Nimrod — Она просыпается нехотя...

Радость и мимолетное счастье можно прочитать в ее глазах. Она жаждет тебя этим утром, просто люби ее и забудь о предстоящем дне. Она еще отстранена, не чувствует желания в полной мере, но несколько прикосновений способны вдохнуть в эту чудную, нежную плоть порыв к жизни. Она стонет, кричит и тебе тоже хочется кричать и думать, что в эти краткие мгновения золотым и жемчужным светом в тебя вливается само божество.

Наконец, оторвавшись от ложа остывшей любви, она идет к ручью, пусть это будет всего лишь кран в твоей ванной. Из него она наполняется влагой, жидкостью будущей страсти. И опять она смеется и плескает в тебя водой, испещренной пузырьками хлора. Эфирные масла, душистые гели, твои губы — все вокруг любит ее кожу. И может быть, ты будешь счастлив с нею. Если не навсегда, то, хотя бы сегодня.

Она уходит, чтобы снова вернуться, ждать недолго, завтрак, обед, ощущение легкости, наполненности и, немножко, будущей опустошенности.

Суетные дела, ничего не значащие фразы, ибо ты говоришь не с ней. Предвкушения праздника — всего лишь жажда ее тела. Ее тело — соль земли, а ты — небо, падающее на нее крупными каплями семени. Зачем? Неужели кто-либо задавался когда-то этим вопросом? Несчастные. Они не знают.

Пан, наполни меня своими силами, древней Адам, ищущий свою Лилит. Она тоже черна, волосы в уголке ее плоти черны — черная Лилит. Хотя бывает и другая. Какая разница, были бы ее волосы рыжие или светлые, это же ее волосы. Красные губы. Красные от красной крови. Красное — это желание, похоть, жажда, наполни меня силой!

Тупые автобусные лица не мешают тебе постепенно возбуждаться воспоминаниями по пути. Машинные масла мерно текут по железным жилам, они не знают радости притока и жалости прощания. Порча, смерть, останови, не надо. Зачем? А как же я? Странные мысли, откуда? Счастье с тобой как чемодан, ты набиваешь его предвкушением, некуда деться. Фатум. Любовь? Мимолетное счастье — навсегда!

Подруга завидует — так думаешь ты. Подруга сочувствует — так думает она. Она знает. Подруги только оттеняют ее красоту, подачка твоей гордости. Как ей идет… ей пошло бы все. Ну может быть только собрать пышные волосы не в очень тугой пучок. Соблазнительная фигура, немного бы побольше грудь, нет, именно такая — теплые, коричневые, так быстро набухающие соски. Воспоминание о матери.

Красивая пара. О, да. Ты с ней. Наверняка будут красивые дети. Делать детей самозабвенно, до самой немощной смерти. Ты уже пьян и счастлив с ней, хотя бы сегодня.

Собственность. Она моя. Мимолетное навсегда. В прошлом? Нет. Раньше было не так. «Мы пришли?» Красная старая обивка. Красный свет. Красный — ее цвет. Ритм. Ритмически, она — твоя собственность, также как и утром, также как и будет всегда. Одиночество в желании постоянства. Наполненная, тяжелая, темная влага, твоя любовь, с горечью. «Желчь? Спасибо, я бы выпила легкого пива». Слаба. В слабости ее сила. Сегодня ты богат. Просто так.

Хватит о себе. Танец, подружка. Твоя сострадательность одиночеству не знает пределов.

Успокоенность сменяется ревностью. Это ничтожество позарилось на мою собственность в красно-черных тонах? Ярость, гнев. Мое, не тронь. Знакомый? Слишком много, слишком часто. Прозрение позже. Танцы до глубокой ночи. Медленно и быстро, как утром. Скоро опять любить ее, еще так много сил, спасибо лукавому Пану. Веселое заведение, похоже на публичный дом, живущий в твоих представлениях. Ты там не был. Генри Миллер. Он знал хорошо.

Возвращение домой, она прелестно засыпает у тебя на плече. И кажется, что хмурый таксист умиляется вашим видом. Ты почти что несешь ее на остывшее ложе любви. Влага немного бодрит. Сил еще предостаточно. Она уже спит. Нет, от тебя не так просто отделаться. Легкие прикосновения. Магистраль «Шея-Плечо-Бедро-Теплая ножка под колючим пледом». Еще мгновение назад она была в объятиях другого, но он тебе не соперник, старый хрен, Морфей Иванович. Такая податливая, такая отзывчивая. Соски, шея, живот, она чарующе пахнет, влага — она источает ее. Она готова. Наконец, «исстрадавшийся путник нашел свой приют в гостеприимной пещере», теплой, обрамленной черным. Первая секунда — ощущение победы. Take a journey to the bright midnight… end of the night…to sweet delight. Моррисон точно знал, он все знал. Снова ощущение божественной простоты, как просто быть с ней. Ей понравилось. «Давай спать?». Ты был с ней счастлив, хотя бы сегодня.

Что? Просто друзьями. Ладно. Ты же знаешь, у нас не было бы будущего. Ты даже доволен своей свободой. Так должно быть. Много дней, много пьяных ночей, счастья, ссор — как у всех. Жизнь продолжается. Вот эта девушка очень уж ничего. Давно не с кем не знакомился.

Как, и с ним тоже? Это когда мы тогда …, а потом поехали к…? Твою мать. И тогда? С кем же она не спала? Я же ей доверял. Ну почему? Не может быть! Впрочем, зачем ему врать. Давно знаешь? Уже тогда, когда было понятно что мы расстанемся? Кто сказал? Она? Не хотел лезть в чужие дела… Понятно, сколько здесь стоит водка?

И ты вспоминаешь: ее мелкое вранье, неприятные улыбки, красные губы, «по-моему наши отношения зашли в тупик», «я без тебя не могу», моя собственность, тайный уголок ее тела, слишком гостеприимная пещерка, сотни тысяч оргазмов и одна большая ложь. Друзья? Я же любил ее, то утро, красивые дети, ты же сам не хотел. Но как? Зачем? Любил…

Любил?

2004