Pletenyov — кУры-курЫ

Районное отделение милиции. За столом раскачивается на стареньком стуле с потертым бледно-зеленым покрытием младший лейтенант Коробов Сергей Павлович. Раздается телефонная трель, заставляющая лейтенантика опустить бедный стул на все четыре ножки. Нам не слышно, что говорят в трубке, но Сергей Павлович, или просто Серый, как в отделении прозвали Коробова, говорит следующее: «Что?...Какие еще сады?...Это где?...А что случилось?...А почему я?...Да плевал я, что он обедает…Еще и машины нет — совсем замечательно…Да я-то что — я ничего…Есть, товарищ капитан!» Последнюю фразу Коробов выговорил с такой выправкой, которой позавидовал бы любой военный.

— Ладно, поехал я, — сказал Сергей двум коллегам, также страдающим от безделья в темной, давно не знавшей ремонта комнате провинциального отделения милиции, — у какого-то дедка проблемы в саду. И причем здесь мы вообще?

Машина как всегда отсутствовала, поэтому Коробову пришлось отправиться на автобусную остановку, к тому времени уже оккупированную бабульками с огромными баулами, забитыми всходами всяких растений и еще много чем.

— Бабуль, — Сергей обратился к одной из пожилых женщин, — а как добраться до двадцать третьих садов?

— Это кто здесь бабуля? — женщина была явно не в духе, — ты кто вообще такой так меня называть? Я тебе покажу счас бабулю. Девчнонки, — женщина обратилась к своим навострившим уши соратницам, — он только что нас всех старыми назвал.

— Да ладно вам,— Сергей начал осторожно отступать от целой толпы разъяренных непонятно чем «поживших женщин» (видимо, так надо было назвать ту бабушку, чтобы проявить корректность по отношению к ее возрастным чувствам). А через несколько секунд Коробову уже пришлось позорно спасаться бегством, получая хилые, но все же многочисленные удары сумками, заполненными чем-то тяжелым. Благо «пожившие женщины» подрастеряли сноровку и здоровье и не стали долго преследовать Коробова, только один «крепыш» с просто огромным рюкзаком за плечами довольно долго преследовал Сергея, но и он вскоре отстал.

Палыч спрятался за большими кустами и остался ждать, пока эта солидарная в своем возрасте команда усядется в подходящий автобус, а потом вновь вернулся на место своего позора. Следующий автобус подошел довольно скоро, и Сергей, узнав у водителя, что это именно «его» маршрут, ушел в дальний угол, всю дорогу наблюдая за уносящимся назад пейзажем и вслушиваясь в гомон «поживших людей» — не затевают ли они там чего…

Доехав до конечной остановки, Сергей выбрался из полупустого автобуса с чувством громадного облегчения. Нейтральные «противники» разбредались в разные стороны, неся в своих сумках ростки того, что через несколько месяцев даст плоды, которые те как ошалелые будут закатывать в банки, стоящие повсюду: под кроватью, в холодильнике, на полках, на балконе, в гаражном подземелье…да вообще везде. Ха, думал Коробов, они сами подтачивают свои силы, как египтяне со своими пирамидами, как СССР со своим лозунгом «все для фронта — все для победы». «Все для сада — все для портящихся банок», а меня поймать не могут, ну, не прелесть ли.

Все это, конечно, хорошо, продолжал размышлять Коробов, но что делать теперь? Он стоял на краю большой площадки, крытой асфальтом, со всех сторон огороженной заборами, из-за которых торчали разные деревья, в основном яблони. Кроме Сергея и автобуса с водителем, на «площади» не осталось больше никого, однако через некоторое время из-за забора вырулило одно «чудо». Именно «чудо», при взгляде на которое Коробов буквально обомлел.

По всей видимости, это был дед, а не бабка. Кирзовые сапоги, перепачканные в чем-то штаны делали нижнюю часть его тела по-дедовски стильной, но вот то, что находилось выше, вызывало у Сергея улыбку и смутные ассоциации с новогодними утренниками в детском саду и школе. На дедке был одет ватник, из которого повсеместно торчала вата, так напоминающая ту вату, которой все детство пытались обмануть маленького Коробова и его ровесников, тщетно выдавая ее за снег, лежащий под елочкой и на ней. Палычу даже пришла в голову мысль, что в деда сотни раз стреляли, причем пули проходили насквозь и мимоходом вырывали наружу часть ваты.

-Ух, дед, — Коробов с расползшейся во весь рот улыбкой обратился к подошедшему дедку, — да ты модник у нас.

— Ты из милиции, милок? — дедок захлебывался, словно только что пробежал стометровку на рекордный для семидесятилетних результат.

— Ага, а что случилось?

— Да куры у меня расшалились.

— Дед, — Сергей выглядел так, словно на него только что вылили ведро холодной воды, — ты в своем уме? Какие нахрен куры? Ты хоть представляешь, сколько я натерпелся, пока добирался сюда? Так…а-а, — Коробову стало все ясно, — ну-ка дыхни.

— Сынок, да не пью я.

— Ладно, чего уж там…Пошли к твоим курам.

Младший лейтенант Коробов и «старший» рядовой дед долго петляли по разным садовским закоулкам, добираясь до участка «рядового», как вдруг тот заявил:

— У тебя, это, оружие-то есть?

— А что, — Сергей ухмыльнулся, — у соседа яблоки крупнее растут? Так это не ко мне — в суд на него подай или, там, киллера найми…

— Да нет, яблоки у него — дерьмо. О тебе же беспокоюсь.

— Ну-ну, — только и оставалось ответить на бредни испещренного всходами ватника дедка. О, да это он тоже зацвел, Коробов продолжал веселиться. Интересно, а как выглядят плоды с ватника, и можно ли их в банку закатать?

— Ну, вот мы и пришли, — мужчины прошли через калитку и пробрались через разбросанный повсюду садовский мусор к низенькому домику, словно выстроенному для ребенка или очень низкого человека, — иди разбирайся, а я туда больше ни ногой.

— Э, дед, ты чего? — но старик проворно семенил в другой край участка, не оставляя выбора младшему лейтенанту Коробову Сергею Павловичу. Он приоткрыл дверцу курятника и, согнувшись в три погибели, шагнул внутрь…

Блёклая лампочка, раскачиваясь из стороны в сторону, неритмично срабатывала, то освещая, то погружая в кромешную темноту небольшое помещеньице метра 3 на 4. Коробов лишний раз убедился в том, что дед не совсем в себе, ведь провести свет в такую влажную комнату — верный способ рано или поздно обнаружить на месте своей птицефабрики киоск с курами-гриль. Пол был сплошь усеян птичьим пометом, и продолжал усеиваться даже тогда, когда Палыч оказался внутри. Две-три помётины угадили прямиком на незащищенную прическу младшего лейтенанта.

— Ох, дед, — Коробову оставалось только вздохнуть о недогадливости дедка, устроившего по периметру помещения специальные рейки, на которых предполагалось рассиживать курам, и не додумавшегося не устраивать этими самые рейки еще и над входом. Кто бы сомневался, что несколько кур поджидали следующего «посетителя» именно там.

Сергей брезгливо оттер волосы и прошел вглубь курятника. И в этот самый момент дверь со скрипом захлопнулась. Коробов подскочил к двери и попытался открыть ее, но та не поддавалась.

— Эй, дед, кончай прикалывать. Тут дышать нечем.

— Ты кто такой? — эта фраза прозвучала словно из преисподней. Голос, звучащий за спиной, вздыбил на спине молодого милиционера сотни мурашек. Сергей замер, прислушиваясь к тому, что происходит позади, но кроме разноголосого «ко-ко-ко» ничего не услышал. Коробов уже начал списывать этот голос на разыгравшуюся фантазию, но не тут-то было:

— Эй, я к тебе обращаюсь.

— Что? — Сергей зажмурил глаза и резко обернулся, но на этом его характер сдал — разомкнуть веки оказалось не в его силах.

— Ты кто такой, я тебя спрашиваю, — Сергей приоткрыл один глаз и увидел перед собой матёрого петуха, восседающего на полке, покрытой толстым слоем соломы, в окружении множества не очень крупных курочек.

— Ты говорить умеешь? — Коробов от удивления даже раскрыл рот, но быстро закрыл его, поскольку туда тут же ринулся птичий пух и еще какая-то гадость.

— Так…здесь вопросы задаю я, — петух насупился, распушил свои перья и визуально стал раза в полтора больше. К тому же, курье «ко-ко-ко», разносящееся отовсюду, стало беспокойнее, — Тебя этот старик послал?

— Да. Поступил вызов. Я приехал разобраться, — Сергей почувствовал, что обстановка стала накаляться. Петух с каждой новой секундой все больше петушился, да и куры начали, пусть и с опаской, но наступать на младшего лейтенанта. Палыч нащупал пистолет, лежащий в кобуре в кармане, снял его с предохранителя и резко щелкнул курком. Этот звук сработал как сигнал к действию. Куры мгновенно рванули вперед, стараясь как можно больнее тяпнуть милиционера. Две курицы пролетели над Серегиной головой, каждая скинув по весомой помётине, а третьей даже удалось закрепиться на его плече и нанести три-четыре сильных клевка в голову, пока Коробов не снес ее прямым выстрелом прямо в глаз.

Патроны стремительно кончались, выводя из игры мерзких куриц одну за другой. И вот, когда у Сергея оставалось два-три патрона, одно из дьявольских созданий с телом курицы выбило пистолет из рук молодого воина от сил добра. Но тот не растерялся и тут же отыскал на одной из полок значительный в своем размере и значимый в своем присутствии тесак. Битва разгорелась с новой силой — куры поочередно лишались голов, кровь хлестала тут и там, пух заполнил курятник снизу доверху, но и Сергею прилично досталось. Он выбрал своей первоочередной целью петуха, явно игравшего роль местного генерала, поэтому часто пропускал удары, а точнее клевки, рядовых кур. Петух оказался на удивление изворотливым, поэтому Коробов решил оставить его на потом, сконцентрировав свои усилия на курицах. Одна за другой они падали на пол, лишаемые своих вооруженных острыми клювами голов.

И вот настало время взяться за петуха. Тот и не думал больше отступать, видимо, поняв, что больше ему не убежать, и принял бой. Ловким прыжком петух выбил тесак из ослабленных за время бойни рук младшего лейтенанта милиции Коробова Сергея Павловича. И пока тот пытался отыскать хоть какое-то оружие среди нагромождений помёта на полу, петух ловкими движениями добивал безоружного бойца. Но вот Сергей что-то нащупал, и, о чудо, этим что-то оказался пистолет, в котором, по прикидкам милиционера, еще должны были оставаться пули. Коробов собрался с остатками сил и умудрился схватить петуха за горло. Сергей поднес пистолет к петушиной голове и со словами «умри, цыпа», снес ее напрочь.

Уставший, но довольный собой, Сергей отпер дверцу курятника и попытался шагнуть на волю, но зацепившись за что-то, неловко рухнул на пол. Закрыв глаза от адской боли, Коробов не сразу приподнял веки, а, когда сделал это, не смог сообразить, где находится. Рядом на полу валялся старенький стул с потертым бледно-зеленым покрытием и с переломленной ножкой. Алексея ухватили чьи-то крепкие руки:

— Вах-вах, дарагой, докачался. КурЫ, пажалуйста. Замечтался что ли?

— Ага, спасибо, Ашот,— Сергей принял сигарету от коллеги, подкурил от его же зажигалки, а потом добавил, — Да достала эта работа уже. Хочется какого-нибудь стоящего задания, а мы сидим тут как проклятые дни напролет.