Хвостенко Кириллл — Под крылом галактики

По телу пробежал электрический ток. Я обернулся. Конвульсивно дёрнулся. Но это были всего лишь мурашки.

Хотти придушенно стонал. Покусанный и обездвиженный, он не мог добраться до меня шокером. Разве что взглядом испепелить.

На биологе триумфально чесались попугаи. В совокупности с чёрно-жёлтым костюмом это придавало ему сходство с гусеницей. Животные вокруг испытующе приглядывались. Похоже, приняли за нового друга...

Из отсека Хотти я направился прямиком в общий. С каждым шагом уверенность в себе таяла. Я пересчитал попугайчиков на спине и успокоился. Карманная армия лишней не бывает...

Путешествуя по кораблю и своей памяти, я внезапно превратился в идеолога. Мысли в голове топорщились подобно разноцветным перьям. Галактика... Гала... Акт... Тик... Ка?..

Приходили и связные гипотезы. Про то, что превосходство Homo Sapiens — блеф. Мы строим что-то вроде замка из песка. Не задумываемся, кто привёз стройматериалы...

Мы придумали Бога. Потом сами стали Богами. Впоследствии — поняли, что размечтались...

Всё-таки люди — уникальные питомцы... Даже не ощущают своей зависимости. И не знают хозяев...

В общем отсеке меланхолично лежала Ксюха. Она читала какую-то книгу. С обложки смотрела Ольга Бузова... Слёзы падали на глянцевые страницы. Я подумал: иную литературу нужно приравнять к сигаретам. Её чтение убивает. Побочные эффекты не заставляют долго ждать.

Я подошёл ближе и встал в нерешительности. Потом наклонился и интуитивно обнял капитана. Всё-таки у женщин гипнотический плач...

Есть мнение, что матриархат — дело завтрашнего дня. Подтверждаю: революция свершится в единый миг.

Решающим оружием станет синхронный плач. Мужчин ожидает расстрел слезами...

Ревущего мужчину называют плаксой. Женщину — принцессой Несмеяной... И этим всё доказано...

Ксюха оторвалась от книги и воззрилась на меня. В её волосах болталась бутылочная пробка.

— Ты мужчина?

Я выявил в её голосе недоумение. Обидеться, что ли, на такую неуверенность? Я не нашёл ничего лучше, чем сказать:

— Ну, так проверь...

Ксюха задумчиво ответила:

— Всё-таки козлина, а не мужик. Объятия для вас, пошляков, лишь инструмент.

Стало ясно: что-то произошло. Книга Бузовой... Слёзы... Претензии к мужчинам... Депрессия, граничащая с радиоактивностью...

Она сама подтвердила мои догадки. Встала на четвереньки, опираясь на книгу. Громко и уверенно заявила:

— Мы с Дью расстались.

И со слезами бросилась обратно, на пол...

Признаюсь, что растерялся. Мне предстояло открыть человеку глаза на устройство мироздания. А у него вдруг истерика... Ну, какая после этого философия?!?

Вспомнился Дью на полу коридора. Так вот в чём причина его абсолютной трезвости! И, наоборот, грандиозного опьянения Ксюхи...

Я сбегал за медроботами. По пути продумал стратегию. План А, план Б и так далее по алфавиту. Один из них должен был сработать. В крайнем случае оставалась импровизация.

Обратно я добрался быстро. Ксюха уже успокоилась, эмоции сменились апатией. Она бегала по отсеку, раскладывая бутылки и книги. Я с тревогой обнаружил, что нахожусь на краю гигантских строчек... Справа читалось название: «Шаганэ ты моя, Шаганэ...»

— Думаешь, Дью читал Есенина? — говорю.

— Вот и проверим...

Я сел на эмалированный стол. Отложил банку с медроботами. На протяжении полёта мне не раз приходила в голову мысль, что психиатр «Карфагену» нужнее, чем двигатели. Без него звездолёт рискует развалиться. Заплесневеть изнутри...

Начал я издалека. Сказал нечто интимное:

— Внешность у тебя, конечно, вселенская...

Говорят, что женщины любят ушами. Судя по мочкам Ксюхи, мой комплимент попал в цель.

— Да и что, в сущности, вселенная? — продолжаю. — Набор тёмных точек, морщин и прыщиков...

Ксюха настороженно прищурилась. И зачем я затронул дерматологию?.. Сейчас капитан вскочит и со слезами крикнет: «Да, я прыщавая уродина...»

Вместо этого она шёпотом спросила:

— К чему вся эта звуко-буквенная чушь? Я не вижу в твоих метафорах логики.

— Неудивительно. Трудно увидеть то, чего нет...

Я сделал вынужденную паузу и, поругав Марса за недержание, продолжил:

— Да и что, в сущности, вселенная? Над этим вопросом трудятся учёные, надрываются философы. Его игнорируют бизнесмены... А ответа всё нет.

Снова пауза. У Ксюхи в животе что-то ощутимо забулькало.

— Но ведь реальность проста в своей очевидности. Стоит посмотреть на жизнь домашних животных. Бессмысленна? Как и наша. Коротка, как и наша. Те же характеристики, строение, среда обитания.

За иллюминатором пронеслась комета. Ксюха зубами вскрыла очередную бутылку. Раньше я её не видел. Видимо, была загадана падающей звезде...

— Но ведь тогда просится вывод, — говорю.

— Ну-ка, ну-ка, какой?

— Галактика — клетка для человечества. Подобная тем, что мы ставим для развлечения у себя дома. Планеты — кормушки. Космический вакуум — пространство для перемещений. И т.д., и т.п...

Я говорил, что во мне прозябает профессор? Философии, словесности и идиотизма одновременно...

Капитан вдруг рассмеялась. Я заметил в её глазах искреннюю жалость.

Она сказала сквозь хохот и перегар:

— Вот, что с запертыми людьми происходит! Доказано ещё Достоевским на примере Раскольникова...

Сравнения я не понял. Студент с топором против космонавта и его попугайчиков...

А она продолжала откровенно ржать.

— Да, нельзя было тебя запирать. Кто ж знал про потаённую шизофрению...

Я набросил на неё верёвки. С некоторым удовольствием разместил кляп.

Но отпраздновать победу мне не дали. Из коридора донёсся боевой клич Тарзана. Под этот тропический аккомпанемент в отсек вступили двое. Камаль показывал возможности голоса и размахивал штопором. Видимо, всё же нашёл его и умудрился перепилить верёвки. Тарон угрожающе чеканил шаг. По такому случаю он оставил Тюбика у себя.

Эскадрилья попугайчиков бросилась вперёд. Им даже не понадобилась наводка. Я успокоился и начал готовить верёвки. С наземными целями мои истребители справлялись на ура. Обезвреживали, и клювом не щёлкнув.

До этого момента.

Тарон выполнил фирменный перекат. Запел:

Пеъвым делом, пеъвым делом самолёты,

А механики, механики — потом...

И очень оперативно поднял водяной пистолет...

Попугайчики — птицы обыкновенные. Из пушки по этим воробьям не постреляешь. Зато водой — запросто... Перья ведь намокают...

Через минуту мои бедные солдаты валялись на полу. И тогда пришёл мой черёд.

Последним воспоминанием был штопор. Судя по его близости, мою голову приняли за бутылку.

И собирались откупорить...