Ольга Анти — Проспект Репрессий

Каким бы странным это ни казалось, всё же находятся чудаки, стремящиеся проникнуть в суть происходящего и привнести в мир что-то новое. Им, безусловно, рано или поздно станет интересно, каким может быть мир в будущем, если пойдёт по сегодняшнему пути. Так, однажды утром я ощутила себя стоящей на совершенно незнакомой мне улице. В принципе, там не было чего-то слишком выделяющегося своей отличностью от привычного, но всё же атмосфера была явно необычной.

Казалось, все были погружены в собственные повседневные заботы и шли куда-то, будто по инерции. Можно подумать, что это и только это должно происходить в данный момент, а других возможностей нет и быть не может. Причём, это раз и навсегда установлено кем-то и без его команды не претерпит изменений.

На тротуаре было много места, однако же все шли друг за другом, боясь хоть немного выделиться из общей массы. На стенах домов то и дело встречались лозунги, вроде «Свобода! Демократия! Справедливость!». Сперва это буквально шокировало меня: в такой обстановке одно упоминание о Свободе кажется атрибутом какого-то иного мира. Не знаю почему, но вскоре мне на память пришла фраза «Свобода — это познанная необходимость». Честно скажу, никогда не разделяла такого взгляда на это понятие, но, видимо, здесь он был весьма уместен. «Должно быть, они и познали, что для сиюминутной выгоды и покоя лучше жить по заранее прописанным порядкам», — решила я и медленно пошла по улице.

Идя вне общего ряда, я замечала удивлённые взгляды прохожих. Правда, люди, в лучшем случае усмехнувшись, снова погружались в повседневные думы и снова по инерции продолжали столь отработанный путь.

Внезапно я обратила внимание на человека в сером плаще, идущего следом за мной. Он, изредка быстро оглядываясь по сторонам, старался не упускать меня из вида. Мне казалось, что, озираясь, он пытается проследить за реакцией окружающих на моё «странное поведение».

Тут я увидела небольшое кафе и, вспомнив, что ещё не завтракала, решила зайти. На стене висел большой портрет какого-то человека, причём столики располагались так, что в любом случае вы будете сидеть к нему лицом. Должно быть, это было изображение их правителя.

В кафе было ещё несколько человек, но мне сразу бросилось в глаза, что все они едят одно и то же, несмотря на меню, лежавшее на каждом столе. Не успела я сесть, как молодая девушка с искусственной улыбкой протянула мне поднос со стандартным блюдом. Я тоже для приличия улыбнулась и сказала:

— Спасибо, конечно, что Вы проявляете такую заботу, но не могли бы вы дать мне чёрный кофе, а то я не очень люблю кофе со сливками сутра.

Она сильно изумилась: видимо, у них категорически отвергается выбор даже в столь мелких и незначительных вещах; но, посмотрев на человека в сером плаще, который у4же сидел рядом со мной, она всё же выполнила мою вполне естественную просьбу. Теперь этот человек больше всего занимал меня. Он просто сидел рядом и пристально разглядывал меня глазами ребёнка, впервые пришедшего в зоопарк и наблюдающего за мартышками. Казалось, он старался придать выражению лица максимальную серьёзность и разобраться в ситуации, но ничего подобного раньше он не видел. Не в силах больше терпеть на себе этот взгляд, я как можно вежливее спросила:

— Вы что-то хотели?

На лице незнакомца явно обозначился испуг, но, в то же время, словно понимание того, в чём он хотел разобраться.

— Пожалуйста, простите, я не узнал Вас…

Теперь был уже мой черёд удивляться.

— А Вы меня знаете?

— Простите, лично Вас нет. Я по долгу службы знаю всех в этом городе, а Вы, должно быть, только что приехали из другого региона, но теперь я понимаю, что Вы одна из Клана. Простите, что не подумал об этом сразу…

При слове «Клан» он с опаской посмотрел на портрет, висевший на стене. Тут всё начало хоть немного проясняться. Я поняла, что Кланом он называет тех, кто руководит страной, вот только почему он и меня причислил к ним, это оставалось загадкой.

— А почему Вы решили, что я одна из Клана?

— Ну как же, Вы обладаете даром, свойственным только им…

От только зародившегося понимания не осталось и следа. Я мысленно стала представлять всё то, что произошло в последние минуты и никак не могла понять, что же такого сверхъестественного я сделала. Когда мои размышления не принесли никакого результата, я спросила:

— Каким же?

— Вы умеете задавать вопросы…

«Вот это да, — подумала я. — Хорошо, что поинтересовалась, а не то быть бы мне в неведении: до такого не догадаешься… Выходит, за них действительно думает кто-то другой…» Сперва мне хотелось втолковать этому несчастному человеку, что задавать вопросы — вполне естественно, но интерес к дальнейшему развитию событий всё же одержал победу. Прикинув, что в роли представительницы Клана можно узнать гораздо больше, я решила выступить в этом внезапно предложенном мне амплуа.

— Да, Вы верно догадались. Только я никогда не жила в столице, потому что была в долгосрочной командировке по укреплению вертикали власти в отдалённых регионах.

Если вы заметили, здесь я уже упомянула современные нам реалии: раз уж у них всё ещё серьёзнее, так уж без таких простых вещей наверняка не обходится. И я не ошиблась. На лице незнакомца появилось выражение полного понимания и бесконечного уважения, граничащего с подобострастием.

— О да, вертикаль — основа всего. Иначе как же мы проконтролируем, достаточно ли крепки позиции демократии и нет ли помех для Свободы людей…

— Именно. Я рада, что Вы понимаете это. Хотя, кто, собственно, этого не понимает…

Последнее предложение я произнесла скорее как скрытый вопрос: просто мне было жутко интересно узнать, есть ли у них несогласные с режимом, и в чём это выражается.

Лицо моего собеседника тут же побледнело и осунулось, будто я затронула тему, вопроса по которой он так боялся.

— Мне стыдно признаться… Вы не поверите, должно быть… Недавно один объявился.

Я была просто шокирована тем, что появление даже одного инакомыслящего предстаёт здесь катастрофой, и даже не смогла сдержать своих эмоций. К счастью, они выразились у меня всего в одном вопросе:

— Что?!!!

Видимо, вопрос неплохо вписался в контекст, и это даже возымело действие: мой новый знакомый продолжил свой рассказ.

— И кто, Вы думаете, это был? Это был молодой поэт, если его можно так назвать. Он написал стихотворение, в котором ни разу не упомянул ни Правителя, ни Вертикаль…

— Какой ужас!

Опять же, я сказала это по поводу порядков, царивших здесь, но собеседник воспринял такие слова как понимание и сочувствие, будто я тоже разделяю его взгляды.

— И что же Вы с ним сделали?

Здесь мой собеседник явно чувствовал выигрышную для себя тему.

— Чтобы не нарушать демократию, мы не стали сажать его в тюрьму: никто и никогда не посягнёт на Свободу слова, было бы кому и что говорить. Мы просто убили его в подъезде собственного дома.

От этих слов повеяло привычными, почти вошедшими в нормы жизни реалиями.

Примерно освоившись в новых условиях, я решила продолжить знакомство с городом на правах «одной из Клана».

— Вы знаете, я приехала сюда ненадолго, только чтобы, как говорится, обменяться опытом: я хочу посмотреть ваш общественный порядок и, возможно, применить что-то из увиденного в нашем регионе. Не могли бы Вы провести меня по городу и рассказать обо всём, только желательно не афишировать мою принадлежность к Клану…

Этому человеку, явно работающему агентом спецслужб, долго объяснять ничего не пришлось. Убедившись, что никто нас не слышит, он сказал:

— Понимаю. Вы хотите посмотреть нашу жизнь изнутри. Будьте уверены, никто ничего не заподозрит. Только очень прошу Вас идти вместе со всеми, в общем строю, а то мы немного привлечём внимание.

И мы вышли на ту же серую улицу. Она была достаточно широкой, я даже решила, что это главная улица города.

— Должно быть, это центральная улица…

— Да, Вы правильно поняли. Это проспект Репрессий. Сейчас мы пройдём по нему и выйдем на площадь Диктатуры, прямо к зданию правительства.

Тут моё любопытство уже не удерживалось в заданных границах, и, забыв про безопасность, я буквально вскрикнула:

— Интересно… Довольно странные названия для демократии…

Видимо, если бы такой вопрос прозвучал со стороны обычного человека, этот человек повторил бы судьбу того поэта, но в данном случае мой спутник решил, что мне виднее, и стал объяснять всё по порядку.

— Вам, конечно, известно, что раньше был другой режим. Репрессии и диктатура носили более официальный характер. Считалось, что они ведут к прекрасному будущему, и потому их возводили в ранг государственной политики — без прикрытия. Теперь же провозглашаются другие идеи, и на фоне старого Правитель выглядит ещё более выигрышно. К тому же, напоминания о прошлом поддерживают в сознании людей страх. Вы же понимаете, свободный человек должен бояться, иначе все возьмут да и начнут думать своей головой, и общество быстро самоорганизуется. Люди решат, что мы им не нужны…

Я уже по привычке хотела добавить: «И будут правы», но решила, что уж этого мой проводник точно не выдержит.

Мы шли по улице, и каждый думал о своём. На противоположной стороне дороги стояло серое здание.

— Что это? — спросила я.

— О, это школа…

Надо же, никогда не подумала бы. Честно признаюсь, сперва я решила, что в этом здании находится рабочее место моего спутника…

— Школа? Я как раз хотела спросить Вас о политике в области образования…

— Да что тут особо говорить, политика она везде примерно одинакова. Обязательных предметов у нас немного, в основном это связано с историей режима, да другой идеологической подготовкой. Также обязательно вступление в молодёжную организацию, соответственно, и все мероприятия в рамках этого: акции в поддержку курса правительства и так далее. Остальное же по желанию, и, исходя из этого, не бесплатно…

Удивляться мне уже не приходилось. Думаю, все итак понимают, что самой прочной основой любого режима является сознание людей, допускающее такой расклад событий. Если сознание созрело до резкого неприятия подавления, то это уже никому не удастся, а мир может быть только таким, каким мы сами позволяем ему быть. Исходя из этого, воспитание нового поколения в идеологическом духе не представляется странным, потому как у них сознание только формируется.

Я просто шла во всеобщем потоке, с каждой минутой чувствуя себя всё более привычно и в какой-то мере комфортно: по крайней мере, вызвать у меня шок уже вряд ли что могло.

Наконец мы вышли на большую площадь. Видимо, это и была площадь Диктатуры, поскольку там стояла золотая статуя того человека, чей портрет я видела в кафе, и располагалось большое здание, вроде царского дворца. Но в глаза мне бросилось не это. Всё-таки, я поспешила с выводами, что удивить меня уже невозможно: около памятника стояла кучка людей с флагами и какими-то плакатами. Вот уж не подумала бы, что здесь бывают митинги… Я в недоумении обратилась с вопросом к «компетентному лицу», сопровождавшему меня:

— А… Кто это? И что они хотят?

— Ну что же тут удивительного?! В демократическом обществе обязательно должна быть оппозиция…

— У вас она есть?!!!

— Ну как же Вы можете сомневаться в подлинности нашей демократии: конечно есть.

— И что они хотят?..

— Ой, Вы знаете, покоя от них нет. Они не согласны с действующей Конституцией. Так и стараются подорвать конституционный строй. Они уговаривают Правителя отказаться от выборов и стать пожизненным вождём…

Ну, правильно, что ещё я могла услышать… Вот только слова о выборах меня немного удивили… Я старалась спросить как можно аккуратнее:

— А выборы как проходят?

— Ну, это в принципе формальная процедура… Никто не может сомневаться в поддержке Правителя… А так выдвигаются обычно два — три кандидата. Кроме действующего Главы — представители одной организации. Но, Вы знаете, будь на месте нашего Правителя хоть последний диктатор, любой нормальный человек предпочёл бы его им…

— Что же там за организация?!

Честно скажу, я даже представить не могла, какими должны быть эти кандидаты, чтобы все соглашались на диктатуру, лишь бы только не видеть их своими лидерами. К счастью, мой знакомый стал мне всё подробно объяснять.

— Ну, один кандидат может быть даже из тех, кого Вы видите на площади. Он и не будет скрывать, что поддерживает Правителя, и баллотируется только для того, чтобы выборы состоялись. Голоса же в любом случае будут переданы им тому, кого он поддерживает. А вот второй… Пойдёмте, я покажу Вам их штаб-квартиру…

Мы пересекли площадь и свернули на какую-то узкую улицу. Немного пройдя, мой проводник указал на старое здание.

— Вот где из база…

В этот момент дверь открылась, и из этого дома вышел пьяный человек.

— Теперь, думаю, Вы сами всё понимаете… Эти люди искренне считают себя противниками режима, но мы против этого не сильно возражаем. Конечно, громкие акции мы не приветствуем, но они всё равно бывают, потому как особых мер тоже не принимаем. Понимаете, нам же это очень выгодно. Недавно мы даже стали настоятельно просить их выдвигать кандидата на выборах. Ну, сами представьте, видя сборище таких вот людей в качестве альтернативы, кто же не проголосует за Правителя с ещё большим удовольствием…

Честно скажу, вся эта информация просто не укладывалась в голове: с одной стороны всё так привычно и просто, а с другой — ну уж слишком откровенно…

К счастью, в этот момент я открыла глаза и поняла, что это был только сон. С тех пор интерес к предсказанию будущего сменился у меня искренней радостью, что никакого предопределения нет, и всё зависит от нас самих…