Абрикоскина — фрагменты сна. рыбалка

                                                            ***

Зловонная жижа, невиданная прежде в этих болотах — кипела, словно заговорённая. Будто собранная в полнолуние, шипела и пузырилась. Она обволакивала жирным маслом, ядовитым туманом, создавая завесу.  Костистые плавники карпа описывали магические пассы. Зловещий клекот проклятий будоражил и лишал разума. Уступая место неведомым тварям, порождённым в колдовстве, чтобы отведать крови.

Царевич Иван, рыбачивший на лесном озере, слышал вводящие в транс ритмы, и неистово крестился. Нахмурив брови, скрипнул зубами. Окинул  замерших за спиной слуг: — Прикройте. — и понёсся с удочкой. Тряслась и чавкала  грязь. Смрадное марево дурмана скрыло от взгляда Вани хрущей. Но стрелы слуг со свистом рвали их белую плоть. 

Жуки, шевеля усами — щётками, махали крыльями. Там и тут звенели удары железа об хитин. Люди впали в полное оцепенение. Слуги нарубили перед собой такой вал насекомых, что уже не могли участвовать в схватке, и только громко матерились.

Иван шёл к рыбьей чешуе. Ближе и ближе. Вот она — нора в тине — в двух шагах. Царевич услыхав доносящееся бульканье, изумленно раскрыл глаза, и грохнулся навзничь. Отливая на солнце зеркальным боком, пучил на него глаза толстый карп.

"Неужели я не отведаю ушицы?"  Крупные слёзы катились по небритым щекам. И последнее, что Ваня успел увидеть в небе, перед тем, как потерять сознание, — плешивых ворон.

Чвак.. И зелёная слизь поцеловала царскую щёку. Иван поморщился. Рыба ткнулась ему в лицо, и щёлкнув хвостом, ушла на дно. Вонью несло так, что Ивана замутило. Вспомнил об удочке: "Вырезанная из морёного дерева не оплошаешь?" И с тоской взглянул на дверь норы. Вдруг, в смрадном запахе, послышалась возня.

— Как тут оказался?

— Кто такой и как сюда попал? — Выдохнул Иван.

— Так же как и ты. Мстит хозяин воды за детишек своих. — Голос всхлипнул. — Ему инкубаторы нужны. Вот он и заманивает колдовством людей.

— Чтооо? 

— А то! Целует в щёчку, оплодотворяет слюной, затем, девять месяцев носит мужик под сердцем грабака.  Подойдёт время родов, расковыряет хрущ живот человеку. 

                                                   ***

Непрерывный звон колокольчика на удочке и пение птиц  — пастораль. Отмахиваясь от комаров, я подскочил, как ужаленный. Вытер мокрую щёку рукавом ветровки "Проклятые вороны." В голове роились липкими комьями остатки сна..Сна?

Схватил удочку и попытался вывести улов к берегу. "Килограмм на сто пятьдесят. Рассказать — не поверят. "