Валерий Ковалев — ЧЁРНЫЙ БЕЛОКОНЦОВЫЙ

Отец любил голубей и, когда купил маленький домик, сразу же построил голубятню, которая стала сразу всем: сараем, мастерской с верстаками и полками с инструментами. Но основное пространство занимали помещения для голубей. Одно летнее — наверху и зимнее, из бруса, — внутри и внизу. Все соединялось переходами для птиц и стенками из металлических сеток, птицы были недосягаемы для кошек и для воров, как мы надеялись.

Года два отец покупал голубей, создавал стаю, тратил я на это время и деньги. Некоторые породы голубей стоили больших по тем временам денег, например, желтые и коричневые монахи, чубатые, лохмоногие и крутящие. Это были красивые птицы с хвостами и головками одного цвета, все остальное было белым. Были чаи, чайки, белые и пестрые, были трубачи и были простые голуби, которые нас привлекали не только оперением, но и характером.

Голубей продавали, меняли, дарили и воровали. Голубятники и воры знали друг друга в лицо, но поймать вора было очень сложно, и милиция никогда не расследовала этих дел, не считая их преступлением.

В субботу и воскресенье на городском базаре голубятники занимали свое место, стояли с клетками и ящиками, виртуозно матерясь и обмениваясь информацией о «птичках», о кражах и разборках в связи с ними. Хозяева почтовых голубей заключали пари, потом, расходясь, спокойно выпускали их, и те добирались домой самостоятельно. Драк не было, люди умели подать себя и соблюдали вековой этикет голубятников. Конечно, вокруг вертелась шпана и присматривала голубей для будущих набегов, но и шпану запоминали тоже. Пойманных воров по традиции били, били не калеча, но разрисовывая синяками скулы и челюсти.

Самым азартным в голубиной охоте было, увидев чужого голубя в высоком полете, бросить вверх своего и потом посадить этих голубей на свою крышу, заманив чужого в голубятню. Потом дергалась веревочка, и крышка захлапывалась — птичка попадалась в ловушку. Потом, если приходил хозяин голубя, начинались переговоры по строгому ритуалу: сначала говорили о совершенно посторонних делах, потом о причине сходки и условиях возвращения птицы. Полагался выкуп, чаще десять рублей, но если голубь был породистый, то сумма возрастала, но никогда не приближалась к полной стоимости голубя — люди не наживались, люди демонстрировали достоинство голубятника.

Иногда за чужую птицу могли предложить другого голубя, который мог стоить и дороже пойманного.

После нескольких неудачных попыток нас обворовать воры стали ждать своего часа. Когда ночью с саянских гор пришла вода большим валом и за час затопила нас до потолка, а мы жили на высоком берегу, воры на лодках штурмовали наш двор по ночам, и отец постреливал в небо из охотничьего ружья, что действовало убедительно. Голуби остались целы.

Этот голубь прилетел сам. Непородистый, но и не «дикарь», черный, с белыми маховыми перьями на крыльях, с сине-зеленым перламутровым отливом на груди — он был красавец. Ему понравилась белая голубка и он сразу же решил остаться у нас. Мы с отцом его не неволили, не делали «связок» на крыльях и не запирали в клетку. Наверное, он это оценил и никогда не подводил, если мы отвозили его далеко и выпускали в любой части города. Ему приходилось пролетать несколько километров и через стаи голубей, которые могли его привлечь и «посадить» на свою крышу. О его способностях узнали в городе и как-то пригласили на турнир «с рук села». Голубь привозится к чужой голубятне и выпускается с голубем хозяина голубятни из его рук. Хозяин знал, кого из своих голубей выпустить для посадки чужака. Чаще это была голубка, у которой были птенцы и которая рвалась к гнезду. Если твой голубь садился на крышу, его начинали заманивать другими способами, и, если это получалось, то ты его должен был выкупить за сумму, оговоренную условиями спора. Это делалось сразу же. Если твой голубь улетал и терялся из виду, платила другая сторона хозяину голубя. Это была игра, и очень азартная.

Главное, нужно было следить за руками с голубями: некоторые голубятники могли сдавить птицу и покалечить ее, чтобы она села, но за это их могли жестоко наказать по неписаным законам голубятников.

Черный белоконцовый не проиграл ни разу. Я не играл сам, чаще друзья по улице договаривались сами, и мой голубь зарабатывал им десятки, но это в конце концов привело к печальному финалу.

Один парень по имени Иван с немецкой фамилией все время пытался подчинить меня и признать его превосходство в районе. Я не поддавался. Несколько раз меня били по его наущению у нас в поселке или на городских катках, но я был упрям. Он все равно нашел повод мне досадить и подослал человека для покупки черного белоконцевого. Мне предложили деньги за голубя, когда нужно было купить ведерко пшеницы для стаи, и я согласился, но предупредил покупателя, что голубь вернется даже через несколько месяцев, тогда я его не отдам. Тот, не глядя мне в глаза, протянул деньги и сунул голубя за пазуху. Потом мне передали, что голубя купили Ивану, и он сразу же его казнил: оторвал голову одним движением руки. Иван стремился утвердиться любым путем, порой очень жестоким. Затем он навалился на одного паренька, у которого застрелился брат милиционер, а другой брат тянул срок в лагере. Иван с дружками избили его до полусмерти, но у паренька вышел по весне на волю старший брат. Он погулял пару дней, а потом пришел на танцы в клуб и позвал Ивана на улицу. Иван умер через пару недель от побоев.

Я очень переживал потом, что продав голубя, я по существу предал его, и он погиб по моей вине.