изобретатель или еще одна порция хаоса

Отрядов было двое — один на всякий случай, другой — официально.

Официальная делегация в магазин состояла сплошь из придурков с повышенной гиперактивностью, к которым прилагалось двое относительно адекватных Тварей— ну прямо как воспитатели в детском саду.

Фургон, в который загрузили "удачников", катился по мощеной дороге по направлению в ближайший Город— который, как известно, был к'Хатумом.

Самым сложным для них было: сделать вид, что они нормальные. И эта миссия была почти невыполнима.

— Меня зовут Саперная лопатка! — вопил Дохлый Номер после очередной затрещины от Росы. Психопат пытался успокоить Дохлого Номера, что-то ему нашептывая. Из всей компании, отобранной Урх для этой миссии, и состоящей из Росы, Дохлого Номера, Психопата, БезДомного и №8, именно Психопату — нервному и истеричному, пришла в голову мысль о том, что Дохлый Номер привлечет к себе внимание. Уж больно громко он разорялся. №8 сидела в углу и молчала. Как обычно. Напротив сидел Роса, уверенный в своей правоте.

— … Саперная Лопатка! И никак иначе!

Без Домный последовал примеру Психопата. Теперь Дохлого Номера «окучивали» уже двое. Дохлый Номер не замолкал. И даже не снижал громкость.

— Мне кажется, что на этот раз ты что-то ему повредил. Какая она была по счету? — тихо и невозмутимо спросила №8. Роса пожал плечами.

— Восьмая. А ты мне что предлагаешь? Треснуть его еще раз? — слишком громко воскликнул раздраженный Роса. В неожиданно наступившей тишине это прозвучало слишком громко. Роса заметил напряженно направленные на него глаза и пробормотал:

— Да ну вас. — и отвернулся.

Дохлый Номер неожиданно нарушил тишину:

— Интересно получается… Виноват сам, а нас сразу «да ну»… — и, выдержав паузу, продолжил, на удивление серьезно. — Я, конечно, понимаю, что в Племени являюсь наиболее тупым и никчемным персонажем, но это не значит, что мне нужно раздавать затрещины по десять раз на дню.

— Следи за языком. — сказал Роса, не удосужившись даже глянуть в сторону Дохлого Номера.

-А ты следи за руками!

-А ты за языком.

-Заткнись! Ты мрачен! Ты скучен! Ты не умеешь смеяться!

-А ты — молчать!

-Да иди ты!

-Сам иди. — вяло огрызнулся Роса, сам того не замечая. №8 внимательно на него смотрела. Конфликт назревал.

— Ну ни фига ж себе! Сам руки распускает, а теперь еще и посылает меня куда подальше! Что, слабо признать, что ты не прав? Да? Струсил? Смелости не хватает? Думаешь, что я…

— Я же сказал: следи за языком! — разъяренный Роса с горящими от гнева глазами резко развернулся к Дохлому Номеру. Тот усмехнулся:

— Что, невтерпеж отвесить мне затрещину? Потому что я слишком много знаю? Или — говорю? Или я слабее? Или благородный Роса только именуется благородным? Или…

— Ребята, хватит! — сказала №8 обеспокоено.

— Не вмешивайся. — тихо сказал Без Домный. — Пусть сами разберутся.

Роса и Дохлый Номер мерили друг друга тяжелыми взглядами. С трудом сдерживающийся, чтобы не треснуть Дохлого Номера по роже, Роса тяжело дышал. Дохлый Номер сохранял невозмутимый вид и надменную, едва заметную улыбку,один его вид бесил Росу еще сильнее.

-Что, кишка тонка?

Роса уже почти утратил над собой контроль. Еще одно слово — и он кинулся бы на Дохлого Номера. Психопат забился в угол. Дохлый Номер был на волосок от верной гибели.

Фургон тряхнуло. Мертвый, управлявший им, отогнул занавеску, и сказал:

— Вы не могли бы успокоиться? Я сейчас подберу одного путника, а вам надо быть осторожнее. Не на прогулке ведь.

Мертвый уверенно правил ездовыми животными. №8 слегка отогнула занавеску, скрывающую окно. Фургон остановился. Она выглянула в окно, но ничего не увидела. Тут со стороны задней стенки раздался возбужденный голос Психопата:

-Я его вижу!

По краю дороги в сторону фургона направлялся, ухмыляясь, Гитарист, с закинутой на плечо секирой-гитарой. Означенный персонаж был своего рода легендой, которая бродила среди самых разнообразных племен, населявших этот мир. Никто не знал, как он умудрялся играть на своем инструменте. Гитарист был тощ, по спине в два ряда у него были костяные шипы. Даже Пернатые Твари не могли определить его национальности.

Мертвый сидел на козлах, пока ездовые животные щипали траву, склонив к земле свои рогатые головы. Он сидел и ждал, затянутый в кожу, одетый в огромный плащ, с широченными рукавами и огромным капюшоном, скрывающим лицо. Под сидением лежал Секач, так, на всякий случай.

— Эй, не подбросите до ближайшего населенного пункта? Я плачу песней.

Мертвый повернул голову и увидел смотрящего на него снизу вверх бескрылого человека, в яркой одежде, с темными волосами, странной секирой и ехидной хитрой ухмылкой.

— Садись. — коротко сказал Мертвый. Подождал, пока тот залезет в фургон, и дернул вожжи. Фургон тронулся с места и поехал вперед по дороге.

Если бы кто-нибудь сидел в кустах, он бы заметил как задрался рукав у возницы. И как блеснула на свете Цыпочка Мертвого.

Обычно Урх отправляла сразу две команды за продуктами. Если одна не добудет, то вторая ими точно разживется. И на этот раз было также. С той лишь разницей, что вторая команда шла пешком, и было их трое: невозмутимый Каменный Кулак, шебутная Земляная Мышь, выписывающая вокруг Каменного Кулака круги и безостановочно говорящая, и Боевой Нож с обрезанными, но уже почти отросшими крыльями. Отросшими до такой степени, что любая угроза — и они вырвутся из-под кожи, порвав одежду. Боевой Нож всегда отправляясь за едой, делал это именно в таком состоянии.

Шли же эти трое по пыльной и сельской дороге. Заброшенной она, конечно, не была, но… в общем, никого там, кроме них, не было.

— Каменный Кулак, знаешь, тут так пусто, что мы могли бы и не делать того, что делаем. Ну, ты понимаешь, о чем я? Да, а еще можно лечь в траву и полежать… А Боевой Нож сходит за продуктами… Или не сходит? Тарахтящая со скоростью 1000 слов в минуту Земляная Мышь с улыбкой посмотрела на Боевого Ножа. Тот в то время обдумывал то, на что же будут похожи их следы. Особенно если учитывать пыль на дороге и Земляную Мышь, выписывающую круги вокруг невозмутимого Каменного Кулака. С одной стороны, она пытается его расшевелить, но с другой… оно ему надо?

Прямо на середине этих размышлений Боевого Ножа они услышали этот звук. Грохот едущей колымаги. На проверку это оказалась телега, груженная сеном и запряженная парой тягловых животных. Обогнав путников с душераздирающим грохотом и скрипом, колымага остановилась.

Управляющий телегой фермер в нахлобученной на нос огромной шляпе подождал, когда эта троица приблизится.

Надо сказать, выглядели они по меньшей мере странно: мерно вышагивающий прямой как палка Каменный Кулак в фуражке и военном мундире, мелькающая вокруг него кругами Земляная Мышь в коричневом костюмчике и тяжелых сапогах до колен, и флегматичный понурый Боевой Нож, одетый в потертую куртку и не менее потертые штаны, с рюкзачком на спине.

Фермер дождался, когда они поравняются с его телегой, и спросил:

-До к’Хатума? На ярмарку?

Каменный Кулак, залезая в телегу:

— Куда угодно. Только от нее подальше.

— Жена? — понимающе сказал фермер. Каменный Кулак на него покосился, как на идиота («была бы жена — сразу бы повесился»). Тем временем Земляная Мышь, надув губки, тихо забралась в телегу. Каменный Кулак даже не успел ответить — его опередил забравшийся в телегу Боевой Нож.

— Нет, она фанатка. Поехали.

Телега тронулась. Как обычно, фермер не повелся на короткую юбку Земляной Мыши, хотя та сидела рядом с ним и демонстративно не обращала внимания на Каменного Кулака.

Тот обычно устраивал скандал с ней перед выходом из ставки Пернатых Тварей. Скандал был на тему: «Ты выглядишь как проститутка!» И это при том, что если бы на месте Земляной Мыши оказалась бы хотя бы №8, приставаний было бы немерено. Каменный же Кулак периодически пытался сорвать с Мыши одежду только потому, что она похожа на «потаскуху». Но он не делал этого только потому, что пинательный рефлекс у Мыши был развит очень хорошо, «на 5 с плюсом», как она говорила. А еще он бы получил от Желтой Травы, Келис и Аметистового Солнца. Ибо, по их словам, сделать из похожей на мальчика-подростка Земляной Мыши девушку — дело весьма затруднительное. Правда, по словам Каменного Кулака, Земляная Мышь, став похожей на девушку, глупела неукоснительно. Поэтому он вывел теорию о том, что девушки в брюках поражают мужчин своим умом, а девушки в юбках — ногами, а следовательно — ум им не нужен и он им моментально отказывает.

Обычно Мышь не обижалась на подобное отношение к себе. Но на этот раз она обиделась и, видимо, сильно. Она сидела и разговаривала с молодым сыном фермера, оказавшимся по соседству. Тот иногда задерживал взгляд на ногах Земляной Мыши, чего она не замечала. Боевой Нож тем временем думал: «Что же это было? Это был коллективный глюк или мимо действительно проезжал темный эльф верхом на гигантском пауке?»

Фермер высадил их за квартал до площади, где проходила ярмарка. Они поблагодарили его и, попрощавшись, пошли на площадь. По дороге Земляная Мышь молчала, но вскоре пришла в себя. Первым делом они посетили фруктовый ряд.

— Ой, а что это такое? — возопила Земляная Мышь, подскочив к лотку и, сложив в умилении руки, уставилась на некий ярко-желтый фрукт.

— Нееет!! — заорал в ужасе торговец, когда Земляная Мышь, не обращая никакого внимания на заинтересованно-настороженный взгляд Каменного Кулака, схватила сие произведение природы. Но было уже поздно.

— Тьфу! Какая гадость! — плевалась спустя минуту Земляная Мышь. — Что же вы мне сразу-то не сказали? — укоризненно протянула она. Торговец стоял, обиженный и понурый оттого, что его товар не понравился. Каменный Кулак посмотрел на Земляную Мышь и вытащил деньги:

— Дайте нам мешок этой снеди.

Торговец судорожно схватил деньги, не смея поверить в свое счастье и убежал за мешком. Приволок его, погрузил на свежекупленного осла и замер, не смея поверить в сие чудо. Боевой Нож покосился на Каменного Кулака и сказал:

— Ну и зачем ты это сделал?

Тот ответил, невозмутимо:

-Ей же не понравилось.

И тут Мышь прижала руки к груди:

— Так ты купил это для меня?

Каменный Кулак понял, что теперь ему не отвертеться и кивнул. Мышь пронзительно взвизгнула и повисла у него на шее. Торговец хлопал глазами. Боевой Нож развел руками с видом: «Ну что поделаешь… Любовь…»

Тем временем, сидевший в фургоне Гитарист вдруг перестал играть, замолк, прислушался и сказал:

-Я, наверное, пойду.

В тот же момент Мертвый остановил фургон. Гитарист взял гитару и, не обращая никакого внимания на вялые попытки с ним попрощаться, выбрался наружу. Отправившись дальше по дороге, он покосился на сидящего на козлах невозмутимого Мертвого и пошел дальше, едва слышно бормоча себе под нос:

— Плохие вибрации. У них слишком плохие вибрации.

Сначала у них начались проблемы у ворот. Их очень долго не хотели пускать, вследствие чего Дохлый Номер разорялся:

— Да какого рожна? Они что, совсем обнаглели?

№8 и Без Домный тщетно пытались его успокоить. Роса часто исчезал из фургона — пытался договориться со стражей. Переговоры длились уже полчаса и вот, наконец, фургон дернулся и въехал в город. Уже темнело.

В это же самое время Боевой Нож, Земляная Мышь и Каменный Кулак, нагрузив пищей осла, тележку и лошадь, завернули в таверну отдохнуть. Там было шумно и весело. Все время обеда Мышь прижималась к плечу Каменного Кулака и на все заинтересованные взгляды, направленные в их сторону, отвечала фразой, направленной в никуда:

— Он такой милый… — протянутая умилительным тоном, это фраза разом отбивала всякое желание приближаться к столику. Зачем портить настроение влюбленным?

С тех пор как фургон въехал в город, внутри него нарастало напряжение. Все молчали, все нервничали. Психопат сидел в углу, буквально забившись туда. Дохлый Номер пристально и в упор разглядывал Росу, который не смотрел на него, но было ясно видно, что нервы у Росы отнюдь не железные. №8 вообще была где-то не здесь. Относительно спокоен был только Без Домный. А полностью невозмутим был только Мертвый. Вот так они и сидели, молча, напряженные. В фургоне было такое молчание, что казалось: еще чуть-чуть — и все. Как будто в воздухе повисла стеклянная нить и от малейшего движения, от малейшего неправильного жеста необдуманного слова она порвется, эта маленькая нить, удерживающая обезумевшую реальность в узде, и тогда будут последствия.

Когда фургон резко дернулся и остановился, они как будто очнулись от сна. И посмотрели друг на друга так, как будто впервые увидели.

— Но это был всего лишь патруль!

— Ага. На первом же переулке?

— Ну и что?!

— Сначала нас не пускали в город, потом обыскали и где— в ближайшем от ворот переулке! — а ты говоришь «Ну и что?!»? Мы же даже ста метров от ворот не отъехали!

— Что ты мне это говоришь? Сам идиот! Я тут при чем?

— Ну вот и заткнись!

Когда они приехали к пункту назначения, там было уже пусто. Все лотки были закрыты, кроме одного или двух. Им везде отказывались что-либо продавать и лишь в одном жуликоватого вида тетка с сальными волосами продала им мешок яблок. Но, когда они пошли к фургону, справедливо рассудив, что больше они ничего тут купить не могут, сзади раздался вопль той самой тетки:

— Хватайте их! Это они у меня яблоки сперли!!

Они ускорили шаг. Сзади раздалось бряцание доспехов и Роса понял, что на них надвигается стража. Буквально на ходу вскочив в фургон, вся провизиоционная команда быстро отправилась галопом к воротам, ничуть не смущаясь неестественно быстрой езды, нетипичной для тягловых.

«Боевой Нож и молодожены»— под таким девизом прошел день у этой троицы. Весь интерес к ним, выражаемый вопросами «Зачем вам столько всего?», «А вы молодожены?» и «Чего это она за вами так увивается?», пресекался ответом Боевого Ножа: «Да эти двое только что поженились и мы тратим ее приданое, — и, заметив непонимающие взгляды, добавлял:— Ну, нужно же что-то им есть в их медовый месяц?» самым странным в этой ситуации было то, что за голову Земляной Мыши была назначена награда в 400 золотых. Каменный Кулак даже не удосужился снять свою Племенную форму, а Боевой Нож даже не строил из себя такого же, как все.

В тот момент, когда «молодожены» выехали из ворот города на телеге, запряженной двумя ослами, из других ворот, расположенных на другой стороне города, с грохотом, треском, проклятиями и мельтешением в воздухе Секача — ибо Мертвый стоял на козлах, отпугивая стражников, а их сумасшедшее животное, отдаленно напоминающее тягловую лошадь с красными глазами, со стальными гривой и хвостом, и с раздвоенными копытами, неслось вперед, сломя голову и ворота заодно — вылетел из города фургон. И с грохотом умчался вперед, на север, по пустынной ночной дороге.

Вскоре после похода за продуктами, вечером, в комнату к Боевому Ножу зашла Урх. Боевой Нож жил не один— он делил комнату со Стремительной Стрелой и Палачом. Комната его располагалась в довольно-таки отдаленной части места, где жили Пернатые Твари. Когда-то она явно была больше— но теперь это была относительно небольшая комната, в пространство которой вторглась стена соседнего помещения, образуя второй этаж в одном из ее углов. Второй этаж, собственно, и облюбовал себе Палач, любящий уединение.

Жить в комнате, которая была больше похожа на результат раскопок археологов-любителей забавляло Стремительную Стрелу. Палачу было все равно— при желании, он мог остаться жить и прямо в коридоре. Боевой Нож же не променял бы свою комнату ни на какую иную. Впоследствии, он неоднократно вспоминал о ней.

Когда Урх вошла в комнату, флегматичный Палач остался сидеть на своей кровати, а Стремительная Стрела вскочил при её появлении.

«Урх знает все,» — бытовало такое мнение между Тварями, а недавно пришедшие романтично настроенные молодые белые и черные вороны — так называемый молодняк — её боготворили и думали, что ей почти триста лет. В данном случае это был просто рефлекс.

Увидев вскочившего на ноги Стремительную Стрелу, Урх усмехнулась и сказала поразительно живым голосом:

-Стремительная Стрела, ты опять что-то натворил или просто думаешь, что на параде?

Стремительная Стрела поник и сел, вяло пытаясь что-то продолжить, начатое ранее. Урх помолчала немного и продолжила.

-Я пришла специально чтобы сообщить Стремительной Стреле о том, что он свободен ровно на четыре недели. — плечи Стремительной Стрелы слегка дернулись. — Деньги и спутников возьмешь у Келис.

И только повернулась к Боевому Ножу, как раздалась фраза от Стремительной Стрелы, полная едва сдерживаемой радости:

-А… любых спутников?

Урх улыбнулась одними уголками губ — Боевой Нож смотрел на нее круглыми от удивления глазами — и ответила:

-Да кого хочешь, — и обратилась к Боевому Ножу — Давай выйдем.

И вышла в коридор.

Боевой Нож поднялся и вышел. Палач тщательно обшивал желтыми нитками края своего красного капюшона.

В коридоре Боевой Нож застал Урх, стоящую у стены. Она смотрела в потолок и усмехалась.

-Как ребенок… — сказала она и покачала головой.

-Кто? — осторожно спросил Боевой Нож, боясь спугнуть ее «живое» состояние.

-Стремительная Стрела, — повернулась Урх к Боевому Ножу. Ее бледные, скорее голубые, чем серые глаза, полные какой-то надтреснутости и в минуты ярости становящиеся практически лиловыми, на некий промежуток времени — крайне короткий, буквально одно мгновение — остановились на лице Боевого Ножа, но потом, словно опомнившись, отправились изучать потолок. Урх взяла Боевого Ножа под руку и повела вдоль коридора, шелестя длинной темно-серой юбкой. Тоже нечастое зрелище.

-Знаешь, зачем я тебя позвала?

Он чувствовал на лице этот странный надтреснутый взгляд.

-Нет.

-Я хотела у тебя спросить — ты бы смог отрезать себе крылья?

Боевой Нож остановился на мгновение и пошел дальше.

-Почему ты не отвечаешь?

-Я уже говорил — я не этичен и неприятен. Особенно без крыльев.

-А если мне нужен кто-то, кто — глаза уже изучали пространство впереди. Боевому Ножу отчего-то не нужно было смотреть на Урх, чтобы знать это. — такой же особенно неэтичный и особенно неприятный, как ты.

-А Слоновая Кость?

И карие глаза встретились с голубыми.

-А ты?

Боевой Нож отвернулся первым. Молчание затягивалось.

-Так тебе нужен кто-то свой, но без крыльев. — сказал Боевой Нож и понял, что вместо этого хотел сказать «так дело в крыльях..». а потом он заметил, что они уже остановились и эти странные глаза опять изучают его лицо. Только он это понял, как Урх перевела взгляд в другую сторону и повела его дальше по коридору.

-И что из этого следует?

-То, что нам необходим ты.

-Это я уже понял. — они почти одновременно перешагнули через невысокий порожек, отмечающий переход из одного здания в другое. Потолок стал ниже, кладка стен изменилась, коридор расширился. — Что еще?

-Ты хотел сказать — куда?

-Нет, я хотел узнать — что еще от меня требуется?

-От тебя требуется затесаться к варх’гонам.

Боевой Нож остановился, как вкопанный, прямо посреди комнаты, до размеров которой коридор расширился совершенно незаметно.

-Я что, похож на сумасшедшего?

-…в качестве черного ворона перебежчика. Подробно у Йорх. — Урх закончила начатую ранее фразу и замолчала, уставившись, как обычно, в потолок, сложенный из больших прямоугольных каменных плит, где-то покрытых трещинами, где-то покрытых мхом. Этой комнатой не пользовались, весь свет, который освещал ее, проникал из коридора и как будто бы делил темноту комнаты на две части.

Боевой Нож помолчал и спросил:

-Мое согласие требуется? Или это уже формальность?

Урх засмеялась слегка неестественным смехом и сказала:

-Как хочешь, так и думай.

Обратный путь они проделали молча.

Когда Боевой Нож вернулся обратно в свою комнату, он застал там странную картину: сидящую на кровати Семнадцатилетнюю, болтающую ногами, рядом — Дохлого Номера, грызущего яблоко попеременно с ногтями, и кружащегося по комнате Стремительную Стрелу в обнимку с идиотическим платьем Сияющей Луны. При виде Боевого Ножа Дохлый Номер даже не оторвался от яблока.

А Семнадцатилетняя сказала:

-Боевой Нож, а ты слышал про то, что Урх готовит очередную операцию?

Боевой Нож, не ответив, пошел к своей кровати. Сел, разулся, аккуратно повесил свою куртку на спинку стула. Лег и повернулся к стене, укрывшись одеялом. И услышал ответ Дохлого Номера, открыто недолюбливающего Урх.

-Да он в этом уже по уши замешан.

Боевой Нож усмехнулся и выставил в сторону кровати Стремительной Стрелы правую руку, ровно на тот промежуток времени, который нужен, чтобы рассмотреть. И с улыбкой слушал то, как подавился яблоком Дохлый Номер, и как захихикала Семнадцатилетняя, одновременно начав хлопать Дохлого Номера по спине, и как истерично засмеялся Стремительная Стрела. А потом Боевой Нож провалился в сон.

-Мама! Я лечу! Смотри, мама!

Но что это? Крик тонущим камнем устремляется вниз, к булыжным мостовым… к недолетающим до него камням… к маленькому проему двери и тряпичной завеси… к поднятому вверх лицу молчащей женщины.. в тело которой безжалостно вонзаются камни из мостовой… к осознанию, что эта… что эта умирающая женщина и есть та, которой… которой ты хотел показать свой полет. Свой первый полет…

Боевой Нож проснулся резко, как от удара. Приподнялся на локте. Подушка была мокра от слез. «Мама..» — подумал Боевой Нож, ощупав подушку, и лег обратно. Ему опять приснилось то утро, давнишнее утро, после которого у него не стало ни дома, ни родины, ни знакомых. «Интересно, услышали или нет?» — вспомнил он о своих «сокамерниках» и прислушался — неподалеку раздавалось ровное дыхание Палача и ровно-прерывистое Стремительной Стрелы. Сначала Боевой Нож подумал, что там баба, да еще и наемница, потому что… да хотя бы потому, что Семнадцатилетняя на дежурстве. Где-то через полчаса, когда он уже начал засыпать, раздалось шушуканье и взрыв истерического хохота Дохлого Номера.

--Ты первый начал!

-Заткнись!

-Ну дорогой… ну ты меня не любишь!..

-Ха –ха-ха!

Боевой Нож не стал задумываться о том, почему Дохлый Номер ночует в одной комнате со своим военачальником, которого он к тому же считает за дебила, и уснул.

Проснулся Боевой Нож ближе к обеду. Вернее, его разбудил Палач и сказал:

-Быстро одевайся, тебя вызывает Урх.

Боевой Нож вскочил и, натягивая рубашку, спросил:

-Подождешь?

Палач кивнул — в отличие от Дохлого Номера, у него не было предвзятого мнения насчет Боевого Ножа.

Когда они шли на нижние этажи к Урх в кабинет, в голове у Боевого Ножа — отнюдь не чувствовавшего обычного страха ученика, вызванного к директору — билась только одна, откровенно еретическая мысль: «Наконец-то! Молча, быстрым шагом!! Не то, что это черепашье ползанье вчера…»

Палач остановился у темной деревянной двери и, прислушавшись, стукнул в нее пару раз. Дверь открылась. На пороге стояла Йорх. Посторонилась, пропуская их внутрь. Возле противоположной стены, за столом, сидела Урх. В форме. И смотрела в потолок.

Разговор обещал быть долгим.

Когда они вышли, Боевой Нож остановился и хмыкнул.

-Ни в жисть бы не подумал, что я на это соглашусь.

Палач посмотрел на него, наклонив набок голову.

-А ты согласился?

-Да ну тебя. — махнул рукой Боевой Нож и пошел дальше по коридору. Крылья предстояло обрезать где-то через неделю, которая была отпущена на моральную подготовку Ножа, а отрезать их должен был Палач. Когда они шли по коридору, они обсуждали именно это.

-Чем резать?

-Пилой.

-Нет. Если она отрежет тебе крылья, я ее сам сломаю. Об колено.

—Принцип. — посмотрел искоса Боевой Нож на Палача. Тот кивнул. И они пошли дальше.

Задача Боевого Ножа заключалась в том, что выдать себя за кого-то из своих и узнать как можно больше о том, как и чем питаются защитные круги варх’гонов. Целую неделю думать об одном и том же. Пытка.

Где-то через три дня Боевой Нож ворвался в свою комнату после тренировок и, задыхаясь, с порога заявил Палачу:

-Режь.

-Прямо сейчас?!

-Да!!

-Хорошо. — спокойно произнес Палач и начал копаться в каких-то инструментах. Боевой Нож закрыл дверь и подошел поближе к Палачу.

-Это подойдет. — кивнул он на длинную изогнутую штуку, больше похожую на что-то среднее между мечом, саблей и топором. Палач кивнул.

-Как резать? — спросил Палач, внимательно рассматривая голую спину Боевого Ножа.

-Быстро и резко, одним взмахом. И не прижигай — а то времени потребуется больше.

-На что? — спросил Палач, замахиваясь.

—На все. — ответил Боевой Нож и скрипнул зубами. На пол упало сначала одно крыло, потом другое. Потом открылась дверь и в комнату вошел Дохлый Номер.

-Идиот!! — орал Дохлый Номер, стоя перед удивленным Боевым Ножом и сжимая кулаки. Неподалеку на полу сидел Палач, ощупывая челюсть, в которую пришелся удар Дохлого Номера. — Ты чем думал, когда просил его сделать это? Где твоя башка, дурень?! Сбрендил, да?! Так я тебе сразу мозги на место поставлю, дура!! — заорал он еще громче и размахнулся, явно намереваясь закатить оплеуху еще и Боевому Ножу. Тот стоял и даже не пытался защищаться — ибо в глазах Дохлого Номера стояли слезы, а та штука, которой отрезали крылья, валялась у кровати Стремительной Стрелы, смятая буквально в комок. Оплеуху он так и не отвесил — он просто уронил руку и осел на пол, прямо среди кровавых перышек. Минут пять Боевой Нож в каком-то оцепенении смотрел на сидящего на полу потерянного Дохлого Номера. Пока Палач не сходил за бутылкой.

Боевой Нож был среди обслуживающего персонала одного из муравейников защитного круга около месяца, когда встретил Кла’уса.

Немного о варх’гоновской технике оборонного захватничества. Большая часть земель этого народа заставлена своего рода военными базами, почему-то названными оборонными кругами, ибо считается, что варх’гоны не нападают, а защищаются. Оборонные круги обычно состояли из муравейников — широких, плоских, относительно невысоких строений. Каждый муравейник имел отверстие в вершине, откуда, собственно, и бил луч, который защищал это сооружение, образовывая силовое поле. Питался он энергией вышеупомянутых Ответственных— живых батареек своего рода.

Техника на грани воронской фантазии — ибо этот мир странно действовал на варх’гоновские технологии. Тут работало то, что на материнской планете казалось полным бредом.

Ответственные до правления М’ьеры были привилегированным кланом у варх’гонов, потому что рождались редко, но были нужны. Но, после М’ьеровских магических экспериментов, превративших пол-государства — вторую половину, надо сказать, плавно споила другая половина правящего клана, принц Яр Хагель и его брат-близнец Киберпанк — в почти беспрерывную аномальную зону, Ответственные стали появляться на свет очень часто, вследствие чего стали существовать на очень ужасных условиях.

Кла’ус был изобретателем и однажды придумал, как пробить защитный щит оборонных кругов. Но он так и не воспользовался этим знанием. По случайному капризу судьбы, он умер и тем самым привел план в действие.

Он был ответственным за луч в центре муравейника, к которому приписали Боевого Ножа, поступившего на службу в виде эдакого ворона-ренегата. Рождались ответственные раз в сто лет, но вскоре после появления М’ьеры число ответственных резко возросло. И их стали наказывать за ошибки, зная, что их можно заменить.

Защитные лучи питались теми же, кто был за них ответственен. Тело Кла’уса было все сплошь в дырах, из которых била энергия, коей он питал щит. Таким вещам учили годами, и ответственных за лучи было мало. Их жизнь была подобна рабству — они должны были кормить собой защитный луч, к ним относились, как к батарейкам.

Боевой Нож и Кла'ус сидели на полу колодца, выложенного каменными плитами. В колодце было на удивление тепло. Кла'ус немного странно говорил — именно говорил, а не "думал прямо в голову". Это была именно его идея — научиться говорить.

— Я хочу быть с тобой на равных. — настаивал он.

Кла'ус был настойчив в своих безумствах, любопытен и одновременно застенчив. Каменные плиты были на удивление тёплыми. Вдруг некоторые каменные плиты передвинулись и сменились зеркалами. Кла’ус встал, застенчиво улыбнулся и сказал, немного запинаясь:

-Мне нужно поработать. Подождешь?

Боевой Нож кивнул, улыбнувшись. Лопатки зудели — крылья росли вновь и, день через два, должны были пробиться наружу. Кла’ус встал в центр выгравированного на поверхности пола круга с замысловатой резьбой по краям и закрыл глаза. Спустя секунду его тело выгнуло дугой и из него начали бить разноцветные лучи, каждый в свое зеркало. Вверху они собрались, перемешались и оттуда ударил в небо огромный белый луч, растекся над оборонным кругом огромной выпуклой кляксой, к которой позже присоединились другие кляксы, образовав защитный круг. Казалось, что все это произошло в одно мгновение. Боевой Нож зажмурился. Из глаз потекли слезы. Его трясло. Когда он пришел в себя, на него смотрел слегка осунувшийся Кла’ус, сквозь дыры в теле которого был виден камень.

-Прости, — сказал он съежившемуся Боевому Ножу, — Я забыл, какое оно производит впечатление, когда видишь это в первый раз.

Боевой Нож, абсолютно не контролируя себя — отчего оба крыла повели себя совсем не так, как должны были — в ужасе смотрел на дыры в теле Кла’уса. Тот проследил за его взглядом:

-Они затянутся, не беспокойся.— Помолчал. И сказал: — Можно рассмотреть твои крылья?

Боевой Нож подскочил и насторожился. В лесу его ждало племя в полном составе. А он был в разведке. Боевой Нож с подозрением смотрел на Кла’уса. Тот смотрел на него абсолютно честным взглядом:

-Я никому не скажу. Мне это просто интересно. — и, после паузы, добавил: — как изобретателю.— И улыбнулся своей добрейшей улыбкой. Боевой Нож улыбнулся в ответ.

-Я всегда хотел летать, — признался Кла’ус в ту ночь. Среди ночи, далеко за полночь, они уснули. В девять же утра Кла’ус вдруг вскочил на ноги и бросился в центр круга. Встал, закрыл глаза. Его выгнуло дугой, вырвался один красный лучик света, стекший на пол. Кла’ус распахнул глаза, выдохнул едва слышно и упал. Боевой Нож подскочил к нему одним прыжком. Кла’ус едва дышал; из дыр в теле сочилась кровь. Боевой Нож, сглатывая слезы, наспех перевязал его раны, но вскоре понял, что это не поможет. Была нужна Келис, или №8, или Рубиновый Палец. Хоть кто-то, кто может помочь! И он решился: он обхватил легкое тело Кла’уса и взмыл с ним в небо, туда, откуда бил луч. Взлетел вверх с кличем Пернатых Тварей, обнаженный по пояс, ибо рубаху порвал на бинты.

Он улетел под прикрытием соплеменников.

В лесу же Кла’ус умер на коленях Желтой Травы, так как никто не смог ему помочь. Он сам сказал, что хочет уйти, раз уж так получилось, то ничего не поделаешь. Палач по его просьбе послал двойников за его записями. Получив их, Кла’ус прижал их к груди и сказал, что умрет с ними. Но оставит их потом у Келис. Желтая Трава сняла с него боль от ран, хотя он сопротивлялся как мог и кричал, что она ему дорога и он к ней привык. Боевого Ножа он держал за руку. Последними его словами были:

-а все-таки я познал радость полета.

Когда его руку разжали, Боевой Нож выяснил, что у него теперь есть шкатулка — плод размышлений Кла’уса прошлой ночью на тему того, что можно сделать при помощи крыльев. Помимо этого там был амулет, защищающий от мыслей варх’гонов. «Чтоб никто не залез тебе в голову». И перо. Шкатулка теперь всегда была с Боевым Ножом, хоть он и особо не пользовался её содержимым. Каменный Кулак и Земляная Мышь возвели над телом маленького изобретателя курган. Каждый произнес над ним последнее слово. После чего кто-то заметил дыру в обороне круга.

Варх’гонов застали врасплох вороны, наводнившие оборонный круг. Защита стала преградой. Поражение настигло варх’гонов, особенно после того, как на поверхности муравейников падала Коготь Дракона и с застывшим взглядом раскалывала кладку на мелкие куски, обнажая перепуганных варх’гонов, на которых налетала Костерок — комок огня, и очень, очень злой Боевой Нож со своими кастетами и ножами. Там же, где проходили бок о бок Слеза и Падающая Капля, опускались обезвоженные тела. Земляная Мышь развлекалась тем, что закапывала особо не понравившихся в грязь. Каменный Кулак делал клетки; Огненный Дождь засыпала их огнем, а один вид угрюмого Чешуйчатокрылого и рядом истерично хохочущего Смеющегося повергал варх’гонов в панику. Лучи гасли один за другим, ибо Меч разбивала зеркала. Через пять минут от оборонного круга остались одни дымящиеся развалины. Ответственные за лучи стояли в сторонке, сбившись в кучи и дрожа от страха. Племя окинуло взглядом развалины и молча взлетело.

Так был отомщен маленький изобретатель Кла’ус, лучший из варх’гонов.

Ответственным не хватило ума ни на что большее, кроме как прийти к Яру Хагелю и пожаловаться на отсутствие работы и полную невозможность выполнять свой моральный долг перед Великим М'ьерой. На их беду— а может, благословение— они нашли Принца в окружении членов его команды по охране вымирающих видов. Яру было очень скучно жить среди варх'гонов, поэтому он развлекался так, как только мог.