А бывает ли дорога в одну сторону?
Пожалуй. Когда нет смысла возвращаться назад. Когда твоё прошлое, перечёркнутое большим черным крестом, остаётся там — позади. Нет, не крестом…. Оно замалёвано толстой кистью. Небрежно, но тщательно, густыми мазками и толстым слоем. Плотно-плотно, чтобы прошлое не прорвалось в настоящее и в будущее. Так грозовые тучи неумолимо, с жадным и страшным упорством пожирают небо. Последние лучи солнца, судорожно вздрогнув, гаснут…
— Ты уходишь…
— Да, ухожу.
— И тебе нечего сказать?
— Нечего.
— Ты пожалеешь…
— Я? Уже нет.
— Это попытка обмануть меня и себя…
— Ты обманула меня, а теперь обманываешь себя.
— Я не хотела, Олег, выслушай меня…
— Опять обманываешь.
— Ты же не хочешь меня услышать и понять…
— Мне уже всё понятно.
— Ты жесток, Олег!
— Я безразличен.
— Ну и чёрт с тобой!
— Да лучше он…
…Они кричали звёзде. Кричали её звезде: «Привет!!!». Выбрали её звезду в ночи и кричали ей «Привет!!!». Почти охрипли, и потому долгий поцелуй не получался — кашляли…
*
Беспроигрышно.
Только вперёд.
В зеркала заднего вида смотреть не хочется — там осталось вчера. Впереди иначе. Там не будет тебя и боли.
Двенадцать лет спустя я возвращаюсь обратно. Но…. Тогда всё было по-другому. Всё по-другому. Тогда я был молод и горяч. Я ехал автостопом в Большой город испытывать свою судьбу. После внезапной смерти отца от инфаркта вслед за ним тихо ушла и мать. Кроме их могил на кладбище и старого, пустого и холодного дома с заколоченными крест-накрест окнами, меня там больше ничего не держало…
Я теперь стал другим — сильным, богатым, успешным. И только сейчас вдруг нашел время вернуться к могилкам стариков и когда-то родному дому. А бизнес подождёт. Плевать! Я еду домой…
Очередной пост ГАИ, в отличие от других — сонных и безразличных, встретил мою машину полосатым жезлом.
— Старший сержант Потапов. Ваши документы, пожалуйста…
— Пожалуйста.
— Всё в порядке, Олег Леонидович?
— В порядке? У меня? Ну, да, можно и так выразиться…
— Будьте внимательны: впереди на дороге возможен туман. Счастливого пути.
— Спасибо, сержант.
— Старший сержант.
— Что? Простите…
— Старший сержант я.
— Да?… Действительно — старший сержант. Извините.
Дорогу расширили, перекрыли новым асфальтом; отличная разметка, аккуратные обочины. Всё меняется с годами, но пейзаж средней полосы России всегда однообразен. Поля, посадки, поля, посадки…. Однако многочисленные кафешки, заправки и стоянки, появившиеся в последние годы вдоль дорог, теперь явно оживляют скудные впечатления путников.
Одометр показывает почти шестьсот отмотанных километров. При всей моей любви к «Любэ» больше слушать их не могу, а другого ничего в бардачке не нашлось. Приёмник сдох часа три назад и здесь, в степях, лишь шипит. Пора передохнуть перекусить чего, да и прикупить пару новых кассет. Проехав ещё немного, сворачиваю к ближайшему кафе. С дороги щитовой домик казался менее пыльным и блёклым. Ах да, с дороги видна зелёная крыша с крупной, яркой рекламной надписью, она и привлекает внимание. Моют её, что ли?.. Прохрустев щебёнкой на неровном асфальте, выворачиваю машину ближе к входу в кафе и с удовольствием глушу мотор. Тишина снаружи врывается в салон и мне это нравится. Усталость скатывается куда-то вниз, в ноги и я с благодарностью её отпускаю. Над козырьком входа небольшой и блёклый рекламный щит с названием кафе: «Карина». Тонко кольнула мысль: имя Карина всё чаще встречается мне в последнее время. Рядом с названием неплохо прорисованная чашечка кофе на блюдце с лиловыми цветочками. Кажется, я ощутил запах кофе…
— Олег, Каринка всегда мне жутко завидовала…
— И желала твоей смерти!
— Перестань!
— Я не начинал разговор.
— Ты уходишь из своего дома…
— Ия, дом там, где тебя ждут.
— Я всегда тебя жду…
— Ждала.
— Может, мне уйти?..
— Тебе некуда идти.
— А тебе?..
— Тебя это не касается.
— По-твоему, получается, что я гоню тебя…
— Нет. Я сам себя гоню.
— Олег, ты же всё понимаешь…
— Что — всё?
— Я не хотела, чтобы так…
— Хотела Ия, хотела.
— Прости меня, я…
— Пока не могу.
— Пока?.. А позже?
— Вряд ли.
… Его всегда поражало, как легко и даже красиво она управлялась с палочками. Роллы кораллами переливались на белом блюде. Вино закатом лучилось в высоких бокалах. Он читал ей Хайяма, она переставала жевать и впитывала стихи своими черными, бездонными глазами…
*
А бывает ли дорога в одну сторону? Не бывает? Если моя дорога — туда, то для встречных она — оттуда. Но для нас она лишь в одну сторону! Значит, бывает…. Если опустить относительность. Я еду оттуда, где меня больше нет. Лишь пустота. Дыра. Ноль. И каждый последующий километр — это начало пути. Отправная точка — вектор с одним лишь направлением — туда. Обратного вектора для меня больше нет…. Тьфу! Сам себя запутал. Чёртова геометрия! Надо было учиться, а я деньги стоговал. Продавал себя, покупал партнёров. А где деньги, там теряется многое, в первую очередь дружба…. И любви, блин, теперь нет, лишь дыра в душе…
Зал небольшой, столов на десять, уютный и чистый. Стойка бара оформлена в лучших традициях сегодняшней моды. Всё яркое и красивое, плюс витринные зеркала, подсветка. Впечатление изобилия. Искусственные лианы и такая же виноградная лоза не портят уюта, скорее подчёркивают домашнее настроение вкупе с яркими красно-белыми скатертями на столах. Мягкий свет бра над столами, тихий джаз непонятно откуда. Посетителей трое со мной. Двое, по всей видимости, дальнобойщиков молча и размеренно стучат ложками по тарелкам. Привычные ребята, ко многому в дороге привычные. Они всегда в дороге домой, куда бы ни ехали.
— Добрый вечер, — молоденькая официантка — бледная крашеная брюнетка в розовом передничке поверх всего чёрного, подчёркивающего прелести фигурки.
— Здравствуйте. Мне бы перекусить… ну, салатик какой-нибудь, мясо с гарниром…. И кофе крепкий с лимоном можно?
— Конечно, — просто очаровательная улыбка.
— Спасибо, — пытаюсь ответить не менее очаровательно.
— Кофе сразу, или после? — умничка-девочка, мысли читает.
— Сразу. И после.
— Что-то ещё?
— Э-э… Курить у вас можно?
— Да, пожалуйста, вот же пепельница.
— Простите, не заметил.
— Ты вернешься?..
— Нет.
— Когда ты вернёшься, меня здесь тоже не будет…
— Я не вернусь.
— А… квартира?
— Она твоя.
— Моя? Сдурел?
— Нет, просто оставляю.
— Но она же твоя!
— Уже нет. Теперь она твоя — ты же так хотела.
— Олег…
— Документы у Сергея заберёшь.
— Олежка…
— Прекрати, Ийка! Ты опять играешь! Ты же не плачешь!
— За что ты меня так?
— Я не тебя, я себя…
… Она ехала впереди на велосипеде, он бежал за ней босым и крутил кроссовками над головой, делая «страшные глаза» и улюлюкая. Она виляла по дороге, оглядывалась и смеялась звонко, показывая свои ослепительно белые зубки. Платье развевалось на ветру и маки на белом были прекрасны. Много красных маков и её чёрные блестящие глаза …
*
У каждого свои дороги. И неважно, насколько они длинны. Важно, что ты выберешь конечным пунктом. Или это будет та точка отсчёта, которую ты выбрал вчера, или дорога сама подскажет тебе станцию «Вылезай-ка!». Я всегда мечтал: однажды, ткнув в карту карандашом, быстро собраться и рвануть машину туда, куда указал грифель. Что там? Новые люди, новые места…. А ждут ли меня там, сполошного и чудаковатого путешественника, который приехал просто так, лишь для покорения дороги и удовлетворения собственной блажи? А поехать куда-то, чтобы вернуться? Не находил ответа и всегда оставался на месте…
— Ваш кофе…
— Что?..
— Вы кофе просили. Сразу…
— Ах, да, спасибо…
Передо мной на столе чёрный круг крепкого кофе с лёгкой дымкой над ним….
— Это письмо — неправда…
— Неправда.
— Я просто хотела похвастать…
— Не просто.
— Олег, перестань меня дразнить, иначе…
— Иначе что?
— Тебе нравится мучить меня…
— Мучить — это твоя игра!
— Мне ничего не нужно, кроме…
— Тебе нужно всё!
— Мне нужен ты…
— Уже нет. У тебя теперь есть деньги.
— К чертям деньги!..
— Вот и поделись с ними.
… Крем-брюле тает на её тёмных, горячих сосках. Охрой на умбре…. «Белый» танец — дамы приглашают кавалеров. Его язык, словно кисть-флейц, по пастельной палитре. Вперёд, назад… слева направо…
*
Сытый и спокойный, я допиваю вторую чашку кофе. Курить больше не тянет. Зубочисткой я кручу окурки в пепельнице. Уходить не хочется — не отпускает блюз Гарри Мура. Его соло на гитаре и прежде цепляло за душу, а сейчас оно выдавливает тугой ком к горлу. Как бы, брат, не пустить слезу….
Машина снова поедает дорогу, ржавые посадки струятся по обеим её сторонам и тоже исчезают позади. Вечер близится, встречные машины уже включили габариты и светлячками летят на меня. Альбом Гарри Мура я все же выпросил у ребят в придорожном кафе, и теперь блюзы и баллады великого гитариста и певца — мои…
Я не мог ошибиться: на обочине голосует человек. В этих степных прогонах-то?! А, ч-чёрт! Кто ж ещё ему тут остановит? Просигналил, показал поворотником, что вижу его и начинаю тормозить. Впервые за всю дорогу изменил себе и посмотрел в зеркало заднего вида. Голосовавший человек бежит к машине. Я поправил кобуру под курткой, расстегнул кнопку. Так, на всякий пожарный…
— Олег, всё, что произошло — это просто недоразумение!
— Чёрт! Да всё, что нас связывало — недоразумение!
— Не говори так…
— Ты всеми играешь, как куклами.
— Неправда!..
— Слишком часто последнее время звучит это слово. Ах, да! Ты же не знаешь слова «правда»!
— Олег!
— Всё!
— Не уходи, пожалуйста…
— У тебя теперь есть всё. Своя фирма, деньги, хорошая квартира, дорогая машина, куча шмоток. Что ещё тебе от меня надо?
— Тебя…
— Того меня больше нет.
— Олежка, я люблю тебя…
— С самого начала любила? Или только сначала?
— Всегда и сейчас…
— Ложь!
— Нет!
— Ложь! Зачем Карине меня обманывать?
— Олег, ты меня не слышишь! Да, она моя сестра, но это она врёт!..
— А я ей верю.
— Почему ей, а не мне?..
— Не знаю…
…Она порезала палец, нарезая перцы. Стояла бледная и испуганная. Широко раскрытыми глазами, сквозь крупные слёзы, смотрела на свою кровь. Яркие красные капли падали на жёлтые перцы…
*
— Здрассте! Можно к Вам? — девушка? От неожиданности я лишь киваю согласно. — Я уж забоялась, что в ночь останусь. Спасибо Вам — доброму человеку. Поехали?
— А-а…
— Мне туда же. Одна дорога-то.
— Собственно, да…. Одна дорога. Теперь для двоих, — я постепенно справился со смущением, даже улыбнулся.
— Можно закурить? Вы же курите в машине? О-о, «Парламент»! Класс!
— Да, курите, пожалуйста…
Девчонка, а это ни более, ни менее чем девчонка лет пятнадцати-шестнадцати, уже чувствует себя в моей машине как дома. Ясно, что для неё это не проблема. Уверенным движением нажала на лифт пепельницы, заглянула в неё. Увидев там пепел, довольно улыбнулась и ловко прикурила от своей зажигалки, пыхнула дымом.
— А как Вас зовут?
— Олег.
— А отчество?
— Лучше просто — Олег, — вот щебетуха! Она мне нравится. Мелкие, но строгие чертами носик, ротик, глазки. Всё пропорционально и складненько сидит на немного восточном овале лица, легко играет в улыбки с прелестными ямками на щеках.
— А куда Вы едете?
— На юг.
— Отдыхать?
— Просто на юг. Там мой дом и там было счастливое детство…
— А почему один?
— Так случилось… — только успевай отвечать. Этой девчонке вопрос не задашь, пока она сама не позволит. Курит она лихо и красиво, по-взрослому. Даже элегантно. Дым тонкой струйкой деликатно пускает в сторону от меня, а пепел стряхивает одним точным и привычным движением.
— А жена дома осталась?
— Она мне не жена.
— А-а…. А чо с Вами не поехала?..
— Олег, останься…
— Я остался… один.
— Ты просто псих!
— А посуда-то при чём?..
— Ты предатель!
— Оба-на…
— Сволочь!
— И всю жизнь тебе испортил…
— Уходи уже!
— Ну, наконец-то…
… Она танцевала обнажённой. Лёжа. Это она придумала. А он дирижировал, сидя по-турецки на большом обеденном столе среди тарелок со вчерашним ужином. На чёрном шелковом постельном белье тело было ослепительно белым и удивительно красивым. Хотелось писать его на чёрном велюре гибкой упругой кистью густыми белилами, плавными линиями…
*
— А ты куда едешь? — похоже, это мой первый вопрос попутчице.
— К себе.
— Ну, да…
— А Вы?
— От себя.
— От себя не уехать…
— Ты так думаешь?
— Я знаю, — сказала так, что подвергать сомнению её знания показалось бесполезно
— А родители?
— Они ждут. А Вас дома ждут?
— Нет, к сожалению...
— А она? — было ощущение, что мы давно знакомы.
— Нет. Она меня обманула…
— Это не она.
— А кто же?
— Вы сами себя обманули.
— Всё-то ты знаешь!
— Не всё. А про Вас знаю…. А вообще, я фантазёрка и вруша, — и тоненько засмеялась.
— Заметно, — я не мог не поддержать её удивительно сменившегося настроения.
— Нет, Вам нисколечко не вру. Ой! Я уже приехала. Остановите вон там, за развилкой.
— Может подвезти тебя до дома? Уже темно…
— Нет, мне здесь рядом. Меня мама с папой всегда встречают.
Я притормаживаю на обочине за развилкой как раз на границе света придорожных фонарей. Дальше дорога уходит в ночь. Я пытаюсь высмотреть в темноте и шлейфе пыли, поднятой машиной, хоть намёк на жильё, прищуриваюсь.
— Да Вы не беспокойтесь за меня. Я здесь каждую травинку знаю и никого не боюсь.
— Смелая! Ну, тогда пока. Счастливо тебе, попутчица.
Девчонка приоткрыла дверцу, легко поднялась.
— Ой! А я на телефоне Вашем сидела! Здорово! Даже не почувствовала! — и снова тоненько засмеялась.— Вот, возьмите.
— Ну, пока, хохотушка! Привет родителям!
— И Вы привет своей девушке передавайте. Как только вернётесь, так и передайте. Непременно! А лучше позвоните, Олег, она ждёт. Вот ведь телефон!
— От кого привет-то? Как зовут тебя, щебетуха?
— Карина, — и растворилась во тьме…
— Карина, — и растворилась во тьме…
— Карина, — и растворилась во тьме…
Я выхожу из машины и оглядываюсь. Никого и ничего. А где же девчонка?.. Метрах в пяти на обочине что-то белое в тёмной высокой траве. Не разглядеть. А-а, в бардачке есть фонарь. Возвращаюсь к машине, глушу двигатель, прислушиваюсь. Лишь звон ночных цикад и гул удаляющейся машины где-то там, далеко. Фонарь исправно засветил белым ярким пятном, я иду к обочине и направляю луч на это «что-то»…. Хм. Памятник. Обычный придорожный памятник, каких множество скопилось вдоль трасс. Памятники погибшим в дороге, а этот — один на троих. Три фотографии на мраморе и надписи. Не знаю, почему, но я подошел ближе. Видимо, семья: отец, мать и… дочь. С правого крайнего портретика, сквозь стебельки высокой травы, смотрит на меня с лёгким лукавым прищуром…. Девчонка-попутчица! Кровь бьёт в голову, предательская дрожь в ноги. Не может быть! Под портретом: Идаятова Карина и год рождения. Год смерти почему-то не указан…
*
«Карина, как бы ты меня не уговаривала, я остаюсь. Я добилась всего, о чём так долго мечтала и не собираюсь с этим расставаться.
1. Я в Москве.
2. У меня свой модельный бизнес и я Генеральный директор этой фирмы.
3. У меня квартира в центре, с видом на Москва-реку.
4. У меня новая крутая машина и личный водитель.
5. У меня счёт в банке на сумму, которая тебе и не снилась.
6. И от Олега я больше не завишу. От него мне больше ничего не нужно.
7. Я теперь сама себе хозяйка. И твои советы и угрозы мне по барабану.
Отец меня не простит. Наверно прав, я на него не в обиде. А маме поклонись, когда будешь на кладбище, я молюсь за неё. Подарки племянникам выслала почтой. Прощай».
Почему Ийка сохранила это письмо в электронной почте? Зачем я тогда залез в компьютер?
Потом был звонок её сестре. Карина рыдала в трубку и уверяла, что Ийка меня развела, как лоха последнего. Ийка — шлюха, её и отец проклял за это. Она и меня обманет и бросит при первой возможности…. И что-то ещё обидное и горькое…
Теперь я, сидя в машине, вдруг увидел всё совсем по-другому. Ийка пыталась объясниться, а я слушать не хотел. Вспылил, как никогда, крыша поехала…
Сейчас же, прокручивая всё в памяти, я понял, какой я идиот!
«Я всегда тебя жду…»
«Олег, Каринка всегда мне жутко завидовала…»
«Я просто хотела похвастать…»
«Ты предатель!..»
«А жена дома осталась?..»
«Вы сами себя обманули…»
«Как только вернётесь, так и передайте…»
«А лучше позвоните — она ждёт. Вот ведь телефон!..»
«Карина…»
Сколько же совпадений! Сколько двусмысленности! Почему всё так сложилось? О, Боже…
*
— Олег! Это ты…. Ты в Москве? Не молчи, Олег! Я же умру без тебя…
— Сделаешь мне крепкий кофе?
— Олежка…
*
— Ваш кофе.
— Что?..
— Вы кофе просили. Сразу и после…. Как в прошлый раз.
потрясло.
С ув. и теплом..