Pletenyov — ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ

— Шизофренией это называется.

— Да я думал уже об этом. Но ты сам посуди: бывают у меня загоны, конечно, но, черт меня дери, нормальный ведь я. В рамки вписываюсь. Это что-то другое.

— Я понятия не имею. Ты попробуй поспать подольше — должно пройти.

— Так я не хочу, чтоб проходило это. Мне такие штуки интересны. Понять хочу что это.

— Ладно, ты давай сильно не экспериментничай и обращайся если что. Я погнал.

— Ага. Спасибо, что выслушал. Увидимся.

Дима убрал сотовый в джинсы и закурил, уставившись в окно. На улице осень стояла. Птицы петь перестали. Но снег еще не шел. Ни то ни сё, в общем. И в голове так же.

Вообще, голоса эти с обращениями не сильно беспокоили. Ну, говорят и говорят что-то там, отмахнуться лишь — и перестают. Только Димка был не из таких, кто любит когда советуют. Выслушать чьё-то мнение или, еще лучше, вычитать его где-то — это одно… Ну, понятно в общем.

Началось всё полгода назад где-то. Да, где-то полгода. Неприятная такая «расдатка» попалась в руки от девушки с рекламками. С предложением посетить клинику какую-то. Чтобы мужские проблемы ушли. Вдвойне гадко еще было похлопывание мужика одного с противной гадкой улыбкой. «О, да» еще трескучее. И удар. Вроде бы несильный, но долбануло словно внутри по всему что можно.

И понеслась. Советы эти, увещевания. Нечасто, но как-то всегда по точке болевой. Голоса-то внутреннего достаточно. Советует весь из себя неуверенный такой. Еще и эта ерунда масла в огонь подливает. Объединились.

Но Димка, как парень сильный, волевой, значения не придавал, цену себе знал. Гнул свою линию, четко знал что почем, когда, с кем и зачем. Неуверенность — для слабых.

Всё бы ничего, но голос этот «черный» злое советовал. Скажем, идет Дима по мосту — «прыгни» слышит. Стоит в лифте с кем-то — «пни». Ну и так далее. До смешного доходило. Голос этот был настолько предсказуемым, что советовал всё то, что Дима уже знал за него наперед.

Диму, как парня неглупого и опытного, пугала несколько эта настойчивость. Вода и камень обточит — стоит только подождать. А ждать «каменному» не слишком-то хотелось. Такие эксперименты не для каменных вовсе. К врачам характер не пускал, а друзья помочь не смогли как-то. Наедине с собой в этом Дима остался.

И вышибать клин клином стал. На каждое «пни» улыбался. С «прыжками» боролся «полётами». Но чернота не отступала всё. И лезла и лезла. А Димка уставал, конечно. И сдавался иногда. Следом — всё чаще и чаще. Усталость копилась и ломала. Средство нужно было какое-то. Не обязательно волшебное-чудесное. Просто другое. Исчерпал он источники все известные.

Искал честно. Разговаривал со многими. С друзьями со всеми более-менее обтекаемо поговорил. Никто не понял. Да и как тут понять? «Лечись» — самый частый ответ. Все, конечно, искренне старались помочь. Никто не смеялся. Но чем поможешь, когда понятия не имеешь, что это может быть? Психолог даже один нашелся. Деньги немалые, а результата ноль.

Друзья знали, что рак у него. Родители решили не говорить — думали, сумеют вместе вылечить. Мол, не нужен удар ему такой. Мол, отчаялся и всё такое. Короче, решили за него. Результат очевиден: стало хуже.

Да и не дурак он — понял всё быстро. А что делать? Попрощался со всеми и давай мужика этого искать. Приметы никудышные: борода до груди с проседью, одежда темная, дешевая. Нашел. Долго искал, но нашел.

— А хочешь-то чего?

— Излечил чтоб. Забери что дал. Отдай что забрал.

— А что забрал?

— Жизнь верни.

— Жизнь не забирал. Болезнь заберу, а возвращать нечего.

— Ну, хоть так.

Лучше б умер, конечно. Трафарет готов. Чем ни картина. Заполнять только нечем. Блекло всё как-то.