алкогольных напитков, он плюхнулся за общий стол, протягивая руки к очередному бочонку с вином. Но тут он увидел его. А он, он танцевал с ней. Одним махом Правитель перепрыгнул стол и подскочил к танцующим. Кулак врезался в лицо ухожора, выбивая челюсть из положенного места. Девушку он взял за плечи, сжимая кисти рук со всей силой, на которую был способен, и принялся рассматривать лицо.

— Больно, болван! Ты мне сейчас мясо вырвешь!— завопила девушка.

— Попалась! Смотрите все! Я поймал её,— кричал Ваня,— поймал! Смотрите!

Снова воцарилась тишина. Все смотрели на Эмми, пойманную её мужем.

— Что я сделала?— взмолилась ничего не понимающая девушка, за что?

— Эмми, ты не узнаёшь меня?— по щекам Ивана текли слёзы,— это же я, муж твой! Как? Я думал, что ты умерла. А ведь тебя не хоронили. Твоё тело исчезло сразу после смерти. Ты говорила, я помню, говорила, что ты растворишься, когда умрёшь. Но я не верил,— он елозил своими ручищами по всем местам бедной девушки, обнимал, прижимал к груди и плакал,— и правильно делал, что не верил. Ведь ты здесь, со мной. Что случилось, Эмми, почему ты захотела исчезнуть? Десять лет! О Боги!

— Да уберись ты от меня!— особь женского пола поступила весьма по-женски, ударив обидчика сначала между ног, а потом с колена по подбородку. Тот приземлился на землю и заснул,— алкоголик! Это же надо!

— Пойдёмте, отойдём,— Ририх уже подкрался к обезвредившей Ивана, взял за локоть и жестом показал на балкон.

— А тебе-то что надо? Тоже поспать захотелось? Никакая я к чёрту не Эмми.

— Конечно, не Эмми, пойдёмте на балкончик, покумекаем. Вы, кажется, не понимаете, как вам повезло. Ну, так, как? На пару слов. Уверяю, я не отниму у вас больше пяти минут,— Ририх тянул за локоть всё настойчивей.

— Хорошо, не более пяти минут,— согласилась девушка.

— Для начала, как Вас зовут?

— Я, я,— она замялась.

— И? Я услышу ваше имя?

— А меня накажут, да? Ведь я самому Правителю врезала…

— Нет, что вы? Он пьян и заслужил это. Просто, понимаете, вы очень похожи на его покойную жену, Эмми.

— Неужели я так плохо выгляжу?

— Я совсем не то имел ввиду. Присаживайтесь,— Ририх указал на кованую скамейку, расположившуюся по правую сторону балкона. Девушка присела. Он сел рядом,— У нашего Правителя была жена. Её звали Эмми, в её честь назван этот замок и, по большому счёту, вся Империя. Так вот, Вы очень похожи на неё.

— Правда? Похожа? Нет, это она на меня похожа.

— Допустим. Но вы не знаете, кто такая Эмми, судя по всему, вы не местная. Откуда вы здесь и как оказались на балу?

— Это бал? Ха! Это не бал, а какая-то звериная пьянка, шабаш, разве, что не голые все бесятся, а до оргий, вон, чуть было не дошло!

— Согласен, не хорошо получилось. И пили сегодня много, да. Вели себя непристойно. Но Вы мне так и не сказали, откуда вы?

— Как откуда, отсюда. Вам документ опознавательный показать? Смотрите,— девушка достала из корсета бумагу и протянула вопрошающему. Тот взял её в руки, развернул и принялся читать.

— Вы с окраины, двадцать лет отроду. Дочь рудокопа. В принципе, это всё объясняет. Очевидно, ваш папаша не удосужился отдать вас в школу, И уж тем более не рассказал о том, где вы живёте. Что есть Эмиус.

— Не смейте так говорить о моём отце. Он умер на шахтах ради вашего этого Эмиуса. Зачем он мне, если он отнял у меня отца.

— Не он, а она — Империя.

— Плевать. Я, между прочим, и пришла сюда, потому что думала, что узнаю здесь что-нибудь новое. Историю Империи! А здесь просто собрался пьяный скот!

— Не будьте так грубы. Прошу вас. Не надо так. Здесь собрались очень уважаемые люди, просто сегодня немного не рассчитали с пьянящими напитками.

— Плевать,— девушка принялась плакать. Ририх ещё раз взглянул на опознавательный документ и прочитал её имя.

— Белла!— убедительно рявкнул он, а та вцепилась в его грудь и принялась пускать сопли, размазывая их по дорогим одеждам собеседника. Он начал успокаивать плаксу, гладя по голове,— Белла, послушайте. Белла, я хочу предложить вам работу.

— Какую?— она подскочила и принялась вытирать слёзы.

— Вы сможете сыграть роль Эмми?

— Вы хотите, чтобы я легла под Правителя, я что по-вашему…

— Успокойтесь. Вам не обязательно ложиться с ним в постель. Право выбора остаётся за вами, даже если вы согласитесь играть роль. Поймите, после смерти жены он начал сходить с ума. Это уже не тот великий ведьмак, который вёл за собой империю, это запутавшийся, отчаявшийся, разуверившийся в себе человек.

— Человек? Но он же Ведьмак.

— Он ведёт себя, как простой человек, сейчас он слаб, а вы можете дать ему силу, понимаете? Вы будете жить при дворе, всем обеспечены, свободны во времени, да впрочем, свободны во всём.

— А что мне за это будет?

— Я же объясняю!

— Я хочу, чтобы он оживил папу. Я слышала, что он может это сделать.

— Только если вновь заключит сделку,— Ририх прикрыл рот

— Какую сделку? Эй!— девушка начала трясти его руку.

— Не скажу. Но он может. Твой отец будет жить. Но ты же сама понимаешь, что жизнь человека бесценна. Поэтому это будет платой тебе. Но за десять лет в роли жены императора. Да, десяти хватит.

— Так долго?— Белла насупилась,— Вы меня обманете. Какие могут быть гарантии? Я не хочу, чтобы меня обманули.

— Гарантии? Слишком умные слова для той, что не ходила в школу.

— Я живу не в лесу. Какие гарантии?

— Будут тебе гарантии. Только сначала скажи, сегодня утром. Ты была в зале? При подготовке к празднику.

— Была. Там началось, что-то страшное, а потом он за мной побежал. Я испугалась, выбежала из зала и спряталась за дверью.

— Интересно. Чёрт с ним. Гарантии я тебе озвучу чуть позже, а сейчас нужно будет провести небольшой ритуал. Тебе понадобиться память Эмми о ключевых событиях. Это очень серьёзная процедура, и она требует большой ответственности. Тебе будут доступны многие тайные знания. Конечно, не все, в целях безопасности. Но учти, осмеешь воспользоваться этими знаниями во зло империи, я от тебя и мокрого места не оставлю!

— Ой, а может быть, не надо? А вдруг я случайно? Я не хочу стать жертвой чужой памяти. Я жить хочу!

— Надо. Я буду тебя учить. Да и, в конце концов, после ритуала ты заметно поумнеешь, уж это точно гарантированно.

— А вы в мою память не залезете?— белка смеялась. Да она смеялась за этой простенькой маской деревенской глупышки. Всё идёт почти, как надо. Прикинуться Эмми сразу было бы неразумно: разного рода подозрения и прочее. А теперь никто даже и копать под неё не станет. А этот болван? Даже если использует всю свою силу — никогда не сможет пробить ни одного блока в голове белки, а уж тем более, на память. Глупец!

— Нет, что ты? Разве только чуть-чуть, для выяснения некоторых обстоятельств. Сама понимаешь. Нельзя же, кому попало, чужую память.

— Понимаю.

Что же. Придётся эльфийке создать небольшой образ легенды о прошлом для запудривания мозгов этим простофилям…

***

Иван нежился в постели. Солнце уже давно било в глаза и отбирало сладкий сон. Сон, где его целовала Эмми. Эх, как она его целовала! А это гадкое солнце мешало ей. Такова жизнь! Каждый раз, когда снится что-нибудь хорошее, кто-нибудь или что-нибудь отбирает это хорошее.

Он потянулся и перевернулся набок, но тут же подпрыгнул на кровати, почувствовав, что его рука кого-то обняла. Как он не любил ранее утро! Особенно после тяжёлой пьянки. И так-то не сразу поймёшь, что перед тобой. А после пьянки, так и вообще всё расплывается, пока глаза не протрёшь, да не умоешься хорошенько. А если там убийца! Если он обнял убийцу, а тот сейчас воспользуется его утренней слепотой и зарежет? Ваня забился в дальний угол своей спальни и судорожно тёр глаза, периодически открывая их. Но вот, долгожданный момент настал, и он смог различить, что или кого он обнял. По всей видимости, кого. Очень похоже на девушку. Длинные светлые волосы на подушке, совсем как у Эмми. Хрупкое оголённое плечо, вынырнувшее испод одеяла. Вот только почему-то с огромным синяком, как от чьей-то пятерни!

Иван подошёл ближе и ткнул пальцем в синяк на плече девушки.

— АААААА,— завопила девушка, спрыгивая с кровати, одной рукой растирая глаза, а другой синяк,— Болван! Идиот! Больно же, чтоб тебя!

— Ты кто?

— Как кто?— заспанное создание, наконец, открыло глаза. Поспать она успела всего лишь каких-то пол часа. Всю ночь длился ритуал. Вид у неё был совсем не впечатляющий, синяки под опухшими глазами, растрёпанные волосы, больше похожие на скальп лешего, синяки эти, на руках,— ты что это, теперь уже не признаёшь жену родную? Вчера так обрадовался, что чуть мясо мне из плеч не выдрал! Ночью спать мне не давал! А теперь, значит, не признаёшь? Конечно, вид у меня не ахти! Я бы на тебя посмотрела, если бы с тобой всю ночь делали то, что делал ты со мной!— здесь Белла фыркнула и отвернулась.

— Нет, не может быть,— Правитель нервно засмеялся, приближаясь к девушке, чтобы лучше рассмотреть,— Эмми мертва. Это не можешь быть ты.

— Ах так! Не нужно было вообще здесь появляться! Я между прочим, пока ты тут пьянствовал эти десять лет, с драконами договорилась. Теперь всего пару лет ждать, а потом они своего прощают и снимают наказание. Ни Арион, ни эльфы об этом не знают. Через два года выступаем, милый! А ты! Да ну тебя к чёрту!— девушка развернулась и побрела к выходу.

— Стой,— Ваня бросился к ней, взял за больные плечи и швырнул на кровать,— не двигайся!— Девушка взорвалась бранными словами, а он подошёл к ней ближе и посмотрел на лицо, затем отошёл к комоду, достал расческу и небольшое зеркальце из ящика и дал ей, затем отошёл на добрых два метра,— причешись!— Белла хотела швырнуть это зеркало ему в лицо, а расческу запихнуть куда не положено, но успокоилась, зная, что сейчас лучше немного пойти на поводу.

— Теперь похожа?

— Сейчас, подожди,— Иван швырнул в неё заклинание регенерации. Через пару минут она стала выглядеть свежей, почувствовала себя бодро, а от синяков не осталось и следа,— Чёрт возьми, похожа! Но это не ты, ты не Эмми.

— Как не Эмми. Ты что такое говоришь?

— Это Ририх тебя послал, да? Он, небось, и ритуал провёл. У тебя её память. Всё ясно. Но тот призрак, это была не ты. И не Ририх.

— Ну да, он мне так представился. Ририх говорит.

— Захотел меня в чувства привести, приятель… понимаю. Ты будешь моей женой. И никому не расскажешь о том, что я не узнал в тебе Эмми. Просто она мертва. Я похоронил её. Своими руками. В вишнёвом саду. Проболтаешься — уничтожу. Так было нужно. Она мешала. Людьми сложно управлять. Всегда приходится кого-нибудь играть. Отца защитника, тирана, или свихнувшегося императора. Но тот призрак, он был настоящим.

— А зачем вам роль свихнувшегося Императора?

— Чтобы все от меня отстали, не заподозрили в убийстве Эмми. Ведь я был никем. Всё она. Я просто выиграл войну, призвав силы нулевого мира. А она, она построила всё это, усмирила бунтовавших, дала всем общую идею. Смысл. Да и до следующей войны слишком много времени. Вот и приходится развлекаться, как умею.

— Хороши развлечения. Ты и меня убьёшь?

— Тебя? За что? За то, что ты узнала? Нет, если ты не проболтаешься. Я бы мог стереть тебе память, но так не интересно. Ты и так не сможешь меня выдать. Мы заключим сделку. Ведь ты дочь Ассатии?

— Да,— сглотнула белка,— дочь.

— Молодец, что пришла ко мне. Но глупа, если полагала, что сможешь обхитрить меня. Я — Правитель. Старший ведьмак из рода волчья кровь. Арион мой племянник, Ассатия его жена, ты её дочь. А ещё есть у него сын — Фёдор.

— Федя умер.

— Печально. Значит, нас осталось только двое. Мужиков. А всего четверо. Скажу честно, эльфы мне не приятны, ни Ассатия, ни ты. Но у меня нет наследников. Возможно, и не будет. Зачем мне эта империя, если мне некому её будет передать? Я отдам её Ариону,— у Беллы глаза залезли на лоб,— да, своему племяннику. Но прежде, он должен понять, что есть Эмиус. Признаю, я совершил ошибку, убив Эмми. Мы очень серьёзно поссорились в тот день. Любовь пропала. И не видела она во мне ничего, кроме болвана, который окончил войну. Она зазналась. Очень зазналась. Я терпел все её грубости и издевательства, но однажды, у меня просто сорвало планку, только потом я понял, что совершил. Но, было уже поздно. Так вот, Арион сперва должен понять, что представляет из себя Эмиус. Только тогда он сможет, а главное захочет править. Затем, мне нужно завершить работу. И ты, милая, поможешь мне в этом. В тебе память Эмми. Видишь ли, я до сих пор не понимаю, некоторых вещей, которые понимала она. У меня куда лучше получается разрушать. Но не создавать. Такова плата. Плата за сделку, заключённую с дьяволом.

— Балбес! Раньше о семье нужно было думать. Вас осталось только двое,— Белла его передразнила,— ты своими руками умертвил не менее двухсот ведьмаков своего рода. А Хельт, первый сын Ариона. Его-то за что? Тоже плата?

— Да,— он взорвался от ярости,— плата дьяволу! Он парень хитрый. Я только потом узнал все детали договора. Платой было и остаётся истребление всех ведьмаков и бесплодие. А власть я должен передать последнему. Получается, это Арион. Уж не знаю, почему плата именно такова.

— Потому что против рода пошёл.

— Да пошёл. А что мне оставалось? Я был совсем зелёный. На мои плечи свалилась эта война. Я мстил за брата, остальное было не важно. Да и что я тебе всё это рассказываю? К чёрту сделки! Ты нужна мне только в виде памяти Эмми. Ты будешь, как она, только покладистой. Во всём покладистой,— он начал приближаться,— белка хотела, было, бежать, но поняла, что не может двигаться.

— Что? Чего ты хочешь?

— Я уничтожу тебя, как личность и сделаю из тебя покладистую Эмми. Ты станешь моей мечтой, девочка! И забудешь о прошлом. Я решил так.

— У нас же кровь одна!

— Эмми была мне племянницей.

— Ассатия придёт за мной!

— С ней я тоже разберусь! Она всего лишь ошибка командировки Ариона.

— Она основательница Империи Ассатия!

— С неё всё началось. На ней всё и закончится! Если бы не она, ведьмаки бы никогда не стравились друг с другом. А ты,— Правитель провёл рукой возле лица Беллы, и она приняла свой облик,— ты также красива, как и твоя мать!— Схватив эльфа за горло, он прыгнул вместе с ней на кровать, впечатывая в простынь её спину. Свободная рука легла на лоб жертвы. Ну а жертва просто ощущала, как разрушается её сознание и восприятие, сменяясь чужой, инородной субстанцией,— А вот теперь, я возьму тебя по-настоящему!

Глава седьмая — жизнь с чистого листа

Солнце било в глаза. Усталое тело вяло поднялось на ноги, потянулось и подняло веки. Какая милая и уютная комнатка! Всё так чисто и аккуратно. Брёвна выкрашены вишнёвым лаком, дощатый пол блестит от чистоты, высокий потолок красуется тонким слоем бежевой краски. Ничего лишнего: письменный стол, комод, книжный шкаф со старыми книгами и цветущие розы в аккуратных горшочках. На подоконнике спала чёрная кошка, иногда подёргивая ухом и немного посапывая. На стене напротив окна висело зеркало. Юноша подошёл к нему и посмотрел на себя: молодое лицо вполне недурной наружности, неплохое телосложение, синие кальсоны и голый торс. Вот только волосы почему-то седые, как чистое серебро. Странно. Внезапно он обнаружил, что абсолютно ничего не помнит ни о себе, ни об этом месте, ни о том, как он тут оказался. Эта мысль застала его врасплох. Интересно, он тут один? Это его дом или есть ещё какие-нибудь жители? Подойдя к окну, седой молодой человек увидел старушку, капавшуюся в земле на грядках, очевидно, она что-то пропалывала.

— Здравствуй, мать! Ты кто?— начал он.

— Стёпа, проснулся таки, наконец. Не мать я тебе, я твоя бабушка, ты, что меня не помнишь? Ах, как они тебе головушку то отбили!

— Кто отбил, почему я ничего не помню?

— Да ты что, серьёзно? Я то думала, шутит, а он и впрямь не помнит! Ох, я бы их всех, попадись они мне! Не люди, а звери какие-то!

— Кто они, бабуль? Ты уж поделись.

— Разбойники, будь им неладно, живого места не оставили. Я тебя месяц выхаживала, не меньше. А ты, я смотрю, здоров, вот только памяти нет.

Кошка уже давно проснулась от шума, но всё ещё тешила себя надеждой, что скоро диалог закончится, и она продолжит свой сон. А пока она ни на кого не обращала внимания, и продолжала посапывать.

— Ты мне расскажи лучше всё с самого начала, а то я же ничего не помню.

— Ладно, иди на кухню, я там травку заварила, да салатик сделала из овощей свежих. За столом и поговорим. Я тебе всё расскажу, благо, времени у нас предостаточно.

Степан последовал совету. В избушке была всего одна комната, в которой он, собственно и спал, кухня и чердак. Он сел за дубовый стол, оббитый шёлком, и уставился на старушку, спешившую подать салат и кружку с травкой.

— Тебя как звать то, бабуль?

— Нюра, баба Нюра я.

— Понятно, а меня значит…

— Стёпа тебя звать, — она уже накрыла на стол и села за него, со скрипом придвинув стул,— ты кушай, давай, а я пока рассказывать буду.

— Угу,— ответил жующий юноша,— очень вкусный салат, я ел такой раньше?

— Да, каждый день. Ну, ты слушай. Родился ты восемнадцать зим назад в семье рыбака. Мать простая крестьянка, скончалась при родах. Отец алкоголиком помер. Тебе было семь зим. С тех пор живём с тобой, я тебя воспитываю.

— И всё?

— А что тебе ещё надо?

— Ты говоришь, мне восемнадцать зим. Но почему тогда у меня седые волосы? Конечно, мне к лицу, я не спорю, но почему?

— Почему к лицу?

— Да нет, почему седые?

— Жизнь такая, внучок. Я тоже поседела…

— Ну, так ты уже в возрасте, а я молод и полон сил…

— Скажи мне спасибо, что сил то полон.

— Спасибо, бабуль,— Стёпа сказал это как-то неуверенно.

— Ну что тебе ещё рассказать? Сначала мы жили с тобой в городе, Рутстан назывался. Неплохо жили, хочу заметить. Затем беда случилась: всё сгорело огнём лютым. Поджог, аль само полыхнуло, сложно уж разобраться. Побирались по улицам, а потом один барин мне домик этот проспорил, с тех пор здесь и живём.

— А как кошку звать? Что-то она мне знакома.

— А чего ж ей незнакомой быть? Сам выклянчил у трактирщика, лет десять с тобой живёт уже. Яной звать.

— Яна. Почему-то мне хочется назвать её по-другому.

— Нет уж, имя один раз даётся. Ты, давай, лучше, доедай да пойдём в огород, помогать мне будешь. А то я уже совсем устала. Надо морковку прополоть, цветы полить, землю разрыхлить им немного, в общем, дел ещё много.

— А что, вот так мы и живём, спим да в земле копаемся?

— А что тебе не нравиться? Тишина и покой. И потом, не только в земле копаемся, ты иногда на охоту выбираешься, зайцев приносишь. Давай-давай, пойдём, дел много.

Степан закинул остатки салата за щёки и встал из-за стола. Довольная старушка тут же подхватила его за руку и повела на улицу, давая дальнейшие указания.

Баба Нюра. Старая женщина со смешным акцентом. С первого взгляда чем-то напоминает бабу Ягу в элегантном платье: льняной робе с капюшоном и чрезмерно длинными рукавами. Так и хотелось задать вопрос: а где твоя метла, бабуль? Но юноша так и не решился. Не потому, что стеснялся, а потому, что не мог вспомнить, на чём на самом деле летала баба Яга, хотя почему-то, казалось, что в ступе.

Она часто напоминала о красоте природы, обращая внимание внука на каждую мелочь. На то, как красиво поют птицы, на то, как они красивы в целом, на то, как приятно ощущать свежий ветер, переносящий запахи леса. Домик стоял, кстати, на просторной поляне, приспособленной под огород и окружённой лесом. В общем, весьма жизнерадостная и любвеобильная старушка Настя пыталась учить юношу своему искусству: чувствовать жизнь, замечать её, любить и почитать, дорожить каждой минутой и жить в гармонии вселенной, как она выражалась. Тот, в свою очередь, то и дело, благодарил бабулю за открытые истины и продолжал ковыряться в земле, пока она лежала в некотором подобии гамака, иногда перебираясь на лавку или подходя к нему, проверяя качество работы. Конечно, жизнь прекрасна, когда смотришь, как другие работают! К слову сказать, на любимом внучке выступило уже столько пота, что хватило бы заполнить целую бочку.

— Ничего-ничего,— отвечала на это баба Нюра,— полезно, реабилитация. Месяц на кровати валяться! Да так не то, что форму потеряешь, мышцы работать разучатся. И будешь ты, во-первых — дистрофиком, во-вторых — некрасивым, в-третьих — дохлым, как забитая дворняга. И что мне с тобой потом делать? Ни одна невеста не захочет с таким связываться! А самому, не стыдно будет? А так хоть сил наберешься! Надо ещё дровишек порубить. Брёвна то я уже притащила, надо их попилить да расколоть, справишься? Не ври, справишься. Не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Впереди зима, морозы лютые, без дров, так и замёрзнем мы с тобой! Почему всё в один день? Да почему в один, тебя ждёт неделя кропотливого труда. Зато потом, когда всё сделаешь, за ягодами сходим, грибов наберём, поохотимся вместе, может, в город выберемся, далеко правда. Нет, не выберемся, зато трав прособираем, я тебя делу травному научу, поможет в жизни…

Она говорила ещё долго, весь день, иногда брала на руки чёрную кошку, которая важно обходила свои владения, гладила её и называла чёрным лохматым комочком. Яна обижалась, но виду не подавала, ласково мурлыкала и, как будто, даже, улыбалась. Солнце жарило плечи не по годам седого парня, пот бил ручьём, уже побаливала спина и ноги, плечи и руки,— каждый миллиметр тела. Стёпа работал и работал. Настя наслаждалась жизнью.

Постепенно день подходил к концу. Юноша уже принялся пилить брёвна, вернее пока только срубать ветки с притащенных, каким-то уму непостижимым способом, старушкой деревьев, сухих, но толстых и плотных, соответственно тяжёлых, срубленных под корень. Всего их насчитывалось около ста, может больше.

— Бабуль, да из этого дом построить можно!

— Ах, да, забыла сказать, ты всё не пили! Нам с тобой ещё пристройку делать.

— Какую пристройку?

— Как какую? Комната у нас одна, на чердаке травы, грибы и прочее, мне уже надоело там спать. Я в твою комнату переберусь, а ты себе новую построишь.

Юноша хотел, было, возразить, но потом понял, что в этом случае его вообще выгонят на улицу или на тот же чердак. Что же, дело было вечером, делать было нечего. А, правда, что ещё здесь делать? Спать?

Солнце исчезало за горизонтом, разбрасывая красные и оранжевые краски. Старушка во всю храпела в гамаке вместе с посапывающей кошкой. Силы уже совсем покинули Степана, он сел на бревно и упёр руки в щёки, затем осмотрел результаты своих трудов. Аккуратные грядки, без единого сорняка, красивые клумбы (казалось, цветы говорят ему спасибо), сорок брёвен с обрубленными ветками, которые, в свою очередь, аккуратной кучей лежали в стороне. И даже пять из них распилены на пятнадцать частей каждое. Глазам не верилось, неужели всё это сделал он за один день!? Юноша устало потянулся и потрепал виски, зевнул, хотелось спать. Волна усталости накрыла его так внезапно, как это бывает с цунами, так же внезапно захотелось спать. Он осмотрел себя: весь в грязи, в земле и стружке, не помешало бы помыться.

— А ты что это остановился? — баба Нюра, как почувствовала, что внук перестал работать, — а что это, уже закат? Ну ладно, на сегодня хватит.

— Бабуль, я есть хочу, а ещё бы помыться не помешало.

— Да,— она растерялась,— да, таким грязным я тебя в дом не пущу!— она забежала в дом, и через минуту вытащила новую порцию салата всё в той же немытой тарелке,— на, поешь, потом к озеру сходим. Только смотри, аккуратно, уже темнеет, а тут волки ходят.

— Кто?— парня почему-то передёрнуло, что-то очень неприятное шевельнулось в памяти,— Волки? Это эти, серые, лохматые?

— Ну да, вроде, они самые.

— Нет, давай лучше помыться с утра сходим, а я сегодня в гамаке посплю.

— Зря. Ночи холодные, а потом, с утра работы много. Давай, я лучше тебя заклинанию научу, чтобы волков отпугивать, да и зверей вообще, диких.

— Хм, а ты колдовать умеешь?

— Мама пару заклинаний рассказала. Ну, ты слушай. Идёшь по лесу, идёшь себе, никого не трогаешь… а тут волки! Много-много волков, целая стая! Две стаи!

— Мне уже страшно.

— Будет ещё страшнее! Три стаи! Четыре! И все, такие, большие волки, матёрые, закалённые в боях, изо рта слюна капает, клыки до сих пор в свежей крови! И вот они скалятся, такие, рычат, понимаешь, окружают медленно и безвыходно. Ни одной щёлочки не оставляют, куда не сунешься,— там волчья пасть! И вот сидишь ты да смерти ждёшь. Ну а им этого и надо. И, мгновение, они бросаются на тебя, пронзают клыками, рвут на куски, а ты ещё жив. Ни один из них не перегрызёт твоё горло, потому что им нравится, как ты кричишь, тщетно пытаешься отбиваться окровавленными конечностями. Они дают тебе возможность подняться на ноги и побежать, бегут следом, кусают пятки, гоняют по лесу и смеются…

— Бабуль, может, хватит.

— А? Что, всё-таки страшно? — её лицо просто засверкало от радости.

— Да, страшно. Так что за заклинание?

— Что ж, вернёмся в начало. Идёшь ты по лесу, идёшь, такой, никого не трогаешь… а тут волки! Много волков! Целая стая!

— Я это уже слышал.

— Не перебивай старших!— она упёрла руки в боки и сделала воистину грозный взгляд,— На чём я! А. Две стаи! Три стаи! Четыре! И все такие большие волки, матёрые, закалённые в боях, изо рта слюна капает, клыки до сих пор в свежей крови! И вот они скалятся, такие, рычат, понимаешь, окружают медленно и безвыходно. Ни одной щёлочки не оставляют, куда не сунешься,— там волчья пасть! И вот сидишь ты да смерти ждёшь, — она замолчала и вопросительно посмотрела на внука.

— Что?

— Сидишь и смерти ждёшь, сидишь и смерти ждёшь,— она начала приближаться к юноше с вытянутыми руками и открытым ртом, сверкая своими, на редкость, для такого возраста, хорошими зубами, очень эффектно подражая голодному волку.

— Эй, ты что, старая?— Стёпа упал с бревна, раскатив всю кучу, но это не остановило старушку, которая с неповторимой ловкостью прыгала по ним.

— Да будь я волком, я б уже давно тебя проглотила!— она приняла насмешливый и разочарованный вид, и упёрла руки в боки. Молодёжь! Я думала, ты не так безнадёжен! Ну, подумай сам, сидишь ты и смерти ждёшь, а надо, что сделать?

— Бежать сломя голову.

— Нет.

— Залезть на дерево.

— Оставь линейное мышление, к чёрту! Думай, как я.

— Нужно притвориться волком.

— Почти. Ну, у тебя получиться. Ты уже на верном пути.

— Нужно притвориться матёрым волком, порешившим много крутых перцев!

— В точку! А ещё сказать: Брысь!

— Ты что, серьёзно?— Стёпа уже начал сомневаться в психическом здоровье своей бабушки и теперь по-настоящему стало страшно! Может, и разбойников никаких не было? Сама забила до полусмерти, а потом выхаживала, не желая потерять рабочую силу!

— Абсолютно серьёзно, внучок! Пойдём, покажу на примере.

Он пытался сопротивляться, но старушка просто схватила его под мышку и потащила вглубь леса. Что-то это ему напомнило. Откуда у этой старухи такая сила!? Она тащила его около часа, стало совсем темно и в кустах действительно засверкали глаза.

— Волки!— Юноша в истерике забился у бабушки под мышкой, но могучая старушка не давала ему и шанса вырваться из богатырских объятий и лишь как-то нездорово улыбалась. Волки уже начали подходить всё ближе, сверкая клыками,— выпусти меня, я не хочу здесь умирать!

— Умирать? Ну, ты загнул! Сегодня никто не умрёт, не бойся. Разве ты забыл о заклинании? Ещё мгновение и всё решится.

Голодные звери окружили обе жертвы и уже собирались наброситься. Баба Нюра выпустила Стёпу, он упал на пятую точку и сначала попытался забраться ей под юбку, но что-то ему там показалось страшнее смерти.

Совершенно равнодушный взгляд на лице пожилой женщины, чувствовалась сила. Серые подходили с опаской, не понимая в чём дело. Она заглянула в глаза каждому из них и произнесла, почти что шёпотом, но уверено и предупреждающе, заклинание «брысь». Те как-то неуверенно попятились. Снова прозвучало заклинание, и волки скрылись из виду.

— Ха! А ты боялся!— она посмотрела на внука: панический и удивлённый взгляд, трясущееся руки,— ты что это, в штаны наделал? Да, не стать тебе настоящим ведьмаком!— она характерно покачала головой и призадумалась.

— Кем мне не стать?— при слове ведьмак у Стёпы что-то дрогнуло внутри, и он с неповторимой решимостью уставил свои вопросительные глазки на старушку.

— Забудь. Это я лишнее ляпнула. Знаешь, есть такие люди, или не люди, нет, ну, в общем-то люди, но не совсем. Они с природой на ты, любой зверь их не то, что стороной обходит,— всегда поможет, если понадобится, да ещё и спасибо скажет, считая это за честь.

— Да ну? Прям таки спасибо скажет?

— Я тебе что, врать буду?— с обидой возмутилась баба Нюра,— Так и скажет, на своём языке, правда… но скажет! Ладно, пойдём, тут до озера пара шагов осталась.

Небольшое озерцо настолько гармонично вписывалось в общий ландшафт, что хватило бы только одного взгляда, чтобы так и застыть на месте, будучи зачарованным его неповторимым изяществом. Яркая луна освещала воды, бросая блески и переливы. Деревья, оживали, отбрасывая свои отражения, а ветер создавал небольшие волны, превращавшиеся в буйную и шуструю рябь.

Стёпа разбежался, скидывая сапоги, и, в чём был, а именно, в синих кальсонах, прыгнул в тёмную воду. Создалось впечатление, что старое озеро его проглотило, и уже начинает переваривать в желудке. Он опустился на самое дно, как не странно, каменистое. Оно оказалось достаточно глубоким: на вскидку, семь человеческих ростов. Достав ногами дна, юноша оттолкнулся и поплыл наверх. Вскоре он вынырнул, закинул привычным движением волосы назад и открыл глаза. Его взгляду предстала забавная и пугающая картина: бабуля, в чём рождена, за исключением тазобедренной повязки, напоминающей стринги, разбегалась в явном намерении плюхнуться в воду и присоединиться к любимому внучку. Ей предшествовал по-детски радостный визг.

Брызги медленно опускались на воду, создавая маленькие кружки вокруг себя, старушка на миг исчезла, но вскоре снова появилась с неповторимой улыбкой на лице.

— Как водичка, Стёпа, нравиться?

— Да, очень.

— Она очень чистая, её даже пить можно,— она продемонстрировала, как именно это делается, перевернулась на спину и поплыла по кругу,— Эх! Хорошо! Прохладно, правда, но оно и к лучшему. Как хорошо остудиться после такого жаркого дня!

— Ну, что же, я вроде как отмылся, пойду на берег,— внучок медленно погрёб к суше.

— Ты же любишь купаться!— расстроилась бабушка, сделав очень обиженное лицо.

— Люблю, но я пришёл помыться, да и спать хочется,— отговорился юноша, уже залезая на берег,— время позднее, ночь.

— Как знаешь, а я ещё поплаваю,— она демонстративно загребла ногами, уплывая вдаль.

Через три часа они были дома. Глубокая ночь, тянуло в сон, тело так и просилось в мягкую кровать. Старушка привычно полезла на чердак, чему очень обрадовался юноша, поспешив добраться до долгожданной кровати как можно быстрее, пока его сожительница не переменила своё решение и не решила поменяться местами.

Намеченный маршрут преодолён, тело обмякло, закутанное в мягкое одеяло. Но мысли не давали покоя. Кто же он на самом деле? Как-то слабо верилось в бабушкину историю. В памяти кружил большой особняк, красавица мать и строгий, но мягкий отец. А ещё кошка, как две капли воды похожая на Яну. Вот только звали её по-другому, Дуся? Нет, не Дуся. Даша? И не Даша, вроде. Может быть Дина? А, впрочем, какая разница.

Утро было таким же, как и вчера. Вот только комната казалась всё более непривычной, и совсем не верилось, что он живёт здесь уже не первый год. Может, время всё-таки сжалится и соизволит вернуть утерянную память? А если нет? Проверим.

Он вяло зевнул, поправил растрепанные волосы, ещё раз окинул взглядом уютную комнатку и улыбнулся. Затем он посмотрел в окно, и улыбка сошла на нет. Он увидел те самые брёвна, над которыми предстояло столько кропотливой работы! Затем лицо снова приняло жизнерадостный вид, и Стёпа принялся натягивать кальсоны.

— Степа-ан, ты проснулся?— баба Нюра выглянула из-за двери с полным любопытства и радости лицом,— Вижу. Проснулся. У нас ещё столько работы впереди…

— Да, бабуль, знаю,— он принял невозмутимый вид,— есть что-нибудь поесть? А то на голодный желудок как-то и работать не хочется…

— Я супчик грибной сварила, хочешь?— Она подняла брови и закрыла глаза, характерно водя носом,— Вкусно… ты просто обязан попробовать.

— Ну, раз обязан, попробую,— ноги понесли в сторону кухни вслед за старушкой, которая уже бежала впереди, думая, с чего начать: налить супа или положить на стол ложку. Она выбрала первое.

Внук сел за стол и понюхал блюдо, бережно преподнесённое для него любимого. Взял ложку, снова понюхал, зачерпнул, попробовал,— не так уж и дурно. Содержимое тарелки начало уменьшаться с заметной скоростью, пока не исчезло вовсе.

— Добавочки?— на лице бабушки появилась усмешка.

— Да, не откажусь,— вся кастрюля с грибным супом исчерпала свои ресурсы. Стало слегка не по себе,— а ты какие грибы сюда добавила?

— Как какие? Ясное дело, поганочки целительные,— старческое лицо приняло невозмутимый и даже слегка обиженный таким вопросом вид.

— Поганки!?— раздалось в ответ воплем ужаса.

— Да ты не бойся, они съедобные.

— Что же ты их не ела, старая? У меня уже в глазах всё плывёт.

— А, это эффект пошёл, скоро пройдёт. Я ж тебя целый месяц таким супчиком кормила, а ты мне только сейчас претензии предъявляешь.

— А, может, поэтому мне и память то отшибло?— ситуация накалялась, Стёпа схватил ложку и уже был готов использовать её в качестве оружия,— Ты кто такая?

— Неблагодарный!— баба Нюра отошла в тёмный угол, скрестила руки на груди и насупилась,— Я тебе жизнь спасла, приютила, ты же, как внук мне!

— Ага!— Юноша как будто бы только и хотел услышать эту фразу,— Значит, ты не родня мне! Папа алкоголик,— он начал её передразнивать,— мать при родах умерла. Как я у тебя оказался и почему я ничего не помню!?— в этот момент бабушка как — будто раздвоилась, а звуки стали доноситься медленно и растянуто. Ноги подкосились, но тут же приняли лёгкость,— да что же это со мной происходит?

— Не бойся, не отравила,— медленно прозвучало в ответ,— это чтобы ты не нервничал особо и не суетился,— теперь она стала серьёзной,— я знала, что к тебе начинает приходить память, а характер у тебя вспыльчивый.

— Откуда ты знала? — процедил Степан.

— Откуда?— Нюра усмехнулась,— Знала и всё тут. Давай, лучше расскажу тебе всё как есть на самом деле. Зовут меня Настя, мне сто два года, хотя и выгляжу моложе. Тебе рассказать всю историю?

— Давай, поподробнее, что ты за чудо? Сто два года, говоришь?

— Именно! Ладно, тогда приготовься, поделюсь вкратце автобиографией. Где родилась, не помню, знаю, только, что где-то рядом с западной частью побережья Росского моря. Мать — ведьма по призванию сразу перебралась вместе со мной в Вязкие земли. Город есть такой, на тролльих островах.

— А тролли то причём?

— Там она скрывалась от гонений, напортачила в своё время, глупостей много сделала. Не важно. До двадцати зим я жила среди троллей, училась их магии, брала уроки у матери, изучала их историю и историю в целом. Всё детство прошло в скрупулезном обучении, рытье в книгах, поручениях и т.д. Затем меня потянуло в мир людей. Мне помогли и переправили в город Шард Государства Ларст. Хороший был край, пока его не уничтожила война. Я сразу освоилась, завела знакомых, устроилась на работу к местному старосте, работала знахаркой, за это получала кров, еду и деньги. Небольшие, но, в принципе, мне этого хватало. Там я прожила семь зим. Было всё: и любовь и ярость и боль предательства… я прибилась к отряду смельчаков, которые искали приключений, и двадцать зим бороздила просторы нашей необъятной земли. Состав отряда, конечно, постоянно менялся. В итоге остался только командующий и я, между нами тоже была вспышка страсти, но ему всадили нож в спину в одном из трактиров, и на этом всё закончилось. Я ушла в лес и жила там ещё двадцать зим, договорилась с добрым плотником, соорудившим мне скромное жилище, начала общаться чаще, мы поженились, и я снова перебралась в город. Родился сын, но местная ребятня закидала его камнями за то, что он украл чьи-то сапоги, он умер. Умер и муж. И с тех пор я живу здесь, на этом острове и учусь магии. Дом построила сама, силой мысли. Да, в принципе, всё, что ты здесь видишь — мои мысли. Этого острова не существует. Вместе со мной умрёт и он. Но все законы реального мира здесь исполняются, поэтому, всё-таки, всё это реально. Мне здесь очень одиноко одной. А месяц назад, вижу, кошка чёрная вытягивает тебя на берег, маленькая такая! Как и силёнок хватило, не знаю. А ты разбитый весь, опухший. Подхожу посмотреть: опухший уже весь, синий, водянистый, кости все переломаны… хм, кошка смотрит, и просьба в глазах читается: спаси, мол. Я тебя и подобрала вместе с ней. Месяц выхаживала, не меньше, благо в магии я знаю толк. У тебя ещё пол уха не было да мизинцев на ногах, ну это я быстро исправила. А что с тобой случилось, кто ты есть, я не знаю. Назвала тебя Степан, кошку — Яна, вот и дело с концом. А с памятью твоей я ничего не делала, оно само так. Я, было, пыталась в мозгах у тебя поковыряться, ну, знаешь, там телепатия и всё такое… но не смогла, препятствие стоит сильное.

— Здорово! И как мне вспомнить, кто я?— действие грибов уже сходило на нет.

— Конечно, в чём смогу, помогу, но, в целом, всё зависит только от тебя.

— Подожди, ты, говоришь, в магии сильна, остров из мыслей связала… зачем ты тогда меня в земле ковыряться заставила, да с брёвнами с этими возиться?

— Я же говорила,— ведьма снова приняла обиженный вид,— реабилитация, мышцы восстановить и всё такое, для твоего же блага. Недельку-другую поработаешь и в норму придёшь. Снова силушки наберешься, мысли в ряд построятся.

— А почему бы тебе ни прибегнуть к магии в этом отношении?

— Какая наглость!— старушка, наконец, вышла из угла и начала ходить взад-вперёд,— я ему жизнь спасла, восстановила утраченные конечности, раны залечила без единого шрама, все кости срастила правильно, приютила, накормила… мало я на тебя магии потратила!? Привыкай, в жизни всё нужно делать самому! Магия — это не лёгкий путь,— это большая ответственность. Не стоит разбрасываться ей налево и направо.

— А ты меня чему-нибудь научить сможешь? Тогда и разбрасываться не придётся.

— Хитрый малый. Думаешь, к ведьме попал, так она тебя научит всему?

— Ты мне соврала, старуха.

— Для твоего же блага, дурень! Что, сбежать хочешь? Беги! Да вот только куда? Ты пропадёшь в большом мире, угодишь в рабство и сгниёшь в сарае у своего хозяина!

Юноша потупил взгляд и не нашёл, что ответить. Наверное, старая права. Сложно будет, тем более без памяти. Он почувствовал себя виноватым.

— Так ты, говоришь, жизнь мне спасла?— начал он виноватым голосом,— я тебе должен.

— Да ни черта ты мне не должен!— Настя рассердилась ещё больше, — если бы не кошка, я бы и не взялась за тебя, ты уже был мёртв! Или ты прослушал? Благодаря Яне, я всё-таки заглянула через тонкий мир в тот кусок окровавленного мяса, что лежал на берегу, и увидела, что твоя душа яростно борется за жизнь, хочет вернуться в тело, которого, в принципе, уже нет, и даже пытается его “починить”. Не часто такое увидишь. Я и помогла тебе. Понимаешь, ‘сделать’ тело,— не проблема, гораздо сложнее вселить в него душу, а твоя сама просилась внутрь! А потеря памяти,— извини, но такова цена.

— Бывают чудеса на свете… извини, баба Нюра.

— Прощаю, молод ещё, дури много, тебе надо опыта набираться. Ты знаешь, а я ведь за такую грубость могла превратить тебя в пепел,— она сказала это с усмешкой, представляя, очевидно, весёлую для неё картину. Юноша проглотил слюну,— но я не так воспитана. К тому же, жалко убивать своё творение. Ты мне службу сослужишь. Старая я уже стала, детей нет… да нет, ты не подумай ничего плохого. Ты мне сыном будешь, или внуком, в общем, наследником. Будем из тебя ведьмака делать. Тебе даже не придётся говорить: забудь всё, что знаешь,— баба Настя по-детски засмеялась.

— Смешная шутка. Значит, будешь из меня наследника делать…

— Буду.

— И каков первый урок?

— Сделай то, что я просила, дров заготовь, комнату себе построй. А у меня дела.

Бабушка растворилась в воздухе, и будущий ведьмак остался наедине со своими мыслями. Больше не требовалось каких-либо доказательств о ведьмовской силе. Вот только зачем ей нужны эти брёвна да комната?

— А я тебя к труду приучаю,— прозвучало в голове,— тебе предстоит очень многому научиться, а прежде всего, необходимо узнать, что такое труд и привыкнуть к нему.

— Бабуль, ты где?

Ответа не последовало. Что же, надо наколоть дров. Степан с неохотой потянулся и вышел во двор, нашёл топор…

Овладевали мысли, дрова уже кололись как-то сами, поленья, как по команде, разлетались под топором юноши. Труд, хм, мысли в порядок приводит. Откуда же эта фраза? Неважно, факт, остаётся фактом. Стёпа напрягал свою память, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из прошлой жизни,— тщетно, всё, что приходило в голову — это мутные образы родителей и какая-то упитанная дама…

Интересно, чему научит старуха? Летать, извергать пламя, творить из воздуха предметы или ещё чему-нибудь?

Солнце стало блёклым и начинало скрываться за горизонтом, вдалеке показался силуэт, прогулочным шагом перемещающийся по траве.

— Баба Нюра!— возрадовался внук.

— Все дрова наколол?— послышалось издалека.

— Последнее полено осталось,— взмах топора — нарублены дрова.

День шёл за днём. Парень трудился с утра до ночи, затем вместе с бабулей ходил на озеро и, даже, освоил заклинание “брысь”. Комната строилась постепенно и получалась немного кривой, но вполне не дурной для первого раза.

Прошло полторы недели. Пристройка была готова. Настя подошла посмотреть, назвала её убожеством, чем она, собственно и являлась, и сказала переделать. Внук пытался возразить, за чем последовал взмах руки чародейки, и всё строение исчезло, а во дворе заняли заветное место новые брёвна.

— Оттачивай навыки до совершенства,— бросила бабушка,— я вижу страх и ненависть в твоих глазах. Стё-ёпа, это лишнее, ты скоро сам всё поймёшь, потом спасибо скажешь.

Так повторялось раз двадцать, прошло немного, немало, а целый год. Юноше всё-таки удалось побаловать свою наставницу, и он радостный, как никогда, пошёл спать в своё творение, которое заботливая бабушка обставила удобной мебелью и необходимыми аксессуарами. Тело упало на мягкую кровать и закуталось в нежный щёлк, а лицо расплылось в довольной улыбке. Глаза последний раз широко открылись, медленно с прищуром, осмотрели комнату и сомкнулись.

Сны, иногда за одну ночь их может присниться столько, что хватит на целую жизнь. Эта ночь была именно такой, и чего только в этих снах не было! Красавицы-девицы, монстры-злодеи, герои-друзья, магия и сталь, добро и помешательство… Жаль только, что ничего не запомнилось.

А утром ждал сюрприз. Когда Степан открыл глаза, он увидел старую ведьму, на этот раз далеко не по-детски прихорошившуюся и держащую в руках огромный торт, который обещал быть очень вкусным, по крайнёй мере, на вид.

— С днём рождения, внучок. сегодня тебя ждёт веселье. Прошёл ровно год с тех пор, как я нашла тебя на берегу, ты у нас совсем маленький,

— Ба, я тебя не узнал,— ошарашено произнёс именинник, пятясь то на торт, то на даму, представшую перед его глазами,— ты лет на тридцать выглядишь!

— Да-да-да, сегодня можно. У меня для тебя очень много сюрпризов, мы отправимся на земли колдунов и отлично проведём время, я познакомлю тебя со своими друзьями…

— Стой, ты же говорила…

— Всё для твоего блага, внучок, я просто хотела сделать тебе сюрприз, да и потом, я же ведьма, ты не забыл? Вон там,— она показала на стул,— тебе приготовлены роскошные одежды, которые ты принеприменно оденешь в этот торжественный день. Кстати, Яна тоже приготовила тебе подарок.

В комнату вальяжным шагом вошла кошка, несся в зубах мягкие изящные сапожки. Она медленно подошла к кровати и поставила их рядом с ногами юноши, который уже успел сесть на кровать.

Яна довольно и настаивающее посмотрела на человека, раздалось такое же настаивающее р-мяу. Тот послушался и натянул на ноги сапоги,— необычайно мягкие и лёгкие, ровно по его ноге.

— А что это за кожа?— поинтересовался он.

— Сегодня правит магия, это синтезированные сапоги, а, значит,— и кожа,— ответила Нюра. Стёпа улыбнулся и погладил кошку, почесал за ухом, взял на руки и поцеловал в лоб, та замурлыкала и потёрлась щекой об грудь, — Мы тебя оставим, одевайся и приходи на кухню, задуешь свечку на торте.

После небольшой трапезы с заваренной травкой и тортом баба Нюра приняла решительный вид.

— Ты готов к приключению?

В ответ донеслось решительное да. Ведьма щёлкнула пальцами и всё вокруг закружилось. Через несколько минут Степан снова начал видеть. Они оказались на какой-то площади, просто кишащей людьми в дорогих и красивых одеждах, повсюду возвышались башни, сказочные деревья, удивительные существа: крылатые и не крылатые, феи и дриады, грифоны и горгоны… Некоторые деревья оживали и здоровались, приветствуя гостей. Похоже, что бабу Нюру здесь знали все. Толпы людей и существ кружили вокруг, расплываясь в приветливой улыбке.

— Добро пожаловать на земли колдунов, внучок,— ведьма просто утопала в радости, а внук никак не мог придти в себя,— ничего-ничего, оклемаешься, тебе предстоит много времени провести здесь. Разве не чудесно?

— В смысле, много времени?

— Потом узнаешь, пойдём, пойдём скорее, нас уже заждались.

Старуха схватила его под руку и поторопилась к стенам замка, что возвышался за горизонтом. Следом бежала Яна. Они уже подошли к воротам, приветливые стражники раскланялись и пустили гостей внутрь. Сады, амуниция, статуи, сферы, заключённые под нечто, напоминающее стекло, излучали невероятную энергию. Красота и гармония ослепляли. Они прошли в центральное здание и поднялись по спиральной лестнице на третий этаж, прошли два длинных коридора, полностью заставленных стражей, и вошли в приёмный зал.

Огромный стол на сто персон заставлен яствами невиданной красы, но никто не ел, хотя у всей сотни человек уже чесались руки. Во главе стола сидел необъятный по размерам человек в золотом одеянии и с эльфийскими ушами, длинные волосы, вроде как, прикрывали их, но кончики всё равно давали о себе знать.

— Здравствуй, Стёпа,— начал он, воцарилась тишина.

— Приветствую,— ответил тот.

— Знаешь ли, где ты и кто я?

— Честно говоря, не имею ни малейшего понятия.

— Плохо. Я расскажу тебе. Ты находишься на землях колдунов, а перед тобой царь колдунов,— он укоризненно посмотрел на Нюру,— неужели ты не сказала ему?

— Нет, не сказала, Гришечка, зачем раньше времени то, пусть будет сюрпризом.

— Хорошо. Степан,— продолжил царь,— у тебя сегодня день рождения и сегодня тебя ждёт веселье, садись за стол, ешь, пей, затем начнутся игры. Будет весело. Но у Насти есть и ещё один подарок. Она поговорила со мной и я, по старой дружбе, согласился. Мы никогда не берём чужаков, но ты станешь исключением. С этого дня мы определяем тебя в нашу школу чародейства на обучение, сроком от трёх до пяти лет. Ты будешь жить здесь, на этих землях, в конце праздника тебе покажут твои покои. Но не думай, что слово школа означает массовое обучение, мы подберём тебе наставника по всем критериям.

— Извините, что перебиваю,— раздалось откуда-то с середины стола. Девушка встала со стула и продолжила,— Я уже изучила его.

— Мы все уже изучили его, не так уж много времени на это нужно,— у Стёпы полезли на лоб глаза.

— Я понимаю,— продолжала девушка,— но я считаю, что это как раз тот случай, когда обучением должна заняться я, к тому же, это очень удобный случай, для того, чтобы написать докторскую. Я рассчитываю, что вы пойдете мне на встречу, дядя.

— Настя, вы не против?— спросил Гриша.

— Нет,— ответила Нюра.

— Хорошо, Степан, отныне Валия твоя наставница,— Будущему чародею только и оставалось, что хлопать глазками,— и так, начнём пир!

Последние слова прозвучали как гром, появились музыканты, зазвучали незатейливые мотивы, жонглёры бросались огнём, весь зал превратился в приют для талантов. Мгновение — и всё поплыло, стены исчезли, вместо потолка засияло небо, всё вокруг стало приобретать самые неожиданные формы, превращаясь в, поистине, магическое пространство. Обрывки материи летали между сияющими сферами, все эти искажённые предметы парили, как казалось, в воздухе, люди летали между ними, общались, кружились в танце, меняясь на глазах: кто-то становился похож на грифонов, кто-то на гремлинов, кто-то просто искажался до неузнаваемости. Но среди всей этой бушующей кутерьмы выделялся огромный золотистый дракон, парящий надо всеми кругами, наблюдавший и оценивающий. Что-то узнавалось в нём от милой бабы Насти.

Стёпа не мог понять, что происходит: законы физики исчезли, вообще весь мир, который он знал, пропал, превратившись в нечто, потрясающее воображение. Возможно ли это? Хотя, он просто обязан был признать, что всё это его увлекает и затягивает. Дракон спустился прямо над самой головой, схватил его правой лапой и закинул к себе на шею, снова улетая глубоко в пространство.

— Нравиться?— прогремел шипящий, но очень мягкий и красивый голос.

— Баба Нюр, ты что ль?— раздалось в ответ.

— Я, как узнал то, малый?— дракон повернул голову, изогнув шею так, что смог увидеть её заднюю часть, и, соответственно, своего наездника.

— Ентуиция,— с ехидством ответил юноша.

— А почему через е?

— Настроение хорошее.

— Отличная логика…

Весело, весело, снова весело, и ещё раз весело. Но, хорошего понемногу.

Почему-то болела голова. Он проснулся в небольшой комнате, воздух пах жасмином. Почему именно этот запах? Степан ненавидел его. Он поспешил встать, одеться и выйти на улицу. Да. Ничего не изменилось,— это по-прежнему земли колдунов. Значит, баба Настя решила избавить себя от лишней возни? Как это похоже на драконов. Кто бы мог подумать. Эта старуха — настоящий дракон! Шок — это слабо сказано. Три года торчать на этих землях, может и больше! С другой стороны, научат магии… да и терять-то нечего! Ладно, можно расслабиться и получать удовольствие.

— Что-то у тебя логика хромает,— послышался женский голос.

— Ты кто?— Степан начал пристально всматриваться в знакомое лицо.

— Ну, чего ты там увидел? Я, Валия. Забыл что ли? Твоя наставница.

— Ах, да,— он принял вид, будто что-то такое он припоминает,— наставница, хорошо рифмуется со словом травница.

— Степан, у нас всё очень серьёзно.

— Не сомневаюсь,— перебил юноша,— в будущем у нас с тобой всё будет очень серьёзно, у тебя красивые волосы. От природы или колдуешь?

— Ну,— девушка засмущалась,— я не привыкла колдовать над своей внешностью.

— Что же, я в восторге,— ученик подошёл поближе и поцеловал даме руку,— очень очаровательные глаза. Знаешь, Валия, что-то в них так и говорит: посмотри на меня и повинуйся мне!

— А ты горазд на комплименты. Учти, ты не в моём вкусе,— здесь девушка соврала,— у нас с тобой будут исключительно деловые отношения.

— Деловые? Что же, теперь это так называется.

— Степан,— уже сдавали нервы,— ты всего лишь материал для моей докторской, моя прямая обязанность научить тебя магии и провести чёткие характеристики, это опыт, понимаешь?

— Ну, опыт — это всегда хорошо.

— Либо ты прекращаешь дерзить, либо тебе поменяют наставника, и тебя будет учить какой-нибудь старый и безумный дед!

— А как же докторская?

— Найду ещё кого-нибудь.

— Ладно. Я, право, не знаю, что на меня нашло. Просто я ещё никогда не видел такой красоты. Да и место это, земли ваши колдовские на меня как-то странно действуют.

— Ничего, оправишься. Пойдём в лес.

— О, лес это хорошо.

Валия поправила очки и посильнее прижала к груди какие-то папки с бумагами, затем направилась к одной из арок, в близлежащей шестиметровой стене. Степан последовал за ней, попутно подбирая слова.

— Ты знаешь, я ещё никогда не видел такого большого города,— бросил он.

— Это один из самых крупных городов в мире,— с заметной гордостью ответила собеседница,— за исключением Гномьих скал.

— Гномьи скалы?

— Да, ты разве никогда не слышал об этом городе?— удивилась Валия.

— Нет. Я слышал о том, что где-то недалеко от людей есть поселения гномов…

— Ха, это не просто поселения, это хранилище древней культуры и неописуемых технологий. По размерам с их городами не сравниться ничто. Конечно, там много тоннелей…

— Я слышал, они невосприимчивы к магии,— перебил Стёпа.

— Совершенно верно, — с ещё большим блеском в глазах, но ещё и с какой-то досадой отвечала колдунья,— в своих скалах они неуязвимы полностью. Это подарок от древнего исчезнувшего рода. Когда гномы выходят на поверхность, восприимчивость к магии увеличивается, но каждый из них носит особый амулет под кожей и три татуировки, которые отталкивают от них любую магию.

— Почему же они до сих пор не захватили весь мир?

— Последний из рода остался. Последний настоящий дракон. Последний и первый, ибо он дал начало драконьей крови, воплощению чистой магии, а также всему, что мы привыкли называть миром…

— Это что же, некий Бог, получается?— скептически произнёс юноша.

— В каком-то смысле. Он контролирует все тонкие миры, но существует и другое начало. Никто не знает, что это и откуда появилось, но поговаривают, что его и не существует вовсе, но именно из него, из этого начала, появляется всё.

— Это, что же, получается, что всё живое — это большая иллюзия, несуществующая ложь? Абсурд?

— Но мы здесь живём, мы здесь есть, пускай мы и находимся в несуществующей реальности, но мы всё-таки существуем в этом несуществующем.

— Запутанно как-то. Да ты от темы не уходи. Почему гномы до сих пор не захватили весь мир?

— Им это просто не нужно. У них другие проблемы…

— А я слышал, что гномы — это просто пивные бочонки на ножках.

— Ты глубоко ошибался. Знаешь, за такие слова тебя и повесить можно, — с детской улыбкой съязвила Валия.

— Командир, вы пожертвуете своим солдатом?!

— Ты и впрямь настолько глуп или притворяешься? Солдаты всегда были всего лишь мясом, которое пускают в мясорубку, пока творятся большие дела.

— Большие,— Стёпа сглотнул слюну,— мясо…

— Не бойся, ты же не солдат?

Почему-то настроение пропало, хотелось говорить, но только о всяких глупостях, которые, как понял юноша, здесь неуместны.

Валия шла впереди, длинные волосы ласкал ветер, платье играло складками… Как же Степана тянуло к ней! Интересно, была ли у него когда-нибудь девушка? Он не знал, вернее не помнил, что почти равносильно первому.

Они шли около получаса, впереди виднелись деревья, которые, в свою, очередь складывались в редкий смешанный лес. Листья, какие красивые листья шептались друг с другом на кронах дерев! Жёлтые, красные, зелёные, белые, все они так гармонировали с окружающим миром! Под ногами почувствовался мягкий лесной ковёр из опавших листьев и сосновых иголок. Каждый шаг становился лёгким и непринуждённым, будто бы сам лес диктовал гостю, как нужно по нему идти,— бережно и аккуратно, легко и плавно, превращая движение в танец. Всё вокруг кипело жизнью. Белки, очаровательные и пушистые, прыгали по деревьям, играя друг с другом, птицы, самые разные и неописуемые, соревновались на лучший мотив и лучшую песню, прыгали зайцы, так близко, что, казалось, они совсем не боятся своих гостей. Напротив, приветствуют и приглашают вглубь. Появились феи, кружась в танце, как беззаботные бабочки. Совсем близко прохаживался медведь, зевая и смотря себе под ноги…

— Тебе здесь нравится?— спросила Валия, улыбаясь. Стёпа, не нашёл, что ответить и просто кивнул головой, водя по сторонам впечатлёнными глазами и изредка глотая ртом воздух, — Природа,— продолжила наставница,— почему она тебя так чарует? Согласись, ты в первый раз видишь её такой, а ведь именно так раньше выглядел весь мир, гармония, никакого страха и никакой боли, никакой агрессии…

— Я не очень понимаю,— наконец, ответил юноша,— странно это всё. Я жил в другом месте, на острове… там тоже природа, но там всё…

— Всё очень просто,— перебила девушка,— Настя сплела остров таким, как и все другие земли, на которых живут люди, по образу и подобию, так сказать. Но мир — это наши мысли, эмоции, понимаешь? Он зависит от нас. Ты даже не представляешь, насколько. Каждый шаг, каждый вздох, который делает человек, отражается на природе. Понимаешь? Всё в мире — это одно целое, энергия, жизнь. Человек — единственное существо, которое не подчиняется тем законам, которые существуют во вселенной. Он всё время идёт против них, конечно, рано или поздно он возвращается к ним, и в эти моменты он испытывает радость. Но ему нравится страдать, он перегружает голову ненужными мыслями, которые уводят его от реальности, искажают сознание, заставляет меняться, уходить от своей сущности. Всё зло, которое несёт человек, весь негатив, страхи и боль уродуют землю, приводят в панику животных, сотрясают всё мироздание. Человек не задумывается над этим, но земля впитывает его энергию, а та действуют как вирус, разнося болезни… Грустно. Именно поэтому ты никогда не видел такой природы, и, наверное, даже никогда не общался с животными. Понимаешь, внешний облик земли напрямую зависит от того, кто на ней живёт и чем её питает.

— Интересно.

— Урок первый, Стёпа — научись любить жизнь.

Они долго гуляли по лесу, Валия игралась с его населением, юноша хлопал глазками и пытался осознать всё то, о чём она ему говорила, говорила она много, но многие вещи были непонятны, хотя и казались очень простыми.

— Ты присядь,— сказала девушка, указывая на небольшой холмик,— отдохни.

— Да я совсем не устал,— пытался возразить Степан.

— Мысли отбирают много энергии,— продолжила та,— посиди и приведи их в порядок, а я пойду, а то меня уже, наверное, заждались. Я и так провела с тобой больше времени, чем должна была.

— Подожди, а как я найду дорогу назад? Пойдём вместе.

— Нет, не пойдём. Посиди здесь, а звери укажут тебе дорогу обратно,— она сказала это с такой твёрдостью, что юноша не осмелился возразить, но поднялся на ноги. Тут же он встретил взгляд, который просто подавил своей силой и заставил сесть его на место,— Ты был прав, когда сказал, что хочется подчиняться мне,— с улыбкой сказала наставница и пошла вперёд.

Стёпа смотрел ей вслед обречённо и непонимающе. Казалось, его предали и оставили на съедение диким зверям.

— Отбрось ненужные мысли,— послышалось в голове,— отдохни.

Он невольно последовал совету, закрыл глаза и прислонился к стволу липы, что росла за спиной. Мышцы расслабились, мысли стали таять. Музыка, такая красивая и необычная, зазвучала в голове. Казалось, он уже слышал её раньше. Как ни странно, он начал понимать слова наставницы. Действительно, лишние мысли мешают понимать простые вещи. Ещё момент, и появились странные чувства. Казалось, он чувствует всё вокруг: каждый шаг лесного зверя, каждый стебелёк травы, танец бабочек и фей, каждый лист и ветер, что с ним играет. Чувствовал, как недалеко от него сопит сурок, чуть подальше медведь чешет спину об старое дерево…

Он как будто бы видел всё, что происходит в этом лесу, более того, он знал, что будет дальше: где упадёт жёлудь, где дунет ветер, где сломается ветка под тяжёлым копытом кабана, куда понесёт белка свой орешек и куда залезет для ночлега заяц. Он увидел и город.

Глаза открылись. Как непривычно смотреть на всё вокруг! Всё кажется таким нереальным, покрытым иллюзией и обманом… Постепенно Стёпа привык видеть мир таким, как прежде. Что же, во всяком случае, теперь он знает, куда идти. К тому же появилось много вопросов к Валии.

Он поднялся и пошёл напрямую в город.

Валия. Куда же она делась? Все попытки найти девушку были тщетны. На улицах её не было, прохожие кивали плечами, во дворец его не пустили.

Стемнело. Юноша, смотря под ноги, побрёл к себе домой. Дорогу освещал яркий лунный свет, звёзды мерцали и смеялись. Потянуло холодом. Скоро наступит зима. Интересно, холодные ли зимы в этих краях? Если да, то нужно будет поговорить с кем-то о тёплых вещах. С кем? С Валией? Ведь он никого не знает здесь. Было много народа вчера на пиршестве, но в замок его теперь не пускают, а он, кроме этого короля — Гриши, собственно, никого больше и не помнит. Да нет, вряд ли ему дадут здесь замёрзнуть. Как он понимал, Валия теперь за него в ответе. Но насколько она ответственна? Ведь она тоже молода и лишь недавно закончила обучение. Вернее, вот-вот закончит… А если она забудет? Глупые мысли! Все обстоятельства показывают на то, что она не может этого сделать. И правда, люди слишком сильно забивают голову ненужными мыслями…

Он дошёл до дома, открыл дверь и вошёл внутрь, добрался до кровати и плюхнулся на неё. Какая же усталость! Сон, сон, сон, как приятно ощутить его после долгого дня!

Белокрылый сокол разрывает небо, ловя потоки ветра размашистыми крыльями. Он летит свободно и радуя глаз. Стёпа видел его и пытался догнать, но крылья почти не слушались. Он снова и снова пытался лететь быстрее, напрягал всё своё тело, хлестал воздух, но тщетно. Белокрылая фигура удалялась от него. Юноша совсем отчаялся, потерял желание лететь за ним и начал падать вниз. Что случилось? Крылья больше не слушались, а ведь внизу острые скалы, они уже совсем близко и готовы принять его тело…

Он проснулся от страха, тяжело дыша. Солнце уже обнимало улицы и упрямо билось в окно, освещая комнату. Совсем не хотелось вставать, но и глаза больше не закрывались. Сокол. Почему он хотел догнать его и почему он начал падать вниз?

В дверь постучали.

— Да,— неуверенно произнёс Стёпа.

— Это Валия,— донеслось снаружи. Парень так и свалился с кровати, спеша впустить девушку. Откинулась щеколда,— здравствуй, подопечный,— произнесла наставница.

— Здравствуй,— ответил юноша.

— Ну что, отдохнул вчера?

— Да, кстати, столько вопросов возникло…

— Я рада, что у тебя получилось открыть второе зрение. Благо места такие — предрасполагают… можно войти?

— Ах, да, и что это я,— Степан засмущался и сделал пригласительный жест, девушка вошла внутрь и подошла к столу. В руках у неё была небольшая корзиночка с белой тряпкой, покрывающей содержимое,— извини, я ещё не проснулся толком.

— Ладно. Я тут тебе поесть принесла,— она начала выкладывать содержимое корзинки на стол,— вишнёвый пирог и немного молока, не возражаешь?

— Напротив, я очень рад, со вчерашнего дня ничего не ел.

— Извини, я что-то забыла совсем. Надо тебя на работу устроить куда-нибудь.

— Вы что тут ещё и работаете?

— Конечно нет. В смысле работаем, но по большей мере мозгами, если ты понимаешь, о чём я.

— Конечно-конечно, вполне, понимаю.

— Так вот, ну а работать будешь ты. Пока что тебе это нужно. Это второй урок, вытекающий из первого.

-Но я не уверен, что я…

— Усвоил первый? Второй тебе в этом поможет. Что ты умеешь?— она принялась резать пирог, совсем не смотря в его сторону.

— Э, сложный вопрос.

— Не бывает сложных вопросов, бывают лишние мысли, которые мешают тебе дать простой ответ на вполне обычный вопрос.

— Что ж, тогда я умею есть,— сказал юноша, потянувшись к пирогу, но Валия шлёпнула его по руке лезвием ножа.

— Кто не работает, тот не ест!— вполне серьёзно сказала она.

— Но,— Стёпа принял обиженный и непонимающий вид,— ты же сама сказала, что принесла это мне.

— Как плату за работу, которую ты ещё не сделал. Хорошо, задам вопрос по-другому. Ты увлекаешься чем-нибудь, у тебя есть хобби?

— Не знаю, а это так важно?

— Очень важно. Это и будет твоей работой. Например, если я принесу тебе вон то полено и попрошу вырезать из него небольшую белочку, тебе доставит это удовольствие?

— Я не уверен, что у меня получится.

— Ну да, хотя бы ручку для топора?

— Могу попробовать.

— Хорошо, А пирог я тебе оставлю. Но если мне не понравится ручка, то обеда я тебе не принесу. Приступай, нет человека, которого бы не увлекла резьба по дереву.

Она ушла.

            Глава восьмая — Развязка

Изафон допивал последнюю съедобную кровь из новой жертвы. Остальное он считал непригодным в пищу для себя любимого, но вполне подходящим для остальных. Тело упало на пол церкви и упыри принялись раздирать его на куски. Честно говоря, и церковь то эта совсем не была похожа ни на одну из современных церквей. Никаких икон, молебен. Просто несколько залов в огромном особняке и крест на главной башне. А также табличка при входе с надписью примерно следующего содержания: «Церковь Изи сияющего, дарующего жизнь и весть благую» Дирг стоял рядом и допивал другую девушку. (Да, и гном не устоял перед соблазном.) Окончив, он поступил так же, как и его учитель.

— Надо заканчивать с пожиранием людей,— произнёс Изя, присаживаясь на трон, установленный в главном зале, — А то засуетятся в городе. Потом и дальше по Империи слухи поползут — обнаружат. Надо упор на превращение ставить. Так будет лучше.

— Согласен,— вставил гном,— но сложно отказать себе в удовольствии. Сегодня будет оргия?

— Ты всё об одном. Не знаю. Как захочешь. Но я буду отдыхать. После последней неудачи мне немного не по себе, ты же знаешь.

— Это тогда, когда ты Память Эмми украсть пытался? Так, когда это было? Смотри глубже. У нас уже три города обращённых. Что тебе эта Эмми?

— С ней Правитель сильнее. И меня самого тогда чуть не вычислили. Ририх этот не вовремя подоспел. Он вообще мешает сильно. А теперь, теперь память у него. Ты заметил, как города поменялись на окраинах? А нам ведь именно их обращать и надо.

— Понимаю. К окраинам сейчас особое внимание. Но, с другой стороны, почти беззащитным остаётся центр. Можешь повеселиться.

— Обязательно! Чтобы наш план провалился. Смотри глубже. Нам нужно окружить Центр и загнать туда Правителя, чтобы изолировать.

— Понятно. Слушай, а я вот давно хотел спросить,— Дирг медленно и важно сел на соседний с троном табурет, закинул ногу на ногу и потрепал бороду,— вот ты обращаешь в упырей народ разный! А ведь их всех контролировать надо. Волю подчинять. А обращенных становится всё больше. Тебе не тяжело?

— Здесь есть свои нюансы,— поп скривил подобие улыбки, сложил руки на груди, откинувшись на спинку трона и устремил взгляд на вопрошающего,— не нужно постоянно следить за ними. Главное, правильно воздействовать на мозг, поставить ряд ограничений. Есть небольшая система, если быть точнее. Примерно следующая: у меня есть план, мысли и собственная воля. Каждый из обращённых мной, получает часть меня. Обращая других, он тоже передаёт им эту часть. Получается так, что в каждом из упырей живёт часть меня. И эта часть их контролирует. Она знает, чего я хочу, и если упырь делает что-нибудь неладное, говорит мне об этом. Далее, я обретаю контроль над предателем и подчиняю вновь, если этой моей части достучаться до меня не удаётся, она просто действует сама, основываясь на накопленном ранее опыте. Если же она сталкивается с неразрешимым вопросом, она просто блокирует тело упыря. Ну, это так, вкратце. Нюансов больше.

— Интересно. То есть, ты теперь и меня контролировать так можешь?

— И Ариона, и любого из упырей, если захочу. А ты думал, я просто так с тобой дружбу завёл? Или, думаешь, что я не знаю, чего хочет Арион и почему даёт мне разводить вампирятники? Бедный глупый гном,— Дирг заметно покраснел, чувствуя себя полным идиотом, и задёргал глазом,— Вот! Теперь ты соответствуешь своему имени, Дёрг!— упырь засмеялся безудержным злорадным смехом. А гном впал в ступор, потеряв все мысли в тщетных попытках понять, что же теперь делать дальше,— но ты не беспокойся,— продолжил отсмеявшийся вампир,— Ты забавный и нравишься мне. Я могу и хочу тебя учить. Просто пока что, тебе нужно унять свою гордыню, приобрести смирение и забыть про старый мир, веря в то, что я делаю, и, понимая то, что я много мудрее и опытнее. А потом, когда мой мир будет построен, а ты приобретёшь весь необходимый опыт, я сделаю тебя свободным. Молодец, что не остался с Арионом!

— Я и не был с ним.

— О, теперь это так называется,— Изя подёргал бровями, наклонившись к гному и медленно, с выражением произнёс: — Двое мужчин были вместе…

— Не были!— гном рассвирепел и встал с табурета, вытащив его испод себя за ножку и закинув его за голову!

— О,— вампир удивлённо взвёл бровями и закинул ногу на ногу, почёсывая бороду кончиками пальцев, обрамлённых множеством перстней,— ты на меня замахнуться решил? Вот этой деревяшкой? Твой темперамент когда-нибудь предаст тебя, гном! Твоё счастье, что с годами я стал мягче.

— Извини, Изя,— пробубнил Дирг, опуская табурет и голову. Но я и вправду никогда не был с Арионом. Это жестоко с твоей стороны говорить так. Ты дал мне новую жизнь и силу, возможно, я обязан тебе. Так как в надвигающейся войне и в заново отстроенном мире, благодаря тебе, я смогу занять почти самое лучшее место. Но, чёрт подери, вампир! Ты должен уважать меня! А иначе зачем мне всё это?

— Какой ты гордый… ну ничего. Разберись тут со всеми, а я пойду прогуляюсь, поп встал с трона и медленно зашагал к выходу.

— А что делать с трупами?

— Как обычно, дай обгрызть упырям, а костьми растопи камин. Да, и полы пусть кто-нибудь помоет. А то грязно как-то,— у выхода поп переодел рясу и поменял обувь, пренебрежительно швырнув старую одежду на пол,— а это в стирку!

Двери распахнулись, и свет ударил в глаза. Какое противное сегодня солнце! Толстые ноги, спрятанные под тёмной рясой, ритмично зашагали по вымощенной дороге. Люди сплошными потоками мчались во все стороны города.

— Вот суета,— подумал про себя поп,— куда спешат? Обычно такой суеты нет. Бегают, конечно, по делам по своим бытовым, но не так активно. — он схватил за рукав одного из прохожих и поставил перед собой,— милый человек, извини меня за грубость, но будь добр, удели мне пару минут и расскажи что происходит, куда бегут все люди?

— Как куда, ты что, только проснулся, аль в запое был?

— Искренне прошу вас не хамить мне и ответить на поставленный вопрос. Последние дни я был чрезмерно занят работой и не имел возможности следить за тем, что происходит в Империи.

— О, да вы у нас занятой человек! Что же за работа может быть важнее Эмиуса? Отпустите мой рукав, мне неприятно, то, что вы в него вцепились!

— Ты на вопрос мой ответишь, смертный?!— Изя отпустил рукав, но схватил шиворот и подтянул собеседника к себе, заставляя смотреть в глаза.

— Что вы себе позволяете? Стра… — он не успел договорить, и стража его не услышала. А вампир просто взял под руку шатающееся тело и повёл в сторону церкви. Пускай все думают, что он пьян.

Двери с шумом распахнулись, прибивая к стене одну из уборшиц.

— Изя!— удивился голый гном, окруженный десятком славных упыриц,— ты застал меня врасплох. Кого это ты притащил?

— Вспылил немного,— притащенное тело шмякнулось об пол рядом с Диргом. Поп закрыл тяжёлые двери,— Ты, гном, вместо оргий этих займись ка делом, а?

— Что? Чем конкретно?— пробубнил гном, сползая с упырицы.

— В городе суета. Что-то происходит. Этот парень знает, но хамит мне. Выпей его и расскажи то, что он знает. А я тебя подменю пока.

Поп пустился в пляс по белёсым женским телам, а его ученик принялся высасывать кровь из вновь прибывшей жертвы. Просто пить — приятно. Но вот вытягивать вместе с кровью память — уже совсем другое. Глаза гнома закатились, он не спешил и старался запомнить каждый увиденный образ. Безусловно, он решил не ограничиваться воспоминаниями о сегодняшнем дне. Каждое событие со дня рождения этого парня высачивалось из его души. Да, в этом человечке как минимум три жизни. И все три не очень-то уж и насыщены. Хотя нет, вот эта ничего, когда он был придворной распутницей. Есть на что посмотреть…

Гном почувствовал подзатыльник.

— Ты уже три часа его обсасываешь!— рявкнул наставник,— посмотри на эту мумию в твоих руках! Твоё счастье, что я увлёкся с девицами! Информация нужна мне прямо сейчас!

— Что же,— произнёс гном, выкидывая иссушенное тело и приходя в себя,— первая жизнь совсем не привлекательна. Рыбацкий быт, вино, семья!

— Болван! Меня это не интересует! Что происходит в городе?

— А, в городе всё спокойно.

— Как спокойно?

— Так, он просто шёл на работу.

— Куда? Где он работает?

— Работал. На стройке. Окраины скоро перестанут уступать центру. В каждом округе будет назначен представитель власти из окружения Правителя. А ещё Империя наращивает армию. По всей видимости, создаются элитные ведьмачьи отряды. Друг этого парня ушёл в один из таких.

— И ты говоришь, что всё спокойно? Теперь работать будет намного сложнее.

— Учитель, не вы ли меня учили, что в суете многие вещи намного незаметнее. Возможно, стоит в эти отряды отправить пару-тройку упырей?

— У них критерии отбора. Правитель не так глуп.

— Да нет, дружок вон той мумии сказал, что берут всех желающих, кто не боится крови и готов умереть за Империю.

— А магии их что ли не учат?

— Правитель лично стирает часть памяти и закладывает установку по шаблону — все необходимые секреты магии.

— Жестоко. Видимо, Империя и вправду готовится к войне! Вопрос в том, с кем? И какой смысл, засылать в отряды упырей, если им прочистят мозги?

— Не вы ли, учитель,— гном тяжело вздохнул,— говорили мне, что в каждом упыре живёт частичка вас, и каждый под вашим контролем?

— Опасно это. Если Правитель стирает память, то он, разумеется, фильтрует и её содержимое. Он обязательно наткнётся на нас с тобой. И тогда нашу лавочку прикроют. Если внедряться, то в уже готовые отряды. Надо заманить солдат в церковь.

— Боюсь, что тогда вместо церкви придётся открывать бардель!

— Да у нас здесь и так бардель! Что может повлиять на мужика сильнее, чем женщина? Пускай наши упырицы пускают чары и завоёвывают сознание ведьмачье!

— Прям, как сирены? Может, придумать какую-нибудь песенку?

— Не глупи! Нам нужно обратить максимальное количество женщин, пока их мужья на работах и на службе. Что может быть приятнее, чем забавляться с чужими жёнами! Разрушим их жизни, опустошим и дадим надежду, заполним пустоты и покажем путь! Дорогу к раю и бессмертию!

— Здорово придумано! Я думаю, что можно начинать сейчас.

— Конечно, ты пока что бумажки оформи на строительство домика покрупнее. А я пойду развлекаться с противоположенным полом. Начну с дам работяг. А жён служивых будем собирать в бардель. Потом устроим наступление. Посеем хаос, в котором захлебнётся Эмиус! И Правителю придётся считаться с нами!

Поп вышел из церкви и вдохнул полной грудью. Приятно чувствовать свежесть вечернего воздуха! Улицы пусты. До окончания рабочего дня ещё как минимум два с половиной часа.

— Где же вы девушки, где же вы где,— запел вампир, вальяжно прохаживаясь по дороге, засунув руки в карманы рясы,— Свет горит в каждом доме. А в каком из них женщины симпатичнее? Желательно очаровательную мать с тремя, четырьмя симпатичными близняшками,— у Изи заурчало в животе,— нет мой милый, есть нам их нельзя. Им нужно промыть мозги и задать установку на похоть и соблазн. Чтобы весь этот город, да что там, вся Империя превратилась в царство греха,— поп злорадно засмеялся, запрыгивая на крышу одного из домов. Почувствовав черепицу под ногами, он пополз к чердачному окну,— как всё просто!— аккуратно открыв его, жиртрест залез внутрь, правда, с трудом. Плюхнувшись на пол, он осмотрел чердак, поднялся на ноги и засеменил к выходу, потерев ладони. Дверь оказалась не заперта, и даже не скрипнула, при открытии. За ней лестница вниз, внизу длинный коридор, разветвляющийся на семь комнат. А по центру коридора ещё одна лестница, ведущая вниз. Ступени вели в огромный зал с камином и библиотекой. Вот она, жертва! Соблазнительная женщина средних лет, так кстати лежащая в одной ночнушке на медвежьей шкуре возле камина, почитывающая один из этих дурацких любовных романов, так модных в народе,— скоро, скоро твои мечты исполнятся,— прошептал вампир, перекатывая свой жир по ступенькам и запыхаясь от желания. Женщина услышала его. Повернулась в сторону приближающегося к ней насильника и не поверила своим глазам. Нет, она не видела заплывшего жиром упыря в поповской рясе, нет. К ней грациозно, решительно и плавно спускался кумир читаемого ей романа. Ромерио! Страстный, влекущий Ромерио. На нём класcичеcкие, плотно облегающие зад брюки и полу расстегнутая, обнажающая великолепную грудь, шёлковая рубаха. Волосы слегка растрёпаны, а глаза влекут и манят. В животе заныло, грудь поднялась, а спина сама выгнулась от желания.

— Ромерио,— взмолилась женщина,— неужели это ты? Откуда? Я верно сплю?

— Спишь, моя радость, и в этом сне я исполню все твои желания. Ты ведь уже давно спишь раздельно со своим мужем в этом огромном доме?

— Его почти никогда не бывает, а когда он приходит домой, весь вымотанный, он просто просит дать поесть и помыть ему ноги, а потом ложится спать.

— Вот видишь, некогда ему уделить тебе время. И поэтому сегодня здесь я — твоя фантазия. Ты можешь делать всё и не стесняться, не опасаться за последствия, не думать о том, что будет, а просто упасть в эйфорию чувств и желаний. Слиться с волной наслаждения!

Вампир подкатился уже совсем близко к своей жертве и снял рясу, торопливо и неуклюже, швырнул её, издающую смрад потных желёз и грязи, женщине в лицо. Той же показалось, что Ромерио соблазнительно и медленно снял рубашку, играя мышцами, и подкинул её в воздух, а она, его рубаха, излучая ароматы роз, прозрачная и лёгкая, медленно опустилась ей на лицо и на плечи, превращаясь в цветы. Изя пыхтел изо всех сил, протирая медвежью шкуру до дыр и оставляя множественные синяки и раны на теле объекта. А объект издавал жгучие стоны удовлетворения и счастья!

— Ромерио! Мне хорошо с тобой! Ромерио! Ты мой герой.

— Да заткнись ты уже, похотливая … — Изя ударил её по лицу, потом ещё и ещё, а она каждый раз вскрикивала от удовольствия.

Разумеется, процесс получился очень шумным, и на этот шум сбежались жители особняка, причём почему-то кучей, видно, собираясь напасть на грабителя. Здесь были три очаровательные дочери и четыре служанки, каждая держала в руке либо сковородку, либо молоток. Мать увидела дочерей и служанок. Но, нет, это просто герои романа, любовного, того самого, где главным героем был Ромерио.

— Милые мои, я так рада вас видеть!— возбуждённо кричала окровавленная туша мяса. Спускайтесь вниз, я вся в желании!

Каждому привиделось своё. Но все спустились вниз и, затуманенные иллюзией принялись играть в героев романа. Все без одежд, на дырявой медвежьей шкуре, изуродованные и опухшие от когтей и лап вампира, стонали от наслаждения и вырывали куски мяса друг у друга.

Изя был на высоте в этот раз. Он игрался с людьми, как с беспомощными куклами, заставляя их делать то, чего никогда бы не сделал сам дьявол. Но они делали. А вурдалак получал удовольствие. Грязный, окровавленный урод, покрытый особо едким потом перемешанным со всеми возможными выделениями тел, раздувшийся от жира, что аккуратно, в рядочек укладывался на нём складками, весь изрытый целюлитом.

Двери церкви распахнулись, пропуская входящих.

— Учитель, Вы не один?— спросился гном,— я вот тут документы подготовил, нужна рабсила. Строиться будем к югу отсюда, ближе к мастеровому округу.

— Ага, Вот тебе рабсила,— вампир подтолкнул женщин, те неуверенно зашагали к Диргу,— подготовь их, посвяти в курс дела. Теперь они с нами.

— Дороги назад нет,— пролилось женским многоголосьем со всех сторон.

                                        ***

Бардель упырей рос и процветал, позволяя Диргу ежедневно купаться в лучах женской ласки. Об этом он мечтал всю жизнь! Этого не хватало бедному гному. И за это он отдал всё. Семью, подданных, гномью честь и гномью мудрость. За это он уничтожил свой народ,— за ласки упыриц. Ах, этот сладкий дурман! И эта сила, что разливается по телу при каждом глотке свежей крови! Гном просто не представлял как жил раньше без этого. Это смерть, но это жизнь! Слабые дают жизнь сильным. Всё вполне честно. Честный обмен. И в тоже время безумие, эйфория, порок! Власть! Нет, не та власть в гномьих скалах. Настоящая власть. Без морали и заботы о ком-либо, кроме себя любимого! Жизнь в удовольствие! Или может быть обман и иллюзия?

Дирг сидел на подоконнике и смотрел на улицу. Уже давно стемнело. Небо, совсем голое, искрилось и волновало. Город спал. И лишь деревья шептались друг с другом, ласкаемые ветром. В комнате на растрёпанной кровати мирно посапывали три прекрасные упырицы, обнимая друг друга. На полу мерцали осколки разбитых бокалов и густела пролитая кровь. Гном закинул за плечи расстегнутую шёлковую рубаху, — единственное, что на нём сейчас было одето, и едва не почесал по привычке сбритую бороду. Да гном побрился! Теперь он чувствовал себя совсем по-другому, да и от своей культуры, как стало понятно, он отказался.

— Хорошо… — выдохнул гном и облокотился затылком об оконную раму, позволяя ветру гулять в волосах,— такое спокойствие,— продолжал он про себя,— никогда такого не было. Никогда не было такого спокойствия. Будто всё встало на свои места. Будто жизнь, наконец, дала знать о себе, разделась и взяла в объятья.

— Наслаждаешься?— раздалось рядом.

— Да, учитель. Я понял, что такое жизнь! Вот она,— свобода, власть,— Гном почувствовал подзатыльник и чуть не выкатил глаза, но теперь они были открыты, и он мог видеть своего собеседника,— А-Арион?

— Нет, саблезубый пингвин! Развлекаешься, значит,— гном отвернулся,— пол года здесь, и ни одного письма! Ни разу не появился! Я больше не могу сдерживать твоих людей! Зачем ты просил противоядие, если до сих пор не отдал его народу? Ты стал упырём!

— Тебе ли говорить мне об этом.

— Балбес! Я был у демонов, они на нашей стороне!

— Демоны?

— Именно. Изе недолго осталось. И Правителю тоже.

— Насчёт Изи не уверен. А вот Эмиус… Обращено уже девяносто процентов женщин и тридцать процентов мужчин. Почти вся армия Империи! Хм, и каждый из них подчиняется Изе. Тебе не тягаться с ним! Он меняет этот мир. И он им правит! Я уже нагрел себе место в новой реальности и не стану больше дёргаться! И тебе советую, пока не поздно!

— Я ведьмак! Я не позволю…

— Уже позволил, и уже не ведьмак. Ты проиграл.

— Ошибаешься! Тебе в любом случае не светит это нагретое тобой место, как ты выразился, в новой реальности. Не бывать тому!

— Да пошёл ты!— Гном прыгнул на ведьмака с оскаленной пастью, а тот ловко схватил его за голову двумя руками и в два рывка обошёл его вокруг, сворачивая шею. Гном, было, начал разворачиваться, чтобы вправить шею обратно, но Арион упёрся ногами ему в плечи и с хрустом оторвал голову.

Упырицы не могли не почувствовать запах крови, но когда они открыли глаза, ни Дирга, ни Ариона в комнате уже не было. Только лужа грязной крови на полу. Одна из проснувшихся взяла тряпку и вытерла пол. Да, они просто побрезговали пить эту кровь.

                                            ***

У Изи заболела шея, будто бы кто-то оторвал ему голову. Это Дирг. Неужели он мёртв? Кто? Поп устремил сознание к своему приятелю и увидел неутешительную картину: Толпа гномов с особым энтузиазмом пожирала своего вожака. Плоть исчезала с костей…

— Почему?— прошептал вампир, уже приходя в себя,— почему его плоть не отрастает заново? Он умирает, как человек…

Вурдалак плюхнулся на подушку, положив руки за голову, и задумался.

***

Арион наблюдал за озверевшими гномами. Стоял в уголке и смотрел, слегка подёргивая бровью. Ему даже было жалко своего приятеля, но он заслуживал такой смерти. За всё то зло, совершённое, за предательство своего народа, за то, что ослушался ведьмака. За то, что верил в свою безнаказанность. И пусть земля ему будет пухом. И пусть задумается Изафон, пусть знает, что не бывает бессмертия! Что есть в этом мире силы, способные его остановить! Вот только Кайн. Ведь он исчез: разорвал цепи и сбежал от демонов.

Дождавшись окончания гномьей трапезы, палач медленно побрёл к выходу с мыслями навестить Синиса — короля Ассатии. К несчастью это самый близкий человек, теперь уже упырь. Ха, судьба смеётся. Но везде есть свои плюсы. Ведь, в принципе, план по возвращению Ассатии почти идеален! Эмиус уже почти разрушен, против Правителя встанут все его подданные, так сказать, упыриная революция. А больше никаких помех и нет вовсе. Сам ведьмак был обращён первым. Значит, после смерти Изи вся власть над упырями перейдёт к нему. И на этом всё закончится. Из-за хромов достанется противоядие, и вперёд к счастливой жизни! Империя готова жить и даровать счастье. Есть только одна проблема — Кайн. Неизвестно, что он может выкинуть сейчас! Двести лет в заточении — это не шутки! Сколько в нём зла и силы скопилось за это время!

Но, им займутся демоны.

Арион уже подходил к замку. Светает, а значит Синис скоро проснётся. Встретит, улыбнётся своей безмозглой улыбкой и прикажет принести вина. Неплохо. Всего несколько шагов и…

— А почему ворота закрыты?— удивился ведьмак и ускорил шаг, — Стража! Где вы, болваны!? Почему закрыты ворота! Открыть! Немедленно!— наверху показался силуэт одного из стражей. Его почему-то трясло.

— Арион! Это ты?— дрожащим голосом приветствовал страж,— Слава богам!

— Что-то случилось?

— Короля убили.

— Как убили? Синиса?

— А кого ещё? Оторвали голову и выкинули во двор к собакам. Еле оттащили псов, мало что от тела осталось, только голова оторванная и не тронута. Кинулись за убийцей, а его и след простыл, только запах остался жуткий, да кусок чёрной тряпки в покоях. Видно король оторвал случайно от одежды убийцы.

— Пусти меня внутрь! Зачем вообще ворота закрыли!? Вместо того, чтобы сволочь искать, опечатались со всех сторон да в штаны наложили! И зачем вас вообще упырями сделали! Вы всё такие же трусливые и никчёмные, как и раньше.

— Ну, это, а вдруг он нас также?

— Открывай ворота! А то я сам зайду!

Страж кинулся к барабану и принялся разматывать цепи. Ворота медленно распахнулись. Ведьмак вошёл во двор, осматриваясь по сторонам. На земле ещё не высохла кровь, а отведавшие человечины псы пытались сорваться с цепей, скалясь и огрызаясь. Черты зверей были более острыми, чем в природе, видно из-за упыриной крови в теле короля.

— Где его тело?— со стен свесились стражники и, все вместе, виновато показали вверх. Аррион посмотрел на башню: на самой вершине, на стометровой высоте виднелись фрагменты тела, насаженные на вбитые в крышу колья,— Ты же сказал, что убийцы и след пропал! А он, оказывается, ещё и ламбаду на крыше башни станцевал, глумясь над телом! Кто это был?! Я спрашиваю, кто!?— в ответ было только молчание,— Всем на построение! Собраться во дворе, через пол часа! Всем! И слугам и солдатам! Каждому, кто живёт в этом замке. Время пошло!

Ведьмак знал что, короля убил Изя. Конечно, это месть за гнома. Но всё только начинается. Пора действовать, иначе план провалится! Рано. Но нужно. Изафон теперь не остановится, следующей может быть Иленея. И этого муж боялся больше всего. Уже потеряно два сына, пропала любовница (ах, эта милая эльфийка!), теперь Синис — брат неудачник. Нужно действовать! Нужно встретиться с Правителем. Всё-таки и с ним тоже связывают кровные узы, а ведьмаков осталось немного. Сейчас бушует вампиризм. Прямая угроза для человечества! И Иван, дядя Ваня, он должен был открыть глаза за эти долгие годы. Придётся строить общую Империю! У него не будет выбора. Либо ему поможет ведьмак-племянник, либо он потеряет Эмиус и свою жизнь! Пора душить вампира!

Через пол часа двор был переполнен аккуратными рядами людей. Арион стоял на балконе, всматриваясь в толпу.

— Насколько я понял, это все.

— Все,— раздалось со двора.

— Я буду краток,— ведьмак уже знал, что будет делать дальше. Эта речь, слова, которые он сейчас скажет людям — всего лишь отвлечение внимания. Настоящая цель — говорить ровно столько, чтобы хватило времени залезть в голову к каждому из них и дать установку, установку убивать. Не жалея ни себя, ни того, кто рядом. Одна цель. Один враг. Он говорил и видел, как наливаются кровью глаза слушающих, как их мышцы начинают невольно сокращаться, как на лицах выступает пот, как начинают блестеть клыки, а слюна капает на землю и пузырится,— а теперь последнее,— вновь продолжил ведьмак, доставая из-за пазухи пузырёк с синей жидкостью. Затем он убедился, что содержимое внутри, вытащил пробку с прикованным к ней колечком на металлической ножке и принялся пускать пузыри,— Ловите!

Народ принялся ловить синие пузыри, и у каждого, прикоснувшегося к ним, клыки и когти меняли свой цвет на тёмно-синий.

Вскоре пузыри закончились, и Арион вскинул сжатый кулак в сторону Эмиуса. Толпа взвилась в воздух, приземлилась за стенами замка и исчезла. Ведьмак довольно улыбнулся, вышел с балкона и сел на трон, сложив руки за голову.

***

— Снова день. Это ужасное солнце! Как же оно слепит,— Изя поднялся со стула и зашторил высокое окно, повернулся к нему спиной, зевнул и направился обратно, прихватив с книжного стеллажа бумагу и чернила,— пора писать мемуары! Пусть потомки знают свою историю, пусть знают, кто дал им жизнь вечную и построил новый цветущий мир, пропитанный сладкой кровью смертных! Хм, так и запишем: Пусть потомки знают…

Поп, едва умещающийся на стуле, аккуратно скрёб пером, а чернила превращались в буквы и застывали на добротной бумаге…

— Решил завещание написать?— послышалось у двери.

— Лили, не шути так,— ответил вампир, вскидывая голову,— какими судьбами пришла ко мне? Двести лет тебя не видел. Всё ищешь Кайна?

— Уже нашла,— ответила девушка, приближаясь к собеседнику виляющей походкой, и опасно улыбаясь.

— Как нашла?— поп так и вскочил на ноги, роняя стул,— Где?

— Он был в заточении у демонов, сидел на цепи.

— Домой, значит, наведывался,— Изя почесал бороду и подошёл к окну, отвернувшись от Лили. Та подошла к нему сзади.

— Он сбежал,— прошептала она на ухо,— сбежал и не узнал меня, когда увидел, представляешь?— она отошла в сторону, ожидая, что вампир повернётся к ней лицом, и театрально наклонила голову.

— Не узнал?— прошептал вурдалак и развернулся, желая заглянуть в глаза девушке,— не узнал?

— Нет. Он пришёл ко мне, он помнил адрес. Но меня не узнал. И, было похоже на то, что вообще не понимает, зачем и куда пришёл.

— Что они с ним сделали?— взревел вампир хватая Лили за плечи. Та надменно отшвырнула его к окну, подошла к жиртресту и посмотрела сверху вниз.

— Никогда не хватай меня, пупсик! Иногда я ещё и кусаюсь.

— Извини,— проскрипел зубами пострадавший и медленно поднялся на ноги.

— Ты присядь на стульчик, потолкуем.

— Крови налить?

— Нет, спасибо, я не голодна,— вампиресса подвинула ногой стул под зад Изи, тот невольно на него плюхнулся. Сама же она села на стол, аккурат на свеженькие мемуары, и продолжила,— Я не знаю, что они с ним сделали, но знаю, что тебе всегда хотелось занять место Кайна. И меня хотелось занять…

— Нет,— бросил Изя, отвернувшись,— Кайн мой учитель, и я никогда не желал ему зла! Да, мне хотелось иметь такую же силу, и я стремился к этому. Конечно, эти его ограничения всегда раздражали меня. Но я никогда не желал ему смерти.

— Ты и не убил,— за словами раздался хруст лица Изи, встретившегося с сапогом Лили,— смотри мне в глаза, сволочь!— вампир повернулся, разбитое лицо медленно восстановилось и вскоре он смог заговорить.

— Что тебе известно, женщина?

— Что мне известно? Всё, мой пупсик! Я знаю, что Кайна выдал ты. Ты заключил сделку с дьяволом, желая получить силу бога в обмен на жизненные силы и разум Кайна. Его сущность вернулась туда, где обрела начало.

— Да как ты,— Изя, было, прыгнул на Лили, но снова оказался на стуле с разбитым лицом.

— Медленно регенерируешь, вампирчег!— Молвила женщина, смотря ему в глаза,— неужели долгие годы твоей никчёмной жизни так и не дали тебе ни капли новой силы?

— Издеваешься, да?— прохрипел вампир,— ограничения, ты же знаешь.

— Знаю. И они тебе очень мешают.

— Кто сказал тебе, будто Я с Кайном расправился? И если это так, почему я до сих пор слаб? Ты не подумала об этом?

— Подумала. Силу ты получишь только после того, как дьявол получит всего Кайна. На это есть срок.

— Откуда?

— От верблюда. Считай, что я говорила с дьяволом!

— Каким образом? Ты?

— У тебя есть шанс всё исправить. Ты вернёшь Кайна и разорвёшь договор!

— Ты в своём уме? Он сожрёт меня с потрохами!

— Ты не боишься того, что с тобой сделаю я?— Лили посмотрела на упыря, и тот взвился в воздух, прибиваясь её взглядом к потолку,— задумайся, поросёнок. Ведь я буду жарить тебя на медленном огне!

— С тобой мне грозит ад только в этом мире, и когда-нибудь он закончится, я попрощаюсь с телом и уйду в другие миры,— начал реветь вампир,— а если я разорву договор, я стану собственностью дьявола, и это будет длиться вечность!

— Глупец! Как долго ты выдержишь? Может, ты ещё не всё видел в этом мире, а? Я высушу тебя без остатка, милый. Каждый миллиметр твоей рыхлой душонки будет просить о пощаде, до тех пор, пока её развитие не упадёт на уровень креветки! И ни одного мира ты больше не увидишь своими глазами. Ты снова будешь шагать по ступеням эволюции в каждом грёбаном мире!

— Ты не сможешь.

— В отличие от тебя, я не теряла времени зря. И, если ты не забыл, я дала жизнь первому ведьмаку! И, в отличие от Ассатии, мне не связывает руки плата. Я баланс не нарушаю. Я и есть баланс!

— Инквизитор!

— Нет, моя хрюшка, Я есть баланс! Я есть то, что следит за этой нудной системой, чтобы она не развалилась, из-за таких идиотов, как ты, Кайн, Арион, Ассатия и прочие.

— Как тебе удалось встать на сторону баланса? Ты же…

— Путь был долгим, но, по факту, я рождена такой. Я есть в каждом мире! Я слежу за вами. А в исключительных случаях вмешиваюсь!

— Зачем тебе Кайн?

— Глупец! Я люблю его! И он будет стоять рядом со мной!

— На стороне баланса?

— Именно. Я подготовлю его. Всё, что ему осталось,— это здравый смысл и осознание законов мироздания, а также банальное осознание того, что кому-то нужна эта система, и он лишь капля в море. Но и я капля, только чуть большая, чем он. И мне надоело. Мы сможем выйти на создателя системы. Он поможет мне.

— Он что, уникальный?

— Этого тебе знать не надо. Разорви договор с дьяволом или я появлюсь вновь! И на этот раз исполню свои угрозы!

— Подожди, может, ты сможешь выйти на этого, на создателя вместе с дьяволом? Он намного сильнее Кайна.

— Я по натуре однолюб! К тому же, он не симпатичный.

С этими словами страж баланса исчезнул, а Изя плюхнулся на пол, больше не удерживаемый взглядом под потолком. Беднягу трясло. Кто бы мог подумать, что та самая Лили, эта симпатичная рыжеволосая девушка с жёстким характером окажется чем-то большим. Они так мило ворковали с Кайном. И ни разу, ни слова.

— Знал бы кто эта девка,— рявкнул вампир,— поступил бы по-другому. Ладно,— сказал он, уже подымаясь на ноги,— пора включать мозги. Нельзя быть таким наивным. Вряд ли Лили и вправду страж. Это блеф! То, что она живёт долго, мне известно. То, что она родила первого ведьмака — тоже. То что силы у неё хватит, чтобы меня убить — и это тоже, — поп ходил взад-вперёд, сложив руки за спиной,— но то, что она страж… быть не может. Пора навестить дьявола и сократить срок договора. Даже с меньшей силой, чем он обещал, мне удастся убить эту выскочку! Баланс! Ха!

Изя начал готовиться к ритуалу: достал мел и начертил на полу пентаграмму со всеми необходимыми символами, расставил и разжёг свечи, переодел рясу. Затем встал в центр.

— Вытянуть его сюда не получится, но навестить, как тогда, я смогу.

Он принялся вводить себя в транс и шептать слова, сотрясающие реальность, вскоре пространство внутри очерченной пентаграммы исказилось, и Изя провалился сквозь доски через неразличимую человеческим глазом дыру, извергающую пламя!

— Как же долго сюда падать,— пробубнил вампир в полёте,— каждый раз одно и тоже, ещё это дурацкое пламя, которое всё равно не обжигает, только слепит и закрывает дорогу! Дьявол! Изафон идёт в гости!

Вскоре пламя перестало слепить и Изя смог различить лаву, в которую ему предстояло приземлиться. Мгновение, и он исчез в кипящей огненной жиже. Вскоре он показался на поверхности и поплыл к берегу. У берега резвились черти, играя во что-то, напоминающее русскую лапту. Только вместо мяча использовался кусок раскалённой лавы.

— Эй, черти, где он сейчас?— крикнул поп, вылезая на берег.

— А кто тебе нужен,— раздалось в ответ хором,— неужели рогатый?

— И у вас рога растут, я к дьяволу пришёл.

— А, ну, если не шутишь, он сейчас у себя в покоях. Проходи через город акварели и попадёшь к замку.

— Что за город акварели? Что за бред!

— Тебя наверно давно не было,— засмущались черти,— это бывший Эсвират. Теперь его акварелью называют.

— С чего бы это?— выбросил Изя, проходя мимо чертей.

— Желание Дьявола. Эй! По полю не ходи! Мы тут играем вообще то!

— Ага.

Вампир зашагал к знакомому ему Эсвирату,— одному из крупнейших городов нулевого мира. Дьявол часто обхаживал свои владения, и, поэтому вурдалак очень сомневался, что он сейчас в замке. Однако, черти подсказали…

Вот они, врата столицы!

— Открывай!— крикнул вампир стражам,— я пришёл к дьяволу!

— А ты кто таков будешь?— раздалось утробным голосом из-за стены.

— Я Изафон! Продавший Кайна!

— А-а-а, ну тогда заходи.

Ворота открылись И Изя вошёл в каменный город: черные и коричневые оттенки, вперемежку с цветом пламени, высокие острые строения, очень напоминающие готическую архитектуру, длинные дороги, вымощенные черепами и толпы счастливых чертей, а также немногие демоны, как раз из тех, которых не удалось вытолкнуть в третий(человеческий) мир. Со всех сторон доносился смех разных тональностей и тембра, очень не похожий на привычный смех и больше напоминающий визги, стоны и вопли. А иногда можно было различить и утробные голоса беседующих демонов.

Вскоре вампир дошёл и до замка. Стража уже была предупреждена и с улыбкой пустила его внутрь, спросив, знает ли он дорогу, на что он ответил, что знает куда идти и гордо, целенаправленно зашагал по залам и лестницам.

Вот и вход в покои. Стучаться упырь не стал. Размашисто открыл дверь и вошёл внутрь. На огромной сбитой кровати мелькала пятая точка рогатого, за которой едва виднелось лицо постанывающей эльфийки.

— Здравствуй Изя,— обратился он к вошедшему,— как тебе моя добыча? Дай мне силу говорит. Ха! Бери, моя милая, бери! Это подействует…

Что-то подсказывало Изе, что он не по адресу, всё тело сжалось и он невольно сглотнул слюну, попятившись назад.

— А ты что, тоже за силой пришёл?

Вампир боялся, ответить на вопрос, казалось, что он говорит с огромным прыгающим задом, и очень боялся, что этот зад развернётся передом.

— Кайн ещё не полностью подчинён, вампир.

— Ну, я тогда пойду,— Изя, было побрёл к выходу, но дверь со свистом закрылось. Он попытался открыть снова — тщетно.

— Ты что же, даже не выпьешь со мной чаю?— всё также монотонно спросил прыгающий зад,— я думал, тебе есть, что мне сказать. Или тебя смущает то, что я сейчас делаю? Зато тебя не смутило зайти сюда, и, видимо, смутило поинтересоваться у стражей, не занят ли я. Так уж и быть,— зад остановился, я не буду смущать тебя,— с этими словами краснокожий рогатый исполин слез с хрупкой эльфийки и развернулся к трясущемуся вампиру,— Изя? Я, смотрю, ты описался! Ну почему мне так не везёт в общении с людьми. Вы что, все так любите гадить? То по-маленькому, то по-большому. Здесь вам не туалет, понятно!? Ну да ладно,— великан подобрал расписной халат с кровати и накинул на себя,— прошу к столу, только вытри за собой пол и переоденься, а ещё лучше, вымой себя! Ты воняешь! Дама тебя проводит. Ей тоже не помешает привести себя в порядок.

Разбитая эльфийка слезла с кровати и подошла к вампиру, брезгливо взяв его за руки и потащив за собой. В покоях дьявола, в дальнем углу, тоскливо булькала вода в обложенной камнем дыре. Именно туда и плюхнулся вампир вместе с измученной девушкой, которая, в свою, очередь, принялась драить гостя.

— А ты стал, ещё жирнее,— с улыбкой протянул наблюдающий,— так бы и сожрал тебя с потрохами. Но, годы научили меня не совать в рот, что попало.

Изя скулил, как маленький щенок, думая, что будет с ним дальше.

— Ладно, хватит с него,— наконец крикнул дьявол,— вытри его и посади ко мне за стол,— эльфийка послушалась,— ну что там у тебя, рассказывай,— продолжил рогатый уже более мягко.

— Лили появилась,— наконец сказал Изафон.

— И что? Она никуда и не исчезала. Эли, налей нам чаю.

— Да, но она хочет вернуть Кайна.

— Зачем он ей?

— Говорит, что любит. А ещё она сказала что-то про создателя системы, мол с Кайном она сможет на него выйти.

— Выйти? С Кайном? На создателя?— дьявола передёрнуло,— Ха! Лили — страж баланса, она никогда не пойдёт против него.

— А зачем?

— Да, чтобы выйти на создателя, нужно уничтожить баланс, сжать вселенную и взорвать снова! Я уже сделал это однажды,— рогатый принял грустный вид и на миг отвернулся,— теперь я здесь, и не имею возможности выбраться!— кулак исполина ударился об стол и разнёс его в щепки. Вампир отскочил и вжался в стенку, наблюдая за тем, как дьявол громит мебель. Но вскоре он остановился, отдышался и продолжил,— ты знаешь, Изя, мне это на руку. Если вселенная сожмётся вновь, у меня будет шанс выбраться отсюда. Я отпущу Кайна, а тебе пора обратно. Уходи!

Упырь замялся и хотел, было, возразить, но дьявол топнул копытом и вампир потерял сознание.

Изя начал приходить в себя, открыл глаза и увидел потолок своей комнаты, осмотревшись, он понял, что лежит в центре недавно начерченной им пентаграммы. Свечи уже почти полностью расплавились и потухли, занавески всё так же закрывали окно, и всё тот же полумрак заполнял пустоты.

— Всё-таки всё получилось почти хорошо,— подумал вампир, подымаясь на ноги,— теперь я не обязан ни дьяволу, ни Лили. Вот только намечающийся новый взрыв ставит всё в тупик, ведь рогатый тоже загорелся этим и, наверняка, будет помогать этим выскочкам, а значит, финал почти очевиден. И что же это, всё зря? Зря я делал всё это? И не бывать в этом мире царства Изи сияющего?— вурдалак с досадой посмотрел на всё ещё лежащие на столе мемуары и сглотнул слюну. Нашёл свободный угол в комнате и уселся в него, поджав ноги и обхватив их руками,— всё умрёт, всё. Ничего не останется,— на глазах вампира выступили слёзы,— даже меня. Неужели придётся говорить с Ассатией? Ведь она может их остановить, она, покорившая девятый и одиннадцатый мир, но это значит потерять всё, возможно даже силу вампира. Однако, я останусь жив. Ну не будет царства упырей, и даже никто из смертных не поймёт, что произошло. Что вурдалак Изафон уберёг их грешные души от нового взрыва вселенной. И наплевать, просто хочется жить. Но, может быть, это только страх? Ведь кто знает, как лягут карты после взрыва? Какие миры появятся, и где я окажусь? Вдруг всё окажется только лучше. Нет. Я знаю, как устроены миры сейчас, и смогу выбраться наверх, а если всё изменится, придётся узнавать всё заново…

Послышался шум. Изя отвлёкся от мыслей и насторожился. Упыри? Послышался звон разбитого стекла. Ворвавшийся через окно запутался в занавеске, вырвав карниз, и подкатился к Изафону, пытаясь распутаться. Вампир запустил руку в метающегося и сквозь занавеску, одежду и прочее вырвал его сердце, а затем, не дожидаясь остальных, выбежал из комнаты и рванулся на улицу с круглыми от страха глазами, попутно считывая информацию из вырванного сердца.

— Это смерть,— мелькнуло в голове у вампира,— Арион сволочь! Не знал, что у него есть такие козыри. Думал, что ведьмаки уничтожили все подобные зелья…

На улице на него набросилась целая стая разъярённых упырей. Изя отбивался, как мог, прекрасно понимая, что нельзя позволить задеть себя ни единым коготком, иначе смерть. Сначала потеря силы, а потом обычная человеческая смерть от упыриных лап. Теперь ему стало понятно, почему гном умирал именно так.

— Ведьмак ещё поплатится за это!— кричал в порывах ярости вурдалак,— я должен говорить с Ассатией, и вы, смерды мне не указ,— он понял, что не обойдётся без магии, и принялся использовать заклинания,— ту маленькую толику, которую он знал. Но вместе с тем этот маленький городок Империи превращался в руины. Упыри горели, взрывались, протыкались, резались, но всё было тщетно, каждый из них вставал на ноги и снова рвался в бой.

Изя попробовал залезть к ним в мозги и придать их манипуляции, но наткнулся на блок, тогда он попробовал воздействовать на их материю — тоже блок. Чтобы не пытался делать обороняющийся, используя магию выше среднего порядка, ничто из этого не приносило плодов. Но дома рушились, дороги периодически выворачивались на изнанку, приземляясь уже грунтом вверх, мосты забывали о том, что они когда-то были мостами. В целом, город постепенно начал напоминать всего лишь кучу строительного мусора, подожженного и перемешанного с землёй и фрагментами человеческих тел. Когда Изафон понял, что один не справится, он решил позвать мысленно своих упырей, но поймал себя на том, что лишён этой способности после общения с дьяволом. В порыве гнева он все-таки случайно убил одного из упырей. Это случилось после того, как он взорвал его голову, пробив один из магических блоков. Тело, конечно, ещё дёргалось, но было уже абсолютно бесконтрольно и потеряло ряд основных функций. Гнев, вот, что сейчас ему нужно! Гнев изуродовал тело Изи, он переполнил его настолько, что в уродливом вурдалаке, не осталось вообще ничего человеческого. Но это придавало сил. Теперь их хватало на то, чтобы иногда пробивать блоки, поставленные на упырей ведьмаком. Если бы только их не было так много! Неожиданно Изафон почувствовал, как гнев медленно разрушает ограничения Кайна. Упыри уже ложились не по одному, а по пятеро, по семеро сразу. Но вот один, видимо самый хитрый, умудрился оказаться за спиной, и вцепился всем, чем мог в шею вампира, тот тут же почувствовал, как синий яд проникает в тело, и он теряет силы, превращаясь в обычного человека.

— А может быть так даже лучше,— думал вампир,— наблюдая, как упыри разрывают его тушу,— может там, в другом мире, я смогу сдержать Лили, Ассатия иногда появляется там…

***

Арион наблюдал за смертью вурдалака с воздуха, не стесняясь использовать магию полёта. Он хотел, чтобы Изя умер наверняка, чтобы у него не осталось шансов. И для этого помогал упырям своей магией, излучая при этом спокойствие и непринуждённость. Только один раз он дёрнул бровью, когда Вампиру почти удалось сбросить ограничения Кайна. Но вовремя телепортированный ведьмаком упырь решил эту проблему и, наконец, задел свою цель. Изафон рухнул на землю, а стая упырей принялась сдирать его плоть с костей. Когда кости побелели, не оставив на себе ни следов мяса, ни следов крови, упыри встали по стойке смирно и замерли, ожидая дальнейших указаний.

— На исходную,— отдал команду Арион, и упыри устремились обратно за пределы Эмиуса. Ведьмак побрезговал спускаться на руины и полетел напрямую в столицу, где надеялся встретить Правителя, который уже наверняка оповещён о здешнем инциденте,— пора заканчивать с упыриным царством,— говорил он уже про себя,— слишком многое было позволено. Эмиус теперь принадлежит мне! Дело за малым — дать людям противоядие и переименовать его в Ассатию, всего-то! Но сначала задушить Кайна. В этом помогут демоны и гномы. Развернётся битва, будут жертвы, но этот мир избавится от урода, именующего себя Кайн. Начнётся тихая беззаботная жизнь, полная гармонии и процветания. И ничто меня не остановит,— Арион победоносно засмеялся. Вдруг, он почувствовал, как кто-то похлопал его по плечу. Развернувшись, он увидел точно так же парящую в воздухе рыжую девушку средних лет.

— Меня зовут Лили,— прозвучало из её уст,— а тебя Арион.

— Кто ты?— удивился ведьмак.

— Я та, что дала жизнь первому из Вас. Теперь вас называют ведьмаками.

— Что?

— Да-да. Но вас осталось мало. А ввиду последних событий, может не остаться и вовсе. Ты ведь знаешь, чем закончится твой визит к Правителю.

— Конечно, я расскажу ему про нашествие упырей и про то, что у меня есть противоядие и союзники. И про то, что я могу всех спасти, но хочу вернуть Ассатию! Империю моей возлюбленной!

— Эх, глупый ведьмак! Будет битва. Иван не потерпит такой наглости.

— А я, значит, должен был терпеть, когда он убил моего младшего?

— Не огрызайся. Просто послушай то, что я тебе сейчас скажу. Ты ведь знаешь о том, кто такие стражи баланса. Я — один из них. Баланс требовал того, что произошло с моими детьми — ведьмаками. Но сейчас он требует обратного. Вы оба должны выжить, ты и Ваня. Вы должны жить, понимаешь?

— Да я, в общем-то, и не собираюсь умирать,— возразил Арион.

— Естественно, но вы оба умрёте, если встретитесь сейчас.

— И что ты предлагаешь? Бросить всё?

— Нет, встретишься завтра, а сейчас отдохни, а я с Ваней поговорю.

— Давай вместе. Пойми, я не могу вот так просто оставить свои цели только потому, что в воздухе появилась рыжая девушка и назвалась стражем баланса. Я даже не знаю, правду ли ты мне говоришь сейчас. Вдруг это просто магия Правителя? Я знаю, что он способен на такие штучки. И потом, ты же знаешь о его сделке с дьяволом.

— И что с того?

— Что с того? Он обязан платить. И ты знаешь, какова его плата!

— Ты что это, убить его вздумал? Ты ведь всего пару минут думал совсем о другом. Это твоя кровь, как ты не поймёшь!

— Я понимаю. Но он сделал уже достаточно. Предыдущий род ведьмаков показал свою слабость и поплатился за это. Причём, умирали невиновные. Умирали из-за горстки вожаков, которых съедала зависть. Несколько выродков, охваченных пороком и алчностью уничтожили всех. И Иван — один из них. Только Эмми, моя родная сестра, смогла поменять его. А он, он даже не побрезговал кровосмешением со своей племянницей! А потом убил её своими руками! И ни капли жалости в нём нет! Ни одной! А ты хочешь, чтобы он жил. Для чего? Что бы было уничтожено всё то, что удалось спасти?

— Не ты ли взрастил вампирятники Изафона? Не ты ли позволил убивать невинных? Превращать в упырей? А потом и сам. Ты убивал, наслаждался кровью, смотрел и позволял рушить процветающий Эмиус. Чем ты лучше Ивана? Ведь он создал Империю и люди в ней были счастливы. До тех пор, пока ты не уничтожил их всех, используя Изю.

— Империю он построил на крови своих братьев, и крови родственников порабощенных им людей. А они вместо мести, склонили головы, забыв, как издевались над их отцами и матерьми. Нам не нужны слабые!

— Понятно, ты хочешь уничтожить всё! А потом построить заново, дав начало новой жизни! Ты кем себя возомнил? Богом?

— Если придётся, то стану им! Я ведьмак! Моя прямая обязанность установить порядок в этом бренном мире. И уничтожить зло и порок! Дать людям здравомыслие! А если придётся, убить всех, кто на это не способен!

— Да-да, а потом дать новое начало. Когда-то я так и сделала. И ты сам видишь, что из этого вышло. Теперь я борюсь за баланс.

— Ты предала порядок, дала дорогу хаосу, а теперь говоришь, что твои потомки не оправдали твоих надежд! ХА! Виновата в этом ты! Ты бросила их в трудную минуту вместо того, чтобы дать им знание и помощь, совет хотя бы! Значит, я был прав! Остался только один ведьмак — Я. И я восстановлю порядок! А ты, предатель, мне не указ. Могу поспорить, что баланс тебе нужен только, чтобы выйти за грань и увидеть создателя системы!

— Да как ты смеешь!— Лили дала пощёчину собеседнику, тот только сверкнул глазами в ожидании дальнейших действий, а она пыталась сдержать себя от выплеска переполнявшего её гнева.

— Ты что же медлишь, мать?— крикнул ведьмак,— давай, иди к своей цели, убей последнего сына и обрети себя за гранями реалий!

— Я никогда не придам баланс!

— От порядка ты уже отвернулась! Что заставило тебя? Может мне помочь тебе? Хочешь, я уничтожу причину?

— Тебе не тягаться с Кайном,— выпалила в сердцах Лили.

— Кайн? Вас что-то связывает?

— Нет,— девушка засмущалась, глаза заслезились,— то есть да. Пойми Арион, ведь он не такой, как другие, он особенный! Он просто запутался. И есть только один способ помочь ему — выйти на создателя, уйти за грани.

— Сжать вселенную, чтобы она взорвалась вновь. Уничтожить всё живое, все миры, предав не только баланс, но и всю систему! И ради кого, ради упыря?!

— Извини…

Глава девятая — открытые глаза

Иван был взволнован. Эти разрушения, вызванные ни чем-нибудь, а битвой упырей, да ещё и так близко к столице Эмиуса, вызывали вполне определённое беспокойство. Как выяснялось, убили ученика Кайна. Это означало то, что он снова начал свою игру. Но упыри в роли убийц вампира вызывают вопросы. Кайн так расправился с неверным? Или у него появился соперник? Нападавшими явно кто-то управлял. Может, умерший потерял контроль над своими тварями? Но почему они покинули Империю? Не тронули больше никого. А по слухам, они умчались в сторону города Веды. Туда, где сейчас должен править Арион. Он следующая жертва? Или, может быть, хозяин? Овладеть упырями это сильно. Это может быть очень опасным оружием. Если ведьмак до сих пор тешит себя местью и имеет контроль над упырями, то он сможет обратить всю Империю, а потом приказать убить друг друга. Этого нельзя допускать!

— Ририх!— крикнул Правитель, выходя на балкон,— Ририх!

— Да, господин,— ответил копошившийся во дворе советник.

— Поднимись ко мне! Есть разговор.

Советник нехотя побрёл со двора, уже примерно представляя, о чём пойдёт речь. Об упырях. О чём же ещё? Вот только, сколько можно думать? Он неспешно прошёл в двери, преодолел крутую винтовую лестницу и зашёл в библиотеку. Иван раскачивался на кресле и трепал щетину.

— Ты что-то хотел, Иван?— начал вошедший.

— Да. Хотел. И сейчас хочу. Хочу знать подробности о произошедшей упыриной битве. Что говорят люди? И закончено ли расследование? Какие результаты?

— Да завершено. Результаты плачевные. Как тебе известно, упырь не может убить вампира. Мы провели анализ плоти и энергетики убитых вампиром. Был обнаружен древний мутаген, использовавшийся ведьмаками в далёком прошлом.

— Аквэль?— Правитель наклонился к собеседнику и перешёл на шёпот,— ты хоть понимаешь, о чём говоришь? Этот мутаген был уничтожен в глубокой древности, когда ведьмаки называли себя Ярами и сражались с выходцами нулевого мира, которые теперь именуют себя демонами.

— Я знаю, что такое аквэль. Обнаружен именно этот мутаген.

— Ты хочешь сказать, что у нас под боком побывала армия упырей, напичканная аквэлем? Упырей, способных убивать бессмертных?

— Именно. Так и есть.

— Поднять войска!— взревел Иван, поднимаясь на ноги,— Живо. Всех на построение у западной стены! Мы начинаем наступление!

— Но… мы…

— Два часа на всё! Всех напоить отварами! Я хочу крови! Нам нужна кровь! Иначе рискуем сгинуть с лица Земли!

Ририх удалился, а Правитель принялся готовиться к битве, раскачивая энергетику и материализуя доспех. Один за другим принялись срываться поставленные когда-то блоки, открылось ментальное зрение, обострились чувства, потоки силы из разных миров хлынули в тело. Вот только Ваня, несмотря на все вновь полученные перед битвой способности, не смог увидеть и даже почувствовать то, что все его подданные уже давно стали упырями — слишком хорошо в своё время постарался Изя, прикрывая обращённых. И слишком сильна была вера Правителя в неуязвимость своей Империи. Каждый видит то, что хочет видеть, особенно, когда ему в этом помогают…

***

Ха,— советник смеялся, шагая к принявшим построение за восточной стеной Империи войнам. — Будет веселье! Будет кровь! Новая кровь! Демоны, гномы, уцелевшие эльфы. Может быть, даже тролли! Как всё это интересно! Жаль, что Изя не увидит эйфории кровавых утех своих потомков!— говорил он про себя, нацепив на лицо улыбку безумца,— учитель предвидел свою смерть, и отдал по праву власть над детьми мне! Ведь только я способен довести его план до логического завершения. Я! А он — Ваня просто умрёт в безумной битве, подобно предыдущему Правителю! Но пусть умирает в неведении! Пусть тешится иллюзией и унесёт её с собой! Ха-Ха-ХА-ха! Славные войны,— вдруг обратился он к толпе,— скоро прибудет Правитель! Глупец считает вас людьми! И нам это выгодно! Используем его, как таран,— он, как обычно, пойдёт впереди, ну и пусть! Пусть умрёт не оборачиваясь! Но ваша цель — помочь ему в этом на исходе битвы. Первый бой развернётся в городе Веды. Местные уже прослышали о нашем наступлении. Я об этом позаботился. Сейчас в спешном порядке собираются армии гномов и бывших Ассатов. Гораздо удобнее будет разгромить их, собрав в кучу. Правда, часть из них скорее всего будет отсиживаться в скалах. Мы добьём их после. Может возникнуть только одна проблема — дракон, связанный клятвой с эльфами. С ним сразится Правитель! Дальше по ситуации! Всё ясно!?

— Так точно!— разнеслось по отряду.

— Всё, ждём! Воолль-но!

***

Правитель прибыл с опозданием, так как тешил себя мыслями о правильности принятого решения, но отступать было уже некуда — заведённые воины просили битвы. Они должны её получить. Да, и в конце концов, нужно закончить начатое, окончательно закрепив мировое господство Империи! Также, он задавался мыслями о том, встретится ли ему Арион? Но эти мысли держались недолго. Сегодня ко всем одинаковое отношение. Сегодня каждый должен быть убит! И ведьмак тоже — так как является прямой угрозой для Эмиуса. Так как может иметь власть над упырями! Проклятый Аквель!

Прибыв на место, он произнёс речь и повёл воинов в наступление. Битва началась неожиданно. Армия Эмиуса не успела дойти до деревни Желобки, как на них посыпался град снарядов гномьих орудий. Воины бросились на встречу, перемещаясь настолько быстро, насколько это было возможно, используя упыриные качества. За спиной оставалась вспаханная и разорванная снарядами земля. Рассредоточившись, наступающие врезались в армию противника, сверкая сталью и клыками. Впереди всех мчался Ваня, с меча срывались силовые энергетические заряды, разбрасывая в стороны всё, что попадалось ему на пути. Вскоре силовые снаряды сменились на языки пламени, обугливающие врагов. С его гортани срывался рычащий смех, а глаза блестели яростью безумства. Казалось, что враг уже почти разгромлен, тела перемешались с землёй, пропитанной кровью, а за спиной остались только преданные воины. Неожиданно Иван остановился. Что-то не так. Он обернулся и увидел, как из земли выползают изуродованные тела и вновь обрастают плотью, притягивая к себе свои конечности.

— Нужен аквель,— подумал Правитель,— эти твари уже не похожи на тех упырей, которых делал Кайн, похоже на то, что они бессмертны,— он начал всматриваться в толпу, используя ментальное зрение и пытаясь найти Ариона. И тут пелена упала с глаз. Он увидел, то чего не хотел видеть раньше: его армия, вся без остатка, обращена в упырей. И нет на поле боя Ариона!— Как?— воскликнул Правитель,— Как это произошло!?— ошарашенный, он выронил меч и попятился назад, не веря своим глазам,— Ририх!— крикнул Правитель в толпу, вновь погрязшую в битве. Упыри обезумели, побросали оружие, приняли звериный вид и начали рвать друг друга, обнажая кости. Впрочем, это было даже забавно. Как не было велико желание умертвить друг друга, каждый упырь быстро регенерировал и даже не думал о том, чтобы умереть. Битва могла длиться вечно. Но Ване было не до этого. Он скрупулезно собирал мысли, пытаясь понять: то ли упыри обратили его армию во время битвы, то ли он уже долгое время жил среди упырей, не подозревая об этом. Второй вариант выглядел более правдоподобно, так как обращённые во время боя, они бы встали на сторону врага. Две Армии обращённых схлестнулись друг с другом в наивной попытке умертвить друг друга. И все они явно обращены двумя разными вампирами. Но где же те, напичканные аквелем убийцы? Видно присутствует ещё и третья сторона,— Ририх!— Снова крикнул Иван, собравшись с духом и пробираясь через упыриные розни, выискивая взглядом своего советника. То и дело приходилось уворачиваться от острых клыков и грязных когтей, периодически расчищая дорогу огнём или молнией,— Вот ты где!— выпалил Правитель, хватая Ририха за шкирку. Тот попытался вцепиться в горло отвлёкшего его от битвы, но как-то незаметно для самого себя принял форму бараньего рога под мышкой у Правителя, и понял, что его выносят с поля боя.

— Что ты себе позволяешь?— прошипел вампир,— отпусти меня!— Он позвал своих упырей на помощь, и те, было, ринулись к нему, но упыри-противники вцепились им в спины и, собственно, никто не смог придти на помощь Ририху.

— Ты понимаешь, что ты сделал?— монотонно спросил Иван.

— Ты не жилец,— снова зашипел вампир.

— Теперь вся планета обратится в этих тварей,— продолжил Ваня также монотонно и печально, было видно, как на глазах его выступали слёзы,— Ты изначально был в сговоре с вурдалаком, осуществившим это преступление. Ты уничтожил Империю, подонок!

— И что с того! План Изи идеален! Царство вампиров! Я буду им править!

— Вы зависите от людей, идиот! Вам нужна кровь, кровь человека, а вскоре, вам просто будет нечего есть,— Ваня уже выбрался из толпы и тащил пленника на небольшой цветущий луг вдалеке от поля боя, превратившегося в чёрное месиво,— посмотри на небо, мразь! Видишь, какое небо голубое!? На цветы посмотри! Они прекрасны! Всё прекрасно! А теперь посмотри на тех уродов, что калечат друг друга в грязи! Они не похожи на цветы! Они не похожи на небо! И если их не умертвить, то и цветы и небо станут похожи на них!

— Ты чего, рихнулся, парень? Ты куда меня тащишь?

— Убивать тебя буду. Только я ещё не придумал как.

— Я бессмертен!

— Знаю, знаю,— они уже прошли луг, и за ним показался холм, на холме стояли шестеро эльфов и удивлённо смотрели на приближающуюся парочку,— здравствуйте, дорогие! Говорите, у вас дракончик в рукавах припрятан?

— Ну да,— хором ответили эльфы, слегка протяжно от удивления.

— Вызывайте! Нужно убить вон тех уродов. Как я понял, людской род уже уничтожен! И будущее за вами. А может быть, за демонами. Или за…— Ваня не успел договорить, что-то в его словах насмешило эльфов и они улыбнулись, обнажая упыриные клыки,— И вы туда же!— выпалил Ваня, делая шаг назад.

— Не бойся, мы разумные! И кровь не пьём. Арион дал нам противоядие. Вернее мы дали ему противоядие. Дело в том, что кровь эльфа не позволяет полностью стать упырём.

— Что? А если всех тех напоить?

— Спасибо, конечно, но боюсь, что нашей крови на всех не хватит. К тому же, мы уже проверяли на гномах. Сначала помогло, и мозги на месте и жажды нет. Но со смертью Изафона, у всех упырей мозги пропали.

— Он оставил мне армию,— не выдержал Ририх,— солдатам мозги не нужны!

— Ясно,— выдохнул Правитель,— значит, людей и вправду больше не осталось. Если только на островах,— вдруг с глаз Ивана хлынули слёзы, он посмотрел на бараний рог у себя под мышкой, швырнул его об землю и принялся наносить удары, ломать и рвать своего бывшего советника, извергая при этом самую жестокую брань, на которую только был способен, периодически отвлекаясь и вытирая слёзы. В итоге, он снял свой доспех, пока тело жертвы восстанавливалось, просунул голову вампира в отверстие для рукава, затянул его потуже, наложил чары на одну из цепей, которые у него всегда были при себе, связал руки и ноги упыря и воткнул доспех в землю,— теперь ты больше похож на цветок, подонок!

Эльфы с милым улыбающимся видом смотрели на эту картину. Но вскоре после содеянного Правитель обмяк и упал на землю, закрыв ладонями лицо.

— Нужно убить этих подонков! Убить!— вдруг Ваня поднялся на ноги и схватил за шкирку одного из эльфов,— вызывайте своего дракона! Он сможет их убить!

— К сожалению, это мог сделать только Арион,— ответил испуганный эльф.

— Как Арион? Вы же заключали договор!

— Но он его подписывал. И мы не знаем, где он сейчас. Он исчез после того, как убил Изафона. И, кстати, он должен был встретиться с тобой.

— Так это он напичкал упырей аквелем? Он знал, знал с самого начала и не предупредил меня! Ладно, личная вражда, но судьба людей?

— Он знал, как остановить их, но позволил обратить всех, так как хотел уничтожить твою Империю и возродить Ассатию. Он может сделать их людьми. Он говорил, что может.

— Подонок! Где его искать?

— Последний раз он был в Эмиусе.

Правитель сорвался с места и изо всех сил побежал обратно в стены Эмиуса, пришпорив себя заклинанием скорости, раскидав всё ещё воюющих упырей, как кегли в боулинге. Странно было смотреть на пустые города Империи. Изредка из окон выглядывали упырицы и шипели оскаленными пастями, чувствуя голод и решаясь на то, чтобы сожрать друг друга. Мелькали дома, улицы и города, и вскоре показался замок. Милый и родной! Там осталась Эмми, вернее Белла, но теперь уже Эмми — единственный разумный человек, вернее эльф. Да какая к чёрту разница! Главное, что она не упырь! И возможно, там же сейчас Арион.

Он оббежал весь замок, но никого не нашёл. Осталось только одно место — главная палата — покои Правителя. Ваня не торопясь подошёл к дверям, распахнул и увидел двух девушек. Эмми лежала голая на кровати, а рядом с ней потягивалась какая-то рыжая девка.

— Не понял,— вырвалось у Ивана, он сделал пару шагов внутрь и, повернув голову, увидел какого-то мужика с другой стороны кровати,— вы кто такие, черти?— Он начал с опаской подходить к троице, концентрируя в руке молнию.

— Меня зовут Кайн,— улыбнулся мужщина.

— Меня Лили,— зевнула женщина,— Мы тут с твоей женой поиграли немножко, ты не против? Она у тебя очень даже!

Ведьмак швырнул молнию в кровать, она обуглилась и разлетелась в клочья, но лежавшие на ней растворились, как видение.

— Что это было?— произнёс ведьмак осматриваясь по сторонам, вы куда делись? Кто вы такие? Кайн, это твоих рук дело? Я уничтожу тебя!

— Не спеши,— раздался в голове приятный женский голос,— Мы заберём Бэллу, мы же оба знаем, что это Бэлла? Мы стражи баланса, и она будет с нами!

— Какого?

— У неё потенциал. А ты должен жить, ведьмак, даже не думай умирать. Да, кстати, если ты ищешь Ариона, может быть, ты найдёшь его в Долине Смерти. Загляни в сердце Эммиуса. Но, можешь посмотреть и в долине Приведений, он может быть и там. Только Аккуратно! Призраки высасывают души…

***

Баба Нюра разливала чай, размышляя о том, какие бы сладости материализовать на этот раз. Пряники ей уже надоели, сушки — как-то банально, а быть может, орешков каких-нибудь в глазури? Орешки это хорошо. Вот только каких? Миндаль? Или может быть, кедр?

За ней наблюдала Яна, сидя на подоконнике и задумчиво виляя хвостом. Ей нравилось, даже смешило, наблюдать за драконом в столь хлипком и старом теле. Конечно, всё равно эта старушка была очень живой и полной сил. Ещё бы, ведь внутри скрывается самый настоящий дракон, древний и мудрый, хранящий силу практически всего мироздания. Обычно драконы приходят в этот мир, чтобы найти учеников, ведь они не могут размножаться так, как привыкли к этому люди. А иногда и им нужна замена, когда приходит час уходить за пределы всех существующих систем построения миров. Образно выражаясь, они уходят на ступень выше и растворяются, оставляя замену себе в лице своих учеников. Но найти достойного не так уж легко,— вот и баба Нюра ищет уже около тысячи лет. Для неё это всего лишь миг, по сравнению с количеством прожитых лет в этом и других мирах. Она всегда беспечна, жизнерадостна, не знает, что такое грусть или, например, неразрешимая проблема. Ведь таким, как она, не нужно влиять на события, как правило, они выступают в роли наблюдателей, впитывая знания и варианты жизни. Цель любого дракона — познать всё, что имеет место быть в той или иной реальности. Даже если вселенная начнёт сжиматься, вряд ли она будет вмешиваться. Просто посмотрит со стороны, скорее всего даже бросит тело, и будет наблюдать за процессом за пределами вселенной, как люди за бегущей водой, стараясь запомнить каждый изгиб потока.

— Яна, давай пить чай,— молвила старушка, посмотрев на кошку. Та потянулась, выгнув спину, и мягко прыгнула на стул, облокотив мордочку на край стола,— А ты, похоже, заигралась,— продолжила Нюра,— нет, в блюдце чай я тебе не налью. Хочу увидеть тебя настоящую.

— А если Степан зайдёт?— промурлыкала Яна.

— Вряд ли он тебя вспомнит, да он и не видел тебя никогда. А потом, всё равно скоро придётся ему всё рассказать.

— Пожалуй,— сказала кошка уже мягким женским голосом и приняла грациозные формы эльфийского тела,— Скажи мне, дракошка,— продолжила Ассатия, подставляя кружку для чая,— тебе не надоело здесь?

— Нет, с чего бы? К тому же мне думается, что я нашла достойного.

— Достойного? Интересно. Неужели…

— Именно он. Он очень способный малый. Я понимаю, что ты хочешь его использовать в своих целях, но, думаю, тебе придётся поделиться.

Собеседники замолчали, задумчиво попивая чай. У каждого свои мысли, у каждого свои цели, но есть один общий объект, важный для обоих больше жизни. Мораль или цель? Сложный вопрос. Но время шло, и чай заканчивался.

— Может быть, ты ошиблась в нём?— заговорила, наконец, эльфийка.

— Может быть,— повела бровями Нюра,— но велика вероятность того, что это всё же он, в нём есть искра начала. Это редкость. Вам с Арионом удалось призвать очень древнюю сущность. Она металась в истоках реалий несколько вечностей, но в итоге появилась здесь. Извини, если огорчу тебя, но сущность твоего сына была создана не тобой.

— Я знаю,— сказала Ассатия, облокотившись на спинку стула и закинув голову, проводя рукой по волосам,— знаю. Но это мой ключ, дорога в будущее.

— Какое будущее, Мия? Скоро ты вернёшься обратно.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты давно смотрела за пределы колдовских земель? Ведь всё давно поменялось. Теперь там хаос. Упырям нечего есть. Ты так занята сыном, что совсем забыла про дочь, посмотри, где сейчас Белла, почувствуй её.

— Я её не чувствую,— глаза эльфа закатились,— там действительно хаос, упыри едят друг друга, В чём дело? С ней что-то сучилось!

— Ты помнишь Лили?

— Конечно.

— А Кайна?

— Помню, конечно, не тяни! Что с ними не так?

— Они хотят выйти на создателя системы. Они забрали Беллу к себе. Ты можешь забыть о ней.

Ассатия помутнела. Она прекрасно понимала, что значит намерение Лили. Видимо, этого же хочет и Нюра. Только так она сможет создать полноценную замену, выбив ученика из этой реальности в другую. Похоже, что вселенная сожмётся в любом случае… но Белла? Зачем им Белла?

— Такое бывает,— продолжила старушка. Ты пойми, что вселенная — это сердце огромного организма. А сердце должно сокращаться, только так оно даёт жизнь. А мы, мы как кровь этого организма. Бегаем по кругу от расширения к сужению. Только каждый раз, проходя новый круг, мы обогащаемся новыми элементами, кислородом, железом и прочим, каждый раз проходим через разные органы, где тоже приобретаем новые свойства. Вот так, раз за разом, каждую жизнь или цикл жизней мы меняемся, накапливая опыт, для того, чтобы снова прийти в начало и вновь тронутся в путь, но только по другому маршруту. А дом у всех один,— Нюра улыбнулась, и принялась снова наливать чай в уже пустые кружки, ожидая реакции собеседника.

— В целом согласна,— прошептала Ассатия,— примерно так всё в общих чертах и выглядит. Но это очень абстрактно. Ведь мы не можем предугадать, как именно взорвётся вселенная, куда нас это приведёт. Готова поспорить, что взрыв можно контролировать, а при желании, и избежать его.

— Конечно. Но только ты убьешь организм. Представь, что сердце перестало биться. Каковы последствия? Думаю, мне не нужно продолжать.

— Ты хочешь сказать, что процесс необратим вовсе?

— Вы можете пытаться, но вряд ли у вас что-то получится. Сердце обеспечивает циркуляцию крови. И на него может повлиять только мозг или внешний фактор.

— Или тромб,— задумчиво произнесла эльфийка,— сгусток мёртвой загаженной крови. Нельзя допускать большого количества жертв. Этот организм очень загажен, Нюра. Боюсь, что взрыв будет последним.

— В любом организме кровь обновляется. А к тому же, есть средства, способные его вылечить, даже если он сам того не хочет. Разве у ребёнка нет родителей или друзей? Наша система очень молода. И мы сейчас говорим всего лишь о миге, равному одному удару сердца. А Лили вообще плохо представляет, что за пределами вселенной. Она близка к завершению пути, но путешествует с закрытыми глазами, подобно ещё слепому котёнку, что хочет есть и пытается найти свою мать в тот момент, как та отошла по своим делам. Этот взрыв всего лишь откроет ей глаза, она сможет видеть. А называет это явление примитивным образом — создатель. Да, тот факт, что она сможет видеть, создаст её новую. Но не более. А мне, Мия, пора за пределы.

— Это как?

— Представь, что ты отдаёшь свою кровь пострадавшему. Другая реальность, другой организм, другие законы. Другие мы. Всё очень просто.

— Так, ладно, всё понятно, но зачем им Белла?

— У неё потенциал, также как и у Фёдора, ты её недооценила, в итоге её заметила Лили. Всё очень просто.

— Просто, неужели, я не смогу её вернуть?

— Раньше нужно было думать, мамаша. Куда ты глядела, когда с ней произошла первая неприятность, когда ваш план провалился и Правитель сделал из неё свою куклу? Где тогда были твои материнские инстинкты?

— Я забыла… я так была уверена в успехе нашего плана, что забыла о Белле.

— Теперь забудь навсегда. Повторюсь, тебе не вернуть её. Расслабься и наслаждайся последними моментами жизни, скоро начнётся резня и в других мирах, наступит хаос. А потом родится порядок. Новый и непредсказуемый. Кто знает, в какой уголок вселенной занесёт тебя?

— И правда, значит, не убежать мне от платы? Власти в этом мире у меня не будет? И Фёдора я зря спасала?

— Вот как ты заговорила? Степаном займусь я. Я поведу его в другую реальность. Туда, куда тебе пока не выбраться. Он достоин. И я благодарна тебе. Без тебя, я бы не имела возможности видеть его. Твой сын откроет тебе будущее. Но оно будет не таким, каким ты хочешь его видеть. Это будет другая реальность, более приближённая к истинной. И, поверь мне, это важнее власти. Когда я научу Фёдора и уйду выше, он вспомнит про свою мать. Он вытащит тебя отсюда. Только ты должна будешь ему всё рассказать до того, как вселенная сожмётся,— баба Нюра сделала глоток чая и посмотрела на собеседницу. Она пыталась обдумать только что услышанные слова,— Непонятно?

— Не очень.

— Поймёшь потом. А сейчас наслаждайся жизнью.

— То есть, ты предлагаешь мне опустить руки и просто ждать своей смерти?

— Перерождения! Будь проще. Ты вообще случайно оказалась в этом мире.

Ассатия потупила взгляд и отодвинула чашку с чаем. Она не верила в услышанное. Фёдр был её единственной надеждой. Надеждой реализации своих корыстных целей. Видно придётся меняться, козырей не осталось вовсе.

— Ты не замечаешь простых вещей, и в этом твоя ошибка.

— Ну, ты мне ещё нотации почитай,— Ассатия разозлилась ни на шутку, встала с шумом из-за стола, превратилась в кошку и выпрыгнула в окно. Баба Нюра осталась наедине с чаем.

— Молодёжь,— протянула она, покачивая головой.

***

Ветер, милый, ласковый тёплый ветер обдувал телеса молодой парочки, занявшей этой ночью удобное положение на плоской крыше высокого дома. Они лежали, смотря на звёзды и держась за руки, вслушиваясь в ночь и наслаждаясь жизнью. Девушка слегка потянулась и повернулась к молодому человеку.

— Никогда бы не подумала, что мы будем лежать вот так вместе. Что будем смотреть на звёзды, слушать природу, наслаждаться друг другом. Знаешь, мне думается, что это судьба. Мне так хорошо с тобой.

— О да,— ответил юноша, чертовски улыбнувшись,— судьба судеб, всем судьбам судьба. Я, кстати, сразу знал, что так случится. Я как тебя увидел, так всё и понял сразу. Подумал: вот это дивчина-деваха, сорвётся перед ней рубаха, и распахнётся грудь младая и впустит девку стих слагая.

— Ты такой смешной,— засмеялась девушка.

— Наверное,— ответил юноша,— люблю смотреть на вещи со смешного края.

— Говорят, сейчас идёт война. Там, за стенами. Упыри, заразили всех живых. И когда живые закончились, они начали жрать друг друга.

— Ничего себе! Выдумки, наверное.

— Нет, правда. Только умереть они не могут, и насытиться друг дружкой тоже. Поэтому сходят с ума, там сейчас настоящий хаос.

— Это что получается? Мы единственные люди на этой планете?

— Ну да, за стенами только демоны остались необращёнными. Но ходят слухи, что сам дьявол сказал ничего не предпринимать. Что у него есть какая-то особая цель, и поэтому они должны умереть. Представляешь? Такая глупость!

— И вправду, смешно звучит. Но если мы единственные люди на этой планете, то на нас ложится особая миссия — возродить род человеческий. А значит, у нас должно быть много-много детишек. Будем делать их сильными, растить в чести и благородстве. А потом вместе уничтожим упырей. Если они раньше сюда не доберутся. Всякое бывает. Вдруг наша магия даст сбой?

— Сбой?— девушка рассмеялась,— наши маги ещё не пропустили сюда ни одного чужака! Не зря это место называют Долиной смерти! Даже когда строился Эмиус, армия Правителя не смогла попасть сюда. В итоге они отстроились вокруг. Мы в самом центре Империи, правда, уже бывшей Империи.

— Ладно, поверю. Кстати, чему ты будешь учить меня завтра?

— Ты освоил этот мир. Но есть и другие. Тебе нужно научиться пользоваться их силой. Их знанием. Нужно побывать в каждом из них, и в каждом оставить своё я, чтобы иметь поддержку во всех мирах, и, возможно, приблизиться к бессмертию. Почему возможно? Дело в том, что существует бесконечное количество миров. Существовать во всех почти невозможно. Вернее, невозможно иметь общее Я. А впрочем, ты итак есть в каждом мире, только разный, без общего Эго. Самое большое зарегистрированное количество миров, в котором когда-либо жил человек одновременно равно девятнадцати. Обычно, дальше просто сходят с ума и теряют душу. Поэтому никто не выходит за эту грань.

— Как интересно. А помнишь, ты говорила о другой реальности? То чего нет, но откуда появляется всё.

— Помню. Это абсолют. Идеальный ноль, включающий в себя всю систему нашей вселенной со всеми тонкими мирами и вариантностями. Ноль, который смотрит в другую сторону, туда, куда мы посмотреть не можем.

— И что, так никто и не смог?

— Говорят, драконы могут. Они там живут. А здесь бывают очень редко. Только когда ищут себе учеников, чтобы оставить их вместо себя в той реальности, когда они уйдут в другую.

— Их что, много?

— Конечно. Столько же, сколько и миров.

— Ага, а за ними за всеми тоже есть что-то другое? Тоже некие другие реальности. Как снежный ком?

— Скорее, как луковица. Слой за слоем, без конца и края. И каждый слой включает в себя всё больше. Самый последний слой — это недостижимый максимум, являющийся началом начал, как, к примеру, автор какой-нибудь книги. Его персонажи никогда не узнают о нём. Только бумага да перо, чувствуют его прикосновения. И если ты хочешь почувствовать его… Понимаешь о чём я?

— Да, понимаю. Только как-то сложно. И, ведь этот самый автор, он тоже живёт где-то, в каком то мире.

— Это уже другая ступень. Развитие бесконечно. Представь себе зеркальный куб, внутрь которого неким образом пустили луч света. Каждая частичка луча будет бесконечно биться об стенки куба, каждый раз ударяясь об новую точку, вырабатывая при этом энергию, расширяясь и поглощая частички стенок куба.

— Он так когда-нибудь взорвётся!

— Представь, что мы — это частички луча. Но куб не взорвётся, его стенки сделаны из особой материи. Рано или поздно, мы просто вырастим и заполним всю полость куба, сливаясь друг с другом и с ним самим. В итоге, все мы, люди, миры, реальности, мы сольёмся воедино и станем однородным веществом — душой бога.

— Как ты загнула… А что тогда Бог?

— По факту, мы с тобой.

— Не понял.

— Бог — это всё, что даёт любую форму жизни. Движение — жизнь. Само явление перемен и есть Бог. Сам процесс, приводящий в движение каждую малейшую частицу. Никто не знает, как всё пришло в движение. Мы, как механическая игрушка, которую завели и поставили на стол, а она танцует и живёт своей жизнью. Никому неизвестно, кто повернул ключ.

— Здорово!— Степан задумался, и даже зевнул как-то очень по-умному.

— Не понял, да?

— Ну почему? Понял. Вот только думаю по поводу вот этой первой ступени — другой реальности, где живут драконы. Ты говоришь, они прилетают сюда, чтобы найти учеников?

— Ну да.

— А ведь, баба Нюра, она дракон. И она говорила, что будет учить меня.

— Не уверена. Она бы тогда не отдала тебя в нашу школу. Занималась бы тобой сама. Маловероятно. И потом, никто не знает, дракон ли она на самом деле. Все знают только то, что она способна принимать его облик. И всё.

— Хм, а я всё равно хотел бы увидеть, что там.

— Наберись терпения, сначала ты должен овладеть обычными мирами. Если сможешь, девятнадцатью. Большинство овладевает только тремя или четырьмя. И не путай овладение с захватом. За раздор и нарушение гармонии тебя могут покарать. Будешь платить плату также, как и Ассатия. Мы соберём совет, ты выберешь свободные.

— А Ассатия, это кто?

— Да так, одна эльфийка. Она захватила два мира и теперь расплачивается вечной жизнью в этом без возможности прямого влияния на события. Её сдерживает баланс. Она приверженница этой стороны. Если нарушить баланс, вселенная сожмётся.

— А упыри и хаос за стенами? Это разве не нарушение?

— На нашей земле, на землях Колдунов, всегда будет цвести гармония, а это означает, что разрушить баланс полностью невозможно. Даже в других мирах у нас есть подобные места, но это самое неуязвимое. Остальные места, можно разрушить при желании. Если силёнок хватит, конечно. Но пока жива хотя бы одна искорка, баланс не исчезнет полностью.

— Как-то странно. Разве хаос не может перевесить?

— Перевесит, конечно. И вселенная сожмётся.

— Но ты же только что сказала…

— Сожмётся, и взорвётся вновь. Но наша земля останется неизменной. Она всегда пребывает в точке начала, первозданной, девственной. В принципе, это место ты тоже можешь назвать другой реальностью. Всё меняется вокруг. А это место как бы застыло. Оно даёт нам возможность развиваться. Это наш дом и дом для новых, чистых душ.

— Как всё запутанно, у меня сейчас мозги расплавятся.

— Прими, как факт. Осознание придёт со временем.

— Дай я тебя потискаю,— промурлыкал Стёпа и принялся тискать Валию. Та промурлыкала в ответ, но поднялась на ноги и принялась бегать по крыше от своего любимого. Тот, естественно, пытался её догнать, целясь ладонями в ягодицы. Смех, веселье, брачные игры.

Неожиданно Валия сорвалась с крыши и пропала из виду. Степан не на шутку испугался и изо всех сил рванулся к краю, остановился, смотря вниз и пытаясь увидеть упавшую. Девушки нигде не было. Неожиданно он почувствовал толчок в спину и сам сорвался с крыши, но тут же сменил восприятие, облегчая тело, и предался левитации, развернувшись и смотря на свою возлюбленную. Парочка смеялась в такт.

Не останавливая смех, они поднялись в воздух и принялись кружить вокруг друг друга, оттачивая боевые навыки, используя настоящие боевые и защитные заклинания. Они резво уворачивались от атак и улыбались друг другу, иногда слегка рыча, периодически меняя рык на смех и наоборот.

Утро было на редкость солнечным и беззаботным. Двое влюблённых пока ещё не проснулись и нежились в кровати, слегка посапывая, бегая во снах друг за другом по ромашковому полю. На полу одиноко лежали разбросанные одежды и скучали по своим хозяевам. Стол, расположившийся по правую сторону кровати, изобиловал недоеденными яствами и немытой посудой. Ничто не предвещало беды, но неожиданно приоткрылась незапертая дверь, и в комнату прошмыгнул силуэт какой-то женщины. Она неторопливо подошла к сопящей парочке, всматриваясь в их лица, затем остановилась, нагнулась над Степаном, рассматривая каждую деталь его лица, и неожиданно и громко завизжала охрипшими от долгих странствий связками, трясся руками, сложенными у груди и сверкая слезящимися глазами, полными болью предательства.

Парочка вскочила, как один, ретируясь к окну и пытаясь понять, что происходит. Ещё не проснувшимися глазами, они пытались увидеть это горланящее чудо, нарушившее их беззаботный и сладкий сон. Они всматривались, а чудо горланило, разбрасывая сопли. Они всматривались — оно горланило. Постепенно они всё-таки увидели женщину и переглянулись, так как ни один из них не узнал ту, что стояла перед ними. Но неожиданно она заговорила, всё ещё пуская сопли и горькие слёзы обиды.

— Я думала, ты умер,— хрипела женщина,— я за тобой отправилась практически на край света! Была везде,— она медленно попятилась назад и, нащупав спиной стену, сползла по ней, садясь на пол и обхватывая руками коленки,— Я чувствовала тебя. Я знала, что ты жив, но почти потеряла надежду. Сначала я отправилась на рудники, но этот полоумный упырь на моём корабле, он испортил всё, он уничтожил корабль. Я добралась вплавь до близлежащих островов и продолжила свой путь оттуда. Я развлекалась по пути. ДА! Хм, как было весело превращать в упырей забытые людьми народы и смеяться над ними! Я создала команду, свою армию! Мы были везде, мы искали тебя. Но появилась она, рыжая стерва, назвавшая себя Лили! Она перебила всех! Я думала, что упыри бессмертны, но она рвала их, как плюшевые игрушки. И они таяли в её руках. Лили сказала мне, что я могу испортить её планы. Я убежала. Не знаю как, но мне удалось скрыться от неё, случайно наложив на себя какое-то странное заклинание. Хотя на миг, мне показалось, что она меня убила… Интересно то, что после этого я потеряла способности вампира. Но обрела новые. Теперь иногда я могу слышать этот мир. И он плачет, Федя, он плачет. Он сказал мне, где ты сейчас, но я не могла найти это место. Я искала долго. Так долго, что успела истощить почти все свои силы! Но однажды, когда я совсем отчаялась, мир предложил мне раствориться в нём, и я растворилась. Я увидела всё, что видит он. Каждый его кусочек со сложными системами реальностей, миров и вариантностей. Сначала я испугалась, но потом, потом мне стало интересно, я даже подумала о том, чтобы уйти в ту вариантность, где мы с тобой ещё совсем маленькие, я там не ела много, была худой и стройной. И Изе не помогала. Мы выросли и женились, но не так как в этот раз, нет. По-настоящему, по любви. И упырей там никаких не было! И Правитель предложил Ариону наследие. И жили мы там счастливо несколько веков. Соблазн был велик, мне хотелось уйти туда! Но, я подумала, что это не ты. Я вернулась сюда, мир показал мне, как придти к тебе и открыл дорогу. Я бежала, как дура! Бежала, прощаясь со сладкими вариантами счастливой жизни! Бежала к тебе! К настоящему! Но, я не видела этой женщины рядом с тобой.

— Кто это?— испуганно спросила Стёпу Валия. Тот не знал, что ответить и растерянно пожал плечами, а она, его наставница, подняла с пола платье и, прикрывшись, села на стоящий в другом конце комнаты стул.

— Я дура!— продолжила Кира,— я должна была видеть то, что у тебя теперь своя жизнь. Я не вписываюсь в неё. У тебя любовь и планы…

— Кто ты?— с недоверием спросил Степан. Кира усмехнулась в ответ.

— Ты прав, Федь, я никто для тебя,— слёзы ручьём потекли из глаз женщины.

— Я не Федя, вы, видно, путаете меня с кем-то, меня зовут Степан.

— Нет,— вмешалась в разговор Валия, смотря в одну точку, и с трудом подбирая слова,— тебя зовут именно Федей.

— Что?— юноша явно растерялся от наполнивших его эмоций. С одной стороны его обманывали всё это время. Но у Валии наверняка были причины, она хотела, чтобы память пришла сама, естественным образом. А с другой стороны, у него есть прекрасная возможность узнать всё о себе до того, как он стал Степаном. Да и эта женщина. Видно что-то их раньше связывало. Она сказала, что они женаты. Получается, что он изменял ей всё это время. Но он тоже не виноват, ведь он попросту ничего не помнил. И что сейчас, извиняться перед женой и уйти от Валии? Наслаждаться с этой женщиной той силой, которую она недавно случайно получила? Почему нет? Если всё именно так, как он понял, она уже слилась с миром, так как рассказывала наставница. Теперь она есть душа Бога. Есть шанс рвануть на новую ступень! И вернуться, так сказать, к истокам. Но Валия, к ней есть любовь! Всё так хорошо началось! Всё это время он купался в её ласках, счастье и любви. И тоже двигался вперёд, познавая законы бытия и системы,— Ну не решаются такие вопросы вот так ежеминутно!— вдруг выпалил Фёдр, понимая, что ляпнет лишнее, но не в силах сдерживать себя. Кира вмиг подняла голову и устремила взгляд на седовласого возлюбленного, понимая, что он решил выбирать. А Валия принялась рвать деревянные ручки стула ногтями, сдерживая гнев, и пытаясь собраться с мыслями.

— Расскажи то, что знаешь,— обратился к Кире юноша, садясь на кровать и прикрываясь одеялом.

— Ты что, потерял память?— задала наивный вопрос заплаканная женщина,— Ты Фёдр, мой возлюбленный. Мы вместе росли в городе Веды. Твой отец, Арион, сильнейший в мире ведьмак, племянник Правителя, владевшего Империей Эмиус. Мы с тобой часто играли вместе, а в один их дней решили пожениться. Ты предложил мне руку и сердце и я приняла предложение. Мы жили долго и счастливо, около двух лет, а потом появились упыри и обратили меня. Ты рассердился и пошёл на них войной, но пропал без вести. Ну а я, я отправилась на поиски.

— Мало того, что ты ворвалась к нам, не подумав, что помешаешь, устроила концерт, так сейчас ещё и нагло врёшь Фёдору!— рассердилась Валия,— Пошла вон отсюда! Я не дам тебе затуманить голову моему возлюбленному!— Валия встала в стойку и приготовилась выпустить с рук штурмовой порыв ветра. Кира слегка нагнула голову и похлопала глазками, приподняв вверх правую бровь.

— Ты знаешь то, чего не знаю я?— спросила Кира,— ты росла с ним вместе? Ты игралась с ним в песочнице, ты была его первой женщиной, или, может быть, ты ждала от него ребёнка, которому не суждено было родиться из-за нашествия мерзких упырей!? Ты шла за ним в неизвестность два долгих года? Бросая всё, что у тебя было, ради него одного? Теряя душу и, может быть, жизнь?

— Что? Да как ты смеешь так нагло врать? Я сканировала его мозг. И видела его жизнь. Ты там мелькаешь всего пару раз, когда ты была ещё толстой уродливой девкой. Ты обманом затащила Федю под венец. Ты помогала Изафону разводить упырятник! Ты и Федю хотела сделать таким же!

— Чего только не сделает голодная сучка, чтобы не потерять свою добычу,— сгрубила Кира,— Вот и ты, будто вцепилась в кусок мяса и рычишь, скаля пасть и брызгая слюной клеветы!

— А у тебя, смотрю, язык без костей. Ты считаешь, что эта мерзкая ложь сойдёт тебе с рук? Считаешь, можешь вот так отнять у меня Федю, запачкав грязью его мозг? Даже если ты его любишь, почему ты не можешь признаться в совершённом тобой зле? В том, что ты виновница того, что мир заполонили упыри, в том, что этот мир умирает, и умирает из-за тебя?

— Я всего лишь заложница ситуации, обращённая Изей также, как и все остальные. И если ты, вы, колдуны такие честные и любите тех, что стали упырями, почему вы тогда отсиживаетесь здесь? Почему вы не боритесь со злом, которое захлестнуло землю? Да у вас просто силёнок не хватит.

— Да пошла ты!— рявкнула Валия сбрасывая с рук чистейший силовой заряд. Но она только разрушила стену, открыв проход в коридор, так как Кира попросту растворилась.

— Я могла бы,— раздался её голос,— вот только не нужен мне этот мир без Фёдора! Вы все умрёте, умрёте навсегда. А я потеряю чувства и стану просто частью бога, без воли и мыслей, его правой рукой. Так легче… У тебя есть время, Федя. Ты можешь позвать меня. Но смотри, не опоздай. Скоро мне станет всё безразлично. Даже ты.

Две искрящиеся слезы воплотились в воздухе и упали на пол, разбиваясь на совсем маленькие искрящиеся капли.

— Я должен увидеть бабу Нюру,— прошептал Фёдр.

Глава десятая — накал страстей

Когда он почувствовал своё тело и всё-таки смог открыть глаза, непонимание увиденного вогнало в ступор плавный ход мыслей. Всё вокруг имело странные, наполовину размытые формы. Тёмное, почти чёрное небо давило своей массой на хрупкую, как стало казаться, и почти бессильную плоть. И эти протяжные стоны, что режут слух, они повсюду. Обезумевшие, жаждущие чего-то голоса. Частое дыхание, будто кто-то задыхается, сопровождало стоны и плач. Земля, похожая на суфле, болотистая почва, плавно затягивала в себя всё, что соприкасалось с ней. Так казалось. Постоянное ощущение того, что здесь всё проваливается вниз. Но всё стояло на своих местах, мерцая непонятными цветами, которые наполняли каждый элемент этого места, сливаясь в совсем не радужные картины людских страданий.

Призраки! Вот откуда эти голоса! Это долина Привидений! Территория, закрытая временем. Ни один смертный не в силах попасть сюда. Но означает ли это, что он мёртв? Не может быть. Лили говорила, что ей это не выгодно. Она просто изолировала, мешавшего ведьмака. Чтобы он не испортил её планы…

Арион попытался подняться на ноги, но казалось, что силы вовсе покинули его, и тело почти не слушается. Хотелось просто снова сомкнуть глаза и погрузиться в эту трясину под собой. Исчезнуть в этом призрачном месте и забыть обо всём. Просто стать одним из них, таким же безвольным и плачущим приведением, шатающимся по окраинам без мыслей и эмоций, без чувств и желаний…

В голове всё помутнело, мысли становились всё тяжелее, казалось, что они проломят мозг, хотелось отпустить их из-за этой невыносимой тяжести. Вихрем дурманящего сумрака пелена покрыла его глаза, и он закрыл их. Казалось, что это конец, конец всего к чему он стремился, и всему, чем он жил раньше. Дальше пустота, наполненная тягостью и редкими вспышками событий времён, абсолютно безразличными для призрака.

Но, но ведь не бывает пустоты? Ведь это обман? Очередная иллюзия Лили! Ей выгодно, чтобы ведьмак остался в долине приведений. Ни жив, ни мёртв — и баланс не нарушен, и под ногами не мешается. Весьма умно!

Арион принялся бороться, пытаясь заново, по крупицам, собрать своё сознание, и найти почти утерянную волю. Борьба была воистину ожесточённой. Борьба за жизнь подобного плана — дело настоящего мага. Ни один смертный не справился бы с таким натиском. Даже оставив тело, обычный человек ненадолго бы стал привидением. Его бы просто сожрали остальные, выпили бы душу, и продолжили бы своё безрадостное существование. Это место — своего рода тюрьма или, скажем, ад, для сильных, но мешающих душ, созданное в незапамятные времена могущественным чёрным магом. Он заточал сюда своих врагов. После его смерти ключ к долине был утерян. Но люди продолжали пропадать. Теперь понятно, кто забрал ключ, после смерти его владельца. Лили! Страж баланса! Она ведёт свою игру. Но кто-то должен помешать ей!

Арион напряг каждую частичку своей сущности и сбросил с глаз пелену. Тело по-прежнему оставалось вялым и бессильным, но теперь он мог видеть, его глаза наблюдали за мутным и искажённым пространством. Мимо него то и дело пролетали приведения, как голодные стервятники, наблюдая за ним в надежде, что он сдастся. Но сдаваться нельзя.

— Врёшь — не возьмёшь!— вдруг выпалил ведьмак, распугивая призраков. Он попытался крикнуть что-то ещё, но понял, что у него пока что нет на это сил. Нужен альтернативный источник питания. Нужна энергия. Но где здесь её взять? Энергия привидений приносит только вред. Она и давит на него. Нужно обратиться в глубины своего подсознания, в другие миры, тянуть энергию из недр своего я, из всех миров, где обретён контроль над своим сознанием. Вот только бы достучаться! Повсюду блоки. Не удивительно! Сюда заточали очень сильных магов. И никто ещё не выбирался отсюда.

— Сдавайся,— шептали привидения,— сдавайся, у тебя ничего не получится, мы

пытались, пытались… ты не сможешь.

Арион не обращал внимания и пробивался к своей свободе, призывая все доступные ему силы. Восприятие. Надо абстрагироваться. Вспоминались азы магии. Именно они — азы здесь и пригодятся. Пора уйти в себя, время вытащить свою сущность, увидеть эту реальность настоящей. Ведь её тоже сплетал маг, обычный маг. Это место рукотворно!

Всё начало преобразовываться. Открылось другое зрение, другие чувства. Всё вокруг превратилось в миллионы разноцветных нитей, связанных друг с другом особым способом. Миллиарды узелков огромной паутины. Да, чёрный маг явно постарался, на сплетение подобного может уйти целая вечность! Но ведьмак смог пробить блоки в сознании и смог увидеть всё это. А это уже маленькая победа. Осталось только разобраться во всей этой паутине и понять, как её разрушить или как отсюда выбраться.

Пальцы потянулись к первой попавшейся нити, вцепились в неё и попытались порвать — тщетно. Ведьмак ещё раз убедился в том, что чёрный маг и впрямь постарался на славу. Нити не просто не рвутся, их невозможно сдвинуть с места. Они будто застыли в этой пустоте без времени и каких-либо законов физики. Что, впрочем, и не удивительно. Надо думать. Ведь как-то можно на них воздействовать! Арион ещё раз осмотрел всю конструкцию и понял, что она замкнута в бесконечность. Ни у одной нити нет ни начала, ни конца. Они полностью однородны по всей своей длине. И все вместе образуют замкнутое пространство. Выбраться бы за пределы этой паутины. Ведь где-то есть лазейка. Небольшая брешь, куда можно просочиться! Пленник принялся перемещаться по лабиринту узелков, изучая его и все возможные пути. Он очень жалел, что не может стать меньше, так как попадались довольно приличные дыры. Но он бы проник сквозь них разве что по частям. Бесконечные, бесконечные коридоры. Неожиданно, ведьмак поймал себя на мысли, что точно также ведут себя те привидения, которых он здесь видел. Уникальная ловушка! Он попытался вернуть себе обычное зрение, пришлось приложить немного усилий, но, вскоре, всё вокруг приняло привычные формы. Арион ужаснулся. Он парил в воздухе вместе с остальными, а его тело постепенно затягивало в зыбкую почву.

— Не может быть!— Крикнул ошарашенный пленник Долины Привидений.

— Может, может, может,— эхом раздалось вокруг,— мы говорили, не пытайся.

— Мне нужно обратно,— взревел ведьмак, закрывая глаза. После короткой паузы, собравшись с мыслями, он посмотрел на небо,— а почему бы и нет,— пробормотал он себе под нос и устремился ввысь.

— Не пытайся,— снова зашептали привидения, но он не слушал. Он летел вверх, выход может быть там, это логично. Нужно просто вылететь за край неба!

Да, вскоре действительно показалась дымка, за которой, как будто бы мерцал обычный человеческий мир. Но, Арион почувствовал удар по голове и камнем полетел вниз. У самой земли он пришёл в себя и снова услышал упрёки привидений. Как один, они твердили одно и тоже.

— Хорошо, сказал ведьмак,— если вы говорите, значит, вы ещё не совсем лишены разума. И кто-нибудь из вас наверняка расскажет мне подробно об этом местечке и о том, что вы уже пробовали

— Не удастся, не получится, тщетно, ты не сможешь,— ответ был весьма предсказуемым и односложным. Что, впрочем, и не удивительно. Всё же за долгое время скитаний по этим лабиринтам, они, видно и впрямь потеряли рассудок.

— Есть выход,— неожиданно прозвучало где-то в стороне. Арион обернулся на голос и увидел обезображенного призрака, плавно парящего прямо к нему.

— Ты кто?— спросил ведьмак.

— Я Пентагор! Тот самый чёрный маг, который создал эту клетку.

— Но как ты оказался здесь? Ты, верно, меня разыгрываешь.

— Ничуть. Лили заманила меня сюда. Эта рыжая стерва, которую я когда-то любил. Она забрала мою силу и бросила меня здесь. Вот такая любовь!

— Стоп. Ты говоришь, есть выход. Где? И почему ты до сих пор здесь?

— Пойми, это место я создал для своих врагов. А это значит, что я предполагал, что они могут быть и сильнее меня. Поэтому построил всё так, чтобы никто не смог отсюда выбраться. Даже я.

— Но ты говоришь, что есть выход.

— Да. Есть ключ. Но он сейчас у Лили.

— Чёрт!— в сердцах ругнулся ведьмак,— не используя ключ отсюда можно выбраться? Или создать здесь новый? Ещё один?

— Нет.

— Ну, может, брешь какая есть?

— Эх,— вздохнул Пентагор. Мне не очень удавалось одно местечко, но оно хорошо спрятано. И я не могу показать тебе его. Пойми меня, ведь я строил эту клетку для врагов. Если узнаешь ты, узнает и кто-нибудь другой.

— Дурак! Ты сам попался в свою клетку! Неужели тебе не хочется выбраться отсюда? Поверь, все твои враги уже мертвы!

— Лили жива. Я хочу поймать её, когда она снова использует ключ. А если она узнает о слабом месте, то сможет выбраться отсюда. Я не хочу этого.

— Старый дурак! Она сейчас уничтожает баланс! Скоро вообще ничего не останется. Понимаешь?

— Что, вселенная сожмётся? Давненько я не наблюдал этого. Вообще-то уже время. Я удивлён, что этого ещё не произошло. Как-то затянулось в этот раз.

— Безнадёжный болван! Вытащи нас отсюда или я тебя прикончу.

— Мне жить незачем. Убив меня, ты только дашь мне свободу, разве ты не понимаешь этого? А вот если тебе не безразличны те, кто живёт там, среди людей — задумайся! Ведь я не смогу выпустить только тебя. За тобой полезут остальные. Оказавшись в мире людей, призраки начнут пожирать души! Из того мира они попадут и в другие. Если ты не хочешь помогать Лили, то побудь здесь. Если ты выпустишь призраков, ты только приблизишь взрыв. Хотя вселенная взорвётся в любом случае, хочешь ты этого или нет. Время пришло.

— Я не верю в эти сказки! Мой мир там, за этой клеткой! И он в опасности. Он, и другие миры тоже! Лили разрушит всё! Ты понимаешь это?

— Она только исполнитель. Сама того не подразумевая, разрушая баланс, она исполняет его волю.

— К чёрту эти предрассудки! Так, я понял. Тебе нужно что-то взамен. Знаешь, в том мире я не последний человек. Я почти владыка того мира! Я и тебе дам власть, ты будешь моей правой рукой!

— Зачем мне это? Я устал от власти. Мне нужна только Лили. Я жду её.

— Так почему ты не отобрал у неё ключ час назад, когда она запихнула сюда меня? Силёнок не хватило? На что ты тогда вообще надеешься.

— Я проспал,— смутился маг,— Я редко сплю. Она не появлялась уже тысячу лет. Я не спал и ждал её. Все, кто ещё имел хоть какой-то разум, утеряли его вовсе. Общаться мне стало не с кем, стало скучно, и я заснул.

— Бред! Что за бред! У тебя был шанс час назад, и ты его упустил. Старый козёл! Зачем ты вообще создал это место?

— Думаю, что это глупый вопрос. Ты поступил бы также. Любой поступил бы также. Это маленькое творение до сих пор доказывает мою силу! Говорит всем, что нет никого сильнее меня. И никогда не было!

— Хорошо. Но сейчас в чём твоя сила?

— В том, что это место до сих пор не разрушено. Пока оно есть, обо мне говорят, меня боятся. Но скоро оно исчезнет. Я хочу, чтобы оно жило ровно столько, сколько должно — до взрыва вселенной.

— Сволочь,— Арион попытался ударить призрака, но его внезапно развернуло в другую сторону, и он понял, что бьёт по воздуху.

— Ну и как ты собирался убить меня?— с интересом спросил Пентагор,— мне нет равных даже здесь. Даже без той силы, что забрала Лили. Ты даже нити сдвинуть не смог. А я могу, правда только чуть-чуть, потом они возвращаются на место,— маг принял грустный вид.

— Ладно,— Арион вновь повернулся лицом к собеседнику,— а как насчёт моего тела? Я могу достать его из трясины и вернуться в него?

— Глупец, ну как ты не поймёшь, что все твои попытки тщетны, что нелеп твой пыл, стремление выбраться — абсурдно! Ты не сможешь помешать законам вселенной. Она сожмётся. Это жизнь, пойми. Она как сердце. И ты убьёшь это сердце, если остановишь его. Тогда точно всё исчезнет! Медленно рассыпится, как песок на лёгком ветру. А сейчас у тебя есть шанс на жизнь. И у всего остального тоже. Просто обновятся миры. А кровь, то есть мы, останемся живы. Более того, каждый из нас приобретёт новые качества!

— Я не хочу верить в это! И я не хочу этого! Мне нужен мой мир! Я не закончил! Понимаешь? Я должен закончить!

— Тогда ты не более, чем человек,— грустно прошептал Пентагор,— мне видно показалось, что ты немного больше. Жаль. Очень жаль,— с этими словами приведение положило руки за спину и медленно поплыло куда-то вдаль.

— Постой!— крикнул ведьмак вслед, но маг сделал вид, что не слышит, и даже не обернулся,— постой!— он рванулся к удаляющемуся силуэту, догнал и преградил дорогу,— стой!

— Ты чего-то хочешь?— удивлённо спросил призрак, одевая на себя хитрую улыбку и слегка приподнимая правую бровь.

— Да, я хочу знаний. Ты расскажешь мне.

— Что именно тебя интересует?

— Про вселенную. Что значит сердце?

— Это долгий разговор.

— Но у нас предостаточно времени. И, Я не хочу потерять рассудок, как остальные. Я хочу подготовиться к взрыву.

— Значит, ты решил остаться?

— Разве у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда. Даже отсюда можно выбраться, и даже без моей помощи. Но у тебя нет для этого знаний, впрочем, как и у никого. Только драконы знают то, что знаю я. Я был учеником дракона. Но стать драконом я не смог. Я сорвался. Я не смог долго в другой реальности. А оттуда обратно, сюда — всего один шаг. Вот я и оступился.

— Отступился? Слушай а сколько ты живёшь? Говорили, что ты жил чуть ли не со дня сотворения этого мира.

— Я живу столько же, сколько и все остальные. Пойми, нет времени, есть только опыт, знания, сосредоточенные в какой-то конкретной сущности. Так вот, моего опыта хватит на создание маленькой системы, наподобие той, что существует уже. А существует глобальная, мощная система, включающая в себя все миры, вариантности и реалии. А также миллионы вселенных. Наша вселенная — всего лишь сердце огромного организма, который тоже живёт в огромном мире, в какой-то конкретной вариантности какой-то конкретной реальности. Хочешь понять мир? Пойми себя! Хочешь увидеть мир? Увидь себя. Всё создано по образу и подобию! Мы с тобой — такие же системы. Мы также огромны и также малы. Мы бесконечны, и в тоже время являемся всего лишь гранью бесконечного сечения. А по факту, нас вообще нет!

— Как это нет? В смысле? Вообще нет?

— Именно! На самом деле не существует ничего. Ты когда-нибудь смотрелся в зеркало? Конечно, смотрелся. Так вот вся наша огромная, бесконечная система вместе со всеми нами заключена в тот самым миг, когда лучи света отражаются от зеркальной поверхности и попадают тебе в глаза, рисуя твоё отражение. Всего лишь миг. От точки до точки. Ты даже не заметишь его. Потому как скорость света очень высока. А ты пребываешь в постоянном колебании. Взять всего лишь один миг, без времени, без колебаний. Когда твой глаз фиксирует ровное отражение. А происходит это за тысячную долю секунды. Это и есть наша система в глобальном смысле. Мы и есть те самые частички света, от точки до точки. Но разве ты заметишь это, разве ты сможешь остановить время? Нет, не заметишь. Это ничто, но отсюда появляется всё. Из бесконечного числа повторений одних и тех же процессов, которых и нет, по сути, для тебя. Смекаешь? Но в тоже время без этих процессов не существует и ничего другого. Поэтому и только поэтому, каждый из нас может влиять на глобальную систему. И даже больше! Всё взаимосвязано. Надо только знать, за какую ниточку потянуть,— маг усмехнулся,— вот только бы силёнок хватило.

— Да силёнок маловато для такого масштаба.

— А здесь силы и не надо,— вставил маг,— нужно знать принцип. Нужно знать метод воздействия. В этом, собственно, и вся сложность. Бесконечное количество попыток — и у тебя всё получится! Вот только, когда получится, ты вернёшь всё на свои места. Потому что осознаешь, то, что ты всего лишь часть огромного организма и выполняешь строго свои, заранее определённые функции. Другого не дано. Другое — смерть. И, даже, если ты не осознаешь этого сразу, тебе просто дадут по голове. Поверь, система не глупа. Она разумна. И она следит за собой. Ей тоже хочется быть сильной и здоровой,— Пентагор ещё раз улыбнулся и снова двинулся куда-то вдаль, погружённый в раздумья.

Арион не спешил его догонять. Он пытался осмыслить услышанное. Конечно, вроде всё абсолютно логично, само нутро подсказывало ему, что всё так и есть. Но почему эти мысли никогда не приходили ему в голову? Может, он уделял слишком много внимания обычным повседневным делам?

                                               ***

Иван проклинал Лили.

— Поищи Ариона в долине привидений!— бубнил он себе под нос,— да кто она вообще такая? Долина привидений. Оттуда ещё никто не выбирался живым. Как она смогла заточить в эту тюрьму моего племянника? Стерва! Это что же, она украла ключ у Пентагора? Но это невозможно. Пентагор был разве что не богом пропорционально своей силе! Наверняка она совратила его. Скорее всего, влюбила и кинула! Коварная женщина! Все они такие. И методы всегда одинаковы. Один я с ней точно не справлюсь! Всё же помимо коварства у неё полно других сил! Готов поспорить, что столько же и козырей. Она, видно давно готовилась и продумала свой план до каждой мелочи. Но везде есть брешь, слабое место. Что-нибудь она обязательно упустила. Но что? Что именно могла упустить эта дьяволица? Коварная, хитрая стерва! На кол её за такие проступки!

Правитель никак не мог успокоиться, ходил взад-вперёд по своим покоям и думал, думал, как одолеть Лили и возможно ли вытащить Ариона. Чтобы уничтожить стража баланса, нужно как минимум три человека: он — Правитель, Арион и, возможно Ассатия. Эта тёмная эльфийка, которая положила начало конфликту между ведьмаками и дала шанс расцвести упырятнику. Конечно, она связана клятвой. Но перед угрозой взрыва вселенной она вряд ли отступит. Итак, трое. Всё бы хорошо, да вот только она теперь ещё и вместе с Кайном! Это всё осложняет. Чтобы убить Кайна, нужно ещё двое. Вряд ли найдутся подходящие по силе личности. Был бы Фёдор жив! Тогда бы были шансы. Или? Если Лили украла ключ у Пентагора… она бы не смогла его убить, скорее всего она заперла его в его же клетку! Всё сходится. А великий маг Пентагор с лёгкостью расправится с Кайном, тем более, что он любовник Лили. Да и с ней подавно! Ведь хранит обиду. Невозможно забыть такое.

Иван остановился, утвердительно кивнул головой и направился к долине привидений. Попасть туда можно только из одного места — древнее подземелье силы, что находится прямо под сердцем Эмиуса, под долиной смерти. Никто так и не смог выйти живым из оттуда. Но лабиринты подземелий под ней уже неоднократно даровали силу древним магам. Вот и Пентагор создал свою клетку именно там. Исказил пространство и наложил вторым слоем на существующую реальность, да прикрыл своими замками. На виду лишь один замок для одного ключа. Но чтобы действительно увидеть его, нужно потратить не мало сил, ворочаясь в ложных слоях реальности. Ведь чёрный маг умён и создал миллионы иллюзий, защищая своё творение! Даже если и удастся увидеть замок — нет к нему ключа и подобрать не получится. Но, скорее всего, есть какая-нибудь брешь. Всегда есть слабое место.

                                           ***

— И всё же, как мне вернуться в тело?— настойчиво спросил ведьмак.

— Ну, если тебе очень хочется, я могу вытащить его из трясины и швырнуть тебя в него обратно,— ответил Пентагор,— только вот, зачем тебе это? Тебя будет постоянно тянуть вниз, будешь чувствовать давление… Зачем тебе? Будучи призраком, ты не испытываешь так много страданий. Только душевные. Они, безусловно, тяжелее, но всё же приятно, когда нет хотя бы физических.

— Мне плевать, я хочу отсюда выбраться.

— Ты поменял своё решение?

— Я не знаю. Ты говорил, что каждый из нас должен выполнять строго свои, конкретные функции. Так может, моя функция именно в том, чтобы немножко притормозить Лили. Может это очередное сокращение огромного сердца всё же преждевременно? Может, поэтому я рвусь отсюда?

— Может быть,— ответил маг,— вот только, я уже говорил тебе. За тобой уйдут и другие. Они будут жрать души. Сначала в твоём мире, а потом и в других. Они как паразиты. Они будут съедать сущности и души, съедать безвозвратно, убивая их, чего не предусмотрено системой. Тем самым ты можешь запустить процесс уничтожения.

— Но ты же говорил, что она может лечить себя.

— Ты прав, я говорил это. И это факт. После взрыва вселенной призраки исчезнут, но душ станет меньше. Сокращения будут чаще. Понимаешь? Система заболеет. И если для неё время выздоровления незначительно, то нам всем придётся несладко ещё очень долгое время. Поэтому, я тебя не выпущу. Но в тело верну,— маг махнул рукой и Арион вновь оказался в своём долгожданном теле, которое поднялось из трясины. Вот только снова появились все те неприятные ощущения, о которых предупреждал Пентагор,— потом сам попросишься обратно!

— Очень возможно, но я буду бороться.

Неожиданно призраки засуетились и начали метаться безумнее чем обычно.

— Что это с ними?— спросил ведьмак.

— Кто-то пытается прорваться,— ответил маг,— и мне это не нравится. Кто-то нашёл слабое место и пытается прорваться! Не может быть! Неужели в этом мире появился кто-то сильнее меня?— глаза Пентагора заблестели, предвкушая развития событий,— я давно ждал этого момента!

Пространство начало искажаться больше чем обычно, казалось, что оно даже слегка осыпается. Вдруг в воздухе возникла дыра, излучающая свет и вихрь энергии. Призраки не стали медлить и рванулись в проход своим бесчисленным множеством, сбивая с ног того, кто нашёл брешь в долине привидений. Чёрный маг наблюдал за этим с необычайной выразительностью, страхом и интересом.

Вскоре поток приведений закончился и из дыры выпрыгнул Иван, тряся головой и пытаясь привести себя в порядок.

— Вот черти!— ругнулся Правитель,— свободу они обрели! А меня, значит, пускать не надо! Чёрт с ними!

— Представься, милый человек,— благородно произнёс Пентагор.

— Человек? Я ведьмак!— рявкнул Ваня, поднимая голову,— о, племяшка! Арион, ты помнишь меня?— Арион вжался в землю и попятил глаза.

— Не боись, дело есть. Империю мою разрушили, так что можешь обиды на меня не держать, мы квиты. Вот только все превратились в упырей. Причём ещё и безмозглых! После смерти Изи отупели, бедняжки. Так что привычный тебе мир прекратил своё существование. Человечества больше нет!

— Здорово!— воскликнул маг,— значит, действительно, началось!

— А ты, я смотрю, не очень-то опечален,— продолжил Иван, обращаясь к призраку,— ты знаешь о планах Лили? А поквитаться с ней не хочешь? Засиделся здесь, наверное, а она, между прочим, сейчас с Кайном развлекается.

— Что? С этим упырём? Да как она посмела!?— Пентагор неожиданно материализовал своё тело, прыгнул в него и рванулся в проход.

— О, двумя зайцами меньше! Может, и не всё потеряно, а, племяшка?

— Ваня, ты дурак!— сказал Арион,— ты идиот!— взревел он, поднимаясь на ноги и подходя к своему спасителю,— критин!— он схватил Ваню за грудки.

— Э! Э! Полегче! Да успокойся ты! Чего я сделал то? Этот старик завалит Кайна и Лили и всё остановится, вселенная не взорвётся!

— Идиот! Призраки пожирают души. Они уничтожат всё!

— Что, серьёзно?

— Болван,— Арион принялся ходить взад-вперёд и тереть виски,— у меня же там Иленея, да и другие тоже.

— Иленеи уже нет давно. Там упыри такую мясорубку завязали! Теперь все упыри и все без мозгов! Ну, как эти, зомби, во! Только очень активные!

— А-а-а-а-а,— взревел племянник,— Всё ни к чёрту! Жизнь дерьмо!

— Да чего ты завёлся?

— Чего я завёлся? Действительно! У меня ничего не осталось, придурок!

— Есть надежда спасти мир.

— Какая нахрен надежда! Призраки просочатся и в другие миры. Ты запустил необратимый процесс! Они жрут души, понимаешь? Сущности! И жрут по-настоящему, они их убивают. Вселенная сожмётся совсем скоро. Теперь очень скоро! А ещё, ещё неизвестно, что теперь будет после взрыва. Теперь это просто непредсказуемо!

— Да ладно тебе, и души обновятся, что в первой что ли?

— Ну, вообще, логично. Только нам что теперь делать? Сидеть и ждать конца света? Сидеть здесь и ждать, да?

— Зачем, давай веселиться! Пентагор убьёт Кайна и Лили, а мы займёмся призраками! Или ты забыл, как убивают приведений? Какой же тогда из тебя ведьмак! Вперёд! Вставай тряпка! У нас ещё много дел!

— Подожди.

— Что такое?

— Думаю, что наша работа в мире в виде разборок с приведениями подождёт.

— Ты о чём, вставай! Пойдём! Разберёмся с гадами!

— Смотри в корень. Привидений можно использовать. Они пожирают души. Ну, так пускай жрут. Мы всё равно не сможем уничтожить всех упырей.

— Но у тебя же есть мутаген! С его помощью…

— Он не даёт рассудок! На нас ложится миссия создать новую расу!

— Э! Если ты не заметил, мы оба мужчины!

— Правильно. Я не об этом. Помнишь про долину смерти? Отец рассказывал мне, что это нечто больше. Он говорил, что там живут колдуны. У них там рай. Мой прадед жил там какое-то время.

— Интересно, и почему мой брат — твой папаша, и тем более твой дед, мой отец, не рассказывал мне об этом?

— Тебя забрал предыдущий Правитель, если ты забыл. Твой названный брат. Да и к чёрту всё это! Пора отбросить предрассудки! В долине смерти живут колдуны. Они и будут новой расой. Чистой и первозданной, такой, какой они себя сохранили. Призраки сожрут души упырей, это займёт какое-то время. Но именно после этого мы убьём и упырей и призраков. А сейчас, необходимо предупредить всех в других мирах, чтобы они закрыли все проходы, чтобы привидения не просочились. Здесь они будут, как в ловушке, а у нас есть время подготовить им смерть! Не перевелись ещё ведуны!

— Ведьмаки!

— Ну да, ведьмаки.

                                    ***

Гриша сидел в главном зале и ждал, когда придут остальные. Плохо быть верховным колдуном. Всегда нужно приходить самым первым! Остальные могут задержаться, но верховный колдун обязан быть в зале раньше всех. Иначе, никто не имеет права зайти в зал. Дурацкий порядок, но, что поделаешь? Таковы правила и эти правила — основа, на которой стоят эти земли. Но Гриша явно скучал. Иногда, правда, вспоминался разговор со Смерем! Мол, к нему Арион приходил и Правитель. Этот балбес-Иван выпустил призраков из долины привидений, и теперь весь мир в опасности! Бред! Призраков убивать очень легко, но если они хотят сделать это сами — вперёд. А просьбу надо исполнить…

Постепенно зал заполнился и все сидели в ожидании, когда же царь заговорит. Но Гриша сидел молча и попивал чай, давая понять, что не любят, когда кто-то опаздывает, и что ему тоже очень неприятно сидеть и ждать всех в одиночестве. Ну, очень неприятно!

— Мы когда-нибудь начнём?— спросил один из магов.

— А ты куда-то спешишь? Ещё светло на дворе,— спокойно отвечал царь.

— Но так нельзя. Нас собрали здесь по делу и мне даже сказали, что в опасности вся система. Я тоже говорил со Смерем!

— Что же, начнём,— наконец сказал Гриша,— у нас ЧП — чрезвычайное положение. Балбес-Ваня, он же Правитель, выпустил призраков из долины привидений. Теперь они обезумевшие и голодные шатаются по третьему миру,— по залу пробежались охи ужаса,— Да-да! Обезумевшие и голодные. Как все мы понимаем, питаться они будут душами, и душ им нужно много, так как в клетке они сидели очень долго. И каждый из них в прошлом — могучий маг. Понимаете, насколько это серьёзно? Пока они здесь, в третьем мире, беспокоится особо не о чем. Их достаточно легко убить. Но если они просочатся в другие миры, они уничтожат большую часть сущностей, и уничтожат безвозвратно. Как следствие, преждевременный взрыв вселенной и недобор душ, соответственно, полная непредсказуемость формирования новых миров. Этого допускать нельзя! Поскольку здесь собрались владыки восьмидесяти семи миров, вам поручается, перекрыть все проходы и лазейки в свои миры. И сказать об этом остальным, мы должны замкнуть всю бесконечную цепочку, или хотя бы ограничить, замкнуть миры-коридоры! Понимаете о чём я? Ни один призрак не должен выбраться из третьего мира. Иначе, извиняюсь за выражение, абзац!