Пина Ветринская — Аргентаурум — Глава 1

«Надо продержаться до конца этой улицы и там оторвусь. Asjeblieft, God! Laat die bocht kommen! (нид. «Господи, пожалуйста! Пусть там будет тот самый поворот!»)» — взмолился преследуемый в своих мыслях, как вдруг раздался оглушительный грохот, перешедший в протяженный свист и завершившийся глухим ударом о лавку. Это лишь пришпорило нашего знакомого.

Следующий выстрел — полетела вывеска с петель на землю. Третья пуля хлюпнулась с брызгами во влажную почву. Лай с каждым разом лишь усиливался и становился все более неистовым.

«Cazzo… Это настолько пустая улица или здесь подобное каждую ночь с четверга на пятницу происходит?» — мысленное возмущение прервала очередная стальная муха, просвистевшая очень близко, что лишь, к счастью, не задела ногу. А вот её сестрица, вылетевшая следом, будучи не замеченной, хоть и зацепив, ужалила в плечо.

«Cazzo! Ещё немного. Сколько у него ещё осталось? Пять или шесть? Cazzo! Думай! Пять! Точно было пять выстрелов. Стоп. Нет! Шесть! Шестая угодила в окно лаборатории!..» — от этих мыслей он немного расслабился, но темп своего перемещения не снизил, а казалось ускорил, как только завернул за угол.

Четыре пса уже скрылись следом за преследуемым, недовольно рыча и скуля. Хозяин собак сбавил ходу, оглядываясь на крыши домов. Уверенными, пружинистыми шагами он сократил расстояние до своих питомцев и увидел стену, преграждающую путь. Это сооружение соединяло крыши домов между собой. Собаки продолжали лаять в воздух, ощущая запах крови в воздухе, но не могли опознать точное направление.

— Ну, что ж? Mañana… (исп. «Завтра»), — вздохнул мужчина, лёгким движением руки приказав животным замолчать и следовать за ним. Псы последовали за своим хозяином, потираясь время от времени шеями о его темно-коричневые брюки, на что он лишь что-то поговаривал им на своём языке.

Тем временем прижавшись спиной к дымоходной трубе, переводил дух другой молодой человек, которому не повезло быть зайцем на этой весьма не потешной охоте. Аккуратно присев на скользкой черепице крыши, он достал из внутреннего кармана куртки платок и зажал им правое плечо.

«Хорошо зацепил, нечего сказать.» — недовольно отметил иностранец, посмотрев на пропитавшуюся кровью ткань. Покопавшись в своей небольшой сумке через плечо, он выудил оттуда бинт, которым смог временно оказать себе помощь.

Потемневшие от сырости стены домов словно хмурились тяжёлым и нежеланным тучам, которые нагло сменяли их наряд. Прохладный ветер ласкал кроны и нежно переплетался с пальцами деревьев в эту тёплую ночь. От такого спокойного нрава вечно вольного и ветряного гостя черепица могла вздохнуть спокойно. На неё сегодня не обрушится его неистовство. Вместе с ней радовались и другие непостоянные соседи. Перелетные птицы, только что вернувшийся из тёплых стран, уже начали вить гнезда, а некоторые уже стали новоселами в трещинах домов и дуплах деревьев. Не ровные каналы улиц пересекались друг с другом и вновь расходились. Типичные дома в три-четыре этажа ровным строем держали дистанцию между ними. Без солнечного света отличить одних городских змей от других было почти невозможно. Но, к счастью, в каждом районе располагались одно или несколько примечательных мест, которые спасали очень редких в этот час заплутавших путников. Сейчас мужчина смог разглядеть в свете тусклых фонарей приличный по размерам зелёный островок квадратной формы посреди каменного океана. Центр был похож на постамент, который так и завлекал всяких ораторов и мечтателей. Оно определённо пришлось бы по нраву участникам чартистского движения или свободным художникам. Упираясь на кирпичную трубу, молодой человек ещё раз осмотрел округу и сделал предположение, что он находился на улице Уорик-стрит, рядом с площадью Голден.

«Значит я не далеко от Маршалл-стрит. Ну хоть одна хорошая новость за весь день!» — иронизируя обрадовался он, аккуратно ступая по крыше дома, растянувшегося вдоль улицы Бик-стрит. В конце дома оказалась покорёженная пожарная лестница, по которой все же было возможно спуститься вниз. Бик-стрит была узкой улочкой, которую можно было бы легко встретить где-то в Италии, но никак не в Англии. Так, по крайней мере, мимолетно показалось темноволосому человеку. Сейчас его больше всего заботило, как можно быстрее добраться до пункта назначения. Поэтому прибавив шагу, он вскоре оказался на Маршалл-стрит. Дом находившийся на перепутье между улицами Маршалл-стрит и Бик-стрит. 51 Бик-стрит. Четырёхэтажное строение из красного кирпича. От высокой влажности издали он казался кроваво-алым. Миниатюрные балкончики разбавляли угнетающее настроение, порожденное погодой и тёмной атмосферой ночи. Цепкий плющ, словно вуаль у прекрасной натурщицы, стыдливо прикрывающая обнажённое бедро, скрыл от чужих глаз стену здания на Бик-стрит, оставляя нетронутыми лишь окна. На улице Маршалл-стрит было три двери.

«А вот и Оазис.» — промелькнуло в голове у иностранца, когда, выдохнув, он постучался в крайнюю дверь слева. В ответ было молчание. Молодой человек не растерялся и постучался ещё раз. Тишина. Незнакомец цыкнул, продолжил стучать и в добавок ударил ногой по бедной и невиноватой двери. Даже не смотря на весь произведённый шум, ответа не последовало. На секунду поздний гость замешкался, видимо, подозревая что-то неладное, как вдруг из-за двери послышался сонный, молодой и несколько ворчливый голос:

— Кто в такой час?

— Карл, открывай! — шепотом ответил ему незнакомец.

Звон ключа в замочной скважине донесся до ушей ночного гостя, который нетерпеливо переминался с одной ноги на другую, озираясь по сторонам.

— Что ты так долго? — бросил он, прошмыгнув в только что открывшуюся дверь. Захлопнув дверь, он добавил: — Ты разве не получил мою записку?

— Да, получиил… Получил, — зевая и кивая, ответил молодой человека с золотистыми волосами. Он подошёл к двери с закрытыми глазами и запер дверь на ключ, после чего убрал металлический объект в карман пижамы.

— Тогда ты выяснил, о чем я просил? — озвучил свой вопрос темноволосый, неуверенно наблюдая за действиями своего знакомого.

— Габриэль… — недовольно протянул соня, — Нет. Я не понял, что тебе было надо!

Его собеседник на минуту застыл в недоумении, слегка сдержанно развёл руками и резко их уронил, после чего раздосадовано пробормотал, пожав плечами:

— Так, выходит. Кардинал Джиннет не ввёл тебя в курс дела?

— Нет. Он лишь прислал мне голубя с фразой: «Проследи за нашим шалопаем в Лондоне.» — разлепив свои глаза, сыронизировал Карл, — Как только я получил это сообщение, так сразу рванул сюда.

— Так уж и сразу? — рассмеялся Габриэль.

— Собрался, попрощался со всеми, присел на дорожку и приехал. Ну и по Парижу немного погулял… О, ты какая там была милая продавщица фиалок! Само очарование! Её чернильные волосы закрывали всю спину, а руки так нежно держали цветки, что я хотел бы быть цветочком в её руках... — мечтательно протянул собеседник.

— Карл… Ты ж священник…

— Светло-голубые глаза так внимательно смотрели на собеседника и каждого посетителя…

— Карл. Тебе нельзя об этом даже думать.

— Потом оказалось, что она частично слепа. Но это не уменьшало её очарования…

— Так. Ты меня не слушаешь… — видимо, мысленно махнув рукой на своего товарища, он прошёл из маленького коридора, где они говорили, в небольшую комнату с одним окном, кроватью, шкафчиком, письменным столом и стулом. Из этой каморки можно было пройти в ещё две комнаты: санузел и маленькую кухню.

Карл, видимо, заметив исчезновение своего единственного слушателя, вспылил на итальянском. Он вошёл в комнатушку. Только одна свеча на столе старалась осветить душное помещение. Но слабый яркий янтарный блеск не мог конкурировать с тёмной мглой цвета индиго. Священник подошёл к столу. На нем лежала бурая небольшая сумка через плечо, в которой его друг носил необходимые бумаги и медикаменты. Некоторые шаловливые листки выскочили из своего хранилища и сейчас покоились на полу. Склянки как и бинты в сумке отсутствовали. Карл поднял с пола бумажных дезертиров и принялся их рассматривать, прежде чем вернуть их на законное место. Содержимое этих бумаг было не слишком разнообразным: записи о пациентах, какие-то схемы, вырезки из газет, сообщающие о переходе Англии на золотой стандарт, о серебряных шахтах и о массовой продаже и скупке золота. Так же среди этого добра было несколько писем. Некоторые были очень знакомы молодому священнику. На них красовалась печать скрещенного свитка и ключа. А другие заинтересовали его больше. Это были безымянные письма, без каких-то отличительных знаков, без адреса и имени отправителя. Карл, кажется, догадывался от кого эти весточки. Он не хотел спрашивать о них у друга на прямую, так как понимал, что тот, скорее всего, отмахнется со словами: это не важно. А если его товарищ так говорит, значит это что-то очень личное и чрезвычайно важное. Как только он потянул за край одного из письма с грифом «неизвестный отправитель», из соседней комнаты вышел темноволосый хозяин сумки и его содержимого. Правый рукав чёрной рубашки плохо скрывал рубиновые капли крови, просачивающиеся через только что наложенную повязку.

— Карл, что ты там высматриваешь? — без эмоциональным тоном спросил новоприбывший, указав на письмо в руках своего друга.

— Ничего. Просто упало на пол. — ответил собеседник, пожав плечами и убрав вещи в сумку. Священник отошёл к кровати и сел не неё, наблюдая за тем, как голландец, немного прихрамывая на левую ногу, подошёл к столу и убрал все необходимое для зализывания своих ран. Он отодвинул потрепанный стул и присел на него, тихо выдохнув, видимо, эта ночная прогулка началась очень давно и только сейчас ощущалось начало ее завершения.

— Ну и с чего у тебя такой вид, будто ты скитался по пустыне сорок лет? — раздался голос священника со стороны кровати.

Но ответа не последовало. И лишь глухой треск бьющегося мотылька о стеклянное препятствие, отделяющее его от своей самой желаемой и рискованной цели в жизни. А огонек в газовой лампе колыхался в тихом, но дразнящем безумном танце. Карл приподнял голову с подушки и посмотрел на своего позднего гостя, по виду которого можно было понять, что ответ на свой вопрос он уже знал и был он чрезвычайно предсказуем.

— Ты опять залез не в тот дом? — дразня спросил все же он, решив, что ему придется поиграть в угадайку, чтобы разговорить этого молчуна, — Сколько раз тебе надо повторять, что нельзя залезать в чужой дом, когда там кто-то есть? Что в этом сложного и не понятно? Как..

Эта уловка сработала быстрее, чем молодой человек даже мог подумать. Не успел он закончить свои издевки, как голландец схватился за голову и вспылил, может, того и не хотя:

— Карл! Ты меня или за совсем идиота считаешь, или за преступника, который на досуге вламывается в чужие дома!

— Чисто фигурально, так оно и есть… — пробормотал будто в сторону собеседник.

— Спасибо… — не удостоив даже того взглядом, бросил темноволосый, следя за бесполезными попытками мотылька пробить холодное стекло. Секунда и мотылек упал на неровную поверхность стола, нервно прижимая обожженное левое крыло к себе.

Карл проследил за его взором и вновь посмотрел на взволнованного чем-то своим друга.

— Так что же произошло?

— Даже не знаю с чего начать. Признаться честно… — растерялся молодой человек, потирая переносицу.

— В таком случае. Начни с самого начала.

— Попробую… Наверное, я не ошибусь, если скажу, что вся эта история начала свою ковку ещё месяц назад. В тот день на адрес дома, где я снимаю жилье у одной, весьма, милой и доброжелательной миледи, пришло письмо, на котором была печать скрещенного свитка и ключа. Ещё ни разу в жизни этот знак не приносил удачи и хороших вестей. Местная «чёрная метка», которая всегда напоминает об ошейнике и цепи на шее. Внутри конверта было написано лишь место и время встречи с информатором.

*32 фута = 10 метров