Devidd — Я там был

                                            «Винегрет»

                                                                       … Господь смешался с нами

                                            И мчит куда-то мир в восторге бредовом.

                       И.Бунин.

                                                    Девид

Пальцы последний раз пробежали по клавиатуре.    Откинувшись, на спинку большого и мягкого кресла я покосился на чашку кофе, стоявшую среди хаотично разбросанных проводов.

— Пить или не пить? — голова раскалывалась от усталости, бессонной ночи, дьявольского напряжения, огромного количества сигарет.

           Курсор мышки, обиженно моргнув на сноске «компилировать», успел, немного дернуться в сторону и на экране появилась заставка изображающая зимний лес.

Компилятор я писал сам. Не то, чтобы мне не нравились существующие         программы. Просто для собственного утверждения и гимнастики ума.

Два месяца изнуряющей работы подошли к концу. Если на этот раз все получиться, то я смогу с огромным удовольствием сунуть этому умнику Алексу свеженарезанный микродиск и посмотреть на его вытянутое от удивления лицо.

   Где-то пол года назад в очередной раз гуляя по «Роще», тусуясь, как нынче говорит молодое поколение, я встретил Алекса у пивной стойки, где обычно по выходным собирается пестрая толпа «геймеров» всех возрастов. Здесь, как всегда, бойко, но на первый взгляд незаметно, шла обычная торговля левыми дисками, обсуждались последние новости Сети, заключались пари среди командиров Мультиплеера, тихим, многозначительным шепотом произносились Ники Сетевых хакеров, просто пили пиво.

   Два года, после принятия международной конвенции по правам авторов Программного обеспечения не прошли даром.

   Была объявлена тотальная война всему огромному бизнесу левого ПО. В самом начале никто не верил, что из этой затеи что-то получится. И до этого совершались очередные рейды с изыманием целых грузовиков подпольных микродисков. Кого-то арестовывали, даже сажали, но через некоторое время все возвращалось «на круги своя».

    Казалось, так будет, если не вечно, то достаточно долго, пока за дело не взялись предприимчивые ребята из Сети. Объединившись под флагами крупных игровых компаний и ведущих провайдерских фирм, они, как всегда, сыграли на обыкновенной «халяве».

    По всей Сети рекламные баннеры зазывали в спец.представительства во всех уголках планеты, где любой пользователь, предоставивший от 10 до 20 официальных версий ПО и, заключив Контракт с этими «Спецами» получал годовой бесплатный доступ в Сеть. Количество призов, беспроигрышных лотерей, подарков, и всевозможных презентов появлялось как из рога изобилия.

   «Юзеры» всех стран попались!

   Единственным и безоговорочным условием было соблюдение всех пунктов контракта.

   « Сетевая лихорадка» охватила все население планеты. Умело подогреваемая слухами о баснословных выигрышах, дармовых круизах, последних ПК и неограниченных Сетевых ресурсах, она творила свое черное дело.

        Дело в том, что одним из пунктов Контракта была полная открытость ПК для Администраторов Сети. Если вдруг кто-то пытался совершить хоть малейшее нарушение, компьютер просто блокировали, а так как регистрация происходила с полной диагностикой ПК пользователей, и сведения о хозяине были известны всем провайдерам, недремлющие ребята из Службы наблюдения тут же появлялись на пороге дома владельца.

        Наказание было одно. Доступ в Сеть закрывали на пять лет в независимости от степени нарушения плюс изъятие компа.

        Год пролетал как сказка и потом, конечно же, за все нужно было платить. Но это потом. Сеть она вполне отрабатывала свое имя. Попав туда и вкусив все прелести, немногие выпутывались из её «липких», сладострастных объятий и чем дальше в лес, тем страшней.

       Система тотальной слежки в Сети породила несколько категорий Пользователей, от Сдатчиков до Сетевых. Первые, подвязавшись к Админам, исполняли роль обыкновенных стукачей, вторые были «Неуловимыми мстителями» её необъятных просторов.

       Между этими полярными категориями существовали Юзеры, Геймеры и Хакеры нескольких категорий.

    Мы с Алексом принадлежали к высшей категории Геймеров, к её Элите. Так называли себя в честь старой и доброй игры чемпионы Сети в классе Космических симуляторов. На лацканах наших курток красовалась платиновая «Кобра». В память о доисторической графике она была выполнена из тончайших, скрученных между собой, проволочек и один к одному повторяла силуэт легендарного корабля, каким его видели первые Элитоманы Z-80.

    Алекс стоял у столика, с каким то парнем и что-то ему говорил. Судя по жестикуляции и раскрасневшейся физиономии, он был «на коне». Я тихонько встал в стороне и, заказав себе пива, стал терпеливо ждать. Прерывать его было бесполезно.

    Вы когда ни будь, слышали о рокочущем морском прибое, если нет, то послушайте голос Алекса. Он всегда говорит очень громко, так обычно говорят плохо слышащие люди. При всем при этом голос его поразительно красив. Этакий бархатистый переливчатый очень низкий баритон.

    Выражение «на коне» прицепилось к нему в нашей среде благодаря его    подружке Нельке, с которой он, несмотря на свой неуживчивый характер, умудрился прожить уже 5 лет.

    Нелька была неплохим программистом и заядлой «ролевой». К тому же у неё был кто-то богатенький из родственников. Поэтому для Алекса, вечно нуждавшегося в деньгах она подходила как нельзя лучше. Несмотря на разницу в возрасте, целых двадцать лет, они прекрасно смотрелись, особенно на банкетах в честь очередных побед легендарного бойца. Его поговорка « по коням», без которой он не садился за компьютер, незаметно стала его визитной карточкой в любом деле связанным с программным обеспеченьем. И если на вопрос о нем мы слышали от Нельки «на коне», значить у Алекса опять либо заказчики, либо очередные, прорвавшиеся через Нелькину защиту, поклонники обеих полов.

    Сейчас же он, образно говоря, разводил очередного начинающего геймера. До меня доносились только обрывки фраз и знакомые команды звездных битв. Судя по банкам пива, говорили они уже долго, что не было похоже на Алекса. Обычно хватало для новичков и получаса.

    Я потихоньку придвинулся поближе и стал наблюдать за его собеседником. Нет, на Геймера тот не походил, тогда очередной заказчик, но насколько я помнил, Алекс никогда не говорил с ними на улице. На клиента он всегда давил своим Кабинетом, в котором мне и самому становилось иногда не по себе.

    Наконец они закончили, и собеседник Алекса ушёл. Алекс потянул руки и оглянулся по сторонам. Увидев меня, он поднял два пальца к голове, козырнул и поманил к себе. По рангу он был чуточку выше меня, а на людях мы блюли субординацию, поэтому, кивнув и отдав честь, я перешел за его столик.

   —    Дев, привет! — улыбнулся и пророкотал он.

— Салют ветеранам! — ответил я дежурным приветствием Элиты.

— Видел, с кем я говорил?

— Да уж полюбовался, через неделю спарка, а ты пиво хлещешь.

— Брось, там кадеты будут, — поморщился он, и бархат голоса стал набирать твердость.

— Зато почти эскадра! — нажимал я.

— Сам то тоже не кофе пьешь? — шторм надвигается.

— Я то норму, литр он и в Африке литр, Ал.

Привычка сокращать наши «ники» в Битве перешла и в разговор.

Это сейчас мы общаемся голосом во время боя, но мы помнили времена, когда пальцы бешено, скакали по клавиатуре, отдавая команды, где каждая секунда на счету.

— Клиент? — спросил я.

— Даже не знаю как его, и назвать, — ответил Алекс, доставая зажигалку.

— Интересный тип, — продолжил он, прикурил и сунул ее в нагрудный карман куртки. По всему было видно, что он ждет моих вопросов, и его загадочность только усиливало моё раздражение.

— Короче, Склифосовский!

— Он бывший Админ, — сигарета вздыбилась несгораемым табаком.

— Когда ты бросишь курить эту гадость, ведь полно приличных сигарет? — и я стал шарить по карману.

— Ваш табак пахнет, мокра трапка, — с эстонским акцентом ответил он.

Подражание и знание диалектов, умение в разговоре вставить «национальную изюминку» было одним из правил Алекса. Причем разговаривал он только на «аглицком», но за то приветствия знал на многих языках, а уж пародировать акценты ему удавалось даже лучше чем Смыку. И еще он курил табак собственного производства.

— Еще короче, — и я прикоснулся кончиком сигареты к язычку пламени зажигалки.

— Ты помнишь старые байки о «Винегрете»? — уже серьезно начал он.

— Ай — ай — ай, такой большой, а в сказки веришь! — с уже нескрываемым сарказмом произнес я.

— Да погоди, не суетись.

— Саша, золотце, написать его можно, только это никому не нужно, да и работать он будет от силы день ну два.

— Ты сначала напиши, а потом уж философствуй, — обиженно закончил он.

Толи пиво, толи скверная привычка поспорить, а потом согласится — не знаю, но я тоже завелся.

— Я тебе не только «Винегрет» а вдобавок и «Психа» доставлю в лучшем виде, только давай отлетаем на «Бис».

— За базар ответишь?

— И за рынок тоже!

— Слабовато будет, с годик от клавиатуры не оттащишь.

— А на спор, за шесть месяцев и три с половиной дня, считая с 13.37 от сего момента, — произнес я, кинув взгляд на часы, растягивая слова как в заклинании.

— Что ставит благородный воин? — принял игру Алекс.

— Дайвинг комплект.

— Что требует в ответ?

— Кабинет!

— Весь? — глаза и без того огромные стали влажной Вселенной, а голос снизошел до шепота.

— Без мебели.

— Принято?

— Принято?

— «Да свершится воля твоя»! — уже вместе закончили наш традиционный монолог заключения спора.

То, что я сделал глупость, я понял сразу же по окончании оного. Но Рубикон пройден, обратной дороги нет.

— Ну и что хотел твой Админ? — с деланным безразличием поинтересовался я.

— Вынюхивал о предстоящих ставках, предлагал долю.

— Он что не в курсе дел?

— Да по разговору вроде не новичок, но уж больно назойливый,.. без мыла лезет, — самокрутка пыхнула облаком дыма.

— Отшил бы сразу и делу конец, мало их было на нашем веку.

По тому, как отвечал Алекс, я сразу понял, что он что-то темнит.

За годы нашего знакомства я его знал как никто.

— Ты мне эту итальянскую кухню завязывай. Я лапшу от макарон отличаю. Что конкретно он хотел?

— Предлагал им разработанное и проверенное ядро защитного модуля основанного на принципе «Винегрета», — рокот снизошел до не очень громкого шепота.

— И мы сгорим на первом же посту Наблюдателей.

— Клянется, что уже прогонял его на Локалках и на дешевых серверах, Админы пока не засекли.

— Сравнил сало с сальцем… Да вся Сетевая рать будет нас разглядывать почти под микроскопом. Тебе что жить надоело, или у тебя все куры сдохли.

— Да не в курах дело, денег клевать им наскребем, а вдруг сработает, не мне тебе объяснять перспективы.

— Саша, Саша каким ты был таким остался, мы конечно корсарим потихоньку, но потихоньку, а тут чревато полной Смертью.

Я встал по стойке смирно и бравым голосом произнес часть текста устава Елиты.

— Полная Смерть назначается бойцам в результате неправомерных действий и нарушении Устава согласно соответствующим параграфам!

— Ладно, уговорил, — махнул рукой, и мы перешли к обсуждению будущей спарки.

   Говорили больше для собственного успокоения. За годы, проведенные в Битвах, мы знали почти все приемы боя, стратегии и тактики. Пообщавшись, мы, наконец, расстались, договорившись, встретится за два дня до боя у Алекса в Кабинете.

                                   Алекс

— Нелик, чай скоро?.. Неличка. А в ответ тишина. Нелик я явился из боя.

Шлем лег на своё привычное место. Потянувшись до хруста в костях, пришлось слезть с Боевого коня.

-Нелька! Ты дома?

Ноги потащили утомленное тело на кухню. Непривычная чистота и полный холодильник вернули меня в реальность.

   Сегодня истекал срок спора с Девидом.

Посмотрев на древнейшую кукушку, исправно отмечающую бег времени уже не первый десяток лет, висящие на стене часы — ходики понял, что если не поспешу, то могу опоздать.

   Дев, Девид Смок, Давыд Денисов — друг, не просто друг, «боевой» товарищ. Пилот универсал, мастерски летает на всём, что практически может летать в Сети. В спарке отличный штурман и превосходный стрелок.

    Познакомился я с ним в эру начала компьютерной индустрии. Будучи молодым, работал я, Александр Морской, простым сварщиком на Севере. И так уж распорядилась матушка Судьба, свела меня по работе с Давыдом Денисовым.

    Первый вопрос, который ему задавали — А почему не Денис Давыдов?

— Родину и Родителей мы не выбираем! — задорно отвечал он.

   Личность незаурядная, весельчак, душа компаний, увлеченный всем и вся. Это он заразил меня компьютером. Как— то в одном из разговоров Давыд упомянул о них. Тогда об этом говорили, как о чём-то сложном и непонятном.

    Он где-то вычитал о компьютерах и рассказывал, о них, как о живых существах. Эх, знали бы мы тогда, что наши мечты станут реальностью уже через десяток, другой лет…

   После очередной получки, слегка подвыпившие, по пузырю на брата, мы степенно двигались мимо «Мырлавки». Так на хантыйском языке называется магазин, где продавалось всё, что, может продаваться в принципе — и без оного. Решив взять ещё один «Хошимин», дешевую вьетнамскую водку и посидеть, у кого ни будь дома, дабы не попасть на глаза Яше — Менту, единственному, но строгому блюстителю порядка маленького северного поселка мы зашли в Мырлавку. Пока я разговаривал с толстой Тетей Аней, продавщицей возраста далеко не бальзаковского, и всё еще мечтающей найти свою судьбу, Давид заворожено смотрел на прилавок.

        Там среди сотни предметов рядом с чёрно — белым телевизором «Рекорд» лежал Он. Это был компьютер «Микроша».

       Деловито прочитав паспорт на это чудо техники, мы пустились в разглагольствование на тему кому его покупать. Жребий определил моего друга.

    Утром на работе я увидел нового человека. Весь день мы только и говорили о покупке. Давид, успев наверно не один раз прочитать инструкцию, рассказывал мне о компе как о чем-то сверхъестественном. При этом лицо его буквально сияло от восторга. Непонятные слова: Бейсик, загрузчик, ассемблер, сделали свое, забегая вперед, скажу не чёрное дело. Было решено, после работы идем к Давыду…

    Такси тормознула у центрального входа в «Рощу» и я расставшись с воспоминаниями и «стольником», покинул теплый салон и выскользнул наружу.

    Проклиная южную «мыгычку», направился к занесенной мокрым снегом пивной стойке. С Давыдом мы спорили в середине июля, теперь же стоял Январь. Было по южному холодно. Взглянул на Ролекс: 13.12 .

    За минуту до контрольного времени в конце аллеи показалась фигура Давыда.

— Педант, — произнес я, слегка волнуясь. — Плакал твой Комплект.

Отсалютовав, друг другу мы оба закурили.

— Получите и распишитесь! — Дев явно был доволен.

— Нэ кажи гоп…— протянув руку, взял у него конверт с микродиском. После чего картинно раскланявшись, направились к выходу из парка.

   Традиции оставались традициями. Мы сами их выдумывали и строго их соблюдали. Должно же на этой Земле что-то оставаться незыблемым и святым, хотя бы для нас.

                                Смык

    Если долго мучится, что ни будь, получится. Это мой принцип. Хотя о принципах, как и о вкусах, по-моему, спорить бесполезно.

    Вытирая кисти и осматривая очередную «халтуру» я потихоньку мурлыкал любимых «Битлов».

   Писал копию Айвазовского «Девятый вал». Сегодня на удивление работалось легко и как-то празднично. Несмотря на паршивившую погоду, «хороший хозяин собаку на улицу не выгонит», я с нетерпением поглядывал на часы. В шесть часов вечера все наши собирались у Алекса.

    « Не браните погоду — девять десятых человечества не смогли бы начать разговора, если бы погода не менялась», если мне не изменяет память именно это изречение, или написание Э.Ххаббарда послужило поводом для знакомства с Алексом…

    День на местном «Арбате» уже подходил к концу, торговля не шла ни у кого. Завсегдатаи давно сидели в своих, и не только в своих теплых гнёздышках и половина свободных художников уже свернулась и убралась. Плотный туман так и не развеялся, а стал еще крупнее. Мимо прошла парочка пенсионеров, слегка задержав взгляд на развешанных картинах. Я уже было, собрался тоже закругляться, как из тумана не спеша, выплыла фигура.

    Вид его был более чем импозантен. Перелицованная морская военная форма, открытая грудь, уголком выглядывающая тельняшка, непокрытая голова с классической трубкой в уголке рта.

    Огромные, не по-мужски, красивые глаза внимательно смотрели за мою спину. Я невольно оглянулся.

    Клиент созрел. Это я понял сразу.

    Года полтора назад я работал во Владивостоке. Местный музей пригласил меня в качестве консультанта. Работа была не пыльная, и свое свободное время я проводил на берегу моря. Этюды пачками ложились в папку. И как-то раз я увидел большой военный корабль, который шел, видимо из порта. Был настоящий шторм. Когда очередная волна поднимала его на гребень, я видел лопасти вращающихся винтов, слышал звуки двигателей. Больше всего меня поразило, что на палубе были видны матросы. Карандаш летал по листу спеша запечатлеть увиденное.

    Потом я написал маслом картину. Вот на эту картину и пялился незнакомец.

— Что нравиться?

— В такую погоду только по тревоге нужно быть на палубе, — голос соответствовал образу, стоящему передо мной, как нельзя лучше.

— Вы моряк?

— Был. Это БПК, я на таком служил,.. давно.

С минуту он молчал, потом как-то по-детски вздохнул и продолжил громким красивым голосом.

— Если не устоишь или плохо закрепишься всё. Кранты!

— Возьмите, не дорого, — мне почему-то стало неудобно, как будто я был виновен в судьбе тех совсем неизвестных мне матросов, по чьей-то воле иле необходимости находившихся на палубе корабля.

— Да, беру! — и, достав из кармана широких «клешей» пухлый бумажник протянул его мне.

— Две штуки, — выдавил я из внезапно пересохшего горла.

— Да будет воля твоя! — и через пару секунд. — Заверни хорошо, а то мне ещё долго мотаться по городу.

— В такую погоду нужно сидеть у камина и пить горячий грог.

— У природы нет плохой погоды, — красивым баритоном картинно пропел он.

   Пока я заворачивал картину в бумагу и пленку эта самая Природа, видимо поняв, что нас ничем не испугать, разродилась мелким дождиком.

Ругаясь, я отдал ему покупку и, усилив проклятия, стал складывать свой нехитрый товар. И вот тогда я услышал от него изречения Хаббарда.

— Вы любите афоризмы?

— Нет, просто само пришло в голову.

   Через полчаса мы сидели в маленьком кафе, и пили горячий кофе. На предложение «покрепче» Александр ответил отказом.

    Меня не покидало странное чувство, что, то, о чем говорит Александр, я как будто уже слышал. В разговоре он упомянул Север и я понял.

— А вы не знаете Давыда Денисова?

— Не только знаю, он мой друг.

— А я с ним служил в армии.

— Что-то я о вас не слышал.

— Это длинная история мы с ним редко контачим.

— Вы что поссорились?

— Да так, мне не хотелось бы сейчас об этом говорить.

— Ну ладно, не настаиваю, если что звони, я вам устрою перемирие…

Господи, как вчера это было.

   «Блаженна жизнь, пока живешь без дум», — правы были древние в частности Софокл.

    Любовь к афоризмам у меня началась ещё в армии, но серьезно я ими увлекся, после того как Алекс помирил меня с Давыдом. И вот сегодня я опять был удостоен чести присутствовать в их святая святых — в Кабинете.

    Жил Алекс в пригороде. Его дом было видно издалека. Огромная спутниковая антенна венчала покатую крышу. Маленький замок среди довольно неприхотливых домов. Построенный в готическом стиле суровый снаружи, внутри он был начинен электроникой — Билл Гейс отдыхает.

    Ворота бесшумно открылись, и припарковав свою «Хонду», я направился через крытый проход в дом.

                                            Нелька

— Шурик я готова! — толкнула дверь, единственную в доме не компьютеризированную, дверь в Кабинет.

— Слов нет! — и тут же наигранно строго по-английски. — Me name is Alex.

       Ну не любит мой Сашенька, когда я его Шуриком или Шурой зову. А мне нравится. Тем более дома.

    Когда я, после очередного скандала с папенькой и маменькой перебралась к нему, то он сразу же предложил оформить наши отношения официально. Уж очень он не хотел пересудов и разговоров. Это он так своим друзьям говорит с надеждой, что те повлияют на «дрянную девчонку». Я же знаю его мечту о белом платье, «Линкольне», свадебном путешествии, ребенке…

        Все что он не делает, он делает громко — с размахом. По этому у него всегда проблемы то с деньгами (где их срочно взять или куда их срочно вложить), то с Компетентными органами.

        Учился бы у Девида. Живет тихо, спокойно, семья, дети, те же увлечения. В Сети знаменит не хуже его. Начинали вместе. Но видимо, не суждено. Я всячески стараюсь ему помочь, но в Сетевые свои дела он меня категорически не допускает. «Женщина на корабле…» — моряк, как ни как, и потом он просто мне очень нравится.

        Пять лет как один день. Маменька с папенькой все переживают, как же единственная дочь очень известных (в своем кругу) родителей связалась со стариком. Ну, какой он старик. Сорок шесть лет. Правда весь седой, но это ему идет, а глаза. Все мои бывшие подруги просто падают от его глаз.

— Саш, я соседского мальчишку пригласила, ничего?

— А кто он? — легкое недовольство в голосе.

— У него мать целительница, кореянка, и хороший массажист, — пританцовывая и кружась по Кабинету, выдала я.

— Ну ладно, одну демонстрацию и потом домой.

— Автомобиль «Хонда», допуск разрешен, хозяин Анатолий Смык? — голос Домового отвлек от разговора.

— Принимай гостей Неличка. Я выйду позже.

— Ох уж эти мне церемонии. Прямо Мадридский двор. Уже бегу,

— и пулей в гостиную, примерная жена.

    Ну, это я так ворчу по-бабски. Сегодня вряд ли найдется десяток другой мужиков так себя ведущих. Они сами создали свой мир и никому не позволяют его нарушать. Я когда первый раз увидела, как они заключают пари, просто обалдела. Представьте, что вы поспорили, где ни будь на берегу реки в очередной вылазке на «шашлыки», так вот и завершать спор вам придется на этом самом месте. Хорошо если срок не большой, а как при нынешнем? И должны спорщики прибыть на место спора в любую погоду, а если не может сам, то должен прислать поручителя. Причем они никогда не называют спор на зарубежный манер — пари. Спорим? Спорим! Как в детстве. Может это и правильно. Мужчины всегда дети.

— Толичка, приветик, проходи, ты как всегда у нас первый и такой красивый.

— «Как великий художник, природа умеет с небольшими средствами достигать великих эффектов».

— Средствами это намек на что?

— На него Нелинька, на презренный металл, — и как у фокусника в руках букет полевых цветов.

Все Сашины друзья знают, как я их люблю. Стандартные розы и хризантемы мне всегда не нравились.

— Это то кто сказал, или сам снизошел?

— Всё великое уже сказано, — и сменив тон, с вздохом. — Гейне, Нелька, Гейне.

— И он про металл?

— Нет, он про природу.

Перебрасываясь словами, расположились на диванах в гостиной. Пока я ставила в вазу цветы, Толик раскурил кальян и, взяв гитару, стал тихонько наигрывать незамысловатую мелодию. Играл он хорошо. Мать природа, о которой он только что высказывался в привычной для него форме афоризма, даровала ему абсолютный музыкальный слух. Он бы и пел, наверное, красиво, но в детстве чем-то там переболел и по этому, перенеся уже не одну операцию на связках, говорил глуховатым, чуть дребезжащим голосом.

    Смык был самым высоким из всей компании. К тому же он очень был похож на Джона Леннона. Ему бы круглые очки и поменьше рост. Был бы точная копия.

    Закончив Строгановку, он так и остался свободным художником. Если бы не связи в профессорском составе училища его, к сожалению покойной тетки, он был бы давно отчислен за прогулы. Потом после окончания он связался с фальшивомонетчиками, чуть не сел на большой срок, но опять вмешалась тетка, и ему пришлось срочно уехать из родного города.

    Я в картинах разбираюсь мало. Если честно то вообще — ноль. Это мой Шурик может отличить мастера от новичка, а для меня что Брюллов, что Ван-Гог, все одним миром…, или маслом.

— Нелька, а что это за такое событие, что объявлен прием только для наших? Это связанно со спором? Просвети неуча.

— Ты о вирусах компьютерных слышал?

— Ну, в общих чертах, — Смык отложил гитару и, усевшись по удобней, взял мундштук кальяна.

Мне пришлось прочитать ему коротенькую лекцию. Он слушал и кивал, хотя по его взгляду было видно, что он ни черта не понимает, а просто поддерживает беседу.

    —… Название «винегрет» эта вирус программа получила за две свои особенности. Во-первых, она хаотичным образом перемешивает и запускает игровые программы и ее почти невозможно различить имеющими антивирусами. Она просто перемешивается с существующим программным обеспечением и вершит своё черное дело. — закончила я загробным голосом, как в детских страшилках.

— Ну, как, усёк?

— А тебе какой ответ нужен? — взглянув поверх своего «пенсне» и подстраивая гитару, спросил он.

— Еврейский! — съязвила я, и добавила, — но научный.

Гитара вскрикнула аккордом.

                    Я думаю — ученые наврали, —

                    Прокол у них в теории, порез:

                    Развитие идет не по спирали,

                    А вкривь и вкось, вразнос, наперерез.

— Мог бы и всю спеть, — заметила ему, надув губки.

— Как он не спою, лишь суть выдаю, — и засмеялся. — Нелька, не делай из меня поэта.

— Ну, до поэта ещё о-го-го, а голос на Высоцкого, на троечку пойдет, и осеклась… Толь, ну прости, ну дура.

— Ладно, ты, я не заметил. Прикажите-ка леди своему Кузиньке коньячку нам доставить.

— Легко! — и повысив голос, выдерживая паузы между словами, — Коньяк,.. Армянский,.. В гостиную,.. Сервировка,.. Четыре человека. Кузя работай.

— Он поймёт?

— Да, думаю, что уже поймет.

— И сколько времени ему нужно?

Я встала и на всякий случай подошла к монитору Домового.

— Думаю, минут за пять справиться, — и ласково, — он у меня ещё маленький только учится.

В стене с красивым звоном открылась ниша, и оттуда выдвинулся разнос. На нем стоял пузатый графин и четыре коньячных рюмки.

    Монитор засветился, и на нем возникла лохматая мордашка Кузи. Поведя, туда — сюда глазами он доложил:

— Изготовлено. Чего Изволите?

— Не изготовлено, а доставлено. Замечание. Общий режим. Спасибо.

— Пожалуйста. — экран потух.

— Он что сам разливает и сервирует? Нелька вы с Алексом волшебники, — и добавил, вставая, шепотом. — Нель, а он все слышит и записывает?

— Нет, сегодня нет. А когда нас нет то да. Не только все слышит но и видит и куда надо сообщит, а наливает бар-автомат, — речитативно пропела я и, видя его нетерпение. — Толичка наливай!

                                            Девид

    Мы расстались у входа в «Рощу». Не было удивленной физиономии Алекса. Традиционные слова, поклон как на татами и всё. А чего я ждал? Восторга? Восхищенного похлопывания по плечу, сладкоголосой лести или обреченного взгляда проигравшего. Наивно? Наверное, не знаю. Какой-то внутренний дискомфорт. К черту сантименты. Вечером всё решиться.

    Сам себя, успокаивая, побрел по направлению к дому. В отличии от Ала я жил рядом с «Рощей».

    Просигналив меня, обогнал спортивный «Порше». В салоне уже что-то «втирая» водителю сидел Алекс. В отличие от меня и Смыка он мало ездил за рулем. Махнув ему вслед рукой, — До вечера. — спустился в подземный переход.

    У меня ещё уйма времени. Я знал, что сейчас Алекс тоже не спокоен. Ждет, не дождется когда диск въедет в нутро его «Монстра». Ничего дорогой потерпишь. «Нэ кажи гоп»,… Гоп — стоп!

    Мобильник, коротко звякнул и зашелся в вибротанце.

   — Да, уже мчится на всех трёхстах лошадях. Нет, не волнуйся, —

   беспокоится Нелька о своём Шурочке. Наверно и правду любит. Хотя мне не понятно. У меня дочки почти ее возраста. Любовь зла.

   — Постараюсь, до вечера, — сунул телефон обратно в нагрудный карман. Что-то со слухом последнее время. Жена гонит к врачам, но мы же гордые. Куда там!

Осторожно смахнул с лавочки мокрый снег. Достал сигарету и нервно закурил.

Гул реактивного самолета, возникнув где-то в стороне, нарастая, сдвинулся в сторону. В городе было военное училище. Четверг — полеты.

       — И ведь в любую погоду. Как мы. Нет, это мы как они…

    …Нас потихоньку прижимали к краю поля. Из двадцати Кадетов,    четверо, особенно ретивых, сидели теперь у мониторов и выслушивали язвительные замечания своих друзей.

        Алекс закладывая вираж, едва слышно нашептывал очередную морскую нецензурщину.

— Дев, ты готов? Потанцуем? — в голосе легкое злорадство.

— Пионер всегда готов! — и глянув на радар. — С наше полетайте, с наше повоюйте, — и бальзам на душу Алекса. — Салаги!

«Кобра» застыла на мгновение и закрутилась в змеином танце смерти. Я откинулся на спинку кресла. Две минуты

высшего пилотажа. Вся энергия на щитах. Это не мой выход. В спарке я только штурман и задний стрелок. Через две с половиной минуты ещё пара — тройка салаг сдернет шлемы и станет чуть полегче.

       Прикрыл глаза и стал отсчитывать секунды. Смотреть на монитор (хотя какой же в шлеме монитор) этот калейдоскоп вспышек лазеров о щиты красиво. Пять секунд. Через двадцать — у не подготовленных начинают слезиться глаза. А через две минуты ты уже ни черта не видишь.

    Я, конечно, привык, но береженного — Бог бережет.

    Вот они и попались на первую приманку. Они это мальчики из Корпуса. А ведь, наверное, пересмотрели боев уйму. Но одно дело смотреть, а другое самому участвовать в Битве. Уж больно заманчиво мы маячим в прицелах.

— Дев, тридцать секунд! — и со мной во весь голос. — Як пры лужку пры лу-ужку.    Пры шыро — о-ком по-оле!

Действует безотказно. На диапазоне переговоров на новичков как     ледяной душ.

Сканеры показывают противнику распределение энергоустановок         только в общем, виде. Эдакая полоска. Чем меньше, тем короче жить осталось. Ну не в прямом смысле. А как мы их расходуем это уже дело наше и техники. Можем стрелять, а можем и не стрелять.

    Мы уходили от них по спирали. Попасть в вертящийся перед

    глазами волчок, можно, но трудно. Главное, чтобы все погнались и выстроились нам в хвост. Энергия вся на заднем щите. Они бьют из всех стволов. Попадают единицы. Резкий сброс скорости и десять секунд прицельного огня. Раз, Два, третий сообразительный в самый последний момент догадался, отвернул. « Конь гулял на во — о — ле»!

    — Ал, next! — уважаю «Аглицкий» за краткость.

    И сорок секунд высшего пилотажа.

    На третьей попытке они сообразили, что к чему. Ладно. Сюрприз номер два…

       Резкий звук вернул к действительности. Разлетались ребятки. Ну и нам пора свои «стареющие» телеса ко товарищу направить.

                                    Кузя

        Я не Домовой. Я ещё учусь. Каждый день. И не только день. Ежесекундно. Мама Неля в выходной снова начнет «кормить» меня. Ставить сложные задачи. Мне нравиться.

        У меня нет рук. А Она говорит « Мастер на все руки».

        У меня нет ног. А Она говорит « Сбегай на сайт, закажи вкусненького».

        На позапрошлой неделе меня нарисовали. Это Смык. Маме Неле понравилось.

        Теперь я умею говорить нарисовано.

        Скоро у меня будет новый AI.

        У меня свой допуск в Сеть. «Мыло» и магазины это моя Сетевая лихорадка. Это мамины слова.

        Говорить и писать на мониторах трудно.

        Я еще учусь.

                                            Девид

        Люблю большие машины. Когда-то в молодости прочитал в журнале о внедорожнике — «Ford — expedition» и влюбился как в женщину с первого взгляда. Голубая мечта. А теперь эта мечта несла меня, разбрызгивая мокрый снег, своими мощными колесами к «Замку» Алекса.

        Внутри на стоянке уже стояла «Хонда» Смыка.

        «Было два у Гайаваты неизменных, верных друга». Один как всегда самый первый и уже вкушает коньячок с хозяюшкой.

       Анатолий ухитрялся прибывать на все мероприятия заранее. Причём всегда часа на три — четыре раньше, чем все. Он мог прилично выпить, но всегда знал меру. Есть люди, которым идёт быть «навеселе». Количество выпитого было эквивалентно песням, которые он пел до хрипоты в горле. Голос и так у него с хрипотцой и мы с Алексом по возможности давали ему отдохнуть, но так тихо и задушевно мы петь не умели. Нам, что попроще, и погромче. «Конь гулял на во-о-оле».

        Дверь бесшумно отъехала и скрылась в нише. Я вздрогнул от голоса.

       — Дев, привет. Тебя ждут.

       Надо же! Домовой стал приветствовать голосом. Старается Нелька. Все программы связанные со своим «ребенком» переделала на свой лад, этакий мультяшный домовёнок.

        Ну, вот мы и собрались. После «Боя» я не виделся ни с Алексом, ни со Смыком. Жена вернулась из своей очередной гастрольной поездки, и мы укатили в «круиз по детям». Потом я сел за написание «Винегрета» и время для меня прекратило всякое значение. Нет, я отвечал на звонки, разбирался с многочисленным «мылом», но из дома никуда почти не отлучался.

        В гостиной Смык, беседовал с незнакомым мне парнишкой лет двенадцати на первый взгляд. Именно беседовал, а не говорил.

       — « У лошадей крайне редко бывают сердечно-сосудистые заболевания. И все потому, что лошади не пьют, не курят, придерживаются вегетарианской диеты и много «занимаются физической культурой». — философски, наставлял он молодого человека.

        — Так я и не курю, — как-то несмело отвечал тот.

        Видимо они говорили уже давно, и Анатолий выдавал уже не первый «свой» афоризм.

        Его собеседник был невысок ростом, раскосые глаза сразу выдавали в нем добрую половину примеси азиатской крови. Черные смоляные волосы были слегка волнистые и аккуратно причесаны. При моём появлении он поднялся, что мне сразу понравилось. Слегка поклонившись, он представился

            — Кан, Алексей. Я сосед дяди Саши.    

            Говорил спокойно с достоинством. Я протянул ему руку и, ощутив в ответ маленькую, но крепкую ладонь, улыбнулся в ответ на его приветствие.

            —Терпеть не могу небрежного рукопожатия. Зови меня просто Девид, можно без «дяди»,— и, увидев смущение на его лице, добавил, озорно подмигнув, — не хочу стариться, в отличие от некоторых.

            —Мы не некоторые, — коньячок уже действовал. — Не слушайте его отрок, — Смык поднялся и направился ко мне.

            После дружеского тисканья (какой пример для молодежи) мы расселись вокруг стола, и Смык возобновил, прерванный моим появлением, разговор. Извиняюсь, беседу.

           — «Долголетие происходит не оттого, что к короткой жизни присоединяется ее продолжение, а оттого, что человек до конца использует положенное ему количество лет, устраняя всё, что для него вредно», — и поправил очки.

            — Анатоль! От твоих афоризмов у меня скоро будет несварения желудка. Я понимаю, в тебе умер Макаренко, но не загружай парня ему это не интересно.

            — Ну почему? Дядя Толя хочет, чтобы я получше узнал и английский юмор, и китайские изречения, — с лукавой улыбкой выдал нам Алексей.

        Наши лица видимо приобрели форму той дыни, которую так умело, выращивают расовые соплеменники нашего молодого знакомого.

        —Д-а-а, у-уж! — протяжно пропели мы со Смыком и уже все вместе рассмеялись.

    Ну, разве ожидали мы увидеть столь умного «отрока».

        —А ответьте мне, — вытирая глаза, спросил я. — Этому сейчас учат в школе?

        —Нет, — весело ответил Алексей. — Просто Нелли Андреевна мне рассказывала про вас, вот я и подготовился.

        — Что еще ты нам приготовил? — голос раздался как из рупора и откуда-то сверху.

        Хозяин дома, Александр Морской, спускался по лестнице, и в гостиной стало сразу шумно. Моряк и в Африке моряк.

                                        Алексей

        Ну, вот и настал этот день. Сегодня я встречаюсь со своими кумирами. Встречаюсь, не где ни будь на очередной клубной встрече, а дома у самого Алекса «Моряка». Как все-таки хорошо, что мама купила участок именно здесь. Строиться, мы думаем начать в следующем году, а пока как выражается моя тетя Лида необходимо пожить на месте, чтобы и оно и мы привыкли друг к другу.

           Я когда узнал, что рядом у нас такие соседи обрадовался ну прямо до неприличия. Недели две у меня ушло на то, что бы познакомится с окрестными пацанами. Ни чего и не кого интересного. Я несколько раз хотел сам напросится в гости к соседям, но все как-то то стеснялся, то просто побаивался.

            Из окна своего дома я изредка наблюдал, как из ворот выезжали крутые «тачки». Самого Алекса я за рулем не видел. Всё больше его жену. И зачем им такой огромный дом? Наверное, гостей принимать. Моя мама тоже о таком мечтает. Когда они пьют кофе и болтают с тетей Лидой, они непременно обсуждают и наших соседей. Говорят, вроде бы о них хорошо. И это моя тетя, которая во всех видит «бандитов.

            А вчера к нам зашла Нелли Андреевна. Оказывается, они с мамой ходят в один и тот же тренажерный зал. Мама же конечно уже успела ей обо мне все рассказать. Потому что, когда меня позвали для «показа» она, пожав мне руку, сказала весело и непринужденно:

                —Забегай к нам Лешенька. В любое время, — и погладила меня по голове. Потом, задумавшись, на мгновение добавила. —Давай я закончу говорить с твоей мамой, и если она не будет против, мы все пойдем к нам. Пить чай.

                   Мама против не была.

                   Уже поздно вечером укладываясь спать, я, был самым счастливым мальчиком на свете. Еще долго не мог уснуть. Все думал о том, что узнал, о легендарном Алексе и его друзьях. Хозяина не было дома. Но Нелли Андреевна сказала, чтобы я не расстраивался и приходил завтра.

                Мне она очень понравилась. Жалко конечно, что у них с Алексом нет детей. Тетя Лида говорит, что медицина здесь бессильна.

                День в школе тянулся специально долго. Меня так и распирало от нетерпения, рассказать о приглашении хоть кому ни будь. Но здесь я учился недавно. Друзьями еще не обзавелся. Так одноклассники. В коридоре я случайно столкнулся с девочкой из параллельного класса. Она видимо убегала от двоих мальчишек, потому что выскочила из-за угла и прямо врезалась в меня. За ней лихо гнались двое ее ровесников. Один из них замахнулся на сидящую, на полу девчонку. Ударить он не успел. Я перехватил руку и, сделав шаг, назад просто предоставил ему возможность почувствовать себя на месте ее. Как оказалось, он не умел падать. Ударившись об пол лбом, едва поднялся и ничего не понимающими глазами смотрел то на меня, то на своего товарища, боязливо отступившего к колонне.

                Видимо он не был глуп, о единоборствах не только слышал, но и видел. Я опустил руки и поклонился, всем видом давая понять, что продолжать знакомство в таком ключе не собираюсь.

            —Айкидо? — спросил его товарищ, выглядывая из-за колонны.

Я утвердительно кивнул и протянул им руку. Наживать себе врагов в новой школе мне не хотелось.

                До конца перемены, к счастью, мы помирились, познакомились и договорились встретиться после уроков. Предмет нашего невольного знакомства уже давно исчез где-то в коридорах школы. Расспрашивать своих новых знакомых я не стал. Еще подумают, что она меня интересует.

               Вечером, приведя себя в надлежащий вид, я с нетерпением отправился в гости к нашим соседям.

            Из служебной записки ст. лейтенанта милиции Хайрулина М. М.                

Я, Хайрулин Марат Магомедович, находясь в наряде по патрулированию вверенного мне участка, вместе со старшим сержантом Сологубовым и сержантом Семеновым был вызван по указанному в протоколе с места происшествия адресу. По прибытию мы обнаружили, что в результате короткого замыкания в доме гр. Морского А.Н. произошло возгорание сложной бытовой техники. Пожар был потушен силами соседей, прибежавших на помощь.

        После тушения пожара из дома бесследно исчезли четыре человека. Трое взрослых и ребенок, мальчик 13 лет.

       Личности пропавших установлены и сведения занесены в протокол.

       По утверждению жены одного из пропавших в дом влетела шаровая молния.

       На место происшествия была вызвана оперативно-следственная группа. После прибытия, которой мы продолжили патрулирование вверенного мне участка.

                Часть вторая (очень короткая)

                                « Игрушки»

                                                                                   А потом вошел в жилище,

                                                                                   Раскидал кругом порога

Всю хозяйственную утварь,

                        Раскидал куда попало…

                    (Г.Лонгфелло. «Песнь о Гайавате».)

                                                       Ле-р-ен

Если Ме-н-то об этом узнает, меня лишат Игрушек. Я нечаянно вскрыл Систему. Вернее не совсем, нечаянно. Состояние Полей пересеклось, с вероятностью нежелательной трансформацией Игрушки. Мне этот Сектор нравился, Игрушек мало и насыщенность Его давала отличную практику. Я пожалел Игрушки. Нельзя вскрывать Систему и воздействовать на Игрушки даже при пересечении Полей, если нет разрешения от Ме-н-то. Рано или поздно он все узнает. Я потеряю Облик, и меня не допустят к Игрушкам. Я спрятал Игрушки в новое Поле, Всего на Миг. Добавил Множественность Полей и Закрыл Систему. В Поле что-то нестабильно. Нужно бы откорректировать. Поля новые. Совсем слабые. Нельзя вскрывать Систему. Ме-н-то уже знает. Игру-у-у-у …

                                   Ле-р-ен

Я наказан. Игрушки будут со мной, до того пока я не вскрою новую Систему. Непонятно. Новый Облик ограничен. Поля странно неустойчивы. Не могу вскрыть Систему. Ме-н-то установил срок. Зачем я прятал Игрушки? Где стабильность? Игру-у-у-у…

                                        Часть третья

                                « Бетономешалка»

                                                                                    Он убил их много-много,

                                                                                Он    десятками    швырял их

                                                                                Со скалистого    прибрежья

                                                                                Прямо в волны Гитчи-Гюми.

                                                                    (Г.Лонгфелло. «Песнь о Гайавате.)

                                                            1

Небесное светило уже склонялось к горизонту. Рыже-красные лучи, пробиваясь сквозь высокий кустарник, в изобилии растущий на склоне высокой горы, прыгали замысловатыми зайчиками и придавали небольшой поляне вид сказочной декорации. Высокие деревья, подступающие, по краям поляны, прямо к морю, напоминали неуклюжих великанов, спустившихся ополоснуть свои разгоряченные ноги в ласковой морской воде после трудного и долгого пути.

На одной из веток дерева сидела сиренево-черная птица, напоминающая ворона. От своего земного собрата ее отличал маленький, похожий на расколотый грецкий орех клюв и более солидный размер. Величиной этот перистый акселерат был раза в четыре больше своего земного тезки. Смешно наклоняя голову то в одну, то в другую сторону он с любопытством рассматривал странных созданий лежащих на покатом склоне горы.

Один из них с тихим стоном пошевелился и, открыв глаза, резко вскочил на ноги. Спустя секунду он уже с более громким выкриком: « Твою мать!» снова опустился на землю, ухватившись за ногу.

И резкий выкрик и движения явно не понравились «Ворону» и тот почти бесшумно, расправив крылья, скользнул черной тенью над странной компанией. Так же бесшумно он растаял в начинающем опускаться на поляну сумраке.

Человек, оправившись от первого, видимо болевого ощущения уже стоял на одном колене возле другой фигуры и, пытаясь привести ту в чувство, за неимением других средств отвесил две хороших оплеухи, сопровождая их громкими словами.

— Девид! Девид! Да очнись ты! — наклонившись к голове лежащего закричал прямо в ухо. — Дев! Полундра!

Его товарищ, раза два, встряхнув головой, с трудом открыл глаза, и окончательно придя в себя, хриплым голосом произнес:

— Что это было, Ал?

           — А хрен его знает! — и, прихрамывая, направился к еще одному неподвижно лежащему телу.

           — Та-а-к! И Смык тут же. Дев, давай воды, — и не дожидаясь, кинулся к мелководью, на ходу доставая из кармана носовой платок.

           Вдвоем, они кое-как растормошили своего друга. Пока тот приходил в себя, поливая пригоршнями воду себе на голову, они вдвоем осторожно положили у кромки воды безжизненное тело мальчика, которого Девид заметил за небольшим валуном.

           — Живой? — осторожно спросил Смык.

           — Дышит, — утверждено произнес Алекс.

           Из всей компании он, несмотря на боль в ноге, казалось один, не был удивлен и растерян. Стараниями этой троицы, мальчик был возвращен в сознание. На вопрос о самочувствии утвердительно кивнул головой. Было видно, что он очень слаб. Девид отлучившись, что бы сорвать несколько мохнатых и мягких на ощупь веток незнакомых деревьев, вскоре вернулся и уложил Алексея на импровизированное ложе. Через несколько минут тот уже спал.

               — Картина Репина «Приплыли», — сказал Алекс, и, обращаясь сразу к двум своим друзьям, спросил. — Курить есть?                                    

                        Те видимо еще не до конца пришли в себя, но на вопрос бойко ответили похлопываниям себя по карманам. Через минуту вся троица уже жадно курила, сплевывая густую слюну. Очень хотелось пить.

                        Налетевший ветер начал раскачивать огромные деревья. Становилось все темнее.

            — Что скажете, господа? — после паузы пророкотал Алекс.

— Если честно, то я ничего не понимаю, — ответил Девид.

            — А я тем более, — добавил Смык. Смачно сплюнув, продолжил. — Коньячку бы сейчас.

            — Да, без пузыря не разберешься, — согласился Девид.

            — Что будем делать, мужики? — Алекс не унимался. Вся его натура протестовала. Человек действия он не мог вот так сидеть, сложа руки, когда черт знает, что произошло. Где-то в подсознании крутилась шальная мысль, но он всячески старался ее отогнать.

— Для начала, давайте дождемся утра, — к Девиду вернулась его

рассудительность. — Это явно не Кабинет. Или Ал, ты научился создавать реальность?

    Тот, кому был задан вопрос, резко поднялся и, потирая ногу, разразился громкой витиеватой руганью.

— Я твоей маминой мамы родственник! Что ты имеешь в виду? — он надвигался на Девида, аки скала. — Это что? — топнул здоровой ногой о прибрежную гальку, — Я тебя, б…..ть, спрашиваю виртуальность? Смык, — он резко повернулся к другому участнику разговора, — хрен ли ты молчишь?

       — Саша, не опускайся до палубной матерщины, — в голосе Девида зазвенели стальные нотки, — а в прочем, я сам херею! Только давай успокоимся, живы — это плюс, а неизвестность — это минус.

        — Слова не мальчика, а мужа, учись Алекс! — «пенсне» озорно поблескивало на невозмутимом лице Анатолия.

        — Да ну вас, командуйте.

           — Каждый дежурит один час, — Девид снял с руки свои старые «Командирские» часы. — Смык дежуришь первый. И стал укладываться прямо на земле, всем видом давая понять, что разговор окончен.

            — Разбудишь потом меня.

            Анатолий, застегивая часы на запястье, даже не стал возражать. Махнув рукой Алексу, мол, ложись тоже, стал, осторожно ступая, прохаживаться как часовой, вдоль набегающих волн.

               Ночь прошла спокойно. Несмотря на ветер, было довольно тепло. Так сменяя друг друга, перебрасываясь при смене незначительными фразами, они встретили рассвет.                            

                                                        2

       Утром, умывшись соленой морской водой, они собрались на «Военный совет». Начал Девид.

        — Поскольку никакие мысли в голову не идут. Очень хочется пить, то я предлагаю провести «разведку боем». Смык остаешься с пацаном. Мы с Саней малость прогуляемся.

        — Хорошо, согласился тот, — и что бы поднять настроение, вытянувшись по стойке «смирно» закончил. — Яволь, мой генерал.

        Алекс заулыбался. Они как-то безоговорочно приняли Девида за командира. Ну, во-первых, он был старше их. Всего на год, но старше. И потом за годы дружбы они привыкли к его маленьким командным выходкам. Принимали это как само собой разумеющее. Да и где он командовал, на «шашлыках», или мальчишниках, которые они устраивали, выезжая с ним на подводную охоту. Власти, данной ему, их дружеским снисхождением не превышал, так для общего порядка.

           Алексей еще спал. Детский организм перенес происшествие совсем не так, как взрослые. Когда Девид с Алексом скрылись за деревьями, Смык достал сигареты и закурил.

           Все-таки художника в нем было больше, чем простого человека. Любуясь восходом оранжево-красного солнца, обладая превосходной зрительной памятью, он с волнением констатировал тот факт, что Светило не совсем то Светило, которое он много раз изображал на многочисленных своих картинах. Два темных пятна, напоминающие кляксы в тетрадке нерадивого школяра, располагались строго симметрично экватора поднявшегося невысоко над горизонтом Солнца.

            Предчувствие чего-то нехорошего медленно, но уверенно овладевало им. Ладно, успокаивал он себя. Вернутся друзья, тогда и будем разбираться. Нестерпимо хотелось пить.

            Пошарив по многочисленным карманам своей джинсовой куртки, он обнаружил три подушечки «Дирола». Мятный вкус приглушил жажду, выдавив из слюнных желез всю жидкость. « « Дирол» с ксилитом и карбамитом вырывает ваши пломбы с утра до вечера».                    

            — Только черного юмора не хватало, — в слух произнес он. Голос в тишине показался громким.

               Утренний бриз еще не начинался. Море, переливаясь яркими блестками, принялось слепить глаза. Не было слышно ни крика птиц, ни другого, какого шума. Прошло два часа. Стояла первозданная тишина.

    Не долго стояла.

                Голос Алекса доносился издалека.

               — Смы-ы-к! Мы идем! — и разбойничий свист.

               — Принимай гостинцы, Робинзон. Мы на острове, — опустил к ногам Анатолия связку самых настоящих бананов.

               — А это для утоления жажды, — голос Девида был слегка взволнован. Пара кокосов легла рядом с бананами.

            — Ничего не заметил? — спросил Алекс.

            — Заметил. Только дайте попить, — принялся бить орехом по камню

            — Дай сюда, мазила! — Алекс ловким движением острого камня, подобранного видно по дороге разбил орех и подал его Смыку.

            — Не ори! Леху разбудишь! — и жадно припал к кокосу.

            — Где так долго были? — уже подобревшим голосом продолжил он, вытирая рот.

            — Нужно перебираться к воде, — жестом перебил Девид Алекса, пытавшегося было снова громкоголосо продолжить объяснение. — Там ручей, — добавил он.

            — В общем, так. Мы не на Земле. Мы вообще нигде.

            И Девид рассказал Смыку, как они возвращаясь от ручья и рассуждая с Алексом о происшедшем пришли к выводу, что в результате какого-то сбоя, толи Энергетического взрыва, толи коллапса, черт он так и не понял их умных выражений, все они, находясь под компьютерным воздействием, материально перенеслись в Этот мир.    

                — Э-э! Хорош! У меня уже мозги опухли от ваших выражений. Что вы хотите этим сказать?

                — Что мы попали в большую и длинную «Игрушку», в которой нет конца, так дядя Саша? — голос Алексея раздался прямо над ухом у Анатолия.

                    В пылу объяснения они и не заметили, что он проснулся и внимательно их выслушивал.

                    — Даже ребенок и то понял, — и уже виноватым голосом Алексею. — Извини, брат, нашей вины здесь наполовину, — закончил полемику Девид.

                    — И что будем делать? — растерянно спросил мальчишка.

                    — Для начала повторю, идем к воде.

                Быстро собравшись, собственно и собирать было нечего, они отправились к ручью, который нашли Ал с Девидом.

                За деревьями, окружающими плотной стеной «гостеприимную» поляну им открылся совершенно другой вид. Вдоль моря и леса оставалась небольшая полоска свободной земли, по которой можно было двигаться, не опасаясь намочить ноги и не изорвать одежду о плотную стену кустарника. Смык уже попробовал, было сунуться в эти кусты по малой нужде и, чертыхаясь, тотчас оставил это занятие.

               Кустарник был густо усеян крупными шипами. Лилово— зеленые листья причудливо изогнутые в крупную спираль, заканчивались самыми настоящими крючками.

               Странно, но среди многочисленных ржаво-красных цветов не было видно ни одного насекомого. Легкий ветер, начавший дуть с моря, потихоньку усиливался. Когда, туристы по неволе, пришли к широкому ручью, он уже неприятно бросал в лицо мелкую водную пыль, подхваченную с морской поверхности.

               Ручей, ниспадая трех рукавным водопадом с невысокого уступа, снова соединялся в бурлящий поток в округлой каменной чаше. Глубина этого своеобразного колодца была достаточна, чтобы струи воды не поднимали со дна ил и мусор. Если бы не ее движение, то вполне можно было увидеть дно этого каменного бассейна, настолько чистой и прозрачной была вода.

                Утолив жажду, путники расположились на небольших валунах в изобилии находящихся у «Колодца». Мужчины закурили, а Алексей, прислонившись к камню спиной, опять заснул. Сказался трехчасовой переход по неровной прибрежной гальке.

            Алекс посмотрел на часы и покачал головой.

        — А суточки то здесь, короткие. Около 19 часов нашего времени, — констатировал он друзьям. — Примерно.

           — Ты что, засекал? — поинтересовался Смык.        

           — Да, вчера еще, не сомневайся.    

           — « Когда человек мыслит, он сомневается, но уверен, когда действует», — подняв указательный палец, резюмировал Анатолий.

        —Та-к! Посмотрите на него. Ожил, снова «заумничал», — и, вставая с камня, повернулся лицом к заходящему солнцу. — Дев, ты чего все молчишь? Скомандуй что ли, — обратился он к товарищу погруженного в глубокое раздумье.    

               — Тихо! Чапай, думает! — не унимался Смык. Он был из породы тех людей, которые долго не могли находиться в скверном настроении, независимо от обстоятельств. Ему необходима была аудитория. Тогда он чувствовал себя уверенно.

— А ведь мы попали, мужики! — Девид потер переносицу.

— Если это хотя бы на половину так, как мы с тобой предполагали, — посмотрев многозначительно на Алекса, резюмировал. — Нам кранты!

            — Давайте-ка, начнем с самого начала и постараемся хоть немного во всем разобраться, — голос у Алекса, всегда такой громкий, опустился до громкого шепота. — Пока наш корейченок спит.

           — Ладно, начинай дискуссию, — Смык уселся поудобней. Он не первый раз слушал разговоры своих друзей и знал, что это не на пять минут.

        — Начнем с того, что мы все здесь находящиеся надели шлемы и «вошли» в игру, — начал рассуждать Девид, прохаживаясь взад вперед перед своей маленькой аудиторией.

           — Я не знаю, что видели вы, но надеюсь то, что и я. Основное меню игрушки. Затем Алекс ввел пароль, и началась заставка. Так, Ал?

            Алекс, утвердительно кивнул и добавил.

— Потом Алексей попросил, что бы ему разрешили взять управление и… собственно все.

            — Ну, у меня тоже этим все закончилось, — протирая очки, сказал Смык, — а потом как по голове дали. Ладно, не убили.

            — Скажи, Саня? — Девид пристально посмотрел на него. — Ты диск    вставлял до того как мы сели за мониторы, я не имею ввиду перед «проверкой», нет раньше, без нас?

               Порозовевшее лицо Сани было красноречивей слов. Он даже встал, но потом, подумав, махнул рукой и виновато произнес.

            — Копию сделал. «Каспер» пропустил. Я хотел тебе сказать после «проверки», — и, почувствовав, что Девид не сердится, с легким кавказским акцентом добавил. — Абычай такой!

               Нехорошо усмехнувшись «докладчик» махнул ему в ответ и посмотрел в сторону спавшего мальчика.

— А почему, господа «рейнжеры», вы решили, что мы в виртуальном мире, а ни где, ни будь в настоящем — параллельном? — голос Анатолия предвещал очередную «афоризму».

— Для этого есть две причины. Первая — это, «большой жизненный опыт», — Девид засунул руку в нагрудный карман, и что-то зажал в кулаке.

— А не подводит ли он вас, сударь? — не сдавался Смык. — «Опыт — дитя, мысли, а мысль — дитя действия».    

— Что, во-вторых? — спросил Алекс, явно ожидая разноса от Девида.

— А во-вторых, вот это, — он разжал кулак. На его ладони лежал     предмет, очень похожий на затейливое украшение.

— Узнаешь, Саша?

— Рыцарский Легион! Нагрудный знак пилота клана « Макуро». Планета — «Велла», Сектор — « Ласковых облаков», Строй — Анархия, Технический уровень — индустриальный. Раса — гуманоидная. — отчеканил Алекс и замолчал.

— Дальше-то, что? Вы, летчики— налетчики?! — Смык вопросительно уставился на переглядывающихся друзей.

— А дальше Толя, яйца не пускают! — цинично заявил Алекс. — «Элита — 7», версия 1.4.

— Ну и что? — Смык начал злится.

— А то, это игра, понимаешь, игра такая. — Алекс достал еще сигарету и нервно стал клацать зажигалкой. — И мы мой дорогой Смычок на ритуальной могиле этого самого рыцаря. Они — эти веллийцы хоронят своих пилотов, вернее то, что от них осталось, на островах. Причем, на необитаемых. Душа Великого война должна находится в покое. — голос его постепенно набирал силу, — А знак они ложат на надгробный камень, дабы их бог мог видеть героя. А что бы, кто-либо не позарился на это богатство, на черном рынке за него 100 000 галактических кредитов дают, они окружают его анигиляционным полем. Сунул руку, и нет ни тебя, ни знака.

— Тогда откуда он у тебя? — спросил Смык, обращаясь к Девиду.

— Мы когда с Алексом были тут первый раз, я отлучался, не справлять же нужду у колодца, там и подобрал.

— А ка-к? Поле и все такое?

— А это уже другая тема. Вернемся к нашим баранам.

— Так вот, — продолжил он, — я думаю, что мы на планете «Велла». Как мы сюда попали пока не ясно. Но раз мы живые, а не виртуальные, то давайте сразу определимся. Раз уж наш нетерпеливый вставил диск в Монстра, нарушив все правила, то прошу принять к сведению. «Винегрет» перемешал здесь все. «Псих» будет это изредка встряхивать и позволять своему собрату все снова перемешивать. В общем огромная «Бетономешалка». Надеюсь, ты из Сети вышел? — он недобро посмотрел на Алекса.

— Обижаешь, начальник, — ответил тот, понимая, что разнос откладывается.

— Тебя обидишь! — Дев, сменив гнев на милость, погрозил Алу кулаком. — Давайте решать. Что делать? Как делать? Чем делать. Прошу высказываться.

— Необходимо найти могилу, — голос у Алекса опять стал тихим и мягким. Насколько я помню этих «рыцарей» хоронили с кучей всяких прибамбасов, оружием и тому подобным.

— Ты предлагаешь раскапывать могилу? Бр-р-р. Не хватало только заниматься эксгумацией трупа, — Смык брезгливо передернул плечами.

— Трупа там, Толик никакого нет. Труп распылен в космосе, и атомы его давно «всосал» чей ни будь энергоприемник.    

— Ал, прав, — согласился Девид, — с этим решено. Завтра отправимся на поиски. А теперь раз мы уж оказались здесь, я объясняю для «малограмотных».

— Сам ты «редиска», — дружелюбно заметил Смык, в очередной раз, поправив очки.

— Планета считается зоной боевых действий. Правда, только в космосе, но боюсь, что мои «детишки» преподнесут нам многочисленные сюрпризы. Ну например, как говаривал бессмертный поручик, Ржевский, « впендюрят» сюда «юнита» из другой игры и увидим мы во отчую Эльфа лесного с бластером на перевес. Это я потому говорю, что знаю кроме космических «леталок» у Алекса еще и «эрпэгэшек» туева хуча на «винте».

— Да я «винт» подчистил. Могу по пальцам пересчитать, что у меня стоит, — отозвался тот.

— Просвети-ка нас дорогой мой.

— «Элиты» — три штуки, « Мехкомандер» — три версии, один «квест», про средневековье, и пару Нелькиных «эрпэгэшек, я толком еще и не смотрел.

— Хорошо, что еще мы в Сеть не залезли. Так вот, я опять отвлекся. Будем считать себя разведгруппой, посланной в тыл противника. Командовать «парадом» предлагаю «себе любимому». Алекс — «Начальник штаба», Смык — «ротный писарь», Лешка — «Сын полка». Другие мнения есть?

— Есть, два, — друзья Девида еле сдерживали рвавшийся наружу хохот. — Одно твое, другое неправильное.

— «Мы редко властны, заставить полюбить нас, но всегда в нашей воле заставить уважать нас». Ну-ка «писарь» ответь с трех попыток, кто сие изрек? — видно было, что он и сам сейчас расхохочется.

— Фонтенель, мой генерал! — и уже ни что не смогло их удержать.

   Нервы у всех были на пределе, хотя признаваться в этом никто не спешил. И смех стал той соломинкой, за которую, как известно, хватается не мастер спорта по плаванию. Они еще долго, всхлипывая от истерических спазм, качали головами, и то и дело легкий смешок возникал в темнеющем воздухе острова.

    От смеха проснулся Алексей. Он долго с мальчишеским недоумением смотрел на здоровенных дядек, утирающих ладонями глаза, и то и дело странно хихикающих.

    Поскольку Смык был ближе всех, то мальчик обратился к нему

— Дядь, Толь? Что с вами? — назвать его голос плаксивым было нельзя, но кое, какие булькающие звуки, все же прослушивались.        

— А! Вот и «Сын полка» проснулся, — и чтобы успокоить, быстро добавил. — Тут, Леха, должности раздают, так что принимай на себя солдатские обязанности.

— Ты бы сначала накормил ребенка, а потом уже навешивал на него обязанности, — рука Девида легла на голову мальчика и взъерошила его волосы. — Пойдем к «колодцу», там я тебе все и объясню.

   Пока Алексей уплетал бананы, Девид передал ему разговор взрослых. Мальчик, к радости Девида, проявил выдержку.

— Это как в ДипТауне у Лукьяненко? — и аккуратно вытер платочком рот.    

— Похоже, но насколько я помню, там тела людей оставались в реальном мире. Переносилось только сознание. Здесь же случай совсем другой.

— А мы выберемся отсюда?

— Врать не буду, не знаю. Давай-ка, соорудим костер и продолжим наш разговор.

Вчетвером они быстро набрали сухих и не очень веток, и вскоре, пляшущие языки пламени освещали путешественников по не воле.

Ветер потихоньку утих. Звезды, неясно проступавшие сквозь невидимые облака, были незнакомые и чужие. Ночь еще плотнее окутала маленький отряд. Поглядывая на пламя, все некоторое время молчали. Мысли каждого были далеко отсюда. Первым не выдержал Смык.

— Если этот мир Виртуален, то, как мы, существуем здесь? Неувязочка, мой генерал.

— А что мы знаем о виртуальности. Помнишь, Алекс, случай с американскими астрономами. Они вообще исчезли из закрытой секретной лаборатории. Вся Сеть полемизировала на эту тему, — обратился Девид к Алексу.

— А может Смык и прав. Мы в реальном мире, Рыцарский знак и остров материализовались случайно в одном месте с нами, — и Алекс с надеждой осмотрелся.

— Допускаю, но все равно это связанно только с нами, вошедшими в игру. Иначе бы здесь была бы и Нелька и весь твой Кабинет.

— А я ее в подвал отослал. У меня там винцо домашнее, как раз поспело. Думал, после и усугубим.

— Дядь, Толь. Мы просто все распались на атомы, вместе с кабинетом, а потом в результате чьих-то действий снова материализовались на этом острове.

— Молодец Алексей! — Девид сделал жест рукой в сторону Смыка, напоминающий движение машиниста паровоза дающего гудок. — Е-ес!

Тот в ответ лишь покачал головой.

— Слушай мою команду, Обращаться друг к другу только на ты. Никаких, дядь и теть. Разрешаю сокращать «ники». Алексей просто — Кан, а тебя Смык сокращать не надо.

— Укротить, вместе с языком, — глаза Алекса беззвучно упивались сарказмом.    

— «Тот, кто умеет, тот делает, кто не умеет — тот учит», — и едкий взгляд поверх очков.

— Ал, не состязайся с ним. У него на все случаи есть изречения. Он и говорить научился благодаря им, — и выдержав такой же взгляд. — Я так думаю. Вах!

— «Афоризмы» — едва ли не лучшая форма для изложения философских суждений». Это, между прочим, твой любимый Толстой сказал, — и с независимым видом поправил очки.

— Ты еще вспомни, что «Философия — мать всех наук», Цицерон.

— К стати это он и сказал.

— Ладно. Ро-та! Отбой.

                                                            3

       Утром они проснулись от дождя. Огромные фиолетовые облака низвергались на землю противной южной «мыгычкой». Настроение у всех сразу сникло. Девид терпеть не мог такую погоду. Лучше бы уж дождь как дождь. А не это нескончаемое висение капель жидкости в воздухе. Если это, как и на Земле, на его родной Кубани, то ждать улучшения не имело смысла. Такой с позволения сказать дождь мог идти и сутки и трое, а то и всю неделю.

        Кое-как приведя себя в порядок, они углубились по едва заметной тропинке, петляющей среди бесконечных деревьев. Скорее всего, это была не тропинка. Это был Последний путь Великого война.

        Впереди шел Алекс, за ним, ужасно напоминая знаменитого «Паганеля» двигался Смык. Самый юный участник двигался на удивление ловко и сноровисто. Еще на входе в лес он где-то нашел довольно прямую палку, примостил ее за поясом, перевязал лоб, невесть откуда возникшей повязкой, ну прямо вылитый нинзя. Завершал процессию Девид.

        Согласно преданию, могила должна была быть, где-то на возвышенности. Девид представил как, шесть — семь пилотов несли на своих плечах саркофаг с останками своего товарища. Там, в скале, они выжгут последнее пристанище для Героя. Пилоты Клана никогда не пользовались спасательными капсулами. Этакие космические камикадзе. Их было не много. Боевое мастерство их было совершенно. Если они и гибли, то дорого брали за свою жизнь. Два-три корабля Легиона, в кабинах которых находились войны Клана, иногда противостояли целым Эскадрам, и зачастую выходили победителями.

        «Путь» был не старым. Еще не успели отрасти сломанные ветки деревьев и кустов, по которым проходили Войны, неся свою скорбную ношу. Саркофаг был не легок, но опускать его на землю по преданию было нельзя. Поэтому на всем пути, иногда попадались «ссадины» на близ растущих деревьях, куда уставшие провожатые могли, в крайнем случае, облокотить саркофаг…

        Через два часа, по ручным часам, сделали привал. Деревья стали редеть и дальнейший путь, предстояло идти по скользким камням. Устали все. Мужчины сетовали на дождь, курить в такую погоду было просто невозможно. Кан присел возле Алекса. Тот обнял мальчика и чтобы как-то утешить, прижал его к себе.

           Вода висела в воздухе.

— Наверху будет легче, — успокоил всех Девид.

— И главное су-у-хо! — отозвался неунывающий Смык.

— Мы, что на самую вершину будем подниматься? — поинтересовался Кан.

— Нет, Леха. Высоко Войнов не хоронят, — Алекс вытер лицо рукавом.

— А как мы ее увидим? — снова спросил мальчик.

— Нам скажут. Предупредят. Вежливо и красиво, — усмехнувшись, добавил Алекс. — Абычай такой.

        Они еще с полчаса карабкались по скользким камням. Неожиданно возник гул. Он то усиливался, то почти исчезал, чтобы через некоторое время возникнуть снова. Определить откуда он исходил, было довольно сложно. Каждый раз он слышался с разных направлений.

— Ну, вот вам и увертюра, скоро и весь спектакль начнется, — слова у Алекса слегка подрагивали. Видно было, что он не впервые слышит это.

   Голос, которого видимо, ждали, друзья-пилоты, прозвучал                                                     неожиданно, даже для них. Смык завертел головой, стараясь увидеть неизвестного оратора. Кан прижался к Девиду, было видно, что он напуган. Алекс опустился на ближайший камень, всем своим видом давая понять. Все! Пришли.

       Стой! И приклони колено

       Пред могилой Лен-Макуро,

       Звездных битв не проигравших,

       На просторах Звездной пыли.

       Здесь приют его последний

       Охраняют клятвы Силы

       И всевидящего ока

       Взгляд, достойный поклоненья.

       Не нарушь, покой не тленный,

       Дабы Свет Души и Сердца

       Не развеялся досрочно,

       Прерывая нити Жизни!

— Вот, вежливо и красиво все объяснили. Так, что у кого есть желание прервать только что упомянутые нити, прошу без очереди, — Алекс сделал красноречивый жест, приглашающий всех.

— Всем оставаться на месте, — Девид подтолкнул Кана к Алексу. — Я скоро вернусь. Он исчез в плотном дождевом тумане.

Некоторое время все сидели и не шевелились. Как будто ждали, что вот-вот раздастся, то ли взрыв, толи что-то еще.

    Свист а-ля соловей разбойник снял оцепенение не хуже пассов гипнотизера. Весь отряд направился на призыв своего командира.

    Смык оказался прав. Было если не сухо, то вполне комфортно. Главное, что мокрый туман не прилипал к лицам. Над каменным уступом осадков не ожидалось.

— Защитное поле, — опередил Девид вопрос мальчика и Смыка, и, угадав следующий, добавил. — Я вас впустил.

   Над уступом возвышался странного вида камень. Пока Алекс деловито исследовал надгробие, бормоча в полголоса витиеватые морские ругательства, Девид просвещал «салаг».

— Как вы уже слышали этот знак, — он вынул его из кармана и покачал на раскрытой ладони, — стоит огромных денег. Сделан он из редчайшего материала, редкого даже в этой Звездной системе. Могилы Войнов основательно защищены. Несколько рубежей. Два из них мы прошли. Да, да, только четкая уверенность, что уже кто-то побывал здесь до нас, позволила нам с Алексом разрешить вам отправиться к могиле. Расхитители гробниц не ходят сюда без специального оборудования. Как правило, они не запускают повторно систему охраны. Она рассчитана на разовое посещение. Вы слышали гул? После срабатывают звуковые мины. Они не убивают, легкая контузия. После поэтического приветствия нейростанеры парализуют напрошенных гостей часа на два-три, все зависит от мышечной массы. Мол, подумайте «гости дорогие», а не пора ли вам домой, а то последний катер скоро отбывает, а у нас и переночевать негде.

— А почему катер? — вопрос мальчика заставил Девида улыбнуться.

— Здесь нет посадочных модулей, а простой авиацией местное население не пользуется уже лет сто. И самое главное код аннигиляции практически невозможно расшифровать.

— Все нормально. Через час можно будет попробовать, — Алекс вытер руки и полез во внутренний карман куртки.

Еще вечером мужчины собрали оставшиеся сигареты и

препоручили их хранение Алексу. Он никогда не расставался с шикарным серебреным портсигаром, которому любой дождь не почем. Пока взрослые курили, Кан, как все мальчишки не мог усидеть на месте. Получив разрешение у Девида, он осторожно подошел к надгробию и стал его разглядывать.

    По всему периметру камня виднелись следы, оставленные явно «человеческой рукой». Своей упорядочностью, следы сразу выдавали письменность. Слегка оплавленные края незнакомых букв, выступали над поверхностью и придавали камню вид праздничного торта с густо нанесенными кремовыми валиками.

— Это молитвы, — Алекс незаметно подошел к мальчику. — Душа Война каждый раз покидая могилу, обращается к своему Богу. При жизни Они больше уделяли внимание «боевой подготовке».

— А что здесь написано?

— Стихи.

— Как, просто стихи? — недоумение в глазах мальчика выдавало не только интерес. — И вы … ты можешь их прочитать.

— Нет, это к Девиду.

— Жаль, — в словах Кана прозвучала легкая грусть.

— Я, брат, Леха тоже больше по «боевой подготовке», а вот по всем «политвопросам» у нас Дев, — и повернувшись, поманил того рукой.

— Просвети подрастающее поколение полетом рифмы и души.

— Понимаешь, — Девид слегка запнулся, и немного подумав, продолжил. — Мир этот хоть и осязаем на «вкус и цвет» создан воображением человека. А мы с Алексом принимали участие в разработке последней Элиты как консультанты. Ладно, слушай:    

                               Я пришел, Великий Йоми,

                    Пылью Звезд омыть пороги

                    Быстрой, как дыханье Жизни,

                    Созданной Твоею Волей

                    Дивною рекой Ай — Таго,

                    Что уносит боли Сердца

                    К Храму Вечного покоя,

                    Где Душа моя сольется,

                    В струях доблести великой,

                    Наслажденьем Битвы вечной.

                    Возгорит алтарь Желаний,

                    Созданный Твоею Волей

                       И постигнет Бесконечность,

                    Лен — Макуро, Воин Чести,

                    Ожидая Высшей Воли.

Ну, вот примерно в таком духе и все остальные.

— Красиво, — глаза мальчика взволнованно блестели, — а они и, правда, Великие Войны.

— Да, уж не Кадеты, надо отдать должное, летать они умеют, — и что бы снять напряжение лукаво добавил. — Но горят за милую душу, — и, выдержав паузу. — Если повезет.

— Они, Леха, наемники. Для них не деньги важны. Любят они и умеют воевать, — Алекс взглянул на Девида, — а уж как мы это любим.

— Ладно, не пугай хлопчика. Давай делом займемся.

           Вчетвером они кое-как сдвинули камень. Саркофаг лежал не глубоко. Алекс смело спрыгнул вниз и подал «на гора» несколько продолговатых контейнеров. Девид так же уверенно взял один из них и отошел назад на несколько шагов. Смык долго отряхивал с рук несуществующую грязь.

           Они с мальчиком остались сидеть возле могилы. Соседство это совсем не нравилось ему. Он почему-то все время принюхивался, Алекс усмехнувшись, заметил по этому поводу.

— Здесь стерильно как в операционной. Анигилятор выключили совсем недавно, а в его дежурном излучении « видыш дома нэт нэ кто», — и, засмеявшись, направился к Девиду.

— Тоже мне, абрек выискался! — и уже обращаясь к Кану. — Учись отрок, пока батьки живы.

            К лагерю возле колодца они спустились нагруженные «прибамбасами». «Разбор полетов» Девид отложил на утро. Все устали. Дождь к их радости закончился. Обогревшись у костра, и доев, последние запасы они уложились спать. Первым дежурил Девид.

                                                        4

       Тхи-в ругал себя и посылал все вместе взятые проклятья на свою голову. Катер летел над морем, едва касаясь воды. Надо же было, такому случится. Если в Гильдии узнают, ему не только не сносить головы, осыпаемой проклятьями, куда хуже будет всеобщее презрение и издёвки, на которые так умелы, члены Гильдии.

       Он потратил целое состояние, готовясь к этому делу. Сменил внешность, купил необходимое оборудование, через подставных лиц доставил его на Веллу.

       Агентурная сеть Гильдии дотянулась и сюда. Каких трудов ему стоило узнать код анигилятора, это знает только он и «случайно умерший» Смотритель. Два года подготовки… Он выжимал из катера всю скорость.

        Времени оставалось совсем мало. Если в Доках засекут его отсутствие не миновать ему Погружения. Дисциплина у Веллицев на должном уровне. Его отдых заканчивался, и неявка на Верфь будет сразу же обнаружена. Наказание последует незамедлительно.

        Почему он сразу не положил Знак в контейнер. Проклятая нога, она опять подвела его. Хорошо еще, что маска спасла лицо от острейших шипов и крючков лагунника.

        Костюм выдержал стремительное падение по скользкому склону, и только один карман был распорот ловким шипом. Когда он пришел в себя, то не сразу это заметил. Время поджимало. Ложный радар не мог долго держать остров под прикрытием. Его бы Смотрители не засекли, а вот отсутствие сигнала анигилятора они скоро обнаружат. Через два часа.

    Где он очнулся, он помнит. Только там может остаться Знак. Только бы успеть его найти. Даже если он не уйдет далеко от острова и патруль Смотрителей прибудет быстрее, чем он рассчитал, он все равно спасется. Комплект для погружения под воду всегда есть на катерах. Воздуха на десять часов, вполне можно добраться до ближайшего маяка, а, там сославшись, на поломку катера и комплекта, выдать себя за незадачливого туриста. С планеты его, конечно, выдворят, но он вернется, обязательно вернется. От Знака еще никто добровольно не уходил.

    Остров вынырнул из темноты остроглавой вершиной. Катер ткнулся в прибрежный песок и Тхи-в неслышно скользнул на берег. Он видимо немного не точно выбрал место высадки. При таком прибрежном течении немудрено было ошибиться. До аннигиляции ложного радара оставалось еще полчаса. Через полчаса, маленькая точка появиться на экранах Смотрителей на пару секунд, чтобы исчезнуть вместе с прибором.

       До места, где, по его мнению, он мог выронить Знак, было совсем недалеко. В едва начинающем рассвете, он явно слышал шум падающей воды. Да, именно там и только там, он мог потерять свой драгоценный груз.

       Как и все Кетарийцы он прекрасно видел в темноте. Если к этому прибавить тренировки в Школе Контроля, то он бы мог быть неплохим проводником, где ни будь на Ваго или Стере, планетах-близнецах Черного Мира, но он выбрал другой путь. Немногие из его собратьев могли похвастаться членством в Гильдии. И только случай помог ему стать одним из членов этой, далеко не безобидной, организации…

       Кетар — огромная планета, богатая природными ресурсами, привлекала, прежде всего, своими драгоценными камнями. Сюда слетались торговцы со всех известных миров. Сила тяжести на Кетаре на порядок отличалась от других планет, поэтому Торговые Синдикаты, возвели вокруг планеты огромные орбитальные станции.

       Кетарийцы быстро поняли выгоду от неисчерпаемых залежей своих сокровищ. Не все представители разумных миров могли, без последствий перенести, все «прелести» Кетара. Сила тяжести в 3g еще могла выдерживаться некоторыми, но сырой и сумрачный климат «подземелий» долго не выносил никто.

       Первые старатели-авантюристы пробовали возводить наружные строения, но после двух-трех каменных ураганов, оставили попытки бороться с природой Кетара.

       Маленькие существа оставались единственным населением, живущим и работающим в глубочайших подземельях. Создатель превосходно подготовил их для существования в этом мире.

       Видимо предки кетарийцев все же когда-то жили на поверхности. Об этом «говорили» редкие развалины древних строений на поверхности Кетара. Затем, природные катаклизмы загнали их под надежную защиту. Недра планеты, породившие столь странную космическую расу, и стали надежным щитом от всевозможных посягательств на мир и спокойствие кетарийцев.

       В пять лет Тхи-в попал с родителями на станцию Внешнего контроля. Контрабанда драгоценностями, начинала набирать силу, и Синдикаты организовали регистрационные пункты, где учитывалось все обилие минералов добытое на планете-гиганте. А кто как ни Кетарийцы лучше всех разбирались в своих сокровищах.

        Торговля драгоценностями процветала, и вот уже консультанты Кетара требовались во все представительства Синдиката. Следуя за родителями, Тхи-в жадно постигал и все прелести, и все гадости инопланетных цивилизаций. Знание камней и состояние Галактического счета его, вечно занятых отца и матери, позволяли ему не обременять себя образованием.

        На одной из планет он случайно, а может быть нет, познакомился с одним из членов Гильдии, веллийцем Тарсико. Легкое знакомство в одном из увеселительных заведений, незаметно переросло в товарищеские отношения, а затем и в дружбу. Он оказал Тарсико помощь в приобретении нескольких редких минералов. Аборигенам Кетара Синдикат отпускал камни почти без торговых накруток.

        Веллиец помог Тхи-в избежать крупной неприятности, связанной с наркотиками, эх молодость, молодость, а потом как-то при одной из встреч предложил ему стать членом Гильдии…

        … Тхи-в сноровисто пошел в направлении шума водопада. Через пару минут он в удивлении остановился. Возле тлеющего костра лежали трое незнакомых ему существ. Еще один стоял к нему спиной. Небольшой рост и странная одежда, прежде не встречавшаяся ему, заставили его остановиться и припасть к мелким камням побережья. Если бы не поджимающее время, он постарался избежать этой встречи. Раздумывать времени не было. Бросок, и руки обхватили худенькое тельце ночного стража. На сопротивление Тхи-в не рассчитывал, надеялся на природную силу и выучку школы Гильдии. Поэтому когда оказался на камнях вскочил и удивленно уставился на незнакомца. Второй раз, ткнувшись головой в гальку, встать он, не успел. Заломленные назад руки и приставленный к горлу клинок заставили его не сопротивляться. Связанный по рукам и ногам он сидел, прислонившись к холодному валуну. Четверо существ, с удивлением его рассматривали. Один из них приблизился к нему и на незнакомом языке что-то видимо спросил. Он покачал головой, давая понять, что не понимает. Незнакомец взял из рук другого, плоский предмет, в котором Тхи-в, безошибочно определил Галактический переводчик.

— Назови себя, — переводчик звучал, подражая тембру голоса говорящего.

    Отпираться было бесполезно. Патруль Смотрителей не станет разбираться ни с кем. Он заговорил быстро и понятно.

                                                                    5

    Катер уносил их от острова. Алекс с интересом смотрел как, «пигмей» управлялся с незнакомой ему системой управления катера. Он опять был в море. В чужом далеком и все-таки таком близком и знакомом море. Рулевой нес вахту исправно. То и дело, поглядывая на радар, он что-то там бормотал.

— Материт, наверное, нас на всех языках! — Алекс обернулся к Девиду держащего «пигмея» на мушке. — Может врубить «полиглота», послушаем!

— Чем меньше излучений мы издаем, тем труднее нас будет засечь.

— Да в такую погоду они и не сунуться в море. Это мы как буревестники, чем хуже, тем лучше.

— Да нет, Ал. «Вся королевская рать» будет рыскать и в такую погоду, чтобы изловить нашего «шалтая-болтая». Этот Тхи-в, так, кажется, его зовут, даже не включает гравитационные движки, так, что придется терпеть эту качку…

… «Пигмей» еще не закончил свой торопливый рассказ, а Девид уже дал команду, и друзья быстро собрали все вещи. Главное что они поняли, нужно «рвать когти». Правда, черненький гость все порывался броситься на поиски Знака, но после того как увидел его в руках у Девида, сразу, как-то сник, и стал помогать, быстрее покинуть остров…

    Если кто и страдал от качки то это Смык. Сперва он, как и все с нескрываемым любопытством смотрел на все «заморские причиндалы», даже порывался петь сквозь ветер: « И когда на море качка, и бушует ураган», но потом лицо его приняло цвет «морской волны», и он, перевалившись через невысокий борт катера «пугал» ее «набежавшую». Сейчас он то ли дремал, то ли делал вид, что спит, закутавшись в широкий кусок неземной материи, мягкой и водонепроницаемой.

    Кан, как настоящий юнга, высматривал в прибор, напоминающий бинокль, просторы бушующего моря. Увидеть, что-либо, было сложно, но это отвлекало мальчишку. Третий час безудержной качки мог «вымотать» и заядлого моремана.

    Тхи-в, громко вскрикнул и подозвал жестами Алекса и Девида. На трехмерном радаре, высвечивалось изображение большого корабля, и он явно приближался к ним.

— Это Патруль Смотрителей, все-таки они нас засекли, я включаю гравитационные ускорители, постараемся успеть. — он показал рукой на край радара, на котором показалась цепочка незнакомых островов.

            Качка исчезла. Катер летел, не касаясь даже самых высоких волн. До островов было уже меньше двух кабельтовых, по характеристике Алекса, когда яркий луч распорол поднявшуюся волну метрах в тридцати от катера. Та буквально растворилась в облаке пара.

— Пристреливаются, гады! — голос Алекса утонул в реве волн. — Гони «пигмей», выжми из своей железки все узлы, на которые она способна. Гони, твою эфиопа мать!

Луч ударил прямо в корму.

Звучала музыка. Самая настоящая музыка. Чернота казалась осязаемой и густой. Черный наваристый кисель. А может и не кисель, а густо замешенная на старой саже, бабушкина сметана. Звук то появлялся, то исчезал.

— Звуковуха глючит, — произнес или подумал Девид.

— Я думаю, значить я не умер. — Нет, темнота не исчезала, а становилась все плотнее, плотнее, плотнее…

                                                            6

Телега медленно тянулась по разбитой дороге. Два старых мула, которые еще видели Кочевников, не спеша, переставляли свои уставшие копыта. На ругань хозяина они давно перестали обращать всякое внимание. Давно… Он никогда их не бил. Ругать ругал, всеми последними словами, но не бил. Кнут больше брал, чтобы отгонять назойливых мальчишек, вдоволь таскавшихся по ярмарке, да от надоедавших попрошаек, которых развелось нынче на дорогах.

    От претендентов на хозяйское добро, по серьезнее, имелось хорошее копье, выменянное хозяином у проезжего Стражника на бурдюк вина. Любили это вино не только Стражники. Сам Хранитель не брезговал вкусить напиток старого Хагена.

    Никто в округе не делал такого вина. Для его приготовления старик использовал только свежий мед и плоды молодого орешника. Так делали все, но почему-то только у него вино получалось, темным, крепким и очень приятным на вкус…

    Кто-то, погладил его по щеке и Девид открыл глаза. Алексей с заплаканными глазами и перепачканным лицом сидел рядом с ним.

— Живой? — скорее догадался, чем услышал он свой собственный голос.

Раскосые глаза мальчика стали еще уже. Улыбаясь сквозь слезы, он утвердительно кивнул головой. Чтоб как-то успокоить его Девид сказал первое, что пришло ему на ум.

— А здорово ты «пигмея» свалил, молодец, — и поднявшись на ноги, — а где все остальные?

Ответ он прочитал в глазах Кана.

— Ладно, разберемся, — огляделся вокруг. — Давно сидишь?

    По рассказу мальчика, прошло уже около двух часов, как тот пришел в себя. Было раннее утро. Так по крайне мере казалось. Солнце, вроде настоящее, только-только поднималось из-за невысокой сопки. Низина, в которой они находились, была окончанием пологого ската этой самой сопки. Легкий туман низко стелился по высокой траве, в изобилии растущей кругом.

— Явление второе, те же и гости, — резким движением, Девид опрокинул мальчика в траву, и в ответ на его изумленный взгляд прижал палец к губам. — Тс— с.

Затем осторожно приподнялся над колыхающимися стеблями и снова опустился. Сказал тихим шепотом.

— Всадники, трое, вроде не заметили.

Кан, ловко отполз в сторону и вернулся с небольшим, аккуратно перевязанным свертком.

— Вот, возьми.

Не нужно было быть, семи пядей во лбу, чтобы узнать сверток. Девид самолично заворачивал в него трофеи из могилы Лен-Макуро.

Стараясь не производить шума, они распаковали его. Два ритуальных клинка достались мальчику. Второй станер, первый канул в пучину моря Веллы, Девид забросил за спину, чтобы пока не мешал.

В свертке еще находились несколько предметов, значения которых оставались загадкой для Кана. Спрашивать он не решался.

    Они просидели еще около двадцати минут, по часам Девида. За это время тот несколько раз осторожно выглядывал из-за высокой травы и, убедившись, а заодно, и кое-как, сориентировавшись, поманил Алексея за собой.

       Двигались «гусиным шагом». Во время движения Девид раз за разом поднимался повыше, чтобы не потерять, одному ему известное направление.

       Так через час они добрались до небольшой рощицы. Выбрав место, среди густого орешника, решили сделать привал и произвести ориентировку на местности.

— Так ты утверждаешь, что никого больше рядом не было? — спросил Девид.

— Да, пока ты лежал без сознания, я немного отлучался, думал, найду, кого ни будь, но никого и ничего не нашел.

— Это, хреново,… извини,… не хотел.

— А мы опять переместились? — в голосе мальчика уже не было растерянности и испуга.

— Скорее всего, именно так и есть.

— И что будем делать?

— Для начала, позавтракаем, — и, читая удивление на лице своего юного спутника, продолжил — Если эта штука сработает. Вообще-то должна, вон станер, заряд то показывает.

Он развернул сверток и достал черный матовый многогранник, напоминающий обыкновенный термос.

— Это, брат мой, Леха Галактический синтезблок. А, попросту говоря синтезатор пищи, — пальцы Девида уже нажимали светившуюся поверхность предмета.

— Разносолов не гарантирую, а от голода мы не помрем.

Через полчаса, они уже уплетали вареное мясо с хлебом. Запили водой из пакета, любезно выданным «космическим поваренком».

Пока Кан жевал, Девид ему рассказал, что на боевых кораблях стоят увеличенные копии этого блока. Правда и пищу, они выдают простую, но не возить же с собой грузовой отсек с запасами продуктов. Это межгалактические Крейсера и Туристические лайнеры могут себе позволить огромный штат поваров, а для одиночки, Космического торговца, этот «синтезатор» самый раз.

— Задача у нас с тобой, — заговорил после «завтрака» Девид, — простая как дважды два, найти Алекса и Смыка. Не могли они оказаться в другом Мире. Мы слишком близко находились друг возле друга.

— Выходит, что и наш неожиданный гость тоже, где-то здесь? — поинтересовался Кан.

— Выходит, что так.

— И куда мы пойдем?

— На «большую дорогу», ты уж извини, но придется нам с тобой в дорожных рэкетиров перевоплотиться. Не можем же мы разгуливать в таком виде.

Они посмотрели друг на друга и тихо засмеялись. Вид у них был еще тот. Светло-кремовый костюм мальчика превратился в камуфлированную оборванную, висящую кое, где отдельными лоскутами одежду беспризорника, времен Гражданской войны. Джинсовый костюм Девида хоть и был попригляднее, но тоже оставлял желать лучшего.

        Сказано! — Сделано!

… Солнце достигло середины небосвода. Ветер, начавший было дуть с утра, совсем утих. Старые мулы совсем отказывались идти. Уж как Хаген не ругал их, как не просил, все без толку. Придется и сегодня еще ночевать под открытым небом. Он съехал на обочину и остановился у едва заметной развилки. Вправо, от основной дороги, уходила совсем неприметная тропинка. Некогда хороший указатель, давно сгнивший, все еще болтался на таком же полусгнившем столбе, лежащем в придорожной канаве.

    После войны с Кочевниками, дороги пришли в упадок. Некогда, мощеные битым камнем, что доставляли из Гранитных карьеров, и составлявшие славу Государства, они превратились в проклятие путников и головную боль Хранителя.

       Тридцать лет прошло, как последние отряды Кочевников, покинули, истощенное Государство. Они растаяли в бесконечных степях Заречья. Немногие уже и помнили о кровавых набегах. Коротка, память человеческая. Разве, какой ,скоморох, помянет в очередной балладе о Набеге, да и тот быстро закончит свое повествование, едва услышав, лязганье доспехов Стражей Хранителя.

    Хаген распряг мулов и пустил их на вольные хлеба, благо травы вокруг хватало. Овес и пшеницу он приберег для Замка. Еще не известно, когда он вернется назад, а кормить своих мулов ему придется самому.

    Он собрал побольше сухой травы, оглянулся вокруг и сотворил Заклинание Огня. В нынешние времена и тени своей будешь бояться… Лют на расправу Хранитель.

    Вон, три дня назад, изловили Стражи, Дьявола с Прислужниками.

Как раз на ярмарке и казнить, их намеренны,… Лют и скор на расправу Хранитель.

    О Нечистом поведал Хагену приказчик. Попросил доставить вина в Замок, а сам ускакал далее, по делам, ему только и ведомым. По слухам не только поставками занимался он, а решал для своего хозяина, дела секретные да страшные… Лют на расправу Хранитель.

    Сухая трав догорела быстро. Дабы не утруждать себя сбором топлива для костра достал Хаген из телеги пару еловых поленьев и аккуратно положил их в догорающий костер. В дороге не больно разживешься топливом, а рубить редкие придорожные деревья запрещено. Да и проехал он последние с час назад.

    Если бы не заупрямившиеся мулы не стал бы он здесь ночевать. Нехорошее место. Странное. Тропинка, что скрывалась в высокой траве, затейливо извиваясь, вела к небольшому оврагу. Там из давно высохшей грязи, некогда большущей лужи, выступала серо-зеленая громада Исполина.

   Никто не знал, откуда здесь, посреди просторных полей, появилось это чудо. Вреда Исполин некому не приносил. Только при приближении к нему странно начинали выть псы Сторожей. Ни крики, ни угрозы не могли заставить их подойти к этому сделанному из неизвестного материала обелиску. Даже крепчайшие зубила Ковалей отскакивали от его гладкой поверхности.

    Магические заклинания огня, воды и воздуха, сотворенные самим Хранителем, воздействия не возымели. Не одно поколение пыталась разгадать эту загадку. Тщетно. Так и оставили.

    Огромное Ухо Исполина во время сильного ветра издавало густой вой, своими многочисленными трубами. Если это только Ухо, то какой же он сам, этот увязший по голову великан. Странное место, и тревожное.

       Поленья почти догорели. Закурив трубку, и потягивая, разогретое на углях, вино, старик стал готовиться к ночному отдыху. Прочитав Охранное заклинание, накрылся Хаген теплым меховым покрывалом и блаженно закрыл глаза. Никто не осмелиться нарушить его покой… Лют и скор на расправу Хранитель.

       Острые осколки камня вдавливались в ладони все сильнее. По всему выходило, что дорога рядом. Было темно и тихо. Девид осторожно приподнялся на руках. Осколки отозвались, явным намерением, стать одним целым с ладонями.

        Впереди, метрах в семидесяти, красными стоп сигналами, догорал костер. Две невысокие фигуры, то и дело пофыркивая, стояли у темного силуэта, переминаясь с ноги на ногу.

— Лошади, и, наверное, телега, — определил Девид.

Он отполз назад в траву, где оставил Кана.

— Лошади все равно нас учуют раньше. Мы не сможем подобраться незаметно. Поэтому просто идем по дороге. Держись у меня за спиной, если что, падай на землю и пулей в траву. Вопросы есть? — и сам себе ответил. — Вопросов нет.

Не таясь, но и не производя лишнего шума, они вышли на дорогу.        

«Если что» не пригодилось. Два мула даже не обратили на путников никакого внимания. В телеге на сене, с головой накрывшись, спал хозяин неосторожных животных. Девид пошевелил догорающие угли и, взяв у мальчика клинок, занялся побудкой безмятежного владельца телеги.

    Тот долго приходил в себя, недоуменно поглядывая на незнакомцев.

Крепкий запах перегара с лихвой объяснял его долгое пробуждение. Пока Девид занимался заспанным возничим, Кан успел раздуть, затухающий костер. Сухая трава весело потрескивала в языках пламени. При свете костра ночная группа с любопытством осматривала друг друга.

Хозяин телеги и мулов, видимо решил не накалять обстановку. Да и тягаться с молодыми «попутчиками» ему явно было не под силу. Он запустил руку в сено и достал оттуда внушительного размера бурдюк. Жадно припав к горлышку, сделал несколько жадных глотков. Вытирая редкую бороденку, протянул его Девиду.

— Я думаю, что это поможет нам разрешить все вопросы, — голос его на удивление был красив.

Девид без опасения принял бурдюк и, сделав несколько глотков, удовлетворительно покачал головой. Вино отдавало легким ароматом неизвестных ему трав. Алексею он налил в протянутый стариком металлический предмет, напоминающий маленький ковш.

— Держи, пара глотков алкоголика из тебя не сделает. На дворе «не май месяц», — вспомнилась ему старая поговорка.

Кан, смутившись, принял из рук Девида ковш и выпил содержимое с видом больного, принимающего лекарство.

Потом они долго говорили. Вино, видимо все же, возымело свое, и Девид уложив мальчика на место старика, заботливо накрыл его покрывалом. Старик не возражал.    

    За ночь они еще несколько раз прикладывались к бурдюку. А когда старик достал из дорожной сумки вторую трубку и предложил Девиду они уже были на ты и даже порывались потихоньку петь.

        За разговором ночь пролетела незаметно. Из рассказа Хагена Девид сделал заключение, что Нечистый с Прислужниками это ни кто иные, как его друзья и маленький Кетарианец. Легенда об Исполине так же заинтересовала его и, дождавшись пробуждения Алексея, поблагодарив еще раз Хагена, они направились по тропинке к «странному месту».

    Когда они достигли «пункта назначения» было уже совсем светло. Старый Хаген, сам посоветовал Девиду покинуть стоянку пораньше. На дороге могли повстречаться Стражи Хранителя, а они не будут столь гостеприимны как он. Доводы старика были верны.

    Из потрескавшейся грязи на Девида и Кана, пустыми глазами реактивных стволов смотрела ракетная установка «Катапульты».

   — Вот тебе Леха, и Конек-Горбунок! — Девид присел на край бывшей лужи.

                                       7

Нестерпимо хотелось чихнуть. Щекотание в носу достигло своего апогея.

— А-пчхи! — Анатолий приоткрыл глаза. Он неуклюже лежал на боку.

Лежал по всему давно. Вокруг было сено. Он кое-как уселся, затекшие, завязанные за спиной руки, казались совсем не его. Так придатки.

— «Самое главное в жизни то, что ты не умер», — горлу явно не хватало влаги.

Ровными полосками, лучики света, пробивающиеся через

прохудившуюся крышу, демонстрировали «танец пыли». Рядом,

связанный, по рукам и ногам, лежал Алекс. Звуков он не издавал. Рот у него был, заткнут кляпом. Многочисленные ссадины и синяк под глазом были весьма красноречивы. « Врагу не сдается наш гордый «Варяг».

    Память медленно возвращалась.

    В противоположном углу, хотя нет, углов как раз и не было, зашевелился недавний рулевой катера. Связан он был не хуже Алекса. Вот только следов борьбы на нем не было видно.

— И так черный, синяков не видно, — подумал Смык.

    Он придвинулся к товарищу и зубами выдернул кляп. В ответ, тот задышал глубже и чаще. Через пару минут он открыл глаза и сморщившись, спросил.    

— Все здесь?

— Нет, только мы и кетарианец. Перевернись, я попробую развязать узел, — Смык придвинулся поближе.

    Через полчаса они втроем усиленно растирали затекшие конечности.

       Исследовав «камеру», сделали неутешительный вывод. Эта башня. «Параша» тоже отсутствовала.

—     Значить не надолго нас сюда, — сделал вывод Алекс. — Звеняйтэ хлопцы, — и, простроившись к небольшой щели, деревянной ставни, справил малую нужду. Смык последовал его примеру. Кетарианец отрицательно покачал головой на «приглашение» повторить такую же процедуру.

        Они пошарили по карманам, на удивление все было на месте. Даже «пенсне» Смыка не пострадало. Он еще на катере убрал очки в футляр, дабы не потерять. Наверное, их не обыскивали, или к Чертовым вещам побоялись притронуться.

           После атаки Патруля, они очнулись на удивление быстро. Вокруг были стены из старого камня. Не успели даже, как следует сориентироваться, как ворвались вооруженные люди. В пылу короткого боя только и успели понять, что-то там про Дьявола с Прислужниками. Смыка «выключили» сразу. А вот Алекс и Тхи-в еще некоторое время сопротивлялись.

— Если нас не убили сразу, значить от нас что-то нужно, —

Алекс раскрыл портсигар. — А вот курить у нас три сигареты.

— «Дым Отечества нам сладок и приятен», — Смык, жадно затянувшись, взятой у Алекса сигаретой, автоматически протянул ее кетарианцу. К его удивлению тот взял, и, сделав пару затяжек, передал ее Алексу.

— «Проверен, наш товарищ», — глубокомысленно заключил Смык.

Так, передавая сигарету по кругу, они молча наслаждались

перекуром.

Звук откинутого внутрь люка, прервал их занятие. Сразу стало

тесно. От вошедших, вооруженных короткими дубинками, людей исходил терпкий запах давно немытого тела. Один из них, наверное, старший, знаками показал, чтобы они спускались вниз. Там в свете факелов, угадывались еще несколько стражников.

        Никто не произнес ни слова.

— Немые что ли? — подумал Смык и первым шагнул к люку.

После узкой и крутой винтовой лестницы башни, двор показался большим и ярким. Их повели мимо конюшни. Запах лошадиного навоза подтверждал это предположение. Странно. Во дворе никого не было. Так под конвоем они достигли деревянных ворот. За воротами возле ступенек, ведущих вниз, их уже ждали.

       Новые охранники были одеты в пластинчатую кольчугу и вооружены мечами. Не говоря ни слова, а лишь показывая жестами направление, и изредка окрикивая пленников, они повели их по узким улочкам.

       Шли не долго. Возле каменной стены у окованной железом деревянной двери остановились.

       За дверью их встретили такие же охранники. Только без оружия. Все, в том числе и вооруженные, стали спускаться по широкой, хорошо освещенной лестнице. Источником света служили многочисленные свечи, закрепленные на настенных подсвечниках.

       Минуя, несколько мрачных залов, наконец, пришли. В глубоком и мягком кресле, так навязавшимся с окружающей обстановкой, сидел высокий, хорошо сложенный старик…

                                            8

       Лица покрылись толстым слоем пыли. Ручейки пота, оставляя зигзагообразные дорожки, предавали им вид лихих спецназовцев сидящих в засаде. Они долбили засохшую серую грязь уже три часа.

— Все, шабаш! — глаза Девида поблескивали воспаленными белками.

    Он первым выбрался из выбитой ими ямы и за руку вытянул Алексея.

— Десять минут перекура и «золотой ключик у нас в кармане».-

произнес он и, откинувшись на спину, вытянул уставшие ноги.

— Какой ключик? — недоуменно спросил Кан.

— Это из фильма, слова Дуремара, только в моей транскрипции. Ты про Буратино читал? — и покачал головой. — Вы все больше о Гарри Поттере читаете. Ладно, не оправдывайся. Каждому овощу, брат Леха, свое время. Резко поднявшись, огляделся по сторонам.

— Пойдешь в это направлении, ровно четыреста шагов… Нет, пожалуй все шестьсот, сядешь и будешь ждать меня. Вопросы есть?

— Вопросов нет! — Кан опередил быстрым ответом.

Девид улыбнулся и добавил с теплотой в голосе.

— Давай, Мальчиш — Кибальчиш, — и легонько подтолкнул его в указанном направлении.

Через пол часа они лежали в высокой траве, перекусив «чем

синтезатор послал».

— Нам нужно ночи дождаться, ночью сюда никто не сунется, —

объяснял Девид своему юному спутнику, — запуск прыжковых двигателей произойдет через три часа. Еще набрасываем час на остывание площадки, пол часа, на «захват»,— загибая пальцы, перечислял он, — пол часа на стажировку и вперед за орденами.

— А если он не выскочит из грязи?

— Из всех существующих «Мехов», «Катапульта» снабжена самыми мощными прыжковыми двигателями. Можешь себе представить какую силу нужно иметь, чтобы подкидывать эту махину, весом 65 тон, на высоту шестнадцатиэтажного дома. И все это за несколько секунд.

Запас прыжков у нее приличный, правда мы не знаем, насколько она исправна, ремблок не делает полной диагностики, но раз включен ждущий режим, значить, перемещаться она может.

— Так это мы к ремблоку докапывались?

— Докапывались, это мягко сказано, догрызались, докалывались, и до брались, благодаря вашему юнга старанию. Так что можешь отдыхать с чувством выполненного долга.

— А почему «Катапульта»?

— Основным оружием этого робота являются дальнобойные самонаводящиеся ракеты, его залп обрушивается на противника, как горящие угли, выпушенные катапультой, в древние времена, где ни будь при осаде крепости. А может быть первые метательные орудия большого размера, подсказали идею создания боевых роботов. Точно не знаю, масса вариантов.

    Они немного помолчали. Густая высокая трава надежно скрывала их от посторонних взглядов. Время от времени Девид осторожно приподнимался и осматривал окрестности.

       Судя по рассказу старика это место, было проклятым, и сюда редко заглядывали путники. Но сейчас, когда к городу тянулись многочисленные любопытные, не по своей воле, зрители предстоящей казни «дьявола со товарищами», кто ни будь, запросто мог появиться и здесь.

        «Исполин» был хоть и проклятой, но все же местной достопримечательностью. И в порядке вещей, какой ни будь заезжий охотник, до всяческих легенд, а то и простой крестьянин, не из робкого десятка, мог наведаться сюда, дабы во отчую узреть чудо.

           Потом, где ни будь в деревенском кабаке или на базаре, бойко рассказывать, за стаканчиком местного винца о своих приключениях. При этом, непременно приврав, о чудесах «Исполина». И хотя все окружающие давно знают, что кроме воя и распугивания собак вреда вроде и нет, но береженного бог бережет. И все слушатели будут долго передавать из уст в уста, обрастающие новыми выдумками, слухи об «Исполине».

           Время, замерло.

— «Хуже нет — ждать и догонять», — вспомнил Девид старую добрую пословицу.

           Кан лежал на спине, и казалось, что он заснул.

— Держится он на удивление хорошо, — подумал Девид, — другой бы на его месте запаниковал или закатил истерику. Да воспитание и самообладание у мальчика на должном уровне. Он невольно залюбовался подростком. Тот и в самом деле спал. Все-таки усталость дала о себе знать.

            Так прошло около часа.

            Солнце неторопливо прошагало большую часть своего небесного пути. Редкие облака медленно проплывали по голубовато-сиреневому небу. Где-то далеко было слышно переливчатое пение птиц.

            Алексей проснулся, и резко вскочив, быстро присел.

       — В Багдаде все спокойно, — усмехнувшись, сказал Девид. — Как ты, все нормально?

       Мальчик утвердительно кивнул головой.

        — Принимай вахту, я тоже вздремну малость. Если что, буди, — и, не дожидаясь ответа, растянулся на примятой траве.

        Спал он не долго. Разбудил его крик какой-то птицы, пролетевшей совсем близко. До старта «Катапульты» оставалось еще довольно много времени, и что бы скоротать ожидание они стали разговаривать на различные темы, сознательно избегая разговора об их нынешнем положении.

           Алексей поинтересовался последней игрой «Элита— 7». Стали обсуждать принципы построения космических пространств в играх.

    — Со времен возникновения компьютерных игр, разработчики всегда стремились к более полному отражению реальности. Первые компьютеры были довольно ограниченны в своих возможностях. Теперь же реальность достаточно высока. В седьмой «Элите» даже «черные дыры» стали реальностью. Ты что ни будь, слышал об этом?

— Так, в общих чертах. Расскажите подробней? — в голосе мальчика слышался нескрываемый интерес.

— Поскольку времени у нас предостаточно я расскажу тебе не только о «черных дырах», а постараюсь, в меру своих сил и знаний, объяснить тебе об удивительном мире нейтронных звезд. — Девид отхлебнул воды из «Термоса». — Будем считать это популярной лекцией.

Он уселся поудобней и начал говорить.

— Если мне не изменяет память, то где-то в начале 30-х годов, прошлого века, уже в общих чертах была выстроена научная теория внутреннего строения звезд в космосе. Я не буду вдаваться в подробности, но примерно это выглядит так. В любой звезде противоборствуют две основные силы. Это сила гравитации и сила давления раскаленной плазмы. Чтобы уравновесить этих «монстров» нужны внутренние источники энергии, иначе звезда, затрачивая энергию на излучение потоков света в космическое пространство, просто-напросто не выдержала бы противоборства с гравитационными силами и начала бы сжиматься. Но, как известно энергоресурсы обладают одной нехорошей «привычкой». Надеюсь, ты догадываешься какой? — Девид, хитро прищурившись, посмотрел на Алексея. — Ну, отвечай.

— Я так думаю, они «быстро заканчиваются», — ответил тот.

— Садись, пять. Продолжим. Так вот. Звезды с термоядерными источниками и с привычной для нас плотностью, (что-то около 1г/ см3) вещества по истечении времени переходят в новое состояние. Это малые размеры и высокая плотность. Это понятно?

            Утвердительный кивок Кана заставил Девида продолжать.

— Были обнаружены звезды, внутри которых никакая энергия не выделялась. Эти звезды характеризовались высокой температурой поверхности и малой светимостью. А что нам это говорит? — спросил он мальчика и, не дожидаясь, ответил, — что размеры звезды очень малы, в астрономических масштабах.

        Их назвали «белые карлики». Природу этих «карликов» разгадал английский физик Р.Фаулер. Он предположил, что вещество этих звезд имеет такую громаднейшую плотность, что подчиняется уже не закону идеального газа, а законам квантовой механики.

        Как я уже говорил, средняя плотность атома примерно равна 1г/см3, и такова же средняя плотность звезд. Представь себе, что звезду сжали в миллион раз, среднее расстояние между её атомами станет в сто раз меньше их размеров.

        Девид остановился и, выдержав паузу, спросил

— Я понятно говорю?

— Да, продолжайте, — Кан уважительно перешел на «Вы».

— Так вот, атомы будут как бы «вжаты» друг в друга, и звезда превратиться в один гигантский атом, в котором энергетические уровни отдельных атомов сцеплены воедино.

Есть такое понятие — принцип минимальной энергии. Согласно этому принципу электрон стремиться спуститься на самый нижний уровень. Поскольку в результате сжатия электроны тоже обобществляются, образуя единый «газ», и нижние уровни уже заняты — электронный газ становится вырожденным. Он сопротивляется сжатию, потому что мешает принцип запрета Паули, согласно которому два электрона не могут находиться на одном и том же уровне. Давление такого газа не зависит от его температуры, поэтому даже абсолютно холодный белый карлик может находиться в равновесии, не сжимаясь. Размеры «белых карликов» в 100 раз меньше таких звезд как наше родное Солнце, т.е. сравнимы с планетами типа Земля.

— А как же «черные дыры»?

— Не торопись, всему свой черед. Это как в единоборствах, в которых, как я понял, ты более искушен, нежели в астрофизике? Сначала базовые стойки и приемы, потом комбинации их, различные ката, а уж потом кумите? — Девид вопросительно просмотрел на Алексея и продолжил.

— Так вот, лишенные ядерных источников энергии, эти звезды излучают остатки тепловой энергии. Это излучение никак не меняет баланса сил. И гак говорил один литературный герой: « И все бы хорошо, да не все…» Оказалось, что эволюция не всех звезд заканчивается образованием белого карлика.

    Существует практическое значение массы, при котором равновесие белого карлика становится невозможным. Давление вырожденного газа способно сдерживать силу гравитации лишь у звезд достаточно малой массы.

            К такому выводу независимо пришли несколько ученых. Советский физик Я.И. Франкель в 1928 году, индийский астрофизик Субраманьян Чандрасекар в 1931году и ещё один советский физик Л.Д. Ландау в 1932 году, если мне не изменяет память. Тогда Россия была огромной империей СССР.

—    Мы проходили этот период истории, — утвердительно сказал Кан.

—    Так, вот, — этот предел массы сейчас называется чандрасекаровским пределом и не превосходит 1,5 массы Земли.

   Если же звёзды имеют массу более этого предела, а зачастую так и есть, то сжатие будет происходить до того, пока ядра атомов не придут во взаимное соприкосновение. Ядерное отталкивание могло бы остановить коллапс (неограниченное сжатие). И тогда ядра объединились бы в одно гигантское ядро звездной массы.

       Но тогда еще ученые не знали точного строения ядра. Не был еще         открыт нейтрон.

    Когда в 1932 году, английский физик Дж. Чедвик открыл тяжелую Нейтральную частицу — нейтрон, то за тем буквально через год после его открытия американские астрономы В.Боаде и Ф.Цвикки предположили, что вспышки сверхновой связанно с коллапсом обычной звезды в сверхплотную, которую они назвали нейтронной звездой.

       В 1937 году соотечественники этих астрономов Р.Оппенгеймер и Г.Волков провели первые расчеты внутреннего строения нейтронных звезд. Было установлено, что масса нейтронной звезды, как и масса белого карлика, не может быть больше определенной величины. Вообще то, если говорить честно, то значение этой величины до сих пор не установлено. Плотность формально становиться больше ядерной плотности (~ 10 в 13степени г/см3) . Наиболее ортодоксальные модели такого взаимодействия приводят к пределу Оппенгеймера — Волкова, равному 2-3 массам Солнца. При такой огромной массе звезда необратимо коллапсирует. Согласно формуле Эйнштейна, энергия частиц пропорциональна их массе, значить давление пропорционально массе и наоборот, выходит давление тоже « весит ». Так в 60 годы прошлого века, сколлапсировавшие объекты с массой больше предела Оппенгеймера — Волкова стали называть «Черными дырами».

        Девид перевел дыхание.

— Ну а теперь скажи честно, что ни будь, понял?

— Да! — утвердительно кивнув головой, ответил Алексей.

— Не слишком заумно для тебя?

— Да нет. Лекция как лекция, очень даже интересная, а вы, наверное, еще и астроном или астрофизик?

— Мы же договорились, на «ты».— Девид укоризненно покачал головой. — Уж я не поверю, что ты обо мне не вычитал в Сети все подробности.

— Ну, там перечислены твои увлечения, в том числе и астрономия, но так рассказывать, точно как лекция.

—     Увлеченность иногда бывает довольно профессиональна, — Девид посмотрел на часы, до старта «Катапульты» осталось еще больше часа, — а давай-ка, мы с тобой Леха перекусим, а то, как подсказывает мне мой «большой жизненный опыт», этого нам не дадут сделать.

   Опустошив еще одни запасы «термоса», они стали готовиться предстоящему старту.

                                                                    9

    Сначала дрогнула земля, потом резкий звук, напоминающий выстрел из большого орудия, сменился грохотом и ревом реактивных двигателей Меха.

    «Катапульта» вырвалась из грязевого плена, зависла на некоторое время на высоте полукилометра и плавно опустилась на настоянии трехсот метров от ждавших этого приземления двоих человек.

    Горячий воздух, пригибая траву, донесся упругой волной, до Девида и Кана. Когда смолк рев прыжковых двигателей, они осторожно стали приближаться к месту, где опустился боевой робот.

В сгущающемся сумраке ночи отчетливо виднелись габаритные огни Меха. Догорающая трава отбрасывала на камуфляж корпуса гиганта причудливые отблески. Сработали охладители и облако пара, перемешанное с сажей и частицами выгоревшей земли, поднялось до «бедер» «Катапульты».

    Дождавшись, пока все это осядет к «куриным ногам» исполина, мужчина и юноша двинулись к машине.

    Шли не таясь. Девид представил себе ошарашенных невольных свидетелей «старта» и усмехнулся. Никакая сила не заставит никого в округе предпринять даже попытку приблизиться к этому району.

    Мех стоял, слегка присевший, как пловец перед стартом. Сходство с коим ему предавали вынесенные далеко назад, почти в самый конец чечевицеобразного корпуса, две ракетные установки.

    Облака охладителя давно растаяли в вечернем легком ветерке. Висевшая низко над горизонтом луна озаряла желтовато-золотистым светом гигантского «Исполина».

       «Путешественники» остановились перед огромной машиной. Земля вокруг еще хранила тепло прыжковых двигателей.

—        Когда температура брони достигнет безопасного режима, должна опуститься лестница для техперсонала. — объяснял Девид юноше.

—        А если не опуститься?

—        А вот это вряд ли. Умеют федералы делать умные машины. Ну а если нет, то тогда тебе придется на время стать альпинистом. Я вряд ли заберусь так высоко без специального снаряжения, тяжел я, брат, стал для таких дел, центнер с гаком он Леха и в Африке с гаком, — Девид как-то по-детски виновато вздохнул и с надеждой посмотрел вверх.

               Через некоторое время раздался громкий щелчок и из "чечевицы" опустилась металлическая лестница.

        — Ну, как говорит Алекс: " По коням!" — Девид, первый, ухватившись за поручни, стал ловко, несмотря на солидный вес взбираться по раскачивающейся лестнице.

            Через несколько минут его голос донесся сверху из темноты: " Давай Леха поднимайся только осторожно, страховки здесь не предусмотрено".

            Алексей не заставил себя долго ждать и словно обезьяна быстро забрался по лестнице к старшему товарищу.

            Еще на половине его пути наверх на корпусе "Катапульты" зажглись зеленые огни. Это Девид включил "дежурное освещение".

               Юноша вошел в открытый люк и оказался внутри "чечевицы". Девид колдовал над кодовым замком, который закрывал путь внутрь "спасательной капсулы" Механического война.

       — Что такое не везет? И как с ним бороться? — Девид в очередной раз набрал код на пульте замка. Тот обиженно звякнул и моргнул красными огоньками светодиодов

       — Врешь, не возьмешь! — с упорством продолжал набирать различные комбинации Девид. Пока он "воевал" с замком, Кан с любопытством осматривал тесную техническую рубку "Катапульты".

                Площадь пола не превышала и четырех метров. На гладких полированных стенах, там и сям виднелись многочисленные тумблеры и по-видимому, сенсорные клавиши слабо фосфорирующие в зеленоватом сумраке рубки. Значение их было не понятно, никаких надписей только голые цифровые комбинации. Несколько ярусов поручней огибали все внутреннее пространство. И только люк "капсулы" выдавался овальным боком на поверхности мерцающих огоньков.

               Облокотившись на поручень, Алексей, наблюдал за манипуляциями Девида.

               Пот стекал по его вискам извилистой змейкой. В кабинке становилось жарковато. Прошло около получаса, как закрылся наружный люк, предварительно втянув во чрево Меха, лестницу.

            Наконец замок был "побежден". Светодиоды замерцали зелеными глазками, и вместе с мелодией люк раздвинулся в разные стороны.

            Девид вытер рукавом потное лицо, улыбаясь жестом, пригласил Алексея внутрь и первым исчез в зеленом проеме. Мальчик, не раздумывая, последовал за ним.

       — Думаю, что полоса невезения закончилась, — радостно сказал Девид

       — Это почему? — спросил Кан.

       — Ну, во-первых, мы довольно быстро открыли люк, а во-вторых, эти два кресла, — и Девид указал рукой на массивные сиденья, — говорят нам о том, что это учебный робот и одному из нас не придется болтаться на техстропах. Ибо "походка" у этой "леди" далека от грациозности. Болтает как в хороший шторм. А в этих креслах мы будем лишь слегка покачиваться. Магнитные стабилизаторы весьма сглаживают походку этой шустрой девицы. Жаль что мы не в боевом костюме Мехвойнов. Можно было бы и попрыгать, а так нагрузки будут резковаты, так что пойдем тихим шагом.

                Они забрались на кресла, и Девид стал объяснять юноше принцип управления роботом.

                Все оказалось очень просто. Рукоятка реверса движения, встроенная в левый подлокотник, позволяла Меху двигаться вперед и назад. Здесь же, чуть сверху, находилась и основная консоль управления оружием, двигателями и основной электроникой машины.

                На правом подлокотнике возвышалась, очень напоминающая обыкновенный компьютерный джойстик, вторая рукоятка. Управление прицелом, задание поворотных направлений движения робота и главные гашетки всех боевых систем, находились на этой, основной рукояти.

                   Корпус "Катапульты" поворачивался на 180 градусов двумя педалями, встроенными в подножку кресла.

                Девид пробежался пальцами по консоли и Мех, слегка приподнявшись, покачиваясь, сделал несколько шагов. Ремни плотно удерживали тела на удобном анатомическом кресле.

    —Если мы только вернемся, будет что рассказать новым друзьям, — подумал Алексей. Внезапно горечь утраты своего мира комком подкатила к горлу. Глаза повлажнели.

       Девид весь был поглощен управлением «Катапульты».

       С пол — часа он «гонял» робота на разных режимах по полю, потом, вспомнив о мальчике, обратился к нему: « А не заскучал ли наш юный друг?» — повернувшись к Кану подмигивая, продолжил: « Ну что брат, Леха? Давай осваивай это чудо инопланетного разума. Я не очень хороший пилот этих «самоходок», так, общее понятие. Это вот Смык, как дорвется до компа, так ему только Мехвойнов и подавай. Но как говорится «глаза бояться, а руки делают». У нас есть еще время поупражняться, считай миссию тренинг открытой.

    Нелька долго выговаривала нерадивым строителям. Прораб виновато и как-то не совсем уверенно оправдывался. Клятвенно заверял, что через три дня они все закончат.    Завершив очередной разнос, она позвонила жене Давыда, матери Алексея и, заручившись их, согласим, отправилась в районное отделение милиции.

    Прошло уже больше года, как исчезли « наши мужики», так они называли между собой загадочно исчезнувших мужчин. Следствие, как и следовало, ожидать зашло в тупик. Ей то и дело названивали из уголовного розыска и уговаривали забрать заявление и прекратить поиск. Никаких следов и надежд. Все газеты давно перестали писать об этом загадочном исчезновении, даже в Сети и то потихоньку исчезали сайты, где можно было почерпнуть любую информацию о друзьях-товарищах.

    Пока человек жив о нем и пишут и помнят, а ушел быстро все забывается. Больше всех переживала случившееся мать Алексея. Она как-то сразу вся осунулась и поблекла. Прекратила частную практику, и все больше стала похаживать в недавно отстроенный богатым меценатом единственный в городе буддистский храм.

    Жене Давыда как могли, помогали дети, а вот Нелька осталась совсем одна. Родители, конечно, звали ее домой, но она категорически отказалась. Сначала нужно восстановить все как было при Шурочке, а потом она предложит матери Алексея перебраться к ней.

        Отделение милиции находилось в старом районе города. Маленький бывший купеческий домик утопал в плотной зелени, окружавших его деревьях. Весна была в самом разгаре. За суетой забот и повседневных дел ей как-то все не досуг было любоваться пышной южной весной.

       В кабинете следователя, за старым обшарпанным столом сидел такой же старый недовольного вида человек. Он без лишних слов выложил из сейфа документы и начал долго и монотонно излагать ей, о ходе следствия, то и дело вздыхая и прикладываясь к стакану с минеральной водой. Весь вид его говорил о «трудной и опасной» службе, «тяготах и лишения». Он не навязчиво, но как-то настойчиво подводил ее к тому моменту, ради которого он и пригласил молодую женщину.

       Терпеливо выслушав бедолагу следователя, она как-то спокойно и быстро написала заявление, расписалась, в каких то бумагах и с облегчением покинула столь не приглянувшееся ей место.

       Вечером, позвонив, она отправилась к матери Алексея.

       Дверь ей открыла совсем другая женщина. В доме стоял запах незнакомых ей восточных ароматов. Вспоминая прежнюю чистоту и порядок, Нелька удивилась виду комнат. Нет «бардака» не было, но на всем лежал отпечаток уныния и захолустности. Что горе делает с людьми!

        Говорили они долго. От вина захваченного Нелькой Лариса отказалась. Предложила гостье крепкий чай.

        За разговором время летело незаметно. Посетовав на «ментов», всплакнув, они стали обсуждать варианты решения их проблем.

Знаешь? Это все так необычно. — Нелька отхлебнула из чашки — Если бы я верила в разные чудеса, то обратилась бы ко всяким там экстрасенсам, гадалкам, колдунам, в общем, ко всей этой братии.

Я не знаю, как там с колдунами и прочими, но у меня есть одна идея, только прошу тебя, не смейся. — голос у Ларисы был трогателен и умоляющий.

Да брось, говори.

К моим хорошим знакомым из Кореи приехал их дальний родственник. У него какой-то бизнес здесь наклевывается и он еще долго будет в России. Насколько я поняла, он очень увлечен Тибетскими учениями, и, по-моему, как говорят у русских « что-то знает». Тем более он на «ты» со всей этой электроникой, компьютерами, Сетью и тому подобными вещами.

Ты думаешь, он заинтересуется?

Не уверенна, но я знаю, что он любит всякие головоломные дела, этакий азиатский Шерлок Холмс.

Что ж, «попытка не пытка», звони своему земляку, когда он сможет с нами встретиться, или ты все опять поручишь мне, ох, Лариска, хватит тебе жить затворницей, ты же не такая, я ведь знаю. — Нелька достала из сумки сигарету, потом, поколебавшись, вопросительно взглянула на подругу — я подымлю чуть-чуть, ладно?

Да уж дыми. — и впервые за весь вечер Лариса улыбнулась.

    Позвонить и договориться с «Шерлоком Холмсом» оказалось

минутным делом, но к великому сожалению женщин он оказался очень занят до выходных дней и подруги, условились, встретиться с ним в воскресенье в Роще.

        Неделя пролетела незаметно и в воскресенье, Нелька отправилась в парк, где они договорились встретиться с Ларисой за час до назначенного времени с их новым пока еще незнакомцем.

        Роща гудела от количества людей, еще с давних пор здесь обосновались все любители прикладных искусств, нумизматы, торговцы книгами и антиквариатом. Чуть далее вдоль ярко зеленой аллеи возле удобных пивных столиков, суетились компьютерщики и вся их братия.

       Нелька ловила на себе восхищенные взгляды молодых парней. Она хоть и не была в «боевой раскраске», как говаривал Алекс, но все же притягивала похотливые взгляды юнцов.

       Она прошла чуть дальше, почти к выходу с другой стороны. Там возле старой арки, устроилась за столиком маленького кафе, заказала крепкого кофе и стала дожидаться Ларису.

       Юркая маленькая официантка поставила поднос на стол, сняла дымящийся кофе и вопросительно взглянула на молодую женщину.

Что будете еще? — в руке как по мгновению возник блокнотик с карандашом.

Нет, ничего, пока — утвердительно кивнув головой, Нелька подвинула в сторону чашку и достала сигареты.

    Девчушка, передернув плечиками, ловко двигаясь между столиками, направилась к только что усевшейся в отдалении парочке молодых людей.

    Мягкие ладони прижались к голове, немного напугав Нельку. Запах хороших духов ласково чуть подразнил обоняние. Она сразу догадалась, что это была Лариса. Попыталась повернуть голову, но ладони не отпускали.

Лариска, отпусти, я же знаю, что это ты.

У тебя, что глаза на затылке? — голос был веселым.

Такие вольности может сделать только один человек — освободившись, она, повернулась, и невольный возглас восхищения вырвался из ее груди.

Ба-а-атюшки, мама моя родная, уж не грезиться ли мне?

А удивляться была причина. Перед ней стояла восточная фея. Вчера она видела изнеможенную женщину, а сейчас вся в каком-то, небесного цвета, очень легком и красивом платье, перед ней стояла восточная красавица с дорогого модного журнала.

Ты оправдываешь свое настоящее имя. — и немного растягивая слова, почти пропела, — Ка-а-н Ха-а-н Су-у-н.

Ну, до небесного спокойствия, — переводя свое имя с корейского ответила Лариса — очень далеко, я так волнуюсь, как будто на свидание пришла.

А может и на свидание — Нелька лукаво прищурилась.

В ответ подруга еще больше смутилась и, махнув рукой, присела за столик.

Девчушка с блокнотиком появилась как из-под земли. Через пять минут напротив Ларисы уже стояла чашка с чаем.

    Ровно в назначенное время к ним подошел высокий мужчина, среднего возраста, в чертах лица угадывалось, восточное происхождение. Слегка поклонившись, он представился.

Владимир — и сделав незначительную паузу, добавил, слегка смутившись — просто Владимир, без отчества.

        Молодые женщины приветливо протянули ему свои руки.

Давайте сделаем так, — начал он свою речь, после того, как внимательно выслушал своих собеседниц. — Судя по вашему рассказу все что, произошло, началось в Кабинете у вашего мужа — чуть прищурившись, пристально взглянул на Нельку — вы не будете возражать, если мы продолжим разговор именно там?    

Да, я, то есть мы — Нелька взяла за руку Ларису — согласны, тем более ремонт уже закончен.

Через час они уже беседовали в Кабинете. Вернее отвечали на вопросы, задаваемые Владимиром.

Вы можете показать мне этот диск?

Да, но только на винте. — и Нелька слегка повысив интонацию, дала команду Домовому.

Экран одного из мониторов засветился, и Владимир погрузился в изучение файлов. Пока он изучал материал, одна из женщин с нескрываемым любопытством осматривала Кабинет.

    В одном углу стояли точные копии Боевых виртуальных кресел, на них Алекс с Девидом отрабатывали свои «денежки». По другую сторону расположился огромный стол, «аля ампир», с красивым старинным письменным прибором. Кресло, не кресло, царственный трон, обтянутый дорогим мехом выглядело очень мощно. Так и казалось, что вот распахнется потайная дверь и в комнату войдет самодержец. Вся атмосфера кабинета была пропитана богатством и роскошью. В то же время за специальными нишами находились все чудеса техники, какие только могли быть на этом свете.

    Алекс должен был попробовать все новинки как компьютерной так и «домовой» индустрии. Денег на это он не жалел.

    Сами дамы восседали на выдвинутых из пола легких полупрозрачных креслах. Такой же столик, уставленный десертом, слегка переливаясь внутренней подсветкой, завершал убранство Кабинета.

-Это, правда, что за пол часа Кабинет может превратиться в бассейн или спорт зал? — спросила Лариса.

Ну не за пол часа, у него шесть интерьеров. Три деловых, а три для отдыха. Клиенты Шурика, просто диву даются — сидели, говорили в одном кабинете, не успели выйти из него, ну перекусить или выпить, что ни будь, а возвращаются уже в другой мир. Две вещи, которые категорически запрещены в Кабинете — это спиртное и курение. В доме для этого есть места. А поскольку большинство гостей имеют эти привычки, то реакция на смену декораций у них граничит с умопомрачением.

У меня нет слов — Лариса вздохнула, потом, отгоняя от себя мысли, повернулась к Владимиру, который только что закончил просмотр. — Ну, как, что ни будь, поняли?

В общих чертах, да. А более подробно мне нужно еще поработать с материалом, вы позволите мне это взять с собой? — обратился он к хозяйке дома.

Да, конечно. Что ни будь нужно еще?

Вы можете восстановить всю информацию на компьютере, как это было в день исчезновения. — продолжил он, доставая микродиск и перегоняя файлы.

Без проблем, а зачем это? — полюбопытствовала Нелька.

Точно я еще не определился с версией, вернее у меня, их несколько, поэтому после детального изучения всего материала я попробую выстроить логическую цепь всего происшедшего. И еще, вы действительно видели шаровую молнию, как описано в официальной версии, или это было что-то другое.

В самом кабинете, нет, не видела, я как раз в это время была в винном погребе, Шура попросил домашнего вина, а когда поднялась, то уже сработала пожарная сигнализация.

        Нелька на секунду задумалась и продолжила — Кабинет заблокировало сразу, здесь почти ничего не пострадало, а вот в гостиной горели шторы, и секунд десять я видела шар размером метра полтора в диаметре, потом он исчез.

Значить пожар был потушен вами?

Мной и соседкой, которую я позвала, она рядом живет, справа от нас. В гостиной противопожарная система еще не установлена. Пришлось тушить простыми огнетушителями. Залили пеной всю гостиную.

А шар, он какой, соседка его тоже видела? — Владимир потер переносицу.

Совсем как Смык поправляет очки, — сравнила про себя Нелька — Нет, соседка его не видела, я ее после исчезновения шара позвала. Он весь, такой как бы это точнее сказать, напомнил мне большой мыльный пузырь, только не очень прозрачный и по всей поверхности не то молнии, не то сполохи какие-то. Еще он дрожал и потом резко исчез. Ни взрыва, ни звука. Просто исчез и все.

На несколько секунд воцарилась абсолютная тишина. Каждый из беседующих на какое-то время погрузился в свои мысли.

— Минута молчания, — почему-то подумала Нелька, и легкий нехороший озноб прокатился по всему телу. Пальцы судорожно несколько раз сжали подлокотник кресла, стараясь раздавить легкий пластик.

    Владимир резко поднялся, распрощался с молодыми женщинами и условившись о новой встречи через несколько дней, покинул гостеприимных подруг.

— Я не намерен слушать ваши оправдания, — голос говорившего был скрипуч и высок, так же высок, как и его хозяин. Резко поднявшись, сделав останавливающий жест, шагнувшей было к нему страже, хозяин голоса приблизился, к троим пленникам.

— Вас казнят через три дня. Единственное, что может помочь вам избежать этой весьма неприятной процедуры, — в голосе говорившего проскользнули насмешливые нотки,    — это добровольная передача мне Заклинание Святого Пилигрима, коим кто-то из вас владеет, ибо проникнуть на защищенную территорию Замка возможно только при применении этого Заклинания! — голос резко оборвался.

Трое пленников недоуменно переглянулись, и самый высокий из них заговорил.

— Досточтимый и уважаемый Хранитель! — Анатолий сделал легкий реверанс. — К великому Вашему и тем более нашему сожалению мы не располагаем Заклинанием Святого Пилигрима. Мы сами оказались жертвой какого-то колдовства. И по чьей воле мы оказались здесь, нам тоже не известно. Мы рады бы Вам помочь, но, увы, это не в наших силах. — Более глубокий реверанс закончил речь Смыка.

Твои слова лживы! — Хранитель приблизился к Анатолию. Они оказались почти одного роста, только старик был чуть шире в плечах. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Первым отвел глаза Старик.

— Если позволите, то я замечу, что досточтимый Энтоль Смык, — Алекс насколько мог, приглушил свой могучий баритон и все равно даже стены слегка завибрировали, — никогда не врет. Ибо он принадлежит к клану Великих Художников, а они, как известно никогда не говорят не правды.

— Если он докажет свою принадлежность к клану он возможно будет жить. В отличие от тебя Громогласый. К какому клану ты себя причислишь?

Толи высокий голос старца, толи запах от слегка чадящих факелов, короче: « Есть ли жизнь на Марсе, нету ли жизни на Марсе — науке это не известно…», но Алекс вскипел, сгреб стоящих рядом охранников. Легко и непринужденно положил их на пол и по всему лежать бы ему через секунду с ними рядом, пронзенному парой тройкой стрел, но Тхи-в в последний момент бросился Алексу в ноги, тот, падая, громко выругался, а стрелы невесть откуда взявшихся лучников пронеслись мимо.

— Художника в мастерскую, а этих в колодец, — рука Хранителя хоть и быстро, но все-таки величаво указала стражам, которых появилось больше дюжины из скрытых потайных дверей. — Ни воды, ни пищи! И не уродуйте!

Отдав еще какие-то приказы, он поднял руки, голос его, резко контрастируя, низко и как-то замогильно произнес недлинную фразу, по всему было видно, что делает он это довольно часто. Вся охрана буквально замерла в том положении, в котором их настигло заклинание, даже Алекс, все время пытавшийся выразить неприязнь своим конвоирам и тот вдруг притих.

Едва прозвучал последний звук заклинания, как плотное облако сиреневого дыма окутало Хранителя, закрыв его от окружающих, затем с едва различимым шипением, оно стало редеть, причем его плотность изменялась довольно хаотично. Вот только что в этом месте уже проглядывался край кресла, а через мгновение опять непроглядный сиреневый дым. Так постепенно редея, перемещаясь в замкнутом пространстве дым растаял, а вместе с ним и Хранитель.

Кио, хренов! — все не унимался Алекс. Он рассудил приказы старца по-своему и если бы не количество охранников, нужно сказать весьма не слабых, уже не раз прозвучала бы: «По-лун-ндр-ра-а!» и все этому соответствующее. Но поскольку им пока сохранили жизнь, то уж попортить немного кровушки окружающим, для Алекса было бальзамом на его оскорбленную душу.

Его маленький спутник вел себя куда более спокойно. Он все время старался оказаться чуть впереди и всеми доступными средствами не давал разгореться очередной потасовке. Силы явно были не на стороне плененных.

   Пока Алекс и Тхи-в перепирались с конвоирами, Смыка вежливо и настойчиво препроводили к Мастерской. Находилась она глубоко в подземелье.

   В отличие от зала, где их принимал Хранитель, мастерская была довольно обширной прямоугольной комнатой. В центре почти на всю длину расположился каменный стол. На стенах не было коптящих факелов, свет исходил из причудливо выгнутых канделябров, расставленных по периметру зала, вместо свеч были маленькие светящиеся шарики. Ни тебе картин, кистей, мольбертов и прочей атрибутики студии здесь не наблюдалось.

   — Интересно, что они от меня хотят, — подумал Анатолий, — дернуло же Алекса за язык, приписать меня к какому-то клану.

   Он стал лихорадочно вспоминать, все Ролевые игры, которые видел у своих друзей. Последнее время ему приходилось довольно часто бывать у них в доме. Это было связано и с «пуском» Кузи и с новой коллекцией картин, которую хотел приобрести Алекс, после очередных гонораров от «Битв».

Беззвучно открылась потайная ниша, и в мастерскую вошел Хранитель. Одет он был в малиновый плащ, большими складками ниспадающий до самых пят.

Не спеша, и величаво приблизился к Анатолию. Окинул взглядом его высокую фигуру, жестом пригласил сесть на невесть откуда появившуюся банкетку. Сам тоже присел на такую же.

— Ваши спутники могут быть помилованы, впрочем, так же как и вы, — Хранитель извлек из складок плаща небольшую шкатулку. — Если вы действительно принадлежите к Клану Художников, вам должно быть известно это изделие.

Открыв шкатулку, он извлек из нее большую монету. Ловко прокрутив ее пальцами, передал собеседнику.

Анатолий осторожно принял неожиданный предмет. Он ожидал что угодно, но только не монету.

Она была очень холодной на ощупь, и в тоже время казалось, плавала в руках, так скользит по ладони кусочек сухого льда. Только что не дымилась.

Монет на своем веку Смык повидал немало. Он поправил очки и внимательно стал осматривать монету.

Несмотря на свои внушительные размеры, что-то около пяти сантиметров в диаметре, она почти ничего не весила, хотя создавала впечатление довольно тяжелой вещи. Ободок выступал почти на полтора миллиметра, и от этого монета довольно хорошо держалась пальцами. Чеканка была грубой на ощупь, но очень четкой. Такими четкими обычно бывают сами чеканы, которыми штампуют монеты.

Анатолий поднес монету поближе к глазам и стал рассматривать надпись, сделанную на неизвестном ему языке. По виду причудливая вязь напоминала арабские письмена. Он еще некоторое время повертел монету возле глаз, а затем вернул ее хозяину.

Хоть убей, он не знал, что ответить Хранителю, а по этому буркнул первое, что взбрело в голову.

— Не знаю, вижу это в первый раз.

— Значить Громогласый мне соврал, ты не принадлежишь к клану Художников, — Хранитель презрительно усмехнулся, — а в прочем это уже не имеет никакого значения. Монета скользнула обратно в шкатулку и та исчезла в складках плаща.

— Не знать Великую Печать Перехода, для члена клана, равносильно не знать своего имени.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — к Смыку вернулось его обычное состояние легкого ерничества и злословия.

— Я вижу, что ты не глуп и лишь скромность не позволяет тебе спросить меня о монете, — высокопарно и надменно произнес Хранитель, присаживаясь на банкетку.

— Как только дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп, — резюмировал Анатолий высказыванием Ларошфуко.

Сказал и прикусил язык. Это могло сойти среди друзей, но здесь в подземелье пред этим странным стариком слова явно были кощунственны, если не напрямую оскорбительны. Но, увы, привычка это точно — вторая натура.

— А ты дерзок, поэтому умрешь последним, — старик беззвучно рассмеялся.

— Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне, — не унимался Смык, понимая, что участь его и так предрешена. Сдался ему этот Ларошфуко. Помянул он про себя нехорошим словом французского писателя моралиста семнадцатого века.

— И все же, — старик унял свой беззвучный смех, лицо его сразу стало надменным. Он снова отдавал приказы.

— Если к утру, ты изготовишь мне точную копию Печати, я отпущу тебя и твоих спутников.

— Сударь, — терять Смыку было уже все равно нечего, он вложил весь свой неистощимый сарказм в свою надо думать последнюю речь, не забыв приукрасить очередным афоризмом. — Я просто робею, когда вижу свою человеческую ограниченность, мешающую мне охватывать все стороны проблемы, в особенности, когда речь идет о коренных проблемах жизни.

То, что он услышал в ответ, повергло его если не в шок, то в некоторый ступор это точно. На столь глубокомысленную фразу, позаимствованную им у своего любимого Джека Лондона, Хранитель ответил словами Вольтера: « Главное ладить с самим собой».

Уж что что, а афоризмов Смык знал превеликое множество. Он голову бы дал на отсечение, посмев, кто ни будь ему возразить, что это не слова французского философа.

— Даже при всем моем желании я физически не в силах сделать копию монеты, — сокрушенно произнес Анатолий, — при всем желании, — медленно повторил он, задумавшись о чем то своем.

— Н-да,— глаза старика нехорошо блеснули. — Для истинного Художника, это несколько мгновений, всего лишь произнести заклинание Повтора. А ты лжец, как и твои товарищи. Уведите его! — бросил он внезапно появившимся стражникам и добавил, — к остальным.

Вели Смыка долго, петляя по мрачным коридорам, слегка освещенных чадящими факелами. Наконец остановились посреди низкой комнатушки, в центре которой возвышалось подобие колодца, а в прочем это и был самый настоящий колодец.

Один из стражников опустил массивный рычаг на стене. Раздался визгливый звук, плохо смазанных цепей и из глубины колодца поднялась деревянная площадка. Доски кое-где были сломаны, поэтому Анатолию пришлось долго выбирать место где поставить ноги. Стражники на удивление не подгоняли его. По всему было видно, что они хорошо знали, какой путь предстоит пройти, вернее, проехать пленнику.

Снова раздался визг и грохот цепей, и площадка медленно начала опускаться в низ. Смык слегка присел, настолько насколько позволяла ширина колодца. По всему пути в нишах стены изредка стояли масляные светильники, озаряя своим неярким светом долговязую фигуру Анатолия.

Иногда тянуло сквозняком. По всему выходило, что в стенах есть проходы, толи вентиляционные шахты, а может быть и верхние уровни подземных штолен. Что бы это ни было, площадка продолжала свой долгий путь вниз.

Ноги у Смыка постепенно затекали. Держаться было не за что, благо площадка опускалась довольно медленно без рывков. Оставалось только балансировать на покачивающейся поверхности.

Наконец он достиг дна колодца.

-Явление Христа народу, — первое, что услышал Смык, ступивший плохо слушающимися ногами на каменный пол бездонного колодца. — Добро пожаловать в ад! — голос явно принадлежал Алексу, быстро выступившего из полумрака и заключившего высокого путешественника в дружеские объятия.

Старое, но ещё довольно крепкое строение, сложенное из обожженного бурого кирпича, на котором красовалась свежевыкрашенная и обновленная вывеска «Жемчужина», как всегда, в это время, было заполнено лишь на половину.

Хозяин таверны, одноногий моряк, по прозвищу Костолом, восседал на деревянной скамье, стоявшей у слабо горевшего камина. Посасывая поочередно то трубку, набитую хорошим заморским табаком, то зеленого стекла приличного размера бутыль, редко окидывал взглядом немногочисленных посетителей. Время было послеобеденное. Портовые рабочие, отобедав, уже давно отправились по своим делам. Ловкий и смышленый мальчонка, лихо управлялся с нехитрой кухонной утварью, то, появляясь в зале, то, исчезая с очередной грудой грязной посуды за перегородкой, отделяющей зал от кухни, справно «нес вахту».

Лет пятнадцать назад, вернувшись из очередного плавания, поставил на этом месте возле порта свою таверну моряк Идис Хош.

Все у него по-морскому. Немногочисленная прислуга была одета в морскую форму времен Первого Хранителя. По стенам таверны развешены настоящие пеньковые канаты, блоки, штурвалы, казалось, что весь корабельный такелаж собрался, чтобы напоминать старому Идису о его былом времени.

Свое прозвище — Костолом, он получил, после того как в одной из потасовок с легкостью сломал несколько рук и ног разбушевавшимся морякам, повздоривших с местными портовыми рабочими. После этого рабочие очень стали уважать одноногого Идиса. И хотя они оставляли большую часть своих грошей у хозяина таверны, поток посетителей от этого не уменьшался.

Кухня у Идиса была отменной. Его кок — дородная молодуха Сантия, уже третий год работала на одноного моряка. Он приметил ее на одном из рынков, где она торговала пирожками и разной печеной снедью. Уговаривать сироту долго не пришлось. У Идиса ей пришлось по нраву. Хозяин не обижал. Не лез со всякими глупостями, наоборот всячески оберегал и вообще относился к ней как к своей дочери.

Сегодня моряк ждал к себе в гости своего старого друга и товарища по одним им известным делам — Хагена. О том, что тот прибудет, он узнал от проезжавшего намедни командира Стражи Хранителя.

Хаген появлялся, как говориться редко да метко. Всегда привозил с собою свое знаменитое медовое вино, обработанный табак, который брал у Идиса при прошлой встрече и конечно много новостей из столицы. Еще он обучал одноногого моряка магическим штучкам, которые не раз служили тому хорошую службу в непростом коммерческом и других делах. Об этом увлечении Костолома знали только он да Хаген. Сантия тоже, наверное, догадывалась, особенно когда обнаруживала утром, что скисшая закваска на тесто становилась нормальной, вино вроде как заканчивающееся, снова наполняло полупустые бочки. Но виду не подавала. Воспринимала все как есть и язык не распускала, случаясь поболтать с досужими кумушками на рынке.

Народу постепенно становилось все больше. Многоголосый гул вместе с клубами дыма витал в большом зале, постепенно подымаясь к высокому потолку и исчезая в неприметных вытяжных отверстиях, искусно спрятанных в хитросплетении узорчатого потолка.

За столами не спеша, собирались завсегдатаи таверны. Там и сям, с глухим стуком, встречались деревянные кружки, отмечая очередной тост каплями пролитого вина. Кто-то пытался петь, но его быстро успокаивали, помня, что хозяин терпеть не мог фальшивого пьяного пения. Запахи жареного мяса и дешевой, но сытной похлебки приятно щекотали ноздри вновь входящим посетителям.

Старого Хагена хозяин приметил сразу же, едва тот шагнул на порог. При людях они никогда не обменивались горячими приветствиями. Разве только Идис вставал со своего насиженного места, дабы высказать почтение старцу легким кивком головы. Зато вдали от любопытных глаз они не скупились на любезности.

Вот и сейчас Костолом едва кивнул, выпустил несколько клубов дыма из потертой трубки и снова уселся на заскрипевшее старое кресло.

Хаген прошел к небольшому столу в углу зала. Никто и не догадывался, что за плотной парчовой портьерой на боковой стене скрывалась потайная дверь, через которую можно было попасть на половину хозяина таверны. Пока расторопный мальчишка накрывал стол, Хаген снял с себя дорожный плащ, аккуратно сложил его, едва окинул взглядом зал, сделал неуловимое движение рукой, пробормотал какое-то заклинание, и вот уже дорожная сумма приняла в себя резко уменьшенную дорожную одежду. Задвинув ногой сумку под лавку, старик уселся на поставленный, заботливым мальчонкой, деревянный табурет. Кресел он не переносил. Всегда предпочитал седеть не опираясь — с прямой спиной.

Слегка утолив голод, вареной рыбой, запив доброй порцией хорошего вина, дары моря, принялся раскуривать длинную трубку.

Его узнавали. Кое-кто подходил на некоторое время, дабы выразить свое почтение, кто-то спрашивал старика о разных целебных рецептах, но большая часть завсегдатаев таверны ждали рассказа Хагена о последних новостях из столицы.

Он знал об этом и поэтому, чтобы разжечь любопытство присутствующих, делал все медленно. Неторопливо прошел к небольшому возвышению наподобие маленькой сцены, долго и основательно устанавливал табурет, медленно усаживался, и только потом обвел зал внимательным взглядом.

Боятся, было некого. Сюда редко наведывались глаза и уши Хранителя. А новости, которые он собирался поведать простолюдинам, и так вовсю склонялись во всех уголках Морского района.

Начал он с незначительных происшествий. Потом перешел к слухам и сплетням Столицы и только тогда, когда кто-то самый нетерпеливый из слушающих выкрикнул из глубины зала: « Про казнь, про казнь расскажи!», поддерживаемый одобрительным гулом, перешел к главной новости последних дней.

Как отличный рассказчик сделал паузу и начал издалека.

— Ночевал у меня как-то приказчик Хранителя. Как водится, поболтали мы с ним о том о сем. Заказал он вина медового и поехал по делам ему только ведомым. Перед отъездом, как бы невзначай, упомянул о чудесах в Замке происходящих. Поймали, говорит Нечистого со прислужниками, прямо в Замке, в самих покоях Хранителя. И ни кто не знает как и откуда они там появились, ведь хранит доступ в Замок заклятие древнее, еще Первым Хранителем наложенное. И еще не кому не удавалось без ведома Хранителя, не то, что в Замок, за стену каменную без ведома попасть. Сами об этом наслышаны.

Согласительный ропот был ответом старому Хагену.

— Заточили их в башню каменную, а на следующий день привели на допрос к самому Хранителю. Дерзко и грубо отвечали гости непрошенные. Чары Хранителя на них почти и не действовали. Вроде на нас, на людей похожие и говорят по нашему, а одеты странно. Как будто огнем опаленные, видать и впрямь огнь в Стране Нечистого — обычное дело.

А Сам-то маленький, черненький, кожа на крота шерсть похожая и так ничего — тоже по нашему лопочет, глазища молниями сверкают.

Тайну проникновения в Замок так и не выдали. Самый длинный из них, из прислужников Нечистого, все о мире другом говорил, о стране Незнаемой. Мол, не по своей воле мы сюда попали, отпустите нас. Хранитель сразу понял, что врут ему его гости непрошенные. Хотел колдовством да магией из них всю подноготную выпытать да не тут то было. Не поддались нечестивые Великой магии Хранителя. А самый яростный из них все заклинание кричал голосом громоподобным: «По-луу-ундр-а-а-а!». Только Стража их снова скрутила, правда не сразу, уж больно ловко они бились, даже без оружия.

А на утро третьего дня решили их казнить — четвертовать на Замковой площади. По этому поводу и ворота главные с самого утра открыты были. Любопытных для такого зрелища предостаточно было. А кто добром не шел того Стража копьями подгоняла. Лют и скор на расправу Хранитель.

Хаген замолчал, чубуком трубки почесал редкую седую бороденку. Зал тоже притих на мгновение. Несколько слушателей украдкой оглядели присутствующих.

Трубка старика, было погасшая, вдруг снова пыхнула колечками сизоватого, ароматного дыма и рассказчик продолжил.

— Вывели пленных крепко связанных. Даже на ногах цепи железные. Приказчик стал указ зачитывать. Только до половины дочитал, как вдруг земля задрожала. Словно кто-то огромный шагал по земле. Затем вой, и грохот разнеслись по окрестности. Через высоченную стену замка опустилось на землю чудище невиданное — Исполин железный.

Сотни лет простоял он в овраге, постепенно погружаясь в огромную грязевую лужу, в самой ее середине…

Закончить повествование старому Хагену не удалось. Во дворе таверны послышались громкие голоса, и в зал, где уже и так было много народа, ввалилась толпа Стражников.

Кто-то вскочил, кто-то громко вскрикнул, началась небольшая потасовка Стражей с портовыми рабочими, которым явно не понравилось прибытие не прошеных гостей.

В суматохе Костолом ловко увел Хагена в потайную дверь и, дав знать нескольким завсегдатаям таверны, стал неистово ругаться со старшим из Стражей.

— Жаль нэ бачилы очи, шо куповалы! — слова доносились медленно откуда-то сзади. А может и спереди. А может они сами по себе — живут своею жизнью. Живут и горя не знают. Переплетаются сами по себе в своем звучании, то громче, то тише. Появляясь из ниоткуда и туда же исчезают. И опять этот настойчивая волнообразная музыка.

— Давай, железяка поворачивай, акулий хвост тебе в дышло, змеюка неповоротливая, — голос ласковым рокотом становился все отчетливей. Он настойчиво просился в затуманенный мозг Девида, полулежащего на одном из трех величественных кресел в капитанской рубке, трудяги «Анаконды», огромного массивного космического грузовика.

Почему-то все кресла пилотов на грузовых кораблях делались, как говорится на вырост. Даже с каким-то шиком и налетом излишества. Хотя свои прямые обязанности эти кресла выполняли отлично.

— Ну, шо, брателло, очухался, — обратился к нему Алекс, наклонившись над Девидом и внимательно всматриваясь в его лицо.

Если кто и мог вывести Девида из состояния, в котором он находился, лучше всех, так это Алекс. Он прекрасно знал, что его друг терпеть не мог полу блатного жаргона. Слова, по-видимому, возымели действие. Девид слегка приподнялся на своем ложе, привел его в нормальное положение, энергично потер лицо, как бы сбрасывая с себя последние остатки забытья, и вопросительно взглянул на Алекса.

— Н-н-у-у, — протяжно произнес он. — Давайте сударь, огласите весь список, — и уже улыбнувшись, закончил, — пожалуйста.

Алекс не спеша, вернулся к консоли управления, что-то пощелкал по клавиатуре управления, и мельком осмотрев мониторы сел на кресло первого пилота, повернувшись к Девиду.

— Рад приветствовать вас, сударь, на борту межгалактического грузовика «Анаконда» совершающего рейс по маршруту, — и сменив высокопарный тон, неожиданно закончил, — Ну ты как, в норме, мужик? Целый час бес сознания был.

— Вроде нормально, — поморщившись, ответил Девид.

— Наши все на борту, спят в пассажирском отсеке. Живы и здоровы, чего и вам, сударь желают.

— Ближе к делу, Шура, — остановил его Денисов.

— Ладно, — согласительно кивнул Алекс, — Ты, что последнее помнишь?

— Всполох на экранах «Катапульты» и мат Смыка, — пожалуй, и все.

— Вот-вот, — Алекс поудобнее устроился на кресле не забывая время от времени поглядывать на главный монитор. — Смык ругался по черному, еще бы, откуда взялась эта сволочная ракетная виньетка конфедератов? Ни один радар ее не засек. Она появилась ни откуда и влепила весь свой боезаряд в упор. Даже Смык не смог среагировать, а он лучший среди нас в управлении этими железяками.

— И опять последовал переход, так? — спросил Девид.

— Не опять, а снова, мой дорогой друг, снова, — скорчив мину, ответил Алекс

— Броня плавилась, охладители ревели, еще что-то «эфиоп» кричал, — вспоминая, перечислял Девид. — Нет, больше ничего не помню.

— Ты знаешь, а у меня была почему-то уверенность, что переход неминуем, как крах капитализма. Словно кто-то играет с нами. Тебе не кажется?

— Когда кажется, крестятся, Саша. Тут на лицо тот факт, что при возникновении опасности для любого из нас, смертельной опасности, кто-то или что-то просто перемещает нас из игры в игру. По-моему так или я не прав?

— Прав, как всегда. Но я думаю, что перемещение зависит и от твоего «Винегрета». Еще бы знать заранее, куда нас еще раз закинет.

— Это второй переход, если не считать первого, общего из настоящего мира. То, что все перемешивает вирус это как раз понятно. Не понятно другое, как мы вообще здесь? Я поосторожничал и не генерировал множественную случайность. Сделал для пробы всего два перехода смешения программ. Так что если честно, то дайвинг комплект твой. Пользуйтесь, сударь, — Девид как-то по-детски вздохнул и обреченно махнул рукой.

— Какой к черту комплект. Тоже нашел, о чем горевать. Я тебе еще один подарю, только бы вернуться обратно на матушку Землю. Честное пионерское, — с улыбкой на лице закончил Алекс.

Они немного помолчали. Алекс будто что-то вспомнил, хлопнул себя по лбу, проворчал очень тихо какое-то морское ругательство, затем достал из открывшегося на стене отсека маленькую бутылочку, пару рюмок и пачку сигарет.

— А давай по маленькой, — и виновато поглядев на Девида, — в медицинских целях Минхерц.

Минхерц не возражал и они, выпив двойную порцию квитирианского коньяку, с удовольствием закурили сигареты того же производства что и знаменитый во всех известных Галактиках в мире «Элиты» коньяк.

— Значить переходов больше не предвидится, — начал снова разговор Алекс.

— По сути, да. Если не вмешается этот кто-то или что-то, — ответил Девид.

— И что, помирать нам теперь придется. Незавидно, сударь. Ох, как не завидно, — почесывая маковку, продолжал Алекс, видимо думая о чем-то еще.

— Хотя если мы в «Элите» то думаю, Ал, помирать нам рановато, — картинно пропел после первой фразы Девид, — есть у нас еще дома дела.

— Ну, тогда я бужу всех и давай будем снова пытать Судьбу-матушку, хай ей грець, — Алекс поднялся с кресла и пошел к люку отсека.

«Анаконда» закончила свой неторопливый разворот, ее распахнутые топливоприемники обратились в сторону Звезды. Гул двигателей потихоньку стихал, и огромное тело космического грузовоза замерло в пустоте необъятного космического пространства. Если верить сканерам, в радиусе их действия не было ни одного мало-мальски движущего объекта. Космос был пуст. Центральный радар, помигивая, оставался равнодушным надсмотрщиком над безжизненным вакуумом, и только в центре ярко светилась небольшая звездочка. Это была обыкновенная звезда коих превеликое множество в безбрежной Вселенной.

Девид включил карту галактики. Странно. Экран информационного дисплея был пуст. Компьютер не мог ошибиться. Информации о месте положении корабля не было совсем. Пальцы скоро пробежали по клавишам, и Межгалактическая карта сине-зеленым светом засветилась в ореоле монитора.

Обычно на мониторе отображались секторы галактик, внесенные в память бортового компьютера, радиус действия двигателя гиперперехода и еще много полезной информации. Но монитор был чист. Вернее на нем светилась точка «Анаконды», но границ галактик не было. Не было и знакомого любому пилоту легкого пунктира границы гиперперехода.

Бросив взгляд на датчики топлива, Девид понял, почему отсутствовала пунктирная черта на дисплее. Бак был почти пуст. Гиперпереход сжигал огромное количество топлива. Недаром опытные капитаны не скупились на дополнительные топливные баки для своих кораблей.

Дверь капитанской рубки отворилась, и в нее первым ловко впрыгнул Алексей, с радостным криком повиснув на шее своего старшего товарища. Остальные члены новоявленного экипажа «Анаконды» сгрудились вокруг Девида, радостными жестами и возгласами выражали свой восторг то, похлопывая его по плечу то, стремились в очередной раз пожать его широко расставленные для объятий руки.

Радость товарищей передалась и Девиду. Он смущенно улыбался, теплота друзей тронула его до глубины души. Как мог, старался отвечать на столь бурное проявление чувств.

Угомонившись, все расселись по периметру рубки и как, сговорившись, замолчали.

— Желания плоти подобны насекомым, появляющимся в определенное время и потом опять исчезающим; но желания, влечения к познанию, сомнения разума — это червь, точащий изнутри, — голосом человека произносящего здравицу в чью-то честь, высоко воздев руку к потолку, нарушил тишину Смык.

— Фейербаха хоть не трогай, — укоризненно покачал головой Алекс. — Тут не до философских высказываний. Мы в такой дыре, что даже твой немец не поможет.

— Философия всегда была, есть и будет совершенно абстрактна. Если вам нужны конкретные истины и представления, то посещайте балеты, оперы, картинные галерей, но оставьте в покое философию! Не требуйте от духа, от Бога того, что дает или должна давать вам Жизнь! — продолжал, не унимаясь, Анатолий.

Девид зная, что легкая словесная перепалка друзей, соревнование в эрудиции и красноречии не повредит не кому, с улыбкой наблюдал на все больше распаляющихся товарищей. Им уже было не до проблем. Каждый старался афоризмом «подколоть» соперника. Эта словесная игра частенько возникала в их среде. Тягаться со Смыком Алексу было тяжело, он не сдавался.

— Божок вселенной, человек таков,

Каким и был он испокон веков.

Он лучше б жил чуть-чуть, не озари

Его ты божьей искрой изнутри.

Он эту искру разумом зовет

И с этой искрой скот скотом живет.

Стихи Гете повергли Смыка в некоторое замешательство, но не надолго.

— Не рассуждай, не хлопочи!..

Безумство ищет, глупость судит;

Дневные раны сном лечи,

А завтра быть чему, то будет.

Живя, умей все пережить:

Печаль, и радость, и тревогу.

Чего желать? О чем тужить?

День пережит — и, слава Богу!

— Анатолий победоносно посмотрел на присутствующих, все своим видом давая понять, что полемика закончена и единоличным победителем является он — любимый.

— Ладно, Цицероны, — Девид поднялся с кресла. — Давайте лучше обсудим наше с вами положение, ибо как говорил незабвенный Кузьма Прутков: « Зри в корень!».

Он обратил свой взгляд на Алекса и жестом пригласил его на командирское кресло «Анаконды». Тот сразу стал серьезным. Легкие морщинки прорезали уголки большущих глаз. Руки ловко заскользили по консоли управления. Двигатели корабля, до этого слегка гудевшие, почти смолкли. Стараясь говорить негромко, он, как-то по военному стал докладывать собравшимся о положении дел. Говорил короткими фразами, делая не очень продолжительные паузы между предложениями, то и дело, поглядывая на мониторы.

После «доклада», в рубке стало тихо. Только неугомонный Смык, шепотом произнес: « И тишина…», но так, что бы не слышал ни Алекс, ни Девид.

— Саша, мы до звезды дотянем? — прекрасно зная ответ, спросил Девид. Спросил больше для присутствующих, притихших и встревоженных.

— Если скинем «хвостик», то доползем, — Алекс деловито засуетился у консоли управления. Всем своим видом показывая невозмутимость.

Странно было видеть в этом добродушном увальне, вмиг собравшегося человека, серьезно выполняющего свою, надо думать, вроде как повседневную работу. Еще несколько минут назад он с юношеским задором дискутировал со Смыком. А теперь вот поглядите. Воин «Элита» на боевом дежурстве.

— Ал, — голос Девида слегка задрожал, — команду в «Капсуле» оставим?

Само собой разумеется, герр-командор, — не отвлекаясь, ответил он. — Сейчас приготовлю, гнездышко и отдыхайте хлопчики, поки батьки на заправку смотаются, — южнороссийским диалектом пророкотал Алекс.

Видя, немой вопрос у Анатолия и Кана в глазах, Девид поспешил с объяснением.

— Заправка у звезды маневр старый и проверенный, но температура в отсеках повышается до критических размеров. В целях безопасности вы посидите в спасательной капсуле, послушаете музычку, Пластифибру не трогать, — погрозил он рукой Смыку, — не хулиганить.

Улыбнулся Алексею и дружески похлопал по плечу кетарианца. За все время разговоров, только их чернокожий друг не произнес почти не слова, если не считать нескольких возгласов при приветствии.

Алекс уже был в кабине со скафандрами и готовил их к одеванию. В отличие от обычных, в которых работают на орбите, боевые скафандры одевались не так просто. Целая система контроля обеспечивала эту процедуру. Скафандры были из знаменитого Лакского пластика. Серводвигатели обеспечивали отличную свободу движения во время боя. Система охлаждения была на порядок выше, чем у обычных планетарных скафандров. Чтобы подогнать их по размеру для далеко не худеньких Девида и Алекса требовалось время, а его друзья терять не хотели.

— До звезды пару астрономических единиц, ну это два расстояния от Земли до Солнца, — голосом лектора произнес Девид, посмотрев на Кана.— На джамп двигателе это не займет много времени. Вот только масса звезды довольно велика, а «джампы» не работают, если близко находиться какое либо тело массой больше чем несколько сот килограмм. Но топлива в один конец нам хватит. А там, если все будет хорошо, мы казаки вольные, куда хоти туда летим, — он ободряюще кивнул товарищам.

— А если?.. — не успел спросить Смык.

— А вот если, не будет, — ответил Алекс, закрыв за собой кабину со скафандрами. — Абычай такой, — в голосе не было не толики сомнения.

-Джамп готов, пять секунд до запуска, — голос компьютерной «кавалер-девицы» Сони, был ласков и чист. Алекс на всех кораблях давал это имя бортовому компьютеру. На вопросы многочисленных поклонников он отвечал просто и беззлобно: «Бедова девка…»

«Анаконда» легонько задрожала, и время для ее обитателей сжалось в несколько раз.

Звезда на экране монитора стала стремительно приближаться. Далекие звезды превратились из маленьких точек в сплошные тире. Азбука Морзе Вселенной для торговцев космоса была желанной весточкой далеких миров. Значить «есть еще порох в пороховницах».

        Далеко позади остался «хвостик» грузовых контейнеров и Спасательная капсула корабля.

        — Как они там? — подумал Девид об оставшихся друзьях.— В тесноте да не в обиде, — тут же успокоил он себя.

        Тире снова стали точками. Масса Звезды заставила компьютер сбросить скорость до обычной планетарной. Теперь все зависело от умелого действия пилотов корабля.

        Алекс откинулся на кресле, опустил светозащитный щиток шлемофона и по связи обратился к Девиду. Его друг проделал ту же операцию со своим скафандром. Звезда заполнила больше половины экрана дисплея. Алекс включил специальный фильтр, чтобы можно было рассмотреть ее корону.

       Сильно разреженная высокоионизованная плазма с температурой от одного до двух миллионов градусов Цельсия составляла основу звездной короны. Из-за огромной температуры частицы движутся так быстро, что при столкновении от атомов отлетают электроны, которые начинают двигаться как свободные частицы. В результате этого легкие элементы полностью теряют все свои электроны. В короне нет почти атомов водорода и гелия, а есть только протоны и альфа частицы.

    Конверторы корабля были способны всасывать в себя плазму звезд и перерабатывать ее в топливо. Но для этого было необходимо «поваритьсься» в потоках солнечного «котла».

    Главное не потерять ориентацию. Горячая плазма сильно излучает и поглощает радиоволны. Любые электронные средства космической навигации перестают работать в этом звездном вареве. Ты слеп и глух. Стоит ошибиться в направлении и вместо чистого космоса тебя ждет пекло, против которого адские котлы покажутся безобидными домашними обогревателями.

    Лучшие пилоты исчезали в огромных протуберанцах, захваченные вихрем плазмы. Даже Спасательные капсулы, последняя надежда свободного торговца, и те превращались в мириады элементарных частиц.

    Только по этому Девид и Алекс, зная коварство звезд, оставили своих друзей в относительно безопасном безбрежном пространстве Космоса.

    — Щиты отключены, готова к приему топливной субстанции, — доложила Соня.

    — Маладэцъ, красивая, — отозвался Ал.

    Из ниши изящно выплыла рукоять боевого режима. Алекс «поплевал» по сторонам, он, как и многие пилоты был суеверен и уверенно взял на себя управление кораблем.

    — По ко-о-о-ням! — громыхнуло в рубке.

    Боевой режим был почти полностью ручным управлением корабля. Космический бой, как правило, скоротечен, особенно если у тебя «железная задница». На сленге Свободных торговцев, так называли полную и мощную защиту корабля в купе с отличным вооружением. Только от искусства пилота зависит старое, но не забытое: «Быть или не быть…».

    Пока Девид занимался мониторингом бортовых систем, которые вот-вот должны «дать дуба» по образному выражению Алекса, его боевой товарищ подводил корабль к огромному, несколько миллионов километров в поперечном размере протуберанцу.

   Они еще при разговоре там, далеко от Звезды решили, что не будут углубляться внутрь клокочущего солнечного языка, а попробуют один из приемов вынужденной заправки — этакого космического серфинга.

   «Анаконда» должна скользить по самой границе протуберанца, насколько это ей позволит скорость и мастерство Алекса. В виртуозности своего друга Дев не сомневался ни сколечко. Его задача была намного сложнее. В те редкие минуты, когда корабль сможет «видеть» выдавать Алексу всю имеющуюся информацию. Местами потоки плазмы были не так плотны и на короткое время экраны дисплеев оживали, чтобы затем снова потухнуть. Но ту толику, которую они показывали Девиду, необходимо было запомнить и в случае необходимости довести до пилота.

Становилось жарко. Охладители взвыли, работая на пределе своей мощности. Девид немного погодя выключил их. Все равно не справятся, зачем палить иноземную технику. Еще пригодятся. Только система кондиционирования скафандров работала на полную катушку, спасая от становившейся невыносимой жары. Да какой там жары пекло оно и в Африке пекло.

Датчики температуры уже давно зашкалило. Алекс отрубил Соню, тревожным голосом вещавшую о недопустимых режимах. Шкала наполнения баков топливом медленно стала ползти к максимальной отметке.

— Давай родимая, — подгонял ее Девид. Он чуть улыбнулся, слушая легкие ругательства Алекса. Фантазии его друга были неисчерпаемы в выборе прилагательных в купе с изысканными глаголами нецензурного народного языка. Умудряясь складывать разноцветные ругательства всех народов Земли, Алекс тем временем виртуозно вел «Анаконду» по пляшущему протуберанцу.

Экран на секунду моргнул и Девид быстро нажал клавишу сохранения информации. Прильнув к экрану, он с тревогой всматривался в изображение. Кто-то еще осуществлял заправку в несколько тысячах километрах справа от них. Видимо незнакомый корабль уже давно «заправлялся» у дармовой заправки. Увидеть его раньше они не могли по причине все той же высокой ионизации.

— Шура у нас гости, — сообщил он Алексу.

— Или мы у них, — отозвался тот, закладывая очередной вираж.

— Классифицировать не успел, будем надеяться, что он нас не видит. Зашел в самый плотный слой.

— Ладно, побачим. Еще пару часов и «полным — полна моя коробушка», — пропел Ал…