Роман Шиян — МОЯ БОГИНЯ

Мишель Уэльбэк «Возможность острова».

Пустынный двор дома престарелых. Льёт дождь, холодный хлёсткий всепроникающий. Я сижу на корточках под навесом, всматриваясь в хрустальные всплески на воде. Кажется, что этому не будет конца. Но шум водопада постепенно стихает, бой капель становится размеренным, как сердцебиение, и солнечные лучи боязливо вздрагивают в чуть просветлённом небе. Я погружаюсь в воспоминания. В моём сознании не ясно, но всё чётче и чётче, всплывает осенний ковёр сухих и хрустящих листьев. Пыльный ветер гоняет их по спирали. Солнце угодливо лижет моё сожмуренное лицо. Звенит звонок на урок, но я, первоклассник, свободен. Неуклюже бегая в круговоротах ветра, чувствую себя птицей, которая вот-вот должна взлететь. В воздухе по-домашнему пахнет пирожками. Но в эту минуту я далеко от дома, без папы и мамы, даже без воспитателя — один. Абсолютная свобода — это абсолютное одиночество, без печали, без вопросов, без обиды. Я не чувствую себя одиноким. Надо мною невозмутимое ясное небо, наблюдающее за своим чадом с отцовским благоговением.

Стук каблучков проникает в мою игру с листьями.

— Играешь, мальчишка?! — нарочито строгим голосом, откуда-то сверху, спрашивает молодая учительница, проходящая мимо. — Уроки прогуливаешь?!

— Нет. Уроки кончались, — улыбаясь, отвечаю я. Дома взрослые тёти не прочь пощипать мою круглую мордашку, потрепать вьющиеся светло-русые волосы и умилиться моим послушанием, а в школе далеко не все так ко мне относятся. Эта женщина одна из немногих.

— Ну-ну, — с улыбкой погрозив пальцем, она идёт дальше.

«Добрая…и красивая», подумал я, глядя ей вслед.

Недалеко ветер гоняет по асфальту пустой целлофановый кулёк. Я подбегаю и, изловчившись, хватаю его, — начинаю махать им.

«Это будут мои крылья или парус!», с ликованием провозглашаю про себя.

— Впе-е-ерё-ё-ёд! — в осеннем шелесте по двору разносится моя сказочная радость, уверенность, что мир — это подарок навсегда…

Пыльный и счастливый, ковыляю на обед. Хороший был день!..

…Дождь сходит на «нет», тучи тают под напором сочных июльских лучей, и земля медленно начинает парить, стараясь согреться после «холодного душа». С крыши медленно падают в лужу крупные прозрачные капли, заставляя вздрагивать бесконечно-синее небо, отражённое в воде.

Впервые я влюбился, когда мне было 7 лет, в учительницу младших классов. Высокая, стройная, с вьющимися чуть ниже плеч мягкими светлыми волосами. Ей было чуть больше двадцати. Однажды Она одевала мне курточку, опустившись на корточки: идеальные черты Её удлинённого лица, чистый взгляд, полный спокойствия и милосердия, изящные длинные пальцы Её рук. Обращаясь к моей учительнице, Она с чувством произнесла: «Не ребёнок, а ангел!». Её нежный голос поразил мою детскую душу своей искренностью: я Ей нравился, Она нравилась мне — мой первый ангел, которого мне посчастливилось увидеть в своей жизни. При Её появлении мне становилось тепло и уютно, и хотелось бесконечно долго смотреть на всё, что Она делает. К сожалению, я не часто видел эту неземную женщину, поскольку учился не в Её классе. Иногда, проходя по коридору, Она мило улыбалась мне, и моя душа, окрылённая улыбкой, улетала в облака. Сколько грации было в Её походке, сколько ласки было в Её взгляде!

Любовь к учительнице, не успев окрепнуть, оборвалась через год: Она уволилась. Восемь лет спустя я не сразу узнал своего ангела, вошедшего в мой класс в качестве старшего воспитателя. Она по-прежнему была стройной, красивой, как майский день, лишь волосы Её немного погрубели и стали короче. Постепенно утраченные чувства к этой женщине стали проявляться с новой силой.

Часто по ночам я мысленно представлял себя в неразрывном сплетении с Ней. Мы были одно целое, без греха, без грязных движений. Две чистые энергии. Нам достаточно было только соприкосновения двух дыханий, и цепочка сладострастных божественных мелких судорог пронизывала наши клетки. Но потом наступало отрезвление, и я с трудом сдерживал слёзы, понимая, что Она никогда меня не полюбит: я для Неё — никто, просто мальчик-инвалид. От этой боли можно сойти с ума, всё яснее и яснее осознавая своё одиночество.

Говорят, Бог — это любовь. Она была и останется навсегда в моей памяти Божеством, наивным и беззащитным. За Её строгостью таилась хрупкая детская весёлая беспечность, которая под ударом чужой грубости источала редкие чистые слёзы обиды. Я не видел более ужасного зрелища, чем Её бесшумный прячущийся в ладонях плач.

Я закончил школу. Иногда, отправляясь по делам в город, проходя мимо сотен людей, я мечтаю увидеть хотя бы ещё раз неповторимый образ моей первой любви, Её невольно благословляющий взгляд. Прошло несколько лет, но мне так и не удалось повстречаться с Ней снова. Как странно, но человеку нужно потерять, чтобы обрести. Нужно забыть, чтобы вспомнить… Попытаться забыть то, что у него есть. То, без чего его нет. Всё остальное — эгоизм, самообман, суета.

Последний звонок — последняя возможность видеть Её, быть рядом с Ней. С тех пор как я окончил школу, каждый день убавляет из моей памяти чёткость Её милого нежного лица ровно на одну долю процента. Я потерял почти всё: надежду, веру, мир, друзей — остались только стёртый временем лик моей любви и расширяющееся холодное одиночество. Когда идёт дождь, я выхожу на улицу, мокну и стараюсь вспомнить всё, что было связано с Ней, складывая кусочки Её божественного образа в картину неповторимой красоты. Моя жизнь без Неё ничего не стоит…