Глава 2
…Одиночеством звёзды не кичатся,
Вычерпая ядра закрома;
Посещением корча любимца, мы
Достигаем вселенной костра.
Полыхает сопло человечества,
Звёзд реснички блестят от планет,
Отвратим мы идею язычества:
Не допустим межзвёздный минет…
Джонни Синис, известный поэт, обладатель множества межгалактических наград,
один из основоположников поэтического эротизма
Тираннозавр раскрыл пасть. Я провёл банковской картой между его передних зубов и снял несколько тысяч. Только тогда понял, что нахожусь во сне.
У кошмаров женская природа: они обижаются, когда им не уделяют достаточно внимания.
— Ничего подобного, — помнится, возразила мне жена после особенно удачной ночи. Я не ответил, и она ушла плакать на балкон…
Я проснулся и спросил у вязкой темноты: что со мной не так? Я давно уже насильственно забывал жену, с тех пор, как развод украсил жизнь очередной неприглядной галочкой. И вот, нашёл время для воспоминаний: перед пастью тираннозавра, сжимая в руках несуществующую карту, окружённый попугайчиками и матовыми панелями… Видимо, дают о себе знать прожитые года. Всё-таки у долгой жизни много побочных эффектов.
Койка скрипнула под моим весом. Она была мягкой и какой-то зыбучей. Я без спешки встал и на цыпочках прошёл мимо попугайчиков. Всё-таки симптоматично, что слова «жена» и «кошмар» у меня в мозгу находятся рядышком…
Один мой знакомый, капитан Лигмен, пережил 5 свадеб и 4 поездки к тёще. Так вот, он говорил: главное, чтобы гражданский брак не обернулся заводским…
Я вышел из своего отсека сквозь автоматические двери. Тихо переругивались блестящие приборы. В конце коридора Тарон поливал своего пса из водяного пистолета. Это единственное оружие, которое ему разрешили использовать до прибытия.
Я заметил, что оказался в зоне поражения, и в порыве самосохранения поднял руки:
— Я свой!
Тарон выполнил перекат и всё равно прицелился:
— Маъш-бъосок!
Тарон — гений в каком-то смысле. Уверен, он мог бы крошить врагов даже резиновой уточкой. Такая дисциплина у военных называется «скоростной милитаризацией подручных средств». Недавно Дью попросил Тарона выговорить это название целиком. Дело чуть не обернулось гражданской войной за права картавых…
Ещё Тарон — убеждённый собачник. Его адская гончая зовётся Тюбиком, это самец чихуахуа. У Тюбика невероятно женственные глаза и кокетливо вертлявый хвостик. С такими данными он и сам не верит, что у чихуахуа бывают самцы.
Я вжался в безопасный угол перед своим отсеком, а они пробежали мимо, картавый убийца и агрессивная милашка, неразлучные, как половинки ножниц…
За поворотом вышагивал Хотти. У биолога пока не было работы, и за время полёта он в совершенстве овладел техникой идеальной ходьбы. Он следил за узором покрытия, по которому шёл, и ступал строго на определённые элементы. Некоторым даже три высших образования — не помеха… Хоттюшка, 42 годика…
— Не спится? — спросил он и остановился. Совам часто приходится терпеть дискриминацию. Нас вечно путают с жаворонками.
— Тревога была, — говорю, — меня вызывали.
— Слышал.
— Зачем тогда спрашивать?
— Арни, ты молчаливая кукла. Тебя надо за ниточки дёргать, иначе совсем заржавеешь.
Я хотел сказать кукловоду про расстёгнутую ширинку на его брюках, но сдержался. У любителей дуэлей есть правило: никогда не брать с собой перчатки…
Он отвернулся и пошёл дальше покорять необъятные просторы симметрии. Я поскорее завернул за угол. Вдруг перфекционизм заразен…
Общий отсек находился поблизости. Над его входом могла бы быть выбита надпись: «Беспорядок — продвинутая форма порядка». Одноразовые тарелочки в пневмоподставках. На приборной панели разводы от кетчупа. Нацарапанное на матовых стенах судоку.
Апофеозом этой нецелесообразности была шведская стенка. Она удивлялась своему существованию между термошкафом и маршрутизатором. Подрабатывала вешалкой за полставки…
В отсеке было не очень людно. Всё-таки ночь по корабельному времени. В креслах сидели Дью с Камалем. У каждого в руке — бутылка крепкого юпитерского.
— Ты ничуть не изменился, марсоход, — сказал Дью и почесал пятку рукой. Я заметил: он всегда чешет языком, и только потом — остальными частями тела. Его тотемное животное — хамелеон. У обоих язык без костей и скоростных ограничений…
— Что ты имеешь в виду? Мы сегодня уже виделись.
— А ты дай насладиться своей сверхсшибательной мордой, дело у тебя, механика, опасное, даже дерзкое, что-то может бахнуть… Прямо по лицу… Авось и человеком станешь…
Я в который раз удивился тому, как стойко могу держать удар. Всё-таки во мне прозябает боксёр. Да и дрался Дью по-женски. Словесными пощёчинами…
Дело в том, что у меня марсианский череп. От ушей начинается что-то вроде горного оврага. В овраге растёт чёрный лес. Чёрный, потому что я — брюнет.
И мозг вопреки видимости присутствует. Хотя Дью с его извилинами шовиниста это трудно понять. Он весь полёт дежурно подшучивает над моей головой. Остальные не забывают привычно посмеяться. В-общем, царит дружеская, даже нет — семейная атмосфера…
Я выбрал продукты и сел за еду. С моего места сквозь обзорное стекло был виден Плутон. Кто не в курсе: он похож на головку бледного сыра. А россыпь городов на поверхности напоминает плесень… Французы могут оценить по достоинству.
Дью с Камалем заполняли судоку крестиками и ноликами. Тарон заряжал свою пушку под портативным умывальником. Вошедшая Ксюха делала дыхательную гимнастику. Я заметил: она всегда набирает воздуха в грудь перед очередным приступом феминизма. Пора выпускать в вентиляционную систему антибиотики.
Наконец она заявила:
— Любовь к мужчинам равносильна самоубийству.
Дью, выводя жирный нолик, возразил:
— Любовь к мастурбации равносильна жертвоприношению.
Хотти подтянул из коридора:
— Любовь к макаронам равносильна святости.
Я промолчал. Безответная любовь равносильна диагнозу…
Но поставить этот диагноз должен был Камаль. А вместо этого он сказал:
— Куда я потерял чёртов штопор?
На следующее утро я встал с квадратной головой. Смутно пролетело произошедшее: поедание конфет на брудершафт, решение использовать фильм вместо очередной закуси, сватовство Ксюхи к Тюбику, вырезание из пробки свадебных колец, запускание бумажных голубей в открытый космос…
Запела попсовым голосом сирена. Плутон уже ждал своих героев.
А герои в свою очередь искали, чем бы поскорее опохмелиться…