Юлия_ — Психо-анализ.

Когда меня спрашивают: "Вика, ты кем работаешь?" — я смело и уверенно отвечаю: "Психо-аналитиком". Почти никто не замечает паузы в слове, и почти никому не приходится объяснять, что я — анализирую психов, и что анализ психов сильно отличается от психоанализа.

Каждый день с восьми до десяти вечера я провожу в виртуальной реальности чатов Города, где раньше жила. Это сейчас из окон моего кабинета — а у меня ныне есть отдельный кабинет, и у мужа кабинет, и ещё есть наша спальня, и у дочи спальня, и у сына, и есть у них игровая, и есть зал с камином, и гостиная, и… и, короче, всё не перечислишь, восемнадцать комнат… Так вот, это сейчас я вижу из окна Средиземное море, а раньше мои окна выходили на панельную стену соседнего дома.

Сказать честно?

Скажу. Иногда, когда ветер дует в сторону моря и запах йода слабеет, кажется, что вот сейчас прогремит раздолбанный трамвай под балконом, я выгляну в окно и взглядом упрусь в серый бетон. И каждый раз, кода это кажется, мне становится не по себе, потому что понимаю… Здесь хорошо.

Здесь уютно.

А хочется — туда, потому что… нет, нет, я не собираюсь возвращаться! Но…

Там всё-таки что-то есть!

И ежедневно два часа своей жизни я посвящаю анализу психов Города, где я жила.

Когда я выхожу в чат, появляется "моя" фраза: "Ветер Средиземноморья дохнул на вас… встречайте — Я!!!" И — анимированный смайлик: человечек кивает головой, двигает руками вверх-вниз, вроде как подбадривает: встречайте, встречайте…

Ровно с этой минуты начинается анализ психов.

Объект номер раз, это, разумеется, Мух. Обычно он приходит сразу следом за мной в сопровождении фразы "Встать! Мух идёт!" И — картинки — мультяшная муха в камуфляже и с автоматом.

Его зовут Виталик, ему 20 лет. Интересно наблюдать, как он шагает по чату со скоростью одна влюблённость в две недели. Я анализирую его вот уже полгода, то есть шесть месяцев, двадцать недель, десять влюблённостей, десять девчонок из Города, где раньше жила… причём, похоже, ни одна из десяти не догадывается о существовании девяти остальных! Эта бережная осторожность в сочетании с тем, чем он делится со мной в приватах, заставляет думать о том, что чувства у Виталика — настоящие. Он по-настоящему влюблён — не скажу "любит", но "влюблён" — во всех этих девушек. Виталик никому не причиняет никаких неудобств. Он просто щедро осыпает своих любимых смайликами, "поёт" для них песни: печатает построчно тексты, сопровождая комментариями вроде "ветер погасил свечу на моём окне", "струны вибрируют под пальцами"…

Он — романтик. Он очень милый. Его нельзя не заметить.

Он — псих. Я анализирую его в надежде его понять.

Объект анализа номер два… совершенно отдельная история. Это Твин Пикс. Это у них ник такой, у брата и сестры, выходящих в И-нет с одного и того же компьютера и упорно не желающих завести отдельные ники. Им нравится разыгрывать всех, но, похоже, скоро чатлане научатся их различать. Коля определённо экспрессионист, он совсем не признаёт заглавные буквы и запятые, но его сестра педантична до крайности и извиняется за каждый лишний пробел. Может быть, они поступают так нарочно…

Они — психи. Об этом даже ник свидетельствует — "раздвоение личности". Я анализирую их, в надежде их понять.

Объекты, экземпляры, сообщества и одиночки… Можно долго-долго рассказывать. Можно слагать оды осторожности Лисы, когда она под разными никами заглядывает в чат, чтобы проверить, что говорит о ней КиР и говорит ли вообще… и каждый раз лезет ко мне в приват: "Не выдавай меня, Викусенька…" Можно злобно высмеивать Дэйва, который, едва завидев ник, похожий на женский, "бежит" с приветствиями и смайликами в надежде хоть на сей раз "отдаться в хорошие руки", которые будут его, "белого и пушистого", обихаживать, обстирывать, обглаживать и вкусно-вкусно кормить…

Но нужно сказать об одном-единственном человеке, благодаря которому я знаю, как изменился Город, где жила раньше и знаю в лицо всех тех, о ком так уверенно говорю. Его ник — Электроник, его имя — Федя, страсть всей его жизни — фотографирование и видеосъёмка. Ему двадцать два года. Он не расстаётся с камерой даже ночью, прячет её под подушкой, в надежде, что когда-нибудь сможет сфотографировать сны.

Он может часами говорить о рендеринге, ретуши, масках, фильтрах и слоях, и не беда, если ему никто не ответит. Федя печатает безадресные послания в никуда, иногда начиная с самим собой спорить.

Если он "в духе", он может с воистину фотографической точностью дать характеристику чему угодно, будь то человек, место, событие…

Федя регулярно высылает мне "по мылу" целые пачки фотографий. Подписи к ним он делает исключительно "в духе". И получается, что я вижу Город его глазами и думаю о Городе… хм… его мыслями.

Я бежала в сером свете раннего пасмурного утра. Это в Городе, где жила раньше, я никак не могла начать утренние пробежки, но здесь показалось естественным и органичным вставать в шесть утра, обувать кроссовки и — бежать. По набережной, по пляжу, по мокрому песку у самой кромки воды… мимо пальм… семь лет я каждое утро говорю себе — "Вот ты и в раю!" Муж дома шутит: "Рай, не рай, но земля — обетованная!"

Бока внезапно сжало резкой болью, давно уже не бегала с такой скоростью — и я остановилась, упираясь ладонями в колени. Дышать было трудно.

А думать — больно!

Если бы только сейчас был рядом Дэвид… если бы он прямо сейчас мне сказал — ну что ты, ведь это теперь наша родина!

И я бы поверила… просто так дико вдруг оказалось видеть русское небо — над израильской землёй!..

Дома доча воспитывала братишку — разложила по кучкам паззлинки и приговаривала:

-Вот десять агорот и вот десять агорот, десять раз по десять агорот — сколько будет?

Мой двухлетний сынуля, напряжённо сопя, пытался отковырять цветочек от рисунка ковра, не проявляя ни малейшего интереса к сестре.

-Что говоришь? Много агорот? Не-е, не-е, будет всего один, но зато шекель! Ой, мама!

Оба ринулись ко мне.

Вот они, те, кто может ни-ког-да не увидеть русского неба… если я не настою на поездке.

В комнате наверху что-то хлопнуло и зашуршало, я притянула к себе деток, но доча ловко вывернулась из-под руки:

-Ма, ну ты что? Там люйши!

-Кто?!

-Ну папика! В моём разговорнике нет слова "папа", но есть "юрист", а "юрист" по-китайски — "люйши"! — радостно объясняла доча по пути в мой кабинет — наш "юрист" шумел именно там.

Интересно, что он там делал…

Он стоял посреди комнаты — по щиколотку в фотографиях Города, где я раньше жила, и людей, которые живут там сейчас. В руках у него была спортивная сумка, минуту назад плотно набитая снимками.

Сумка лежала — на самой верхней полке стеллажа. Зачем Дэвид туда полез…

-Что это? — он даже обеими руками указал на скрывшийся под глянцевыми прямоугольниками пол, чтобы я наверняка ни о чём другом не ответила.

-Фотографии, — сказала я, чувствуя, как где-то глубоко внутри плеснули волны злобы. Начинался прилив. Это — мой кабинет! Это — моё!

Странно, что злоба эта касалась только мужа — мне было даже приятно, что сынуля уже приступил к сортировке картинок по своему вкусу, а доча не решается к нему присоединиться только потому, что она уже — взрослая. Сдержанная. Знает, как по-китайски "юрист" и сколько агорот в одном шекеле.

-Ма, а можно, я — ..?

-Да.

Радостно пискнув "сэсэ нинь" (я уже знала, что это значит "благодарю Вас") доча нырнула в водоворот изображений.

-Я спросил, что это, — повторил Дэвид.

-Я сказала — фотографии, — повторила я, и всплески злобы стали отчётливее. "Моё, моё, моё…" — стучало уже в висках.

-Откуда они?

-Из той сумки, которую я забыла застегнуть, и которая никому не мешала, пока ты её не свалил.

-Откуда они вообще?

-Рассказать, откуда вообще берутся фотографии?

-Почему ты… так реагируешь?!

А правда, почему…

Я почувствовала, что отлив начнётся с минуты на минуту. Плеск моей злобы становился всё глуше…

-Это снимки Города, где я раньше жила, — сказала я и поняла, что уже почти совсем-совсем не злюсь. — Мой знакомый фотограф присылает цифровые пакеты, а я распечатываю.

Дэвид изогнул брови в беспомощном изумлении:

-Но… зачем тебе… столько?!

Я прислушалась к себе и ответила — совершенно честно:

-Не знаю.

-Ты никогда мне их не показывала.

-Я не думала, что это может быть для тебя важно.

Разговор казался мне казённо-сухим и штампованным.

-А… — Дэвид вздохнул, — а давай купим альбомы, а то, что это они у тебя в сумке?..

…-Вот на этой улице я раньше жила. Вот в этом доме. А тут была не стоянка, а детская площадка, и у нас не просто качели были — карусель! Ну, помнишь, были мы в парке, я тебе показывала, вот наподобие, с перекладинами вместо креслиц… А это как раз тот дом, что нам вид из окна перекрывал… ха! Это сейчас — красивый, салатовый… а был — противный, серый…

Я показывала доче фотографии, доча отдавала Дэвиду, а тот — сынуле, а уж малыш старался — в стопочку складывал.

Больше двух часов я показывала и рассказывала, свой Город и о нём, людей и о людях… И мне было совсем не важно, что мои мысли могли возникнуть на основе чьих-то чужих. Это были мысли о Городе… и с каждой минутой мне становилось всё спокойнее и спокойнее.

Внутри меня происходило какое-то движение чувств и мыслей. Подобно тому, как тасовались фотографии Города, где жила раньше, чувства перетасовывались, мысли раскладывались… И получалось, что этот разговор давно должен был состояться — и всё правильно, фотографии эти нельзя было показывать по мере появления, не было бы такого эффекта, как теперь…

Не было бы — а что было бы? Желание впечатать смайлик после каждого слова… и сожаление о том, что в реальности смайлики надо изображать лицом, а ведь куда проще выбрать нужный из списка, и соврать о своих эмоциях…

Цифры на часах разом сменились.

-Ладно, вы тут посмотрите фотки, а мне пора…

Ни доча, ни Дэвид не сказали мне ни слова, настолько привычным было для них моё выпадение из реальной жизни на два вечерних часа.

"Ветер Средиземноморья дохнул на вас… встречайте — Я!!!"

И — анимированный смайлик. И приветствия. И болтовня ни о чём и обо всём сразу. Новые ники, знакомые ники… Два часа психо-анализа.

Два часа размышлений: зачем я здесь? Что мне здесь нужно? Я же никогда не вернусь в этот Город! Мне хорошо на земле обетованной! Мне не нужно ничего, кроме того, что у меня уже есть…

…но зачем тогда каждый день с восьми до десяти вечера я сижу в чатах Города, где жила раньше?

Ведь там, тогда, у меня был компьютер, но не было ни компьютерного стола, ни И-нета, ни моря за окном, только серый бетон, ни даже счастья — оно пришло ко мне здесь… Но — что же я забыла там?!.

Я занимаюсь психо-анализом.

Я — псих.

Я анализирую других, в надежде понять — себя…

…небо за окном сливалось с морем, и оба они были того самого цвета — серо-бетонного.

25.10.05