LILITH — La digustation

Несмело решаюсь вкусить. Медленно, напряжённо, процеживая сквозь зубы дебютный целомудренный глоток. Капли растекаются по нёбу и под языком. Пытаюсь уловить в тебе пылкую экзотику испанского «Темпранильо». Терпкий, дымно-вишнёвый, будто щиплющий кожу сухой, знойный воздух безветренных июльских сумерек, замешенный на лепестках сотен ярчайших тропических цветов. Хмельной, ностальгически настоянный на воспоминаниях прошлого, точно журчащий отзвук истерзанных любовной горячкой нестройных струн гавайской гитары. Или же… нет, вовсе не то! Схоластичный, возвышенный, точно стрельчатый свод древнего храма, созерцательно-сдержанный, исполненный подлинной мудрости и красоты старинных обычаев, окутанный перламутрово-пыльной пеленой тёмно-бордового бархата распустившихся южных роз, неповторимый и безотказно узнаваемый традиционный вкус «Мукузани». Sommelier…

Второй глоток. Более быстрый, глубокий, проникновенный. Он успевает раствориться в недрах гортани прежде, чем поддаётся осознанной экспертизе. Лишь некоторые, эпизодические ощущения задерживаются внутри чуть дольше. Пробелы восполняются только на уровне разыгравшегося ни на шутку воображения. Густая, шоколадная горечь гватемальской арабики, с преобладанием ненавязчивой кислинки — великолепна. Выразительная дерзкая смесь душистых перцев, острота индийских специй, лёгкий привкус кешью и ускользающая дымка копчёного чернослива. Но всё же… чего-то здесь не хватает. Нечто явно остаётся за кадром, ещё неизвестным и нераспознанным, как эксклюзивное таинство рецептуры отменного мастера. Возможно, несколько карат золотисто-лимонной цедры или пара-тройка зёрнышек чувственного кардамона, сливочная карамель ликёра «Бейлис» или дубовый привкус выдержанного коньяка. Не угадать. Кромешная тьма. Barista…

Третий глоток. Уже столь привычный и ожидаемый, как утреннее пробуждение. Всё перемешалось в едином сосуде. Чем ещё удивить? Чем спровоцировать интерес? Карминно-рыжий, отгоняющий пробковым деревом или мшистой рыхлой корой ройбуш, изысканная корица, тростниковый сахар, кубики льда. Малиново-клюквенный каркаде, желчная жимолость и леденящая мята, пресная ромашка и знакомые до оскомины анис с розмарином. Осколки цитрусовых, лепестки настурции, васильков, мелкие веточки смородины. Байхово-чёрный цейлон, ассам либо дарджилинг, зелёный с жасмином, седой бергамот? Всё воедино. Сегменты перестают различаться, растворившись друг в друге. Полный сумбур. Teetester…

Последний глоток, прощальный. Будто пытаясь ухватить и задержать увядающие осенние краски подольше, лёгкие послушно расширяются соразмерно жадности каждой затяжки. Всё уже так приелось! И только внезапная крепость заставляет снова закашляться, будто впервые, тогда, ещё в школьные годы, скрываясь от осуждающих взглядов за гаражом. Что ты сейчас чувствуешь? Неужели, то же самое? Скудный, едва уловимый букет противоречивости уюта и теплоты горячей кружки какао с молоком, корочек ржаных жаренных гренок, печёного в углях картофеля, и, вместе с тем, пронизывающая сырость земли после грибного дождя. Ещё — несколько слабо очерченных нюансов просмоленной бочки, кедровых шишек, свежей выдубленной кожи. Едкий до слёз, доминиканский Arturo Fuente. В камине, догорая, потрескивают искорками поленья, кресло и плед, распад, одиночество. Клубящейся струйкой ты отдаляешься от меня в никуда. Отдаляешься безвозвратно. Неизбежного не предотвратить. Малейший сквозняк и от тебя не останется и следа. Ещё чуть-чуть — и ты исчезнешь, улетучишься, испаришься, точно и не было ничего вовсе. Сквозь окно, полуденное солнце слепит глаза. Испепеляющее послевкусие. Дым разочарований. Бессмыслица. Fumelier…