Красотка выходит замуж (5,6)

Предыдущая часть: https://avtor.net/page.php?id=85694

..............................................................................................................................

5.

А в конце зимы пожаловал господин Ричард Байяр.

О своём намерении он заранее предупредил в записке, доставленной лакеем. В ней говорилось, что господин и госпожа Байяр изъявляют желание навестить господина О’Рейли и его дочь мисс Энн Мэри в четверг в четыре часа пополудни. Если таковые день и время неудобны хозяевам или, напротив — просим сообщить о том. Делать было нечего. Прочтя послание, сэр Джеймс со вздохом неизбежности ответил от своего имени и имени Энн, что он и его дочь будут рады принять у себя дорогих желанных гостей в указанные день и время, и с нетерпением ожидают встречи. Но, если для господина О’Рейли такой ответ был продиктован исключительно нормами этикета, то Красотка сгорала от подлинного нетерпения.

К тому времени размеренная домашняя обстановка и монотонность провинциальной жизни начали порядком её раздражать. На смену умиротворённости пришла беспросветная скука. Бесшабашная натура жаждала новых приключений. Если прежде всё произошедшее казалось ей единой ошибкой, этапом жизни, который нужно вытравить из своего сердца и памяти, то теперь, вспоминая подробности своего пребывания в пиратской ватаге Рэкхема, она отыскивала причины, приведшие к столь плачевным следствиям. Красотку всё чаще посещали мысли: а если бы начать всё сначала и поступить так-то и так-то, тогда… И вновь беспокойные мечты уводили её в безбрежные морские дали, где она видела себя на шканцах корабля под чёрным флагом, чуть ли не королевой пиратов, повелительницей морей на вершине блеска, богатства и славы… Да, как уже было сказано, пережитые горести ничему её не научили.

* * * * *

Супруги Байяр прибыли точно в указанное время. Миссис Байяр ехала в кабриолете, которым правил лакей, а её супруг следовал рядом верхом на гнедом жеребце. Байяр ловко спешился, бросил поводья Джиму, подал руку своей жене, помогая ей выбраться из кабриолета. Затем они подошли к сэру Джеймсу и Энн, ожидавшим на террасе. Состоялся стандартный обмен пока ничего не выражающими приветствиями. Байяр обменялся рукопожатием с господином О’Рейли, отрекомендовал свою супругу (та слегка поклонилась), сэр Джеймс в свою очередь представил свою дочь. Энн присела в грациозном реверансе (уроки мисс Соммерс не прошли зря), Байяр отвесил ей изысканный поклон и попросил руку для поцелуя. После сэр Джеймс пригласил гостей проследовать в дом. Маленькое общество разместилось в гостиной, рассевшись у стола, сервированного к ужину.

А теперь позвольте мне изобразить портреты новых действующих лиц нашей истории. Итак, Ричард Баяр: на вид около тридцати пяти лет, высокого роста, атлетического телосложения. То что можно было с первого взгляда посчитать загаром, являлось естественной смуглостью. Лицо имело правильные черты: высокий лоб, массивные скулы, прямой удлинённый нос, узкие губы, круто очерченный подбородок, большие широко расставленные глаза холодного серого цвета. Правую щёку от уха до уголка рта пересекал длинный шрам. В парике Байяр не нуждался, обладая густой каштановой шевелюрой, собранной на затылке в косицу, перевязанную чёрным бантом. Одет он был в костюм синего сукна, безукоризненно подогнанный, строго кроя, смахивающий на флотский мундир, но не лишённый элегантности. Единственным украшением был перстень с крупным брильянтом на безымянном пальце правой руки. По случаю верховой езды чулки и туфли заменяли ботфорты, не успевшие утратить зеркальный блеск (путь до усадьбы господина О’Рейли был недалёким). Довершала наряд Байяра треуголка с белым плюмажем.

Миссис Байяр, в девичестве Джудит-Мария Лоудс. Что сказать о ней? Природа явно поскупилась своих щедрот для девицы. Будучи на восемь лет старше Энн, она по-прежнему напоминала подростка. Её фигура оставалась нескладно-угловатой, не приобретши женственной плавности и округлости форм. «Как корабельная мачта…» — такую оценку дала ей про себя Красотка. Ростом Джудит-Мария была немногим ниже своего супруга. На ней было длинное белое платье-хитон, перехваченное корсажем под самой грудью. Короткие и очень густые волосы были убраны под кружевной чепчик. Лицо было вполне благообразным, но болезненно бледная кожа, глаза, лишённые блеска, и несколько великоватый рот портили его, создавая постоянную маску грустной задумчивости.

Разительный контраст супружеской четы бросался в глаза. «Они подходят друг другу, как осколки хрустальной вазы и черепки глиняного горшка, к тому же, совершенно различной формы» — думала Энн, рассматривая гостей. Сама же Красотка нарядилась в светло-зелёное платье, как нельзя лучше гармонирующее с её очесами, недавно заказанное в лавке известного портного-француза в Чарльзтауне, нельзя сказать, что откровенно-вызывающее    или аскетично-пуританское, не обнажающее грудь, но подчёркивающее прямоту осанки, красоту плеч и шеи. Роскошные светлые волосы были собраны в кокетливые букли, удерживаемые у висков розовыми лентами. Девица наша была сама прелесть и очарование. А пребывание в родном доме в окружении внимания и заботы лишь подчеркнули это.

Что же касается сэра Джеймса — он был верен своим привычкам, и костюм его напоминал судейское облачение: белая рубаха с накрахмаленным воротничком, чёрные бриджи и жилет, длиннополый камзол то же цвета, белоснежные чулки и туфли с простыми пряжками. Также сэр Джеймс надел небольшой парик пепельного цвета.

Беседа началась обычными любезностями: вопросами о здоровье, делах и тому подобному… Затем Красотка выразила глубокую признательность «своему спасителю» (по её собственным словам). Байяр галантно ответил, что в этом заключался его долг джентльмена. Энн уже собиралась прямо задать ему давно не дающие покоя вопросы. Однако тут сэр Джеймс, словно прочтя мысли дочери, неожиданно перехватил нить разговора, попросив гостя рассказать о своём путешествии и обстановке в Европе. На этом этапе инициатива полностью отошла мужчинам, женщинам оставалось пока довольствоваться ролью слушательниц.

Далее последовал рассказ Байяра. Он в общем отображал политическую ситуацию в Европе начала 1722 года. Я не считаю нужным приводить его здесь, поскольку все интересующиеся могут почерпнуть нужную информацию из более достоверных и грамотно составленных источников. Тем не менее, кое-что, всё же, заслуживает внимания.

— …В Европе происходит крупнейшая за последние несколько веков перестановка сил, начинается новая эпоха, и ветер перемен веет с востока.

— Оттоманская Порта вернула себе блеск? — спросил сэр Джеймс.

— Нет, господин О’Рейли, родилась новая империя — Российская.

— Надо же. Московитам позволили выбраться из берлог в болотах и лесах…

— Российский правитель, царь Пётр, ничьего разрешения не испрашивал, тем более, не ждал — усмехнулся Байяр — и, заметьте, его страна за двадцать лет прошла путь, на который иным потребовалось более двух столетий… Поверьте мне, в недалёком будущем слово России в делах европейской политики станет решающим.

На это сэр Джеймс, как гордый ирландец, лишь пожал плечами.

И ещё, поскольку, за время своей поездки Байяру пришлось дважды пересечь Атлантический океан, господин О’Рейли поинтересовался спокойно ли прошло плавание, не было ли в пути встреч с пиратами и капризов погода. (От этих слов Энн вздрогнула и заёрзала на своём стуле).

— А вы разве не слышали последнюю новость? — удивился Байяр.

— Увы, господин Байяр, в нашу глушь все известия доходят с опозданием на несколько недель.

— В начале февраля в Гвинейском заливе в бою с военным кораблём Его Величества «Ласточка» был убит Бартоломью Робертс. Последний из великих джентльменов удачи. С ним завершился золотой век пиратства в Карибском море, да и во всей Атлантике.

— Этому можно только порадоваться, поблагодарив Господа, и воздав должное доблести наших военных моряков (тут вновь следует отметить — в слово «наших» сэр Джеймс вкладывал свой особый смысл, подчёркивающий то обстоятельство, что доброй частью личного состава, а именно нижних чинов, британского военно-морского флота являлись ирландцы). Наконец-то торговое судоходство стает безопасным.

— Как знать, господин О’Рейли, как знать, — задумчиво произнёс Байяр, — мир должен находиться в равновесии. Всему требуется своя противоположность: мужчине — женщина, любви — ненависть, свету — тьма, жизни — смерть, добру — зло, наконец. Ничто не может существовать по отдельности. Видимо, это один из замыслов Господа — создать целое, а затем разделить на частное, ибо только в противоборстве заключатся сама жизнь.

Сэр Джеймс вежливо выслушал собеседника, но пускаться с ним в философскую дискуссию намерений не имел. Зато Красотка ловила каждое слово.

После в разговор вступили дамы. Миссис Байяр не нашла ничего лучшего, как подробно расспросить сэра Джеймса о местном климате, сочтя, в конечном итоге, что он является не слишком благоприятным в отличие от Ямайки. Энн после недолгих уговоров исполнила балладу «Алая роза и белая лилия», вызвав восторженный аплодисменты Байяра и, в заметно меньшей степени, его супруги.

Гости не задержались долго. Сразу после угощения, миссис Байяр, сославшись на невыносимую головную боль, извинилась перед хозяевами и попросила супруга отвезти её домой. Сэр Джеймс и Энн проводили их до порога, где новые знакомые откланялись и отбыли восвояси.

Однако, если бы посторонний наблюдатель присутствовал на вышеописанной встрече, он бы отметил следующие странность, касающуюся её участников. Господин О’Рейли внешне безукоризненно вежлив, внимателен, учтив. И, всё же, он вёл себя так, словно находился на судебном слушании, исполняя свой долг и, надев подобающую случаю маску. Миссис Байяр, замкнутая, погружённая в себя, делала явные усилия для поддержания разговора, и, можно предположить, что находиться здесь вовсе не желала. Что же касается остальных двух героев — между ними сразу заискрились огни святого Эльма… В течение вечера Энн постоянно, украдкой, бросала взгляды на Байяра и… встречала его ответные. О, эти взоры ей были хорошо знакомы: раздевающие, своей красноречивостью не требующие никаких слов, бесстыдные и оттого ещё более волнующие. В общем, этакий маскарад в миниатюре. И, нельзя исключать, что всё перечисленное не ускользнуло от внимания каждого из самих собеседников.

За всем этим мы совсем позабыла про нашего рифмача. А он был необыкновенно точен:

                 Нам всем порой приходится скрывать лицо под маской,

                 В ней истину души своей мы прячем от иных,

                 Ликуя — плачем, а скорбя — пускаемся, вдруг, в пляску,

                 И всё верх дном и кувырком, как свой среди чужих.

В результате, проводив гостей, сэр Джеймс стал ещё мрачнее, а Красотка окончательно потеряла остатки покоя.

И ещё:

                 Да-да, лишь задремала в ней мятежная натура,

                 И снова пробудясь, она звала Красотку вдаль,

                 А тут ещё вдруг под обстрел попала стрел Амура,

                 И стала искры высекать, как из кресала сталь.

6.

Некоторое время спустя Энн, как обычно, совершала верховую прогулку. Стоял ясный, тёплый весенний день, один из первых дней весны. Убаюканная нежарким Солнцем и лёгким ветерком, Красотка отпустила поводья, дав волю Амазонке идти тихим шагом, самостоятельно выбирая дорогу. Сама же наездница погрузилась в море томительных грёз, ещё не обретших чёткие формы, но столь сладостны и манящих… Мысли Энн не покидал Байяр, его бесстыдный взгляд, обращённый на неё, его голос, манера держаться, пронзительные стальные глаза, смуглое лицо, которое шрам нисколько не портил, а наоборот, придавал мужественности… Да, Красотка истосковавшись по мужскому вниманию, уже готовы была вновь поступить так, как будто жизнь — это край полосы прибоя, на которой    не остаётся следов, хоть сотню раз исходи её туда и обратно.

От мечтаний её отвлёк приветливый возглас:

— Мисс Энн! Какая приятная встреча!

Обернувшись, Красотка увидела Байяра, восседавшего верхом на своём гендом. Он снял шляпу, приветствуя её.

— Доброе утро, господин Байяр! Вы тоже решили прогуляться? — лучезарно улыбаясь, ответила Энн.

— Такой замечательный день как нельзя лучше подходит для прогулки. Вы позволите к вам присоединиться?

— С удовольствием.

Их лошади пошли рядом.

— Вы сегодня один без супруги?

— Моя жена не выносит не только верховой езды, но даже прогулок в коляске. У неё сразу начинаются приступы мигрени. Она вообще предпочитает, без крайней необходимости, не покидать пределов дома, в лучшем случае сада. Вот с сегодня утром моя супруга дурно себя чувствует.

— Бедняжка.., — проговорила Энн, думая о совершенно другом.

Она оказалась наедине с Байяром. Наконец-то представилась возможность получить желанные ответы и Красотка не собиралась её упускать. А потому прямо перешла к делу.

— Поговаривают, что вы ведёте дела с пиратами.

— Так и есть.

— Исключительно торговые?

— Не только. Я участвовал в нескольких походах под началом капитана Мартеля, ходил к берегам Африки с    капитаном Инглэндом.

— Вы не боитесь быть со мной столь откровенным? Мы едва знаком.

— Не боюсь, мисс Энн. Мне хорошо известны неписаные законы берегового братства.

Красотка взглянула на него, и её изумрудные глаза заискрились огоньками, став похожими на кошачьи, когда зверёк готовится к прыжку.

— Позвольте и мне спросить, мисс Энн, как вы сами оказались среди джентльменов удачи?

— Это была попытка побега. Правда, неудачная, — вздохнула Красотка.

— От чего же вы бежали?

— От уготованной мне судьбы: выйти замуж за какого-нибудь идиота, наплодить детей, превратится в пивную бочку и до конца своих дней киснуть от беспросветной скуки в забытом Богом захолустье, чтобы, в конце концов преставиться, захлебнувшись собственной блевотиной, — Энн не стеснялась в выражениях, — Ну уж нет! Жизнь — это шанс, который даётся один раз за вечность, чаша, которую нужно испить до дна.

— А если в этой чаше будет одна лишь горечь?

— Неужели вы считаете, что Господь Бог, подобно дотошному трактирщику в засаленном фартуке будет утруждать своё внимание мыслью, чтобы налить тому или иному из миллионов созданных им людей? Не-ет! Каждый получает пустую кружку, а вот чем наполнить, ямайским ромом, шампанским, или тухлой болотной жижей, зависит только от него самого. Глупец припрячет её в самом тёмном углу чулана, где дарованная чаша будет стоять и с годами наполняться лишь пылью да паутиной. Лучше уж разбить.

Красотка сделала паузу.

— Но самое худшее: придётся притворяться, подстраиваться под общепринятые нормы, врать себе и барахтаться в потоке лжи окружающих. А я не терплю лицемерия… Зачастую    те, кого считают отъявленными мерзавцами, лишены его. Пираты тому пример. Да, они жестоки, алчны, коварны, но и не скрывают своих пороков. В этом их честность. Любой пират куда лучше святоши с приторно-слащавым лицом херувима и гнездом чертей в душе. Самое худшее, когда второе рядится в первое. Зло должно оставаться злом, а добро — добром.

Энн говорила так, как человек, получивший долгожданную возможность высказать давно копившееся, но до сих пор скрываемое.

— И потом, — продолжала Красотка, — не будете же вы отрицать, что любой торговец, не важно крупный или мелкий, по сути своей является тем же пиратом, наживается сам, обирая других. Европейцы, прибывшей в Новый свет, вот уже более двух веков занимаются грабежом и захватом чужих земель, в одночасье лишив прав на них законных владельцев, называемых не иначе как первобытными дикарями. И всё это обставляется исключительно благими намерениями, поощряемыми сводами законов, писанных теми, кому они выгодны… Я же хочу быть честной, такой, какая есть, не надевая ничьей личины.

— Поэтому вы не пощадили Калико Джека в последние минуты его жизни?

— М-да, отец говорил о вашей осведомлённости.

— Я присутствовал на всех судебных слушаниях по вашему делу.

Несмотря на догадки, уже зародившиеся в уме Красотки, такой ответ стал для неё неожиданным. Она по-иному взглянула на Байяра, однозначно начиная испытывать влечение к этому человеку.

— Но вы не ответили на мой вопрос, — продолжил он.

Красотка брезгливо поёжилась.

— У всего бывают исключения. Трус получил по заслугам.

— Вы опасная девушка, мисс Энн, — усмехнулся Байяр, — кстати, про торговцев вы подметили совершенно точно. Знаете откуда у меня этот перстень?

— Откуда же?

— Бриллиант в нём один из тех тридцати, что были захвачены капитаном Эйвери Счастливцем на борту «Ганг-и-Савая». Но купил я его в Лондоне, в лавке одного из богатейших столичных ювелиров.

Энн вновь одарила его горящим взором и встретила ответный.

Теперь настал черёд для главного.

— Скажите, господин Байяр, какие причины заставили вас помочь моему отцу освободить меня?

— Вы хотите знать правду?

— И только.

Байяр помолчал, гладя на Энн тем же взором соблазнителя. Но теперь в нём ещё читалось удивление и восхищение. На его губах появилась загадочная улыбка.

— Из любопытства.

— При том совершенно бескорыстного, — прищурившись, полуутвердительно сказала Красотка.

— Мне лично это ничего не стоило.

— И всё же…

Их глаза встретились.

— Ещё не пришло время платить по счетам, мисс Энн. Быть может, оно и вовсе не настанет.

— Господин Байяр, вы говорите загадками.

— От части, я уже получил, что желал.

— Объяснитесь, будьте любезны.

— Мне хотелось узнать новую Жанну де Бельвиль.

— И каков же будет ваш предварительный вердикт?

(Видимо, Красотку нисколько не смутило сравнение).

Байяр склонился к ней так близко, что на своей щеке и шее Энн ощутила его дыхание:

— Я счастлив, что поступил именно так…