Ольма Ник — Дик Нортон Часть 1. Глава 9.

Ольма Ник

9

Экипаж «Колибри» собрали в церемониальном зале. Высоченные резные колонны, часто утыканные декоративными факелами, поддерживали огромный овальный купол, сквозь который виднелось звездное небо.

Искусственный ветер, налетая порывами, развевал пестрые знамена и весело трепал нарочито яркие языки искусственного огня. Воздух зала наполняла озоновая свежесть.

Овальный стол, являющийся как бы проекцией купола, был завален едой непривычного для людей вида — на матово-черной поверхности, просто так, без посуды, лежали разноцветные цилиндры, разной длины и толщины. В высоких стеклянных узкогорлых кувшинах пузырилось дымчато-фиолетовое питье, словно изнутри подсвеченное кубиком льда, сквозь который пропустили луч спектрального модулятора.

Люди находились в подавленном настроении. Молчали. Несмотря на комфортные условия, они понимали, что в плену и участь их неизвестна. Никто ничего не ел и упаси боже не пил. Просто сидели на холодных, выточенных из псевдо-камня, стульях, рассматривали белые колонны с вырезанными на них цапорианскими иероглифами, причудливые яства или же собственные ногти.

Внезапно, раздались четкие, уверенные шаги, эхом прокатившиеся по громадному залу. К столу подошел человек высокого роста и потрясающего, атлетического телосложения. Когда он приблизился, стало понятно, что это цапорианец, на котором из одежды только синие штаны свободного кроя и болтающийся на груди массивный золотой медальон. Цапорианский офицер не следил за модой — не прятал лицо за причудливой маской.

Весь он бугрился развитой мускулатурой. На молочно белой коже ни единого родимого пятна и стоя он неподвижно, его можно было бы принять за античную мраморную статую. Но у мертвого камня на лице не горят так неистово глубоко посаженные, зеленые глаза и не искрятся    в свете факелов пышные рыжие волосы, завитые в замысловатую высокую прическу.

Дик Нортон в очередной раз поразился насколько цапорианцы, в отличие от других рас, похожи на людей. Низеньких линийцев с их волосатыми телами, сплющенными, как бы вдавленными внутрь лицами, или четвероруких, длинноногих центлийцев, с бугристой кожей землистого цвета, с обязательно выпяченным толстеньким брюшком — лишь при определенной нездоровой фантазии можно сравнить с людьми.

Цапорианец упругим шагом подошел к столу, решительно и легко отодвинул массивный стул и сел. Он неспешно рассматривал собравшихся людей, подолгу останавливаясь на каждом.

От него исходила… нет, не сила, а что-то такое, что Дик мог бы назвать иронией, смешанной с мощью интеллекта. Когда он встретился глазами с цапорианцем, подобные ощущения только усилились. Дик с уверенностью мог бы сказать, что тот силен, очень умен и безжалостен. Но, по его взгляду, тем не менее, чувствовалось, что он не лишен сострадания и легкой меланхолии.

Молчание затягивалось. Людям становилось неуютно под изучающим взглядом цапорианца, под его ментальным напором, который казалось, являлся начальной стадией их диалога.

        — Я приветствую вас, наемники, в своем доме, — у цапорианца оказался высокий, женский голос, которым он четко проговаривал фразы на понятном для людей языке. Дик подумал, что если закрыть глаза, то можно представить себе красивую женщину.

        — Меня зовут Шмаа Ра, но вы можете просто задавать мне вопросы, не обращаясь по имени. Так уж сложилось, дамы и господа, что вы невольно стали моими гм… гостями и во избежание недомолвок между нами я вам сейчас обрисую ближайшие перспективы нашего сотрудничества. В последнее время, с добрыми намерениями в наш сектор попадает не так много кораблей, и потому, все чаще и чаще нам приходиться рассматривать каждый такой случай как агрессию вторжения. Вот почему вас обстреляли и вполне серьезно пытались уничтожить. Вам просто фантастически повезло. Не окажись у вас на борту нашего агента…

Шмаа Ра говорил размеренно и спокойно, но его женский голос никак не вязался с брутальной внешностью, и это доставляло Дику визуальный дискомфорт. Цапорианец людям не нравился, но они находились не в том положении, чтобы выбирать себе собеседников.

        — Прямота и открытость общения в цапорианских традициях и я не собираюсь отходить от этих традиций, даже разговаривая с врагами, тем более что к своей прошлой жизни вы уже не вернетесь и можно не опасаться, что моя прямолинейная честность обернется во вред. Вы наверно думаете, что цапорианцы де, кровожадные уроды, устраивают показательные казни беззащитных людей. Уверяю вас, это не так. Постановочные съемки и работа наших агентов — очень удобно, что бы нас считали кровожадными пиратами. Ведь пока такова суть вещей, сюда в здравом уме не сунется ни одно судно, а это значит, что присутствие соглядатаев Альянса у нас под носом весьма ограничено. Видите ли, нам крайне желательно, что бы пока все считали сектор Зарут пиратским гнездом. Если в Альянсе Альдебо узнают, что тут вполне комфортно существуют и копят силы недобитые цапорианцы, то сюда пришлют не обычный эсминец. Тут окажется весь флот Альянса!

Шмаа Ра не переводил дыхания, и Дик усмехнулся, мысленно предположив, что эта раса наверняка имеет альтернативные возможности снабжения организма кислородом.

        — Безусловно, нам приходится осуществлять набеги на Альянс, ведь у нас мало кораблей и… специалистов разного профиля. Так, что почти все захваченные нами люди живы и работают во благо будущего величия и процветания Ца. Конечно, находятся и такие, кто из-за упрямства, или по иным причинам, не хотят служить нашим целям. Их действительно казнят. Но поверьте! Это происходит быстро и без боли! Мы не злобные выродки, каковыми вы люди, нас считаете. В отличие от вас, мы не стремимся завоевать все, до чего можем добраться. Цапорианцам не нужно править галактикой. Мы просто хотим процветания в своем, отдельном уголке, без указания как нам нужно жить и что делать, — Шмаа Ра говорил совершенно правильно на классическом английском, иногда используя старинные обороты, которыми люди наверно пользовались тысячелетием ранее, еще на колыбели человечества, Земле.

        — Предвосхищаю ваш естественный вопрос! Мол, зачем я все это вам говорю? Все просто — вам нужно знать, к какой новой реальности принадлежит ваше будущее, в системе Сольд на чудесном астероиде который люди называют Татэу. Вас переправят в лагерь для военнопленных, но там будут не менее комфортные условия проживания и работы. После карантина наши специалисты решат, в какую сферу деятельности вас определить. Как вы понимаете, возражения не принимаются. Альтернатива одна. Смерть!!! — последнее слово цапорианец произнес низким и совершенно не женским голосом и его большие зеленые глаза полыхнули такой лютой злобой, что все невольно вздрогнули.

Люди могли еще раз убедится в благородной ненависти цапорианцев. Да и как испытывать теплые чувства к тем, кто десятилетиями угнетал, истреблял за инакомыслие, за иную внешность, и просто, потому, что мог это делать, тех, кто не сумел дать достойный отпор. Из всех разумных гуманоидов лишь цапорианцы оказались крепким орешком. Только относительно недавно Альянсу удалось покорить строптивых инопланетян, и теперь их родной дом —Цап Ор, зовется Спектрином.

        — Ну а теперь я готов ответить на ваши вопросы, — к цапорианцу вернулось былое радушие. Во всяком случае, голос его вновь сменил диапазон на высокий. — Не стесняйтесь. Спрашивайте. Это ваше право, пленники.

Неожиданно заговорил Рова Шульц. В зале было весьма прохладно, но на его лысом, ассиметричном черепе сверкали бисеринки пота. Под темными, круглыми как у совы глазами доктора залегли тени. Похоже, что он так и не смог уснуть после всего произошедшего.

        — Какие у нас гарантии, что вы выполните обещание? — голос сквозил усталыми, обреченными нотками.

        — Слово офицера! — цапорианец растянул губы в вежливой, широкой улыбке. Это сильно портило его точеную внешность. Зубы и кости скелета у этих гуманоидов черного цвета. — После определения рабочего статуса, вас разлучат. Но не беспокойтесь. На Татэу много людей. Вам будет с кем дружить и создавать семьи.

Шмаа Ра продолжал улыбаться, чувствовал, какое неприятное зрелище для людей представляет и упивался этим.

       — Вас никто не собирается ограничивать в свободе, разумеется при условии исполнения предписаний и только в пределах Татэу. Увы, полеты в космос для вас навсегда закончились. У каждого на планете будет свой дом, в тех местах куда тот или иной из вас будет приписан. Будете получать и материальное довольствие. Деньги здесь не в цене, в основном бартер. Но к этому вы скоро привыкните.

        — Что ж… Весьма не плохие условия для пленников, — Рова Шульц вытер пот с лысины привычным движением ладони. — В конце концов, лично для меня. Не все ли равно где встретить достойную старость? Но почему вы создаете для пленных людей такие условия?

        Цапорианец сверкнул ярко зелеными, совершенно человеческими глазами и голос его снова стал низким.

— Нет ничего достойного в том, чтобы унижать пленного или слабого противника. Это присуще только человеческой расе. Вам проще мучить и убивать ради всего — ради наживы, ради новых территорий или просто для удовольствия. В этом ваша сила и в этом ваша великая слабость. Мы, цапорианцы, не такие как вы! Все что нам нужно — это наша родная планета, которую у нас отняли. Мы будем бороться! Бороться до тех пор, пока ни одного человека не останется на Цап Ор. Но что бы победить, нужны ресурсы. Нужны технологии и те, кто их создает. Мы, раса Ца, не видим ничего зазорного в том, что бы хорошо относиться к людям, которые помогут вернуть нам наш дом.

Шмаа Ра больше не улыбался. Его рельефные мышцы под молочно белой кожей ни на мгновение не оставались в покое, напрягались, перекатывались, дрожали мелкой рябью. Видно вопрос о независимости, о возвращении родной планеты, для любого из этой расы — болезненная тема.

Дик перехватил взгляд, которым смотрел на цапорианца доктор Шульц и удивился. В этом взгляде смешивалось восхищение, беспокойство и теплота. Так могут смотреть на своих детей или возлюбленных, но уж никак, ни на тех, кто взял тебя в плен.

Дик не знал, отчего доктор пребывал в сильном эмоциональном волнении. Вот уже почти сорок лет он не встречал ни одного цапорианца. С тех самых пор когда война за Цап Ор шла в полном разгаре.

…На планету он попал сразу после окончания факультета военной медицины.

К тому времени люди контролировали тридцать процентов территории, но завоевания дались нелегко. В трех крупных госпиталях лежало полным полно раненых, и работать приходилось по четырнадцать, пятнадцать часов в сутки. Юный Рувим Шульц, тогда еще с копной иссиня черных волос, лез из кожи вон что бы доказать свою полезность. В военно-полевом госпитале не хватало решительно всего, от медикаментов до персонала, и Шульцу приходилось иной раз исполнять роль санитара. Но он не роптал, прекрасно осознавая, что именно такая практика способна создать тот фундамент, на котором можно выстроить недурную карьеру. Война — лучшая школа для хирурга, примерно так помнил он изречение Гиппократа.

Он не собирался оставаться военным врачом. Через семь или восемь лет можно задуматься о своей практике в качестве имплантолога. А пока приходилось терпеть.

Высокая влажность и жаркий, удушливый климат планеты делал свое черное дело. При всех передовых технологиях, выживал только один из троих раненых. И это при том, что ранения бывали пустяковыми. Стоило ослабнуть иммунитету и на человека набрасывались лихорадки, совершенно немыслимые кожные заболевания и, конечно же, знаменитый жар цапо. Стоило вирусологам справиться с изученным штаммом, как появлялось что-нибудь новое. Жар цапо в несколько часов мог превратить ослабленного человека в ссохшуюся, обезвоженную мумию. И ничто не могло остановить этот процесс. Людям приходилось постоянно пользоваться системами индивидуальной защиты, но невозможно все время держать раненого в биокостюме.

Рова Шульц не знал и не хотел знать из-за каких таких ресурсов ведется война. Из-за чего Альянс несмотря на значительные потери, продолжает цепляться за Цап Ор. Однажды, идущий на поправку военный инженер рассказывал во время перевязки, что Цап Ор планета по массе, удалению от звезды и климату очень похожа на старушку Землю. Потому так все долго и длиться. Поэтому не используют оружие массового поражения. Нельзя нарушать естественную уникальную экосистему, не требующую формации. В ней вся ценность и есть. Но политикам, стоящим у руля Альянса Альбедо виднее — в чем ценность. В приличном климате, богатых залежах редких руд или в устранении возможного конкурента способного в будущем доставить лишние проблемы. Большие люди — большие цели!

За два года, вирусологи, наконец, выровняли ситуацию с местными болезнями, и человек мог вполне вольготно чувствовать себя на чужой планете. За это время силы Альянса контролировали уже девяносто процентов территории. Цапорианцы сражались отчаянно за каждую пядь своей земли, но не могли устоять под натиском мощи человеческих технологий.

Разозленные долгой военной кампанией, люди перестали брать пленных. Деревни где оказывали хоть малое сопротивление уничтожали, не оставляя ничего кроме выжженной земли.

Со слабо развитой технологией, отставшие от людей на несколько сот лет цапорианцы, в конце концов, были вынуждены признать поражение, и главнокомандующий остатками армии Ца Рит подписал акт о безоговорочной капитуляции.

Но бои на этом не закончилась. Цапорианцы, наученные жестокостью и беспринципностью той войны, что вели с ними люди, организовали партизанские отряды и террористические ячейки. Захватывали наземный транспорт, убивали солдат, разрушали постройки.

Так продолжалось долгие пять лет. К тому моменту Рова Шульц дослужился до капитанмедика. Он ждал завершения контракта, что бы улететь с опостылевшей планеты куда-нибудь. Хоть к черту на рога, лишь бы подальше от влажной жары, высоченных под сорок метров деревьев и местной живности, что все время норовит тобой полакомиться. Ему до смерти надоело спать на узких раскладных койках в наспех развернутых палаточных лагерях, есть концентраты и не забывать обеззараживать воду. И еще работать. Цапорианцы не имели энергетического оружия, что компенсировалось огромным количество огнестрельного и подрывного. Пулевые ранения, осколочные, разрывы мягких тканей, и просто травмы на марше — составляли его ежедневную рутину. Он уже и не помнил скольких спас. Доходило до автоматизма. Десять человек в день. Двенадцать. Двадцать. Он пытался помочь всем, пока сам не падал замертво от усталости и напряжения. До конца срока оставалось полгода, и он потихоньку примеривался, куда отправится после этого кошмара.

Это случилось в местечке Шма, небольшой окруженной непроходимыми болотами деревушке. Инженерные части гарнизона укрепили лагерь по периметру подъемными стенами из летанового сплава. Крепость, в которую невозможно проникнуть. По крайней мере, так считалось. Но ночью на них напали тетрокродилы. Опасные твари с длинным змееподобным туловищем и громадной приплюснутой головой. С помощью коротких и мощных лап, они могли передвигаться даже под землей. При условии, что земля достаточно рыхлая. Наверное, так они и смогли проникнуть за периметр. От их молниеносной атаки не было спасения. В считанные секунды тетрокродил способен порвать двоих, троих людей, которые даже не успеют ничего понять, а после так же стремительно уйти, что бы внезапно напасть на очередную жертву в другом месте. В ту злополучную ночь погибли семьдесят человек. Весь гарнизон. Не успели даже вызвать подмогу.

Рова Шульц спал и сначала даже не почувствовал боли когда серо-зеленая тварь мимоходом отгрызла ему ступню. Как тетрокродил не прикончил его? Непонятно. Тогда обезумев от страха, он забился в самый темный угол и оттуда, истекая кровью, наблюдал за короткой кровавой драмой.

В несколько мгновений, тетрокродилы разметали весь медперсонал лазарета и исчезли, как будто их и не было. Только мертвые, изувеченные тела да лужи крови напоминали о безумной бойне. Твари только убивали, но не поедали свои жертвы. Тогда еще доктор не знал, что цапорианцы научились дрессировать и использовать тетрокродилов для нападений.

Обработав ужасную рану, Рова Шульц кое-как дополз до разбитого коммуникатора, но связи наладить не смог. Накачавшись антибиотиками и обезболивающим доктор решил пробираться на север, в Хед Ру, где стояла основная часть но, не рассчитав силы упал в обморок так и не сумев забраться в грузовой вездеход.

Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на деревянном полу, закутанным в домотканое покрывало. Действие обезболивающего заканчивалось, и увечная нога нестерпимо болела. Пытаясь подняться, он застонал, и стон боли в пересохшем горле превратился в короткий лающий кашель.

— Лежи, не вставай, — послышался приятный нежный голос. Над ним склонилось белое девичье лицо, на котором светились огромные тёмно-зелёные глаза. Девушка внимательно, с любопытством разглядывала его, а ее медные кудри щекотали доктору нос. Наконец он не выдержал, чихнул и девушка в притворном испуге отпрянула.

        — Ты разговариваешь по-нашему? — доктор смотрел на цапорианку. Его лицо кривилось от боли, но он старался сдерживать стоны, собирая в кулак остатки достоинства.

— А ты думал, что дети Ца могут только сбивать плоды палкой с дерева? — ответила вопросом на вопрос незнакомка.

— Нет, нет…я… я вообще ни о чем не могу думать…

— Ты забавный, враг…

— Где я? Меня взяли в плен?

— В плен? В плен берут воины? Разве я похожа на воина Ца?

— Нет… — наконец доктор не смог сдержать стона. Он отвернулся от цапорианки не зная, что говорить и как себя вести. Просить о помощи? Приказать переправить его к своим? Но в чьих он руках? Боевой отряд цапорианцев или просто мирные беженцы? Он не помнил рассказов о том, как себя ведут цапорианцы с пленными людьми. Чего стоит ожидать? Смерти или снисхождения. Зато он прекрасно помнил о том, как ведут себя люди во время военных действий… Наверное на снисхождение можно не рассчитывать.

— Выпей, — она, поддерживая его голову, поднесла к запекшимся губам деревянную плошку. Доктор с сомнением принюхивался к отвару из неизвестных трав, но решил, что выбора у него нет. — Не бойся. Я училась семь лет в университете Цапанасоль и могу легко произвести пересадку сердца.

Выпив все до последней капли, доктор впал в кратковременное забытье, после чего ему стало легче и он смог сесть и оглядятся. Пол устлан циновками, нехитрая плетеная мебель, круглые окна без стекол, хорошо освещающие небольшую типичную деревенскую хижину.

Цапорианская девушка сидела рядом и толкла в ступке какие-то зерна. Широкие голубые штаны и свободная куртка скрывали фигуру, на обозрение выставились только тонкие лодыжки и маленькие босые ступни, вымазанные грязью.

— Мы здесь одни? — Рова не слышал голосов или каких-то других звуков снаружи. Если это деревня, то в ней царит странная, неестественная тишина.

— Ты привык к шуму городов, человек? — она не назвала его снова врагом, это хороший знак. Что остается делать, как не налаживать контакт со своей спасительницей. В том, что именно она имеет прямое отношении к тому, что он до сих пор жив, можно не сомневаться.

— Где я? Как тебя зовут? Далеко ли до Хед Ру?

— Сколько вопросов! Это все? Или будут еще?

— Ты пока не ответила ни на один. Ты из деревни Шма? Почему так тихо? Тетрокродилы напали на деревню тоже? Кроме тебя кто-нибудь выжил?

— Мы здесь одни…Тебе лучше молчать, человек. Тебе нужно много лежать и пить отвар травы сау во. Я сделала операцию и наложила повязки. Ты сильно пострадал, но выживешь, нужно время. Ступни ты лишился, но у вас хорошие протезисты.

— Зачем ты помогаешь мне? Люди напали на вашу планету, идет война, ты помогаешь врагу…

— Я помогаю живому, мыслящему созданию, человек. Воевать должны воины, а лекари должны лечить.

— Интересная логика. Во всяком случая я рад, что ты так думаешь.

— Дело не только во мне. Если тебе суждено было погибнуть, ты бы погиб.

— Ты фаталистка? Веришь в судьбу?

— Это сложно объяснить, я не настолько хорошо владею вашим языком. Ты остался жив в ситуации, в который должен был погибнуть. Это… называй это судьбой, если хочешь. Змеи кро, убили всех в вашем лагере, а ты выжил, я не могла бросить умирать отмеченного судьбой, это не правильно.

— Вся эта война — дело неправильное…

— Если ты так думаешь, зачем прилетел сюда?

— Теперь твоя очередь задавать вопросы? Я не знаю ответа… Я врач и должен лечить, как ты говорила. Хоть и приходилось лечить солдат, отнимающих у тебя твой мир.

— Вы не смогли бы ничего отнять, не будь на то воли Ца.

— Ты веришь в высшие силы? Это смешно. Люди диктуют галактике свою волю, потому, что сильнее других и ни Ца, ни Аллах, ни Джа-Вседержитель тут ни при чем.

— Ты сильнее змеи кро, человек?

— Мне повезло…

— Называй, как хочешь. Но если из семидесяти воинов растерзанных безжалостными тварями выживает один, невольно задумаешься, для чего Ца сохранил ему жизнь.

Рова Шульц не знал, что ответить. Он откинулся на циновку и закрыл глаза. Боль возвращалась, и продолжать дискуссию не хотелось. В чем он хотел убедить цапорианку? Не помогать ему? Что за глупость…

Дни и ночи сменяли друг друга. Цапорианка выхаживала человека, поила, кормила с ложки, меняла повязки. Молодой организм и забота сделали свое дело. А может это была воля Ца? Кризис миновал и Рова Шульц пошел на поправку. Он смог соорудить себе костыли и теперь все чаще выбирался из хижины, чтобы немного пройтись, размяться.

Одинокое жилище Оми Сма, так звали цапорианку, затерялось среди тысячелетних джунглей. Гигантские стволы деревьев уносились ввысь, цепляясь пушистыми кронами за рваные простыни облаков. Меж стволов, соединенных друг с другом сеткой лиан, порхали радужные недо-птицы, то и дело попадавшие на корм ловким длиннолапым, хвостатым шво — местным аналогам земных    приматов.

Оми, Амина, как называл ее на земной лад Рова, скрывалась здесь от войны. Когда люди сравняли с землей университетский городок, она, забравшись в экспедиционный вездеход, напичканный продукт-комплектом на пару месяцев жизни, рванула в джунгли. Пряталась и от своих и от чужих. Какое-то время провела в глухой деревне, но не нашла общий язык с сыном главного вещателя воли Ца и бросив вездеход, пешком, только с рюкзаком за плечами, двинулась на старую орнитологическую станцию, о который знала от студентов с параллельного факультета. Станцию не нашла, но набрела на заброшенную хижину, где нашла нетронутый запас продовольствия, оружия и боеприпасов, этакий партизанский схрон последних защитников Цап Ор. Молодому доктору Шульцу повезло — партизаны запаслись большим количеством разнообразных медикаментов, необходимых в военно-полевых условиях и хорошим набором хирургических инструментов. Но жизнью он обязан Амине, талантливой выпускницы медицинского университета Цапаносоль, которая сумела всем этим воспользоваться. Одним отваром сау во жив не будешь.

Смелая Амина, исследуя окрестности, поняла, что война нашла ее и в джунглях. Она наткнулась на людскую крепость, любопытство взяло верх и, забравшись на дерево, она решила понаблюдать за бытом вражеских солдат. Отсутствие движения и тишина показались ей странными. А потом она увидела расчлененные трупы.

Сложно сказать, что подвигло ее «просто пойти посмотреть», вместо того, чтобы бежать оттуда со всех ног. Так она нашла Рову.

Доктор Шульц знал о возможной близости с цапорианками. Он слышал сальные истории штурмовиков, видел пленниц в недвусмысленных ситуациях, но никогда не рассматривал такой возможности для себя. Личная жизнь Ровы до войны носила эпизодический, познавательно-экспериментальный характер, а возможность появления какого-то чувства к противоположному полу ассоциировалось у него с необходимостью рано или поздно создавать семью.

Рова смотрел на Амину и чувствовал… благодарность. Цапорианка восхищала его своей смелостью, проворством, большим врачебным талантом и добротой. Ее доброта выражалась в отсутствие скорого негативного суждения о событиях, вещах, поступках других людей, цапорианцев… Во многом эта доброта, по мнению Ровы, граничила с глупостью — как можно с пониманием относится к зверям отнявшим у тебя дом. Но подспудно, где-то на грани соприкосновения двух мироощущений — до и после — он понимал ее и все чаще ловил себя на мысли, что не далек от того, чтобы разделить ее взгляды.

Его тянуло к ней. Они много разговаривали, находясь в изолированном круге общения, и постепенно различия стирались, а все больше находилось точек соприкосновения, общие интересы и взаимная симпатия позволяли не принимать в расчет различия в ДНК. Рова хотел близости и Амина, скорее всего тоже.

Но, как это обычно бывает, в зыбкую гармонию взаимоотношений слабых мира сего встревают третьи силы. Амина вернулась из похода в ближайшую деревню, ее белая кожа, показалась Рове прозрачной.

— Партизаны! Мстители Ца! Это не воины, это убийцы. Большая группа двигается сюда.

Доктор Шульц засуетился, изо всех сил стараясь не потерять лицо. Сказать, что он испугался, ничего не сказать. Он остался жив после атаки тетракродилов, его миновала опасность после ранения подцепить жар цапо или любую другую смертельную лихорадку. Высшие силы послали ему Амину! И за этим он перестал замечать другие опасности, потерял бдительность, почувствовал себя баловнем судьбы, и расплата не заставила себя долго ждать.

Амина отдала ему свой рюкзак, предварительно набив всем необходимым:

— Еды тебе хватить на пару недель. Воду сможешь найти сам. Возьми навигатор, хороший, вашего производства. Пистолет. Автомат ты не вынесешь. Ты не сможешь двигаться быстро, но здесь по меркам Цап Ор не джунгли а так, редколесье. Люди продвинулись далеко за линию Шма — Хед Ру, мы практически в вашем тылу. Ты сможешь найти своих.

— А ты!? Амина, пойдем со мной. На колонизированной территории налаживается новая жизнь, ты найдешь себя применение. С твоими талантами…

— Молчи. Некогда объяснять. Я не уживусь в вашем мире. К тому же, партизаны. Они поймут, что здесь был человек, отыщут твой след, но я смогу их отвлечь от погони.

Рова Шульц содрогнулся.

— Амина…

— Беги, человек. Больше нет времени ни на одно слово.

Она коснулась его рукой. Первый раз просто так, не для того, чтобы лечить или ухаживать. Просто так.

Амина, не оглядываясь, быстро скрылась из вида за ближайшими деревьями. Сгорая от стыда и страха, заливаясь горячими слезами, доктор бежал. То, как без правой ступни, на самодельных костылях с ограниченным запасом продовольствия он смог через незнакомые леса добраться до гарнизона Хед Ру отдельная история, которую доктор старался не вспоминать. Но вот Оми, Амину он видел почти каждый день — в дрожании жаркого воздуха, в мимолетном блике на зеркальной поверхности скальпеля, в темном углу каюты звездолета…

Странная церемония цапорианцев завершилась. Люди больше не задавали вопросов — они не понимали, к чему этот цирк. Шмаа Ра произнес несколько заключительных общих фраз и покинул зал. Через стандартные сутки транспортник вышел на орбиту Татэу.