TwiXP — Северные горы — глава 4 — Древние руины.

в которой долгий путь

по Северным горам кончается

и путешественники, наконец, находят

древние руины.

Этот мир больше не увидит нас такими,

какие мы сейчас,

и ночь эта станет для многих или концом,

или началом.

Леолон — эльф-лучник, боевой друг Ксеаны.

Тихо. Необыкновенно тихо. Ни птиц, ни зверей — поляна будто вымерла, лишь невидимые субстанции, именуемые призраками прошлого, парили в воздухе, охраняя свой обветшалый дом от нежданных гостей. Руины угрюмо возвышались на просторном холме, очищенном некими силами от деревьев. Три башни, усыпанные плющом и мхом, безмолвно смотрели в небеса, только одна из них могла похвастаться поредевшей темно-зеленой черепицей. Остальные же, лишенные крыш, походили на пни гигантских магических деревьев, поваленных неземной грозой — обломки овальных стен молча терпели почти неосязаемые волны ветра, омывающего их бесчисленные годы. Невысокие ворота, прикрытые полуопущенной ржавой решеткой, вели во внутрь, туда, где прячутся сейчас мириады тайн и загадок былых лет. Перепутье призраков. Неизвестно, кто дал совокупности башен такое, надо заметить, очень даже подходящее название.

Магия витала в воздухе, подхваченная хаотичными горными потоками, она проникала в легкие, наполняя тело какой-то особенной, ни с чем не сравнимой, силой. Каждый, кто стоял сейчас здесь, почувствовал эти неописуемые колебания, будто рождаясь заново, кардинально меняя свое отношение к волшебству. Ненависть сменилась любовью, недоверие — уважением, мир встал с ног на голову.

Чародей закрыл глаза, на молодом лице выступила странная необоснованная грусть, казалось, сейчас потекут слезы, заливая ошибки прошлого, прося прощения за все те войны, что кипели без причины, забирая с собой сотни тысяч людских жизней. Все смотрели на него с удивлением, не осталось уже ничего от того доброго и справедливого Уильяма, что вечно одаривал спутников мудрыми советами. Магические потоки преобразовали юного мага, словно сказали ему — ты и все твое искусство — ничто, базарный фокус, посмотри сюда и ты увидишь настоящую мощь, мощь, познать которую твой примитивный разум не в состоянии.

— Если бы вы только знали, где мы сейчас стоим, и что ждет нас там, за порогом этого места… ах, если бы вы только знали, — маг робко шагнул вперед.

Они вошли, озираясь и страшась каждой тени, каждого угла, неспешно пролезли под острыми наконечниками побитых коррозией прутьев. Их руки предательски дрожали при свисте разгулявшегося здесь ветра. Пол устилали прошлогодние сухие листья, обшарпанные, изгложеные временем лестницы вели на второй ярус, туда, где находились выходы к мостам, объединяющим все три башни в одну причудливую систему ходов и лазов, выстроенных на горе врагу. Овальный кусок неба угрюмо смотрел на странных гостей, попутно освещая заброшенное помещение, дыра в потолке была, наверное, старше всех их вместе взятых.

Дик осторожно поднялся по лестнице на верхний этаж. Каждый новый шаг давался с трудом, древний камень мог взбунтоваться в любую минуту. Проем в стене вел на широкий балкон, разместившийся прямо над старыми воротами, еще одна дверь выходила к узкому мосту. Голова закружилась от внезапно появившейся панорамы, упади отсюда и в лучшем случае отделаешься парой переломов. Башня, куда плыл переход, имела крышу, чердак. Проход прятался во мраке, разгоняемом светом единственного окна. Вор, не раздумывая, углубился во тьму, ничего и никого не страшась.

Видимо, раньше, в расцвет силы этого странного, упомянутого темным эльфом ордена, здесь находилась библиотека. Во всяком случае, об этом настойчиво шептали пустующие, обмотанные паутиной, книжные полки. Фолианты отсутствовали, но не все, одна единственная, ничем не примечательная книга с темно-серой обложкой лежала раскрытая на полу. Дик сразу обратил на нее внимание, подошел, дотронулся, хотел поднять…

Его будто бы отбросило какой-то новой, могущественной и недоброжелательной силой. Пожелтевшие страницы вспыхнули, как только он коснулся старого тома, белое пламя вмиг поглотило все тайны, что скрывались в тончайших росчерках полузабытых рун, окатив вора обжигающим жаром. Дик попятился и сел на каменный пол, держа в руках догорающие остатки книги.

— Все в порядке? — вор вздрогнул от неожиданного голоса мага. Чародей стоял на пороге башни и смотрел на полки. — Не нарушай, пожалуйста, покой и память, эти загадки не для тебя. Пойдем со мной.

Полки исчезли из виду так же быстро, как и появились. Вор бросил последний пытливый взгляд на скосившуюся лестницу, что вела на чердак, и переступил порог заброшенной библиотеки.

Орланто молча сидел на полу, прижавшись спиной к ледяной стене, справа разместились все скудные пожитки путешественников. Ксеана ходила кругами, будто принюхиваясь к руинам, пытаясь узреть, прощупать кроющуюся в них угрозу, незримая аура сводила с ума, суровой женщине казалось — эта непонятная магия способна причинять лишь боль, и скоро она ударит. На протяжении всего жизненного пути, колдовство отпугивало следопытку, не трудно догадаться, каково ей было здесь — в месте, словно выстроенном из этой энергии. Леолон что-то тихо нашептывал, закрыв глаза, возможно, молился каким-то своим богам, а, может быть, черпал льющуюся с избытком силу. Его темный собрат просто отдыхал в своей любимой позе, забравшись на старые ступени.

Все всполошились, услышав поспешные шаги мага и вора, Данду обернулся, глядя на чародея, ритмично стучащего посохом по камню. Волшебник спустился, встал в центр бывшей залы, на миг замер, сомнения и легкий страх читались в его глазах — он что-то искал, что-то такое, что неподвластно уже ни времени, ни какому-либо другому закону бытия. Уильям опустил голову.

— Ну и что дальше, уважаемый чародей? — Орланто даже не поднял головы, тупо смотря на свои колени. — Что-то подсказывает мне, награда ушла от нас, уплыла, растаяв, словно снег.

— Ради всего Цитантила, хоть сейчас то ты можешь помолчать?! — Ксеана набросилась на воина. — Все уже сыты твоим тупым нытьем!

— Это я ною?! — вскочил Орланто. — Может, ты такая богатая, что готова за бесплатно бегать по горам!? Но я то не такой! Я пришел сюда за сокровищами, мне обещали заплатить! Где сокровища?! Где золото?! Его нет! Понимаешь, нет! Здесь только камень, грязь, песок, эта бесконечная пыль и вонь! — воин в сердцах взмахнул ногой, поднимая в воздух сухие листья. — Все кончено! Мы, как дураки, протащились сюда, рискуя жизнью… ты! Это ты со своей треклятой магией! Кто оплатит мне все это?! Кто?! Я больше не собираюсь…

Воину не дали закончить. Рука вора сорвалась с бедра, преобразуясь в полете в кулак. Стремительный и точный удар в челюсть опрокинул воина.

— Заткнись, — тихо сказал Дик, скрипя зубами.

— Ты… — воин потер скулу.

— Прекратите все! — закричал маг. — Я надеялся увидеть здесь пять смелых и хорошо обученных воинов, а получил свору голодных бродяг, рвущихся за монетой! Не смейте осквернять это место, а лучше… — маг побледнел, уставившись в пол. — Лучше… помогите мне!

Чародей в один миг поменялся в лице, злость, словно по волшебству испарилась, дав место безумному интересу и энтузиазму. Уильям упал на колени и начал разгребать руками сухую листву.

— Ну же… — маг поднял голову, не отрываясь от работы. — Помогите мне, живей!

Ксеана, Дик и Орланто последовали приказу. Под толстым слоем вымершей листвы, укрывающей, словно ковер, всю поверхность пола, был камень. Твердый, холодный и бездушный камень. Ничем не примечательный, сплошной и гладкий, с тонкими трещинами, что сплетались порой в причудливые рисунки, рисунки, которые искал маг.

Прошло несколько минут, весь мусор забился в темные щели под лестницами, открыв путешественникам главную тайну Перепутья призраков. Полукруги и прямые, кольца и овалы, тупые и острые углы — причудливая совокупность линий, чертеж, гектограмма, символ. Странный иероглиф лежал в середине зала, выбитый на камне.

— Вот! — вздохнул маг. — Я же знал. Знал! Ошибки быть не могло! Я нашел тебя! — довольная улыбка засверкала на будто бы помолодевшем лице. — Друзья, ваши сокровища там! — кивнул он на рисунок, в центре которого стоял. — Все там, — тихо и немного отчужденно добавил он.

Орланто дернул щекой и отвернулся. Пощупав ушибленную челюсть, воин злобно покосился на все ещё возбужденного Дика, и неспешно побрел к старой решетке, пряча родившуюся обиду. Вор набрал воздух в грудь, закрывая глаза, он знал — это удар лысый наемник надолго запомнил, месть обязательно созреет в огненном кратере души Орланто, созреет и хлынет наружу, а ему, неудачнику и глупцу, придется принять на себя всю мощь этого ужасного удара. Однако, не сейчас, чуть позже, когда придет время.

— Ксеана, подай, пожалуйста, мою сумку, — чародей склонился над рисунком, медленно обводя указательным пальцем все углы и повороты причудливой фигуры. Женщина быстрыми шагами приблизилась к стене, порылась в куче барахла и вытащила из неё небольшой сверток.

Уильям принялся за работу, непонятную, но нужную. На дне его сумки лежали какие-то сосуды с алхимическими жидкостями, свертки с порошками, лапы и когти птиц (впрочем, птиц ли?), стопки пергамента, пара старинных книг. Чародей нашептывал что-то, развязывая узелок на одном из крохотных мешочков, впору сошедших за кошелек хоббита. Тонкая веревочка поддалась, показался пепельно-белый порошок.

— Что здесь происходит? — Дик приблизился к магу. — Уильям, я понимаю — ты сейчас занят… но, все мы хотим услышать ответы. Орланто в чем-то и прав, где сокровища? Мы не столь алчны, однако…

— Все будет, дайте мне время, — коротко и холодно ответил маг. — Не мешайте!

— Дик, оставь его, сходи лучше на разведку, не доверяю я что-то этому месту, ой как не доверяю, — Ксеана положила руку на прикрытое сталью плечо вора. Он повиновался.

Вечер бесшумно надвигался на руины, удлинились тени, разгулялся мрак. Дик сходил на разведку, затем то же самое сделал Леолон, Данду, Орланто, сама Ксеана, опять Дик. Сладкое ничегонеделанье превратилось в откровенную скуку. Маг склонился над своими желтыми пергаментами, читал, записывал что-то, опять читал, отвлекаясь лишь на миг ради глотка воды. Вдруг он резко встал, фолиант лег обратно в сумку, а белый порошок неспешно посыпался в выбитые щели, что сплетались здесь, на гладком полу, в этот магический рисунок. Мешочек опустел, иероглиф теперь, казалось, был выведен на камне молоком.

— Приготовьтесь! — Уильям сжал свой посох обеими руками, поставив ноги на ширину плеч. — Сейчас я попытаюсь открыть портал.

Невиданный и неслыханный колдовской язык изгнал царящую в башне тишину. Пять странников обступили мага, ожидая, видимо, чего-то необыкновенного, пафосного и шокирующего. Дик услышал, как кожа перчаток Ксеаны скрепит от неимоверных усилий сжимающих оружие рук. Воин гладил лезвие топора, ждал, мечтая, наверняка, вернуться на тот мост и упиться кипящей кровью, затанцевать в феерическом экстазе победы. Белый порошок засветился. Вначале это был одноименный цвет, затем он начал перевоплощаться, приобретая оттенки светло-зеленого, перламутрового, желтого…

— Ааа! — Уильям опустился на колени, свет погас. Посох мага звонко рухнул наземь, ложась возле хозяина. Тут же плечи его обвили заботливые руки следопытки и эльфа.

— Что?! — Дик нервно открывал флягу. — Что стряслось?!

— Защита, — волшебник тяжело дышал. — Слишком сильная защита…

Воин сплюнул в сердцах.

— Друзья… — маг откинул голову. — Этот рисунок… это вход, это портал, дверь… лаз туда, где хранятся ваши сокровища и моя… мне нужны силы. Я многое учел… но, как видно, не все… чего-то не хватает… первородного элемента — дарителя жизни… это загадка, — молодой колдун потерял сознание.

Чародея уложили на одеяло в одной из башен, приставили к нему Леолона. Уильям ровно дышал, сердце билось размеренно и четко — просто нужно ждать. Но сколько? Нервы и так уже на пределе. Незнание и безвыходность вкупе с тьмой застали угрюмую шестерку, солнце скрылось за лесной стеной, Дик посмотрел на огромный багровый круг, что уступает трон луне и звездам, какое-то невидимое шестое чувство подсказывало ему — рассвета он уже не увидит.

***

Руины утонули в океане ночи. Уханье притаившегося в ветвях филина пробивалось сквозь узкие щели в черепице и доносилось до ушей спящего вора. Дик ворочался во сне, сопел, вертел головой, подтягивал одеяло, ставшие уже привычными кошмары никак не отпускали его из крепких стальных тисков, прожигая в душе все новые и новые дыры, сквозь которые лился страх, злоба, сомнения. В конце концов, он проснулся, вскочил, тяжело дыша и обливаясь потом.

Чердак, вопреки мнению Орланто, оказался довольно таки просторным и даже уютным. Единственный серьезный недостаток — сквозняк, которому сопутствовали многочисленные дыры в стенах и на потолке. Хвала богам — этой ночью ветер не шалил, довольствовавшись лишь унылым завыванием, нагоняющим тоску и пробуждающим какой-то непонятный детский страх. Однако самое главное и неоспоримое достоинство все же заставляло забыть обо всех этих неудобствах — с башни открывался великолепный вид, и не просто вид — обзор, что жизненно важен был сейчас, здесь, посреди незнакомого леса в горах. Вор не зря выбрал это место, впрочем, все это являлось только отговоркой, ему просто захотелось побыть одному, немного подумать, немного помечтать о прошлом, о будущем, о настоящем. Спустя час его подкосил сон, быстро перевоплотившийся в очередной заурядный кошмар, вновь явивший ему друзей, остатки которых давно уже истлели, порой он видел самого себя, тоже мертвого или умирающего. Разум сопротивлялся этим видениям — в результате Дик очнулся.

Вор сел, прислонившись к деревянной балке, восхищаясь лунным светом, пытавшимся согреть чердак своими тонкими, еле заметными лучами. Порой они перевоплощали тени, гримируя их в отпугивающих магических существ, порой просто рисовали силуэты людей — восхитительная игра природы, даже магия со всем своим могуществом бесилась от зависти.

— Ты видишь? Видишь, как прекрасна даже сама примитивность? Мы пытаемся что-то создать, надеясь затмить своими творениями эту красоту, рожденную тем, кто несравним ни с одним художником, писателем, менестрелем, — заговорила одна из теней. Дик невольно вздрогнул.

— Не бойся, это всего лишь я, — комок тьмы шевельнулся, выплывая на свет.

Леолон.

Эльф сидел на полу, скрестив ноги, тонкая рука подпирала поникшую голову, рядом лежали лук и мечи. Вор расслабился.

— Как там волшебник? — переводя дух, спросил он.

— Сорвавшийся обряд высосал из него силы, не только магические, но и физические, однако нет повода для опасений — завтра утром он вновь будет поливать нас своими советами, — лучник снизошел до легкой ухмылки, еле заметной в ночном свете. — Моя помощь больше не требуется, и я подумал, что здесь есть на что полюбоваться. Как отрадно, что я не ошибся.

Леолон посмотрел на верхушки деревьев через небольшой, выдолбленный временем, проем в стене, будто сливаясь с успокаивающей тишиной. Часть его лица до сих пор лежала в тени, превращая эльфа в некого призрака, древнего, но не злого, мудрого и нейтрального. Впрочем, могло ли какое-нибудь привидение сравниться по возрасту с этим бессмертным мыслителем? Могло ли похвастаться знаниями, накопившимися у лесного жителя за эти года, века, а, может быть, и тысячелетия?

— Странно видеть тебя здесь, — Дик обхватил свои колени.

— Где здесь? В Туманных землях? В Перепутье призраков? В отряде наемников, воров и кровожадных убийц? — собеседник вора говорил очень тихо, почти шептал, словно не желая потревожить застывшие в углах паутинки, нечаянно сдуть пыль с гниющих досок, что подпирают крышу. — Мир полон парадоксов, Дик, нам же остается лишь дивиться этим явлениям, без которых жизнь уже не была бы жизнью. Я понимаю тебя, понимаю, что ты хотел сказать мне, понимаю, почему ты хочешь все это знать. Я действительно напоминаю зеленое яблоко в мешке семян, одинокий старый дуб в роще молодых березок, живительный ручей в бескрайней пустыне с палящим, убивающим всех и вся, солнцем. Да, я таков.

— Но… почему ты не покинешь нас, почему не вернешься к своим сородичам? — вор сдвинулся с места и аккуратно подполз поближе к собеседнику, будто страшась каждого своего движения. Перед ним предстал колодец, дно которого скрыто непроницаемой завесой мрака, ещё более глубокий, нежели добрый и немногословный Уильям. Он приблизился и неспешно заглянул в яму, жутко боясь свалиться вниз. — Разве тебе нравиться быть белой вороной?

— Мой дом потерян, — тихо сказал эльф, опустив голову, Дик коснулся тончайших струнок чуткой души, скрытой под мириадами масок, нарушил покой и равновесие, сам того не желая. — Юность я провел среди вас, людей. Когда я был ребенком, мой народ бедствовал, уходя из этих земель. Старейшины читали пророчества по звездам, предвещая людскому королевству скорый и ужасный конец. Мы не хотели быть свидетелями этого катаклизма, не хотели взирать на реки крови, слушать плач матерей и крики раненых — мы просто ушли. Волей судьбы мои родители погибли, я остался один среди бескрайних просторов, так начались мои странствия…

— Но откуда ты столько знаешь про эльфов? Ведь ты был со своим народом так мало времени.

— Мало времени? — Леолон улыбнулся и покачал головой. — Время не властно над нами, мой друг. Мое детство сравнимо с тремя жизненными циклами простого человека, возраст наш давно уже исчисляется тысячелетьями.

— Тогда почему ты не пошел за ними, почему не догнал их?

— Я раскрою тебе тайну, Дик, — молвил эльф. — Мы первыми пришли в этот мир, поэтому и именуемся перворожденными. Однако предки наши не были так мудры и дорого заплатили за свои ошибки. Боги не прокляли их, не выжгли своим всеразрушающим огнем, они просто показали им, что случиться, если пороки придут к власти, создав вас — людей — почти точную копию эльфов, лишенную всяких благ, лишенную великого дара бессмертия. Вы должны сражаться, сражаться со старостью, с болезнями, с недостатками, засевшими в вас с самого рождения.

Дик молчал. Не каждый день узнаешь, что ты — не более чем пародия на заносчивого остроухого философа, утонувшего в своих высоких размышлениях. Вот так — даже они — цветы, как говорят мудрые, этого мира — совершают ошибки, за которые простой люд, платит с надбавкой — такова жизнь.

— Молчишь, — вздохнул эльф. — Понял, каково это? Ощущать, что ты родился по прихоти разгневанных анкодунов. Но, поверь мне, все, что ты сейчас услышал не идет ни в какое сравнение с теми событиями и вещами, что творились в этом мире в древности. Даже я не найду слов, чтобы описать всю боль и ужас содеянного. Мой тебе совет — забудь, забудь и живи, смакуя каждый день, если хочешь — люби.

Вор поднял голову, вглядываясь в глаза укутанного ночной тьмой мыслителя.

— Ксеана, — еле слышно шепнул эльф. — Она подобна необузданной дикой лошади, что скачет по степи, сливаясь с ветром. Она одновременно и зла и добра, и горда и скромна. Ты нужен ей, Дик, жаль только, что она сама ещё этого не поняла.

Когда мы встретились, огонь заливал поруганную душу, рука сжимала меч, отстаивая справедливость. Именно Ксеана спасла меня от гибели, физической и духовной. Я остался, желая изучить вас, возможно, понять, мною управляла жалость. Прошло много лет, и в итоге я понял — вы обречены. Вы не боретесь со своими пороками, а иногда даже воспеваете их. Лишь немногие, такие, как Ксеана и Уильям, понимают, какая яростная война кипит сейчас в мире, война несравнимая с теми жалкими сношениями за земли и за власть. Это даже не война света и тьмы, противостояние более высокое. Ваш враг берет крепости одну за другой, а вы, вы даже не можете понять, с кем сражаетесь. Что и говорить о победе.

Впрочем, ошибки бывают не только у вас. Боги не учли одной важной детали, опозорившись, не оправдав надежд своего господина — Эрго. Конечно, это лишь догадка, но, возможно, проблема кроется в вашей ничтожно малой дороге жизни. Чтобы понять что-то, а если это «что-то» благое, нужны десятилетия, которых у вас, увы, нет. Вот поэтому мир создает таких, как Уильям, они помогают массам узреть пороки, прикрываясь войной с тьмою.

— Так что же, по-твоему, тьма — лишь страшная сказка, которой пугают непослушных детей? — нахмурился Дик. — А как же все эти книги, легенды, пророчества?

— Кто мы такие, чтобы говорить о свете, тьме, богах? Вор и эльф — таких мириады, — Леолон набрал воздуха в грудь, на красивом лице выступила легкая тень печали. — Чтобы завершить этот несвоевременный диалог, я скажу тебе одну простую, банальную даже, вещь, однако ты должен помнить её. Тьма — это не гигантский замок, стоящий где-то на границах нашего мира, тьма — это не орды скелетов, подстрекаемых личами, тьма — это мы и наши недостатки. Тьма в самих нас, и вот когда мы победим её внутри себя, тогда и не останется места костяным драконам. Понимаешь? Молодого мага никто и никогда не заставил бы стать некромантом, поднимающим мертвых из могил, кроме его пороков. Короля никто не принуждает идти с войной на соседа, проливая кровь, кроме алчности и гордыни. Может быть, все это сложно пока ещё для тебя, но ты поймешь, рано и поздно, но поймешь. Не даром у тебя эльфийское имя.

— Ну да, — хохотнул вор. — Скажи ещё, что я был рожден изгнанной эльфийской девой, и что я — мессия, который принесет в этот мир избавление. То, что меня зовут Дик, и то, что по-эльфийски это значит — тень, я знаю. Но это всего лишь имя, имя, накрепко засевшее в обиходе простого люда. Я — вор, пусть и бывший. Я крал, иногда убивал, и я не герой, не доблестный рыцарь в лучших традициях знаменитого Диомера. Я — простой человек, в меру умный, в меру глупый.

— Ты ведь слышал о нашей магии? — эльф говорил спокойно, ровно. — Знаешь, как сильна она. А ты не думал о том, что в именах наших тоже кроется некая сила, что передается его носителю? Ведь это не просто переплетения звуков, и даже не вид птицы.

Дик слегка растерялся. Эльфийское имя, дарующее новые, скрытые пока, способности — занятно, весьма занятно. Не поговорить ли об этом с Уильямом?

— Может быть, — вор опустил глаза. — Кто знает? Давай не будем об этом. Имя, имя… какое есть, другого нет, и не будет.

— Будь, по-твоему, но только обязательно поразмысли над моими словами. Вор, тень — чувствуешь почти прозрачные нити, видишь аналогию? Ладно, закончим на этом, — тихо сказал эльф.

— Так значит, тебя спасла Ксеана, и затем ты странствовал с ней? — Дик пристально посмотрел на притихшего Леолона.

— Да. Моя жизнь висела, как вы говорите, на волоске. Не стоит вдаваться в подробности той судьбоносной ночи, эльфам не свойственно обсуждать свои ошибки, даже тем, кто является эльфом лишь в плоти. И это действительно так, ибо с каждым годом я теряю какую-то, пусть незначительную, но часть своего естества. Интересы меняются, мировоззрение уже иное — странно звучит, но, я становлюсь человеком, приобретая его повадки, — Леолон улыбнулся. — Однако есть закон, непоколебимый и вечный — жизнь и умение эльфа будет принадлежать тому, кто спас его от смерти. Ксеана спасла меня, и, несмотря на все отговорки и протесты, я стал её слугой, тенью, может быть, даже рабом. Годы летели, клятва слабела, подчинение испарилось, осталась только дружба, скрепленная не одним совместным боем. Теперь мы вместе, до самой смерти, словно река и берег, дерево и корни, лук и тетива.

— А что будет, когда Ксеана состариться? Хотя, глядя на нее, такое трудно себе представить?

— Да, ты прав, она погибнет в бою, и что тогда будет, я не знаю. Не смотри на меня так, Дик, да, я многое видел, но не все. У меня тоже есть душа, я тоже могу ошибаться, сбиться с пути. Не спрашивай меня об этом, сама мысль о смерти моей госпожи способна остановить мое сердце, так что… — Леолон неожиданно закрыл глаза.

— Что? — встревожился Дик.

Эльф молчал, погрузившись в свои размышления, разговор так внезапно кончился, что вор даже похолодел от некой тревоги, что ворвалась в его душу поднимающей пыль конницей.

— Что случилось? — он приблизился к собеседнику, уже поднимая руку, чтобы потрясти замкнувшегося в себе лучника…

— Я чувствую… беду, опасность приближается… — Леолон побледнел. — Этот мир больше не увидит нас такими, какие мы сейчас, и ночь эта станет для многих или концом, или началом.

— О чем ты говоришь? — вор нахмурился. — Леолон, я не понимаю тебя, ты…

Ответом на все вопросы Дика стал резкий, прогремевший где-то в лесной чаще, не то стук, не то хлопок. Что-то массивное обрушилось на растянутую кожу — барабан. Орочий барабан. Вор побледнел. Спустя секунду, послышался ещё один удар — кто-то переговаривался путем примитивных, но действенных стуков, враг готовился к атаке. В этом, почему-то, не было сомнений, затряслись руки, пересохло в горле — все ординарные симптомы животного страха — самого главного противника любого воина.

Дик приблизился к тонкой щели, лес был спокоен, непоколебим, но тут... Среди мрачных, окутанных тьмой, стволов деревьев показался огонек — яркая точка на фоне бесконечного океана растительности, он приближался, медленно, но настойчиво. От ворот башни его отделяли смешные пятьдесят шагов. Факел. Самое страшное, что появился второй, третий, четвертый… десятый, двадцатый. Вор зачарованно смотрел на образовавшуюся процессию, каждый раз вздрагивая при крике барабана. Показались лица, а вернее, знакомые клыкастые морды зеленокожих убийц. Скрежет оружия, рыки, немногословные приказы и команды — их было примерно сорок, может сорок пять. Дик не смог толком сосчитать, темная ночь и сковывающий страх потупили все чувства, ему оставалось лишь любоваться этой странной, пугающей колонной сквозь узкий проем в черепице.

— Оставайтесь здесь и ничего не предпринимайте, — кто-то положил руку ему на плечо. Вор чуть не закричал от испуга, повернулся, сквернословя про себя — Уильям. Ну, конечно, стандартная привычка, а, может быть, недостаток магов — появляться тогда, когда их никто не ждет. Отживел, однако, фокусник — самоучка. Ну, что ж, вовремя.

— Им незачем входить в башню, орки страшатся этого места, у них другая цель, — закончил чародей, и двинулся к старой скрипучей лестнице, ведущей вниз (и почему она не заскрипела при его появлении?). Дик вопросительно глянул на эльфа, тот лишь пожал плечами, просовывая уже снабженный стрелой лук в подходящую дыру в стене.

Орки вышли из леса, неторопливо выстроились в нескольких шагах от решетки. Десятка два закоренелых воинов в старых, местами пробитых и помятых, доспехах, несколько горбатых лучников и арбалетчиков, копейщики, грязные рабы. Среди них было два невысоких шамана, нацепивших на себя обрезки волчьих и медвежьих шкур. Бусы из зубов, серьги в ушах и кость в носу, кровавые росчерки по рукам, непонятные тату, короткие жезлы, украшенные черепами людей и ящериц — полный набор для страшных ритуалов и воспеваний, неизвестных богов и божков.

Они что-то кричали, бросая непереводимые слова, махали руками, и почти что выли на выступившую луну, указывали на башню, одновременно боязно озираясь на покрытые мхом стены. Кто-то принес длинные копья, воткнул их в землю, образуя прямоугольник, несколько воинов приблизились к шестам и подпалили облитые странной жидкостью тряпичные свертки на концах палок. Родилось пламя, победоносно освещая укутанную ночным покрывалом поляну, орки с факелами обступили шесты, рыча в неком экстазе — что-то начиналось, что-то страшное, до боли противное и мерзкое.

— И за их убийство высшие силы вас карают? — отшутился Дик, обращаясь к Леолону.

— Если мы останемся в живых, я поведаю тебе, как в мир пришли орки, — эльф закрыл один глаз, беря на прицел шамана.

А тем временем суеверный главарь племени вышел в середину образовавшейся арены.

— Гузун далабех ан вай! — истерический крик сорвался с губ и полетел к небесам. Толпа загудела, будто соглашаясь с гордой репликой сумасшедшего колдуна.

— Ербенгул анмаш енро! — шаман вытянул руку с жезлом, преклонив колени. Орки загоготали, поднимая оружие, неразрывная темно-зеленая масса распалась на две части, открыв проход к поляне. Показались двое высоких верзил, почти огров, головы прикрыты неказистыми шлемами, за спинами дубины.

— Они кого-то ведут, — Леолон сощурился, пристально вглядываясь в темную бездну, пролитую между стволами деревьев.

— Пленник? — спросил Дик. Эльф молчал. Да и не нужны были уже слова, вор сам узрел выскользнувший из тьмы ответ на вопросы, узрел и ужаснулся, сжимая потные руки в кулаки.

Орки вели гнома. Хотя, слово «вели» здесь, наверное, было неуместно. Скорее — тащили, волокли, тянули. Карлик, лишенный доспехов и топора, сохранил то, что невозможно отнять в принципе, невозможно выбить не одной дубиной, вырезать не одним клинком — гордость. Гордость, смелость и желание жить. Жить, не просто считая будто бы бесконечные дни, жить и убивать, каждый день, каждый час отправлять к богам столь ненавистного орка. Главное правило всех гномов, святое правило, которое ценилось и почиталось дороже любых самоцветов.

Бородатый воин не кричал, не просил пощады, однако мирно стоять тоже не намеревался, видимо, понимая, что сегодня он, наконец, отправится к предкам. Война продолжалась, и кончится она лишь тогда, когда жизнь покинет измученное тело, способное ещё выполнять команды. Тело карлика обвивали несколько цепей, жалобно звеневших при каждом выпаде гнома на близстоящих врагов. Орки в страхе отходили назад, словно здесь сейчас шел прокаженный. Пленник рычал, оголяя белый ряд зубов, будто хищник, загнанный в клетку. Самые смелые его пинали, били по голове, тут же отбегая назад.

Шаман выл в непередаваемом экстазе, что-то кричал двум здоровякам, что вели пленного карлика к арене, прыгал, словно радостный ребенок, получивший в подарок новую игрушку. Его триумф был близок, принести в жертву духам само сосредоточие зла, кровного и вечного врага — такой шанс выпадает не часто. Кровь гнома добавят в магический эликсир, он придаст молодым воинам сил и храбрости в предстоящих битвах. Быстрей, быстрей пока звезды благоволят.

— Твари, — прошипел Дик сквозь сжатые зубы. — Я должен ему помочь, должен…

— Нет, — бросил эльф, не отвлекаясь от наблюдения. — Такова судьба, смирись.

— Что значит «такова судьба»? Что значит «смирись»? — вор хотел закричать, но подсознательный инстинкт самосохранения не позволил. — Ты не понимаешь, они — мои братья, они — моя семья. Я давал клятву…

Леолон повернулся. Взгляд, полный жалости и понимания, коснулся взбешенного Дика. Смирись — беззвучно молил он, в мире много горя, противостоять всему — бессмысленная и глупая затея. Вся жизнь уйдет на эту войну — смирись. Нет — Дик нахмурился. Он слишком долго подстраивался под этот мир, слишком долго мирился со злом и несправедливостью, даже служил ей. Но сегодня его служба кончится, он давал обещания, но не выполнял их, клятву же он исполнит, и пусть при этом погибнут все эти люди и нелюди. Даже она…

…Гнома вывели в центр поляны. Один грубый, но действенный удар ногой заставил его встать на колени. Силы вконец покинули измученное тело, карлик не сопротивлялся, склонив голову, доверившись судьбе. Шаман приблизился, встал у него за спиной.

— Преш укаренкоро деха! — напыщенно пролепетал орк, вынув из-за пояса ритуальный изогнутый нож.

— Имиторос! — рукоять кинжала обвили толстые зеленые пальцы, шаман поднял обе руки, готовясь к удару, гном закрыл глаза. Толпа загудела, запели барабаны, воины начали топать ногами в такт громогласных ударов.

— У! У! У! — доносилось с поляны.

Тучи разошлись, показав миру яркий диск одинокой луны. Кульминация. Кровавый ритуал, что принесет племени удачу в войне и охоте, должен быть проведен точно, правильно, без запинки. Иначе все силы рухнут в бесконечность, получив свободу, вырвавшись из-под контроля причудливого орочьего заклинания, позаимствованного неизвестно откуда. Долгие месяцы подготовки минули, ингредиенты собраны, удачное расположение звезд, подходящая ночь, а главное — великолепный материал для жертвоприношения. Гном лучше, чем простой человек, коих немало уже погибло в этих горах от руки тех же орков, но вот карлик. Эти враги самые коварные, самые сильные, только их кровь способна совершись небывалую магическую метаморфозу. Пора.

***

Ксеана тяжело дышала. Картина предстоящей казни выгнала из-под кожи капельки соленого пота, плохо сдерживаемая ярость рвалась наружу, мечтая слиться с пущенной стрелой — нет, ни в коем случае нельзя этого делать. Она рискует не только своей жизнью, маг, эльфы, воин, вор — все её спутники сейчас находятся под угрозой. Их просто сломят, их играючи раздавит живая волна оголенных клинков, ворвавшаяся в башню, орки не знают пощады. Оставалось лишь ждать, ждать и мирится с творящимся злом, она должна справиться, обязана. Где её сила воли?

Свет, рожденный десятками орочьих факелов, уныло падал во тьму сквозь узкую бойницу, женщина оставалась в тени. Лишь изредка на свет выпрыгивал страшный шрам, следопытка наблюдала, опасаясь непредугаданных действий врага. Все её соратники стоят на местах, согласно импровизированному плану проснувшегося чародея. Повезет — орки уйдут, вдоволь попировав над телом пленного гнома, не повезет — попируют мечи путешественников, возможно, в последний раз.

— О, боги, как медленно идет время, — Ксеана в бессилии прижалась к холодной стене. — Поскорей бы все это кончилось, эта мука, этот раскаленный металл, льющийся в душу. Там нечем поживиться, там кладбище, поле боя, над которым кружат стервятники. Почему я переживаю, за кого и переживаю?

Женщина вздрогнула, руки предательски затряслись, холодное сердце неимоверно быстро забилось, будто бы и вправду отведав жгучего жидкого железа — она сорвалась с места, ныряя в ослепляющий мрак руин.

— Куда?! — рявкнул притаившийся во мраке Орланто.

— Ну, до чего же глупый мальчишка! — шепнула Ксеана, стуча сапогами по лестнице. — Ведь всех погубит. Всех! Будь он трижды неладен! Вот! Вот до чего доводит эта противная гномья натура! Только бы успеть! Успеть, связать, заковать, оглушить, лишь бы не дать ему натворить глупостей!

***

— Стреляй! — чуть ли не вопил Дик, руки так и рвались схватить ворот эльфа и затрясти, что есть силы. — Стреляй! Чего же ты медлишь!?

Леолон сомневался, видно было — его душа терпит немыслимые муки, выбор оказался слишком сложен. Тетива лука дрожала, где-то внизу шаман уже произносит последние слова ритуала, миг и будет поздно.

— Подумай, Дик, хорошо подумай, что ты ставишь на карту, какую цену ты заплатишь позже? — эльф нашел в себе силы сопротивляться.

— Любую! — выдохнул Дик.

Вор шагнул вперед, закованные в сталь руки уже не подчинялись здравому смыслу. Удар отбросил эльфа к стене, лук оказался на полу.

— Имиторос! — рукоять кинжала обвили толстые зеленые пальцы, шаман поднял обе руки…

— О, боги, я прошу, умоляю вас, дайте мне силы, дайте мне навыки, позвольте мне попасть в цель. Я столько раз гневил вас, никогда не воздавал почести, ни о чем не просил. Сейчас прошу. Всего раз, один единственный раз — и я буду ваш, моя душа и мое тело будет отдано на ваш суд. Дайте мне попасть! — стрела легла на руку.

— Моя клятва священная. Я вор — у меня нет, и не будет идеалов, долга, чести, но клятва… Я дал её тем, кто подарил мне самые светлые мгновения моей никчемной жизни. Я не имею права предать их. Иначе — я просто тень человека, комок грязи, брошенный на дорогу…

— Ты эгоист, Дик. Подумай о нас, всех тех, кто спал с тобой возле одного костра в этом походе. Что будет с нами? Или ты думаешь, что случай в ущелье не был удачным стечением обстоятельств? Думай. Делай выбор — честь или жизни твоих друзей, жизнь твоей мечты. Клятва или смерть? — шептали ему.

Вор, не раздумывая, сделал выбор. Быстро, молниеносно.

Выстрел.

— Не-е-е-т! — взвыла Ксеана. Стрела пустилась в полет.

***

Мир замер в предвкушении, сосредоточие боли и страданий влилось в деревянное древко, пронзающее сейчас упругую преграду из воздуха, время остановилось. Свист — удар. Металлический наконечник коснулся шамана чуть ниже шеи, хрип, скрежет спасовавших ржавых колец и тонкая струя темно-красной крови побежала вниз по телу — боги не подвели.

— Беги, длиннобородый! — спасительный крик из мрака пугающей башни заставил гнома открыть глаза, поверить в то, что он ещё жив, поверить в силу богов. Карлик не растерялся, кандалы и цепи, сковывающие руки, стали страшным оружием. Первый орк рухнул в бессилии одаренный стремительным ударом по голове, второй удостоился той же участи. Дорога во тьму ночного леса была открыта, собрав последние крохи сил, гном кинулся в кусты, пригибая голову от пустившихся в погоню болтов и стрел. Мрак поглотил беглеца, безмолвно пообещав меткому вору — все будет хорошо, иначе быть не может.

— Что ты наделал!? — кулак Ксеаны, гонимый необузданной злобой и отчаянием, врезался в грудь Дику. — Дурак! Чем ты думал?! — глаза следопытки чуть покраснели — невиданное зрелище.

— Выполнил клятву, — Дик опустил голову, протягивая лук прежнему хозяину. — Пошли, подруга, прикроешь мне спину. — Теренаст со свистом выскочил из ножен, мифрил засверкал, согреваемый лунным светом. — Нужно отстоять башню.

Орки растерялись, духовный лидер и глава племени повержен таинственной стрелой. Что это значит? Может быть, высшие силы против этой жертвы? Да нет же! Быть не может, ведь сам Клыкастый общался с духами две луны назад, они повелели ему привести свой народ сюда. Тогда что?

Один из лучников несмело подошел к телу шамана и сломил торчащую из шеи стрелу. Остальные вскинули оружие, косясь на руины.

— «Эльфы! Проклятые остроухие колдуны!» — взревел орк на своем родном языке, обследовав находку. Оперение многое ему сказало, годы, и опыт не подвели, он видел такие стрелы, и не только видел — два-три шрама на его уродливом теле хранили память лучше глаз.

— «Эльфы захватили нашу святыню, осквернили нашу веру, отомстим же, братья!» — второй шаман поднял свой жезл высоко над головой. Толпа ответила одобрительными криками и лязгом готового к бою оружия.

— «Вперед, на руины!» — скомандовал орочий колдун. Монстры неспешно двинулись к воротам.

— Идут! — доложил отскочивший от окна воин. Маг закусил губу.

— Значит так, — вздохнул Уильям, обводя взглядом собравшихся. — Наш единственный шанс — уйти через портал. Я попробую его открыть, должно получиться. Ваша задача — прикрыть меня и не дать оркам войти в руины. Мне понадобиться время, будьте готовы, — чародей запустил руку в сумку и извлек оттуда два сосуда со светло-зеленой жидкостью. — Эликсир из крови троллей, воспламеняется путем прямо соприкосновения с кожей орка — опасная зажигательная смесь, используйте её с умом, — он протянул пузырьки Ксеане.

— Друзья, — волшебник встал в центр рисунка, обхватив руками посох. — Это наш последний шанс, понадобиться все ваше умение, все силы. Держите башню…

— Хватит высоких речей! Работай, волшебник, за нас не беспокойся, не в первый раз, — Орланто покрепче сжал щит. — Что стоите, трусы!? По местам!

Повторять приказ надобности не было. Стоило лишь громогласному эху залить побитые временем стены, как пять готовых к бою и смерти бойцов кинулись на исходные позиции. Скрипела сталь, трещали факелы, пели барабаны — мир готовился стать свидетелем ещё одного боя, что заберет в мир иной чью-то жизнь и подарит кому-то победу.

— «Этот мир больше не увидит нас такими, какие мы сейчас, и ночь эта станет для многих или концом, или началом», — Дик невольно вспомнил слова Леолона. — Странная фраза, — подумал он. — Концом или началом? Чем станет она для меня? Кто поможет сделать выбор? Судьба? Пожалуй, нет. Лишь Теренаст. Теренаст и я сам, мы будем строить свою судьбу вместе, — вор сжал рукоять меча.

Отряд врага численностью в пять десятков выстроился в колонну, ощетинился копьями и наконечниками стрел. Леденящий топот объявил о начале штурма, орки приближались. Дарящий смерть прямоугольник медленно полз к ржавой решетке, лучники пристально следили за окнами. Ещё немного, ещё чуть-чуть и начнется неописуемая игра стали, момент истины, ярко демонстрирующий, кто герой, а кто трус. Все драки похожи, но в тоже время каждый бой уникален, никакая классификация, никакие анализы не смогут в точности предсказать поведение воина в этом диком танце крови и металла. Осталось двадцать шагов. И люди и орки волновались, маг закрыл глаза, задержал дыхание, что-то настойчиво шепча незримым силам. Налетевший ветерок покрутил пламя на факелах, луна осветила поляну. Осталось десять шагов. Пять, четыре, три…

Орланто выбежал на балкон, что висел над старыми воротами, бросок, треск разбитого о сталь стекла. Свет, пламя, крики. Огонь облизнул лоб бывалого вояки, слегка откинув назад — кровь троллей разила похлеще любого клинка. Языки первородной силы возникли прямо в центре орочьей толпы, горело все, что только может гореть, тела врагов вспыхивали, словно сухие осенние листья, крики, крики, крики. Из окон боковых башен высунулись Ксеана и Леолон, засвистели стрелы. Огромная, теперь уже никем не контролируемая, масса содрогнулась, кто-то бросился к решетке, кто-то дрогнул и побежал, моля всех известных богов, чтобы случайная стрела не сделала эту ночь последней, кто-то стрелял, не смотря на огонь, пир смерти и метких противников. Такого орки не ждали, жертвенник и, в каком то роде, святыня превратилась для них в гигантский, чужеродный, агрессивно настроенный организм. Нужно было преклониться перед его могуществом, преклониться и умереть.

Так сделал бы трус, грамотный командир не стал бы бросать своих подданных в неизведанную тьму, но, как известно, орки не могли похвастаться умным руководством, и, что более страшно, не являлись трусами, поэтому просто дрались, дрались без надежды, без веры, просто убивали, умирая — надо отдать им должное, сумасшествие чуточку, но помогало.

Самые смелые пролезли под решеткой, оставив позади погибающих друзей и соотечественников. Перед ними стоял маг. Чародей непрерывно творил отпугивающие заклятие, уже давшее свои первые плоды — рисунок светился все тем же самым светом, не обещая ничего хорошего пришедшим сюда, бойцам. Прошло некоторое время, все новые и новые счастливчики проникли сюда, и их встретили. Встретили так, что искры посыпались из глаз, будто сами они стали чародеями.

Дик и Данду подняли по увесистому булыжнику, каждый из которых играючи бы стравился с броней старого шлема. Снаряды пустились в полет. Вор как-то садистски ухмыльнулся, вслушиваясь в крики и визг орков. Скрежет гнущегося металла и хруст костей радовал, вселял надежду в скорую победу. Однако на деле, все обстояло куда хуже. Не смотря на сломленный дух и громадные потери, орки не сдавались, давя количеством. Лишь некоторые из них удостоились стрелы эльфа, многие ответили, спуская тетивы арбалетов, от окон пришлось отойти, стало слишком опасно.

Ксеана и её друг вышли на лестницы и стали поливать врага стрелами уже здесь, во тьме руин, превратившихся сейчас в поле боя. Огонь угасал, выполнив свою задачу, подсобив одинокой шестерке, что вынуждена была биться здесь из-за глупости наивного вора. Обгорелые трупы устилали пороги приоткрытых ворот, долго ещё они будут напоминать миру о храбрости и смекалке забредших сюда путешественников. Но бой не кончился, а скорее, лишь начинался, ибо сгорела лишь половина орочьего отряда, остальные же были в башне, терпели камни и стрелы, льющиеся на них смертельным дождем.

Не отступать, не сдаваться! Каждый воин клана понимал это, не смотря на все свои примитивные мысли. Да, понятие храбрости и чести несколько иное, нежели у людей, но это ещё не значит, что оно хуже, или, что оно неправильное. Они могут убить тело, но дух будет жить, в камнях, в скалах. Он вернется, в виде нового молодого бойца, который отомстит, за все отомстит.

— Держите их, не подпускайте к рисунку! — сквозь зубы прохрипел чародей. Даже в суматохе ночного боя было видно — эта команда отняла немало сил.

Три орка, вконец осмелев, кинулись прямо на мага, оглашая башню нечленораздельными криками. Уильям побелел, выставляя защиту, однако страдания полностью окупились. Враги с разбегу налетели на невидимую стену, окружившую причудливый узор, стремительная яркая вспышка, дым, запах гари, злобное, полное боли, рычание. Монстров просто отбросило, будто они получили удар осадным тараном, толпа пошатнулась, принимая на руки теряющие тепло трупы.

Волшебник слегка осел. Казалось, не будь посоха, он давно бы уже лежал на сверкающем сейчас полу. Из ноздрей потянулись тонкие струйки теплой крови — сложно, очень сложно. Заклятье вот-вот вырвется из-под контроля, и тогда, тогда…

— Не трогайте меня! — колдун поймал озабоченный взгляд Ксеаны. — Стоять! До последнего стоять!

Дик и темный эльф прыгнули со второго этажа, последовав примеру рвущегося в бой воина. Кого-то придавило. Орки отступили, видимо, ещё не осознав, кто же свалился с небольшого выступа, откуда совсем недавно летели смертоносные камни. Когда осознали — было поздно. Доля секунды потребовалась всем троим, чтобы встать, оценить ситуацию, и кинуться в драку.

Враг дрогнул — три рвущих плоть и сталь вихря родились у него за спиной, необузданные стихии пустились в пляс, всасывая жизни. Ничто, казалось ничто не способно остановить этот чарующий ураган, стирающий в порошок бессильную броню, старые щиты и надежды на победу.

Они были разные, словно природные частицы: Данду — ветер, свист коротких ножей, оставляющих за собой повисающий на миг в воздухе кровавый шлейф, Орланто — скала, его удары уподобились неуправляемому потоку летящих в пропасть гигантских валунов, Дик — огонь, жажда мести, жар ненависти и пламя отчаяния приказали мифриловому клинку перепрыгнуть через все барьеры и победоносной кавалькадой войти в сердце противника.

Орков гнали на улицу, вору воину и эльфу удалось пройти сквозь плотный заслон и встать в оборону, оставив за спиной выбившегося из сил, но все же отворяющего магические врата, мага. Стрелы сбивали орочьих бойцов в кучу. Ксеана и её молчаливый телохранитель не ведали промаха, свист тетивы — труп, свист тетивы — труп, им почти не отвечали, лишь иногда удачливый арбалетчик пускал свой снаряд, который тут же ломался о доспехи следопытки. Кто-то порой обходил сбоку и взбирался на каменные ступени, тут же перед неминуемой смертью осознавая, что лучники и в ближнем бою метки.

Отводя клинок врага в сторону, Дик обернулся, волшебник волновал его куда сильнее, нежели живая стена сопящих и кряхтящих орков, мечтающих прорваться к чародею. Уильям стонал, закрыв глаза, кровь капала с подбородка на рисунок, каждое соприкосновение её с камнем отдавалось легким вздрагиванием зеленых огоньков, усеявших выбитые щели на полу. Что-то было не так. Даже, он, человек ни коим образом не связанный с магией, чувствовал это, предполагал. Маг долго не протянет, силы не бесконечны, рано или поздно ему придется отступить, впрочем, как и им.

В бой его вернул шикарный, но косой удар по плечу, неказистая физиономия орка расплылась в глупой ухмылке, показались желтые клыки. Вор брезгливо отмахнулся, ударил кулаком, пнул ногой — врага поглотила ревущая толпа. У Ксеаны кончились стрелы, женщина отбросила в сторону ненужный лук, выхватила меч и с диким ревом кинулась в гущу боя. Эльф сохранил еще немного снарядов, но решил, видимо, оставить их на черный день (или, скорее, на черную минуту), два меча близнеца сверкнули в воздухе, отбирая жизнь у забравшегося на ступени орка. Теперь все пятеро были втянуты в неравный бой, все пятеро стояли на посту, отбивая грубые выпады неуправляемого отряда чудовищ, все пятеро охраняли измученного мага, который медленно, но верно рвался к тем невидимым замкам, что скрыли от него главную тайну Перепутья призраков.

— Ммм… — сила рвалась наружу, уподобившись проснувшемуся вулкану. Магические потоки, словно копья, пронзали ослабшее тело человека, казавшегося здесь лишь пылинкой. Могущество, неописуемое могущество, мощь древних чародеев стояла, держалась из последних сил. Угасающих, медленно тающих, и, наконец, исчезнувших.

— Ступайте в круг, следом на за мной! — неожиданно крикнул чародей. Голос его наполнился уверенностью, слабость отступила. Приказ услышал лишь Дик. Вор обернулся и застыл на месте, драка перестала его волновать, пусть его проткнет клинок врага, но такое… такое он нигде больше не увидит.

Зеленый свет, выплывающий из пробоин в камне, преобразовался. Возникло чарующее магическое пламя, языки которого устремились вверх, кутая улыбающегося чародея. Полупрозрачные нити обвили руки, ноги, тело. Яркий свет, а вернее беззвучная вспышка — все. Уильям исчез, испарился. Рисунок еле видно истощал ослабшее пламя, портал закрылся.

— Смотрите! Смотрите! — Ксеана истошно завопила. — Получилось! У него получилось, скорее в портал!

Первым отозвался Данду. Темный эльф бросился к узору, и, как только сапог ловкача пересек границу выдолбленного рисунка, заклинание сработало с невиданной быстротой. Никто ничего не заметил, лишь орки отшатнулись, закрывая глаза от внезапной вспышки. Эльф исчез. Орланто колебался. С трудом удалось оторваться от любимого занятия, измазанная в чужой крови рука протерла пот со лба, пора. Воин зарычал и рванул к порталу.

Ещё одна магическая вспышка вывела орков из себя, кто-то из них просто бросил оружие и побежал к решетке, кто-то рычал и сопел, подозрительно косясь на сверкающий круг. Страх все же победил, непонятное и необьяснимое дало самую верную в данный момент команду — покинуть руины, бежать в лес. Все, что осталось от некогда пугающего и сильного отряда, медленно выплыло из ворот Перепутья призраков, неведомая сила гнала от себя, ударила, защищая свои владения, и удар её был страшен. Что-то липкое, до боли противное ворвалось в души сломленных бойцов, что-то шептало им сухим, безжизненным голосом — пошли прочь, вам здесь не место.

Дик разинул рот от изумления. В чувства его привела предпоследняя вспышка — Ксеана и её друг ушли в неведомые дали на поиски новых приключений, теперь он должен войти в портал, проникнуть в скрытые на века тайны, разгадать древние загадки.

— А надо ли? — подумал Дик, стоя в опустевших руинах. — Я ведь выполнил свою часть договора, привел мага и его спутников сюда, теперь пришла пора платить. Но они ушли, ушли, оставив меня одного. Может быть, решили поделить мое золото между собой? Да нет же! Уильям — честный человек, он никогда такого не допустит. Ведь правда не допустит? Что там, за гранью? Какие тайны скрыты в непроглядной бездне, умело спрятанной теми, кто не хочет, чтобы её секреты стали известны массам? Что ждет человека после финального скачка? Смерть, просто исчезновение, или счастье, которого так не хватает в жизни?

Дик колебался. Стандартный природный страх сошелся в смертельной битве с интересом и переживаниями за друзей. Хотя, друзей ли? Может быть, они просто использовали его для достижения своих целей, врали ему?

— К чему все эти рассуждения? — вор сжал кулаки. — Вперед, на смерть! На боль! На отчаяние! Пусть боги думают, что сделать со мной, куда закинуть, чем наградить и чего лишить, я ступил на эту дорогу, и обратного хода уже нет. Вперед! Во мрак!

Несмелые шаги приблизили его к рисунку, Теренаст лег в ножны, Дик вошел в портал.