В парке ужасов

Тем жарким летним днём лучше было посидеть в прохладном кафе и съесть два, или три стаканчика мороженного. Хотя мама считала, что давать ребёнку сладкое в дальних поездках — все равно что лить в костер бензин, она купила мне огромный рожок, наполненный фисташковым лакомством. Но настояла, чтоб я съел мороженое в кафе, потому что не хотела отмывать наш фордик от липкой сладости. И я ел его так быстро, как мог, глотая холодные куски. А потом, когда мороженое уже не лезло, давился им. Потому что оно стоило денег. Потому что моя мать работала в закусочной, потому что она еле содержала нас, потому что она не могла давать мне в школу четвертак на горячий обед, потому что… чёрт возьми! Этих «потому что» было так много. Но с тех самых пор я ненавижу фисташковое мороженое.

Денег всегда не хватало, но мать продолжала курить, и не смогла бы бросить эту чёртову привычку, даже стоя на краю могилы. Я понимал это уже тогда, хотя был двенадцатилетним сопляком.

Денег не хватало, даже на новые трусы и я носил старые с заплатками, но тем не менее, в тот день мы ехали в парк ужасов, чтоб посетить «Лабиринт страха» и «Чёрный замок», остров, населенный пиратами-зомби, кладбище с ожившими мертвецами и множество других жутких и пугающих развлечений. Я давно канючил, выпрашивая у матери поездку. Многие ребята в школе уже не раз были в парке и хвастались своей крутостью, рассказывая об этом. Я канючил, канючил, канючил и получал подзатыльники от Джин, но всё же она сдалась.

И вот мы были там. Зная, что вся окружающая нас жуть ненастоящая, я ощущал себя героем, предвкушающим момент, когда сам буду рассказывать о мрачных зомби в рваных обносках, отвратительно смердящих и гремящих костями. О монстрах, пытавшихся схватить меня и утащить в мрачный склеп. Всю мистику рушила только мать, время от времени дымящая очередной сигаретой. Она уже тогда была толстой, а жара донимала её и нервировала. И тут мне в голову пришла удачная идея , я улучил момент и «сошёл с тропы» на одном из поворотов лабиринта. «Алан! Алан!» — голос матери слышался какое-то время за спиной. Но я свернул налево, потом направо, потом ещё раз налево и оказался в небольшом зале, похожем на пещеру, на другом конце которой виднелся выход в следующий коридор. На стенах кое-где были закреплены факелы. Сами стены казалось поросли мхом или лишайником. Я не сильно разбирался в биологии, но эта хрень едва светилась, то ли сама по себе, то ли от пламени. Посреди «пещеры» был какой-то небольшой водоём, что-то вроде болота, потому как от него ужасно смердело тухлыми яйцами,. Вдобавок ко всему на поверхности этой тухлятины то и дело появлялись пузыри и лопались, издавая ещё больший смрад. Я подошёл к краю водоёма, чтоб разглядеть поближе эту мерзость, но не заметил даже своего отражения на поверхности. Но зато увидел возникший рядом пузырь, который лопнул , обдав меня липкой тёмной слизью. «Вот дерьмо!» — воскликнул я, но затем заорал во весь голос, потому что появившаяся из зловонной жижи грязная образина схватила меня и потащила в болото. Ничего себе шутки! И это часть аттракциона? Я отбивался неизвестно от чего, молотил его ногами, пытался зацепиться руками хоть за что-то. Но тщетно. Я вопил, захлёбываясь криком, зовя мать и хоть кого-нибудь на помощь. Незнакомец возник словно из неоткуда, вырвал меня из рук твари и хренью, похожей на огромный тесак, отсёк той сначала верхние, а потом и нижние конечности. «Иди-ка ты отсюда, сопляк» — проскрежетал мой спаситель, одетый в рваный сюртук и такие же штаны. Левой рукой он поправил треуголку и осклабился, показав чёрный провал рта. Я не стал себя долго упрашивать и рванул в ближайший коридор, надеясь выбраться поскорей из лабиринта. Но в конце этого коридора меня ждало ещё один перекрёсток, и на этот раз я свернул направо. И оказался в комнате заполненной зеркалами. Подойдя к одному из них я увидел чумазого мальчугана в потрёпанной одежде. Руками попытался оттереть лицо и пригладит взлохмаченные волосы, но вдруг услышал смех. Оглянувшись вокруг, я никого не увидел, а затем понял , что звуки раздаются из зеркал, откуда на меня смотрело множество взъерошенных чумазых мальчиков в потрёпанных одеждах. Аааа! Не помня себя, я снова вернулся в коридор, из которого вышел, и побежал к перекрёстку, а оказавшись на месте, выбрал прямой путь. Я бежал, бежал, бежал, пока не врезался во что-то большое и мягкое, но и тогда продолжал вопить.

— Алан! Алан! — женский голос пытался перекричать мой, а затем кто-то отвесил мне оплеуху. И тогда я зарыдал от счастья, прижавшись к такой родной Джин Паркер, моей матери. После мы разумеется уехали домой, но перед этим, как я помню, мать с кем-то ругалась, грозилась подать в суд. Были ещё разбирательства, походы к психологу, влетевшие нам ни в один цент, но потом и это затихло. Просто чья-то злая шутка. Просто игра воображения. Ночные кошмары, тенями скользящие по стенам комнаты в сумеречный час.