Если честно, док откровенно лукавил, рассказывая Коде о квазарусе. До того, как квазарусная болезнь проявилась во всей красе, частичные признаки он наблюдал у одного пациента — и этот пациент не был инсектом.
В тот день квазарусной болезнью были поражены трое: два инсекта и человек. Одна, Эллуза, бывший преподаватель истории, мастер по исследованию древнего корабля, Нойры— стала первым источником знаний доктора об этой квазарусной болезни — и она же была первой ее жертвой.
Вторым был Ларокс, ее коллега— ему досталось меньше, но он пропал без вести— так считал доктор Ллеу. Ларокс всего лишь лишился глаза и отделался легким испугом. Но, скорее всего, это случилось из-за управления D-22, излишки квазаруса были скинуты и болезнь застыла. Ллеу остался в неведении, связь с D-22 была им потеряна в тот самый момент, когда эпидемия прямо разбушевалась.
Третьим же был... человек. Единственный выживший студент по имени Стокгольм. Выживший чудом, потерявший голос, зрение, несколько внутренних органов, оставшийся с одной ногой и одной почти целой рукой, впоследствии собранный по кусочкам, запротезированный донельзя, человек-трансформер, человек-гадина— единственный человек, способный управлять Овертюрой, кораблем, построенным на сплаве инсектских и человеческих технологий— и пропавший без вести вместе с женой Александра Рэндома. Стокгольм был чудом и был загадкой. Почему пересыщение квазарусом не добавило ему проблем со здоровьем? Почему не пошли стигматы? Почему не начали отказывать органы? Почему все, что ему досталось— это возможность интегрироваться с инсектскими технологиями? Ллеу не знал ответа на этот вопрос. И не узнал бы его никогда.
Ллеу ап Гилору не хватало времени, не хватало материала, не хватало подопытных. Каждый раз, когда он хотел изучить больного инсекта, ему приходилось обращаться за разрешением к Александру Рэндому. Мнение самого инсекта не играло никакой роли, как бы странно это не звучало. И каждый раз Александр Рэндом демонстрировал в качестве ответа тот самый приветственный жест Нойры, за который она вошла в легенды по всей галактике.
Ллеу ап Гилор втайне надеялся, что Кода подхватил квазарусную болезнь— и одновременно не хотел этого.
Ллеу ап Гилор видел, как Джареда разделило на два отдельных организма— и часть его мозга отказывалась воспринимать это как свершившийся акт, как последствие его эксперимента. Кода пугал его. Пугал так, как не пугала перспектива смерти от неизвестно чего — и в тоже время Кода умилял его так, как умиляют непосредственные дети.
Было ли это чувство ответственности— Ллеу не знал.
Иногда, особенно имея дело с непосредственным начальником Коды, безжалостный доктор вспоминал все, что он причинил своему единственному другу и даже немного сожалел. На капельку. На секундочку. На треть секундочки. Ладно, не сожалел. В конце концов, так Лароксу было лучше— либо он сам об этом просил.
И если бы для ларокса доку потребовалось бы отдать свой второй глаз, Ллеу отдал бы не задумываясь.

-ай! Ядрена кочерыжка, док! Смотри куда втыкаешь,кретин!— донеслось из-за закрытой двери до скучающего за ней Сэпии.

Где-то далеко-далеко очень громко, от всей своей инсектской души чихнул Ларокс.

На столе доктора Ллеу брошенная голограмма первопроходки-Нойры едва заметно улыбнулась.

В редкие минуты свободного времени, когда голова уже коснулась подушки, а сон еще не пришел, Александр Брэндон Рэндом задумывался о своей жизни.
Жена бросила. Лучший друг пропал без вести. Родная планета на карантине. Половина наследства отца потрачена на эвакуацию населения. Вместо любимых истребителей вынужден производить детские игрушки. Большая часть прибыли уходит на лечение квазарусной болезни.
В какой момент все пошло не так? Когда закралась ошибка в его мышление? Он ведь мог бросить инсектов, они же даже не люди. Как можно было прихватить с собой этих синих и больных почти поголовно, отлично зная, что им достаточно тридцати секунд, чтоб превратиться в шестиметровое насекомое?
Александр Рэндом не знал ответа. В день Александр Рэндом тратил около двадцати секунд на такую рефлексию.
Александр Рэндом был воспитан прекрасными людьми, которые не соизволили сообщить ему разницу, ту самую разницу между синими и белыми, плохим и хорошим, опасными и безопасными. Ему даже не сказали, что думать стоит первым делом о себе.
Александр Рэндом думал о себе двадцать секунд в день. Перед сном. А потом снова: игрушки, тесты, проверка состояния разбросанных по вселенной жителей дибиуса, запрос в ГП о состоянии планеты, запрос доку о решении болезни, запрос, запрос, запрос...
Александр Рэндом спал.

— Да что это за квазарус такой?! — рявкнул Кода. Он был в ярости.
Мерзкий Зэра не двигался с не менее мерзкого белоснежного дивана, вынуждая бедного Коду оставаться наедине с мерзопакостнейшим доком наедине.
Хотелось рвать и метать, а он не мог даже пнуть стул — мерзкий докторишка весьма бы быстро выставил ему заоблачный счет.
О, как же он его бесил!
— Квазарус... — глухо произнес док, — это то, что убивает все живое.
Кода перевел взгляд с бесстрастного Зэры на Ллеу.
Таким он не видел дока никогда. Казалось, лицо его посерело. Под глазами стали видны темные круги. На долю секунды Коде стало жаль дока: потерял родную планету, пашет без отдыха, ища лекарство... но доля секунды — очень быстро проходит.
« все равно он сволочь, » — прошипел внутренний голос и Кода понял, что абсолютно не различает, чей он. Его? Зэры?
Надо бы сказать квазарусной форме жизни, что его трансляции достали. Интересно, расщепит на молекулы или нет?
Вряд ли во второй раз сработает прошлая уловка.
А док продолжал:
— Квазарус позволял жителям Дибиуса творить невероятные вещи. Он дико опасен, Кода.
И Кода сам не заметил, как сел на чертов белоснежный диван.
— Позволь тебе объяснить.. — произнес док. — на примере. Вот ты шевелишь рукой и не знаешь, какие мышцы ты задействовал. Инсекты же так обращаются с квазарусом. Он неиссякаем, пока жив хотя бы один инсект. Он — часть каждого инсекта. И за ним нужен глаз да глаз, друг мой. Если не контролировать его расход, то...
— То что? Квазарусный бабах? — язвительно выдал «благодарный» слушатель.
— Он самый. — на удивление спокойно выдал доктор. — Квазарусный бабах, как ты выразился, приводит к квазарусной болезни. Это как лучевая болезнь, только тело превращается в квазарус. Квазарус пожирает инсектов, друг мой. Заживо. И я могу пока только замедлить этот процесс и следить, чтобы эта зараза с дибиуса не переползла на кого-нибудь еще.
— Если это болячка только инсектов, то я тут причем? Как это вообще связано с чертовой дырой, этим гребанным дибиусом-то?— скривился Кода.
Про существование Зэрамона он предпочел умолчать. Как же хорошо, подумалось ему, что у дока нет счетчика квазаруса, он бы просто взорвался в присутствии Зэрамона.
— Поверхность Дибиуса перенасыщена квазарусом. Он невероятно летуч. Он очень мал. А зная тебя, вряд ли ты соизволил надеть на свою смазливую физиономию хотя бы респиратор, не говоря уже об элементарном скафандре! — гаркнул Ллеу, абсолютно внезапно, и Кода поймал себя на острой попытке вжаться в бедный диван.
— Живо в комнату осмотра! — заорал Ллеу, вскочив и ткнув пальцем в стену напротив. Кода, нервно вздрогнув, проследил за его рукой. В стене медленно расползалась в разные стороны такая знакомая дверь Блоддьювидд.
Переведя взгляд на Ллеу, Сильвер-Бэнкс решил не спорить. А ну как умеет лазером из левого глаза херачить, ну нафиг.
И синий хвост со скоростью супергероя землянских комиксов скрылся в проеме. За ним, неспешно, отправился доктор Ллеу. Он не видел, как плавно в закрывающийся проем шагнул ехидно ухмыляющийся итог проекта Гвидион.
На столе осталась одиноко стоять коробчонка с легендарного корабля, транслируя едва ли плотную голограмму инсектки-первопроходки по имени Нойра.

Кода терпеть не мог осмотры у доктора Ллеу ап Гилора. Не только из-за своего панического страха перед шприцами и иглами, сколько из-за самого доктора.
Напыщенное хамло, так он называл его про себя. Недаром шеф ругался словом «ллеу».
И сейчас, стоя в его кабинете, Кода испытывал острейшее раздражение, граничащее с не менее острейшим желанием повалить Ллеу на пол и долго пинать ногами. Но сначала приложить лицом об стол. Ну еще можно пару раз об стену приложить. Потом переломать пальцы и распы... что?!
Кода нервно покосился на стоящего рядом Зэру. Зэра всем видом демонстрировал свою невинность.

Первое, что бросалось в глаза в кабинете доктора ап Гилора — это огромный стол, заваленный кипами бумаг. Этот монстр столярного дела пожирал все свободное место.
С трудом найдя черную макушку Ллеу, Кода выдал:
— А поменьше стол нельзя было найти?
Вот так. Ни здрасти, ни до свиданья. Сама, мать его, вежливость во плоти.
Ллеу изволил оторваться от бумаг и откинулся на спинку черного кресла, абсолютно терявшегося на фоне огромной космической карты расселения инсектов по галактике.
— Я тоже очень рад тебя видеть, Кода. — криво ухмыльнулся «семейный доктор».
Кода не ответил, внимательно осматривая кабинет. Вроде ничего обычного — стандартный ллеу-срач, кипа бумаг, кружки, пепельница, хоть бы убирался иногда, что ли.
Оба, коробочка с голограммой синей бабы. Хм, что это за..
Кода опять не успел остановить сам себя.
— Это еще что за краля? Замена моей Ри:ко, что ли?
Невооруженным взглядом было видно, что этот вопрос застал Ллеу врасплох.
-Вообще-то это моя пра-пра-пра-бабка. — доктора-полукровку явно клинило на генеалогическом вопросе.
Кода скривился и тут же потерял к голограмме интерес.
— Эй, док, ты же позвал меня не для семейной лекции?
Док молчал.
Взгляд Кода продолжал блуждать по кабинету. Где-то он все это уже видел.
— Ты что, еще и свою пыточную сюда припер? — внезапное озарение снизошло на Сильвер-Бэнкса. Впрочем, это было типично для Коды.
— Ты был на Дибиусе.— мрачно выдал Ллеу.
— И чо?
— Дибиус опустел из-за квазаруса, я должен тебя проверить!
Впервые на памяти Ллеу кому-то было откровенно насрать на квазарусную проблему. Да, были политики, которым тоже было насрать, но они хотя бы делали вид, что им не все равно и откупались дотациями на исследования. Но этот... этому не то что на квазарус, ему на себя насрать.
— Пфффф, — выдал итог проекта «Гвидион», нагло щерясь. — передавай привет Ри:ко, я пошел.
— Но ведь.. — отчаянию доктора Ллеу не было предела. Не то чтобы он так хотел изучать квазарус или боялся, что этот хвостатый оболтус всех перезаражает, просто он первый, кто был на Дибиусе за долгое время. Доктор Ллеу не отказался бы от возможности съездить на родину.
И прямо сейчас его единственный шанс делал роковые шаги к двери.
— Всё, док! Зэра, пошли!
Ллеу недоуменно поднял голову от стола, в чью поверхность он всегда впечатывался лбом, когда его настигало полное отчаяние.
В комнате никого не было. Только он, Кода и коробка с сознанием пра Нойры.
« с кем он разговаривает?» — мелькнула паническая мысль.
Когда Кода, остановившийся прямо перед дверью, очень серьезно произнес:
— Зэра, ты идешь? — в голову Ллеу пришла другая мысль.
«праматерь Ила, да он чокнулся»

Фуки сам не заметил, как разговорился. Память Джареда Сильвер-Бэнкса, доставшаяся ему в наследство, услужливо подсказывала самые важные эпизоды. Впрочем, о многом он решил умолчать.
Даже о том, что Джареда Сильвер-Бэнкса, символ мира между людьми и инсектами, воспитали как самого нормального человека.
У этого бедолаги вся жизнь была распланирована собственными родителями и единственным его самостоятельным решением было поступление в кадетский корпус.
А там.. там уже всплыли последствия его полной уверенности в своей расе: Джареда мало того, что произвели на свет людским способом, так еще и воспитали в уверенности, что он человек.
Знал бы он правду, переступая порог Блоддьювидд, случился ли бы проект Гвидион?
Вряд ли.
Ой вряд ли.
Был бы злополучный взрыв на демонстрации, оставивший калекой беднягу Стокгольма и покосивший почти полностью всех его одногруппников?
Ох вряд ли.
Был бы тогда сам Фукиэйру?
Тоже вряд ли.
Нет никакого толку думать об этих многочисленных «бы», что произошло — то произошло.
Фукиэйру сделал глубокую паузу, давая малому время переварить услышанное.
Ах, насколько же удачной оказалась их встреча. Прямо не встреча, а подарок судьбы.
Он перевел дух и вновь открыл рот:

-Казалось, все забыли о нем. Так и было — пока на окраине SX-2 не случился взрыв, выведший из строя пятнадцатую гидравлическую ногу
SX-2 остановился на ремонт, присланный Джейной отряд симбионтов был невероятно поражен,обнаружив пропавшего Джареда в качестве владельца лаборатории.
Почти вся лаборатория была цела. При осмотре, который успели провести симбионты прежде чем кардинально изменившийся Джаред их вышвырнул, было обнаружено тело: как и положено, синекожее, киневолосое, инсектоидское.
Но тот Джаред, что их вышвырнул, имел ту самую генетику Сильвер-Бэнксов. Правда, его светлые волосы и синий шрам на левой скуле буквально кричали об обратном.
Симбионты-инсектоиды, со встроенным датчиком подчинения Сильвер-Бэнксов, вернулись к Джейне ни с чем.
«Джаред» помог починить гидроногу, но поползли слухи о безумном ученом.
Слухи дошли до Луны. Луна решила проверить. И именно визит Луны стал завершающей точкой в эволюции Джареда. Луна Рэндом, жена Александра Рэндома, была единственным свидетелем рождения Зэрамона.
Она едва успела избежать гибели.
За считанные секунды SX-2 был разнесен в клочья. Джейна в то время была на SX-3. Александр был в командировке на SX-15.
Разряженная атмосфера не была преградой ни для инсектоидов, ги для симбионтов, ни для Зэрамона, ставшего богом.
Богом разрушения.

-эй, малый, хочешь, я расскажу тебе сказку о величайшем демоне?
Давным-давно, на одной планете, назовем ее, скажем, Дибиус, жил-был мальчик. Планета эта значилась в Галактическом реестре как «пригодная для жизни» и номер ее был S-3015. До людской колонизации планету населяла раса инсектоидов. Инсектоиды остались на планете, но с людьми уживались плохо. По слухам, была еще одна раса на планете, но ее никто не видел. Ни одного из ее представителей.
У людей и инсектоидов были свои традиции, но жили они в одних городах. И в одном таком городе, в народе прозванном Город Семи Башен, были две влиятельные семьи, фактически управлявшие обоими расами. И в обоих семьях росло по мальчику-наследнику.
Обе семьи часто контактировали друг с другом.
Джаред был сыном фактического главы инсектоидов, видного ученого. Его дом располагался в самом центре Города Семи Башен.
Александр был сыном главы большой технологической компании. Его отец фактически управлял человеческой колонией. Его дом располагался по соседству с семейством Сильвер-Бэнксов, в котором рос маленький Джаред.
Надо ли упоминать, что обе эти семьи были очень дружны, их сферы влияния и деятельность тесно переплетались. И даже их дома были рядом. Так Джаред и Александр стали теми, кого называют «друзьями детства».
Когда детям исполнилось 12 лет, они с семьями отправились за город. Семья Джареда отправилась на курорт в горную долину.
Семья Александра отправилась вслед за отцом семейства в горную долину. Там у главы семьи были дела, связанные с семьей Джареда.
Дети остались предоставлены друг другу.
Именно в тот год, проведенный вне Города Семи Башен, они встретили Луну.
Луна жила за рекой, с родителями, и была очень загадочной. Они привыкли к ней настолько, что смущавшие их матерей золотистые глаза Луны стали чем-то обыденным.
Луна стала их другом.
Год, проведенный с ней, пролетел незаметно.
Позже он скажет: «это были мои лучшие времена»
Возвращение в город далось Джареду нелегко. Он привык к Луне, к ее задорному и громкому смеху, ему не хватало ее. И, хотя ему было всего 13 лет и он считался ребенком, детские воспоминания не блекли со временем. Инсектоиды возлагали на него большие надежды с того самого дня, как он сдружился с Александром. И этим надеждам Джареду приходилось соответствовать.
Тот год, проведенный с Луной, был единственным годом, когда он был предоставлен самому себе.
Вскоре после возвращения в город здоровье его отца ухудшилось и Джареду пришлось перенимать все его знания.
Дни и ночи он проводил с больным отцом в его лаборатории, за книгами, в обсерваториях и везде сопровождал его.
В школу он почти не заглядывал, вскоре поползли слухи и он получил статус отверженного.
Джаред приходил только сдать экзамены и каждый был на высший бал. Со знаниями отца, усвоенными за короткий срок, сидеть на уроках не было никакого смысла.
Многих вещей Джаред попросту не понимал.
Когда он нервничал, его кожа приобретала насыщенный синий оттенок. Иногда предметы вокруг начинали парить. Он даже пару раз проэкспериментировал, когда никого из родителей не было дома, и смог оторваться от пола сантиметров на десять. Отец не мог объяснить этих явлений. Он не мог сказать Джареду, что с ним. Отец боялся, что Джаред узнает тайну инсектоидов.
Когда Джареду исполнилось семнадцать, его отец умер.
Почти год этот факт скрывали от общественности
Джареду исполнилось восемнадцать, скрывать смерть его отца более не было возможным, и мать взяла на себя дело отца.
Она стала фактической главой инсектоидов.
Джаред, много лет не видевший своего единственного друга, принимает решение продолжить обучение в Кадетском Космическом Корпусе. Сдав экзамены с поразительной легкостью, он оказывается в одном потоке с Александром и... Луной. Джаред рад видеть Луну и впервые благодарен отцу и навязанной с детства роли.
Основной причиной для вступления в кадетский корпус было наличие там большой лаборатории — Джареду не давала покоя мысль о его внезапных умениях и ему жутко хотелось знать их предел.
После переезда в сх2 он получил возможность сдать себя на опыты. Теперь его расписание выглядело иначе, чем в дни временного обучения в кадетском корпусе на сх1. Раньше он проводил все дни с Александром и Луной, но теперь они не знали, куда он пропадал по утрам.
Занятия начинались ранним утром, за час до рассвета, бил конг, кадеты выходили из своих комнат и после переклички расходились по аудиториям. На перекличке Джаред был всегда. Но в следующий раз его встречали только во время завтрака. Со временем все привыкли к его отмалчиванию и перестали спрашивать, где он пропадал в последние три часа. Никто не заметил, что часы исчезновения Джареда совпадают с расписанием работы исследовательского отдела.
Надо ли говорить, что с момента переезда на сх2 Джаред больше никогда прилюдно не снимал наглухо закрытой одежды.
Три месяца в кадетском корпусе на сх1 казались прекрасным сном для вашей неразлучной троицы.
Луна и Александр скучали по открытому и дружелюбному Джареду.
Нынешний Джаред, как будто бы вечно обеспокоенный и погруженный в себя, немного пугал их. Все чаще они оставались наедине. А Джаред неустанно проводил над собой опыты и с каждым разом открывал в себе все больше и больше возможностей и умений.
Три года обучения пролетели незаметно. Луна и Александр все чаще замечали в Джареде перемены: он чаще улыбался, громче говорил, даже вновь начали смеяться.
Они думали, что скоро все станет прежде, но каждый раз боялись, что их совместная тайна станет известна Джареду. Они боялись его реакции. Они боялись, что их дружба закончится на этом.
А Джаред, утонувший в своем исследовательском мире, ничего не замечал. Но иногда он думал о Луне и представлял, как вырастет в ее глазах, когда покажет все, чего достиг за это время. Он понимал, что у Александра больше шансов на благосклонность Луны, но не терял надежды.
К концу обучения отношения между Александром и Луной обострились. Они начали ссориться и Луна стала чаще проводить время с Джаредом. Она приглашала его на свидания, он ходил с ней по магазинам, помогал решать сложные задачи, стал вечным ее спутником и ходячей жилеткой. Однажды, после особо крепкой ссоры, Луна даже поцеловала Джареда. Случилось это прямо перед выпуском.
Кадеты, избравшие свой путь прямо в стенах кадетского корпуса, должны были продемонстрировать свои достижения, чтоб стопроцентно получить должность и ранг, на который они нацелились.
Александр, вставший на путь своего отца, хотел занять пост главы корпорации Рэндом Инкорпорейтед и поэтому представлял публике новую линию легко управляемых истребителей. Луна, которая должна была стать пилотом, кинулась ему на шею. Тогда Джаред понял, что шансов у него нет. И именно тогда он потерял над собой контроль.
Очевидцы говорили потом, что он побелел до кончиков волос. Александр и Луна не видели, как Джаред встал и удалился из зала, пропустив собственную презентацию симбионтских доспехов.
Несколько месяцев о нем ничего не было слышно. Он покинул Кадетский Корпус, не дождавшись выпуска, даже собственная мать не знала, где он.
Казалось, все забыли о нем.
В суматохе катастрофы, случившейся на демонстрации, никто не обратил внимания на его исчезновение.

-Кода, твою дивизию, кто учил тебя водить! — завопил Фукиэйру Сэпия, вжимаясь в диван и упираясь руками и ногами в окружающие предметы, более устойчивые и более прикрученные к кораблю, чем он.
— Заткнись! — издал из кабины довольный Кода. Если бы там был свет, то он освещал бы его зверскую, но чертовски довольную ухмылку. Но света не было, а едва заметное свечение приборов было слишком слабым, чтобы освещать маниакальное лицо пилота.
— Ты же на посадку идешь, идиотина, тормозить надо, а не разгоняться! — надрывался Сэпия из кают-компании.
— Заткнись, я знаю что делаю!
— Да я заметил, как ты знаешь! Еще на Дибиусе! Тормозишь об посторонние предметы! — заорал Фуки, когда кораблик сделал крен в 90 градусов, заходя на посадку при лютой скорости.
Если бы Сэпия был христианином, он бы судорожно крестился.
Если бы Ллеу видел, с какой скоростью к нему на прием летят пациенты, он в рекордные бы сроки изобрел телепортацию.

Маленький серый кораблик лихо влетел в гостеприимно распахнутую пасть астероида. С диким лязгом захлопнулся шлюз.

Когда все стих, тихо матерясь, Фукиэйру вылез из-под свалившихся на него предметов мебели. Насколько он мог понять, они были закреплены так же хорошо, как он сам.
Света не было. Только мигающая красная лампочка тонко намекала на выход. Фуки встал, стряхнул с головы высыпавшийся на него попкорн и грязно, с чувством, выругался.

Кают-компания, судя по слабым очертаниям предметов, была в ничто. Перевернута вверх дном. Разорена.
Даже Зэра не смог удержаться на ногах, вон как его тонким слоем размазало по стене.
Так, стоп!
Белое пятно, носящее имя Зэрамон, медленно рассыпалось кучкой светящегося квазаруса, пересекло разоренную кают-компанию и собралось обратно у двери. Зэра ехидно подмигнул Сэпии и щелкнул выключателем. Вспыхнул свет. Сразу стало видно стоящего в дверях обомлевшего Коду.
— Что за... — пробормотал он, недоуменно переводя взгляд с Сэпии на Зэру.
Зэра невинно хлопал глазками.
— Аааа, как вы меня бесите! — заорал Фукиэйру и пулей вылетел из корабля.
Кода тяжело вздохнул, переступил через руины генератора попкорна и завопил:
— Фуки! Будешь бегать, встретишь Ллеу! Схлопочешь обни...
Гулкий звук встречи бегуна Сэпии и люка оповестил Коду: послание доставлено.
Проходя мимо стоящего столбом Зэры (само ехидство), Кода выдал:
— Приберись тут, ладно?
Удобно, когда в подчинении свой личный боженька.

Ангар астероида был пуст. Каждый шаг отдавался эхом. Это было настолько жутко, что даже Фукиэйру притих.
Те несколько минут, которые они потратили на пересечение пустого зала, показались им вечностью.
Впрочем, бледный кафельный коридор, в который они сразу угодили, тоже не располагал к жизнерадостному расположению духа.
Кафель, мерное жужжание ламп под потолком, безликие одинаковые пластиковые стулья, множество наглухо запертых безликих дверей — вот и все, что мог им предложить мрачный астероид доктора Ллеу.
Фукиэйру подумал, что он попал в рай. Кода подумал, что он в аду и на несколько долгих секунд искренне заскучал по шумному Энджи и матершиннику Гэре.
Зэра же не подумал абсолютно ничего — просто перешел в стэлс-режим, став видимым только для Сильвер-Бэнксов.
Над единственной дверью из множества висела круглая лампа, горевшая бледно-зеленым светом. Рядом висела потускневшая табличка. Нетрудно было догадаться, что именно за ней находится добрый доктор.
Кода смело взялся за медную ручку.
— Фуки, жди здесь, — бросил он через плечо, рывком распахивая дверь.
И тут же скрылся внутри, оставив нелегалу одиночество, муки ожидания и бесконечную скуку.
Долгие десять минут Фукиэйру казалось, что вселенная сузилась до проклятого коридора, дверей и ангара. Впрочем, теперь даже в существовании ангара он был не уверен. Сэпия уже приготовился сдохнуть от старости в этом коридоре, как вдруг...
Мячик, который как будто бы возник из ниоткуда, медленно прокатился по коридору и остановился у ног Сэпии. В каком-то отупении он уставился на него. Затем поднял глаза и увидел застывшего детеныша: облаченный в хламиду пациента ап Гилора (Фукиэйру знал это, как никто другой, выпадала ему уже такая честь), он был явно на последней стадии квазарусной болезни. Палец во рту, пустой бессмысленный взгляд, хламида эта дурацкая — ни дать, ни взять, жертва ап Гилора.
Фукиэйру сам удивился, когда произнес:
— Эй, хочешь, я расскажу тебе сказку?
И еще больше удивился он, когда малой согласно кивнул.
Делать нечего, пришлось рассказывать.

В этой поездке странным было все.
И демон, который оказался не демоном. И опечатанный, который оказался прикручен к кораблю одной простой командой, который оказался демоном. И планета, полная лжи, смутных воспоминаний, ветра и песка.
Все было как-то... не так.
Кода не хотел даже вспоминать о своем путешествии на Дибиус. То, что ему поведал Фукиэйру Сэпия, абсолютно не укладывалось у него в голове.
Он уничтожил Дибиус? Фукиэйру — проекция его сознания? Зэрамон — его воспоминание? Тогда с хера ли ладонь звенит от подзатыльника, когда он лупит Фукиэйру за не помытую посуду? И почему это не дает таких побочек, как на Дибиусе?
И Зэра... он просто ужасно какой странный. Меняет размер, как перчатки. Ужас.
Кода аж передернулся. От одного воспоминания первой встречи распечатанного Зэрамона бросало в дрожь.
Так, так, ладно, дыши, дыши, забудь это все, — мысленно успокаивал он себя, продолжая прикручивать отпавшую панель к потолку. Спокойно, спокойно, Кодански, все под контролем. Не забывай дышать и делай свое дело. А думает над этим всем пусть кто-нибудь другой, да. Например, Фуки, он же у нас умный.
Кстати, о Фуки.
Кода прекратил ворочать отверткой и прислушался. Люк в кают-компанию — единственную доведенную до ума комнату его кораблика — был приоткрыт. Свет едва освещал кабину с мерно попискивающими приборами. Кода экономил каждую каплю топлива, поэтому свет в кабине решил не включать — проще же приоткрыть люк, конечно же.
Из люка доносилось едва слышное бормотание. Если б Кода напряг свой слух, он бы разобрал слова — страшные проклятия ему, его корыту, Зэре и идиоту рыжему.
Жив, подумал Кода, жив и в полном порядке.
И вернулся к ремонту своей пташки, окончательно бросив переваривать недавние события.

Фукиэйру Сэпия был взбешен.
Внезапно, когда Зэрамон вскинул его на плечо и понес на корыто Коды, он понял: на самом деле Дибиус был для него родным. Он не хотел уезжать. Он боялся уезжать. Ему надоел весь этот план, а не Дибиус.
Фукиэйру не желал контактировать ни с кем. Он хотел валяться на полу в своей пустой зале и болтать с компьютером; он хотел есть когда хочется есть, а не по дебильному экономному расписанию Коды. Фукиэйру привык жить один. Наличие разумной формы жизни вблизи бесило и раздражало его.
Фуки, помой посуду. Фуки, твои косички тупые. Фуки, сколько тебе лет. Фуки, как тебе вид из окна. Да я что, по твоему, космоса не видел?
Фуки бесила эта кают-компания. Этот белый мягонький диван. Этот поганый пластмассовый низкий столик. Эта кофейная машина. Этот гребанный бар. Фуки бесило все.
Фукиэйру Сэпия страдал от беспощадной клаустрофобии.
Будь его воля, он бы вылез за пределы этой кают-компании и вырвал бы все эти чертовы провода, через которые его тащили. И хоть память Джареда ему подсказывала следующую за этими действиями остановку корабля и полное крушение, желание сделать это назло Коде было непереносимым.
Но было одно жирное и адское препятствие: его звали Зэрамон и он был всесилен.
И именно он стоял между Фукиэйру и вредительством.
И он, в отличие от Коды и Фукиэйру, сохранял полную ясность ума. Ледяное спокойствие шло в комплекте.
Это не было похоже на него после пробуждения, нет. Когда он в первый раз очнулся на Дибиусе, у него не было никаких знаний о мире. Все пришлось познавать заново: окружающую реальность, цель бытия, собственную форму и возможности. Когда же Зэрамон понял, что выполнил свое предназначение, он окуклился до лучших времен. Лучшие времена настали — и вот он здесь, но с опытом и своим собственным я, отличным и от Фукиэйру, и от Коды. Все, что осталось от Джареда Сильвер-Бэнкса, давшего им всем жизнь — это фамилия. И тело. И память. И знания. Но личность его была стерта и уничтожена. Даже сама Джейна не узнала бы его теперь.
Впрочем, это не заботило Зэрамона. Зэрамона не заботило ничто.
Он знал, чувствовал и мог больше, чем все эти обычные смертные. Первая и единственная квазарусная форма жизни, вобравшая в себя весь квазарус на Дибиусе, Зэрамон не очень был готов лишаться компании Коды. Он был создан, чтобы защищать. И он отлично справляется с этой задачей.
Жаль, правда, что защита Коды должна быть от него самого, но уж и с этим он как-нибудь разберется.

Зэрамон молча стоял у дверей. Фуки нервно грыз нескончаемый попкорн из автомата, притащенного для Коды добрым Энджи в качестве прощального подарка перед полетом. Иногда, когда Фуки особенно бесился, он неосознанно грыз огромное бумажное ведро для попкорна. В те нередкие минуты на лице у Зэрамона появлялась ядовитая ухмылка.
Кода прикрутил последний болт и удовлетворено потянулся. Работа была сделана, можно было отдохнуть.

Маленький серый звездолет шел прямым курсом к астероиду доктора Ллеу.
Ценные указания от шефа, недавно поступившие, гласили: «Кода, сукин ты сын, если вылез из Дибиуса, кабанчиком метнулся к Ллеу, пока он сам к тебе не пришел со своим гребанным осмотром! Это ПРИКАЗ, еть твою мать!»
Злобный смайлик в виде ап Гилора прилагался.
Смешно, но одновременно с приказом шефа, на борт звездоета поступило послание и от Ри:ко — фотография ее, детей, шестиметрового зеленого насекомого и Ларокса. Ах да, фонарь тоже был сфотографирован. Кода все еще не мог понять, зачем.

Сильвестр потер пальцами переносицу. Сил материться уже не было. Тяжело вздохнув, он поднял взгляд на Коду.
Кода сиял. Корабль, который стоял за ним, производил на Сильвестра странное впечатление.
Размерами он был невелик — всего-то около 50 метров. С первого взгляда было видно, что собирали его впопыхах. Части обшивки не совпадали по цвету, размеру, виду и форме. И при всем при этом он люто, адски, невообразимо напоминал Сильвестру дипломную работу Александра Рэндома.
Кода тем временем сиял от радости и распиравшей его гордости.
Сильвестр наградил его Самым Тяжелым Взглядом из своего арсенала.
— Нам его только покрасить осталось — жизнерадостно выдал Кода, от чего Сильвестру захотелось схватить за плечи, хорошенько потрясти и заорать: «Ты идиот, это корыто развалится через три минуты в космосе!», но он сдержался. Вместо суровых мер, Сильвестр решил обойти корабль со всех сторон.
Больше всего его порадовал впечатанный в корпус Энджи. Раскинув руки крестом, он был залит добрым слоем розовой краски и, видимо, ему не дали удрать и заботливо придавили шваброй к корпусу, пока он не прилип. Швабра, кстати, вполне бодро торчала из Энджи и его розового панциря. Рядом стоял Гэра и осуществлял жизненно важные функции подачи никотина в обездвиженную жертву дизайна.
— Что уставился? — выдал Энджи. — Мы не сошлись во мнениях, иди себе дальше, дедуля.
Сильвестр воздел очи к небу, покачал головой и пошел дальше, мысленно проклиная тот день, когда согласился на предложение Гэры.
Откуда-то из-за спины донеслось:
— Зэра, заарктурь тебя по часовой стрелке в тридесятой степени! Отклей меня уже!
Сильвестр не очень понял, к кому он обращается. И не стал разбираться, ибо Кода решил показать ему корабль не только снаружи, но и изнутри.
Внезапно трап оказался двойным.
Если честно, Сильвестр не придал этому значения, а совершенно зря.
Мозгу Коды принадлежала чертовски удобная и практичная идея. Чертеж, показанный Рубином, был идеален, но работа по нему была бы адски долгой. Поэтому Кода... все же взял тот небольшой катерок с неисправной системой управления и... заменил ее на систему управления из шара. Это заняло дня три. Почему-то интуитивно Кода знал, как заставить ее работать — ну и плюс на ее изучение он потратил почти весь год. Внешне катер его абсолютно не устраивал. И мощностей не хватало. И обзор маловат. Но и эта проблема была решена: при помощи такой-то матери и ударной силы, кораблик поменьше был засунут в кораблик побольше. Правда, пришлось поставить Зэру (именно так звали нанопечатного, как выяснилось) охранять бар. Охваченный тоской по алкоголю, Энджи произвел недюжинные усилия и... на проект «матрешка» ушло полтора дня. Еще полтора дня Кода и Гэра спешно подсоединяли системы кораблей друг к другу.
Когда прилетел Сильвестр, они старательно пытались покрасить и привести корабль в приемлимый вид. Но не успели.
Сильвестр осторожно ступил на трап. Сделал шаг. Еще шаг. Хм, надо же, не разваливается, — подумал он, бодро зашагал вперед и .. с гулким протяжным звоном врезался лбом в низкую дверь.
— Внимательнее надо быть, — съехидничал Кода, похлопав его по плечу. Судя по тому, как он лихо перепрыгивал через торчащие провода, уворачивался от прутов, висящих панелей внутренней обшивки и прочих выставленных напоказ внутренностей корабля, он делал это явно невпервой. На секунду Сильвестр подумал: а что, если этот дестрой сделан специально, вместо навороченной противоугонной системы? Не успел он так подумать, как тут же провалился правой ногой в дыру.

Энджи брезгливо пнул швабру и со смаком затянулся сигаретой. Теперь, когда он был свободен, любые движения были ему в одно сплошное удовольствие.
Из корабля кубарем выкатился шеф галактической полиции. Встал, отряхнулся, сплюнул и пошел прочь, явно внутренне матерясь.

К вечеру пришли техники с крейсера шефа Галактической Безопасности и привели корабль в относительно приличный вид. Впрочем, Кода не впустил их внутрь. Отобрав все для отделки корабля, он наглухо задраил люки, употребив страшное ругательство: «Зэра, не пускай их внутрь».
Что оно означало, техники не поняли, но решили не перечить.
Утром следующего дня корабль Коды, соответствующий званию «корыто в состоянии перманентного ремонта» взлетел и взял курс на Дибиус.
Первым заданием Коды Сильвер-Бэнкс как агента Галактической Полиции был арест виновного в эпидемии, уничтожении и карантине.
Виновника звали Зэрамон и, по слухам, он был Демоном.

Этой ночью ему снился странный сон. В нем все было чужим: город, люди, дома. А еще ему было люто, дико, непередаваемо страшно — как будто бы каждый в этом мире представлял для него угрозу.
Во сне Кода смотрел на свои синие руки и ему было страшно.
За стеной Гэра громко чихнул и он проснулся.
— Приснится же такая херня, — пробормотал Кода и перевернулся на другой бок. У изголовья кровати отсвечивало белое — придаток в нанопечатях. Куда бы не пошел Кода, он оказывался рядом.
Кода сладко зевнул и закрыл глаза, мысленно приказав себе не думать об этом. Сам не заметил, как провалился в глубокий сон.
На этот раз ему снилась Ри:ко.

— Что ты такое? — приговаривал невыспавшийся и раздосадованный Кода, наворачивая круги вокруг опечатанного придатка.
Белое приведение молчало. Нанопечати испускали едва заметный свет.
Кода, старательно не обращая внимания ни на брошенную постройку корабля, ни на пьянствующего Энджи со странным красноволосым типом, ни на Гэру, копошившегося в наваленных как попало запчастях, задумчиво обошел вокруг опечатанного.
Рост был примерно одинаковым. Телосложение тоже. Лица не было видно из-за двух белых круговых печатей. Только синие губы выделялись темным пятном.
Еще две печати стойко напоминали Коде об упаковочной бумаге. В целом, этот бонус от Сильвестра не производил абсолютно никакого впечатления — в нем не было ничего особенного, за исключением, разве что, двух вещей: он молчал и был абсолютно белым.
— Надо будет у Сильвестра спросить, на кой хрен он тебя мне оставил.— пробурчал недовольный Кода.
— Сильвестр тут ни причем. — синие губы разжались. Голос был грудной и чертовски мелодичный. На мгновение, Коде захотелось слушать его вечно.
— хм, так ты разговариваешь! —Кода ухмыльнулся. —Если Сил тут ни причем, то зачем ты здесь?
— Чтобы помогать тебе, Кода.
Что-то странное было в его интонациях, но что — Кода понять не мог.
— Окей, тогда помоги мне собрать корабль, — он решил пойти простым путем. Срок, озвученный Силом, истекал через неделю. Спасти Коду могло только чудо.
— Хорошо.— на удивление покладисто выдал придаток.— С чего мне начать, Кода?
Издав невнятный звук, тот закатил глаза.
— Просто. Собери. Этот. Гребанный. Корабль.
— Что мне делать, Кода?
С минуту Кода смотрел на это непроницаемое лицо, безмятежное, красивое, как у статуи. Спокойное, как у Будды. Он был готов поклясться, что этот упырь над ним издевается.

Гэра нервно швыранул отвертку в стену и встал. Считая про себя шаги и стараясь дышать ровно, он подошел к столику, за которым Энджи потягивал чертовски древнее вино в компании очередного непонятного типа. Вокруг были раскиданы коробки. В коробках виднелись яркие упаковки каких-то товаров.
-О, Гэрусик! — завопил Энджи, махнул кружкой с пустынным пейзажем и повернулся к собутыльнику: — Это Гэра, мировой пацан, он тут живет.
Тот кивнул. Если бы Кода был рядом, он бы заметил сходство его выражения лица с выражением лица своего опечатанного собеседника.
Гэра приблизился вплотную.
Энджи затараторил, размахивая руками:
— Мы тут такое замутили! Смотри, это кружка с Дибиусом! А на нем куртка как у Адских Гончих! Ну, мы у Сильвестра отобрали одну такую и теперь копии херачим, классно же, а? А еще у нас футболки есть, разойдутся по всем мирам, я знаю!
Лицо Энджи выражало восторг. Собутыльник пригубил вино. Гэра подумал: «очередная идиотская затея Энджи. Ничего особенного. Спокойно.»
А потом... жахнул со всей дури по столу и заорал:
— Я ТЕБЯ ЗАЧЕМ СЮДА ПОЗВАЛ, ТУПАЯ РЫЖАЯ БАШКА?
Энджи спокойно убрал уже вытащенную футболку обратно в пакет, повернулся к собутыльнику и ласково произнес:
— Рубин, лапочка, сделай ему корабль.
И странный тип с красноватыми вьющимися волосами щелкнул пальцами. Совершенно не меняя выражения лица.
Гэра недоуменно заткнулся. Нервно огляделся. Услышал сзади:
— ТВАЙУМАТЬ!
И очень медленно повернулся.
Сзади висел корабль. Под ним стоял Кода. Если бы его рисовали в диснеевских мультиках, в глазах у него сияли бы два больших красных сердечка.
Корабль был идеален. Но, сцука, прозрачен более чем полностью.
— Что ж ты делаешь, сцуко! — завопил Гэра и отвесил собутыльнику подзатыльник.
Рубин посмотрел на Гэру так, что тому немедленно захотелось отгрызть себе руку.
— Ребят, ребят, ну не ссорьтесь, а? — жалобно пискнул Энджи.
Позади Гэры голограмма корабля мечты распахнулась, превратившись в трехмерный чертеж корабля.
Кода завизжал:
— Я понял как его собрать!
Гэра нервно оглянулся.
Рубин сделал еще глоток своего мо́рокского вина.
Энджи выдохнул и произнес:
— Гэрусик, ты не нервничай, он просто с далекой планеты, общаться не приучен, тем более с такими как ты.
Если бы взглядом можно было прожигать, то в Энджи бы красовались две дыры: одна повыше, вторая пониже.
Не сговариваясь, Гэра и Рубин одновременно встали, взяли Энджи за шкирку и двойным пинком отправили в сторону Коды, уже вооружившего белого гостя инструментами.
— Эй, ну вы чо! — завопило рыжее бедствие.
— Заслужил, — сказал Гэра, усаживаясь на его место.
— Приятного отдыха, — хмыкнул Рубин, наливая мо́рокское вино почти тысячелетней давности.
До конца срока Сильвестра оставалась одна жалкая неделя.

-Компьютер, перезагрузи Город Семи Башен. Версия «закат».
— Будет сделано, Сэпия.
Свет мигнул и на мгновение стало темно. Потом огромное панорамное окно засветилось. Огромные башни освещал закат.
Светловолосый человек едва заметно улыбнулся.
По виду из окна можно было решить, что он находится внутри одной из этих огромных башен. Но это было не так. Скорее, не совсем так.
Он жил под Городом Семи Башен.
И он был единственным жителем Дибиуса. Или, если он ошибся в расчетах, то, возможно, вторым. В этом случае, шансов на спасение у него не было и весь его гениальный план был напрасен.
Светловолосого звали Фукиэйру Сэпия.
С тех пор, как он очнулся в развалинах sx-2 прошло много времени. Достаточно, чтобы в красках представить, как произойдет их встреча. Достаточно, чтобы хорошенько продумать и тщательно выверить ту лапшу, которую он планировал навешать на уши своему второму я.
А второе я немножко запаздывало.
За все эти годы чувства Сэпии настолько притупились, что если он проливал на себя горячий чай, то замечал это исключительно случайно, да и то минут через пять-десять.
Делать на брошенной планете было абсолютно нечего.
Он пересмотрел все пленки, что оставило после себя человечество. Он перевел на человеческий язык все стрекочущие песни инсектов. Дешифровал все предания. Обшарил всю планету, используя брошенный Адскими Гончими транспорт. Собрал и систематизировал всю хронологию событий на Дибиусе.
Этого хватило на года три.
Ожидание для Сэпии было невыносимой пыткой. К сожалению, ему достались все знания Джареда Сильвер-Бэнкса — и это доставляло ему массу проблем.
Фукиэйру Сэпия был именно тем человеком, от которого Сильвестру достались те злопамятные инструкции.
Встреченный им на Дибиусе, в городе sx-2, Фукиэйру потряс Сильвестра своими знаниями о грядущем. Несколько недель он провел в его компании, жадно ловля каждое слово. А слова были странные.
Безмятежный, чертовски странный, опознанный как Джаред Сильвер-Бэнкс инсектоидскими симбионтами, Фукиэйру производил впечатление не то святого, не то полоумного.
Больше всего Сильвестра потрясло наличие тела Джареда Сильвер-Бэнкса в подвале лаборатории Сэпии.
Сначала он пристал к нему из интереса, потом — остался по непонятным причинам. Собственно, если бы Сильвестра спросили, почему он безоговорочно ему верит — он не нашел бы ответа — ни тогда, ни сейчас.
Инструкции от Сэпии были подробны, расписаны по часам и еще ни разу за много лет не обманули шефа Галактической Полиции.
И Сильвестр подозревал: если бы он не получил этих инструкций, вместо него мог быть кто-нибудь другой.
Последним пунктом инструкций было возвращение Коды на Дибиус. И единственное, чего не было в этих инструкциях — это цели его возвращения.
Фукиэйру Сэпия отчаянно хотел выбраться с Дибиуса. Он ненавидел эту пустынную планету. Терпеть ее не мог.

Кода нервно икнул. Вот уже вторые сутки он икал как проклятый. Стоило только подумать, что икота прошла — как она начиналась снова.
Год прошел мрачно. С матами, попытками самому собрать корабль, острым желанием убить Энджи и врезать Гэре за его паскудные обещания. Но Гэра — третий в рейтинге наемных убийц и отлично уворачивался.
Срок, обозначенный Сильвестром, истекал через полторы недели. И за это время все, что они сделали — это сняли систему управления с шара Ларокса. Она была идеальна. Она была шикарна. И она идеально стыковалась с перчатками, которые выслала ему по почте Ри:ко.
Фонарик от Ларокса в посылке тоже был, но Кода совсем не понял, зачем он ему.

Гэра был в ярости. Он позвал на помощь Энджи, а тот... превратил его маленькую уютную свалко-планету в... настоящий клондайк для бомжей, любящих сдавать пустые стеклянные бутылки! Пользы от Энджи не было никакой. Ну, не считая пары-тройки тонн всяких запчастей — и это при том, что планета и так была одной большой свалкой запчастей!
Кода, впрочем, тоже был хорош — ходит вокруг Сильвестрового телохранителя в нанопечатях и бубнит себе под нос. И так неделями! Когда не бубнит — икает. Ну и как в таких нервных условиях можно уложиться в такой срок?!
— Встречу Сильвестра — убью нахер, — мрачно прошипел Гэра и сделал большой глоток здравура. Хоть что-то полезное было от бесчисленных знакомых Энджи.

Ллеу был крайне раздосадован. Хотя его прекрасная и незаменимая Ри:ко и вернулась к нему на пару недель, он ее не узнавал. Она стала дико веселой. Раньше она была серьезнее!
А теперь при виде него прямо ржет.
Может, с лицом что-то не так?
И каждый день на обеде звонит в другой конец галактики! За его, Ллеу, счет! Она хоть представляет, насколько это дорого?
И что это за вопрос для няни? Что это за «головы моих детей вкусные? » Что там за нянька такая вообще?
Карандаш хрустнул и сломался пополам. Ри:ко издала смешок. Пациент недоуменно посмотрел на доктора. Доктор Ллеу ап Гилор в пятый раз пытался выписать ему рецепт.

Ларокс был счастлив. Эти детеныши были лучше всех, кого он обучал в Кадетском корпусе. А самое главное — они были послушными. Сообразительными. Умными. И ничего не боялись.
Даже когда облитый в 5 утра ледяной водой Ларокс принял родную для любого инсекта форму.
Как выяснилось, синий нянь, покрытый разъемами, этой парочке больше нравится в виде шестиметрового насекомого.
И поэтому Ларокс был абсолютно счастлив.

Планета S-3045, в простонародье Дибиус, находилась на еще большем отшибе чем мусорный дом Гэры. В любом справочнике про нее писали примерно следующее: «Непригодна для жизни. Закрыта на карантин. Население эвакуировано в связи с непонятной вспышкой смертельной болезни. Была населена инсектами. Колонизирована людьми три сотни лет назад. Смертельно опасна.»
Теперь, когда вы уже вовлечены в эту историю, мы расскажем вам правду.

Когда люди прибыли к Дибиусу, они не знали о нем ничего, кроме координат и воспоминаний, полученных от Нойры, инсектки-первопроходца. Люди хотели изучить и колонизировать планету, она казалась им раем. Первое поселение они смастрячили удачно, но корабль приземлился буквально чудом. Попытки посадить грузовые транспорты были неудачными, поэтому... совместными усилиями был построен грузовой орбитальный лифт. На орбите же располагалась станция с портом и прочими плюшками.
Во время войны с инсектами лифт был частично разрушен — так люди на Дибиусе оказались оторванными от людей на орбите.
Только годы спустя некий Сильвестр умудрился подать сигнал бедствия, выйдя на связь со сторожами полузабытой орбитальной станции.

Планета оказалась поделена между раздробленными людьми и инсектами. Некоторые ушлые люди, осознав свое положение, пытались выстроить еще лифты, но то не хватало материала, то конструкция была недостаточно прочной. Из-за суровых боевых действий, попыток уничтожить друг друга раз и навсегда, природе приходил конец. Климат нещадно изменился и начинались бурные пылевые бури. Новые лифты быстро выходили из строя, даже не достигая верхних слоев атмосферы. Они падали, они ломались. Люди, сдавшись, отправлялись под крыло своего лидера по фамилии Рэндом. Но некоторые оставались жить в лифтовых развалинах, во множестве усеявших север планеты.
Впоследствии именно эти места были облюбованы Сильвестром и его бандой.
И именно они оказались обойдены вниманием Зэрамона.
Так они и остались безмолвным украшением опустевшего Дибиуса.

Рэндом, под чьим началом объединилась большая часть людей, построил города серии М. Он просто любил эту букву. Это были купольные статичные города, ориентированные на выживание. В них не было ничего красивого, сухая прагматичность, голые стены, функциональность. Инсекты, связанные актом позорной капитуляции и вынужденные отдавать в виде залога треть каждого своего клана, чахли с невероятной быстротой. Именно поэтому Рэндом и ап Гилор, представитель самого уважаемого клана инсектов, были вынуждены срочно и очень быстро подбирать идеальное убежище, максимально подходящий вариант выживания. Не прошло и двадцати лет, как города серии М были брошены.
Именно возле такого города на Зэрамона было произведено нападение. Первое нападение в его жизни — совершенное неким Лароксом, бывшим преподавателем летных искусств Кадетского Корпуса.

Последним стационарным прибежищем людей и заложников-инсектов стал знаменитый Город Семи Башен. Семь гигантских башен, погруженных в землю, ввинчивающихся в огромную пещеру, были невероятным плодом совместных усилий клана ап Гилор и всех ученых со стороны людей. Зараза в виде пустыни распространялась достаточно быстро, именно поэтому им стоило торопиться спасти себя и оставшиеся кусочки живой природы.
Именно Город Семи Башен, способный спрятаться от бушующих ветров и способный выдержать — в теории — прямое попадание термоядерной бомбы, был основной надеждой человечества. Вот только он не мог вместить всех.
Механизм спасения был огромен, в нужное время башни вылезали из песка, гигантские, величественные, полные народа. Но большую часть времени они были внутри поверхности Дибиуса — как раз там и шла работа, именно там и разрабатывалась вся спасительная техника, все огромные мобильные города всевозможных версий.
Именно в этом городе производилась профилактика и ремонт всех мобильных городов. Именно оттуда поступали маршруты всем пилотам. Именно Город Семи Башен был не тронут Зэрамоном.
Но Дибиус был брошен, и его столица тоже.

Первыми из лона Города Семи Башен вышли мобильные города серии А. Полностью созданные людьми, они коптили небо, пыхтели и колесили по всей планете в поисках подходящих мест для грандиознейшего, спасительного и огромного проекта. Маленькие, быстрые и юркие, именно они были гарантией спасения.
В каждом из них было небольшое количество людей и инсектов — одинаковое, для равновесия. План нового транспорта, созданный лидерами обоих рас, требовал невероятных усилий.
Найдя нужное место, не задетое песчаной заразой, эти малыши-города окружали его по периметру и начиналась бурная работа.
Но и после окончания этой великой затеи остатки этих городов продолжали колесить по Дибиусу.
И каждый из них встретил Зэрамона.

Места, окруженные когда-то малютками серии А, были изолированы от зараженной земли заботливыми симбионтами-механизмами, любимым домашними животными инсектов. Понадобились усилия почти всех кланов, чтобы вырастить дно хотя бы одного будущего города идеальной серии SX. Следующим ходом было создание купола, который должен был защищать жителей от песчаных бурь. Потом настала очередь ног, способных выдержать вес этой махины. Ног было шестнадцать, ровное количество, высчитанное, выверенное, семь раз отмеренное, с поправкой на потерю одной или двух конечностей.
Город должен был быть быстрым, крепким, надежным и не застревать в песках, как малютки из серии А.
Город таким и стал — благодаря армии пилотов, обслуживающего персонала и техников, буквально на ходу координировавших движение ног. Ноги SX гарантировали будущую жизнь. Ноги SX были фактически городом в городе, а обслуживающий персонал и пилоты ног — народом в народе.
Ноги были самой крепкой частью городов марки SX. И именно поэтому они страдали меньше всего при встрече самых распространенных мобильных городов с Зэрамоном.

Авторами идеи создания городов серии SX были представители известных семей — Рэндомы с людской стороны и Сильвер-Бэнксы со стороны инсектов.
Инфраструктура города была распланирована этими двумя. Они создали все. Под их чутким руководством люди и инсекты медленно шли на сближение. И именно поэтому в самом центре города SX-2 покоилась колыбель местного человечества — чудом сохранившийся корабль, на котором и прилетели человеки. Особенностью корабля был ИИ, при помощи которого происходило управление. В качестве ИИ выступал оцифрованный мозг инсекты-первопроходца, Нойры. Она происходила из известного инсектоидского рода ап Гилоров. И поэтому транспорт, чьей частью она стала, некоторое время был буквально меккой для обоих народов.
Впоследствии, с развитием Кадетского Корпуса, этот транспорт превратился в учебное пособие — и одновременно напоминание, напоминание о возможных полетах в мире, где уже много лет никто не может поднять корабли в воздух.
Именно этот корабль служил вдохновением для легендарного Александра Рэндома, гениального выпускника Кадетского Корпуса. Выкрав находящийся там репродуктор ИИ, он, пользуясь ее данными, разработал двигатели на основе квазаруса, элемента, которым в совершенстве владели инсекты и которым была буквально пропитана вся планета. Грубо говоря, его корабли летали без топлива, на голом воздухе. Двигатели выбирали квазарус из окружения и превращали в силу, при помощи которой можно было летать.
Благодаря работам Александра Рэндома, две трети жителей планеты смогли избежать мучительной смерти от рук разбушевавшегося Зэрамона.
Впрочем, влияние ИИ на инсектов, ее ненависть к людям, уничтожившим привычный ей мир и превратившим ее в железную коробочку, и дали результат в виде Зэрамона.
Сын Сильвер-Бэнксов, Джаред, любил размышлять о мироздании под сенью ее корабля. Именно под влиянием Нойры Джареду пришла в голову идея опытов над собой с применением квазаруса.
После падения SX-2, демонстрационный зал с одиозным легендарным кораблем пострадал меньше всего — как и в силу удаленности от места рождения Зэрамона, так и в силу своей конструкции.

Инсекты тем временем усердно плодились. Треть населения каждого клана оставалась делить города с людьми, обреченная на неродной облик. Две трети же оставались в родных инсектских гнездах.
Родное гнездо, сплетеное из множества стальных нитей, было им гораздо удобнее наглухо запечатанных стальных жуков. Инсекты любили свой родной внешний вид, полеты, планету. Если порывом ветра инсекта сдувало из гнезда, он всегда мог прилететь обратно.
Ажурные гнезда инсектов с легкостью выдерживали любые порывы ветра. Инсекты могли играючи выстроить множество новых орбитальных лифтов, но они знали: люди люто боятся маленьких насекомых, а уж если встретят огромных шестиметровых.. инсекты отлично знали, чем это заканчивается. Жизнь преподала им когда-то отличный урок.
Гнезда кланов усеивали весь Дибиус. В одних районах их было много, в других районах мало. Люди о них не знали — маршруты городов корректировали сидящие в Городе Семи Башен инсекты, а у инсектов, традиционно, симпатии были не на стороне людей.
Единственное, что могло повредить крепким гнездам инсектоидов — это большой выброс квазаруса. По несчастливому стечению обстоятельств, именно рандомный выброс квазаруса во все непонятное и было любимой тактикой Зэрамона.

Джаред Сильвер-Бэнкс, наследник лидирующего инсектского клана, попал, как мы уже говорили, под влияние ИИ Нойры. Нойра, движимая идеей мсти, подала ему идею самосовершенствования путем плотного изучения влияния вновь открытого Джаредом квазаруса. Воспользовавшись услугами беспринципного полукровки Ллеу ап Гилора, Джаред начал проводить над собой эксперименты. Ллеу же назвал это проектом «Гвидион».
Кровь Джареда изо дня в день насыщалась концентрированным квазарусом, дополняя его исконно инсектские способности к взаимодействию с ним.
Параллельно с оным проектом, Джаред заканчивал учебу в Кадетском Корпусе. И именно он сорвал выпускную церемонию. И именно он, при проведении финального эксперимента, совершил выброс квазаруса, накрывший все живое на SX-2.
Все, у кого была открытая рана, будь то царапина, порез или заусеница, были заражены так называемой «квазарусной болезнью». Джаред же официально начал считаться пропавшим без вести.
Но на деле квазарус отделился от его тела, вместе с его знаниями и памятью. Джареда разделило на двух особей — самостоятельного Фукиэйру, чье тело сформировалось из кровищи, и абсолютно бесполезного полутрупа Коды. Ллеу, чуть не ставший директором кирпичного завода от такого поворота событий, решил следовать советам Фукиэйру. Так то, что осталось от Джареда, было бережно упаковано в «капсулу милосердия» и передано на хранение его второму «я».
В момент, когда второе «я» переродилось в концентрат квазаруса по имени Зэрамон, у капсулы милосердия сработал таймер, отправивший ее на орбиту.
Все, что напоминало об этом — чудом уцелевшие провода.

Место, где случилось рождение Зэрамона и по совместительству эпицентр квазарусного взрыва, уничтоживший SX-2, было на окраине города.
Взрыв был такой мощи, что все жители мобильного города были уничтожены. Кто-то взрывной волной. Кто-то — рецидивом квазарусной болезни. Последние буквально взрывались — квазарус в их телах вступал в реакцию с квазарусом, волной прокатившимся по запертому пространству мобильного города.
Лазарет кадетского корпуса располагался достаточно далеко от эпицентра взрыва. Его настигла взрывная волна, отчего он сложился, как карточный домик.
С течением времени и не без помощи любопытного Зэрамона, купол получил множество рэндомных пробоин. А так как снаружи правила пустыня, неудивительно, что все занесло песком.
Город SX-2 стал памятником. Напоминанием о скоротечности жизни и хрупкости бетона и стали.
Впрочем, как и вся планета.

Корабли, созданные Александром Рэндомом, были единственным способом связи между всеми мобильными городами. Александр стал буквально спасителем Дибиуса.
Именно на плодах его усилий и под его чутким руководством эвакуировались жители планеты. Спешно. Спасаясь от неведомого среброволосого зла и неизлечимой болезни.
Но не все корабли были способны удрать от воплощения квазаруса, самого Зэрамона. Все, что он видел, все, что содержало в себе хоть малую толику квазаруса — было им разрушено.
И корабли, пилотируемые выпускниками Кадетского Корпуса, время от времени не успевали удрать от этого демона. И падали. И превращались в неподвижные куски металла.

Квазарус был невероятно мал, летуч, светуч и бесконечен. Квазарус возникал из дыхания инсектов, от солнечных лучей, от трения, он был искрой от ударов, он был везде. И больше всего — в инсектах.
Благодаря ему, они могли видоизменять свой облик до человеческого. Первопроходцем в этом была Нойра ап Гилор.
Благодаря ему, инсекты могли выращивать разумные механизмы. И развивать их так, чтобы при их помощи летать в космос. И в этом первопроходцем была Нойра ап Гилор.
Благодаря ему, инсекты могли строить двигатели, работающие на квазарусе. И вновь первопроходцем была Нойра ап Гилор. Второпроходцем — Александр Рэндом.
Благодаря ему, инсект-полукровка смог построить свою невероятную лабораторию. И, используя ее на полную мощь, отделить квазарус от инсекта.
Именно отравление квазарусом и получило прозвание «квазарусной болезни».
Именно по этой причине после эвакуации населения Дибиус был закрыт на карантин.
Ни люди, ни инсекты не могли победить живое воплощение квазаруса. Никто не мог противостоять живому богу. Все были в этом уверены — и именно поэтому авантюра Ллеу ап Гилора и его друга детства, Ларокса, больного квазарусной болезнью, удалась.
Ларокс присутствовал на демонстрации дипломной работы Александра Рэндома, сорванной Джаредом. Ларокс заметил и запомнил виновника. Ларокс хотел ему врезать. Ллеу хотел найти пилота для экспериментального проекта. Так на свет появилась боевая единица, D-22.
Единственная на всем Дибиусе.
Пока ее строили, произошло рождение Зэрамона.
Пока ее испытывали на самом Зэрамоне, Сильвестр смог связаться со сторожами орбитальной станции.
D-22 была революционной моделью транспорта. За основу были взяты форма SX и принцип управления новых летающих кораблей от Александра Рэндома.
D-22 передвигалась при помощи шести механических ног, стреляло из большого количества пушек и управлялось при помощи нервной системы и мозга пилота, подключение — почти напрямую. Ларокс и только Ларокс мог быть ее пилотом.
Только D-22 могла противостоять Зэрамону. Впрочем, D-22 продержалась не более десяти минут. Ее останки до сих пор лежат в песках Дибиуса.

Зэрамон был рожден из квазаруса и состоял из квазаруса. Воплощение всех эмоций, страхов и комплексов Джареда Сильвер-Бэнкса, Зэрамон был апофеозом серии экспериментов «проект Гвидион».
Зэрамон никогда не думал — он делал. Все его поступки были продиктованы эмоциями, коими был охвачен Джаред при финальном эксперименте.
Зэрамон делал с квазарусом все, что хотел. Зэрамон был всесилен. Зэрамон был богом Дибиуса.
Рождение бога ознаменовалось взрывной волной, разрушившей SX-2 и добротным кратером.
Место рождения бога навсегда осталось на Дибиусе. Но остался ли он там?

— Ты пилотировал D-22?! — изумлено выдохнул Сильвестр, аж забыв про головную боль.
Едва ощутимый толчок оповестил об успешной стыковке.
— Тихо, тихо, не бузи, — ласково произнес Лар, — ну пилотировал, и что с того? Все равно этот хмырь ее раскурочил.
Сильвестр хотел еще больше вытаращить глаза, но мешал пакет со льдом и физиология.
— Лучше скажи мне, шеф, у тебя на борту больше нет никаких сюрпризов?
Сильвестр отчаянно замотал головой.
— А если хорошо подумать? — нахмурился Лар.
Впервые в жизни Сильвестр видел хмурого Лара. Впрочем, в лицо от Лара он получал тоже впервые. Вообще что-то день удался на впечатления, насыщенный такой денек, подумалось Сильвестру.
Тяжело вздохнув, он произнес роковые слова:
— Ну, вообще-то... на борту есть Ллеу. Мы подбрасываем его до лаборатории. Ну и он очень хотел осмотреть Коду.
Ларокс скрипнул зубами.
— Но ты не переживай, у него тяжелейший стресс после общения с детьми Ри:ко и Коды.
Сильвестр сделал паузу. Пристально всмотрелся в лицо старого друга, высматривая признаки удивления. А Лар... Лар отмахнулся:
— Да знаю я про них, она мне уже все рассказала. Вот только про Ллеу не сказала ничего.
— А Ллеу безбилетник. Залез тайком, сидит в машинном отделении, бухает непрестанно. — Сильвестр снял с лица пакет со льдом и с удивлением понял, что глаз прекрасно открывается.
— Типичный док в стрессе, — гоготнул Лар. — а карапузы где?
— По словам этого поганца, он оставил их Александру Рэндому.
— Я даже не знаю, кому из них посочувствовать, — сказал Лар и люто расхохотался.
Тут открылась дверь каюты и вошла сосредоточенная Ри:ко.
— Сил, пшел вон. Там делегация тебя встречать пришла, и среди них Ллеу. Придется использовать план Б, если не сработает план А.
— План А? — недоуменно уточнил Сил.
— План А — ты выходишь и зло сообщаешь, что Коды нет. Ллеу теряет интерес и сваливает в дальнюю часть корабля. — произнесла Ри:ко, методично переворачивая каюту вверх дном.
— А план Б?
— Как ты думаешь, он влезет в этот чемодан? — серьезно поинтересовалась Ри:ко, пиная упомянутый предмет в сторону Сильвестра.
К слову, план А сработал.

Ллеу, чуть больше похожий на самого себя, чем в первое свое появление в рамках этого текста, сразу умотал куда подальше от Ри:ко. Не хотел перед ней оправдываться и отвечать на неудобный вопрос про детей. Пить было куда проще. Оправдывать это стрессом — тоже.
Без своей лаборатории он чувствовал себя, как говорится, не в своей тарелке.
Именно поэтому добрый доктор Ллеу ап Гилор, единственный во вселенной инсект-полукровка, предпочел преодолеть расстояние в несколько десятков километров и оказаться максимально далеко от знакомых ему людей. А именно — на другом конце огромного крейсера, бороздящего просторы космоса.
Там, за бутылочкой виски, которую он выторговал у местного механика, ап Гилор и спрятался от назойливых глаз и ушей.
По счастливой случайности, он так же уберег свой глаз от шаловливых ручонок одного крайне мстительного инсекта.
Впрочем, светлый ум нашего героя не простаивал зря, продолжая в каждую свободную минуту ломать голову над решением проблемы квазарусной болезни. Возможно, это чувство вины заставляло его корпеть над этой задачкой, хотя откуда у Ллеу чувство вины вообще могло взяться?
Все, кто его знал, были бы искренне изумлены, узнав, что он осматривает работающих в машинном отделении инсектов, зараженных квазарусной болезнью еще на Дибиусе. Правда, расплачиваться за услуги легендарного врача Кадетского Корпуса им приходилось алкоголем. Возможно, однажды мы узнаем, был ли эффект от исследований доктора ап Гилора, а пока что мы оставим его наедине с бутылкой и призраком совести.

Чуть дальше от того места, где мы оставили дока, осталась планетка, полная мусора, раскуроченных кораблей, помятого газона и населенная двумя живыми людьми и придатком, окруженным нанопечатями.
-Уф, наконец-то отделались, — ухмыльнулся Гэра и хлопнул остолбеневшего Коду по плечу — Ну, пора за дело, ты же сам слышал, у нас есть один год, чтоб из говна и палок замутить тебе корабль.
Кода ошеломленно хлопал глазами.
Гэра, не дожидаясь от него ответа, завопил в передатчик:
— Энджи, Энджи, сукин ты сын, отвечай!
— Чего надрываешься-то? Выкрутился что ли?— гоготнули на том конце.
Кода медленно приходил в себя.
— Но ты же...
— Энджи, тащи все, что у тебя есть. Превратим эту помойку в конкретный док.
— Ты собираешься соорудить очередное корыто? Или решил отойти от дел? Приближается старость, да? — Энджи откровенно издевался.
— Ты же хотел от меня избавиться?! — до Коды наконец дошло.
До Энджи тоже дошло. А то, что дошло до Энджи дошло до Гэры в виде заливистого гогота из передатчика.
Гэра отодвинул руку с источником шума максимально дальше о т себя и, что-то насвистывая, задумчиво разглядывал шар.
Наконец гогот стих.
— Я тебя понял, босс. Будет сделано, босс. Жди гостей, босс. — отрапортовал бодрый Энджи и опять расхохотался.
Солнце медленно садилось за горизонт.

Еще дальше от этой планеты, гораздо, гораздо дальше, некто Александр Рэндом подписывал архи важные документы у себя дома. В любую свободную минуту он решал вопросы, связанные с деятельностью корпорации, которую возглавлял. Забавно, что после эвакуации Дибиуса он умудрился не только не разориться, но и расширить сферы своей деятельности.
Если раньше корпорация Рэндом специализировалась только и исключительно на пилотируемой технике, то теперь... теперь она охватывала обширный пласт рынка. Но Рэндому было этого мало — львиная доля дохода уходила на финансирование хосписов для больных квазарусной болезнью и обустройство потерявших все жителей Дибиуса. При эвакуации он обещал им, что все будет хорошо — и он сдержит свое обещание.
Оторвав ручку от документа, Александр поднял глаза и посмотрел на стоящий перед ним монитор. Дети Ри:ко и Коды, самые непоседливые дети во вселенной, прозваные Ллеу ап Гилором «Галактическим Бедствием», мирно собирали модель мобильного города серии А.
Рэндом бросил взгляд на наручные часы. Шел четвертый час с того момента, как эта парочка оказалась в комнате для тестирования игрушек.
Широкая улыбка возникла на его лице. Татуировка змеи зашевелилась и будто бы ожила.
Если этот конструктор заинтересовал эту проблемную парочку, то рынок игрушек можно считать захваченным корпорацией «Рэндом»! Все же это была отличная идея — помочь Ллеу.

С момента падения Дибиуса и рассекречивания архивов Ллеу (не всех, иначе бы этого ценного кадра пришлось казнить, а это привело бы к распылению Сильвестра на атомы без последующего воссоздания), мобильный транспорт D-22 вызывал массу споров. Вся галактика, казалось, разделилась на две части: одна половина кричала, что это миф, другая кричала, что его никто не строил. Недоумение Ллеу и полный игнор наличия чертежей легендарного агрегата остались никем не замеченными. В итоге, Ллеу получил квалификацию врача галактических масштабов, защитил диссертацию по инсектам, получившим статус особо охраняемой разумной расы, оставил при себе свою адскую лабораторию и вообще вышел сухим из воды. А Сильвестр... Сильвестр был вынужден иметь с ним дело.
Впрочем, речь не о двух врагах детства, не сумевших поделить общего друга, а о D-22, кодовое имя — Прозерпина.
Главной особенностью этого девайса была идеальная система управления — пилот подключался к системам корабля напрямую. Именно для этого и нужны были все эти разъемы у Ларокса.
Люди, рассматривавшие дело этой машины, пришли к выводу, что это чертовски опасно и неосуществимо.
Второй особенностью этого агрегата было... квазарусное оружие и квазарусные двигатели. Люди вообще не поняли, как это. И Сильвестр в том числе.
А наличие этих особенностей автоматом означало: управлять этим агрегатом может только инсект.
Инсекты производили квазарус в неограниченных количествах сами по себе. Они состояли из квазаруса. Они могли концентрировать его. С квазарусом они могли все.
Коварный Ллеу, последний в древнейшем роду инсектов, создавая эту легенду Дибиуса, взял за основу форму мобильных городов марки SX (уничтожены), управление легендарного первого инсектского корабля «Партнер» из семейных архивов (уничтожены)и... как теперь выяснилось, своего лучшего друга и коллегу. В итоге, правда, D-22 не продержался и десяти дней, но он же был прототипом, верно?
Возможно, и по сей день где-то на Дибиусе лежат его останки.

Голова болела. Нет, раскалывалась. Нет, трещала по швам. Правый глаз при этом упорно не хотел открываться.
— Доброе утро, шеф, — раздалось веселое рядом.
— Доброе утро, Лар, — машинально произнес он. — Сколько мы вчера выпили?
— Шеф, ты что, забыл? — ехидно поинтересовался Лар и от его голоса у Сильвестра душа ушла в пятки. Очень медленно, молясь всем своим богам, он открыл левый глаз. Надо же, действительно Лар.
— Ты сам на себя не похож, Ларусик. — выдал он и прямо не узнал свой голос.
— Ну уж извини, шеф. После навязанной тобою амнезии было бы сложно остаться прежним. — и Лар задумчиво потрогал бесполезные без D-22 разъемы.
— А в глаз-то за что? — произнес Сильвестр, потрогав лежащий на поврежденной части тела пакет со льдом. В голове мелькнула шальная мысль: видит ли Ларокса сейчас Ллеу? И если видит, то нервничает ли он сейчас?
— Не удержался, — широко ухмыльнулся Лар. — Хотелось и спасибо сказать, и фи выразить. Подумал, что это идеальный вариант.
— А что ж так сильно-то? — простонал Сильвестр.
— Хм, дай-ка подумать, — и Лар принял задумчивый вид. Прищелкнув пальцами, выдал: — Мне вдруг стало интересно, могу ли я принять родную инсектскую форму. Сам знаешь, я же инсект, да с низших уровней, нам же было нельзя в родной вид оборачиваться. А тут вдруг стало интересно, да еще и повод такой, праздничный. — и улыбнулся так, что бедному Сильвестру показалось, что рот у него сейчас треснет и разъемы повыскакивают.
Сильвестр попытался встать, но Лар аккуратно придавил его рукой к кровати.
— Нет, нет, нет, — с ноткой угрозы, но в то же время ласково произнес он. — Пока я не услышу все, ты никуда не пойдешь. Начать можешь с момента снятия слежки с моей персоны. Что было дальше?
Сильвестр облизал враз пересохшие губы и произнес:
— Родился демон и уничтожил все.
Больше всего он сейчас жалел, что запечатанный телохранитель остался на планете с Кодой. Но это предписывала инструкция Сэпии, а отступать от нее он не имел права.
— Демон? — переспросил Ларокс. — А можно поподробнее?
И Сильвестр рассказал поподробнее. Про деятельность Адских Гончих, про восстановление орбитального лифта, про связь с соседней планетой, про успехи Александра Рэндома, про эвакуацию и последующий карантин на планете.
Инсект кивал, хмыкал, агакал, время от времени приподнимая пакет со льдом с глаза бедного Сильвестра.
Когда тот закончил свой рассказ (естественно, умолчав о Сэпии и его инструкциях), Лар едва заметно улыбнулся и подытожил:
— И все это я пропустил, болтаясь в кабине D-22? Пять лет анабиоза. Ну и сука же этот Сильвер-Бэнкс!
Челюсть Сильвестра отвисла.
-D-22?! — заорал он.

Шаттл медленно приближался к крейсеру.

Когда Сильвестр вернулся в шаттл без Коды, но с Дрезденом, он ожидал чего угодно, но не на удивление довольную Ри:ко.
Плюхнувшись в кресло, Сильвестр скомандовал бортовому компьютеру:
— Взлетаем.
Ри:ко молчала. Точеное лицо украшала довольная улыбка.
Покосившись на нее, Сильвестр выдал:
— И ты не скажешь ничего? Коды-то нет, он остался там. Корабль себе пилить будет на этой помойке.
Ри:ко молчала, загадочно улыбаясь.
— Ты такая спокойная из-за няньки что ли? Ну не радуйся так, он наверняка тебе местного бомжа подсунул. Извини, Дрезден, я не в обиду.
— Это хорошая нянька, — произнесла Ри:ко. — Лучшая из всех возможных.
— Правда? — неподдельно заинтересовался Сильвестр. — Я могу пойти и посмотреть на нее?
— Да сколько угодно — заухмылялась Ри:ко.
Дрезден чуял какой-то подвох, но решил не вмешиваться, а смешивать напитки в найденном баре.
Смешав два адских дымящихся коктейля из неизвестных ему напитков, он аккуратно подкрался к Ри:ко и протянул один ей. С опаской.
Вдвоем они проводили Сильвестра взглядом.

Сильвестр шел, нет, почти бежал по коридору. Если Ри:ко найдена и Кода найден, значит, Ллеу выполнил свою часть договора и больше не использует его глаз в своих целях. Да и слова Ри:ко про няньку интриговали до чертиков.
Давненько ничто не вызывало у него такого интереса.
Казалось, он идет по этому коридору целую вечность, но вот она, та каюта, вот та дверь, и вот сейчас он увидит эту чудо-няньку!
Сильвестр открыл дверь. И моментально закрыл ее. Моск отказывался воспринимать увиденное.
Сильвестр прислонился лбом к стальной двери и усердно напряг мозги.
Где он такое мог видеть?
Синие волосы. Синяя кожа. Думай, Сильвестр, думай. Вычеркни лишние детали. Напрягись.
Не получалось.
Пришлось еще раз открыть дверь и посмотреть на няньку подольше.
Паззл медленно начал складываться.
В голове Сильвестра забрезжила догадка. От греха подальше он опять закрыл дверь, подпер ее собственным телом и принялся рассуждать:
— Синие волосы и синяя кожа — инсект. Знакомое лицо, похожее на Ллеу — знакомый инсект. Волосы очень длинные — давно не виденный знакомый инсект. Это не Кода, не Ллеу, не Сэпия, неужто...
Резко развернувшись, Сильвестр радостнно распахнул дверь с диким радостным возгласом, впрочем, оборванном на полуслове.
Сильвестр с диким грохотом впечатался в стену.
Широко ухмыляющийся Ларокс вернул правую руку в человеческую форму и произнес:
— Зажигаю фонари, недорого.

Голова Сильвестра прикольно подпрыгнула, когда он затаскивал его в каюту.

Это случилось несколько месяцев назад.
В те дни Сильвестр безуспешно пытался найти Коду, впрочем, с тем же успехом он пытался найти Дели. По просьбе Александра Рэндома, он так же искал его жену Луну и пропавшего еще на Дибиусе его друга Джареда Сильвер-Бэнкса. Ну, в случае последнего, Сильвестр лгал, говоря, что его ищет. Так вышло, что он знал про Джареда больше, чем пресловутый лучший друг Александр и мог с уверенностью сказать нужное месторасположение, но... получить репутацию сумасшедшего не очень и хотелось.
И вот в один из дней, обложившись информацией по результатам поисков и нервно листая чортово руководство от Сэпии, Сильвестр сидел в своем кабинете в штабе Галактической Полиции. Большой стол, тикающие часы, выводящие его из себя, распахнутое окно, из которого доносится чириканье птиц, и... приближающийся шум за дверью.
Вот уж что-то, а шум он не заказывал.
А шум приближался. Подозрительно знакомый шум. Похожий на детский топоп и маты. И голос был знаком до боли и непроизвольно сжимаемых кулаков.
А затем дверь влетела в комнату. А за ней следом влетели два оболтуса, одному на вид три года, второму четыре. Двумя вихрями, синим и розовым, они пронеслись по кабинету, превращая его в ничто.
Сильвестр охренел. Охренел настолько, что забыл как говорить.
Он думал, что охреневать уже некуда, когда... в кабинет ввалился Ллеу ап Гилор. Франтоватый доктор-полуинсект был не похож на самого себя.
Волосы, обычно тщательно уложенные, торчали дыбом во все стороны. На щеке красовался след от фломастера. Идеально чистая когда-то, в прошлой жизни, одежда висела драным мешком, покрытая пятнами от детских смесей, шоколада и бог весть чего еще. На потрепанном жизнью неизменном плаще виднелись следы детских ладошек, повстречавшихся с банкой краски. На ногах красовались два мягких тапочка, причем разные. Знаменитый монокль Ллеу болтался на одном шурупе и скотче, причем был погнут и частично залеплен жвачкой. Под правым глазом дока был заметен темный след от недостатка сна.
Влетев в кабинет, Ллеу осмотрелся ошалелым взглядом и завопил:
-А НУ ЗАМЕРЛИ ЧЕРТИ ВОЛОСАТЫЕ!
Сильвестр схватился за сердце. Наступила зловещая тишина. Ллеу тихо подкрался к столу и тяжело оперся на него обоими руками. Сильвестр машинально отметил степень их «чистоты».
Ллеу наклонился и едва слышно прошипел:
— Срабатывает, но ненадолго. У нас есть минуты три. Найди ее!
— Кого? — так же тихо спросил Сильвестр.
— Ри:ко, — трагически прошипел Ллеу. — Она пошла искать этого идиота и попросила меня посидеть с детьми. Я больше не могу, Сильвестр! — в голосе дока звучало неподдельное отчаяние. Голос начал набирать обороты. Дети медленно отмирали. — Я что угодно сделаю, только найди ее!
— Что угодно? — изумленно выдал Сильвестр. Привычный мир прямо рушился на глазах.
Два вихря пришли в движение и вцепились в бедного Ллеу, унося его прочь из кабинета.
— Я больше не буду угрожать тебе уничтожением! — истошно завопил он. — Я отключу слежение! Я буду бесплатно обслуживать твой глаз! — донеслось из коридора. — Только найди эту чертову Ри:ко!
И док исчез, оставив Сильвестра охреневать в развалинах своего кабинета.

Тем временем Гэра и Сильвестр, удобно расположившись на веранде, обсуждали условия амнистии. Выпнутый женой за дверь, Кода ошивался поблизости. Дрезден, коему эти условия были в принципе до лампочки, ибо его попросту восстановили в должности, копошился в доме, собирая вещички.

Историческая встреча двух оболдуев происходила под рюмку крепкого сакэ из запасов владельца веранды.
Рыжий Сильвестр, вальяжно ворочая левым кибер-глазом, внимательно смотрел на беловолосого Гэру. Гэра же не отрывал своих желто-карих глаз от Сильвестра.
— Таковы мои условия, — с нажимом на первое слово произнес Сильвестр — бывший грабитель богатых инсектов и революционер, ныне — глава Галактической Полиции. Гэра, сын мэра одной планеты с другого конца галактики, в прошлом — журналист, ныне — третий в рейтинге наемных убийц, чуть подался вперед и едва заметно ухмыльнулся:
— Ты всерьез думаешь, что я начну сдавать тебе адреса своих коллег по ремеслу? Не смеши меня.
Сильвестр откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:
— И это говоришь мне ты? У тебя же ничего святого нет, ты на собственной свадьбе невесту с ее братом спутал!
Гэра гыгыкнул и принял ту же позу:
— Ой кто бы говорил. Мне Энджи в красках рассказывал про твою банду Адских Гончих на Дибиусе.
Сильвестр прищурился:
— И что же он тебе рассказал?
Гэра широко ухмыльнулся и положил на стол маленький передатчик ярко-салатового цвета, больше всего напоминающий по форме мыльницу, оставленный самим Энджи для связи.
— Может, сам и спросишь? — ехидно ухмыльнулся он.
— 1:1. — хмыкнул Сильвестр. — Хорошо, какие же у тебя условия?
— Дай-ка подумать, — Гэра заправил за ухо прядь белых длинных волос, обнажая красную татуировку на виске. — Пожалуй, я могу время от времени брать от тебя заказы на устранение. Только удали координаты моего убежища из своего бортового журнала, забери синих кретинов да не обижай Дрездена. Все же он мой брат, хоть и двоюродный.
— Синих кретинов?— озадаченно переспросил Сильвестр. Ответить Гэра не успел — один из синих кретинов, некий Кода, материализовался рядом с типичными воплями:
— Сил, Сил, а на твою тарантайку это поместится?— Кода прыгал от нетерпения, тыча пальцем в пресловутый шар. Тот самый шар, источник всех бед и своего рода камень преткновения.
Никто, даже сам Ллеу ап Гилор, не узнал бы в этом опаленом и помятом куске металла кабину легендарного D-22.
— Да влезет, — отмахнулся Сильвестр.— Милые бранятся, только тешатся — пропел Гэра и пригубил сакэ. Под яростным взглядом Сильвестра он сделал небольшой глоток, выдерживая паузу. А потом Гэра сказал:
— Кода, сладенький, я помогу тебе собрать из той развалюхи лучший корабль во вселенной, если...
Пауза. Такая долгая и настолько выверенная, что ее хватило ровно на нужное время — Кода успел нарисовать в воображении корабль своей мечты. Гэра и Сильвестр не отрывали друг от друга глаз.
-... если только Сильвестр согласится на мои условия. — ехидно лыбясь, закончил Гэра.
Мечта Коды была уничтожена, настала очередь Сильвестра.
И он... он вспомнил, как Ри:ко оказалась на его крейсере. Возникло острое желание почесать левый глаз. И еще раз врезать чертовому ап Гилору.
Скрипнув зубами, Сильвестр процедил:
— Я согласен.
Покидая веранду, он прошипел:
— Будь проклят тот день, когда я связался с этими Сильвер-Бэнксами.

В мешке было гадко. Еще гаже было от осознания собственной беспомощности. Правда, Лар не очень понимал, чувствовал ли он себя так же гадко, как сейчас, тогда, несколько лет назад.
К своему ужасу, он осознал, что созданная доком кабина D-22 дрейфовала в космосе долгое время, причем полностью погрузив его в анабиоз. Мало того, что док его не предупредил о таком, так еще это чертовски напоминало возможности легендарного корабля Нойры! Один этот факт заставлял инсекта скрипеть зубами.
А если уж к этому добавить унизительное пленение в мешок, потенциальную карьеру няньки и полнейшую беспомощность, то... ругательства у Ларокса кончились гораздо раньше, задолго до прибытия шаттла.
Ларокс успел в красках представить, что он сделает с поганым Сильвер-Бэнксом, хоть тот и сам на себя не похож, когда услышал это.
Сначала он не поверил своим ушам — мало ли, звенит от падения. Потом, когда идиот-Сильвер-бэнкс начал повторять ЭТО снова и снова, истерично вереща — абсолютно несвойственное Сильвер-Бэнксам поведение, но ведь он и сам на себя не похож — Лароксу стало немного плохо. Впрочем, когда его вместе с мешком играючи закинули на плечо, он перестал думать совсем и полностью сосредоточился на жизненно-важной задаче: не сблевать.

Приземление было на удивление мягким. Даже не вниз головой. «Чертовски заботлива, — подумал Лар, — значит, чертовски зла. Не раз видел, как она дока лупасила.» И от этой мысли ему уже стало очень плохо. Неужели реально она? Отчаянная и полностью отмороженная медсестра Ллеу ап Гилора, с силой десяти инсектов и характером ядовитой кобры — мать детей Коды? Да что он такое?
Лару при одной мысли об этом стало так плохо, что он вырубился.
В чувство его привел ласковый голос:
— Бедная женщина, за что он тебя так..
Вторым фактором для возвращения в реальность стал... развязанный мешок.
Именно в этот момент Лар увидел то, за что все ученики Кадетского Корпуса отдали бы свои души: а именно — изумленно расширенные зеленые глаза смертоносной Ри:ко.
— Что ж ты не угадала по весу, что не женщину в мешке тащишь? А еще медсестра, называется. — сам того не ожидая выдал Лар. Сзади отчаянно жестикулировал Кода, отсвечивая вторым подбитым глазом.
Ри:ко озадаченно моргнула, раз, другой. Затем встала, молча развернулась, взяла Коду за шиворот и выставила за дверь. Все, что донеслось до Ларокса, это:
— Ты еще мал для такого.
И Ри:ко плавно повернулась к тому, кто считался без вести пропавшим несколько лет.

Надо признать, этот инсект внушал ей некоторое уважение — в отличие от дока, на которого она работала. Лароксу хватило упорства и смелости, он бросил вызов итогу взамбалошного проекта Гвидион — хоть и толку от этого было, похоже, чертовски мало. Но как он при этом умудрился выжить? Чертовски любопытный вопрос.
Ллеу, когда связь с D-22 прервалась, решил, что Ларокс умер. Но вот он сидит на диване и квазарусная болезнь не прогрессирует, и с виду жив да здоров. Пожалуй, Ллеу не стоит об этом знать. Пожалуй, Кода слишком хитер и слишком умен, если догадался закатать его в мешок и отдать лично ей, Ри:ко, в руки.

— Вы там что, поссорились?— ехидно поинтересовался Лар, ощущая себя гораздо лучше.Хоть одно лицо знакомое, хоть все перестало казаться страшным сном. Впрочем, сон был не без приятного: все же дал ему в морду. Грела душу Лару эта мысль.
— Скажем так, — сказала Ри:ко, плотно прикрыв дверь. — Я получила то, чего хотела.
— И выбросила дока за ненадобностью? — ехидно поинтересовался Лар.
— Ларусик, — ласково пропела Ри:ко, медленно и плавно приближаясь к нему. Ларусик инстинктивно вжался в диван. — Позволь кое-что тебе объяснить.

Вопль «ШТОООООО?!» донесшийся до ушей Сильвестра, показался ему смутно знакомым, но он решил не отвлекаться на такие мелочи, а сосредоточиться на торге с Гэрой, отчаянно не желавшем вступать в ряды Галактической Полиции.

Ларокс слушал рассказ Ри:ко и ощущал, как волосы прямо встают дыбом и чешут потолок. То, что она сказала — было откровенной дикостью. Такого просто не могло быть.
— Теперь, когда ты все знаешь, я хочу задать тебе один вопрос. — произнесла она. — Когда ты испытывал D-22, ты нашел его?
Ларокс криво ухмыльнулся:
— Я нашел его. И D-22 оказалась совершенно бесполезна против него. Я... мы успели выстрелить один раз и все было кончено. Величайший механизм, говорил док. С ним ты сможешь все, говорил он. Да ни хрена! Эта сука подпрыгнула, приземлилась на D-22 и от всех его квазарусных пушек не осталось ничего, только вмятина. Я чудом уцелел — если это можно так назвать.
Ри:ко слушала очень внимательно. Это был рассказ того, кто видел воплощение Квазаруса во плоти, вживую и очень близко. То, что это дело рук Ллеу, было величайшей тайной, известной только ей, самому Ллеу и Джареду Сильвер-Бэнксу, инициатору и подопытному проекта «Гвидион». Эксперимент был глуп, опасен и совершенно непредсказуем. И результат его прямо сейчас снаружи подслушивал торги Сильвестра с Гэрой.
А Ларокс продолжал:
— Я даже не испугался, когда эта сука вплотную подошла к кабине. Я знал, на что он способен. Я видел это в демонстрационном зале Кадетского Корпуса. Но... он был совсем не страшный. И совсем не похож на самого себя. Он прикоснулся к D-22. И...
Ларокс внезапно замолчал.
— И? — нетерпеливо спросила Ри:ко.
— И меня выкинуло в космос. — мрачно выдал Ларокс. — Это было чертовски резко. Я стукнулся головой, а очнулся уже на этой помойке. Дебильный Ллеу, мог бы и предупредить, что у него там катапульта и аварийная капсула в кабине.

Ри:ко издала низкий горловой звук, подобрала лом и вышла. Сил выдохнул и приблизился к экрану. В мониторе был отчетливо виден довольный как кот, добравшийся до сметаны, Кода, знакомый Силу пропавший полицейский Дрезден, держащий норовящего пнуть какой-то люк белобрысого нервного Гэру — да-да, того самого, которого давно разыскивают за ораву преступлений.
— Кода, твои условия? — произнес Сильвестр, мысленно добавляя в список своих грехов еще пару пунктов.
А то и все десять.
-.Мои условия... — протянул Кода, широко ухмыляясь, — это полная амнистия для этих двух болванов. — и махнул рукой в сторону парочки, наконец-то сломавшей люк.
Прежде чем Сильвестр предательским глазом успел увидеть встрепанного Лара, правая рука его отрубила изображение, оставив только звук. Все в окружении Сильвестра знали, что этот условный рефлекс он вырабатывал годами. Все знали, что Сильвестр некоторые вещи предпочитает не слышать и не знать. И Кода, им подобранный, тоже был в курсе этой особенной черты шефа.
Теперь, когда ему стал доступен только звук, Сильвестр мог быть спокоен. Но спокоен он не был: со стороны Коды была слышна лютая возня, шум, грохот и сдавленные маты.
Сильвестр терпеливо ждал. Вот уж чему, так терпению он научился за все годы общения с обоими Сильвер-Бэнксами.
Наконец настала пауза — причем Сил даже не успел начать задумываться над предсказаниями первого из знакомых ему Сильвер-Бэнксов.
— Шеф, вас не видно — веселый голос Коды, произносящий их кодовую фразу, буквально вывел его из оцепенения. Фраза означала — можно было включать видеосвязь.
Легкое движение пальцами — и на экране вновь довольный Кода. Только какой-то взлохмаченный. Да и все остальное какое-то раскуроченное. Да и парочка амнистированных тоже помятая. И что это у них там сзади?
Кода, щерясь во всю свою пасть, радостно выдал, многозначительно подняв вверх указательный палец:
— Поправка к условиям! Передай моей Ри:ко, что у нее теперь будет помощница!
Мешок, холщевый, серый, из-под картошки, едва видневшийся из-за спин ехидно лыбящихся амнистированных, судорожно задергался и издал порцию звуков непередаваемой частоты. Возможно, если бы шеф все же должно отнесся к изучению азбуки морзе, он бы смог расшифровать эти вопли как «я убью тебя, чертов сильвер-бэнкс, я не нянька!».
Но шеф выучил только самые необходимые сигналы. Поэтому он потер лоб и сказал:
— Я согласен, Кода.
И выключил видеосвязь.

Сильвестр, шеф Галактической Полиции, был крайне невозмутимой личностью с беспощадно темным прошлым. Карьера его развивалась чертовски стремительно: в шефы полиции он попал сразу после неприятного инцидента на Дибиусе, неприметной планетки в дальнем секторе Галактики. Сильвестр умудрился организовать эвакуацию, поддерживать карантин, финансировать исследования доктора ап Гилора той-самой-болезни. И хвала богам, что болели ей только посетившие эту чертову планету и не заражали других жителей галактики при контакте.
И хотя у всех прошлое Сильвестра вызывало неподдельный интерес, для самого Сила оно было неподдельным геморроем.
Ибо лично он мало что сделал для достижения этого кресла.
И мало кто знал, почему и как оно ему досталось.
Сильвестр потер пальцами переносицу:
— Чертовы Сильвер-Бэнксы! Гребанный Сэпия! Он совершенно не оставил мне инструкций на этот счет!
Потратив десять секунд на восстановление душевного равновесия, никогда не расслабляющийся Шеф связался с мостиком своего крейсера:
— Подготовьте шаттл. Мы спускаемся на эту помойку.

В какой-то степени Гэре было немного жаль, что его прекрасное убежище лишилось своего убежищного статуса. Но Гэра был научен опытом и поэтому не жалел ни о чем дольше трех секунд.
С неба неспешно спускался челнок.
— Так значит, амнистия? —проговорил Гэра.
— Ага. — кивнул стоящий рядом Дрезден, не отрывая взгляда от спускающегося транспорта.
— Вот так запросто? — не унимался Гэра. Кода, старательно удерживая дергающийся перевязанный мешок, мило улыбнулся:
— Ну конечно! Шеф мне как папка, еще и работу вам предложит!
Ладонь Гэры громко встретилась с его лбом.
— Вот же угораздило...

Из приземлившегося челнока (с позиции Коды у Галактической Полиции был неплохой транспорт, но все же в нем что-то было не так). Хотя у Дрездена этот транспорт вызывал восхищение. Именно поэтому он и стоял как завороженный.
Едва слышно зажжужали механизмы, открылся люк, медленно выдвинулся тонкий язык трапа и перед нашими героями возникли три фигуры: Ри:ко, Шеф и телохранитель Шефа— закутанный в белое и покрытый странными нанопечатями. Очень медленно, будто бы их ждала вооруженная засада, Шеф и странный запечатанный тип двинулись вперед.
Казалось бы, чего осторожничать, когда рядом с вами стоит дева, которая спокойно мнет стальные ломы?
Кода, заприметив свою жену, запрыгал на месте. Мешок упал и жалобно матюкнулся.
— Ри:ко! Ри:ко! Ри:ко, я нашел няньку нашим детям!
Мешок издал нервный писк, полный гнева, злости и не предвещающий ничего хорошего всему живому в радиусе ста метров. А то и всей планете.
Ри:ко плавно пошла вперед.
Дрезден и Гэра восторженно присвистнули.
— Все же... ты где нашел такую женщину? — ткнул Коду в бок Гэра.
— Она с тобой из жалости, да? —не отставал от него Дрезден.
Кода самодовольно щерился. Мешок жалобно вздыхал.
Ри:ко приблизилась вплотную к Коде, ласково поправила его встрепанные волосы, наклонившись, легко закинула на плечо жалобно пискнувший мешок и.... цепко ухватив Коду за ухо, молча потащила его в шаттл.
— Беру свои слова назад, — ошарашенно произнес Гэра.

Кода был очень удивлен, когда снизу постучали.
На мгновение даже Ларокс заткнулся и перестал отбирать у него очки.
Стук раздался снова. Оба переглянулись.
Снизу раздалось:
— Эй, голубки, дело есть.
Ларокс с лютой скоростью выхватил у Коды очки. Видать, они значили очень многое.
Кода высунулся наружу.
— Чо такое? Чо надо? Мы заняты! Важное дело.
Гэра не смотрел Коде в лицо. Это был плохой признак. Гэра нервно тарабанил по обшивке шара пальцами. Видать, все было очень плохо.
— Ну, понимаешь...
Закончить он не успел.
Из кабины раздался дикий, истошный, полный ужаса вопль.
Не сговариваясь, оба рванули внутрь.
Надо признать, любопытство было тем, что объединяло и Гэру, и Коду.

Гэра никогда не видел такого места.
Огромный ложемет, из коего торчали провода в лютых количествах, занимал почти все пространство. В углу виднелся распахнутый люк, из коего доносилось лютое бормотание. Если из него убрать маты, то его можно было бы назвать тишиной.
Но не это озадачило Гэру.
Его потрясла полная непрозрачность стены, к которой был обращен ложемет.
Если это была кабина, то что насчет обзора?
Кода, борясь с наклоном, пополз к источнику бормотания. Гэра обратил внимание на валяющиеся очки. Странные, надо сказать, очки. Очки, проводами соединенные со... хм, со стеной и недавно.
Стоило взять их в руки, как... на стене, оказавшейся экраном, оказался шеф Галактической Полиции.
— Какого ллеу тут происходит?! — мрачно выдал он.
Гэра остолбенел. Кода повернулся к экрану. Люк в углу тихонько закрылся.
Шеф галактической полиции внушал страх и ужас всем, кто был не в ладах с законом. Но Кода...
Кода мило улыбнулся и сказал:
— Эй, Сил, давно не виделись! Не меня ищешь?
Шеф же, рыжий детина, мило ощерился:
— И тебя в том числе.
Следом на весь экран показался роскошный бюст. Кода плавно начал бледнеть. Гэра засмотрелся.
Бюст отодвинулся подальше и очаровательная леди посмотрела прямо в душу Коде. Ну, так подумал Гэра, увидев его полное ужаса выражение лица.
Незнакомка мило улыбнулась и ласковым голосом произнесла:
— Теперь галактические гонки идут три года и все — на свалке, да, дорогой?
Так впервые Гэра увидел, как у Коды не нашлось что ответить в первые 10 секунд разговора.

Кода нервно облизал губы и выдал:
— Р-ри:ко, с-сладкая, а что ты делаешь у шефа на корабле?
Моск судорожно работал. Как объяснить произошедшее? Свалку? Двух мужиков рядом? Скулеж из люка? Вдруг она решит, что я гей? Впервые в жизни Коде хотелось бежать и плакать. И он очень завидовал спрятавшемуся пришельцу.
Ри:ко мило улыбнулась и произнесла, как бы ненавязчиво сминая точеными пальцами стальную кружку в аккуратный шарик:
— Милый, тебя так долго не было дома, я соскучилась и отправилась на твои поиски.
Кода нервно сглотнул. Вид стоящего за Ри:ко шефа тоже не предвещал ничего хорошего. Кода даже не хотел думать о том, насколько шеф зол на него. И о том, что перенес шеф от Ри:ко он тоже не хотел думать.
Дрезден наклонился к Коде и тихо, едва слышно, прошелестел:
— Как тебя угораздило жениться на..столь самодостаточной женщине?
Кода нервно мотнул головой. С одной стороны, надо было выкручиваться, с другой —и ругаться с женой не особо хотелось. Но жить в одном доме с хрупкой на вид Ри:ко, спокойно крошащей пальцами бетон — себе дороже.
— Понимаешь, дорогая, я...
Гэра вступил в диалог:
— Понятия не имею, где он был два года, но последний год он сидит с нами на этой прекрасной утопической индастриальной планете.
Улыбка Ри:ко стала еще добродушнее, шарик аккуратно превратился в блинчик, а шеф галактической полиции, побледнев, метнулся вон из кадра.
— Так это вы те самые друзья, у которых постоянно пропадает мой Кода?
Сидящий рядом Кода нервно пискнул. Гэра почувствовал, как его ухватил за плечо Дрезден, но было поздно. Он год терпел. Видит вселенная, Гэра был чертовски терпелив.
— Этот идиот только все портит! Был бы на его ошейнике обратный адрес, я бы его сразу вышвырнул!— заорал Гэра.
Кода нервно стянул красный ремешок с шеи и начал его осматривать.
— Этот чокнутыйй разхреначил мой корабль! Он сломал мне все, что было можно сломать! Даже мою любимую кофеварку! Я ее с самой Земли привез! А мое кресло-качалка? Из отчего дома, между прочим! Тоже на его совести!
В кадре плавно показался Сил и аккуратно, держа дистанцию, протянул Ри:ко добротный стальной лом.
— А что вы так долго искали этого долбоклюя, аж три года прошло? Забирайте хоть счас, я готов доплатить за такое счастье!
Ри:ко уронила лом от удивления. Сил издал вздох облегчения.
— Хорошо, я высылаю шаттл.
— А я никуда не поеду. — широко ухмыльнувшись сказал Кода.
От хорового фейспалма зазвенело в ушах у всех.
— Просто так. — закончил Кода, нервно поглаживая красный ошейник. На ошейнике красовалось аккуратное: Кода. И рядом — адрес прекрасной Ри:ко.

Кода проснулся задолго до рассвета. Большую часть ночи ему мешал спать гогот снизу, смешанный с загадками из прошлого. Любопытство — движущая сила, как говаривал шеф. А ведь шеф понимал Коду, как никто иной.
Выбраться наружу тайком было для него простой задачей. А вот добраться до обломков шарообразной херни максимально тихо — вот это уже задачка посложнее.
Но он вроде как справился.
Шар, потрескавшийся, осунувшийся, побледневший, с осыпавшимся верхним слоем стекла, с зияющим входом — потрясал своим величием и масштабами. То, что это не спасательная капсула, было бы ясно и ежу. То, что это кабина — было ясно подпольному гонщику и фанату всевозможных летательных аппаратов. Но кабина чего?
Не раздумывая ни секунды, Кода полез внутрь, не врубая налобный фонарик. Мало ли, как отреагирует Гэра, если запалит такую самодеятельность?
Но не успел Кода влезть в проем целиком, как его ухватили за ногу.
— Какого хрена? —прошипел он.
— Куда лезешь, сцуко, — прошипели снизу и потянули вниз.
День обещал быть веселым. Очень веселым.

— Дрезден? — негромко произнес Гэра. Он всегда спал чутко, издержки профессии, все дела. И он знал, что Дрезден тоже спит чутко — это семейное. И точно знал, что слоновий топот пытавшегося быть тихим Коды и последующая возня в обломках разбудила бы даже мертвого.
— Как думаешь, эти двое до утра доживут? — негромко продолжил он. За стеной шевельнулось и раздался ответ:
-Тебе ли не похер? Убьются — так им и надо.
— А если завоняют? — засомневался Гэра.
— А у нас что, холодильника больше нет? Спи уже, а.

-Я туда не пойду, — категорично заявил Дрезден. — даже близко не подойду. Видишь, как летают болты и гайки из этой херни? Ну его. Пришибет еще ненароком.
— Эта парочка какая-то бракованная. Сначала друг другу рожи бьют, потом в шаре милуются. Что-то тут не чисто, — задумчиво протянул Гэра.
Нависла пауза. Неловкая, как уединение двух синеголовых. Вид с террасы, бывшей кабины переоборудованного под дом корабля, был лихим. Шар, нависающий над обломками кораблей, зиял дырой, внезапно выросшей в масштабах. Из дыры то и дело сыпались мелкие детали, вываливались провода, иногда возникали ноги или синие патлы, установить принадлежность и тех и других было сложно. Впрочем, одна нога в дырявом розовом грязном носке определялась довольно быстро.
Под дырой сиротливо болтался одинокий левый ботинок.
— И чем они там занимаются, — задумчиво пробормотал Гэра. И именно в этот момент запищал передатчик.
Не успел Гэра отрубить его, как оттуда раздался жизнерадостный голос Энджи:
— Вы там живы? Не подорвались еще? Хреновина не взорвалась?
Гэра и Дрезден закатили глаза.
— Алё! Алё! — Энджи начал брать гипервысокие ноты.
Гэра и сам не заметил, как заорал:
— Да живы, живы!
— Очень жаль, —гоготнул Энджи.— эта неведомая хреновина, пока летела к вам, задела один патрульный крейсер и он очень-очень на нее зол.
— И жаждет встречи?— мрачно спросил Гэра.
— Ну конечно! — Энджи был подозрительно веселым. — Ведь это очень злопамятный крейсер. На нем, знаешь ли, летел Главный.
Гэра потер разом вспотевший лоб и крепко выругался. Шефа галактической полиции ему тут еще не хватало.
— Я могу за вами прислать кого-нибудь из своих знакомых, хотите? — Энджи был сама любезность.
— А может, еще и место на кладбище забронируешь? —съязвил Гэра. —нет уж, свалил — так сваливай до конца,а мы уж сами выкрутимся.
— Как скажешь, босс.— пропел Энджи и отключился.
Нависла гнетущая тишина. Только издалека доносился шум из шара.
— Ну и что будем делать? — осторожно спросил Дрезден.
— Как что? — хмыкнул Гэра. — вот они пусть и разбираются. Уверен, Кода опять выкрутится, ему все с рук сходит.

Только когда оба оказались по разные стороны двора, разделенные очень недобро стоящим Дрезденом с лопатой в руках, Гэра изволил обернуться.
Кода, взлохмаченный, потирающий челюсть, грязный и покрытый пылью, находился в левом углу. Правый глаз на удивление отливал синим.
В правом углу сидел насупленный пришелец: синекожий, синеволосый, в драных шмотках, извалянный в пыли, покрытый шрамами, разъемами и вообще не внушающий доверия.
Кода был весел, подозрительно доволен и щерился. Впрочем, у него всегда было все не как у людей. Драка с неведомым существом бодрила этого идиота. Любое приключение бодрило этого жизнерадостного придурка. Небось, если на него метеорит упадет, он и тогда радоваться будет, подумал Гэра и отправился к холодильнику. Смотреть на это без крепких напитков он был не готов.
— Без меня допрос не начинать, — бросил он, проходя мимо Дрездена.
— Мне захвати! — задорно завопил Кода.
Гэра, не оглядываясь, показал ему средний палец.
Отрезанные от всего мира, они не бедствовали: Энджи все же имел совесть и определенную репутацию, а с ней и неограниченные возможности. Собственно, именно Энджи не давал им сдохнуть с голода и без бухлишка. А какое же гнездо у разбойника и наемного убийцы без годного бара? Правильно, ужасное и не обжитое.
Когда Гэра добыл заветное крепкое и весело звякающее подспорье в разговоре, он обнаружил, что Дрезден, добрая душа, притащил обоих «собеседников» в гостиную. Как Гэра понял это из своего погреба? Сложно не догадаться, когда тяжеловес-Дрезден передвигается над твоей головой.
«Только не мое кресло», — подумал Гэра, покидая погреб, — «Убью нахер».
-Ну и как давно ты бьешь морду незнакомым людям? — произнес оказавшийся на полу Кода, потирая копчик. Все же идея попытаться сесть на трофейное кресло была плохой, а Гэра слишком быстрым.
Синий ему почему-то нравился. Идиот, да и только. Хотя и знакомство было довольно... тесным.
Гэра сзади издал сдавленный смешок.
— Я бью морду только Сильвер-Бэнксу. — мрачно выдал синий буян. Гэра и Дрезден заржали в голос.
— Все, — хохоча, произнес Гэра. — все хотят набить твою рожицу, Кода. Скоро в порядке живой очереди сюда прибывать начнут.
-Жена, небось, следующая, — захохотал Дрезден.
— Нет, следующий шеф, — широко ухмыльнулся Кода. —жена пока занята, ей не до меня. Я об этом позаботился.
За окном неутомимо темнело. Гэра утирал выступившие слезы. Синий недобро сверлил взглядом Коду.
— И все же, я тебя не помню.— озадаченно произнес Кода. Правый глаз медленно и неумолимо заплывал, это раздражало.
Синий недобро ухмыльнулся:
— Что, память отшибло? Так я напомню. — и зачем-то похрустел пальцами.
— Пожалуй, с меня хватит напоминаний, — нервно хихикнул Кода, уже прикидывая, кем будет сподручнее прикрываться. — Они, знаешь ли, бесполезны, я помню только последние лет шесть, хоть занапоминай меня до смерти, это бесполезно.
— Разрешаешь?— еще шире и жизнерадостней ухмыльнулся синий. И даже Гэра напрягся. А Кода... Кода медленно понял, что ему напоминала эта ухмылочка.
Фотография на стене у шефа. И фотография в столе жены. Ничто из этого не предвещало ничего хорошего. Впрочем...
Додумать он не успел, ибо крепкая рука ухватила его за шиворот и потащила из комнаты прочь. Волоком. По полу. Мимо откровенно ржущего синего. Мать вашу, какое унижение.
— Солнышко, ты не выспался, — елейным голосом произнес стремительно удаляющийся Гэра, салютуя стаканом из своего мягкого трофейного кресла.
Все, что мог сделать Кода — это показать средний палец.
Иногда Гэра невероятно его бесил. Если бы Кода только смог собрать действующий корабль, ноги б его тут не было! И он почти сделал это, но системы управления в этих моделях все несовершенные, бесполезные и быстро ломающиеся. Все — как не родные. Глупые. С изъяном.
Коде был необходим как воздух идеальный транспорт.

-А теперь поговорим. — вкрадчиво произнес Гэра, мягко оттолкнувшись ногой от стоящего рядом стола. Кресло зашуршало колесиками, подкатившись к свежеприбывшему пришельцу.
— О чем мне с тобой говорить, я не понимаю — нахмурился тот.
— Как это о чем, — ухмыльнулся Гэра, протягивая синему стакан. — Ты же сделал то, что не позволяли сделать мне правила приличия и гостеприимства! Как тебя зовут, подарок небес?
Синий помялся и все же взял стакан. Непонятная жидкость была в него налита. Сидящий напротив жестами показывал: пей, пей. Доверия пойло не внушало. Впрочем, тут ничто не внушало доверия: ни это чортово идеально белое кресло, ни сидящий в нем довольный до омерзения тип, ни этот блестящий стальной пол, ни аккуратно расставленные по полочкам безделушки, ни все эти картины. Все это подозрительно не сочеталось друг с другом в единую картину, как если б...
— Я — Ларокс, — услышал он свой голос как будто бы со стороны, — преподаватель теории летных исскуств Кадетского Корпуса на SX-2. — пауза. — Бывший. А вы... давно живете на помойке?
Гэра пустил пузыри в своем стакане, закашлялся и расхохотался.
— Про помойку в яблочко, знаешь ли. Я нихера из твоих слов не понял, кроме имени. Что за херня вообще у вас с нашим Наследством происходит? Давняя свара? Не поделили песочницу? Али жена одна на двоих? А не, можешь не отвечать, дай угадаю, это оттого, что он...
-...просто мудак, — одновременно с Гэрой ответил Ларокс.

Кода, тщетно пытавшийся спать палубой выше, заскрежетал зубами. Хохот снизу начинал бесить. Позиции главного пожирателя внимания таяли на глазах. Шансы, что попытка собрать транспорт или выйти на связь с шефом сойдут ему с рук, таяли на глазах. А ведь он так надеялся, что в той комнате будет хоть что-то полезное...
И все же одна мысль не давала Коде покоя: откуда этот синий знает его фамилию? Впрочем, шеф же говорил, что она была на его капсуле, но все же... И эти фотографии. Сомнений нет, он видел этого типа только на этих фотографиях! Эх, была бы только связь.. тогда он бы узнал правду.

Гэра сладко нежился в своем мягком кожаном трофейном кресле, когда это случилось.
Что это, спросите вы? Казалось бы, ничего особенного, всего лишь стук в дверь. Нет, не раскатистый, не сотрясающий преграды, не предвещающий беды, нет. Просто стук в дверь, абсолютно обычный стук в дверь. Правда, с него все и началось.
Гэра зевнул. В дверь опять постучали. Вставать было лень и поэтому он сделал все, что было в его силах — а именно крикнул:
— Дрезден! Открой!
Из-за стены раздалось громыхание посудой и недовольное бурчание.
Стук повторился. Он начал раздражать Гэру.
— Ну пожалуйста! — жалобно выдал он. Мысль о путешествии к двери и расставании с прекрасным креслом причиняла ему почти физическую боль.
В комнате появился Дрезден.
Весь его насупленный вид выражал все его мысли по поводу сложившейся ситуации.
В дверь постучали. Опять.
Гэра выдал самую обворожительную из своих улыбок и полным меда и патоки голосом выдал:
-Да, да, я знаю, ты не нанимался, мы с тобой враги, конкуренты, ты крутой детектив, ты не хочешь открывать дверь в доме наемного убийцы и браконьера, но такова судьба, лапочка, будь хорошим мальчиком и открой эту гребаную дверь, а?
Если бы взгляд мог уничтожать на месте, от Гэры осталась бы дымящаяся кучка пепла. Но Дрезден был обычным человеком и именно поэтому он открыл дверь.
В убежище Гэры чуть не ввалился едва знакомый им Энджи.
-Охренеть! — заорал он, встрепанный, рыжий, полный энтузиазма. Гэра и Дрезден одновременно закатили глаза, неосознанно спалив свое родство.
Всякий, кто путешествовал по галактике своими силами, а не при помощи турфирм, знал — встреча с Энджи приводит к невероятному тотальному звиздецу. Спроси любого — все прожженые путешественники, галактические воры, контрабандисты, орбитальные шлюхи, дальнобойщики, карьеристы, разбойники, пилоты и даже таможенники с наемными убийцами скажут: во все путеводители стоит включить фотографию этой наглой рыжей морды и предупреждением о возможных последствиях.
В случае Гэры, последствие первой встречи с Энджи мирно посапывало в самой дальней комнате. И, хотя Гэра не хотел в этом признаваться, ему несказанно повезло. Некоторые встречу с Энджи не совсем переживали. А иногда и планета взрывалась при одном его появлении на орбите.
Энджи, едва восстановив равновесие, затараторил с лютой скоростью, введя в ступор и Дрездена, и Гэру.
Обычно манерный самоуверенный Энджи вопит, размахивает руками и тараторит? Это воистину что-то новенькое.
Гэра напрягся и, прислушавшись, понял, что зря, все равно ничего не понятно. Решено было вернуться в расслабленное положение и вздремнуть.
Но, стоило ему на чуточку погрузиться в приятную дрему, как...
— Да у вас там такое упало, такое упало! — заорал Энджи так, что Гэра аж подпрыгнул от неожиданности и сел.
Сон как рукой сняло.
А Энджи продолжал:
— Там прям рядом с вами, неведомая хреновина лежит, огромная, красным мигает, пикает подозрительно, я, кароч, сваливаю, чего и вам советую, а вы как хотите, а то рванет еще, я такую хрень впервые вижу.
Это были самые неожиданные слова, которые только мог сказать Энджи. Пока Гэра и Дрезден приходили в себя, Энджи резво ретировался и только шум двигателей взлетающего транспорта напомнил о его визите.
На несколько мгновений в убежище Гэры повисла тишина. И да, стало слышно, как снаружи что-то пикает. Звук до ужаса напоминал аварийный. И, услышав его, Гэра осознал: встать не просто придется, встать просто необходимо.
Снаружи...
Снаружи Гэре категорически не нравилось, но из-за общественного статуса приходилось жить в таких вот местах.
И, хотя его берлога была всего лишь остовом заброшенного космического транспорта, внутри она была во стократ уютнее, чем прочие представители этой помойки. Галактической помойки. Свалка космических кораблей — вот место, где находилось убежище Гэры.
Маленькая неприметная планетка на краю планетарной системы служила прямо магнитом для всевозможного космического хлама. Все сломанные дрейфующие корабли рано или поздно оказывались на ней. Это невероятно радовало таких как Гэра — патрульные крейсера обходили эти свалки стороной, а значит, можно и дом построить, и корабль починить бесплатно, и вообще посидеть, подумать, отдохнуть от темных делишек.
И таких мест в галактике в принципе хватало. У порядочных, преданных делу галактических отбросов было два, три, четыре дома на таких вот мусоросборных, свалкообразных планетах. А некоторые, как Энджи, жили прямо в кораблях и порхали по всей галактике, насаждая вирус неожиданных приключений, паники и внезапных катастроф. Их прозывали «крылатыми пиздецами» — ибо вежливых слов для них не находилось.
А некоторые, как Гэра, любили жить в тиши. Они находили одно единственное место и устраивали там себе уютное гнездо, как сороки, с каждого дела таща в него то стол, то чайничек, то кожаное мягенькое кресло.
Гэра не любил поверхность своей планеты. Он называл ее своей, ведь никто, кроме него, не жил на ней постоянно. Да, Гэра даже имел отдельную комнату, набитую приборами и позволяющую отслеживать активность на планете, но Наследие Энджи буквально недавно раскурочило ее к чертям собачьим, так и не объяснив, какого, собственно, хрена. Так что до середины прошлой недели Гэра мог с уверенностью сказать: да, на этой планете, забитой металлаломом, хламом, сломанными спутниками, кораблями, с коих откручено все полезное, с единственным нормальным источником пресной воды, с почти отстутствующей флорой и фауной никого нет. Только Гэра, Дрезден и вон то непонятное чудовище.
Гэра очень не любил выходить наружу. Но этот пикающий аварийный звук и красные мигающие огоньки, настойчиво проникающие через распахнутую дверь, не внушали абсолютно никакого доверия, а лишь беспокойство.
И Гэра был вынужден выйти.
Картина, надо сказать, открылась знатная.
Заботливо насаженные Дрезденом кусты были засыпаны пылью и металлической стружкой, при этом часть из них была начисто уничтожена кораблем Энджи при поспешном старте. Гэра невольно покосился на стоящего неподалеку Дрездена: не вскипел ли садовод-любитель? Не летят ли в голову тайно запущенные грабли? Не пора ли ввинчиваться в землю от греха подальше? Но Дрезден был на удивление спокоен и безмятежен.
Окружающие усадьбу Гэры остовы кораблей представляли очень и очень печальное зрелище.
Раскуроченные и окончательно превращенные в металлолом, бессмысленный и беспощадный, они незабываемым цветком обрамляли то, что издавало пищащий противный звук и мигало аварийной красной лампочкой.
Это было что-то огромное, потрескавшееся, дымящееся. Оно было гораздо, гораздо больше корабля, в коем гнездился Гэра. Оно дымилось. Оно было сферической формы. И оно оставило огромный тормозной след, превратив свалку в примечательный для патруля объект.
Впрочем, помимо легкого опасения визита патрульных полицейских, ловящих таких как он, Гэру смущало иное.
Энджи был прав: эта неведомая ебанина и правда могла рвануть.
Не успел Гэра об этом подумать, как пищание переросло в высокий звук и... раскаленное красно-черное стеклоподобное нечто начало осыпаться, поднимая клубы пыли. Гэра едва успел прикрыть глаза рукой, как... откуда-то снизу неведомого аппарата рванули струи горячего пара. Шар осел, неиллюзорно сбледнул и распахнул небольшое темное отверстие. Пиканье прекратилось. Мигание тоже. Пыль осела. Дрезден прекратил кашлять. Из шара вывалилось что-то, похожее на человека и начало абсолютно по-человечески блевать.
Гэра вздохнул с нескрываемым облегчением:
— Не рванет, — весело констатировал он.
И именно в этот момент сзади раздалось сакральное:
— ну и чо за херня тут происходит, а?
Гэра открыл рот и забыл его закрыть. Наследство Энджи всегда появлялось в самый неожиданный момент.
Наследству Энджи было на вид лет двадцать пять, у него были синие волосы, желтые глаза и отвратительный характер. На шею Гэре и Дрездену он попал абсолютно нечаянно, совершенно случайно и в результате абсолютно нелепого стечения обстоятельств.
Собственно, Гэра должен был убить Энджи на одной захудалой планетке. Дрезден должен был арестовать Гэру. Энджи должен был снять деньги со своего счета в банке. И именно в тот момент, когда они все встретились, просравший все полимеры на гонках Кода ака Наследство Энджи влетел в банк с целью ограбления. Но не рассчитал свой тормозной путь с лютым превышением скорости и висящих на хвосте полицейских.
Собственно, когда банк окружила полиция, Гэра и Энджи резво задумались о перемирии. Дрездену, как родственнику Гэры, пришлось присоединиться. А Кода... Кода просто не стал никого спрашивать.
И вот уже год как они сидят сиднем в убежище Гэры, не имея никакой возможности удрать и тихо ненавидя друг друга.
Гэра сосчитал до десяти и максимально елейгым голосом произнес, не оборачиваясь:
— А чего ты встал, солнышко, плохо спалось?
— Да у вас тут попробуй...
Договорить «солнышко» не успел. Сложно говорить после крепкого удара в челюсть.
Гэра рефлекторно сделал два шага в сторону, когда выпавшее из объекта тело, услышав голос Коды, едва заметно напряглось и рвануло в его сторону. Опыт подсказывал: личные счеты.
Да и ну очень приятно, когда твои мечты исполняются. Пусть и чужими руками.
Гэра широко улыбался, любуясь закатом, а сзади раздавались звуки драки и шипение:
— Помнишь меня, Сильвер-Бэнкс?
Гэра абсолютно точно пропустил момент, когда Дрезден огрел обоих лопатой и растащил в разные стороны. Впрочем, Дрезден всегда напоминал ему воспитателя ясельной группы в детском саду.