Ismael — ' В поисках магии '

— Отвяжись, Варни! Я же уже сказал тебе, что ты занимаешься глупостью. Лучше бы пошел и позанимался с остальными.

— Учитель, я уверен, что на этот раз обнаружил нечто необыкновенное.

— Ты каждый раз уверен. Уверенность — не самое хорошее качество для ученика... Иди, я сказал, ты меня задерживаешь и отвлекаешь от важных дел.

Учитель развернулся и раздраженно вышел из аудитории. Варни, ученик средней ступени гимназии искусств, остался стоять около массивного дубового стола.

Я все равно докажу им, думал он. Я докажу, что магия существует не только в устах деревенских бабок. Мне осталось совсем немного. Если бы кто-нибудь выслушал меня... Но нет же, всем вечно куда-то надо. Пускай все мои предыдущие эксперименты провалились, но это еще ничего не значит.

Варни стукнул кулаком по столу, больно ударив костяшки пальцев. Он свято верил, что его призвание — прошибать лбом стены. Обходных путей Варни с детства не видел и не признавал. Вот и сейчас, вбив себе в голову, что способен сделать магию наукой, он упорно создавал теорию за теорией, пытаясь затем рассказать их окружающим. Но окружающие наотрез отказывались выслушивать будущего ученого. Тогда Варни решил подкрепить слова наглядным материалом. Но результаты опытов, вернее, их полное отсутствие, вызвали только больше скептицизма.

Варни побрел в общежитие. Он испробовал практически все для достижения своей цели. А то, что осталось, не больно-то ему нравилось. Разве хоть один гимназист согласится добровольно уехать на каникулы в деревню?

Наука и слава требуют порой чудовищных жертв, подумал Варни, пакуя вещи. Через час трогался воз в соседний городишко, и возница согласился подвезти парня до всеми забытого Лешьего перекрестка. Там, как рассказывала Варни его прабабка, стоит в самой глуши деревушка, где магию используют не только для того, чтобы мгновенно вскипятить воду...

— Приехали, младой господин, — насмешливо прокашлял старик, показывая рукой на скрещенье двух дорог.

Ну, как дорог. Скорее одной, проселочной, дороги и лесной тропинки. Кругом — одни деревья. Звонкий, светлый сосенник, отродясь не знавший топора лесничего.

— Вам точно надобно Лешье перекрестье? Авось названьице-то неправильно выведали. Туто-ка одни леши да кикимры водются с покон веку.

— Лешье, Лешье мне надо, — как-то совсем неуверенно пробормотал гимназист, вылезая из повозки.

— Ну-кось так, значицца вам видней, младой господин, вам видней... — пробормотал возничий, подстегивая лошадку.

Проводив старика взглядом, Варни огляделся. Где-то здесь, стоит отсталая деревенька. Чем меньше влияние прогресса, тем самобытнее люди, рассудил юный исследователь. А значит, и магию здесь лучше помнят.

Еще до отъезда Варни разработал целую кампанию по добыче информации. Поэтому, не откладывая дел в долгий ящик, он развязал дорожную сумку и извлек из нее подозрительного вида лохмотья. Неизвестно, что можно сделать с одеждой такое, чтобы она стала непригодной даже для мытья полов. Возможно, именно это и есть старая форма гимназиста первой ступени, в которой он проводил эксперименты. Увы, все магические процессы протекали внезапно и ничем не контролировались. В опыте с превращением воды в растворитель форма и пострадала... в первый раз. А уж опытов было не счесть.

Следом за лохмотьями из сумки показались какие-то самодельные обереги, которые, похоже, лепил из глины годовалый ребенок.

С гордостью разложив на траве сие вещи, Варни приступил к преображению. Через час он был похож на одного из обитателей окружающего леса. Лешего, одним словом. Вывалявшись в грязи и забив ее же под ногти, он с чувством выполненного долга зарыл остальные вещи тут же, у самого перекрестка.

«Главное — не выделятся из толпы, » — пробормотал Варни...

Лесная тропинка, по которой пошел гимназист, постепенно сошла на нет. Даже не заметив потери, Варни прошагал еще минут пять. Он бы прошагал и дольше, но сему увлекательному занятию помешал паренек, буквально выросший из куста ежевики. Самый обычный деревенский паренек, одетый в драную одежду непонятного происхождения. Надо заметить, что паренек был значительно чище Варни. Возможно, именно слой грязи и вызвал у первого встреченного местного жителя ступор.

— Вы-кось с Со’синок? — спросил Варни, старательно подражая деревенскому выговору.

— Э-э-э... Ну.... Ддда... — еще больше обалдел паренек, глядя во все глаза на представшее пред ним лесное чудище. Правду говорила ему мать, в этом лесу водится всякая нечисть.

— Я тутока брожу по лесам. Веску-то нашу бог еще десятину ден как спалил. Вот и шукаю, где бы крышу сыскать. Под сосенкой-то не больно и поспишь.

Довольный собой, Варни стал ждать ответа. До чего же деревенские туги на думу! Чего тут так долго думать, всего-то дел — проводить погорельца до своего села. Так нет же, он еще о чем-то раздумывать решил.

— Вы здесь обождите, — выпалил через минуту малец. — Я да мамки сгоняю, скажу, подорожник крышу шукает.

И, не дожидаясь ответа, скрылся в том же кусте ежевики. Еще раз помянув недобрым словом этих глупых деревенщин, Варни уселся на землю, прислонился спиной к дереву и стал ждать.

Паренек вернулся примерно через час, весь запыхавшийся и красный.

— Ходем, друг подорожник, у нас бабка-знахарка, почитай, уж годе одна живет. Ей силушка твоя до места будет, да и тебе крыша, как-никак.

Варни с трудом поднялся с сырой земли и последовал за пацаном, споро прокладывающим себе путь сквозь заросли. Приглядевшись, гимназист чуть не взвыл от восторга: ветви поваленных деревьев и заросли кустов сами раздвигались перед мальчишкой. Тот, в свою очередь, что-то негромко нашептывал.

Я не я, если это не заклинание, радостно подумал Варни. Настоящая магическая формула, а не все эти неуправляемые разумом чудеса. Я близко, значит отступать неразумно. Варни с ненавистью посмотрел на грязь под ногтями. Нет, определенно, наука порой требует слишком больших жертв...

Деревенька оказалась небольшой, но относительно чистой. Среди покосившихся, но все еще держащихся заборов, Варни чувствовал себя последним нищим. План с переодеванием больше не казался ему гениальным. В довершение ко всему, люди смотрели на него, хоть и без неприязни, но все же как-то очень странно.

Варни сделал вид, что все вокруг привычно для него. И эти косые домишки, и туалеты на отшибе, и свиньи, вольготно расположившиеся прямо в огородах. Он рассматривал все это оценивающим взглядом заезжего гостя из соседней деревни, который приглядывается к тому, как ведут хозяйство в других местах. Изредка он бросал косые взгляды на ведра, совершенно самостоятельно поливающие огород, на обереги над порогами, на гниющие, но чудесным образом плодоносящие яблони.

Когда Варни шел к дому бабки-знахарки, он уже решал, на какой лацкан повесить орден Магистра наук. При виде же места, где ему предстояло жить, гимназист оставил мечты на потом. Маленький дом: кухня с печью и комната, отгороженные одна от другой серой занавеской, весь потолок увешан какими-то травками, единственный стол завален рукописными свитками. Да и хозяйка не подкачала. Ее внешний облик полностью соответствовал образу старой ведьмы.

Нереальность всего окружающего навела Варни на одну мысль,... но последняя не стала дожидаться, пока наконец ее сформулируют, и заблаговременно сбежала из головы.

— Привечай, вьюноша, — прошамкала старуха, — местись, где душе угодно.

— Благодарствую, хозяюшка. Может, подсобить чем смогу по двору-то.

— Дровишки завчера как дотлели, нарубил бы ты чуток, вьюноша.

Пока гимназист искал топор, сбежавшая мысль решила вернуться на родину и явить себя народу. Варни наконец-то вспомнил, что ему вся эта ситуация напомнила. Есть одна такая сказка. И знахарка там была, и дрова. И планы по освежеванию «дорогого гостя» на торжественный ужин в честь его прибытия (и, одновременно, отбытия в мир иной).

Я сплю, думал Варни, приноравливаясь к топору. Но даже если я сплю, от цели все равно не отступлюсь...

Когда потемнело и, соответственно, похолодало, знахарка растопила печь. Огонь весело трещал за заслонкой.

— Огонька-то не боишься опосля пожару? — подозрительно спросила хозяйка.

— Есть чуток, — осторожно ответил Варни.

— Дык, таво... Может, растолковать тебе, как огонь к рукам приручать надобно?

Глаза гимназиста засияли. Старуха, завидев сие, лишь усмехнулась и принялась растолковывать Варни, что все на Земле имеет душу и имя, и что, зная имя и умея правильно с ним обращаться, можно приручить любой предмет.

К полуночи Варни устал так, как не уставал даже перед сдачей экзаменов. Зато он смог! Огонь не причинял вреда гимназисту, когда тот дотрагивался до подвижных язычков. Счастливый, Варни постарался повторить в уме все то, что рассказала ему знахарка, дабы не забыть поутру. Но едва его голова уютно разместилась на ворохе тряпок, гордо именуемом подушкой, гимназист заснул.

Не смотря на более чем удачно закончившийся день, Варни снились кошмары. Его кто-то пытался задушить, но Варни оживал снова и снова. Но и неизвестный убийца тоже не отступал, начиная каждый раз свое дело заново. Вырвавшись из липкой и мерзкой дымки сна, Варни... увидел нависшую над ним старуху, что-то бормотавшую себе под нос.

Настроения разбираться, что понадобилось от него хозяйке, у Варни не было. Надежно запрятав сердце в пятки, гимназист вылетел на улицу и понесся, не разбирая дороги. А зря. Яма с перегноем встретила Варни с распростертыми объятьями. Наплевав от страха и отчаяния на всякую конспирацию, гимназист заорал во все горло:

— И все равно магия станет наукой! За мной придут другие, всех не передушите!...

Возможно, Варни продолжил бы ораторствовать в том же духе и дальше, но внезапно вокруг стало светло, как днем. Яму с перегноем осветили со всех сторон пылающие шары, парящие в воздухе.

— Наука?... Передушите?... — шептались сгрудившиеся вокруг люди.

— Другие, говоришь, придут? — насмешливо спросила старуха-знахарка, появляясь в освещенном круге. — Да кроме тебя, школяра, магия никому и не нужна.

Варни смотрел со страхом и восхищением, как старуха стала преображаться: лицо, хоть и не намного, но стало моложе, исчезли бородавки и заметно укоротился нос, волосы из седых косм стали шелковисто русыми.

— Все, хватит с меня этого балагана, — зло бросила «знахарка», срывая с шеи мешочек, источавший стойкий чесночный дух.

— Но Старейшина... — робко отозвался какой-то мужчина.

— Что Старейшина, ну, что Старейшина?! — взвилась она. — Собирайте вещи и марш в город. Я сама поговорю с мальцом.

Люди разбрелись, Старейшина помогла Варни выбраться из ямы. Тот, хоть и с опаской, но все же принял помощь «знахарки».

— Вот что, погорелец ты наш липовый. Сейчас мы пойдем в Найрилл, город, в котором мы, собственно, на самом деле и живем. А по дороге я кое-что разъясню... И не надо смотреть на меня такими глазами, не есть я тебя собралась. До тебя и пальцем дотронуться противно, а уж в рот совать... И где ты грязь такую вонючую выкопал?

... — Итак, — проговорила Старейшина, когда они с Варни покинули деревню. — С чего бы начать... Для нас, найрильцев, все началось с того, что мой внук прилетел, запыхавшийся, и что-то пролопотал, тыча пальцем в сторону леса. Нам удалось уяснить с его слов, что он повстречал там жителя какй-то деревни, погорельца.

Еще лет пятьсот назад, когда по уровню цивилизации мы обошли остальных, наши предки договорились не посвящать пришлых людей в свои секреты, если они были не готовы к их услышать.

Поэтому, узнав о нежданном госте, мы приняли решение выбрать десяток добровольцев, которым придется разыграть перед погорельцем целый спектакль, замаскировавшись под обычную деревеньку. По тому, что рассказывал Тирек, твоя культура оставляла желать лучшего. И мы решили создать иллюзию якобы привычной тебе глухой деревушки, самим же пришлось превращать одежду в лохмотья, изменять внешность и измазываться грязью.

Я, как Староста Найрилла, определяю, подходит ли нам тот или иной человек. Мне и пришлось играть роль хозяйки, «привечающей подорожника». Признаюсь, ты был на высоте. Не только позволил ведунье в своем присутствии творить магию, но и согласился принять ее знания. Не каждый деревенский парень пойдет дальше разжигания огня под кострищем. А вот ты пошел.

Ночью я попыталась выведать у твоего спящего тела подробности жизни «погорельца», но ты почуял мою магию, проснулся и убежал, благо не далеко, до ближайшего овражка. А уж твой вопль «всех не передушите»... Скажи честно, откуда ты взял эти слова?

— Сам придумал, — солгал Варни, ошарашенный речью Старейшины.

— Врешь, — констатировала пожилая женщина.

— Вру, — безропотно согласился Варни.

Он хотел сказать что-то еще, но внезапно из-за деревьев показался Найрилл. Живой Город, как его называли некоторые. Он не был построен, он был выращен из деревьев, камня и воды, повиновавшимся словам магов. Идеальный по красоте и совершенный по удобствам.

Старейшина, немного полюбовавшись на свой город, продолжила путь, потянув за собой Варни.

— Насмотришься еще, — проворчала она, явно гордясь своим домом. — Сейчас нам лучше пойти и поскорее вымыть тебя. Ты, знаешь ли, не благоухаешь, как цветок.

— Где ж я помоюсь? Я...

— Ты будешь отскребаться у меня в апартаментах. Раз уж не удалось оказать тебе гостеприимный прием сразу, окажу его сейчас. Места в моем дубарии хватит, не бойся.

Дубарием оказалось замысловатое строение, сделанное из яшмы, в центре которого свободно рос старый раскидистый дуб. Вместо слюды в окнах была вода, которая неподвижно замерла в проемах, как на поверхности озер.

Старейшина показала Варни его комнату, потом, вручив ворох одежды, препроводила в залу, представляющую собой маленький водоемчик.

— Мойся, погорелец ты липовый.

— А.. А зачем вы мне помогаете? — робко спросил Варни.

Старейшина посмотрела ему прямо в глаза и медленно сказала:

— Магия, мальчик мой, делает людей ленивыми. Они перестают оглядываться назад, предпочитают жить настоящим. Придумывая новые заклинания, мы со временем забываем старые. Помнишь свои слова? «И все равно магия станет наукой»? Так вот, мальчик мой, нам ужасно не хватает ученых...