Vacuum Splitting — Euthanasia

Я на кладбище. Сквозь густой туман вижу черную фигуру, которая стоит перед чьей-то могилой.

Да, снова этот сон.

Каждую ночь мне снится один и тот же чертов сон.

Странность в том, что, просыпаясь, я забываю о нем, но как-только снова вижу его — память возвращается.

Проснусь и снова все забуду.

Я забуду кладбище, густой туман, острый как лезвие холод и ту странную черную фигуру, стоящую у памятника.

Кто это?

Чья это могила?

Я выглянул из за ее спины и бросил взгляд на памятник.

Черт, я не могу прочесть...

Каждый раз я пытаюсь узнать имя покойного, и каждый раз я не могу прочесть надпись. Словно я разучился читать. Слова просто не поддаются мне.

Странно, правда?

Чтение — неотъемлемая часть в жизни человека, оно дает знания. И только представьте, что в один миг вы просто перестаете уметь читать!

Да это невозможно!

Понимаете, что я сейчас испытываю?

Я испытываю неумение читать, черт побери!

А портрет, изображенный на черном граните, размыт.

И все таки, кто же это и почему я каждый раз вижу этот сон?

Фигура опускается на колени и целует памятник. Затем встает и крепко прижимает к груди клочок бумаги.

Наверное, он дорог ей.

Я кладу руку на ее плечо:

— Простите...

Внезапно черная фигура вздрагивает и поворачивается ко мне.

Все, что я успеваю заметить — ее пустынно черное лицо.

Затем я чувствую как меня уносит вверх и моя память испаряется.

Часть первая: смирение

Из открытого окна дул ветер развевая занавеску, а звук шагающей стрелки нарушал гробовую тишину.

В кабинете стояло напряжение.

Доктор, изучая результаты анализов, нервно постукивал пальцем по столу. Капли пота стекали по его вискам. Еще пять минут назад он изучил их, а сейчас просто пытался потянуть время, думая, как же лучше сообщить их мне.

Все плохо, судя по всему.

Слегка кашлянув, он дрожащим голосом прервал свое безмолвие:

— Результаты биопсии показали, что у вас гепатоцеллюлярная карцинома третьей стадии. Сожалею...

Рак печени, проще говоря.

С этого момента мою оставшуюся жизнь можно было наблюдать на циферблате часов.

Время.

Секунды в спешке утекали в вечность.

Меня сковал холодный ужас.

На слова доктора я ответил вздохом, который был похож на падение тяжелого груза с плеч.

— Я пропишу вам курс лечения. — черкая корявым почерком по листу бумаги, сказал доктор.

— Не нужно. — отразил я.

— Простите? — в недоумении спросил доктор, подняв на меня глаза.

— Какова вероятность, что болезнь отступит?

— Если своевременно принять необходимые меры, начать правильное лечение, то шансы значительно возрастут.

— В таком случае ответьте мне, какова вероятность того, что болезнь отступит без наличия в моем кармане толстого кошелька?

Доктор молчаливо опустил глаза.

— Ну вот.

— И вы так просто решили сдаться?! — вскрикнул доктор, подорвавшись с кресла.

Сдаться? Да о чем он?! Как будто мне этого хочется!

— Я лишь потрачу отведенное мне время впустую, надеясь на то, что опухоль на моей печени каким-то чудом станет меньше!

— Я вас не понимаю...

Не понимает он... Не хочется мне последние дни своей жизни гнить на больничной койке рядом с такими же умирающими людьми, что непонятного то?!

— Успокойтесь, это мой выбор.

В кабинете вновь повисло молчание. Решив, что разговор исчерпан, я встал со стула и направился к выходу.

— Вы уверены? — переспросил доктор.

Взявшись за ручку двери я остановился, а затем оглянулся и с улыбкой ответил:

— Я уверен.

Затем я вышел из кабинета.

Я прижался спиной к двери.

Дыхание стало тяжелым, сердце учащенно билось, а тело бросило в дрожь.

Все слова, которые я сказал ему, были лживы. Конечно же мне хотелось победить болезнь, конечно же мне хотелось продолжить свое жалкое существование, конечно же мне всего этого хотелось... Но как я и сказал за той дверью, смысла в этом нет. Во-первых, слишком поздно спохватился, а во-вторых, лечение таких болезней как рак, стоит невероятных денег. Если учесть, что у меня нет семьи и работы, то шансы выздороветь ни то что малы, их попросту нет. А еще говорят, что здоровье за деньги не купишь.

Чушь.

Знаю, я очень пессимистично отнесся к этому, но в то же время я взглянул правде в глаза. Мне остается лишь смириться.

Смириться.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд людей, сидевших в очереди, я оттолкнулся от двери и направился к выходу.

Люди были сильно напряжены. От гнетущей атмосферы в здании становилось трудно дышать. Вероятно, некоторым из них сегодня предстоит узнать нечто ужасное. Такое чувство, что за той дверью их всех ожидает смерть.

Смерть.

Если подумать, то смерть не так уж и страшна. Мне кажется, что люди боятся не смерти, а неизвестности которая их ждет. Страх перед пустотой, что темнее тьмы в безлунную ночь.

Страх.

Но иногда кажется, что смерть — это ключ, который сделает нас свободными от оков.

Свобода.

Наши души устремятся в бесконечную вечность, в ту самую непроглядную пустоту, где наш полет отзовется эхом.

После пережитых страданий, после пережитой боли, стольких испытаний и пыток, которые устроила нам жизнь, окунуться в пустынную тьму будет истинным наслаждением.

Жизнь — голгофа?

Смерть — наслаждение?

Я остановился перед своим отражением в зеркале: взъерошенные черные волосы, круги под глазами, слегка кривоватый нос и одежда не из последней коллекции. Самый обычный человек.

Так почему я?

Статистика говорит, что раком болеют тысячи людей, но тем не менее, почему я?

Чем такой замкнутый в себе затворник смог привлечь внимание судьбы? Я всегда жил как мышь: тише воды, ниже травы. Даже не так, не жил, а как я выразился ранее — существовал.

Существовал.

С самого детства я был один. Мои родители умерли когда мне было пять, после чего меня отправили в детский дом. Там я был таким же замкнутым одиночкой.

Одиночество.

После детдома я стал жить в квартире оставленной мне родителями. Несколько раз я устраивался на работу, но долго там не задерживался. Как только я начинал понимать, что утопаю в рутине — сразу же бросал ее.

Рутина.

Дом.

Работа.

Работа.

Дом.

И снова работа, и снова дом.

Жизнь прекрасна.

"Прекрасна".

Сейчас, время от времени, я подрабатываю рисуя картины на заказ, ведь рисование — это единственное, что меня увлекает. Живопись расслабляет. Благодаря ей я отвлекаюсь от внешнего мира, забыв о проблемах и делах. Взяв в руку кисть и коснувшись ею чистого холста, я тут же ухожу в себя и полностью отдаюсь фантазиям, а затем четко воплощаю их, придавая форму и цвет.

Иногда хочется нарисовать свой мир. Но я не могу. Сколько бы я не думал, я не могу понять, каким бы я хотел видеть его.

Прежде всего нужно понять, чем меня не устраивает тот мир, в котором я живу. Думая об этом, первое, что приходит на ум — ложь и правда.

Да, точно!

Первым делом я бы избавился от лжи, ибо в нынешнем мире не существует такой вещи, как правда.

Не существует.

Это и есть причина того, что мир медленно канет в пропасть.

Пропасть.

Второе, от чего бы я избавился — это религия. Она является одной из причин порождающих ложь.

Ложь.

Я рад, что не позволил внушить себе сказку о Боге.

Сказку.

И, наконец, третья вещь, которой не было бы в моем мире — это жажда власти. Если религия порождает ложь, то жажда власти, в свою очередь, порождает религию.

Жажда власти.

Давным-давно жил человек, который хотел править миром. Он не знал каким именно образом прийти к власти, на какой путь ступить. Не поддающееся контролю желание владеть человеческими эмоциями, манипулировать людьми и контролировать их, пожирало его. Из множества путей он выбрал самый легкий — путь лжи. Ступив на него, используя ложь, он выдумал историю о существе, которое миллионы лет назад создало землю и дало ей жизнь.

Шли годы и столетия, а сказка облетела мир с громким пением. Люди стали поклоняться и молиться некому "Богу". Особо верующие возвели крепости и нарекли их святыми. Но ради чего все это? Ради Бога! Люди отдавали церквям все, что имели, люди отдавали то, что бесценно... Они отдавали жизни.

Жизнь.

И все это, по сути, ради "ничего", которое выдумал человек страдающий от мании величия.

Мания величия.

Да, именно этих трех вещей не было бы в моем мире.

Однако все это лишь плод моего воображения. Вернувшись в реальность я вижу то, что вижу: ложь, религию, жажду власти, и...

... И испытание уготованное для меня Богом в виде опухоли.

Которое, естественно, проходить я не собираюсь. До этого дня в моей жизни не было никаких преград, и та, которая появилась сейчас — вовсе не преграда.

Часть вторая: потрясение

Окрашенные в желтое, деревья качались в стороны и золотили землю. Кружащиеся в вальсе листья, которых ведет ветер, своим танцем доносили звуки свободы. После прихода серых туч, закрыв собою солнце, парк начал постепенно пустеть. Воздух был легкий, пропитанный свежестью, и каждый глоток придавал ощущение жизни.

Мое внимание привлекли большие часы, циферблат которых состоял из цветов.

Время.

Стрелка показывающая минуты шагнула вниз. Этот шаг шептал мне, что жизнь проходит.

Жизнь.

Жизнь — это бесконечный поток времени превращенный в года, месяца, дни, часы и минуты. Смотря на циферблат часов, мы можем заметить, как в быстром потоке времени течет жизнь. Каждый шажочек стрелки забирает с собой мгновение. Этот поток невозможно остановить, и то, что он унес с собой — нельзя вернуть. Нам кажется, что год — это много, но посмотрев на это со стороны жизни мы понимаем, что год — это лишь маленькая частица всего нашего существования. Однако несмотря на его маленький размер относительно жизни, одному лишь году под силу изменить все. Каждая минута, каждая секунда и даже этот момент переплетаются между собой и пишут историю. Историю мира, народов и историю нашего бытия. Сегодня — это одна страница, один сюжет, одна история.

Память.

Смог ли я оставить после себя память? Какова история моей жизни? Если углубиться в нее, смогу я найти что-то интересное? Что-то важное, что-то, что могли бы помнить другие.

Я нырнул в дебри своей памяти и начал быстро перебирать ее эпизоды.

Не то.

И это.

Это тоже не то

Ничего.

Пусто.

Всегда.

Один.

Мысли вихрем крутились в голове.

Почему меня это так гложет? Почему так важно, чтобы меня помнили? Мне больно.

Больно...

Меня не вспомнят?

Многих людей помнят веками:

Исаак Ньютон — физик, математик, механик и астроном.

Альберт Эйнштейн — физик—теоретик.

Людвиг ван Бетховен — великий композитор и пианист.

Микеланджело — скульптор, живописец, архитектор, поэт, мыслитель. Один из величайших мастеров эпохи Ренессанса.

Гиппократ — древнегреческий врач, «отец медицины».

Перечислять можно до бесконечности долго. Эти люди стали частью истории. Я понимаю, что это — они, а это — лишь я, потому я не отказался бы даже от одной доброй памяти обо мне, в сердце одного лишь человека.

Человека.

Боюсь быть забытым не знающими меня людьми.

Быть забытым.

Ощутив упавшую с неба каплю, тело покрылось холодом, который испарил все мысли. Воздушное море скрылось за серым занавесом и тотчас же хлынул дождь, а вокруг быстро потемнело.

Фонари осветили аллею и я ускорил шаг.

Несмотря на дождь мне не хотелось идти домой, поэтому я завернул в кафе стоявшее у реки.

Над моей головой раздался звук колокольчиков. Внутри было почти пусто, лишь персонал и несколько посетителей. В воздухе витал вкусный аромат кофе. Я занял самый отдаленный столик у окна, размещенный в углу. Не успел я сесть, как подошел официант.

— Добро пожаловать! Что будете заказывать? — с улыбкой спросил молодой парень.

Я взглянул на растянувшуюся в его лице фальшь.

Искреннюю улыбку, будь так добр.

— Черный кофе, пожалуйста.

— Еще что-нибудь? — записывая в блокнот заказ, поинтересовался официант.

Я лишь покачал головой в стороны.

— Ожидайте, пожалуйста.

Официант еще раз улыбнулся и удалился.

Облокотив голову об окно, я стал всматриваться в темноту. Сквозь нее моментами сверкал сломанный фонарь, и мне удавалось уловить взглядом льющийся дождь.

Погода под стать моему положению.

В темном отражении окна я заметил приближающегося официанта с подносом.

Подойдя, он аккуратно поставил на стол чашку ароматного кофе и, пожелав приятного вкуса, ушел восвояси.

Кофе издавал пар. Движениями руки я подгонял его ближе к своему носу, наслаждаясь запахом.

Запах кажется приятным.

Я сунул палец в ушко чашки и поднес ее к своим губам, желая побыстрее ощутить вкус кофе. Сделав глоток, я поперхнулся.

Послышался тихий смех.

Я поднял глаза и увидел сидящую в профиль девушку за три столика от меня.

Заметив, что своим смехом привлекла мое внимание, она прикрыла рукой рот и отвернулась к окну.

Чувство неловкости подогнало кровь к моему лицу, придав ему красный цвет.

Стыдно...

Ее волнисто-песочные волосы опускались ниже лопаток и ложились на джинсовый сарафан. Кончики выделялись более светлым цветом.

Утонченными пальцами, девушка изящно держала чашку с кофе, а тонкие и чувственные губы охватывали ее краешек. Поддерживая идеальную осанку, она не спеша пила кофе.

Изящность.

Казалось бы, девушка просто пьет кофе, но в этом "просто" можно разглядеть невероятную красоту.

Этот момент я невольно запечатлел в своей памяти. Я не хотел забывать его, потому в голову пришла одна мысль.

Из сумки я достал ручку и амбулаторную карту. Вырвав оттуда лист, я положил его на толстую тетрадь.

Я вновь бросил взгляд на девушку, а затем нанес первый штрих на бумагу.

Иногда поглядывая на источник своего вдохновения, шариковой ручкой я аккуратно наводил контуры рисунка, набрасывая на лист новые штрихи. Я старался не испортить настоящую красоту при переносе ее на бумагу. На удивление у меня все получалось. Еще немного, и маленький портрет незнакомки, чье великолепие восхитило мой глаз, будет готов.

— Ну вот. — с облегчением проговорил я. — Готово.

Увлекшись рисунком, я совсем не заметил, как справа кто-то дышит мне в висок.

— Ух ты! — прозвучал звонкий голос. — Да это же я!

Внезапно мое правое ухо заложило и на мгновение мне показалось, что я оглох. По всему телу меня молнией ударил страх и я вскрикнул. Я резко повернул голову вправо и увидел перед собой девушку в джинсовом сарафане, под которым проглядывала белая футболка.

Это была она.

Синие глаза испуганно смотрели на меня.

— Ты чего кричишь то?! — отступив назад и прижав руку к груди, прокричала девушка.

Да кто бы говорил!

— А ты чего пугаешь?! .

Девушка расплылась в яркой улыбке и начала смеяться.

— И что же тебя так рассмешило?! — недовольно возмутился я.

Девушка, покачивая головой, ответила:

— Нет-нет, прости. Просто ситуация забавная.

Вот только эта "забавная" ситуация чуть не лишила меня жизни раньше времени!

Я молча отвел взгляд.

— Можно присесть? — тихо спросила девушка.

Присесть?

Со мной?

Рядом?

Да я со школы и близко девушек не видел!

Сердце так застучало, что боюсь она услышит его стук! Тише, тише, тише!

— Д-да, конечно... — промямлил я.

Она села напротив меня.

Это, пожалуй, лучшее, что со мной случалось за всю жизнь. Человек, который и знать меня не знает, попросился присесть рядом. Я испытал небольшое счастье. Для меня это многое значило.

— Так значит ты рисуешь? — поинтересовалась девушка.

— Н-ну... Да... — неуверенно ответил я.

Красный.

— Разреши взглянуть?

Если бы он не имел никакого отношения к ней, то я бы отказал, но в этом случае...

— Пожалуйста...

Я протянул рисунок.

Девушка внимательно рассматривала его.

Молчание.

— Изумительно! — восхитилась девушка.

Понравилось.

— Словно фотографию в руках держу!

Она не отрывала от портрета глаз. Настолько поражена? Не думал, что ей понравится. Кто-то впервые оценил мое художество. Это очень приятное чувство.

— Если хочешь, можешь забрать его. Дарю.

Ее искрящиеся глаза широко открылись.

— Правда?!

— Угу. — кивнул я.

— Огромное тебе спасибо!

Улыбка.

— Меня, кстати, Алиной зовут!

Протянула руку.

Рукопожатие... Столько нового за один день.

— А я Матвей. — дружелюбно ответил я.

Алина расплылась в улыбке.

— Слушай, — обратился я. — А почему ты решила подойти?

— У тебя на лбу написано, что ты удовлетворен этим кофе, но не удовлетворен общением.

Кофе, кстати, не торт.

— Видимо плохо ты читаешь надписи на лбах.

— Я могла ошибиться насчет кофе, ибо мне, по правде говоря, он не понравился, но во втором я точно уверена.

Неужели я выгляжу настолько жалким?!

— Ну, думаю, ты права.

— Ха! А я тебе о чем! Я хорошо разбираюсь в людях. — подмигнула Алина.

— Просто совпадение.

Не думаю, что есть вообще люди, которые других видят насквозь. Каждый человек особенный, у каждого есть своя уникальность. И как бы банально это не звучало, но снаружи человек может показаться одним, а внутри окажется совсем другим. Поэтому я не верю в подобные слова.

— Значит у тебя нет друзей?

Прямо в лоб! Ей явно не хватает тактичности!

— Я не хочу иметь друзей.

Говоря "я не хочу иметь друзей", кажется, я просто пытаюсь себя оправдать, ведь у меня их попросту нет. Самозащита.

Поняв, что лучше эту тему не продолжать, Алина резко сменила тему:

— А ты любишь фильмы, Матвей?

— Не то чтобы люблю... Просто смотрю иногда.

— Познакомившись со мной ты их полюбишь!

— С чего это?

— Потому что я люблю фильмы и смотрю только самые лучшие, поэтому забросаю тебя с головы до ног разной годнотой.

— Ну-ка, попробуй.

— Прямо сейчас?

— Почему нет?

— Ну хорошо! Скажи предпочитаемый жанр, и я посоветую тебе самый лучший фильм!

— Ну, давай драму. — навскидку сказал я.

— Серьезно? Драму?

— Что-то не так?

— Я ожидала триллер или, к примеру, страшилку какую-нибудь. Э-э-х ты-ы! — протянула Алина.

— Уже сливаешься?

— Еще чего! Я думаю.

— И давай так, чтобы с первого раза посоветовать ту, которую я не смотрел.

Закатив глаза, Алина произнесла:

— Господи, не говори, что ты сидишь все время дома и смотришь драмы, нет!

— Мне просто нравится этот жанр.

Алина с подозрением посмотрела на меня.

— Но я сижу дома, да...

— Такими темпами и глазом моргнуть не успеешь, как жизнь пройдет мимо тебя.

Теперь глаза закатил я.

— Та-ак... Из драм, пожалуй, мой любимый фильм — это "С любовью, Рози". Хотя нет, стоп, перезалив!

— Можно что-то без любви? Слишком избито. Что-то вроде фильма "Пианист". — попросил я.

— Да, согласна. Тогда "Молода и прекрасна", вот. Смотри его, там актриса секси.

— Если бы мы общались по сети, я бы подумал, что ты гуглишь "лучшие драмы список".

— Издеваешься? Недооцениваешь?

— Если фильм окажется плохим, ты будешь страдать. — пригрозил я.

— Тогда нет, стой! Фильм "Гостья", точно! Смотри его! Это драма про инопланетян. Правда там тоже любовь есть, но ничего, переживешь.

— Так что именно мне смотреть? Давай, определяйся.

— "Гостья"! Там Сирша Ронан, она зайка. — мило улыбнулась Алина.

— Ну хорошо, я рискну довериться твоему вкусу.

— Если ты забудешь, то страдать будешь ты.

— С памятью у меня действительно проблемы. — со вздохом признался я.

— У тебя есть телефон?

— В смысле мобильник? Ну, есть, а что?

— Разреши на минутку его.

Зачем ей мой телефон?

Я достал из кармана телефон и протянул ей:

— Держи.

Она взяла его и тут же начала быстро стучать пальцами по сенсорному экрану.

Что она там ищет?

Ей определенно не хватает тактичности!

Конечно, в нем нет ничего такого, но все же.

Закончив, она отдала мне его обратно:

— Теперь, Матвей, у тебя есть друг. — мило улыбнулась она. — Уж я то позабочусь о том, чтобы ты не забыл!

Я уставился в экран телефона.

В телефонную книгу был добавлен первый контакт.

"Друг".

Что?

Она...

Оставила...

Свой номер...?

— Да что с ней... — вполголоса пробормотал я себе под нос.

Неужели все так просто?

Достаточно заговорить с девушкой о фильмах и считай, что ее номер телефона у тебя в кармане?

Я так сильно устарел?

Мне всегда казалось знакомство с девушкой чем-то невозможным.

Нет, стоп, я начал узко мыслить.

Скорее всего, просто она "такая".

Такая открытая, легко идущая на контакт.

Но чтобы со мной...

Я не понимаю.

— Хватит уже так пялиться на мой номер, ты меня смущаешь. — наиграно застеснялась Алина.

— И это я тебя смущаю?! Не я, между прочим, полез в твой телефон записывать свой номер!

— В таком случае, это не я пилила тебя взглядом с соседнего столика!

Черт, ее взяла.

— Ладно, прошу прощения...

Я опустил взгляд.

— Но чем же я так привлекла твое внимание?

Чем? Ну, ответ очевиден: "Ты настолько поразила меня красотой, что я век не желал забывать ее. " — сказал бы я.

— Ну... — задумчиво почесал я голову. — Не знаю. Обычно в такую погоду меня волной накрывает вдохновение, вот я и решил воспользоваться этим.

— Это понятно, но все же, почему я? Почему не та девочка, которая уплетает блинчики за обе щеки? Или, к примеру, не та грудастая официантка, явно жалующаяся на боль в плечах, м? — настойчиво продолжала она.

Красный.

— Твоя улыбка показалась мне искренней, что ли...

— Искренней? — непонимающе переспросила девушка.

— Когда к тебе подошел официант принять заказ, тебе не показалось, что в его улыбке видно было фальшь?

Алина задумалась, подняв глаза вверх.

— Ну... Да, наверное... — неуверенно ответила Алина.

— Они силой изо дня в день натягивают ее, чтобы казаться добрыми перед клиентами, но на самом деле, как мне кажется, от этих улыбок им уже больно.

Боль.

Алина задумчиво сверлила меня синими глазами.

— И только по этой причине? — ехидно улыбнулась Алина.

Да что ж ты никак не отстанешь?!

Ладно...

— Еще ты красивая... — смущенно признался я.

Сдался и сказал вслух.

Вслух.

Алина засмеялась.

— Так бы и сразу!

Так этого она добивалась?!

— Ты, наверное, задумался, есть ли у меня парень, верно? — подмигнула мне она.

— И в мыслях не было!

— Но можешь не волноваться, смотри!

Алина протянула руки и взглядом указала на ногти.

Я лишь непонимающе взглянул на нее.

— Они обрезаны. — прошептала она.

Ногти.

Обрезаны.

И снова взгляд, говорящий о том, что я ничего не понял.

— Ай, неважно. — отмахнулась Алина.

Повисло неловкое молчание, но оно быстро было нарушено.

— Знаешь... — накручивая золотую прядь волос на палец, начала Алина. — Я всегда мечтала о портрете.

Мечта.

В ее голосе была слышна нотка грусти.

— Мечтала?

— Угу.

— Довольно простая мечта.

— Это лишь одна из многих.

— Значит ты мечтаешь о многом?

— Конечно. А ты разве нет? — задала встречный вопрос Алина.

Я задумался.

Если подумать, то я никогда ни о чем не мечтал. У меня не было конкретной мечты, не было больших желаний, и потому мне было мало что известно о мечтах. Моя жизнь была настолько унылой, скучной и ничтожной, что я даже никогда не задумывался над мечтой. Как будто рожден я был для галочки, без какой-либо цели, просто так.

— Думаю, что нет. — признался я.

— Значит у тебя только одна мечта?

— Нет. — покачал я головой в стороны. — У меня нет ее вообще.

Приоткрыв рот, Алина на секунду замерла, а затем удивленно спросила:

— То есть как это?

Как? Видимо для обычных людей, не таких как я, это действительно странно.

— Ну, вот так вот. — безразлично ответил я.

— Не может быть! — возразила Алина.

Не может.

— Но это так.

— То есть у тебя никогда не было того, чего бы ты хотел больше всего?!

— Эм... Это что-то вроде как хотеть спать, есть или пить?

— Да нет же, болван! — вскрикнула Алина. — Ты говоришь об обычных потребностях человека, а мечта — это что-то более масштабное, что-то, что не так то просто заполучить, то, к чему ты стремишься! Мечты дарят счастье!

Счастье.

— Я же говорю, нет у меня ничего такого. — подперев ладонью подбородок, вздохнул я.

Алина приняла такую же позу и разочарованно протянула:

— Э-эх, ты!

Я закатил глаза.

— Я вот о многом мечтаю.

— Например? — поинтересовался я.

— Например увидеть мир. Только представь сколько восхитительных мест на всем белом свете! Их бесчисленное множество! Всей жизни не хватит, чтобы исследовать каждый уголок Земли!

— А есть какая-нибудь особая мечта?

— Ну, есть одна... — уклончиво ответила Алина.

— Какая же?

— Настолько большую мечту я не смогу исполнить сама, да и вообще, она кажется мне абсолютно невыполнимой.

Интрига.

Я сложил руки на груди и сделал ожидающий вид.

— Сегодня, прогуливаясь в парке, передо мной шел мужчина. — начала Алина. — Он курил сигарету. Докурив ее, он бросил окурок прямо на аллее, словно отказываясь замечать урну, которая стояла в трех метрах от нее. Я подобрала его и бросила в урну.

Вздох.

— Продолжай. — попросил я.

— Мне стало больно. — опустив глаза, призналась Алина. — Каким нужно быть слаборазвитым, чтобы бросить окурок прямо на аллею, несмотря на то, что рядом урна? В этот момент я возненавидела этого человека. Нет, более того, я ненавижу всех людей, которые загрязняют Землю.

Ненависть.

— А еще меня гложет то, что наибольшее количество человек на планете находится там, где нет никаких условий для процветания будущего. Например Африка и Индия. Люди, живущие там, жадно пользуются ресурсами Земли и беспощадно уничтожают ее. Пустить бы на фарш тех слепых идиотов, что не видят урны перед собой! Уничтожить бы тех, кто устанавливает заоблачные цены на машины, которые не вредят окружающей среде!

Слушая ее, я был удивлен, что тот мужичок свободно ушел и не получил от ненавидящей его Алины нож в спину. Создается впечатление, что она могла спокойно тот окурок затушить об его глаз.

— Однажды я рассказала об этом своим родителям, а они посмотрели на меня так, словно я сумасшедшая, говоря о том, что я хочу убить ни в чем неповинных людей. Неповинных? Да вина их в том, что все они умалишенные и совершенно не понимают, что делают в этой жизни! Никакой цели!

Тон ее голоса повысился.

Для нее, кажется, это действительно больная тема.

— Но слушай, разве каждый сам не решает как ему жить? Разве у людей нет выбора? — возразил я.

— Верно, но они пользуются ресурсами планеты, вдыхают ее воздух, купаются в реках и морях, питаются ее плодами и гадят, гадят всюду! Они не приносят ни единого плюса в развитие планеты...

Вынужден признать, что в чем-то она все же права. Однако я не согласен со способом борьбы, который она предпочитает.

Жестоко.

— Тебе не нравится то, что у людей нет цели, или то, что они загрязняют нашу планету?

— Мне не нравятся бесцельно живущие люди, которые мало того, что рушат свою жизнь, так еще и уничтожают возможность жить природе и всем организмам, что обитают в нашем мире. — уточняя ответила Алина.

"Бесцельно живущие люди".

Я один из них?

— Основная причина загрязнения, я считаю, это подобные заводам места, которые сотворил человек в процессе развития. Не хочется признавать, но без этого всего человечество стояло бы на месте. — сказал я.

Ответ последовал незамедлительно.

— Пора бы думать о том, как эти заводы перевести на экологически чистый лад.

— Это невозможно. — отразил я.

— Вот в этом то и проблема... — пробормотала Алина себе под нос.

— Придет время, и человек будет развит настолько, что, быть может, и сделает так, чтобы заводы не несли вред природе.

— Может быть, может быть... — вздохнула она и откинулась на спинку стула.

Между нами воцарилось молчание. Но мои мысли не затихали.

Мне до безумия интересно слушать ее. Она довольно умна и глубоко мыслит. Ее сердце затрагивает нечто подобное, и она, в отличии от меня, действительно переживает из-за этого. Хоть я и не во всем согласен с ней, но она заслуживает уважения.

У нее есть цель, к которой она стремится, у нее есть причина жить. Я же на ее фоне выгляжу абсолютно бесполезным существом, которое не несет никаких плюсов, а лишь поглощает ресурсы. Скоро моя бесцельная жизнь подойдет к концу и я избавлюсь от стыда, который испытал после разговора с ней.

Цель.

Мечта.

Если подумать, то, что случилось со мной, могло случиться с ней. Я про опухоль. Вряд ли можно насчитать много людей подобных ей. Человек с такой мечтой и с такими целями мог бы быть на моем месте, и сейчас я по настоящему рад, что эта жертва судьбы не она.

Радость.

— Скажи, — обратился я к Алине, нарушив молчание. — Изменить мир и есть та мечта, о которой шла речь с самого начала?

— В общем — да, но для начала я хочу начать с нашей страны.

— Как ты намерена это сделать? — серьезным тоном спросил я.

— Может быть ты сочтешь это смешным и нелепым, простой детской фантазией, но я хочу пробиться в политику.

— Политику?

— Да. — кивнула Алина, выпрямив спину. — Но для начала я хочу выучиться, стать журналистом, а там уже ближе к общественным делам. Я хочу выучить историю родной страны, хочу свободно разговаривать на родном языке, хочу, чтобы наш народ любил нашу литературу, ведь мне было больно слышать, что нынешним школьникам плевать на отечественных писателей, и читают они ее только ради того, чтобы их не пилили учителя и родители. В моей голове куча идей, но мне нужна поддержка.

Вздох.

Я поражен. Я поистине поражен.

Стряхнув с себя мурашек пробежавших по телу, я со всей искренностью, которая была во мне, сказал:

— Очень интересная цель. Если ты так горишь этим — вперед. Я ни капли не считаю это детской фантазией, напротив, я уважаю тебя за это, потому что это очень сильное решение и я не стану оспаривать твое мнение, ибо считаю его правильным.

Из синих глаз выступили слезы. Ее бледное лицо одарило меня яркой улыбкой.

— Я благодарна тебе, Матвей. Ты первый, кто не осудил меня. — сдерживая слезы, выдавила Алина.

Я ответил ей лишь той же искренней улыбкой, но...

... Но я не уверен, что она успела заметить ее, ведь в тот же миг небесные глаза закрылись, а она, словно лишившись духа, без сознания рухнула на пол.

Часть третья: прощание

В помещении стоял запах формалина, или проще говоря, "больничный запах". Это тот запах, который создает гнетущую атмосферу и вселяет чувство страха.

Сейчас я испытывал все то, что перечислил.

Еще миг назад я сидел в теплом кафе, пил кофе, а передо мной сидела белокурая девушка.

Что произошло?

Как я оказался в больнице?

Одна из причин, по которой я не горел желанием заводить друзей, заключается в том, что мне пришлось бы переживать за них. Если бы им было плохо, я должен был бы ощущать похожие чувства. Если бы они попали в беду, я должен был бы им помочь.

Ведь они мои друзья.

В какой-то степени я эгоист, поэтому такая позиция полностью меня устраивает.

Хотя... Эгоистом меня тоже не назвать, я и сам себя особо не волную.

И что сейчас?

Мой первый друг на грани смерти.

Стоило мне найти друга, как я тут же теряю его.

Я переживаю за человека, которого знаю несколько часов. Чувствую сильное давление в груди, тревогу.

Почему?

Я не знаю.

Ничего подобного я никогда не чувствовал.

Рисуя в голове ее яркую улыбку, мне становится грустно. Ее глаза, ее лицо, ее волосы... Думая о ней в целом, мне становится...

...Больно.

От чего?

Думаю, от мысли о том, что возможно больше я ее не увижу.

Нельзя допускать такие мысли.

Человек с такими мечтами и целями в жизни как у нее, просто не имеет права умирать.

Но почему так долго?

Почему лампочка над дверью в операционную все еще красная?

Красная.

Нужно ждать.

Ожидание ответа, либо "да", либо "нет".

Или...

... Что-то между этим.

Внезапно загорелся зеленый свет. Мое сердце бешено застучало. Я машинально вскочил и встретил выходящего из операционной доктора.

— Доктор! — крикнул я.

Мужчина в зеленой рубашке бросил на меня пустой взгляд, а затем снял маску с лица и сказал:

— Тише, не нужно кричать.

— Ну, что с ней?!

Доктор вздохнул, вытер пот со лба, а затем уклончиво ответил:

— Она жива. Пока...

Что значит "пока"...?

— Как это понимать?

— Скажите, кем вы ей приходитесь?

Кем?

Действительно, кем?

— Я ее друг...

— В таком случае, вы должны знать о ее болезни.

— Болезни?

— У нее дилатационная кардиомиопатия. Она три месяца лежала в больнице, однако сегодня сбежала, тем самым усугубив свое состояние.

Внезапно меня поразил гром.

— Ей нужно новое сердце. Срочно. — сказал доктор, закурив сигарету.

Я бессильно сел на лавку. Осознание сказанных доктором слов пришло не сразу. Я старался сложить пазлы своих мыслей в одну картину, пытаясь здраво все оценить.

Значит, она смертельно больна и нуждается в новом сердце. Разумеется, я не знал об этом.

Проведя три месяца на больничной койке, зная о том, что больна, зачем она сбежала?

Зачем?

Зачем делать себе хуже?

Что могло сподвигнуть ее на такое?

Не выдержала давление четырех стен?

Дурочка...

Что же теперь? Что делать?

Она умрет?

Нет.

Нельзя.

Я не позволю.

Я не позволю ее мечтам рассыпаться как карточный домик.

Я сдался, но ей нельзя.

Сегодня я узнал, что болен раком. Приняв это как смертный приговор, я отказался от дальнейшего лечения по некоторым причинам. Мое состояние постепенно ухудшается, и моя смерть — лишь вопрос времени.

Говорят, что человек начинает ценить только когда теряет.

Ценю ли я свою жизнь сейчас, когда постепенно ее теряю?

Нет.

Если бы случилось невообразимое чудо и моя опухоль исчезла, стал бы я ценить жизнь?

Нет.

Если бы, в конце концов, у меня появился второй шанс, нашел бы я свою цель?

Нет.

Но...

... Если бы я мог спасти жизнь достойного человека, который ценит жизнь, имеет смысл и цель в ней, храня в своей душе заветную мечту, спас бы я его ценой собственной?

Да.

Пока я жив, я могу принести плюс от своего существования.

У меня нет ничего, чтобы я мог отдать, кроме...

... Жизни.

Я могу дать жизнь чужим мечтам.

Ее мечты будут жить.

Вместе с ней.

Я выстрою карточный домик заново.

Думать нечего, я решил.

— Можно вопрос? — обратился я к доктору.

— Какой?

— Какая у нее группа крови?

— Эм... Вторая положительная, а что?

В яблочко.

— В этой больнице проводят трансплантацию органов?

Доктор с подозрением посмотрел на меня.

— Ну, допустим.

— Она стоит в очереди на трансплантацию?

— Да, конечно, однако эта очередь...

Длиною в жизнь.

Проглотив тяжелый ком, я сказал:

— Тогда я хочу отдать этой девушке свое сердце.

Услышав эти слова, он сильно закашлял и густое облако табачного дыма развеялось.

— Простите? Я вас, кажется, плохо расслышал.

Все ты расслышал.

— Понимаете ли, доктор, у меня третья стадия рака. Я добровольно отказался от лечения в связи с некоторыми причинами, и жить мне осталось не так уж и много. Раз уж я вскоре покину этот мир, я бы хотел отдать свое сердце тому, кто в нем нуждается. К тому же с недавних пор эвтаназия абсолютно законна.

На пол упал окурок.

Алина бы негодовала.

— Вы сейчас... Серьезно? — доктор обомлел.

— Я бы не стал травить такие глупые шутки.

Он был в ступоре.

Оно и неудивительно.

Не каждый день к тебе приходят люди с просьбой об эвтаназии.

— Что скажете?

— Ну... Это, конечно, возможно, но... Вы уверены?

Сам задаюсь этим вопросом, но...

— Абсолютно.

***

Странное чувство, когда ты понимаешь, что через несколько минут должен умереть. Это не год, не месяц, не неделя — это несколько минут.

Попробуйте представить, что в один момент вы теряете жизнь, а вместе с ней и все то, чего достигли. Вы теряете связь с миром, теряете чувства и память, теряете близких. Ваше сознание отключается и вы впадаете в пучину бесконечной тьмы, и нет больше ничего: ни света, ни сознания, ни жизни, ни вас самих.

Это ужасно, правда?

Ужасно.

Но не так ужасно, как если бы вы знали когда именно умрете.

Мне страшно осознавать, что вот-вот, еще чуть-чуть и я пропаду. Пропадет моя личность, пропадут мои мысли, пропадет все, что исходит от меня.

Говорят, что перед смертью у людей вся жизнь пробегает перед глазами.

Я исключение.

Не сказать, что я провел хорошую жизнь. Если бы меня попросили описать свою жизнь одним словом, думаю, что самым подходящим было бы слово "никакая". Да, именно оно. Не было ничего яркого, не было того, что бы мне запомнилось. Жизнь просто шла, и все.

Хотя...

Нет, есть кое-что...

Ее образ.

Да, несомненно, это лучший эпизод.

Единственный.

И как бы я хотел снова поговорить с ней...

Если бы вы только знали, как бы я хотел...

Это был прекрасный вечер.

Я до сих пор чувствую тонкую нить ее запаха.

Я до сих пор слышу ее голос, ее смех, ее слова, ее мечты...

Я до сих пор вижу, как она искоса поглядывает на меня с другого столика.

Кто же знал, что наше знакомство приведет к подобному финалу.

Кто же знал, что я буду лежать на хирургическом столе и готовиться к смерти.

Кто же знал...

Сейчас, за мгновение до конца, жалею ли я?

Нет, конечно нет. Мне не о чем жалеть. Я рад, что кто-то нуждается в моей помощи.

— Матвей... — обратился ко мне доктор.

— Да?

— Мы сделаем тебе два укола. Первый — сильнодействующее снотворное, второй — останавливает деятельность мышц, а значит и сердца. Ты готов?

— Я готов. — тихо ответил я.

Доктор тяжело вздохнул.

— Перед этим я бы хотел сказать одну вещь...

Я бросил на него взгляд.

— Знай, Матвей, ты — герой.

Я улыбнулся и поблагодарил его за приятные слова.

Разумеется, я не считал себя таковым. Я делал то, что делал, то, что хотел.

— Мы начинаем...

Я повернул голову вправо, чтобы взглядом проститься с Алиной, которая без сознания лежала на соседнем столе.

Я рад, что знал тебя, пусть и не долго.

Спасибо за вечер.

Я ощутил, как тонкая игла пронзила мою кожу. Совсем не больно, совсем не страшно.

Кажется, на этом все.

Я ощущаю холод и...

... Привкус пустоты.

Я чувствую, как меня быстро уносит в глубокий сон.

Приятное чувство.

Ах, точно... Фильм...

"Гостья", верно?

Интересный, наверное, фильм...

Жаль, что я не сдержал обещание...

А мой телефон...

Так и не зазвонит...

Спасибо

Что самое ценное для человека? Деньги? Любовь? Карьера?

Каждый считает по разному, но я думаю, что самое ценное, нет, самое бесценное — это жизнь. Это та вещь, которую нельзя оценить ни в какой валюте. На то она и бесценна.

Ее нужно беречь и правильно ею распоряжаться, не пускать на самотек, ведь она одна.

Бывают люди, которые жертвуют бесценным во благо чего-то.

Достойно ли это "что-то" такой жертвы?

Достойна ли я сердца, которое стучит в моей груди?

Чужое.

Почему он решил, что я достойна его сердца? Разве я не такой же человек как и он?

Прошло три месяца, а я только сейчас смогла прийти к нему. Стыдно, очень стыдно.

Но все это время меня мучило чувство вины.

Я виновата.

Я виновата, что покинула больницу и спровоцировала приступ.

Я виновата, что из-за меня умер человек.

И пусть он тоже был болен, пусть! Рак — не приговор!

Так почему он сдался?

Если я бы я об этом знала, то ни за что не позволила бы ему опустить руки. Я бы вместе с ним дралась с судьбой, до последнего.

Я бы помогла ему, каких бы сил мне это не стоило.

Но он смирился.

Смирился во благо мне.

Засыпая, я каждый раз прислушиваюсь к стуку его сердца и представляю, как мы с ним говорим.

О фильмах и мечтах.

Гранитный памятник и его портрет. Словно сам его нарисовал.

Я кладу цветы на его могилу.

— Я благодарна тебе, искренне благодарна.

По моим щекам катятся слезы.

— Я благодарна за второй шанс. Спасибо, огромное спасибо...

Я не в силах сдержать эмоции.

— До конца жизни, каждый день я буду благодарить тебя и молиться за твое упокоение.

Ведь больше я ничего не могу. Я абсолютно беспомощна. Я не знаю, что мне сделать, чтобы искупить свою вину.

— И ты никогда не умрешь, слышишь?! — в слезах вскричала я. — Никогда! Пока твое сердце стучит — ты жив! И не только поэтому! Ты жив, пока тебя помнят! Ты навечно останешься живым в моей памяти! Я никогда не забуду тебя! Никогда!

Я подошла ближе и опустилась на колени, а затем оставила мягкий поцелуй на памятнике, точно в том месте, где изображены губы.

— Это мой первый поцелуй. Я дарю его тебе.

Затем я встала, отряхнула колени и достала из сумки сложенный вдвое лист бумаги.

Я развернула его.

— И правда, словно фотография...

Пристально смотря на рисунок, я не верила, что я так красива.

Я прижала его к груди.

Внезапно я ощутила прикосновение на своем плече.

Я в испуге обернулась.

Никого.

Никого не было.

Но я четко чувствовала, как кто-то взял меня за плечо.

Мне в лицо подул сильный ветер. Я крепче прижала к груди рисунок, чтобы его не унесло.

Я подняла взгляд на небо, но глаза ослепило ярким солнцем.

— Я же сказала... — проговорила я вполголоса. — Я не забуду.