TwiXP — Северные горы — глава 5 — Загадочная пещера

Портал раскрылся,

неописуемые магические пути

приводят отряд к цели, перед ними

загадочная пещера.

Выпить океан невозможно,

но вот построить штормовые заслоны…

Данду — темный эльф, один из проводников Уильяма.

Все это походило на смерть: тьма сковала очи и парализовала тело, в один миг вся жизнь пронеслась перед глазами, а потом вдруг резкая боль, такая, что способна сокрушить горы, осушить моря и озеленить бесплодную пустыню. Нет, в ней не было и толики той примитивной телесной реакции на внешние факторы, такие, как, например, огонь, нечто новое, имеющее под собой страшный, непонятный и древний магический фундамент. Кричала душа, разрываясь от странного внутреннего давления, достойной преграды для тех, кто не способен или не достоин, находится здесь — в месте, отделенном от мира, от света, от простой жизни.

Вор падал, свист в ушах настойчиво подтверждал это. Голова кружилась от незнанья, вытянутая рука с трудом вырисовывалась во мраке. Он за гранью материального, в коридоре, в портале, ведущем в древность, полную таких тайн и таких сил, что Теренаст перед ними — свежая заготовка деревенского кузнеца. Страшно.

И вдруг все кончилось. Как-то быстро и неожиданно, даже не успев начаться. Холодный воздух ударил в лицо, ушей коснулся собственный дикий рев, стало светлей. Вокруг него стены пещеры, под ногами непроглядный мрак, на дно которого он сейчас так стремительно опускается. Удар. Самый настоящий, со звоном меча, скрежетом доспехов, понятной и никакой не магической болью.

— Ааа! — только и смог выдавить из себя напуганный Дик. Туннель не закончился, а лишь накренился. Теперь вор ехал по каменной горке, пытаясь найти опору ногам, махая руками. Паника пролезла в душу, тело превратилось в один большой механизм, приказывающий конечностям кружиться в хаотичной пляске, надеясь поймать случайный спасительный выступ. Ничего, пустота. Коридор тем временем расширился, тьма сгустилась, спрятав от него последнюю надежду выжить.

Каменная крошка причудливой лавиной устремилась за ним, стоны, рыки, вздохи, удары, ноющие ребра. Видимо созданный гномами панцирь не был рассчитан на подобные путешествия. Конец. Гладкий и ровный пол протащил побитое тело, разогнавшееся благодаря инерции. Дик врезался во что-то твердое, но податливое.

— Ммм, — вор сплюнул кровь, морщась от боли. Под ним была сталь, сейчас он понял это твердо, не смотря на шок и почти потерянное сознание. Ничего не видно, рука потянулась куда-то вверх — что-то мягкое, липкое. Кровь?

— Дик, будь добр, слезь с меня, — послышалось совсем рядом, откуда-то… из-под него.

Ксеана.

Вор перекатился на спину, тяжело дыша. Что-то шевельнулось. Во тьме угадывались движения, робкие, неотчетливые.

— Кто-нибудь, зажгите факел! — скомандовала следопытка, тут же вздрогнув от своего же собственного эха. Они находились в просторном помещении. Очень просторном.

Тишина. Лишь непрерывная работа ноздрей лежащего возле неё проводника. Ксеана перевернулась, попыталась подняться, вслушиваясь в хруст собственных суставов. Нет. Ещё рано, эту битву ей не выиграть, колени сами собой согнулись, поддавшись слабости, дух силен, он рвется в атаку, но плоть…

— Ты в порядке? — тихо поинтересовалась она, прижимаясь щекой к ледяному полу.

— Г-где мы? — Дик сел, потирая шею.

— Откуда мне знать! — бросила следопытка. — Спроси об этом нашего общего дружка. Я, конечно, понимала, что этот… путь будет сложен, но чтобы так… больно. Надо непременно потребовать от колдуна дополнительную плату за моральный ущерб, — отшутилась она.

— Если он ещё…

Дик не успел закончить. Совсем недалеко от них загорелся синий огонек. Что-то продолговатое со свистом взмыло в воздух, и вспыхнуло, пытаясь осветить место падения. Сквозь мгновенный проблеск света вор увидел покрытое пылью лицо Ксеаны. Огонек начал снижаться, затем потух.

— Леолон, нет! — где-то во тьме прокричал Уильям. — Не надо, — чуть более ласково молвил он. — Я сам… одну минутку…

— Моя нога! Эй, фокусник, я тебя… — дальше последовал список всех сексуальный изощрений, применить которые Орланто поклялся, как только перевяжет колено. Ксеана была благодарна временному мраку, никто не узрел проступивший на её лице румянец.

— Наемник, — без тени обиды подытожил маг.

Непроглядный мрак дрогнул, два крошечных огонька родились во тьме, засверкали, подобно звездам, чародейское тепло бурной рекой полилось сквозь холодную темень загадочной пещеры — маг творил. Конец его посоха перевоплотился в настоящий факел, дарующий миру ярко-красное пламя, Уильям поднял свое оружие высоко над головой, освещая то место, куда волей судьбы были заброшены шесть путешественников.

Никто не ошибся — это действительно пещера. Огромное, просторное древнее подземелье. Потолок и стены трусливо прятались во мраке, видимо боясь магического факела, наспех сотворенного волшебником. Гигантские колонны уходили ввысь, впрочем, нарекать их колоннами не правильно, скорее просто шпили, некие окаменевшие отростки, невероятно старые, невероятно могучие. Ветер воистину был здесь всевластен, эхо управляло всем: временем, воздухом, памятью.

— Вот это… — Орланто совсем забыл о ране, дивясь открывшейся его взору картине, он и его спутники попали в настоящий подземный мир со своим небом, землей и законами.

— Никогда ничего подобного не видела! Но как все это уместилось в подземельях Северных гор? — Ксеана, словно пятнадцатилетняя девчонка, раскрыла рот от удивления. — Это… немыслимо!

— Мы не в Северных горах, — тихо отрапортовал чародей, все ещё возясь со своим огоньком. — Это место далеко за пределами вашего понимания, любуйтесь, ибо действительно, как сказала наша неповторимая следопытка, ничего подобного в вашей жизни вы больше не увидите.

— Ну, а как же мы… вернемся домой? — Дик все ещё сидел на каменном полу таинственной пещеры, скрипя зубами от невыносимой боли, похоже, два ребра вышли из строя.

— Не волнуйся, — маг приблизился и наклонился. — Мы выберемся, ведь с нами ты — лучший проводник из всех тех, с кем мне приходилось встречаться, — рука молодого колдуна легла на потертые латы, между тонкими пальцами забился фиолетовый свет — стало легче. Вор глубоко вздохнул, боль, будто побитая собака, скуля и бессмысленно лая, убегала.

— Спасибо, — шепнул Дик.

— Ну, что дальше? — лысый воин поднялся, подошел к лежащим спутникам, слегка прихрамывая.

— Теперь, друзья, надо пробираться вглубь пещеры. Осталось совсем немного, скоро вы воочию узрите ваши сокровища, однако путь долог. Проверьте припасы, поправьте оружие и наберитесь сил, шагать без малого день, придется постараться, — маг уставился куда-то в потолок, сжимая рукоять висящего на поясе клинка.

Сборы отняли куда больше времени, нежели рассчитывал волшебник, пока все пятеро поднимались, боролись с болью, замазывали царапины и прикладывали целебные листья к ссадинам, проверяли, хорошо ли выходит меч из ножен, пролетел целый час. Затем капризный Орланто изъявил, что желает трапезничать, маг нахмурился, но стерпел. Лучше всех держались, конечно же, эльфы. Леолону и Данду было все равно, где сейчас находится отряд, они гордо стояли, пока другие сидели, чуткие взоры будоражили скрытые во мраке тени, в поисках опасности. Ксеана поникла, любимчик Фоу остался там, за гранью.

— Не беспокойся, орки не употребляют в пищу птицу, тем более эльфийского пошива, — набитый рот старого вояки расплылся в издевательской усмешке. Ксеана ответила ему по-свойски, воин подавился от нескромности попутчицы, дивясь новым, витиеватым и колким словам, которые теперь пополнят его, и без того, немалый словарь ругательств.

Наконец, сборы кончились. Все шестеро встали в круг, все шестеро смотрели на мага с надеждой, теперь ему предстояло вести их сквозь темень загадочной пещеры, теперь он станет проводником.

— Никто. Повторюсь, никто из ныне живущих существ не ступал здесь, ни эльфы, ни маги, ни кто-либо другой — чародей выглядел очень серьезным. — Я прошу… нет… умоляю вас, беспрекословно выполняйте все мои приказы. Я, как мог, изучил историю этого места, его бестиарий, не обещающий вам ничего хорошего. Отныне лишний шаг и лишний жест уподобятся смерти. Вы сильны, не спорю, но сила ваша принадлежит тому миру, откуда вырвались мы совсем недавно, здесь вы — новички. Если повезет, мы дойдем, и вы получите все то, что было вам обещано, не исключено, что кто-то из вас… — маг осекся, — останется здесь навсегда. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы этого не случилось, — Уильям вздохнул. — Но и вы не должны забывать о правилах, а теперь — вперед.

Магический факел медленно плыл по пещере, мечтая донести своё тепло в каждый её закоулок, отогнать тот едкий страх, что засел сейчас в сердцах шагающих путешественников. После напыщенной речи они неторопливо углубились во мрак, ступая за чародеем, который просто менялся на глазах. Усталость и колдовская истощенность растаяли, словно залежавшийся апрельский снег, новые силы, будто гонимые и порождаемые тем самым огоньком, вспыхнувшим на конце посоха, наполнили молодое тело мага, видимо, тоже мечтая узреть конец затянувшейся истории.

Дороги, как таковой, не существовало, шестерка упрямо следовала некому внутреннему зову, поющему в душе волшебника, верный путь вырисовывался в сознании, диктуя свои необъяснимые цели. Холодный и однообразный, чистый и необыкновенно гладкий пол подземелья, лишь изредка потревоженный корнями могущественных колонн, плыл перед глазами, нагоняя грусть и усталость. Никто из заведомо переоцененного бестиария не показался, Орланто как-то разочарованно дернул щекой, вглядываясь во тьму. Наврал волшебник, что и говорить, впрочем, стоит ли удивляться, ведь не в первый раз. Другим же путешественникам небывалое для банально страшной пещеры спокойствие было на руку, можно тихо мирно разобраться с мыслями, проштудировать все накопившиеся за время путешествий вопросы, коих, надо заметить, не мало.

Перво-наперво — кто такой этот Уильям? Яснее ясного — простым самоучкой тут и не пахнет. Но тогда кто он? Все известные и неизвестные магические ордены давно забросили свои башни в Туманных землях, тогда ещё даже не носивших это название. Они, подобно эльфам, покинули эти земли давным-давно. Так что же? Уильям пришел откуда-то издалека? Но тогда зачем весь этот маскарад с охраной, зачем мудрые речи в сказочном стиле? Маг такого уровня мог просто прийти сюда, одним мановением руки раскидав хоть всех орков Северных гор, прийти и забрать все, что потребовала бы извращенная фантазия. Нет, этот вариант отпадает сразу. Тогда что? Что за спектакль так умело разыгрывается здесь высшими силами?

Ксеана мысленно выругалась, раздраженная незнанием.

Второе — пещера. Мутный ответ об отчужденности и иномировой природе странного подземелья никак не удовлетворяет разогретое любопытство. Может быть, древние постройки гномов? Такие древние, что когда здесь ещё закладывался первый камень (а вернее было бы сказать, нашептывалось первое заклинание), Леолон махал ручками в своей колыбели. Нет, гномы так не строят. Где выбитые пивные кружки, где та стандартная любовь к симметрии? Нет. Ну, тогда логово дракона? Хотя, глядя на все это — город драконов.

Следопытка дернула щекой, поразившись собственной фантазии.

— Вывод один — впервые я бессильна. Тайны окутали меня, словно ржавчина старые петли, остается надеяться лишь на одно — маг сам все расскажет в свое время, сам ответит на все вопросы. Да, пожалуй, это задание — самая оригинальная прогулка в моей жизни, — думала Ксеана. — Высшие силы. Кто же, как ни они? Здесь идет куда более страшная борьба, какая-то секретная военная операция, но вот кто с кем воюет?

Женщина, не раздумываясь, отдала бы половину причитающейся ей награды за пояснения.

Дик. Впрочем, так ли его на самом деле зовут? Гномы дарят мифриловый клинок, наделенный магией, обычному вору, который якобы раскаялся во всех прегрешениях, и решил ступить на путь истинный, стать героем, спасать беззащитных — даже самый глупый сказочник придумает куда более оригинальную историю. Время романтиков прошло, балом правит смерть, горе и отчаяние: воры не только крадут, теперь ещё и режут, мысли их не витают в облаках, сердца не жаждут приключений. Значит, он врет? Значит, он — тоже марионетка, засланная неким полубогом сюда для осуществления дерзкого плана? Так, все хватит!

— Ксеана, Ксеана, что за манера? Как только ты никого не режешь, сразу же начинаешь подозревать первого встречного, видя в нем очередного темного властелина? Психоз, — следопытка потерла ушибленный затылок. — Не будь пессимисткой! — приказала она самой себе. — Подумай о хорошем. Возможно, скоро ты будешь обладать кучей золота, есть повод напиться. У тебя есть эльф, он то никогда не бросит, никогда не предаст, всегда будет рядом.

— Вы слышите? — Леолон, замыкающий колонну резко остановился. Неразличимое движение тонкой руки, стрела тихо легла на тетиву.

— Что слышим? — Дик вздрогнул от внезапной перемены поведения эльфа.

Отряд замер, напрягая слух и зрение — ничего, лишь унылый перестук падающих с потолка капель где-то во тьме. Тишина.

— Что конкретно ты слышал? — Уильям выхватил меч из ножен, огонь на посохе дрогнул, забился в хаотичном плясе, будто подбрасываемый учащенным биением сердца своего хозяина. — Леолон, отвечай!

— Потолок, — тихо ответил эльф, задрав голову. — Он… будто ожил.

— Что?! — Ксеана нахмурилась, пытаясь спрятать собственный страх, гордость гордостью, а здесь шутить опасно, многолетний опыт, по словам Уильяма — ничто. — Что значит «потолок ожил»?

— Не останавливайтесь! — вздохнул маг. — Вперед, давайте, шевелитесь!

— Страх, — думал Дик. — Великая сила, даже такие, как Уильям, боятся, потеют и трясутся от бессилия перед неизвестной угрозой…

Вор не закончил, замер, похолодев. Леолон оказался прав, с потолка действительно доносились звуки, которые теперь слышали все. Неприятные, походящие на змеиное шипение, громогласные и парализующие.

— Что это? — Орланто несмело дотронулся до своего топора. Даже он — великий и бесстрашный спасовал перед новым врагом.

— Бегите! — от резкого и истеричного крика мага, казалось, сейчас рухнут колонны. — Все за мной! — скомандовал чародей и кинулся вперед.

Слова волшебника почему-то никто не оспаривал. Приказ, будто он был дан всеми богами Гедегиона, немедленно привели в исполнение, засверкали пятки, зазвенело оружие, все шестеро, сломя голову, рванули за напуганным магом, никто, под страхом смерти, не смотрел назад.

Тьма на потолке, будто размножилась, гигантская туча отделилась от непроглядной бездны и поплыла вниз, к шести движущимся точкам, к пище. Змеиное шипение с каждой секундой усиливалось, преобразовавшись, наконец, в давящее шелестение тысяч, нет, миллионов крыльев.

Загадочные существа походили на горгулий, две маленькие ручки, две ноги, голова на вытянутой шее, остроконечные уши, перепончатые крылья, клыки, когти, гладкая черная кожа. Ростом они доходили простому человеку до пояса, злобой и жаждой убийства — обогнали всех живущих в этом мире людей.

— Бегите! Не останавливайтесь! — маг бросил огненный шар прямо в центр ощетинившейся когтями стаи, дикий писк только усилил у существ непреодолимую жажду крови. Летуны нагоняли.

— Нам не спастись, они слишком близко! — Ксеана уже вытащила клинок, видимо, надеясь сойтись с загадочными хищниками в ближнем бою. Леолон выстрелил — мерцающий синий свет на наконечнике эльфийской стрелы скрылся в море свистящих крыльев. Вспышка! Визг! Пламя — дитя магического взрыва, окутало несколько уже полуживых летунов, Уильям присвистнул от зависти.

Однако чудовища не останавливались. Слабые выпады жертвы — жалкие попытки уравнять шансы, или даже спастись, только подогревали и без того бурлящую ненависть. Такого мяса эти звери ещё не пробовали, настоящий деликатес сам пришел к ним в лапы. Только безумец не воспользуется таким шансом.

С потолка шла подмога. Похоже, вся пещера представляла собой ничто иное, как гигантский улей древних летучих тварей, рожденных в ту эпоху, когда человек только-только заселял новорожденный мир, и эльфы были в зените своего могущества. Минули великие битвы, пали в бездну страшные властелины, оставив о себе вековечную память, последний подарок миру, оснащенный всеми мыслимыми и немыслимыми средствами причинения боли. Настал час испытаний, пришла пора выкрасить пол древней пещеры в алый цвет.

— Вперед, вперед, вперед! — маг, или окончательно выжил из ума, или всерьез надеялся уйти от погони самым распространенным способом — убежать. Твари двигались намного быстрее, казалось, они лишь тянут время, играют с пищей, устав от бесконечных и однообразных дней, проведенных здесь в ожидании таких вот смельчаков.

Смельчаки же не сдавались. Бег, не смотря на обоснованный страх, был уверенный, отлаженный, целенаправленный. Они, будто стремились к некой конечной точке, рубежу, преодолев который, можно навсегда забыть о всякой опасности. Естественно, никакой «конечной точки» не существовало, однако слабая вера билась в сердцах путешественников, словно рыбка, выброшенная на берег, подпрыгивающая и жадно пожирающая каждую каплю воздуха — надежда, как говорится, умирает последней.

Дик, как и в предыдущий раз, бежал последним. Леденящий шепот мириад крыльев неумолимо приближался, отсчитывая последние мгновения бессмысленной жизни побитого судьбой странника. Вор тяжело дышал, стараясь не терять ритма, главное — не впасть в панику, тогда все — пять выживших могут смело начинать дележ золота по новым расценкам. Если выживут, конечно. Каждая минута, каждый сделанный шаг, настойчиво твердили обратное — что они могут, кучка глупцов, бросивших вызов великой стихии?

— А! Аааа! — ноги Дика оторвались от пола, две мускулистые лапы впились в плечи, хищник заверещал, предвкушая знаменательное событие — сытный обед человечиной. Взмах — Теренаст пошел в атаку, гонимый интуитивным движением руки. Писк, хруст, что-то мерзкое поползло за шиворот, две отрубленные лапы остались на плечах, их хозяин отстал, тут же испытавший на себе все прелести каннибализма.

Вора чуть не вырвало от этой картины. Однако пришла смелость, смелость и надежда, диктующая — ты сможешь, просто попробуй! Дик раскрутил клинок над головой, не сбавляя ходу, самый быстрый и самый ловкий охотник тут же удостоился глубокого пореза. Сверкнула стрела Леолона, эльф тоже не хотел так просто умирать. Пусть они не победят, но врагов обязаны забрать как можно больше.

— Сколько можно?! Сил нет! — Ксеана уже спотыкалась, капельки пота усыпали наморщенный лоб. — Сколько ещё бежать?!

— Они… не должны уходить далеко от своих гнезд, ещё немного! — маг на бегу рылся в своей сумке, видимо, надеясь сотворить нечто особенное, специфическую закуску для вредных созданий, однако интонация, с которой он произнес обнадеживающие слова, ничего хорошего не предвещала.

Во тьме сверкнул метательный нож Данду, один из летунов забился в предсмертной судороге, темный эльф специально замедлил ход, изогнутые ножи выскочили из кожаных чехлов, пришла пора действовать тонко, изящно.

— Давайте остановимся, дадим бой! — прокричал вор в суматохе яростной погони.

— Ты — сумасшедший! Сам сражайся с этой дрянью, я хочу жить! — Орланто покосился на витающую под потолком стаю.

— Да, вот тебе и бравый воин! — подумал Дик, ухмыляясь про себя. — Ты горазд лишь щупать деревенских доярок, да бить морду оркам, которые как меч то держать, узнают только от старших. Стандартный наемник, даже больше, обыкновенный разбойник, висящий на одном пальце, в любой момент готовый пасть в пропасть лжи, боли и жестокости. К тому же — трус, даже не пытающийся понять врага. Впрочем, разве я не такой же? Разве не так же я вел себя при встрече с эльфом? Да, но я, по крайней мере, кинулся в драку. Я махаю мечом, не желаю умирать. Я смотрю смерти в глаза, а он показывает ей спину — вот главное отличие его от меня, мы разные, хотя бы это утешает в столь мерзкий час, последний миг тяжелой жизни, — Дик развернулся, вспаривая брюхо очередному хищнику.

Твари пировали, глумились над истерзанной жертвой, потешались над слабым противником, гниющим от неприятной, но верной мысли — бой проигран, даже не бой — так… пародия. Жалкая попытка выжить провалилась, распалась, словно паутинка, сдутая шальным ветром. Магические создания, порождения больной фантазии кружились над потолком, выворачивая восьмерки в воздухе, снижаясь и поднимаясь, истошно вопя от удовольствия.

— Стая стервятников, — подумал Леолон, глядя на эту картину. — Пожирателей падали, где падаль — наши души, потерявшие покой, наши сердца, замороженные суровыми реалиями однообразных дней — собаке собачья смерть.

Пещерные хищники яростным водоворотом кружили над путешественниками, готовясь, видимо, к финальному выпаду, который поставит жирную точку в этой незамысловатой игре. Однако у ловкого Данду были на этот счет другие планы. Эльф специально сбавил шаг, очутившись в конце уставшей колонны. Два коротких ножа, что некогда лежали на бедрах, кинулись в бой, ловкач завертелся волчком, сшибая врагов, витающих на низкой высоте. Причудливый танец, пение рвущей плоть стали, последние всхлипы обезумевших от голода зверей — конечный, отчаянный рывок удался, противник знал, пища достанется ему не так легко, но чтобы с такими потерями!

— Бегите, я постараюсь их задержать! — сквозь нескончаемый гул послышался полный обреченности голос.

— Данду, нет! — Уильям на миг остановился. — Это бессмысленно, их мириады!

— Бегите! — крикнул эльф, выворачивая «мельницу». — Выпить океан невозможно, но вот построить штормовые заслоны…

Они побежали, однако каждый постоянно оборачивался и наблюдал за тонущим во мраке бойцом, вслушивался в свист изогнутых ножей, спасающих и карающих, быстрых и удачливых.

Очередной хищник лишился крыла, эльф развернулся, пригибаясь, рука немыслимо вывернулась — удар. Животное захлебнулось собственной кровью, падая на пол, следующий. Второй, третий, четвертый, новые силы прибывали с потолка, бастион слаб, они чувствовали, ещё немного, совсем немного. Чьи-то клыки скользнули по плечу, чей-то коготь зацепил шею. Темный эльф вскрикнул, летун справа бросился прямо в лицо, ловкач завыл. Оружие больше не служило, силы уходили — проигрыш, первый, может быть, и последний. Стая собрала всю мощь в кулак и ударила, похоронив под собой измученное тело врага, стены пещеры затрещали, впитывая в себя леденящий крик умирающего Данду.

— Не-е-е-т! — пропело эхо, Дик чуть не надорвал связки.

Вот она — цена жизни, увесистая монета, которую боги потребовали за проход сюда, достойная плата. Леолон что-то шептал, наверняка, некая молитва по усопшему, Ксеана просто молчала. Все они бежали, стая встретившихся им хищников отстала, глумясь над свежим мясом, однако никакой радости не было.

Погиб ловкач, вернулся домой. Долгая жизнь прервалась так печально и так глупо, его народу есть чем гордиться, он спас их, тех, кто шел и идет по лезвию клинка. Тех, кто не щадит ни себя, ни близких. Подземелье, созданное неизвестно когда и неизвестно кем, превратилось и в могилу, и в памятник неповторимому мастерству молчаливого спутника, верного друга и непревзойденного бойца — настоящей ходячей сказке — темного эльфа.

***

Непроглядный, густой туман окутал берег реки, темно-серое небо плакало о чем-то своем, роняя на песок холодные капли утреннего мелкого дождика. Безветрие, но морозно. В воздухе витает печальный запах горелого, с неким привкусом боли и безнадежности, где-то, совсем рядом, в незримых закоулках этого лабиринта, вой — мерзкий гонг, зовущий на страшный пир голодных стервятников, пожирателей падали, не достойных носить гордое и отпугивающее название — хищник.

Его конь неспешно трусил недалеко от воды, копыта утопали в сырой, пропитанной горем земле, тишина. Верный боевой друг нес Дика к еле-заметным в призрачной дымке огням, пелена укрыла их от чужого взора, приглушила их стон, унылый плач по жертвам тех, в ком не осталось уже ничего подтверждающего наличие души и жалости в ней.

Не так давно здесь кипела жизнь: маленькие дети бегали и прыгали, оставляя за собой следы босых ног, смеялись, брызгались в воде, пытаясь поймать случайно замеченную лягушку или жука-плавунца. Их матери бросали им какие-то банальные фразы, предостерегали не умеющих плавать, звали на обед. Мужики, собравшись вместе, колотили новый сарай, латали пробитую временем крышу, старики, сидя на лавочках, обсуждали былые времена. Все кончилось, будто струны некого изящного музыкального инструмента лопнули, порвались от небрежного обращения, чарующая музыка стихла.

Всадник въехал в погибшую деревню. Безжизненные, покрытые пеплом и сажей, тела заполонили всю «улицу». Пожар отобедал, теперь лишь крошечные огоньки, прилипшие к потемневшим балкам — скелетам домов, с восхищением, запинаясь и сбиваясь, повествовали о прошедшем тут пире, порадовавшем гостей самым изысканным угощением — беззащитным простым людом. Кровь впиталась в землю, превратив её и жидкую грязь, омерзительно хлюпающую под ногами. Высоко над головой кружили мечтающие о лакомстве птицы.

Вор медленно сполз с коня, будто боясь потревожить теперь уже вечный сон погибших, обвил вокруг ладони поводья, и робким шагом продолжил путь, подтягивая за собой послушное животное. Трудно описать, какие чувства сейчас его переполняли, какая ненависть рождалась в душе, какая жажда, непреодолимая жажда мести рвалась наружу, мечтая обрести свободу, материализовавшись в дикий крик, крик молодой матери, потерявшей любимое дитя. Дик узнал эту деревню. Узнал, но молчал, скрипя зубами — он не должен плакать, ибо плачут лишь слабые люди.

Казалось, он слышит стоны, даже видит тот леденящий душу миг, звон острых мечей о ржавые вилы, треск обваливающихся, объятых пламенем, крыш и крики, бессмысленные дикие крики…

Конь тихо заржал, склонив голову, верный друг словно понял, что произошло здесь, будто вдохнул витающий в воздухе ужас и страх. Дик коснулся черной гривы — знаю, брат, знаю, мы пришли слишком поздно.

В самом центре того, что некогда именовалось поселением, на небольшом, открытом участке высился столб. Обтесанное, тонкое молодое бревно кто-то с фантастической силой вогнал в землю, вбив в него острый стальной прут на высоте человеческого роста. Через «гвоздь» была перекинута толстая ржавая цепь, оба конца которой сливались с внушительного вида тюремными браслетами — кандалы. В них заковали мальчика, совсем ещё маленького, даже не подростка. Кровь лилась из ушей, носа, рта, глаз — тонкие алые струйки сбегали вниз по груди, ползли по животу, проникая в ткань темно-коричневых штанов — единственного предмета одежды, имеющегося у прикованного юнца. Грязь и пепел осели на слипшихся от пота волосах, порезы и ссадины уже затянуло, тело обмякло, однако жизнь все ещё билась ключом в измученном ребенке, но, похоже, последние минуты. Еле заметные колебания легких порой прерывались, он цеплялся за каждый выступ невидимой пропасти, в которую его тянуло, цеплялся, но держаться не было сил.

Тинто.

Лицо этого малыша Дик никогда не забудет, ровно, как и те дни, те минуты, что провели они вместе, пытаясь доказать всему миру — парадоксы — это не миф. Кто бы мог подумать, мальчик и вор, две личности, характеры которых чисто теоретически несопоставимы, они вырвались, вырвались и победили всех и вся, а главное, самих себя и тот страх, выстроивший блокаду в их душах. Человек, изменивший мировоззрение Дика, человек, показавший ему дорогу к свету, высвободивший его из той тюрьмы, узником которой он являлся всю жизнь.

Сознание сковала липкая непроглядная пелена, однако вор чувствовал, все, что он видит — сон, кошмар, иллюзия, возведенная больным воображением. Самое страшное — ему нельзя пока уходить, он вынужден был смотреть, смотреть и делать выводы.

Тинто попытался открыть глаза, но веки словно налились свинцом, боль была против. Еле-еле он поднял голову, сквозь дым и туман, сквозь оковы и путы — вот он, таинственный спаситель, будто бог, спустившийся с небес, блестящие латы, бравый конь, мифриловый меч.

— Кто все это сделал? — вор шагнул к залитому кровью бревну, шагнул робко и неохотно, будто перед ним возникла бездонная пропасть, упасть в которую — не просто умереть, там, на дне было нечто новое, честная сталь показалась бы милостью. — Кто?! Кто сотворил все это с тобой?! Ответь, Тинто, умоляю, ответь, и я залью мир его кровью!

Мальчик улыбнулся, тихонько, мобилизуя последние свои силы. Щека дернулась в издевательской, пугающей ухмылке, Дик опешил.

— Кто сделал? — Тинто, будто плюнул в лицо пришедшему. — Ты, мой милый друг, ты убил всех этих людей, только ты!

— Что… — вор нахмурился. Только сейчас он понял, мальчик — лишь оболочка, кто-то управлял им, говорил его голосом, кто-то очень сильный, и очень озлобленный на него. А может, извращенная фантазия, выброшенная сюда собственными угрызениями совести? Своеобразная интерпретация внутренней войны Дика.

— Молчишь?! — в мутных глазах мальчишки сверкнуло пламя ненависти. — Тебе нечего сказать?! Тогда я буду говорить, ты многое должен узнать!

— Кто ты? — только и смог выдавить из себя вор.

— Кто я? — с издевкой переспросил Тинто. — Разве ты не помнишь меня? Не помнишь, как мы вместе шли через болота, как сражались бок о бок против гарпии?

— Будь ты проклят! — закричал Дик, выхватывая меч. — Скажи, кто ты и что тебе от меня нужно!

— Нет! — мальчик покачал головой. — Проклят ты, мой милый вор! Ты тянешь за собой горе, ты — нож, скользящий по оболочке мира, разрезающий его броню, открывающий дорогу темной бездне, в которую падают все, кто шел с тобой. Ты — палач. Не надо было тебе меня спасать тогда, понимаешь? Сюда пришли те, кто гнался за тобой от самого «Каменного». Они искали тебя, вор, искали и не нашли. Тогда их злоба вырвалась, и мы приняли удар. Ты человек, который служит злу, даже сейчас, когда тебе вдруг померещилось, будто героями не рождаются, а становятся. Ты — вор, и умрешь ты вором.

— Но… я хотел… помощь, — Дик опустил голову. — Неужели мне закрыта дорога в новую жизнь? Неужели мои ошибки никак нельзя исправить?

— Они смываются кровью, Дик, кровью молодых матерей, стариков, детей — вот она, плата за содеянное.

— Я не могу так больше. Я хочу быть сильным, смелым…

— Ты смел, человек, но глуп, — ударили в голову тяжелые слова, те самые, что слышал он, шагая в лапы хозяйки небытия. — Я умер из-за тебя, попутчик, ты виноват в моей смерти. Зачем тебе сокровища, зачем вся эта игра в доблестных воинов, зачем борьба? Смотри, Дик, лицезрей, как погибают близкие тебе люди, ибо это — кара за прошлое.

Все поплыло перед глазами, чудовищный мираж таял, словно весенний снег, однако солнца не было, тепло не радовало, лишь темень, темень и боль, от которой щиплет глаза, и рука тянется к великому и страшному Теренасту.

— Не слушай их, — ветер донес до него почти забранный стихией шепот. — Они ждут, когда ты… — фраза улетела, так и не успев коснуться ушей вора. Сновидение закончилось.

***

Тусклый огонек дремал на конце посоха, рубиновые змеиные глаза не знали усталости, даря свет, тепло и надежду, надежду давно потерянную, или, вернее сказать, разорванную стаей голодных демонов — стражей. Никто не ведал — ночь сейчас или день, здесь не было солнца и неба, здесь вообще ничего не было кроме давящей пустоты, холодного камня и страхов, притаившихся во тьме.

Дик проснулся, как всегда, резко, тяжело дыша. Спал он в этот раз, почти сидя, прислонившись к шершавой поверхности уходящей в потолок колонны, весь отряд отдыхал возле нее: Ксеана лежала на животе, обняв сваленные в кучу походные сумки, Уильям сидел, обхватив колени, посох скривился у него между ногами, лысый воин пристроился возле медитирующего Леолона. Эльф закрыл глаза, откинул голову, что-то шепча на своем, непостижимом языке, наверняка разговаривал с духами о Данду. Тихо. Только этот шепот, мелодичный и теплый, цепкий и чарующий, он, будто чаша горячего чая, расслабляет и греет, проникая в душу.

Все остальные путешественники мирно спали, словно находясь сейчас в какой-нибудь придорожной таверне, а не в магической пещере, сумевшей уже доказать незваным гостям, кто здесь главный. Казалось, им нет дела до погибшего эльфа, который ценой своей жизни купил им свободу и очистил путь к сокровищам, кои теперь уже точно придется делить по-новому. Видимо, часто они теряют попутчиков и друзей, но он то, он не привык к таким поворотам, он не умеет ещё пока унимать ту режущую боль, которая высасывает из сердца все теплые, людские качества, делая тебя суровым и хладнокровным убийцей — пародией на нормального человека.

Дик не шевелился и не шумел — пусть спят, в конце концов, они — защита, башенный щит бывалого пехотинца. Им предстоит ещё, как молвил Уильям, «доказать свое право на то золото, которое они получат» — так что пусть дрыхнут.

— Потерпи, Дик, осталось совсем чуть-чуть. Мы столько прошли, столько преодолели, ни в коем случае нельзя именно сейчас останавливаться, надо дойти, — маг сидел в паре шагов от вора, будто бы спал, впрочем, стоит ли вообще удивляться его непредсказуемости?

— Мне снился сон… — Дик облизнул губы. — Не первый уже сон. Мне шепчут, меня просят, даже умоляют — остановись.

— Кто просит? — ухмыльнулся маг. — Боги? Родители? Гномы? Кто, Дик?

— Если б я знал? — вор обхватил свои колени, опустил голову, вздохнул, прикрыл глаза. — Знаешь, порой мне хочется просто взять и прыгнуть на свой меч, испачкав руки в собственной крови. Умереть — единственный выход из этой клетки, этой пучины, этого пламени, которое жжет, так жжет, что все, абсолютно все на его пути горит, тлеет, исчезает. Я устал, я не знаю, что мне делать, я так больше не могу.

— Что тебе снится? — чародей подпер свой подборок, глядя на Дика, он вдруг увидел тот гной, что испепеляет внутренний мир одинокого и неопытного ещё, не смотря на возраст, человека. — Что видишь ты там, за пределами бытия?

— Я вижу своих друзей, — сказал вор. — Они отговаривают меня, советуют выбросить из головы эту глупую затею. Просят вернуться к прошлому, жить, как раньше. Даже природа пытается вбить мне свою волю. Все они кричат, надрывая глотки — ты вор, ты не можешь быть кем-то ещё, это твоя судьба, которую ты не в силах изменить. Высшие силы уже составили план твоего жизненного пути. Как смел ты перечить им, как смел ты не подчиниться, пойти против их воли?

— Никто и никогда не расписывал твой жизненный путь, — волшебник положил руку на стальное плечо соратника. — Мы сами своими поступками рисуем карту своей судьбы, а высшие силы, знаешь, они тоже порой бывают неправы. Наверное, ты слышал, что богов всего двадцать два, одиннадцать светлых, одиннадцать темных. Однако все они, повторюсь, все пришли из тьмы, которой некогда служили. Они приняли свет, отринув старого хозяина, они, как и ты, бросили вызов судьбе, и теперь они — боги. Им поклоняются миллионы разумных существ во всем Гедегионе — согласись, достойная награда за все муки, пережитые на этой войне. С тобой будет то же самое, ты дойдешь, я верю, ибо не встречал уже давно такого храброго человека. Награда будет достойной.

— Красиво говоришь, маг, да вот только не бог я, вышедший из тьмы, — дернул щекой Дик, глядя куда-то в темень притихшей пещеры. — Смертный, простой смертный — другой. И проблемы у меня иные, жалкие, смешные, несравнимые с высокими материями.

— Мне всегда было интересно, как ты жил раньше, — приветливо улыбнулся Уильям. — Расскажи мне, где ты родился, где вырос, и как тебя затянуло в эту пучину лжи и злобы.

— Никуда меня не затянуло, я сам нырнул в эту бездну, до сих пор не понимая, зачем, — вор поднял голову, прислонившись затылком к камню. — Деревня. Небольшая, с десяток домов, покосившиеся заборы, тощие коровы, визжащие поросята. На горизонте, лес, густой и страшный, помню, мать перед сном наставляла меня, будто оттуда скоро придут страшные демоны — орки, заберут меня, если я не буду слушаться, заберут и съедят, а из костей сделают себе браслеты и ожерелья. Мне было восемь лет, когда они пришли. Я видел их издалека, однако хорошо запомнил, запомнил я и крики, порой они звучат в моей голове. Пламя, поедающее крыши домов, было таким жарким, таким ярким, и кровь, бегущая по моим рукам, мать, которую я пытался поднять. Я кричал, звал её, целовал и шептал ей: вставай, мама, пойдем, здесь нечего больше делать — она молчала.

Трудно представить себе, сколько я тогда выплакал слез. Наверное, их вытекло больше, чем крови, пролитой в тот день. В мир меня вернул стук копыт. Мне повезло, всадники — отборная гвардия Эксагона — его гордость и ударная сила, они увидели вдалеке дым пожарища и ринулись на помощь, но… опоздали. До сих пор помню их блестящие шлемы и латы, щиты и мечи, их неразрывный строй и боевой клич — герои из сказок вырвались со страниц летописи, летя мне на помощь. Однако сражаться было уже не с кем, в селе из живых был один я да пара коз, которых сытым оркам было лень тащить с собой. Кого-то похоронили, кого-то пытались спасти, меня же забрали, забрали и увезли. Мой дом — куча пепла, мои родственники — куча костей, лишь чудо отгородило меня от смерти — я был слишком непослушным, убежал из дома смотреть на реку, убежал и тем самым спасся от топоров врага.

Как мы ехали, куда мы ехали, всего этого я не помню, следующее впечатление — ворота храма богини Альдемиры близ Яронхельма. Всадники привезли меня туда, заведение славилось своим огромным приютом, что открывал свои двери для всех сирот, пострадавших от несправедливости этого мира. Петли заскрипели, и кавалькада въехала в густо засаженный двор. Жрецы и служители, стража и воспитатели — все они смотрели на меня, улыбались, приветствовали, будто я с самого рождения жил здесь, и сейчас вернулся из долгого путешествия. Главный жрец подошел ко мне, взял за руку и тихо спросил, как меня зовут. Я ответил, и мы побрели к фонтану, возле которого играли другие дети храма. Всадники уехали, я долго смотрел им вслед, мечтая, что когда-нибудь тоже надену такие вот доспехи, тоже буду гнать своего коня по степям, туда, где слабые ждут помощи, ждут сильного воина, готового умереть ради них.

Итак, я остался в храме покровительницы любви и знаний. Детей там действительно любили, обучали и воспитывали, вдоволь кормили и позволяли играть хоть целый день. Жрецы выхаживали нас, тратили все силы, часто говоря: вы — будущее, кто-то из вас должен будет непременно соединить все разрозненные города-государства, возродив империю, покончив с разбоем и злом, что несмываемым пятном легли на эти земли. Самый счастливый период моей жизни, мы бегали с друзьями, сломя голову, играли в прятки, путешествуя по саду. Зимой мы лепили снежные замки, представляя себя королями, в подчинении которых целые миры. Восемь лет, восемь долгих лет я был там.

— Почему восемь? Сироты должны были содержаться там до того момента, пока им не исполнится двадцать, — маг нахмурился.

— Вот именно, — улыбнулся вор. — До двадцати. Но мне нечего было там делать, это я понял уже в пятнадцать, попросив старейшину отпустить меня на свободу, он отказал мне, ссылаясь на мою наивность и неопытность. Большой мир либо погубит тебя, либо сделает монстром — молвил он, качая головой. И тогда я убежал. Мне не сложно было выкрасть у одного из жрецов огромную золотую цепь — средства на питание, затем — ночь, дерево, веревка, стена и, наконец, свобода. Храм остался в прошлом, лучшие мгновения моей жизни кончились, на смену белой полосе пришла черная, ибо мир, как и говорил верховный жрец, сделал из меня монстра.

Яронхельм — рассадник порока. Окруженный плотным кольцом старых крепостных стен город встретил меня молодого, приветливо заманивая в водоворот уличной жизни. Неопытный юнец, у которого лишь одежда да завернутая в тряпку золотая цепь — лакомый кусочек для любого алчного жителя данного места. Начал я бродягой, скользящим между рыночных лавок в поисках куска хлеба, затем работа, примитивная, жалкая — я подметал пол в одной из таверн, порой разносил пиво постояльцам. Я просто жил, не глядя вперед, не думая о будущем, все мечты, все фантазии куда-то испарились, будто накопленный за долгие годы беззаботной жизни в храме жирок. Я помню те вечера, когда за окном рвет и мечет холодный осенний ветер, к потолку тянутся клубы табачного дыма, гремит посуда, хор голосов. В один из таких вечеров судьба вновь решила поиграть со мной, ничем не выделяющийся, низенький мужичок как позже выяснилось — член гильдии воров, приманил меня пальцем, воодушевленный моей прытью.

Ты увидишь мир, ты почувствуешь азарт, ты получишь бесценные знания и умения — ты воплотишь в жизнь любую свою мечту, и золото будет литься шумным водопадом сквозь твои пальцы — будь вором. Что надо ещё молодому мальчишке? Я пошел с ним, не смотря назад, не желая слушать утихающий шепот своей совести — я выбрал свою судьбу, и, может быть, нашел свое призвание.

Гильдия воров в Яронхельме была тщательно скрыта и законспирирована, так как влияние её распостронялось далеко, минуя городские стены. Закрытая организация, обучающая все новых и новых мастеров краж, орудующих везде, в каждом закоулке проклятых Туманных земель. Там у меня появились кумиры, учителя, друзья, Кедди был среди них. Я начал работать, жадно впитывая азы ювелирного искусства — карманник, подменьщик, шпион, наконец, просто взломщик — появились деньги, появились пороки, появилась жадность.

— Даже не верится, что ты когда-то был таким, — улыбнулся Уильям.

— Жизнь, — философски заметил Дик. — Годы шли, время неумолимо текло — прошло десять лет с тех пор, как я ступил в подземелье, как я коснулся первой, подаренной мне отмычке. Разные города проплывали перед глазами, разные люди — но однообразие кончилось, ибо жизнь — это шаткий мост через ущелье, поэтому надо уметь держать равновесие при его непредсказуемых колебаниях. Всадники Эксагона — мои старые кумиры наведались в гости, решив выжечь зловонную опухоль — взять город штурмом. Ходили слухи, что, мол, новый правитель светлого града решил рискнуть, создать новое королевство, поиграть в мирового судью, никто не верил, все ошиблись.

Яронхельм окружило пятитысячное войско, гильдия купцов, правящих городом, выставила на стены лишь девять сотен наскоро собранных добровольцев. Воры же категорически отказались сражаться, не в их интересах было защищать свой дом. Мы проиграли, позорно и быстро. Острое копье света огнем и мечом прошлось по улицам города, вычищая их от зла и обмана, те, кто был, поумней присягнули новым хозяевам, глупые дрались, хитрые бежали. Гильдия прекратила свое существование, наши лидеры, награбив себе за многие годы приличное состояние, сели на корабли и покинули своих учеников, мы же бросились в скитания, превратившись в обычных изгоев. Так кончилась ещё одна глава моей жизни, путешествие, кражи, стычки, в конце концов — «Каменный» и начало новой истории, конец которой до сих пор не виден.

— Все будет хорошо, — вздохнул маг. — Твоя история типична, но сам ты — неординарный человек. Не стал разбойником, а значит, не потерял той маленькой частички, благодаря которой добро сохранилось в твоей душе. Я знаю, чего ты боишься, знаю, с кем ты дерешься и чего хочешь. Борись, Дик, сражайся, легко упасть в яму, но не так то просто выбраться из нее. Если бы боги хотели твоей смерти — ты давно бы уже умер, прирезанный где-нибудь в Хистане, ты нужен им, Дик, нужен для выполнения некой миссии. Потеря друзей — лишь проверка, проверка крепости твоей — борись.

— Как легко все это сказать, но знал бы ты, каково это — видеть смерть близких, видеть последнюю их минуту…

— Не забывай, боги есть и темные. Именно они хотят видеть тебя, прыгающего на балкон к очередному богачу. Человек может измениться, может, нужны силы, огромные душевные силы, лишь тогда ты победишь себя — верь в это и иди своей дорогой, творя добро. Очень скоро ты сумеешь доказать миру — справедливость существует.

— Я попробую, — тихо сказал Дик. — Я попытаюсь.

***

Мышцы болели. Кратковременный, насыщенный кошмарами, сон не восстановил полностью растраченных в миг погони сил. Ноги сами собой двигались, непонятно откуда черпая энергию, пятеро убитых путников пассивно шагали между гигантскими колоннами, опустив глаза. Вел маг. Яркий красный свет — одинокая звездочка в пучине мрака, безуспешно пытался проникнуть куда-то вглубь, разогнав противные тени — ничего. Тьма, похоже, навеки поселилась здесь, создав неповторимое царство.

Вор и волшебник больше не разговаривали, все сказано, добавить нечего. Дик не знал, помогут ли ему советы мудрого колдуна, стоит ли прислушиваться к ним, тем не менее, стало чуть легче, будто на объятую пламенем душу плеснули кружку ледяной воды. Перед глазами до сих пор Данду, в ушах — дикий предсмертный крик побежденного эльфа, он повторяется и повторяется, заставляя скрипеть зубами. Как изгнать этот морок, как победить эту заразу, по сравнению с которой, чума — однодневный насморк, вызванный долгим плесканием в бегущей реке?

Забыться. Забыться и жить. Жить и побеждать. Но как так можно? Он не хочет становиться наемником, он не Орланто с промерзшим сердцем. Ему нужно совсем другое, ни золото, ни пиво, ни женщины (хотя, об одной все-таки можно помечтать), ему нужна благодарность, самая обычная, простая, сказанная спасенной от орков девушкой, сказанная командиром отряда, которому он помог отстоять осажденную твердыню — обыденное и банальное «благодарю». Туманные земли — настоящая школа для начинающих героев, многим здесь нужна помощь.

— Выберусь отсюда, получу обещанную награду, куплю коня, забью седельные сумки запасами и вперед по запыленному тракту, на поиски приключений! — губы Дика растянулись в мечтательной ухмылке. — А почему бы не предложить ей… нет, она презирает меня, думает, что я предатель, жалкий алчный воришка, пришедший сюда лишь ради поживы. Она никогда не пойдет со мной, не пустит коня навстречу своевольному ветру, я ей не нужен. У неё есть Леолон, они найдут, чем заняться, когда вся эта затянувшаяся история подойдет к концу. Наши пути расходятся — мой удел одиночество, ибо чувствую я — ошибки прошлого ещё не до конца прощены. Ксеана не должна страдать, не должна платить за них.

— Смотрите, свет! — Орланто нарушил затянувшееся молчание, отряд встрепенулся, путешественники начали вертеть головами.

— Да, смотрите же, смотрите! Вон, впереди! — воин обогнал шедшего во главе колонны чародея, вытягивая руку. — Вон он!

— Точно! — улыбнулась Ксеана. — Уильям, что это?

— Ваши сокровища, господа, — волшебник достал полупустую флягу. — Мы пришли, — вздыхая и отворачивая крышку, молвил он, будто с плеч его свалился увесистый мешок.

С каждым шагом маленькая, но яркая точка росла, она, будто выход из длинного туннеля, вселяла надежду, расширяясь и расширяясь. Скоро, очень скоро они увидят свою мечту, увидят, как ничем не подтвержденные слова мага обретут форму и плоть, преобразовавшись в щедрую награду, достойную и немыслимую, награду, ради которой погиб их ловкий попутчик.

Они бежали, на щадя себя, теперь им наплевать на всяких там «пещерных крылатых стражей», и даже не алчность, не всепоглощающая жажда денег двигала ими — нет. Просто интерес — что же такое там. Что за тайна? Что за загадка, до которой так сложно дотянуться, которую так тщательно охраняют все эти демоны, и которую так фанатично ищет их уважаемый маг? Что же там? Ещё чуть-чуть, ещё миг — все откроется, полупрозрачная вуаль спадет гонимая неуправляемым ветром, и они увидят своими глазами секрет этой пещеры, достойной восхищения и огромной, будто небо.

— Помните, что я говорил вам перед походом! Будьте бдительны! — маг тяжело дышал, огонек на посохе резко и погас, в пещере уже не витал непроглядный мрак, свет впереди пробивался и сюда.

— Не волнуйся, фокусник, поделим без крови! — Орланто, похоже, ничуть не сомневался в безопасности заветного хранилища, ну а если что — топор всегда под рукой, даже если придется сцепиться с этим остроухим умником или его шлюшкой. Он никому не собирается отдавать свою долю. Даже колдуну придется попотеть.

— Как же, без крови! — зло подумал про себя Дик. — Уж ты то и за медную деньгу мать родную на дереве вздернешь! Ох, чую я, начнется сейчас! Уильям, Уильям, ну кого ты взял к себе в команду?! С таким же успехом можно было бы нанять кучу грязных орков! Крепись, Дик, если что — вся надежда на тебя!

Свет, как выяснилось, излучают факелы. Даже издалека было видно — их много. И что-то ещё. Что-то пока неразличимое и смазанное, неописуемое и даже отпугивающее. Магия. Дик почувствовал её присутствие, злое колдовство, очень злое. Что затеял маг? Правильно ли он поступает? Как жаль, что не осталось уже в Туманных землях истинных волшебников, по настоящему мудрых и добрых, одни самоучки, первая половина которых — безумцы, возомнившие себя темными мессиями, вторая же — неумелые лекари и придумщики любовных зелий. Некому проконтролировать молодого ученика, затеявшего нечто пакостное. А тем временем отряд добежал до источника света — дошел, справился, выжил.