IQ-14. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ. Продолжение IQ-13. Часть 1.

                                                                                                        УЖАСЫ ПРОДОЛЖАЮТСЯ.                                                    

Я стану! Я сделаю! Я переверну весь мир!

Желтый дом. «Да, рыцарь, то была Наина»    

Краткий курс рыночной экономики.

Красота покорит мир. Аргентинская акула.

Оценил, но... опоздал.

ПО ПРОСЬБЕ ЧИТАТЕЛЕЙ.    

                Если ваш IQ все же выше, чем у героев «…Превратностей шпионажа», надежда есть… но, увы, очень и очень небольшая, эдакая призрачная надежда. Я бы сказал, что можно плюнуть на эту надежду и забыть. Однако, кто же плюет на надежду? Напротив, ее лелеют. Она служит утешением в тяжелые и ненастные, как осенняя погода дни нашей непростой и многотрудной жизни. «Вот погодите, — говорите вы,— и обо мне узнают, вспомнят, позовут и тогда…». А дальше… дальше выбирайте то, что вам больше по нраву: «Я стану! Я сделаю! Я переверну весь мир!» и так далее и тому подобное.

        Ну, что ж, и это утешение не хуже других.

        Но если вы уже далеко не молоды, а сил и воображения все еще хватает на то, чтобы надрать уши окружающей вас реальности, не унывайте. Ведь уныние далеко не самый приятный из смертных грехов. И уж коли грешить, так стоит выбрать что-нибудь по заманчивей.

                    В конце концов, если верить Великой Книге, ассортимент пороков человеческих не ограничен одним помянутым занудством. Там есть еще и алчность (так себе грех), и гордыня (большое утешение для дураков), и прелюбо… (ишь, куда меня занесло). Остальные забыл. Но поверьте, чем сидеть и канючить, лучше, как Фауст. Раз, составил договорчик. И тебе злато, и тебе…. Ну, вы сами понимаете что. А чтоб по меньше ответственности, так на что в наше время адвокаты. Такое соорудят, сам Мефистофель потом себе все волосы повыдергивает от обиды, что его, князя Тьмы, как последнего фраера развели.

       Так оно, видимо, и будет с теми, кто претерпел все невзгоды в повести об «IQ-13». Во всяком случае, настало время поставить всем им «ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ».

ПСИХЛЕЧЕБНИЦА «АБАРБАНЕЛЬ».

        Богом клянусь, всеми святыми: не вру. Мой первый дом на Родине, точнее маленькая квартирка окнами выходила на окрашенное в грязно-желтый цвет здание, окруженное высоким забором. И это здание было одной из самых известных в Государстве Израиль «психушек» имени доктора Абарбанель. Но хозяин, у которого я квартировал, как-то забыл упомянуть о нем в договоре. А вопрос: « Что там»? — оставил без ответа.

                    Между тем ночные вои и стоны, долго будоражили мое воображение. Я никак не мог взять в толк, что живу по соседству с самым обычным сумасшедшим домом. И в моем мозгу рождались чудовищные сцены пыток и издевательств, которые вершились за стенами закрытого от чужих глаз учреждения.

        «Может там МОССАД пытает пленных палестинцев, вырывая у них калеными клещами сведения о готовящихся терактах? Может изуверы проводят коррекцию тела всем новоприбывшим?» И меня прошибало холодным потом. (Как делается эта коррекция? Ха! Читайте «IQ-13…»)

    Знание языка долго не позволяли мне узнать правду. Пока как-то вечером я не встретил соотечественника, сидевшего на заборе этого самого желтого дома.

    «Гена,— представился седовласый мужчина лет тридцати пяти. И не прерывая рукопожатия, тут же поинтересовался, — выпить хочешь?»

        Ни малейшего желания оказаться за этим забором у меня, понятно, не было. Даже заманчивая перспектива не столько окрыляла, сколько настораживала. «Может быть все несчастные, томившиеся за стеной, стали жертвой подобного коварного приглашения»,— мелькнуло в моей голове.

       «Не бойся, мужик,— приободрил меня новый знакомый, — мы — местные санитары…. Вот врачи ушли, а нам всю ночь здесь дежурить…. Скучно. Короче, бери бутылку и к нам. А я живо за лестницей сбегаю. Калитку, суки, уходя, заперли», — пожаловался он.

        Должен пояснить, что человек, совершивший репатриацию или «восхождение», как дословно переводится возвращение на историческую родину, долгое время находится в неадекватном состоянии. Все его слова и поступки совершенно необъяснимы с точки зрения здравого смысла. Он и сам (я имею ввиду репатрианта) по прошествии лет долго удивляется своим речам и делам того периода, не находя им иного объяснения, кроме временного помешательства.

       Стоит ли сомневаться, что через четверть часа я уже находился в обществе разудалых сотрудников психлечебницы. Алкоголь заметно смягчил восприятие окружающего действа. А разговоры многое прояснили. Как выяснилось, стонали и выли не пациенты этого почтенного заведения («Кто же им даст?» — удивились собутыльники), попотчеванные за ужином достаточной дозой успокоительного.

                    Страх и трепет на округу наводили сам персонал, выражая сочувствие успехам или соболезнуя неудачам сотоварищей. Последние (в смысле неудачи) случались чаще, что и естественно для человека в новых, непривычных условиях. А потому стоны и вопли негодования звучали не прерываясь.

        Уже после нескольких тостов в атмосфере нашего собрания почудилось мне нечто знакомое, упоительно родное и близкое, утраченное еще там на той родине… Да, там, в Москве …Мароновском переулке, в редакции ГРИЗС!!!! Здесь самое место зазвучать торжественной музыке, разверзнуться небесам, то есть произойти тому, что так трудно бывает выразить словами. Но легко ощутить после первых возлияний…

           И оно случилось. Раздался оглушительный гром, треск. Двери центрального подъезда больницы распахнулись, и на пороге появился небритый и нечесаный пациент. Ни спутавшиеся патлы, ни мятая застиранная пижама не помешали мне узнать в нем моего бывшего начальника, моего заместителя главного редактора …

                    «Да, рыцарь, то была Наина», — промелькнули в голове строки бессмертного произведения. «Зудов!— завопил я, теряя сознание, — Чур, меня, чур!» …

        Заботливые руки, уксусный компресс и нашатырный спирт возвратили меня в реальный мир. Занималась заря. Пропел петух. И мой новый знакомый Гена поднес к моим губам стакан с какой-то пахучей настойкой. «На болотных травах?»— поинтересовался я.

       «Пей! — мрачно отрезал он. — Чего испугался? Псих проснулся. Бывает. Он здесь уже несколько лет лечится. Буйный. Все про какой-то журнал бредит. Редактором его кличут».

        Не могу сказать, что путешествие по ту сторону забора, в дом скорби, принесло успокоение. С одной стороны, желтый дом и все что творилось в нем, перестало быть зловещей тайной. С другой, материализация фантомов прошлого смущала и настораживала меня. Ну, с какой стати, в израильской психлечебнице уже несколько лет обитал Зудов? Он если и мог построить свое генеалогическое древо, то корни сего растения протянулись бы куда-нибудь в Татарстан или Забайкалье, а уж никак не в Святую землю. Может быть, он попал сюда по обмену? Однако подобное объяснение выглядело неубедительно. Разве что махнулись не глядя.

ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ.

           Нет-нет, про учреждение «Абарбанель» больше ни слова. Тема закрыта. Через забор больше не лазил, с санитарами посиделки не устраивал. И вообще, к этой обители скорби не приближался. Начались трудовые будни. Ведь согласно всем писаным и неписаным законам рыночного общества, мы, новые репатрианты, стали свободными людьми. Свободными настолько, что о нас просто позабыли все те, кто по первоначалу должен был хоть как-то опекать, направлять на путь истинный.

        Помнили лишь акулы и разные там пираньи бизнеса. Ну, спрятаться от этих хищников сегодня достаточно сложно. Разве в Северной Корее, на Острове Свободы или… за стенами государственных учреждений.

                    Первые два варианта, вряд ли, можно считать удачными. А вот попасть за ограду, где особо избранные до сих пор живут по законам развитого социализма — это мечта. Увы, несбыточная мечта.

                    Ведь, что просили все мы, простые советские люди, от своей власти. Немного субпродуктов, джинсов и прочего импорта. Остальное, как — будто уже было в наличие. И как всегда нам всучили все это с нагрузкой. Демократией, безработицей и полным отказом властей вообще иметь с нами какие-либо дела.

        В Израиле — это произошло на полвека раньше, чем в России. И потому демократы здесь утратили всю ту нетерпимость, с которой они до сих пор относятся друг к другу на нашей бывшей родине. Работодателей, помните тех самых кабланов, как и всяких плотоядных, оградили от остального общества колючей оградой законов.

                    А власти… ну, они стали делать вид, что озабочены    вашими проблемами. Ведь, как ни крути, а выборы в Стране Обетованной случаются чаще, чем им того хотелось бы.

        Но это общая канва проблемы. Переход от системе к системе всегда сложен. Вот у меня были не простые отношения с начальством (смотри выше). А цели одни и те же. Начальник хотел спокойной жизни. И я полагал, что чем меньше он меня будет трогать, тем проще устроится наше сосуществование.

                    Никаких противоречий. Просто нестыковка темпераментов. Их повышенная возбудимость — всего лишь страх карьериста за свое место. Мое неспокойное бытие — страсть к непознанному. Прочие же разногласия по поводу той же трудовой дисциплины сущие пустяки.

        В мире капитала — иные песни. Вот вы, например, обращали внимание, как бедный сельский труженик зовет свою единственную корову. Правильно, Кормилица. Случись же ему разбогатеть. Этих коров у него теперь целое стадо. Стадо кормильцев? Ха-ха-ха! Увольте, просто скотина! Кормилец нынче он. И теперь его обхаживают, ублажают работники. Что не так, в шею погонит.

           Сие преображение сразу бросается в глаза. Из-за него-то у меня, как всегда, начались проблемы. Это же надо подумать, как глубоко запали в мою душу основные постулаты марксизма-ленинизма. Вроде, никогда к ним серьезно не относился. Эх, недооценила меня советская власть, недооценила!    

        Ну, не мог я смотреть на хозяина бензоколонки, как на старшего товарища. Какой он мне товарищ. Хоть он и состоял в партии Труда. А уж на меня-то он вообще не глядел. Для этих целей у него существовал целый штат надсмотр…, простите управляющих различных рангов. Эти, будьте уверены, ни одного движения, взгляда и высказывания своих подопечных не оставляли без внимания. Поэтому известность мне была гарантирована с первых шагов.

           Особенно, принимая во внимание, умение обращать с техникой. Сравнить которое можно было, разве что, с той неповторимой способность оставлять след в душе каждого из начальников. Для некоторых их них это кончалось особенно печально. И неожиданная встреча в клинке «Абарбанель» — тому свидетельство. Тысячу извинений. Обещал не поминать об этом. Не удержался.

            Вот и техника, хоть и железо бесчувственное, все одно претерпела не мало. Взять, например, машины, которые требовалось заправить бензином. Простое дело, если знать, где у них расположен бензобак. Вы, наверное, полагаете, что меня всю жизнь только это и интересовало? Если вам довелось прочитать несколько страниц предыдущей истории, уверяю, вы бы поостереглись подпускать такого заправщика к своему автомобилю и на пушечный выстрел.

        Израиль — дело другое. Здесь многие водители, особенно дамы, обладали примерно теми же познаниями. На вопросы, куда заливать горюче, масло или воду, они неопределенно махали рукой. Мол, полагаемся на твой опыт.

                Некоторое время им везло. Но техника, как известно, идет вперед семимильными шагами. Конструкторов, хлебом не корми, дай им покуражиться над безответными механизмами. Они не понимают: нельзя всех мерить на свой профессиональный аршин.

        Как сейчас, перед глазами стоит тот несчастный новенький "Опель". С хозяйкой ему не повезло. Легкомысленная женщина. И почему она решила долить воду в радиатор? Видимо, по той же причине, что и недальновидные создатели машины передвинули мотор ближе к охладительной системе. Хотели продемонстрировать свое превосходство над бессловесным работником и бездушным механизмом.

        Мои же знание, почерпнутые за две недели работы, еще не позволяли с достаточной ясностью различать эти два агрегата. Мне с самого начала стало ясно. Новая конструкция, хоть и выигрывает в дизайне, зато явно уступает старым, опробованным моделям в экономии воды. Время шло, но емкость все еще никак не могла наполниться. Подошел надсмотр..., простите, ответственный товарищ.

                        Он утверждал, что русского языка не знает. Врал, мерзавец. Стоило ему увидеть мое усердие, как все и раскрылось. Конечно, взрастили его не на Чехове и Достоевском. Но сожженная глава из книги "Москва-Петушки" Венедикта Ерофеева была им прочитана и ни один раз. Ну, та, что кончается словами: " И немедленно выпил".

           Выпить, действительно, стоило. За упокой души безвременно почившего "Опеля Астра". Хозяйка еще не знала о случившемся и весело болтала по телефону. Я тоже плохо понимал, почему мне так категорически запрещают продолжать начатое дело и вообще приближаться к машине. И зачем четверо здоровенных заправщиков на руках унесли ее по дальше от станции. Там автомобиль каким-то чудом удалось завести. Вот и утверждайте после этого, что механизмы не испытывают никаких чувств. Что такое предсмертный панический ужас, им доподлинно известно.

            Странно, но жалобы клиентов с тех пор прекратились полностью. Суровый владелец станции даже не заикался о компенсации. А палестинец из города Газы, работавший с нами, просто не скрывал своего обожания.

                           Что могли предложить ему разные там «Арафаты»? Кидать камни, взрывать и резать мирное население? Все это не достойно высокого звания человека. Мой же сослуживец верил. Только красота и изящество, спасут мир от сионистских оккупантов. Та самая красота замысла и изящество его исполнения, продемонстрированные мною на бензозаправочной станции города Бат Ям.

            Но, что есть мирская слава в мире чистогана? Перестал человек выкидывать разные коленца, стал чуть лучше разбираться в технике. И все. Ему на смену пришли иные кумиры. Так на нашей станции появился белокурый херувимчик Антонио, из Аргентины. Все дамское население городка жаждало заправляться только у него. Подарки, чаевые и прочие знаки внимания он принимал с неизменно наглой улыбкой. И его улыбка была адресована мне. Человеку с заслуженным авторитетом, но в одночасье лишившемуся дополнительного заработка.

            Надо отдать должное, обманывать и вымогать деньги у клиентов Антонио умел виртуозно. Но воспитание, полученное им в трущобах Буэнос-Айреса, страдало некоторой однобокостью. Обман исключительно ради мелкого барыша, унижение из-за нескольких шекелей…. Фи! А как же стиль? Где, я спрашиваю Вас, интрига, очарование непознанного?

            Увы, там, где человек человеку волк, где инстинкты царствуют над разумом, нет и речи о подобных понятиях. Правда, настоящие санитары леса остерегаются без крайней нужды показывать зубы венцу творения, то есть нам, Людям. Волчара — Антонио еще не настолько мутировал, чтобы усвоить эти азы выживания. Закон же Джунглей карал таких, как он, безжалостно.

           Как-то на нашу станцию чинно въехал роскошный автомобиль. Из него вышла моя старая знакомая по Главной редакции изданий для зарубежных стран, Марина. За ней, поддерживая ее боа из страусиных перьев, семенил Дов Синайский.

                        Клыкастый херувим почуял добычу. Ловко наполнил бак бензином, проверил масло в двигателе и стал заливать воду в то, что он принял за радиатор… . Вопли Дова и Марины, пристально следивших за его усердием, можно было сравнить с воем сирены, предупреждающей о падении палестинской ракеты «Кассам». Сбежались все.

           Черная маслянистая лужа под машиной а-ля Джемс Бонд стоимостью в полмиллиона баксов, говорила о многом. В первую очередь, подтверждались не зыблемые истины, что трагедия при повторении всегда вырождается в фарс и нельзя зайти в одну и туже реку славы дважды. Антонио моментально исчез, возможно, вознеся на небеса, но так как белые кудри не заменяют крыльев, скорее провалился в преисподнюю. Суровый босс попытался успокоить клиентов, но, узнав о стоимости автомобиля, сам стал нуждаться в неотложной медицинской помощи.

            И вот на авансцену вышел я. Галантно подав руку Марине, небрежно хлопнув по плечу Дова, забрал у них ключи и легким движением завел машину. Да, я уже постиг и эту премудрость. Мотор работал как часы. Лишь два человека не смогли оценить эффект такой развязки. Хозяин станции, которого пытались возвратить к жизни прибывшие медики, и беглый заправщик Антонио, успевший как выяснилось позже, за считанные минуты достичь берегов родины танго и скрыться в пампасах.

           А дальше… Дальше был праздник. Праздник, на котором мы трое были не случайными гостями. И ресторан, и музыка — все было заказано заранее. Кто же сомневался в успешной реализации моего замысла?

        Вот только мои друзья выглядели грустными. «Твой ли это уровень?» — процедил сквозь зубы Дов. «Бедненький, — жалостливо пролепетала Марина, — эти капиталисты тебя совершенно не ценят».

        «Один уже оценил, — парировал я, намекая на хозяина станции. И тут же уточнил. — Но опоздал».

        «Все должно происходить своевременно»,— философски заключил бывший разведчик. И добавил, — не будем копаться в мелочах. Приступаем к следующей операции под кодовым названием «Газета»».

           Да, уважаемые мои, вы уже, конечно, догадались. На заправочной станции, в городке Бат Ям, я оказался не случайно. То была, лишь проба сил. Адаптация в новых социально-экономических условиях.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: