Ярослав Дорофеев — "БЕГ"

Первый в роду будет к дереву привязан,

последнего в роду съедят муравьи.

Габриэль Гарсия Маркес

Идея поехать во Львов возникла вполне спонтанно. Просто мы как-то раз со Светой отправились под концерт КИШа. Мы оба не являлись поклонниками их музыки, потому пришли туда скорее просто выпить пива и потусоваться. Там была Ирка, давняя подружка Светы с майдана. Она была в компании веселого паренька родом из Львова. Он играл на гитаре, мы пили и обсуждали, как было бы здорово посетить его историческую родину. Наутро Света вспомнила мне мой пьяный энтузиазм. И на все робкие попытки отвертеться предъявила один неопровержимый аргумент — билеты на поезд. Закинув нехитрые пожитки в рюкзаки, и заручившись маминым благословением, мы отправились на железнодорожный вокзал и уже к полу ночи отбыли из столицы государства.

Я люблю ездить на поезде. Это какой-то давно забытый трепет детства. Словно ты снова не рожденный младенец, ты слышишь стук колес, словно стук сердца матери и мерные покачивания в такт с ее дыханием. А еще обрывок неба сквозь линзу потного стекла и солнечные блики в кронах убегающих деревьев. А еще забавное ощущение того, что поезд на самом деле стоит, а двигается мир за окном, бесследно убегает, становится единым с уплывающей рекой времени. Единственное место на свете где время обретает плоть — это верхняя полка плацкартного вагона.

И вот я стою в тамбуре и думаю о том, что только здесь табак становится таким вкусным, а мелочи ландшафта такими значимыми. Я вижу знакомые очертания темного города, в котором родился. Я не видел других мест кроме него. И хотя я знаю о существовании других городов, стран и даже континентов, мне говорят по телевизору о том, что мой мир очень большой, я никогда не увижу их, мой мир состоит из одного города и мысль о том, что завтра я проснусь почти за 800 км от него кажется почти невероятной и даже забавной.

Наверное, поэтому первым впечатлением от моей поездки, когда в 7 утра растрепанные и заспанные мы сползли с нашего транспортного средства, было абсолютное нежелание осознавать свою территориальную отдаленность от дома.

Город встретил нас залитыми холодным утренним светом пустынными улицами. Город спал закрытыми ставнями магазинчиков, пустыми окнами киосков, случайными прохожими и темными замысловатыми двориками. Первое что показалось необычным — это узкие маленькие улицы. И машины, пакующиеся посредине дороги. Дорожное движение во Львове — это вообще тема отдельного опуса. В своем родном мегаполисе со всей агрессивностью его дорожной жизни я никогда не сталкивался с такой его хаотичностью. Я не заметил здесь сколько-нибудь заметных признаков подземных переходов, только трамвайные узкоколейки, изрезавшие старый город вдоль и поперек и громыхающие трамвайчики абсолютно детских размеров. Пешеходы передвигались в полном несоответствии с показаниями немногочисленных светофоров что, по-видимому, совсем не смущало автолюбителей. Мы вскоре приспособились к манере передвижения местных жителей.

Примерно через пару часов, покружив по городу, мы вышли к оперному театру на главную площадь Львова. Солнышко уже прогрело стоявшие вдоль аллеи скамейки, на которых колоритные пенсионеры играли в шахматы. Открылись маленькие деревянные киоски с прессой, и мы смогли купить карту. К тому времени мы уже успели попасть под очарование местной архитектуры и атмосферы. Здесь все было не так как у нас, может именно потому, все казалось таким прекрасным. Здесь говорили как минимум на трех языках, по городу бодро вышагивали монахини-католички с рюкзаками за спиной и в таких же тяжелых военных ботинках как у меня.

Город напоминал мне каменный мешок. Создавалось впечатление, что он вырублен в скале из одной породы. Дома стояли очень близко друг от друга, а улицы, вылощенные брущаткой, имели невероятные подъемы и изгибы, непроходимые даже для пешехода. Только к девяти, хотя был будний день, Львов ожил. На ступеньках Национального университета полу лежали студенты, по улицам прогуливались горожане. Правда не стремглав летели, а именно прогуливались, что не могло не оставить приятного впечатления. Успели мы, и ощутить и языковой барьер, который выдавал нас не хуже чем надпись на лбу. Наш украинский имел так же много общего с их, как и русский с польским. Светка незамедлительно влюбилась в эту манеру говорить, и к вечеру я уже чувствовал у нее этот характерный акцент. Первое что нас заинтересовало помимо храмов и музеев, это Высокий замок. Тут было пиво, газета, ресторан, книжная лавка с таким названием. И мы таки нашли на карте это место. Завернув по дороге к нему в магазин, мы узнали, что лучшее пиво «перша бровьярня», а на местных ценах мы проживем безбедно какое-то время.

Итак, преодолев неплохой подъем по отвесному холму и огромной железной лестнице, мы, наконец, увидели замок. Точнее развалины башни, на самом верху острого холма. Добравшись до вершины, мы поняли, что не зря потратили время и силы. С высоты птичьего полета был виден весь город. Он лежал у наших ног величественный и молчаливый. Каждый кирпич его многочисленных домов мог рассказать больше чем толстая энциклопедия и тем ни менее город молчал. А мы замерли на самой верхушке самого Высокого замка и напряженно прислушивались к гиду, проводящему экскурсию у полноватых пестрых туристов.

Нам предстояло увидеть еще массу интересных вещей. Армянский дворик и кавьярню около него. Только во Львове варят такой чудесный кофе. А еще мы почти случайно, у иезуитского монастыря заметили художественную галерею «Дзыга» — место скопления творческих элементов города. Этот город — город творцов. Каждый второй молодой человек здесь поэт или художник. Тут особый воздух — легкий ветерок истории и центр культуры. Старый Львов на самом деле очень маленький городок, за день мы сумели обойти его не один раз. Под градом впечатлений мы не заметили наступления вечера, но вот он настал, а с ним и проблема поиска ночлега. Ее, как и все организаторские мероприятия, взяла на себя Света. Она с самого начала отобрала все наши деньги под предлогом того, что я личность неорганизованная и не экономная. Правда мне все равно удалось затащить ее в пару кафе и раскрутить на пиво. И вот Света собралась завести знакомства с местными неформалами. Для этого мы пришли на главную площадь под жабу, как любовно прозвали львовяне памятник Тарасу Шевченко. Но там были только малолетки. От туда нас направили к зданию университета. Там действительно собралась большая толпа. Света тут же направилась к толкинистам — людям по обыкновению достаточно отзывчивым. Не тут то было. На все ее робкие попытки познакомиться отвечали гробовым молчанием и Свету не спас даже переход на ломанный украинский.

Отчаявшись она села около меня на лавочку кутаясь в легкую курточку. Вечерело. Холодало.

Неформалы стали расходиться, закрылись маленькие деревянные киоски, зажглись фонари. Я как мог, успокаивал ее. Я говорил, что мы вполне можем разжечь костер на противоположном склоне Высокого замка. Благо деньги у нас были, и можно было накупить вина и еды. Но Света только молча злилась. Она сказала, что завтра она станет, похожа на бомжа, отморозит придатки и провоняется дымом. Мне аргументы показались не очень убедительными, тем более что ночь была прекрасна. Хотя я прекрасно понял настроение моей пассии. Ей просто было скучно и хотелось многоголосой пьяной компании.

Не оставалось ничего иного как взять инициативу в свои руки.