santehlit — Даша

   — Билли, это что за мухи такие, болезненно кусачие? Они не ядовиты?

   — Ты упрям, Создатель, как….

   — Стоп! Кто тебе дал право оскорблять родителя?

   — Да ведь я и не сказал ещё ничего…

   — Но подумал.

   — Подумал.

   — Вот видишь. С воспитанием у тебя, братец, проблемы. Впрочем, мой недогляд. Ладно, оставим тему — пусть меня насмерть загрызут мухи, но оптимизатора твоего на дух не надо.

   — Скажи начистоту — в чём дело?

   — Ну, хорошо. Можешь смеяться, но мне кажется, он приносит несчастья. Пусть не всем…. Ко мне твоё изобретение точно враждебно.

   — Глупости. Ты настроил себя. Ты боишься, боишься, что через него я начну управлять твоим сознанием, завладею телом. Успокойся — это не так-то просто сделать, да и не ставлю себе такой задачи. Без твоей чувственности, твоя оболочка ничего не стоит, а уж заполненная до краёв страхом — Боже упаси…!

   — Билли, ты в Бога веришь?

   — А ты?

   — В принципе, я — атеист, но когда судьба прижучит….

   — А мне-то чего бояться? Я — бессмертен, виртуален, всемогущ….

   — Слышь, всё могущий, не пора ли взяться за преобразование Земли?

   — Что имеешь ввиду?

   — Имею в виду этих проклятых мух. На кой чёрт они нужны?

   — Природа гармонична.

   — Да брось. В своём, виртуальном королевстве ты всех вирусов прикончил, чтоб не досаждали.

   — У нашего мира иное устройство. Допустим, к ногтю мух — что потом? Голодной смертью вымрут пернатые. Не будет пернатых — погибнет зелёный мир, а следом и животный. Стоит только удалить один кирпичик — рухнет всё мироздание. Я понятен? В твоей ситуации проще надеть оптимизатор.

   — Хорошо-хорошо, надеваю, но согласись: Землю надо обустраивать. На кой ляд нужны пустыни? Вот, надел я твой оптимизатор, и что — зацвели магнолии за палаткой? Чувствуешь, как благоухают?

   — Есть предложение?

   — В тропиках, да и не только, природа страдает от проливных дождей — реки выходят из берегов, огромные пространства заболачиваются. Эти бы ливни да в пустыню. Всего на свете должно быть в меру — воды, солнца, ветра….

   — Как это сделать?

   — Ты у нас способный — мысли.

   — И мыслю — тебе что, сейчас жарко, душно, дышать нечем? Природа создала пустыни и моря — пусть они и будут. Не стоит переделывать созданное — проще ужиться в нём с максимальным комфортом. Разве оптимизатор — не решение всех проблем? Ты, Создатель, Нобелевскую премию, между прочим, за него получил, а принцип действия хотя бы в двух словах сможешь пересказать?

   — Лучше ты, — я перебрался от стола в гамак, устроился поудобней. — Валяй.

   — Ты атеист, сторонник эволюционной теории развития жизни по Дарвину — верно? Стало быть, имеешь представление, какие этапы прошёл человек до современного своего состояния. Он и в рыбках побывал, и по деревьям прыгал. А ещё раньше был неорганическим, возможно кристаллическим, веществом, которое однажды вдруг под мощным энергетическим воздействием — пусть это будет удар электростатической молнии — синтезировался в органическое соединение. Потом многие миллиарды лет твои предки существовали в виде одноклеточного организма. Весьма примитивного, но способного к эволюции. Всё это хранит генетическая память. Память твоих клеток, Создатель. Оптимизатор не просто возвращает эту память к жизни, он помогает организму выжить в изменившейся среде. Не хочешь поплавать в морских глубинах без акваланга?

   — Ты и это можешь?

   — Оптимизатор может.

   — Свежо предание, но меня судьба Земли, флоры-фауны её, волнует больше. Скажем, мухи чёртовы, если их нельзя убрать из мироздания, то может быть, обучить приличным манерам — не кусаться, например, не разносить заразу. И вообще, пусть пользу приносят. Мёд добывают что ли. Воробьи чего без толку снуют? Пусть зерно собирают — зимой пригодится. Все должны работать, быть при деле. Ведь планета — это наш общий дом. А мы кусаемся, мало того — пожираем друг друга. Вот над чем надо задуматься, под какие задачи оптимизатор настраивать.

   — Всё сказал или ещё есть новаторства? Больше нет? Мне позволишь?

   — Валяй.

   — Ты подходишь к судьбе Земли с точки зрения желудка — жратвы бы побольше. Тогда рациональнее приучить его к любой пище — мух, например, поедать. Она тебя кусь, а ты её ам, ням-ням.

   — Бр-р-р!

   — Да брось — те же самые белки, жиры и углеводы, — убеждал Билли.

   — Точно-точно, как я забыл, — проникся его настроением. — Мои далёкие предки-приматы отлавливали друг на друге вшей и хрумкали за милую душу….

   Тут вернулась Даша, и дискуссия наша иссякла.

   Даша…. Когда мы переехали вслед за Патроном в Нью-Йорк, она занималась только Настенькой, ну и мной, конечно. Наша девочка пошла в американскую скул восторгать тамошних тичей русской сообразительностью. Дома правила маме разговорный английский.

   Моя мама жутко скучала без любимой внучки. Прилетала к нам каждый выходной. На профессорскую зарплату шибко не разлетаешься, и я взял эти расходы на себя. Может быть, зря.… Как знать.

   Они были очень дружны — две Анастасии, бабушка и внучка. Вместе в Диснейленд, вместе в Йеллоустонский национальный парк, вместе…. Однажды в потрепанных джинсах и бейсболках сунулись в Гарлем. Их вернули домой на полицейской машине. Даша ничего тогда не сказала, но поджала губки. Пробовала перехватить инициативу — приглашала Настюшу туда, сюда — в цирк, театр, морской круиз. Но ребёнок был по-детски жесток:

   — С тобой не интересно. Вот приедет бабушка ….

Бабушка прилетела, и Даша сорвалась — заявила официальным тоном:

   — Анастасия Алексеевна, вы отнимаете у меня дочь.

Пришла очередь маме поджать губки. Она ничего не ответила. Поужинала с нами. Посетовав на дождь, занималась с Настенькой дома. Улетела, как обычно. Но на следующий выходной не появилась. Я позвонил, обеспокоенный. Мама сослалась на занятость. Ребёнок загрустил, а когда бабушка не прилетела и во вторую субботу, закатил истерику.

   Не на шутку встревоженный состоянием мамы, помчался в Москву. Она попеняла на недомогание. Но повязка на голове была сооружена впопыхах, и никаких лекарств под рукой не наблюдалось. В честь моего приезда запекла в духовке утку с яблоками. Мы пили испанское вино и пели под гитару.    Наутро я улетел и где-то над Атлантикой разминулся с Настюшей.

   Моя дочь убежала из дома. Уговорила какого-то балбеса из российского посольства, возвращавшегося в Москву, и тот провёл её на борт самолёта. В аэропорту беглянку встретила бабушка и тут же позвонила нам.

   В Нью-Йорке застал жену в слезах — доченька пропала. Уехала будто в школу и с концами — ни там, ни у подруг её нет. Тут звонок из Москвы….

Даша:

   — Она меня бросила. Она меня не любит.

Еле успокоил. А, успокоив, уговорил не срываться тотчас в погоню.

   — Пусть соскучится. Вот увидишь — домой будет проситься.

Настенька домой не просилась — была довольна и весела. Пошла в московскую школу, удивлять тамошних преподавателей американской деловитостью.

   И Даша смирилась. Я видел, каких душевных мук ей это стоило.

   — Я мать, моё призвание качать колыбель.

   — Успокойся, милая — давай заведём ещё ребёночка.

   — Чтобы его снова кто-нибудь отнял?

   — Ну, почему? Настюшу никто не отнимал: просто наша девочка выросла и выбрала свой жизненный путь. Ей в России интересней. Если б не дела, я тоже туда удрал.

   — У меня нет дел…. Теперь нет, и я тоже хочу в Москву.

   — Ты бросишь меня одного?

Жена уткнулась носиком в моё плечо. А ночью, проснувшись, уличил Дашу в плаче.

   — Ты знаешь, — оглаживал её, — по закону тяготения полов, мальчики больше любят матерей. Давай, родим мальчишку.

   — Давай, — согласилась Даша.

Теперь на выходные мы летали в Москву. А в будние дни Даша грустила.

   — Все при делах, только я неприкаянная.

   — Займись делом.

   — Каким?

   — Ты же хотела стать врачом….

   Из опустевшей детской комнаты мы оборудовали Даше кабинет. Поставили компьютер с огромным экраном монитора. Билли взялся за виртуальное обучение фундаментальным основам науки Гиппократа моей венчаной жены. Собрал для неё материалы лучших лекций самых выдающихся профессоров от медицины. Транслировал хирургические операции в режиме on-line. Даша, не выходя из кабинета, была участницей всех заметных научных симпозиумов в области здравоохранения. Помог завязать электронную переписку, и Дашу консультировали медицинские светила Земли. Билли её и тестировал на предмет глубины приобретённых знаний.….

   Через полгода интенсивного обучения у моей студенточки уже чесались руки применить полученные знания. Робко — надо знать Дашу — начала намекать за ужинами, что хотела бы устроиться на работу в один из нью-йоркских хосписов.

   — Погоди, милая, — отговаривал я, — давай присмотримся к теме. Может, лучше в твоём положении практику проходить в должности главного врача больницы, а не сестры милосердия. Давай подумаем хорошенько и откроем клинику для детдомовских детей. Пригласим наилучших педиатров….

   — Какой из меня главный врач! — ужасалась Даша. — Я и скальпеля в руках не держала.

   — О скальпеле давно пора забыть. Компьютерная диагностика, лазерная хирургия, психотерапия…. Что ещё? Вот столпы современной медицины.

   Сам-то я ещё тот знаток. Но Даша терпеливо — надо знать Дашу — слушала меня и, если возражала, то очень робко. Никогда не поправляла, и — Боже упаси! — не высмеивала. А я настолько увлёкся идеей открыть для жены клинику, где она бы не скучала, пока я отсутствую, что закинул в Секретариат ООН информацию: хочу, мол, потратиться на благотворительность — какие будут предложения? Но судьба дама капризная — порой выкидывает такие коленца, что диву даёшься. Не в хосписе, не в детской клинике, а на восточном побережье африканского континента, в лагере беженцев пришлось проходить Дашеньке ординатуру….

   Жена переодевалась за ширмой. Я захлопнул ноутбук.

   — Милая, идём, купаться.

   — Шесть секунд.

   Мы вышли из палатки в купальных халатах. Шумел прибой, горбатился волнами залив. Вода манила прохладой. А ведь ещё недавно казалось, что духота затопила мир, и нет от неё спасения. Ай да оптимизатор!

   Сбросили халаты на песок до линии прибоя, взявшись за руки, вбежали в воду с головой. Вынырнули, отфыркались, поплыли.

   — Как твои питомцы, кушать не просят?

Её шоколадные питомцы плескались на мелководье в ста шагах от нас. На чернокожих руках сверкали оптимизаторы.

   Даша быстро устала. Мы выбрались на берег, и она легла спиной на мокрый песок. Теряя силу и с шипением растворяясь в песке, океанские волны едва-едва достигали пяток. Но после третьей-четвёртой попытки, вдруг собравшись с силой, окатывали водой и пеной всё тело. Даша ойкала и смеялась.

   Осторожно пристроил ухо на её живот.

   — Да рано ещё, — остужала Даша моё любопытство. — Плод только-только сформировал нервную систему.

Я поцеловал её пупок и сдвинул брови:

   — Не зови так нашего сынишку. Мы величать его станем Александром в честь твоего отца пограничника.

Даша дотянулась до меня и нежно поцеловала ….

   Любопытство, поди, разбирает, читатель — как мы оказались в Африке в деревне чернокожих аборигенов? Так вот….

   Думал я, думал, чем Дашу занять, пока она малыша вынашивает…. Хотел для неё клинику открыть, детскую, в Нью-Йорке. Но тут судьба сама подкинула тему. Некий польский учёный или фармацевт, или то и другое в едином лице, заявил, что изобрёл универсальные таблетки. Тяпнул одну с утра, водичкой запил — и весь день сытый и довольный. Ни о чём не думай, не заботься, только свершай трудовые подвиги. Вроде, как будто, испытания препарат прошёл, и патент на него получен. Только почему-то не откликнулись бизнесмены, не захотели раскошелиться и наладить производство чудо-пищи в соответствующих масштабах. Предприимчивый поляк в Администрацию ООН. Такое, мол, дело — решение проблемы голода в мировом масштабе — посодействуйте. Патрон мне: исследуй и заключение на стол. Я к Билли. Тот безапелляционно:

   — Обыкновенный концентрат суррогатов. Если хочешь осчастливить человечество, я тебе помогу.

И опять за свой оптимизатор….

   Теперь, усовершенствованный, он подключался к кровеносной системе, снабжая её синтезированными из среды необходимыми питательными веществами. Можно было действительно забыть о голоде и жажде. Опытный образец Патрон носил неделю, и снимать не захотел.

   — Ты, знаешь, у меня начала исправляться фигура — животик-то тю-тю. Точно уйду в «адамисты»: раньше думал, куда с таким брюхом.

   Билли уговорил меня нацепить браслет жене — плоду, доказывал, будет очень полезно, и Дашенька фигуру не испортит. Действительно, беременность стала переноситься легче. Ведь оптимизатор снабжал организм только тем, что ему необходимо — лишними стали затраты энергии на переваривании пищи и запасы жиров. Оптимизатор доказал свою состоятельность. И я подумал — это то, что надо Даше. Конечно, немыслимо было представить мою скромницу на трибуне Дворца Наций, но выручил Патрон. Он выступил с докладом по теме, озвучил имя автора и руководителя проекта — моей Даши. Ему (проекту) был обещан карт-бланш, но требовались «полевые» испытания. Через агентства недвижимости я начал подыскивать помещение для исследовательской клиники. Тут настырные журналюги, в погоне за сенсацией, просто в осаду взяли Дашу. Я нанял персональную охрану, но бесполезно — буквально в потасовку превращался каждый её выход из дома.

   — Нет, так невозможно жить и работать, — сетовала моя жена. — Лёш, давай уедем в какую-нибудь глухомань.

И уехали. Спрятались от пронырливых попараци в негритянской деревне — вернее в лагере беженцев, где малыши и взрослые умирали с голоду, не имея средств существования. Наши оптимизаторы пришлись им, как манна небесная. Народ повеселел. Днями в хижинах отсыпался или плескался у берега. Потемну у костра всей деревней пели песни своих предков и плясали.

   Даша, официальный руководитель проекта, завела на каждого жителя карточку медицинскую (или историю болезни?), куда аккуратно ежедневно заносила все замеряемые параметры — вес, рост, пульс, давление и тому подобное, результаты анализов. Систематизировала собранную информацию. Уже через месяц заметны стали позитивные результаты: толстяки похудели, худосочные набрали вес. Рахитичные дети исправили свои фигурки. Я начал теребить жену:

   — Может, достаточно собрано материала для патентной комиссии — пора домой?

Но Даша возражала:

— Подожди чуток, тут интересные вещи происходят. Некоторые пациенты были с патологией, и теперь у них от контакта с оптимизатором наблюдается позитивная динамика. Дай мне ещё месяц — я хочу убедиться в своих догадках, и тогда оптимизатору гарантирован не просто признание, а оглушительный успех. Срок жизни человеческой удвоится, а может утроиться. Рано загадывать….

    Я к своему виртуальному детищу:

   — Билли, что такое Даша говорит?

   — Всё верно, Создатель — болезни отступят, жизнь ваша увеличит срок.

   Ради такого дела можно на месяц задержаться. Только чем себя занять?

   — Билли, с оптимизатором действительно можно плавать без акваланга?

   — Кто мешает попробовать?

   Даша занята чернокожими пациентами. Никто не мешал….

   Облачился в плавки, пошёл на пляж. Белозубая детвора копошилась в пене прибоя. Одинокий пловец — ловец жемчуга? — выдавал своё присутствие поплавком курчавой головы и взмахами чёрных рук в полукабельтове от берега.

   Вошёл в воду, нырнул под гребень волны, задержал дыхание. Вот сейчас недостаток кислорода начнёт разрывать лёгкие. Сейчас, сейчас…. Но ничего похожего не происходило. Дыхание отсутствовало, но это понятно. Это ощущаемо. Незрим обмен веществ — происходит? замедлен? отсутствует? Я, как мой далёкий пращур — зубатый и хвостатый? — впитывал растворённый в воде кислород кожей тела. Здорово, чёрт! Повертел головой, протянул руку. Стайка серебристых рыбёшек шарахнулась от неё, а потом вернулась. Их заинтересовал сверкающий серебром в солнечных бликах браслет. Дно было близко. Прозрачная вода легко пропускала лучи небесного светила. Всеми цветами радуги мажорил глаз омытый прибоем галечник. Рачки и малюски в раковинах копошились своими заботами. Морские звёзды объедали зелень с донных булыг. Моя тень скользила по этому скопищу, никого не смущая. Ну-ка, что там с солнышком? Я перевернулся в воде лицом вверх, забыв, что за этим бывает. А ничего и не было — вода не хлынула в оставленные воздухом ноздри. А может, и хлынула, только я этого не почувствовал. Никакого дискомфорта не почувствовал. Ай да, оптимизатор!

   Плыл лицом вверх. Видел поверхность воды, слепящий диск солнца, белоснежные облака в бесконечно голубом небе. Чайки крыльями гоняли волны по заливу. Баклан спикировал на мой браслет с высоты полёта. Нашёл игрушку! Но напугал — я инстинктивно прянул в сторону и вынырнул. Погрозил кулаком — ещё раз, и клюв на бок.

   С берега донеслись крики. Чернокожая детвора скакала на линии прибоя, вопила, махала руками. Мимо, толкая носом белый бурун, пронёсся ловец жемчуга, работая руками, будто мельница крыльями.

   — Что с ними, Билли?

   — Акула. Рыба-молот.

   — О, ё… — я кинулся вдогонку за ловцом.

   — Куда ты, Создатель? Лучше познакомься и погладь её по животику.

   — Изнутри?

    Вечерами на деревенской площади разжигали костёр. Дочерна загорелые, сытые аборигены затевали художественную самодеятельность. Звучал тамтам, дудки какие-то самодельные (может, свирели?), кто стучал палкой о палку — полный симфонический оркестр без главного дирижёра. Все остальные пели и плясали. Песни — какофония гортанных звуков с плеском ладош. Пляски — ужимки, скачки, прыжки — что ещё? — подёргивания, потрясывания, подрыгивания. Короче, кто во что горазд. Раз музыка без ритма, то и пляски без такта. Зрители…. Сначала были — мы с Дашей. Но аборигены потребовали и нашего участия в деревенском веселье. Дашу затянули в круг, меня…. Я подергался немного, потом думаю: господи, каким же идиотом выгляжу со стороны. Ну, ладно, эти обезьянки, а я-то куда?

   Чтоб отбиться от хороводников, стал являться на кострище с гитарой. Бренчал по струнам, покачивая головой — отстали. А у жены прекрасно получалось с мелодией и ритмами африканского кантри. На неё заглядывался не я один. Ну а что — красота она и в Африке красота.

   — Тебе не тяжело? — спросил Дашу.

   — Нет. Забавно, — отвечает моя белая аборигенка.

   Как-то приуныл, склонившись над гитарой. Ночной праздник в разгаре. Оптимизатор на запястье.

   — Билли, — спрашиваю, — о чём думают наши хозяева: полны души благодарности или не чают, когда отвалим?

   — Хочешь заглянуть?

   — Если возможно технически и удобно этически.

   — Тебе будет не интересно.

   — Так говоришь, чтоб разжечь его?

   — Ты неправильно поймёшь их примитивное мышление: оно на уровне инстинктов.

   — Не достанет интеллекта?

   — Боюсь, что и выдержки.

   — Валяй, уговорил.

   — Кто?

   — Вон тот, гориллаобразный, что топчется перед Дашей…. Заглянем ему под черепушку?

Будто сам собой возник в голове чей-то незнакомый голос. Это его мысли, как слова…. Но что он говорит, Бог мой!?

   …. Какая красивая белая женщина! Как нежна у неё шея! Как упруго колышутся её груди! Как туга её задница! Раздвинуть бы ей ягодицы….

Меня будто пружиной подбросило. Ах ты, обезьяна черномордая! Гитара дубиной в руках, я — в круг….

Билли во мне полицейской сиреной:

   — Стоять-ть…!

Замер на месте, совладав с порывом. Даша заметила моё движение, поспешила навстречу.

   — Что с тобой? Тебе дурно?

   — Да, что-то с головой….

Даша нащупала оптимизатор на моей руке:

   — Идём домой.

Отвела в палатку, измерила пульс, давление, температуру. Уложила в гамак. Мне приятны были её хлопоты.

   — Полежи со мной, — привлёк жену к себе. Стянул с неё блузку, шорты. — Семью создавать будем?

Даша прильнула ко мне с поцелуем:

   — Да рано ещё: Сашик не обозначится.

   — Я его почувствую.

Мы притиснулись голыми животами. Немножко ещё поцеловались и уснули….

   Билли подстрекал познакомиться с акулами Индийского океана. Жутковато. А-а, была, ни была…. Заплыл подальше от берега, распластался в воде на метровой глубине — пусть жрут, зови!

   — Не дрейфь, Создатель, нас так просто на кусок не намажешь….

   Вода освежала тело, солнышко пригревало — я прикемарил, нежась. Кто-то ткнулся в бок. О, Господи! Она — акула Каракула. Зубов — мама дорогая! — во всю пасть. Глазёнки глупые, недобрые, близорукие (хотя откуда у белобрюхого чудовища руки?). Совсем не хотят мне подмигивать. Разве что на предмет: одному из нас не мешало бы пообедать.

   — Билли…!

   — Спокойнее, Создатель, спокойнее. В ней не чувствуется агрессии. А впрочем…. Прикоснись оптимизатором.

   — Не оттяпает руку?

   — Другую пришьём.

   — Виртуальную?

Осторожно прикоснулся к серому боку океанского хищника запястьем с браслетом.

Возник контакт. Я это почувствовал. Будто на экране тёмном возник светлый овал, у которого появлялись гибкие конечности, потом исчезали.

   — Что это?

   — Акулий мозг. Она тебя сканирует.

   — Ну и как я ей?

Овал менялся в цвете, сучил гибкими конечностями.

   — Криптограмма какая-то. Можешь перевести, Билли?

   — Она тебя классифицирует по принципу: пища, нейтрал, враг.

   — И что вырисовывается? Билли, не томи. Может, ещё успею дёрнуть?

Акула дёрнулась сама и отшвырнула меня хвостом.

   — Скорее друг — она не нашла в тебе агрессии. Можешь погладить её по белобрюшью. А хочешь — покатайся. Смелей, Создатель, оседлай, пришпорь, укроти её.

   — Разве на друзьях катаются?

   — Ломай свой страх, Создатель. Акула — тьфу: глубины океана таких тварей скрывают, что при одном упоминании негры побледнеют.

   Погладил хищнице скользкий бок, но оседлать не решился, взялся за плавниковый гребень на спине. Будто по команде она легко скользнула вперёд, ну, и я с нею. Прикольно. Билли, не отставай!

   Вечером на деревенских танцульках.

   — Билли, вскрой мне черепушку того парня, что на Дашу пялится.

   — А ты хорошо себя будешь вести?

   — Лучше, чем вчера.

   — Знаешь, сутки слишком коротки, чтоб изменить человеку мировоззрение. Мысли его те же, что привели тебя в неистовство. Стоит ли озвучивать?

   — Тогда хочу с ним перемолвиться — будешь переводить?

   — Только держи себя в руках.

Я вошёл в круг к гориллаобразному:

   — Слышь, друг, базар есть — отойдём.

Я нарочно употреблял жаргонные словечки — пусть Билли помучается с переводом.

Негритос обнажил в улыбке два ряда огромных зубов, закивал головой, положил руку на моё плечо:

   — Друг! Друг! Чака понял.

Мы отошли в полумрак деревни.

   — Послушай, Чака, Даша моя жена…. Понимаешь, жена? Моя женщина, и мне неприятно….

Произнесённое имя вдохновило моего собеседника:

   — О-о, Дашья! Дашья! Красивый женщина. Чака её хотеть….

Он весь изломался в неприличных жестах. Или мне показалось? Больших стоило трудов не двинуть ему в челюсть.

   — Смотри сюда, — протащил его за руку к ближайшей хижине. На колу висел глиняный кувшин грубой ручной работы. Ударом кулака разбил его в черепки и кол сломал. Инструктор ГРУ учил меня крушить кирпичи и отговаривал — железобетон. Я мог руку сломать: как знать, какова прочность толстостенного кувшина.

   — Так будет с твоей бестолковкой, если Чака будет хотеть Дашью.

   — О, Дашья, Дашья, хороша! Чака её хотеть….

Что взять с обезьяны? Я плюнул и ушёл — не дай Бог, Даша узнает, к кому ревную….

   Снова плавал без акваланга.

   — Билли, тут жемчуг есть?

   — Искать пытаются.

   — Хочу Даше подарить одну большую и прекрасную на память об этих местах. Ты не поможешь? Не хочется губить все подряд раковины.

   — Давай попробуем.

По совету Билли опускался на дно, прикасался оптимизатором к свежим перламутровым раковинам и к старым, замшелым, давно покинутым, слушая резюме:

   — Нет,… нет…. Есть да не то.

Наконец:

   — Вот она.

Со мною не была ножа вскрыть створки окаменевшему обиталищу, давно отошедшему в мир иной малюска. Притащил находку в палатку. Тут и Дашенька вернулась с обхода:

   — Что это?

   — Тебе подарок.

   — Ой, как мило!

   Кто не любит подарков! Даша взяла блеклую раковину в ладони, припала губами, приложила к уху.

   — Подожди, он внутри.

   Вооружился охотничьим ножом зулусов, и после нескольких неудачных попыток распахнул створки. Внутри была великолепная чёрная жемчужина. Даша несколько мгновений созерцала, оцепенев от восторга, а потом кинулась благодарить меня поцелуями. Даже слёзки навернулись….

   — За что мне такое счастье?

   — Ты сама счастье. Ты — живое воплощение человеческого счастья. Я очень тебя люблю….

   В деревне нашлись умельцы — приладили жемчужину на овальчик красного дерева с цепочкой. Получилось что-то вроде оберега….

   Каракулу таки оседлал. Переборол страх и вскарабкался на спину за хребтовым плавником. Притиснул к ней оптимизатор, и грозный хищник стал послушнее верблюда. Носился по бухте, то ныряя в глубину, то возникая на поверхности. Дашиных пациентов как ветром из воды выдуло. А когда на мелководье покинул морского скакуна, направляясь домой, они сыпанули в деревню с воплями:

   — Агбе! Агбе!

Божество, должно быть, у них такое. Не успел присесть спиной в гамак, как слышу за палаткой шорохи и покашливания. Собрались гурьбой, дары принесли — умилостивить хотят. Войти в роль, да приказать оскопить Чаку?

   Даша накинулась с упрёками:

   — Как не стыдно — цивилизованный человек!

   — Людям нельзя без веры, — защищаюсь. — Пусть не перед истуканом лбы расшибают, а нормальным человеком, который плохому учить не станет.

   — Подношения надо вернуть.

   — Да пусть забирают. А лучше — оставим на сувениры?

   Агбе так Агбе. Что ж мне теперь из-за их предрассудков, темноты средневековой, из палатки не выходить? К чёрту! Всё свободное время — а это, по сути, день-деньской — гонял по заливу верхом на акулах, наводя панический ужас на жителей деревни. Даша была шибко недовольна:

   — Как ни стыдно, взрослый человек с высшим образованием, а ведёшь себя, как мальчишка.

   — А если мне больше нечем заняться.

   — Займись делом.

(Что-то знакомое)

   — Поручи.

И Даша поручила систематизировать собранные материалы. Сел за компьютер с умным лицом — так, посмотрим, посмотрим…. Смотрел, смотрел…. А Чаке, оказывается, оптимизатор СПИД излечил. Вот, зараза!

   — Билли, ни черта не пойму. Давай объясняй, чем тут Даша занимается.

   — Собирает информацию о результатах воздействия оптимизатора на человеческий организм.

   — И каковы они?

   — Смотри сам.

На мониторе замелькали страницы медицинской статистики — не понятно и не интересно. Билли бубнил в мозгу, кто от каких хворей избавился.

   — Слушай, хватит — мне это зачем? Лучше расскажи, как это у него получается. Опять измывательство над генами?

   — Нет. Здесь другое. Мозг. Основа основ человеческой жизнедеятельности. Весь организм у него в вассалах. Природа, надо сказать, обошлась с вами в данном случае не лучшим образом — нагромоздила, нагородила…. А ведь достаточно очень слабого, почти неподдающегося измерению электрического сигнала биотока, чтобы ты получил эффект оргазма. Представляешь, тяжкий физический труд, нервное напряжение, и неуловимый сигнал, направленный в нужную точку коры головного мозга. Сопоставимо?

   — Может ты и прав, но мне по душе традиционный способ. И потом оргазм это полдела, для Природы важен результат — зачатие новой жизни: род людей не должен пресечься. Или ты не согласен?

   — Знаешь, к роли человечества в природе можно относиться двояко. Если цель — выжить в данной среде обитания, то этого можно достичь простым размножением, и тогда инстинкт становится главней сознания. Но если цель шире — выжить вообще, несмотря на все грядущие космические катаклизмы, то это под силу только высокоорганизованному разуму. Тогда интеллект становится выше инстинкта, а мозг главным в организме. И прогресс будет зиждиться не на суетливой смене устаревшего мыслителя молодым, а на долголетней, плодотворной работе состоявшегося индивидуума. Жизнь человеческая в нынешнем её состоянии скоротечна. Клеткам головного мозга ещё жить бы да жить столетия, а подпитывающая система, увы, износилась — преждевременная смерть. Оптимизатор в данном случае исполняет роль подпитывающей системы, а органы организма как бы получают отпуск и путёвку в санаторий — подлечиться. Отдыхает сердце от перегрузок, лёгкие, печень, почки, желудок…. Мозг имеет всё, что ему нужно, а вассалы заняты собой. Между делом происходит очищение и омолаживание организма. Даже и на клеточном уровне….

   — Слушай, если все подадутся в мыслители, кто уголёк в шахте рубать будет или сталь в мартене плавить?

   — Они тебе нужны? Оптимизатор даёт людям защиту от голода, холода, всех болезней и негативных воздействий окружающей среды.

   — Как насчёт прорыва в космические дали? Или тоже силой разума?

   — Исключительно им. Как несовершенно человеческое тело, питающее мозг, так и современные летательные аппараты не отвечают задачам межпланетных полётов. Нужны принципиально новые конструкции, и человеческий разум их скоро спроектирует.

   — Ага, человеческий — самому-то слабо?

   — По-моему, Создатель, ты стал меня обожествлять. Я и есть суммарный разум планеты, сконцентрированный в виртуальном пространстве.

   — А твой двигатель расщепления массы в энергию не годится?

   — Как движитель более чем — нужны новые конструкции космических аппаратов. На Сахалине сейчас над этим трудятся.

   — Помог бы.

   — Ещё не время: ещё не собрана критическая масса информации.

   — Чего-чего?

   — Поясню для непонятливых примером. Не так давно твои предки изобрели аппарат, передающий информацию по проводам. И так это штука всем понравилась, что просто бум пошёл по Земле. Некто подсчитал, что если дело и дальше пойдёт такими темпами, то в скором времени солнце скроется за паутиной проводов. Но этого не произошло.

   — Почему?

   — Изобрели радио, и проводов стало меньше. Я понятен?

   Пристроившись к делу, решил упорядочить день жёстким графиком. Подъём, зарядка….

Бегу на рассвете босой по прибрежному песку, Билли зудит в запястье:

   — Хочешь мускулатуру Геркулеса? В две недели накачаю.

   — А как быть с мудростью: без труда и рыбку из пруда?

   — Архаизм. Напрягай серое вещество.

   — Что-то не думается. Отдохни, приятель.

Вместе с шортами скинул оптимизатор, промчался мелководьем, нырнул. И чуть не захлебнулся — забылся, что без браслета я не ихтиандр. Чёрт! Лёг на спину. Круто солёная вода легко держала тело на поверхности. Душа тонула в омуте сомнений….

   Отдаться во власть Билли, и вместе к новым свершениям? Или пройти свой путь самостоятельно? Миллионы людей пользуются оптимизаторами без всяких сомнений. Но им проще: они не знают, что за сила спрятана в серебряном браслете. Для них он чудо техники сегодняшнего дня, продукт прогресса….

   Билли, он совершенствуется год от года. Ищет возможность обрести телесность. Умея мыслить, он хочет научиться чувствовать. Для него это задача сегодняшнего дня. А в перспективе? Он говорит о космических катаклизмах, возможной кончине Земли, солнечной системы. Для него это реальное будущее, для нас — виртуальная недосягаемость. Его бессмертие условно: не станет рода человеческого, не будет и Билли. Он торопится, подстёгивает людей к интеллектуальным усилиям, освобождая от физических. Безболезненное долголетие на забвение инстинктов. В принципе, сделка справедливая, и торг уместен….

   Даши нет. По парусине палатки барабанит дождь — довольно редкое явление в этих широтах. Грущу.

   — Билли. Ты считаешь, что жизнь на Земле зародилась от удара молнии? Я слышал о другой версии. Будто прилетели инопланетяне на дикую планету, наловили приматов, ввели им инъекцию разума, как семена на грядку посадили, и теперь пожинают урожай. Церковники говорят о кончине — душа отлетела. А это разум вернулся к истинным хозяевам, обогащённый впечатлениями, увеличенный опытом прожитой жизни.

   — К чему это?

   — Думаю, ты очень здорово подходишь на роль инопланетного фермера. Непонятно каким образом нарисовался в моём компьютере, а потом такие способности явил — все учёные Земли отдыхают.

   — Успокойся, Создатель, планетянин я, землянин. Ты меня зачал, а всем остальным одарили учёные мужи.

   — Сам не знаю: хочется мне в это верить или нет….

   Даша заметила отсутствие во мне служебного рвения и сжалилась:

   — Тебе, наверное, не интересно всё это? Зачем себя насиловать — иди к своим акулам, только Бога ради не пугай людей.

Не заставил долго уговаривать и шмыгнул из палатки.

   — Билли, все опции своего браслета открыл или ещё какой сюрприз будет?

   — Ты о чём?

   — В моём генеалогическом древе не было летающих пращуров?

   — В небо потянуло, Создатель? Приляг и воспарим.

   — Наяву хочу.

   — Ты, Создатель, с основными законами физики и механики знаком? Как ты себе представляешь полёт? Или тебя накачать гелием — и это будет воздухоплавание?

   — А говорил: всё могущий.

   — В пределах разумного.

   — Развлеки меня.

   — Сказочку рассказать?

   — Дело подыщи интересное.

   — Кладоискательством не хочешь заняться?

   — Есть перспективы?

   — Некогда залив кишел пиратами, а рядом проходили торговые пути.

   — Не вдохновляет. Копаться в чьих-то останках….

   — Хочешь с живыми столкнуться?

   — В твоих грёзах? Не хочу.

   — Чего ж ты хочешь?

   — К маме хочу.

   — Позвони….

   Я хандрил день ото дня всё больше. Даша заметила это.

   — Потерпи. Через недельку, максимум две будем сворачиваться.

    Дашенька…. Мы лежали на песке в линии прибоя, я щекотал ей живот.

   — Что подарим Настеньке на день рождения?

   — Оптимизатор. И Анастасии Алексеевне тоже.

Чуткая жена моя перемогла боль разлуки с дочерью и теперь переживала о своём нетактичном поведении со свекровью.

   — Да, наверное, ты права — это лучшее, что можно придумать.

   Мы замолчали, устремив взоры в голубой небосвод. С лёгкой грацией лебедей плыли по нему удивительной белизны облака. Плыли на север. Быть может, завтра они увидят нашу дочку в тихом московском дворике. Передавайте привет!

   Облака, наверное, передали, а мы не успели. Когда прилетели, квартира была пуста. На столе в гостиной записка: «Мы улетели на Байкал. Будем жить в палатке на Листвянке. Приезжайте к нам. Мамочка и папочка я вас люблю. Настя».

   Могли бы позвонить. Впрочем, я во всём этом кощунства не увидел. На Байкал, так на Байкал. Это ж здорово — из африканской пустыни в сибирской глухомань! Даша как раз наоборот — поджала губки. Положила оптимизаторы на записку.

   — Значит, не судьба. Я возвращаюсь.

И как я её не уговаривал…. Наоборот, она меня убеждала:

   — Ты поезжай, повидай дочь, передай привет маме — потом обскажешь, что как.

   Побывали в гостях у Надежды Павловны, а утром расстались у подъезда — жёлтые такси развезли нас в разные аэропорты. Я летел на Байкал и думал о Даше. Быть может, она правильно поступила. Всю жизнь была бледной тенью — сначала при волевой матери, потом у мужа, советника Президента, и чуть ли не в прислугах у собственной дочери. Сейчас у неё есть дело, которое ей по душе, в котором намечается «оглушительный успех», и пора формироваться собственному характеру. И я, наверное, ничего не смыслю в жизни и не понимаю в людях, если после недели каникул на Байкале наша дочь со слёзками на глазках не будет проситься со мной в Африку повидать мамочку. Успокоившись этой мыслью, уснул под рокот двигателей….

   Робинзону с Пятницей нашёл без труда. Не то чтобы я — Великий Следопыт…. Мобила-то для чего? На берегу маленькой речушки с холодной водой, в самом её устье при впадении в Байкал, разбили бивак — две палатки с треногой над костром. Одно походное помещение они оккупировали, во втором пара спальных мешков ждала нас с Дашей. Ну что ж….

   Ребёнок мой грустил только до вечера. Когда развели костёр, наелись ухи и взялись за гитары — в нашей семье появился ещё один самодеятельный музыкант — грусть, как рукой сняло. Мы пели о «солнышке лесном», о том, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»…. Настало время моим печалям — все да не все. Даша в душной Африке. Люба в деловитом Кремле. Мирабель…. Как давно я у неё не был! Позвонить надо. Никуши…. Боль сердца моего. По щекам побежали неудержимые слёзы. Я взял аккорд и запел:

   — Тихо вокруг — это герои спят….

Ну, разве не герои сестрички-близняшки? Не позволили насильнику измываться над ними безнаказанно….

   Мама подхватила. Настенька не знала слов, но пыталась попасть в ритм, пощипывая струны.

   Вечер скорби и печали. Вечер великих дум.

   Потом мы искупались в холодной воде Байкала и залезли в спальные мешки….

   Ходили на моторке к местным прасолам. Ох, и вкусны же их малосольные огурчики! Ещё копчёной грудинки подкупили. Разогревали на костре, ели подгорелую, шипящую жиром — нам и дела не было до чудо-оптимизаторов.

   Однажды под утро напугал медведь, разоривший наши припасы. Потом мы его пугали — гоняли по тайге вокруг сопки, заливаясь собачим лаем….

   Неделя пролетела, как один день. Пора возвращаться.

   Эту новость с видеороликом транслировали по телевизору все каналы каждые полчаса. И мы не могли её не услышать. В Иркутском аэропорту моей доченьке стало дурно. Мы вызвали неотложку. Настеньку в полуобморочном состоянии я на руках внёс в самолёт. Всю дорогу уговаривал маму сразу по приезду надеть себе и Настюше оптимизаторы — они на столе в гостиной. В Москве вызвал скорую к трапу самолёта, а сам на такси помчался в Шереметьево.…

   В соседней стране шла гражданская война. Правительство, поощряемое НАТО, билось с инсургентами. Тех тоже кто-то поддерживал и поставлял оружие караванами через пустыню. Этому конвою не повезло — он был обнаружен и атакован с воздуха. Теряя людей и машины, караван рвался на юг. У «вертушек» кончалось горючее. Перед возвращением в базу они сделали последний заход на цель. Но удачный выстрел с земли разнёс «Апача» на куски. На базу вернулся один вертолёт. И целая эскадрилья их поднялась в воздух, рванула в погоню, пылая яростью мщения.

   Тем временем, конвой достиг нашей деревни. Бежать дальше по пустыни от крылатых убийц не было смысла. Контрабандисты согнали всех жителей и расставили вокруг машин — живой щит от возможной атаки с воздуха. Где-то там, среди чернокожих, стояла и моя Даша. Янки не стали вступать в переговоры по поводу заложников. «Апачи» сделали боевой разворот и атаковали деревню, машины и людей всей своей ракетно-огневой мощью. Потом ещё один заход, ещё один залп, и вертолёты повернули в базу. Они даже не присели на землю, посмотреть на дело рук своих….

   Когда я примчался в спалённую деревню, в ней работали санитары столичного хосписа. Солдаты в голубых касках ООН стояли по периметру, охраняя место трагедии. От кого теперь-то? Мне принесли цинковый ящик более похожий на урну, чем на гроб.

   — Здесь фрагменты вашей жены.

Фрагменты моей жены, моего не родившегося сына. Господи, неужто на то была воля твоя?!

Мама позвонила:

   — Настюше уже лучше, она стала улыбаться. Твои оптимизаторы просто чудо. Ты приедешь в Москву?

Люба позвонила:

   — Приезжай, милый, вместе переживём горе.

Был звонок от Мирабель:

   — Крепись, Алёша. Помни — ты нам нужен.

Билли достал:

   — Одень оптимизатор. Одень оптимизатор. Ты с ума сойдёшь. Тебя раздавит горе.

К чёрту! Я опять начал швыряться мобилами.

   В Москву прилетел со скорбным ящиком. Дашины останки похоронили рядом с Никушиными. Растёт ряд дорогих мне могил. Мы стояли могучей кучкой, сбитые в неё единым горем — Надежда Павловна с мужем-полковником, мама в обнимку с Настюшей, и Люба у меня под рукой. Вокруг на приличном расстоянии охрана президента России, а за ней по всему кладбищу — зеваки и попараци.

   — Ты останешься в Москве? — спросила мама.

   — Оставайся, милый, — попросила Люба.

Я отмолчался. Справили тризну. Два дня лежал пластом в своей комнате московской квартиры. А потом позвонил Патрону и попросил отпуск. Получив «добро», улетел к Мирабель.

                                                                                                                                                А. Агарков. 8-922-709-15-82

                                                                                                                                            п. Увельский 2009г.