Тата Костив — Любовь.

Я очень просила у всех святых смирения своей гордыни. Это она заставляет нас думать и воображать, что ты какая-то особенная и исключительная. Как же это эгоцентрично так себя превозносить.

Мне кажется, что наконец-то, после трех месяцев раздумий, метаний, истерик и бессонницы, я могу и хочу сказать большое спасибо всем.

В первую очередь, хотя тут без всякой очереди — Господу, что послал мне это испытание.

Не потерями близких, не здоровьем, не большой бедой или горем, а испытание любовью.

Когда тебе дается возможность и шанс все исправить и, по-настоящему, почувствовать, кто тебе дорог.

Ты, мой родной человек, тот, кто помог мне понять нечто, готовое умереть и зачахнуть в нашей повседневной жизни. Ты — главный герой моих переживаний.

Спасибо, что для этих испытаний Господь выбрал наиболее меткое и сильное оружие. И только, благодаря твоему терпению, я поняла, как ты мне дорог. Как я могу любить или ревновать, сама не знаю, что это такое, но спать не дает точно. Дыхание перехватывает, и сердце выпрыгивает из груди в гортань, где мешает дышать.

С той самой минуты, когда прочитала ваши переписки, я не спала ни одной ночи нормально.

Я так хотела с тобой что-то выяснить. Я так хотела знать правду.

Но только какую? Вчера услышала фразу, что правда — она у всех, действительно, может быть своя. Только истина одна — это Господь. Его и нужно искать, а не правду.

Что мне от ваших правд? Той, что писала она. Той, что отвечал ей ты. Той, которую хотела и боялась услышать я. Ничего не прояснится. Все только запутается еще больше. А главное — нет в этой правде ни милосердия, ни сострадания, ни прощения, ни смирения. Одно оправдание себя. И я, кажется, уже не хочу слышать ваши правды — оправдания.

И мне очень не хватает сейчас главного, что помогло бы мне чувствовать себя лучше — смирения своей гордыни. Как же она меня замучила. Каждый день приходит ко мне или уже давно поселилась, а выжить не так легко, если не невозможно. А я не хочу быть с ней больше. Надоела. Нужно жить смиреннее, скромнее, нужно любить не себя, а просто уметь любить.

Уж очень я самодовольная и гордая иду по жизни. Будто правда только моя. Но ведь так не бывает.

В эти месяцы стали развеиваться иллюзии. Думаю, что в свои сорок пять я с ними порвала всякие отношения. Есть воспоминания, но больше нет сожалений.

Спасибо за все в этой жизни. И что именно так Господь проявил свою заботу и любовь ко мне. Будь по-другому, я бы и дальше сожалела о своей прежней жизни, об утраченных иллюзиях. Хотя они были не такие уж и плохие. Видимо, я очень люблю себя, и все время лелеяла только свои переживания и ощущения от всего происходящего в нашей жизни.

Как же я себялюбива, как эгоистична. Ведь, даже делая добрые и благотворительные (весьма скромные — в месяц раз пожертвования в Русфонд) дела, я сама собой любовалась и думала, что я хороший человек. Да только так ли?

Так, да и не так.

Я ведь сама не зарабатываю на жизнь, а все пользуюсь твоими деньгами, родной ты мой человек. Ты прости меня. Я лишь инструмент.

Как же все обошлось. Как все хорошо сложилось. Можно ли было предположить, что человек может так внезапно повзрослеть? Не смейтесь, да — в сорок пять. Не поздновато ли? В моем случае, лучше поздно, чем никогда. И снова говорю спасибо за все.

Человек предполагает, а Господь — располагает.

И я поняла, что ко мне Господь расположился. Что увидел меня и пожалел.

Очень и очень благодарна за все.

Теперь бы не обидеть тебя, мой родной человек. Теперь бы тебя сберечь, не ранить, не унизить, чтобы ты не потерял своего достоинства — для тебя это важно, я знаю. А как ты себя поведешь — пока не знаю.

Я только знаю, что никогда не искала никого другого. Что злилась, ругалась, встречала , провожала, даже в твой день рождения, который стал, как я теперь понимаю, моим днем перерождения или окончательного взросления. В любом случае, ты стал на год старше, а я — на всю оставшуюся жизнь. И это прекрасно.

За все спасибо. Ты не переживай. Ты очень много пережил в эти три месяца. У тебя умер родной тебе человек — мама. И я , вдруг, со своими бесконечными истериками и поисками чужих правд.

А, может, я спасла тебя всем этим от большой тоски по родному человеку. Ты горевал, но я тебя отвлекала, как могла. Это так Господь определил. Это все правильно. Ты должен был в тот момент переключиться. И нет ничего лучше, чем переключиться на другого человека, которому тоже больно.

Я представляю, что ты переживал, потому что эту потерю, но вдвойне уже, я перенесла. Уже нет в живых ни отца, ни мамы. Это переживаешь в одиночестве. Уход родителей — это больно. И мне было больно и больно сейчас. Но, со временем, понимаешь, что смерть — это данность. И на земле она навсегда. И эта правда одна на всех. Но это не истина. Потому что истина — это Господь. А у него никто не умирает. У него наши души живут вечно. Ты только не наследи здесь на земле, не наделай непоправимых ошибок. И смирись — это важно. Гордым противятся все. Прислушайся, что говорит не твоя правда, а истина — Господь. Он нас прощает. Он всем дает шанс обрести любовь, обрести себя, обрести Его.

Ты, мой родной человек, как и все мы, лишь инструмент.

Я никогда не думала, что буду так переживать из-за твоих флиртов, любви или просто пьяной шутки. Но так случилось.

Я поняла, что сильно ревную, что очень переживаю, если ты уйдешь.

А потом поняла, что очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Чтобы ты просто жил и был счастлив, пусть и не со мной. Чтобы ты просто был и просто жил.

Я пересмотрела все наши фотографии. И там, где мы маленькие вместе стоим под елкой. Я всем говорю, что мы знакомы тысячу лет, хотя почти не встречались. Я пересмотрела все твои фотографии с работы, потому что думала, а, вдруг, где-то рядом она — та, которая тебе написала, а ты ей ответил.

Ты сказал по скайпу, что это бывшая коллега. Но я ничего не поняла и не разглядела на них.

Я перечитала все твои триста восемьдесят девять сообщений вдоль и поперек. Но, кроме последних, ничего в них не увидела.

Ты подвел меня дважды своей правдой — тридцать первого августа и шестого сентября. Ура! У меня три дня рождения, два из них — по твоей милости. Мне сорок пять.

Ах, как некрасиво читать чужие сообщения. А мне хочется сказать: ах, как некрасиво быть неверным, даже в сообщениях!

И кто прав? У каждого своя правда. А истина — она одна. И это любовь.

Эта земная любовь, что когда-нибудь приведет к любви истинной и бесконечной, к любви вечной — к Богу.

Я съездила в Покровский монастырь и поклонилась мощам святой Матроны. Я читала акафист всю длинную очередь и просила здоровья детям, тебе и смирения себе.

И говорю спасибо за все.

Мне кажется, мне все помогают. Мне кажется, нет, я уверена, меня услышали все, кому я молилась. Я надеюсь, что потихоньку смиряюсь. Это не так просто и быстро. Но это возможно. Очень хочу, чтобы все случилось. Ведь только тогда я снова смогу жить счастливо с тобой, мой родной, если тебе это нужно.

Я тебя люблю, пока, наверное, с гордыней. Потому что разговариваю с тобой иногда с колкостями и иронией. В этом больше обиженной гордыни. В этом нет любви.

Любовь очень проста, ей не нужно играть и что-то доказывать. Она или есть — и это прощение. Или ее нет — и это всего лишь ревность и себялюбие, что у тебя отбирают любимую игрушку или просто твою игрушку. В этом нет любви, как мне кажется. В этом у каждого своя правда. Но не истина, где все просто, где есть только Господь.

Ты, мой родной, мой бог на земле. И это моя правда. А потом будет истина. И я надеюсь, что буду достойна ее познать в другой жизни. А сейчас только ты.

Я хочу, чтобы ты просто жил и был рядом или не рядом.

Я хочу, чтобы ты был счастлив со мной или не со мной.

Я хочу, чтобы ты был здоров, благополучен, реализован, доволен жизнью и любил меня или не меня.

И это моя правда, моя земная любовь, но пока не истина.

Истина одна — на все пребывание здесь и там. И только она — Любовь.

19.12.2017.