Хвостенко Кириллл — Под крылом галактики

— Вот так дворец себе Нептун отгрохал! — помнится, сказал в тот день Дью.

— Это же капля! — поразился Тарон, тщательно подбирая слова. Картавые хлопков не собирают...

— Действительно, гигантская капля, — поддакнул Хотти. — Океаническая планета! Сплошное море, куда ни плюнь.

Энцелад приближался. Мне он с первого взгляда не понравился. Для марсианина вода — это нечто потустороннее. Я, например, до этого момента считал рекордом однажды увиденный лимонад в цистерне. Опять же, в котлах у дьявола есть H2O. Так что зря Марс иногда сравнивают с адом. Ничего общего. В аду хотя бы солёной воды в избытке...

Мы спустились к самой поверхности. Вдалеке одиноко горел лазерный маяк. Тоже неприятная подробность. Маяк напоминал меч Дарта Вейдера. Только громадный и без знаменитого хозяина. Уже можно наполовину выдохнуть...

Включилась сирена. Я отправился в техотсек — устранять поломку. Вот как-то так проходит извечная борьба настоящего и искусственного. В окно стучится природа. Но в подвале воет техника. И человек обречённо берёт гаечный ключ...

Я прибежал к реактору. Одна из заглушек пропускала энергию. Естественно, я давно её подозревал. Даже сказал об утечках капитану. Ксюха молча кивнула и пошла её крестить... С тех пор заглушка держалась только на соплях и православии...

Когда я вернулся, «Карфаген» уже влетал в воронку космодрома. В общем отсеке царила рабочая тишина. Дью сказал, вращаясь на кресле штурмана:

— Ненавижу это молчание ягнят...

Внизу оскалилось посадочное отверстие. Его не отличишь от глотки подводного монстра. Глаза сигнальных огней. Водопады слюны. Зубы-транспаранты: «Карфаген» — вестник скорых перемен»

Энцеляне — народ простой. Видят звездолёт — ставят жирный толпящийся лайк...

Нас встречали всем миром. Кто-то принёс букеты водорослей. Иные прятали за спинами морепродукты. Один мужчина глубоководной наружности обнимал аквариум в подарочной ленте... Вроде бы там плавали акулы. Правда, микроскопические. Но — тигровые...

Мы приготовились выходить. Дью отыскал и нацепил штурманские знаки отличия. Почему-то орёл на них висел вверх ногами... Хотти самоотверженно икал. Камаль задумчиво напевал:

Если б было море пивом,

Я б дельфином стал красивым...

Как и на Плутоне, навстречу вышел губернатор. Но этот, похоже, решил выделиться. Он выбрал образ мускулистого, немного поистрепавшегося русала. Мне стало интересно: что ещё было в позолоченном гардеробе? Между чем и чем пришлось выбирать? Чужой против хищника?.. Ковбой против пришельца?..

Нас посадили в тонированный электрокар. Снаружи бесновались фанаты. Аквариум затерялся в толпе...

Знаменитости не любят знать о существовании фанатов. Популярность приводит к отчуждению. К тому же, по статистике известность выбирает эгоистов...

Мы ехали по зеленоватому тоннелю. Затем — плыли по нему же. Подарки остались позади. Автографы остались при себе...

Губернатор сказал:

— Скажите, господа, сколько суток вы решили провести на нашей гостеприимной планете?

— Нисколько, — говорю, — нам бы заправиться и сразу в путь.

— Арнаш немного ошибся, — ласково прошипела Ксюха. — Нам бы осмотреть ваши достопримечательности и только потом отправляться.

— Не вопрос. Тогда вместо гостиницы мы вас доставим в заповедник Форест-Айленд.

— Там водятся муъены? — вдруг проснулся Тарон. Он всегда интересовался хищниками. Помню, даже заявил однажды:

— У гиен военная выпъавка. Они — капъалы животного миъа. Ъазгъебают за остальными весь мусоъ, понимаешь?

На что Камаль закономерно пробурчал:

— И трупные мешки, и метят в генералы...

На вопрос о муренах губернатор и хвостом не повёл.

— Да сколько угодно, — отмахнулся он. — И киты есть, и прочие динозавры. Их там мно-жес-тво. Вы как билет оплатите, наличкой или безналом?..

Форест-Айленд представлял собой исполинский стеклянный шар. Он ограничивал заповедник от остального мира. Внутри лениво плавали разные ископаемые. В основном — черепахи... Серьёзно, их тут было больше, чем пузырьков воздуха. И уж точно больше, чем мурен...

Мы поплыли внутрь. Жутко чесалось бедро. Исправить это мешал вакуумный скелет. Ситуация патовая, ничего не скажешь. Тем более что мочевой пузырь тоже оказался предателем...

Через пару огромных медуз и пару сотен черепах мы наткнулись на поверхность. Оказывается, заповедник был не полностью водным, часть выходила на воздух. Мы с Дью решили этим воспользоваться и отошли подальше от остальных. Естественно, с самыми философскими намерениями...

Светило солнце. Его частично закрывали Юпитер и облака. Я руками удерживал себя на плаву. Вместе с блаженством подступало чувство собственной святости...

Меня тронули за ногу. Я пришёл в себя. И понял, что черепахи по-своему священные животные...

По синей воде неслась водомерка. Она бешено ковыляла конечностями. Явно старалась это делать бесшумно. Но не получалось. Водомерка была 2 метров в высоту...

Я мчался по поверхности, позабыв про полуснятые трусы. Водомерка — за мной. Черепахи шарахались в сторону. Водоросли становились случайными жертвами. Сбоку появился Дью с такой же водомеркой на хвосте. Мы поравнялись. Выжали из вакуумных скелетов все соки. В ответ водомерки позвали подруг...

Принято считать, что XXII век безопасен. Вселенная, мол, кастрирована человечеством. А если наоборот?

Остальные мирно обгорали на том же самом месте. Даже надувные лежаки себе обустроили. Мы с Дью неслись к ним. Со всех сторон приближались водомерки. Я даже засомневался в реальности происходящего. Если жизнь — это кошмар, то что тогда мы видим во сне?..

Трусы потерялись. Спину обжигал реактор. Я посмотрел на Дью и понял, что он в таком же плачевном состоянии. Думали мы тогда примерно одинаково. Где бы достать инсектициды...

Ксюха приложила руку ко лбу. Камаль присвистнул:

— Здравствуй, Маша, я Дубровский...

— Дарвин всемогущий... — поддержал Хотти.

Тарон молча ждал: мы ещё не успели подойти на расстояние выстрела. Впрочем, всё оружие осталось на борту. Он мог разве что плюнуть в нужную сторону...

— Что у вас случилось? — крикнули они наконец.

— Водомерки, — отвечаю.

— Что — что?

— Во — до — мер — ки!!

— Не слышно!

— ВОДОМЕРКИ, ЕТИТЬ ТВОЮ МАТЬ!!! — чуть ли не хором сказали мы...

Под воду уходили все вместе. Только Тарон крикнул:

— Я вас пъикъою! Пъавый флаг, огонь!

И начал героически поливать водомерок одиночным огнём. Всё-таки фанаты успели подарить ему водяной пистолет...

Тарона втащили обратно под воду. Он не сопротивлялся. Бормотал что-то вроде: «Со щитом или на щите...» Щитом ему служил надувной лежак...

Позже выяснилось, что фауна на Энцеладе наполовину привезённая. Обнаруженные под растаявшими ледниками монстры колонистам не нравились. Свои пираньи, как говорится роднее.

Им привезли множество земных видов. Виды поначалу погибали. Причём часто-густо-коллективно. Пришлось мутировать. Так сказать, вливаться в коллектив...

Отсюда черепахи с размножаемостью кроликов. И водомерки размером с носорога...

Нам предлагали остаться. Посмотреть на ещё что-нибудь. Например, на рыбу-комету. Она, мол, выпрыгивает из воды так высоко, что её принимают за падающую звезду. Затем речь зашла о карманных китах... Потом — о ручных кашалотах...

Но мы уже наглотались приключений. Хотя бы успели вовремя из них выплыть.

Чтобы окончательно не захлебнуться...

Попугайчик запомнил фразу уже на корабле. В первую же ночь разбудил меня со словами: «Водоедка, етит твою мааать...» Оказывается, я разговаривал во сне. Мозг не успевал переваривать впечатления. Поэтому я заново убегал от водомерок. Повторял фразы. Дарвин всемогущий... Если б было море пивом...

А храпел так вообще словом «етить»...

Из мегафона неслась музыка. В основном — классика. Sia перекрикивала Adele... Киркоров по привычке воровал мотивы...

Я порылся в письменном столе. На микроносителе светился автограф. В моем случае это был поцелуй. Две гирлянды из блестящей помады. На память...

Я подключил микроноситель. Начался последний трек Билли Айлиш. Я заметил: музыка неплохо подстёгивает воспоминания. Они как будто начинают танцевать...