Ольма Ник — Дик Нортон Часть 3 Гл. 1.

Ольма Ник

Часть третья.

Все города стоят на реках.

На Диане Зет нет больших городов. Маленькая терроформированная планета, местонахождение штаб-квартиры древнейшей общегалактической партии Зеленых, где запрещена добыча и использование углеводородов, нет атомных электростанций, и где не злоупотребляют химическими удобрениями. Местные законы не разрешают носить вещи из натуральных кожи и меха, а в ресторанах и кафе преобладает вегетарианское меню, а если кто и захочет стейк, то он будет обязательно искусственно выращенным.

Открытый форум «Галактика. Экология. Жизнь» традиционно проводится здесь. Представители многочисленных территориальных субъектов входящих в Альянс Альдебо слетаются в звездную систему Новый День ежегодно.

Форум больше походит на рок-фестиваль, огромное поле занимают палатки участников, а на специально возведенной деревянной сцене вместо музыкантов выступают докладчики, демонстрируя на аэро-экране последние достижения в области биоэкологии и разоблачительные материалы на различных индустриализаторов, урбанизаторов, кровожадных поглотителей натуральных бифштексов и бездушных модельеров.    

Но мало кто знает, что кроме экологов на этих мероприятиях собираются разномастные шпионы и разведчики, представители тайных государственных структур, частных корпораций и независимых анклавов для нелегального обмена информацией, вербовки новых агентов и покупки-продажи секретов разной степени важности.

В линийской палатке сидят два человека, оба в хлопчатобумажных майках и шортах веселых расцветок, потягивают прохладительные напитки и ведут непринужденный разговор тихими голосами.

— Вы слышали последние новости главной обсерватории Альбедо, Виктор? — подчеркнуто спокойно спрашивает пожилой седоволосый мужчина, лет пятидесяти, с лукавыми зелеными глазами и прямым с легкой горбинкой носом.

Его собеседник много моложе с черными волосами, расчесанными на прямой пробор, смуглой кожей и мелкими чертами лица также в тон отвечает:

— Вы имеете в виду свежий альманах Павел Андреевич? Я прочитал его весь, от корки до корки.

— В официальном издании нет послесловия, мой дорогой.

— Очень интересно. У вас есть экземпляр оригинальной версии?

— Есть.

— Скиньте мне по сети? Буду премного благодарен.

— Нет, Виктор, сеть слишком прозрачна. Но могу рассказать, о чем говорится на последней странице. Нет более спокойного укрытия, чем палатка наших линийских друзей.

— Будьте добры, Павел Андреевич. Кстати номер вашего счета не изменился?

— Не изменился. Так вот. Эти ребята из обсерватории умудрились скрыть настоящую сенсацию. Пропала целая планета, представляете. В один миг исчезла из поля зрения всех телескопов и сканер-радаров.

— Да что вы говорите? И есть достоверное зафиксированное подтверждение.

— Конечно, просто нужно надавить на кого следует и это станет достоянием общественности. Но эти тонкости вы знаете лучше меня.

— А что за планета, Павел Андреевич?

— А я не сказал? Пропея в системе Сольд.

1.

Голова гудела, как от пропущенного на спарринге прямого удара в челюсть. Или с тяжелого похмелья. Олаф Юргенсон с трудом поднялся и, пошатываясь, попытался оглядеться. Замутило. Желудок свело спазмом, и только громадным усилием воли он сдержал рвоту.

Вокруг кромешная тьма, хоть глаз выколи. Трудно дышать сквозь забитые фильтры кислородного обогатителя. Холодно. Видимо этот собачий холод и привел его в чувство.

Мысли путались. Что произошло? Где он, черт побери? Где остальные? Сплошные вопросы…

Последнее, что он помнил, это Дик Нортон достает контакт-наручники и двигается к синекожей твари с жуткими желтыми глазами. Потом в мозг вогнали раскаленный штырь и все. Только непроглядная тьма беспамятства.

Но он пришел в себя, а значит жив. Наверное, это и отличает жизнь от смерти. Смерть — это когда ничего нет, а жизнь — когда тоже нет нихрена, но, по крайней мере, это осознаешь.

Однако жизнь подразумевает хоть какое-то действие. Только так можно согреться.

Идти во тьме странно. Мягкая почва под ногами хрустит, словно мелкий песок. Он движется наугад. А что делать?

Минут через двадцать он устал и присел на землю.

Так его и застал быстрый рассвет. Сначала тьма начала сереть, потом, без предупреждения, вынырнул красно-белый диск звезды. Темнота рассеялась, представляя глазам знакомый пейзаж: серая пыль, в которой можно утонуть по щиколотку, заросли кустарника с острыми стальными листьями, красно-серые, невысокие холмы. Стоп! Холмы!

Не там ли находится жилой модуль? Олаф посмотрел на свои следы. Какого черта он шел в обратную сторону?

— Ничего не помню…

Нужно подниматься. А разбираться, как он оказался один в темноте и на отдалении от места последних событий, это потом. Поднялся и пошел.

Удалось ли его товарищам схватить менжатника? Или наоборот им самим нужна помощь? Олаф, насколько смог, ускорил шаг. Стало гораздо теплее. До холмов далеко, но он знал что дойдет. Иначе никак. Только там можно найти ответы.

Через несколько минут он уже удивлялся тому, что ночью расстраивался из-за холода. Он думал, что испечется живьем, прежде чем спрячется от жарких лучей безжалостной звезды. Не испекся, дошел.

В жилом модуле, как и в прошлый раз, беспорядок, но работает аварийное электричество. А вход прикрыт, может парни еще здесь? Олаф избавился от брони и шлема. Жарко, но дышать можно. Теперь вода!

Пройдя через «предбанник», заваленный всяким бытовым мусором, он вышел в тесный коридор, который вел к жилым отсекам и, пропетляв немного, вскоре оказался там, где нужно. В столовой. Открыл громадную, во всю стену холодильную камеру и с одной из полок взял стеклянную бутылку с надписью «вода». Холодная, вкусная! Жить можно! Теперь стоит поискать парней. И менжатника. Обезвоженный организм стремительно приходил в норму и Олаф почувствовал зверский голод. Но это подождет. Сначала парни.

        — Эй! Кто тут есть? — Олаф Юргенсон гаркнул, так что у самого зазвенело в ушах.

Он пошел в помещение, где находился центральный пульт. Дверь, ведущая в отсек управления оказалась плотно задраена, закрыта на механический замок.

Придется приложить некоторое усилие.

        — Что за … — выругался Олаф, взявшись огромными ручищами, за металлические скобы. Стал сводить их вместе, послышался скрежет и наконец, замок поддался и дверь открылась.

        — Что за!? — снова выругался наемник, более эмоционально.

В помещении никого. На полу пустые банки из под пищевых концентратов, бутылки из под воды и прочий мусор, свидетельствующий о том, что люди были, но ушли. Давно ли?

Вряд ли менжатник в одиночку мог столько нажрать. Значит, парни, каким-то образом схватили синекожего и устроили тут пирушку. А его, стало быть, не позвали. И даже не искали. Невероятно! Оглядев просторное помещение, залитое аварийным голубоватым освещением, он подошел к консоли управления и включил интерком.

        — Если меня кто-нибудь слышит, я в главном зале. Повторяю, если кто слышит…

Его бросили!? Эта мысль настырно лезла в голову. Вопросов появлялось все больше.

        — Какого черта я поперся в пустыню?

        — Почему меня не искали?

        — Что вообще происходит?! — проорал он, постепенно осознавая, что в ответ слышит лишь тишину.

Не склонный к излишней рефлексии, тертый наемник начал думать о вариантах спасения. А собственно вариантов то всего два. Просто сидеть на заднице и надеяться на чудо в виде поисковой группы. В конце концов, если «Колибри» улетел без него по уважительной, объективной причине, то не могут они не сообщить на базу, что у них пропал человек.

А еще можно активировать спасательный маячок.

Олаф склонялся ко второму варианту. Набив на консоли управления стандартную комбинацию знаков, он оказался в подразделе SOS и на вопрос о передаче сигнала, ответил утвердительно.

Ему захотелось определить, сколько прошло времени с тех пор как они обнаружили Суфлисо сидящим в кресле. Олаф снова склонился к консоли. Примитивная, устаревшая программа доступная любому пользователю. После некоторых умственных усилий, наемник оказался в журнале и посмотрел на дату последних действий. Трое суток назад. Это дата когда они высадились на Ун-14. Два дня геомагнитки, значит, их забрали либо вчера, либо даже сегодня.

Невозможно! По простой причине. Он должен был умереть! Или он не валялся все это время в пустыне? А был в каком-то другом месте? Но в каком? Пока это не важно. Главное что он жив. Помощь придет, а к трудностям наемнику не привыкать. Такая работа.

Пора настраиваться на длительное ожидание. Если даже предположить что о его пропаже сообщили с «Колибри», то ждать придется не меньше восьми суток. По маячку его могут найти через пару месяцев, да и то если повезет и сигнал перехватит какой-нибудь транспорт. Олаф настроился на худший вариант.

Он удовлетворился проведенной ревизией продовольствия. Консервов хватит на год, а вода, помимо запасов, по капле поступает из портативного очистителя скважины, на которой собственно и стоит модуль.

Сколько может пробездельничать, в ожидании спасения человек? Правильно! Бесконечно долго, при условии, что у него есть все необходимое для выживания. Олаф Юргенсон выдержал два дня. Он сам не понимал, какая сила толкает его выйти в испепеляющее пекло пустыни. Может томительная неизвестность повредила его рассудок, и теперь он готов искать хоть какие-нибудь следы, способные привести к разгадке этой истории. Может быть…

Олаф лазил по модулю. В жилых комнатах металлические кровати, на которых он с трудом мог поместиться в полный рост, откидные столики, шкафчики для вещей. Спартанская обстановка. Это напоминало ему каюты «Колибри».

В одном из отсеков Олаф нашел амуницию шахтера. Скафандр из жесткой, плотной материи, ярко лилового цвета. Один из двадцати, что были убраны в металлические шкафчики с хлипкими замками. Сковыривая их один за другим, он, наконец, добрался до нужного размера. Примитивная конструкция, дешевый вариант поддержания жизнедеятельности на рабочую смену. Самое то, для шахтера, чей трудовой регламент расписан заботливым профсоюзом.

Баллоны с дыхательной смесью крепились на поясе. В нужный момент подсоединяешь к одному из них редукторный шланг и два часа можно дышать свободно.

Скафандр не дурно защищал от жары и не стеснял движений. На первую разведывательную вылазку Олаф потратил чуть больше пятнадцати минут, проверяя, насколько такие скафандры надежны после длительной консервации.

Скафандр работал, выказывая все плюсы прагматичной простоты, и время проводимое человеком вне модуля увеличивалось.

Следов недавней посадки бота он не нашел, толи их поглотила пыль, толи Сун Ли забирала живой груз зависнув на минимальной высоте и используя крюки. Но забравшись на один из холмов, Олаф разглядел, кое-что странное. Несмотря на отдаление, этот предмет никак не вязался с унылым пейзажем пустыни. Нужно пойти и посмотреть.

Он вернулся восстановить силы. Белковый концентрат, углеводисто-витаминные напитки, комбижиры. Сбалансированный рацион. Клондайк для гурмана, забытого на необитаемой планете! Ничего он еще вгрызется зубами в хорошо прожаренную свиную отбивную!

Утолив голод, он устроился в одной из жилых комнат и хорошенько выспался, несмотря на духоту. Вентиляция издыхала. Олаф стоически переносил эту тяготу, употребляя большое количество воды.

Приведя себя в порядок, и снова хорошо поев, он отправился за холмы.

Палящие лучи поливали пустыню. Олаф вышел из модуля, и его накрыло жаркой волной. По приблизительным подсчетам идти не больше часа, какое-то время понадобиться на осмотр и потом обратный путь. На поясе крепились два баллона с дыхательной смесью. Более чем достаточно, что бы дойти, осмотреться и вернуться. А жару он потерпит.

Чем ближе он подходил к странному предмету, наполовину заметенному песком, тем сильнее крепла мысль, что этот неприятный путь проделан не зря. Не дойдя двадцати метров, наемник понял, что перед ним трехместная спасательная капсула. Да не просто, с какого-то там грузового судна, а с боевого эсминца. Олаф изучал в свое время классификацию военных и гражданских кораблей и потому знал наверняка. Теперь хотя бы понятно как менжатник прибыл на эту чертову планету.

Подойдя ближе, он разглядел на красно-белом цилиндре борта эмблему Альянса Альдебо, кондора расправившего крылья в парящем полете на фоне голубого неба и надписью-девизом в низу. «За честь и отечество!»

Олаф, недолго думая, забрался внутрь через открытый настежь люк. В первом отсеке хранились запасы воды и пищи. Наемник вытащил из небольшой ниши объемистый рюкзак и не торопясь стал складывать то, что ему приглянулось: шоколад, сушеные финики, пару упаковок бифф-стейков в герметичных термо-упаковках. Закончив с этим, он пролез через узкую дверцу в основную часть. Тут, друг напротив друга, располагались три глубоких кресла. Словно не раскрывшийся бутон. В центре «бутона» консоль экстренной связи и навигатор. То, что нужно. Это тебе не слабый сигнал аварийного маячка жилого модуля. Тут мощности хватит, что бы связаться даже с другим сектором. Военные технологии!

Но Олаф только мельком оценил открывшиеся возможности. Все его внимание привлек сидящий в одном из кресел человек, облаченный в военную броню Альянса. Судя по характерным признакам — женщина. Мертва? Скорее всего.

Олаф захотел рассмотреть лицо. Запрокинутая голова трупа не позволяла сделать это, не приблизившись. Он подобрался вплотную, заглянул в прозрачное забрало шлема и отпрянул так резко, что стукнулся затылком о перегородку. Не человек! Серо-синяя кожа, полуоткрытые остекленевшие желтые глаза на исхудавшей морде.

Ему захотелось оказаться как можно дальше от спасательной капсулы. Он хорошо помнил гипнотизм таких же глаз, свою беспомощность и наваливающуюся, тошнотворную тьму.

Он увидел более тонкие черты лица, нежели у Суфлисо, менее страшное и от этого более человеческое лицо. Но сомнений нет. Менжатник. Менжатница! Глупое слово. Олаф не знал, что они бывают обоих полов.

Переведя взгляд на грудь мертвой особи искусственно созданной расы, Олаф перестал дышать. Новый сюрприз заставил его испугаться еще больше, если это вообще возможно. Липкий страх, лишающий сил и высасывающий волю. Эмблема на ее силовой броне! Светящийся, красно-синий треугольник свидетельствовал, что менжатница принадлежит к секретной службе аннигиляторов. Олаф кое-что знал о них, и это было настолько ошеломляюще неправдоподобно, что вызывало и уважение и отвращение одновременно.

Не знающие страха, не ведающие жалости, аннигиляторы по приказу высших сфер Альянса, а может по собственной инициативе, могли уничтожить любое живое существо, будь то политики, общественные деятели или денежные воротилы. Не помогут ни охрана, ни надежное укрытие, ни бегство.

Эти таинственные агенты могли быть, кем угодно, проникнуть всюду. Если ты видный человек и у тебя хватило смелости пойти против Альдебо, знай — рано или поздно за тобой может прийти аннигилятор. Твою шею свернет не накачанный коммандос, а, к примеру, миловидная секретарша, ставшая твоей любовницей. Или твой новый приятель, душа компании, вызывающий всеобщий восторг своей харизмой. Вариантов может быть масса — итог один. Смерть неугодного.

Им присущ некий артистизм, а может это делалось с целью устрашения. Красно-синий треугольник, который оставлялся в разных вариантах на месте свершенных ими деяний.

Общественные организации и пресса поднимали вой, но официальные правительственные органы не признавали существование аннигиляторов, приписывая громкие политические убийства негосударственным противозаконным структурам.

Олаф Юргенсон до сих пор так и не мог понять, чем его родители насолили серьезным дядькам Альдебо.

Его отец, известный кинолог, крупный заводчик, выращивающий белоснежных рапсов, всегда был далек от политики и криминала. Рапсы пользовались огромным успехом не только на родном Пантерионе, но и на многих других планетах.

Эти собаки сочетали в себе лучшие качества. Симпатичные, средних размеров, в меру агрессивные, напоминающие древнейшую породу хаски, только поменьше и с гораздо более короткой шерстью, рапсы отлично поддавались дрессировке. Универсальная собака с любым целевым использованием в зависимости от выбранного уклона воспитания.

Однажды у них появился черношерстый рапс. Генетическая редкость. Олаф радовался новому щенку, веселому, дружелюбному, подвижному, без всякой меры. Отец разрешил мальчику взять собаку домой и самому придумать кличку.

Фафнир, так назвал щенка мальчик, кроме необычного окраса выделялся еще и размерами и вырос гораздо крупнее своих среднестатистических собратьев. Он без колебаний выполнял все команды и легко мог защитить своего хозяина. Уже, будучи подростком Олаф часто брал его в хилые джунгли Пантериона. Они охотились ради развлечения на местную разновидность кошачьих. Фафнир без труда мог выследить, догнать и задушить крупную кошку, если она не успевала залезть высоко на дерево. Но однажды им не повезло, нарвались на стаю из пяти особей, которые не испугались, не отступили……

В тот раз он взял с собой только нож и веревку. Недостаток оружия с лихвой компенсировали зубы Фафнира. Они убили всех. Хоть и ценою собственных множественных ран. Олаф чуть не плача притащил на себе истерзанного четвероногого друга в ветеринарную клинику. Два дня жизнь собаки висела на волоске. На третий день пес начал вставать и у него появился аппетит. Еще через неделю Фафнир выздоровел окончательно, хоть снова иди на охоту.

Но Олаф остыл к приключениям в джунглях.

Он любил своего пса, собака отвечала взаимностью. Они спали, ели и шлялись по улицам всегда вместе. И потому отпечаток трагедии, разразившейся в один, ничего не предвещающий с утра день, остался в душе Олафа на всю жизнь.

Придя из школы, он свистнул, подзывая Фафнира. Пес, обычно летящий стрелой навстречу любимому хозяину, не появился. А потом Олаф заметил и другие странности. Повсюду беспорядок, диван сдвинут, кресла перевернуты, на полу осколки стекла и фарфора. Олаф бросился на второй этаж. Предчувствие беды усилилось, когда он увидел на деревянных полированных ступенях широкой лестницы капли крови. В спальне родителей он нашел мать. Она лежала возле кровати, неестественно вывернув ноги, окровавленная, с разорванным горлом. Олаф вскрикнул, кинулся к ней, но, ни чем не мог помочь. На ее мертвом лице застыла маска ужаса.

Он бросился из комнаты прочь, зовя отца во весь голос. Никто не откликался. Вдруг, из кабинета, раздался странный хрипящий звук. Олаф пинком открыл притворенную дверь и обессиленно рухнул на колени. На столе лежал отец, его голова свисала, горло, как и у матери, разорвано в клочья. В мертвых пальцах зажат электроразрядный скабр, для усмирения собачьих драк. Фафнир лежал рядом со столом и дергался в конвульсиях. Именно он издавал странные звуки. Ничего не понимающий подросток, не вставая, подполз ближе и тут же отпрянул. Вся морда собаки измазана кровью.

Фафнир расправился с его родителями и теперь сам умирал, приняв изрядную дозу электричества. Пес взвыл, по телу прошла судорога, он захрипел в последний раз и умолк. Все кончено.

Слезы заливали лицо. Олаф вскочил, принялся бессмысленно пинать собачий труп, потом схватил пса за шею намереваясь приподнять и швырнуть о стену. Не вышло, клочья черной шерсти остались у него в руках. Что-то странное привлекло его внимание. Он пригляделся и увидел сине-красный треугольник, татуировку на оголившейся розовой собачей коже.

Тогда Олаф не знал — что это эмблема аннигиляторов.

Теперь, стоя в спасательной капсуле, Олаф думал о менжатниках. Кто они? Аннигиляторы, вышедшие из под контроля Альянса? Если так…

        — Во что мы влипли? — вслух сказал великан наемник. — Как вы теперь там, парни?