santehlit — Когда сам не плох

Народная пословица

Привет, потомок!

Бытует такое: «Если вы проснулись, и у вас ничего не болит, значит, вы умерли». Или от обратного — вы живете, стало быть, обязаны болеть.

Так много видим мы забот,

Когда нас лихорадка бьет,

Когда подагра нас грызет

Иль резь в желудке….

                                    (Р. Бернс)

Еще несколько лет назад я и представить себе не мог, что буду размышлять и разговаривать о здоровье, как о чем-то первостепенном. Теперь достиг такого возраста, когда нормальный средневзвешенный человек выходит на пенсию и интересуется исключительно самочувствием. А про меня давно знакомые судачат: «сбрендил» — ведь не контролирую ежедневно давление с пульсом, не сдаю анализы по понедельникам; припомнить даже не могу, когда последний раз своим желанием посещал поликлинику, будто до нее семь суток на оленях.

Дело вовсе не в богатырском здоровье или наплевательском отношении к своему организму: сколько себя помню, ломал голову над темой долголетия — хотел изобрести такой порядок вещей, при котором здоровью наносится минимальный ущерб. И, знаешь, до чего-то додумался? …

Сейчас кому только не лень с улыбкою, от которой хочется плакать навзрыд, нас поучают жить — что есть и пить, какому лекарю поклоны бить, когда и с кем ложиться спать, когда вставать и как дышать, когда мочу и кал сдавать, во сколько клизму принимать …

Пускай их бесы бороной

В аду щекочут! ...

                                (Р. Бернс)

Живу ведь я — моя очередь небо коптить, и руководствоваться наставлениями, позволять кому-то за меня решать, как жить, не вижу смысла абсолютно. Прочитал множество книг, немало советов слышал в жизни и с экрана, но, руководствуясь Марксовым «подвергай сомнению все», решил — мой собственный организм лучше всех докторов знает, что ему надо: недужится — отлежись. Словом, загнобить себя я не позволю никому.    

Всегда жила со мной беда —

Неурожай, недуг, нужда,

Позор неправого суда,

Долги, убытки...

Но не терпел я никогда

Подобной пытки!

                                       (Р. Бернс)

Много думал, как жизнь свою организовать. Много примеров известных сравнивал — от Данко Горького до пескаря Салтыкова-Щедрина. Сгореть в погоне за мечтой «стань богатым (знаменитым?) или загнись в попытках», а может поберечься — в чем истинная мудрость? Наверно, посередке. Тайна сия велика есть, и очень мне хотелось ее постичь.

Богатство, слава и долголетие совместимы ли? Ведь говорят — хочешь жить без забот и долго, не имей подчиненных. Потому что так всегда бывает — едва достиг человек чего-то, и тут дефолт, наводнение с землетрясением, финансовый кризис. Пережил — так от безносой не уберегся! В общем, вся жисть — война и немцы окружили.

И я уверен, что в аду,

Куда по высшему суду

Я непременно попаду

(В том нет сомнений!),

Ты будешь первою в ряду

Моих мучений.

                                    (Р. Бернс)

Представь нюанс: лежит какой-нибудь рокфеллер в кровати штучной работы, хрипит вздохи последние, а за окном вшивый бомжара выпрашивает корку хлеба — и кто кому завидует? Если к тому же они ровесники — кто победитель в гонке жизней? Годы ушли на то, чтобы понять, чтоб во всем разобраться — ведь человеческая глупость бесконечна.    

Только, пожалуйста, не думай, будто пытаюсь сейчас навязать тебе свое мнение — внимая, все подвергай сомнению. Такое, например — вот говорят: «Чистота — залог здоровья» или «Дизентерия — болезнь грязных рук». Трудно поспорить, но…. Почему щепотку микробов из-под ногтей нельзя признать прививкою от заразы? Видел, каким кумачом пылают щеки сельских ребятишек? Солнце, воздух и вода, скажешь, лучшие в деревне доктора? Но… и нестерильность рук тоже идет на пользу. Парадокс!

Бойтесь своих желаний, ибо они имеют свойство исполняться — кто сказал? Не помню. Но сказал-таки очень верно. У каждого в жизни рано или поздно возникает вопрос: а нужны ли — богатство, слава, женщины и вообще…? Не лучше пригоршню лишнюю здоровья приберечь на черный день или годика два жизни у безносой скоммуниздить? Дожив до определенного возраста, каждый лбом упирается в одну проблему — силы ушли, остались хвори с болями. Так уж устроена наша жизнь — не жизнь, а прямо таки борьба вооруженных сил добра с войсками разума. Кажется, в философии это называют законом «отрицания отрицания» — человек рождается, чтобы умереть.    

Когда это случилось со мной, я сначала не поверил, думал — вот-вот и пройдет: начнется процесс омолаживания организма, надо только правильно организовать свою жизнь. Организовывал-организовывал: бросил пить, курить, начал бегом заниматься — а организм слабеет все, а хвори, как монголы, идут на приступ. Силы уходили — и ничего я с этим не мог поделать: ни физзарядка по утрам, ни бег трусцой не приносили никакого результата. Чаще стали посещать тревога и неуверенность в себе. Сознание наполнилось непривычной тоской задавленного бессилия — даже появилось желание втягивать голову в плечи и виновато прятать взгляд. Вот он каков, старческий синдром!

Кто-то в ситуации такой в религию уходит с головой — «очки втирает» Святой Троице и говорит, что помогает: легче становится душе. Но я никогда не считал «Библию» неоспоримой книгой и ринулся в борьбу за тело — даже молил Зевса шандарахнуть меня молнией, и, может быть, тогда…. Известны ж случаи.

Но предками заложенная в генах слепая вера в справедливость требовала Божества. И я нашел его: мой Бог — Природа! Я ею создан, в ней живу и растворюсь, когда придет мой срок — ведь каждому заслуга по делам его.    

Осталось только мне бессмертную пристроить. А вот с этим начались проблемы. У верующих как — есть ты, есть Бог, налажено общение: ты согрешил-покаялся, а он простил. А как же быть, если Божество в тебе и все вокруг — что, совсем-таки и не грешить? Но не грешить, значит не жить. Нашел компромисс — поскольку Бог во мне, нарушаю заповеди не своею волей: есть на кого свалить. И понеслась душа по кочкам в рай….

Стало легче, и пришла мысль — из тех, что непременно хочется озвучить: вся проблема в выборе. Всего достичь нельзя — легче догнать собственный плевок. Лично я выбираю здоровье здесь и сейчас — к черту рай на небесах и честолюбие земное: хватило дури маяться вполне, завет отца в жизнь претворяя — «в шестьдесят лет денег нет, их и не будет». Все это было для меня вчера. И ступень, на которой остались те мечты, благополучно пройдена: не вышел из меня богач, но стал мудрее и выбираю жизнь!

Да совокупятся, имеющие влечение!

То, что мне сейчас почти шестьдесят, значит только то, что я уже намного пережил Иисуса Христа — какая-то часть жизни закончилась, а какой будет следующая, пока не ясно. Я не стану рыдать по этому поводу или делать вид, что впереди еще о-го-го…! Сколько получится — столько и будет стоять в графе биографии «Годы жизни». Расстраиваться из-за этого глупо. Пытаться вернуть себе энергию и устремления четверть вековой давности бессмысленно. Тогда жил одними заботами, теперь другие на повестке. То, что раньше доставляло удовольствие, иначе как экстрим сейчас не назовешь. С физиологической точки зрения пожилой человек не может расходовать такое же количество энергии, как молодой — его сердце не справится с нагрузкой. Теперь без суеты хочется жить, спокойным, как пульс покойника, и находить приятное в полезном — неспешных наблюдениях и размышлениях. Вот о таком, к примеру….    

Третий десяток холостую, и кто-то, видимо, найдет в этом ущербность — мол, для себя жить не имеет смысла. Ну, смысла жизни никогда я не терял и свиньей себя особой не считаю. А вот жить для кого-то или за счет кого-то — это вопрос.

Лопни мои глаза, говаривал известный искатель сокровищ Джордж Мерри (помнишь такого?) в пикантных ситуациях — и это звучало! Так вот, лопни мои глаза, если кто-то что-то для кого-то делает без корысти. Все отношения между людьми в семье иль обществе замешены на интересе. И не маши руками — придет время, сам это поймешь. Другое дело — каков интерес. Вот за что, к примеру, я люблю тебя и твоих дочек? Как продолжение самого себя. Как свою заявку на бессмертие. Это понятно?        

Теперь, отдав долги все Обществу с Природой, могу пожить я для себя, никого не напрягая и не ложась ни под кого? Невозможно, скажешь? Скажу — трудно, но вполне. Трудности в обществе и на производстве, а дома, наедине с компьютером, какие могут быть ужимки — живи, не хочу. И не лукавь — дешевле будет! Ведь совсем немногие живут так, как хотят. Большинство — как по судьбе получится. А я занимаюсь любимым делом и считаю себя вполне счастливым человеком. Жаль поздновато ко мне пришли эти увлечение и убеждение. Впрочем, про счастье есть такие мысли: счастливый человек — это ребенок в любом возрасте! Дальше пойду и нагло заявлю — хочешь мудро жизнь прожить? спроси меня как!

Идеи в воздухе кружат. Крутой (воспользуюсь твоим сленгом) не тот, кто придумает что-то новое — ничего нового в науке о здоровье никому уже, наверное, не открыть. Крутой тот, кто поймет, что необходимо его собственному организму для долгой и успешной жизнедеятельности. Кто наберется смелости сказать — ищи в себе и ты обрящешь.

Надеюсь, тоже мысль понятна.

Я вдруг подумал — каким ты будешь в мои годы, если поймешь это сейчас? Не могу без улыбки представить — наверное, жизнерадостным старичком с энергией подростка? Когда точно знаешь, что все кончается на свете, и самая свежая новость скоро станет ретро, ничего не остается, как только радоваться жизни — такой, какая она есть. Представь, завидую — я шел к этим вещам мучительно долго.    

Иногда ночью иду в туалет, случайно вижу себя в зеркале и пугаюсь — кто это, седовласый с подержанным рылом? Мне трудно узнавать этого типа: в душе-то чувствую себя совсем другим. Окружающие смотрят на меня как на пенсионера, обращаются: «Слушай, дед...», а мне обидно — сам ты дед сто лет в обед! У меня подружка совсем молодая, невозможно красивая и…. ненасытная. А я еще чувствую, что нужен ей.

У тебя другой возраст, другие заботы.

Когда догоняешь годами Иисуса Христа, просто не можешь не гореть: вся твоя суть — бесконечный адреналин открытий, головокружительный подъем к мечте. Если этого нет, может появиться ощущение, что жизнь, не задавшись, кончилась. Будто ничего стоящего впереди не будет.

Молодым людям некогда задавать себе сложные вопросы — откуда ты, куда идешь? Но жить механически, ни о чем не думая, тоже не выход. Думаешь ты об этом или нет, сии вопросы сами по себе не исчезают — отвечать все равно придется.

Хотя к таким вещам в XXI веке принято относиться свысока. Подумаешь, какие-то вопросы-ответы (своя игра иль угадай мелодию) — куда интереснее просто жить, укладывая мир под себя. У молодежи нынешней адреналина в крови гораздо больше, чем гемоглобина. Она считает себя поколением, которому никто никогда ничего бесплатно не давал, и потому готова брать сама без спроса все. Расталкивая друг друга локтями, взбираясь на утопическую гору благополучия, современные молодые люди или гламурные подонки, как они себя любят называть, становятся мелкими подлецами, расчетливыми ублюдками, циничными тварями и завистливой массой, забывшей напрочь «о доблестях, о подвигах, о славе». Как, например, начальник бывший мой ….    

Кстати, нагнали хлопца по диагнозу беды российской — дурак. И я добавлю — непорядочный: ведь так и не вернул мне долг, мою июльскую зарплату.

Вот говорят о молодых — не их вина, что Система поменяла ценности. Система, обращающая людей в стадных животных и не терпящая индивидуальности. Да, ерунда! Никто тебя в скота не обратит, коль сам того не пожелаешь. Легко свалить на глобализацию собственные пороки и отсутствие моральных принципов: враг, которого нельзя осилить, в нас и сидит.

Но давай дальше о смысле жизни.

На самом деле главнее этого в жизни ничего и нет. Если ты знаешь ответ — можешь жить дальше, с надеждой обозвать себя счастливым человеком. Если нет, жизнь расползется в твоих руках, как тыква сгнившая — не пройдет каких-то…. Но не будем гадать.

У каждого из нас всего одна жизнь, и всякому прожить ее хочется в соответствии со своими устремлениями. Но чаще всего за нас все решают Обстоятельства. И когда, оглянувшись, видишь руины того, о чем мечталось, готов тотчас же умереть от стыда с отчаянием. Именно поэтому слабые личности гасят себя наркотой и алкоголем — все что угодно, лишь бы не думать, в какой кошмар превратилась их судьба.

Может, мы плохо учим нашу молодежь сознательному отношению к жизни? Никто, наверное, ей не говорит, что и над этим тоже надо думать. Никто ей не внушает: то, что изменить не можешь, надо с мужеством преодолеть, а учиться этому высокому искусству надо с детства начинать. Она (молодежь) вырастает, становится взрослой, но не мудрой — из поколения в поколение повторяются ошибки. Ах, если б молодость умела, а старость могла — вот жизнь-то была! Учись быть мудрым, сын, уже сейчас.

Мне было проще — КПСС, как бы ни хаяли ее, давала внятные ответы. Сейчас это кажется смешно, но в СССР была у людей общая мечта, ради которой стоило жить, ради которой многие клали свои жизни. Хоть и звали нашу страну Империей Зла, но уважали. А мы-то знали — чужой земли не надо нам и пяди, но и своей вершка не отдадим. Ну, а то, что отдали, история другая.    

О, дух раздора и войны,

Что носит имя сатаны

И был низвергнут с вышины

За своеволье,

Казни врагов моей страны

Зубною болью!

                                           (Р. Бернс)

Мое мнение: человеку жить незачем, если не понимает, зачем он это делает. Можно долго прятаться от большого вопросительного знака, но чем дольше прячешься, тем больнее потом треснет по затылку. И как в такой ситуации не стать верующим?

Опять, скажешь, за рыбу деньги?

Нет, дорогой! Речь теперь веду о Божестве другом.    

Планктон церквей считает — Бог есть всего основа: если у тебя есть вера и любовь к Нему, то есть надежда на спасение души. Даже жаль, что я — старый некрещеный холостяк и скуп бываю на слова любви. Только не стоит путать эмиграцию с туризмом. Если у тебя есть здоровье, у тебя будет все, о чем мечтаешь ты. ЗДОРОВЬЕ — вот Божество, которому следует служить.

Ну вот, скажешь, опять взялся учить Родину любить! Нельзя без идолов?

Нельзя, дорогой — деликатесно это дело.

Когда-то бабушка научила меня одной-разъединственной молитве: «Ангел мой, иди со мной; ты впереди, я за тобой». Вдуматься-то — и совсем не детская. Только вряд ли есть ангел-хранитель у некрещеного. А за просто так какой хрен будет впрягаться? Скорее всего, и Бог, если он есть, приглядывает за душой — на тело ему наплевать. Тогда кто же мне поможет справляться с хворями?

Попробую-ка сам!

Прежде всего, берясь за проблему, оценил сильные и слабые стороны своего мышления. К сожалению, не обладаю звериным чутьем или интуицией, которая помогает иным счастливчикам в космическом хаосе увидеть путеводную звезду. Ни намека нет на экстрасенсорные способности — Боже, сохрани! Но я аккуратист и формалист — не допускаю небрежностей даже в умственной работе. Никогда не жалею времени на тщательный анализ возможных версий. Мой принцип — ответ на любой вопрос должен быть найден, во что бы то ни стало: терпеть ненавижу неопределенности.

Я ничего не понимаю в устройстве организма, хоть и учился прилежно в школе. Привык уже к собственному невежеству в медицине и не стремлюсь к классическим знаниям. Мне кажется, наука эта давно остановилась в своем развитии: слишком в ней все усреднено и поставлено на поток. У нее в принципе не возникает тех мучительных вопросов, что сейчас меня терзают. Возможно, когда-то они и были, но ответы на них нашлись легко, потому что никто из ученых-медиков не решился переступить порог классики жанра.    

А я не был отягощен их знаниями. Для меня многие общепризнанные медицинские постулаты (а скорее фармацевтические препараты), как тропический ливень эскимосу. Я думал и думал, напрягая голову, не на перспективу, а по факту — пытаясь мысленно проникнуть в очаг боли, устранить ее (боль свою с монструозными чертами) силою… воли, если хочешь, а скорее умственного внушения: утихни, сволочь, я кому сказал!

И черные (белые?) пятна постепенно стирались. Нет, не в области знаний собственной анатомии или психической организации — так и остались невостребованной тайной за семью печатями. Отступали физические боли — зубная, мышечная, внутренних органов — под напором желания. Ну, вроде как от заговора — сильно похоже. Хотя…. Заговор — это скорее бормотание, а у меня в основе злость на недуг, как врага. Злость до мата, до скрежета зубовного. Злость…. сам удивляюсь, до какой же степени!

Я жаворонок — привык просыпаться рано (задолго до того момента, когда надо вставать) и решил использовать эти предподъемные часы на расправу с хворями. Внушением избавился от судорог в мышцах ног, терзавших меня с малолетства. Отступили боли в груди, пугавшие рецидивом туберкулеза. Кажется, иридоциклит отстал — будь он не ладен! Даже простуда сдавалась именно в эти предвосходные часы. Старался — и у меня получалось.

Какое-то время был в такой эйфории, что и «Коламбия пикчерс» себе не представляет. Господи, я перевернул мир с ног на голову! Потом пришло похмелье: начались головные боли — каждая попытка потеснить хворь, заканчивалась ломкой в подчерепном пространстве. Поднимался отнюдь не бодрый, а наоборот.

Пробовал набрасываться на головную боль — она отступала, но погружала психику в паутину собственных страхов и самых пессимистических сценариев будущего, мотающих мне нервы по километру в день. Унылое настроение заставляло искать иные пути оздоровления.

Наезды на хвори сменились уговорами. Собирал всю душеную энергетику, но не в кулак, как прежде — гладил мысленной ладонью больное место: уймись, глупышка, все хорошо! На некоторое время голова успокоилась, а хвори отступили.

Но годы шли под гору — организм слабел и бестолковка снова начала сдавать. В полудреме по утрам отвлекался на какую-нибудь зудящую царапину и в результате просыпался с сильными приступами…. ой, как бы ни мигрени! Такие трансы могли, наверное, оглушить и до шизофрении — долго ль брякнуться с ума?

Гнал от себя эту паранойю и думал, что мозг мой подносился в бесконечных стычках с немощами подступающей старости. Надо новобранцев набирать.

Ветеранов так представлял. Это некая энергетическая субстанция с центром в головном мозге, посредством нервов управляющая всеми процессами в организме и им самим. Это она фиксирует «наезды» на здоровье и руководит их устранением. В обычном режиме да при правильной стимуляции лекарствами она всегда справляется с задачей и успевает восстановиться (зализать раны) после «битвы». Мое волюнтаристическое вмешательство и пренебрежение к терапии сильно ослабили ее — ой, как бы ни безвозвратно!

Пусть мне уже не тридцать три, но становилось страшно: у человека всегда есть что еще отнять. Если раньше считал — изгоню болезнь, легче организму, теперь даже думать боялся, что притупилось самое действенное оружие: кошка бросила котят, пусть резвятся, как хотят.

Я был совершенно выжат и опустошен. Будто сунули меня под пресс, а потом выбросили в ящик для отходов. Запустил здоровье, по-прежнему игнорируя медицину — будущее погружалось в черное болото фатальной неопределенности. Определенно то лишь, что ждут меня в нем стрессы, переутомления, болезни, закат потенции и проблемы с психикой. Не лучшей, но единственно возможной перспективой была сдача на милость айболитов, которые и бармалеи.

Но я держался, находя заделья.

Стал прислушиваться к стенам или смотреть в окно, стремясь уловить звуки чужой жизни — понять, как там они? Одиночество заставляло в диван вжиматься, зарываться в подушку, укрываться одеялом с головой, потому что дальше будет только хуже. Все чаще думалось о том, что жить мне незачем и нечем: недомогания навалились разом — болели грудь и голова, ныли суставы, закладывало уши, на теле появился зуд.

Ел механически, работал, отдыхал и считал себя уже полуистлевшим трупом. Как его? Во-во — человеком в футляре с крышкой и крестом на ней. Жизнь казалась конченой. Научно говоря, пребывал в анабиозе, и единственной функцией моего организма было следовать расписанию, составленному по неведомо кем заведенным биологическим часам. А те, похоже, делали последние круги.

Страх одинокой старости стал на время основой бытия — я чуть с ума не спрыгнул: он будил по ночам, покрывая спину потом липким или постукивая в мозжечок в ответ на мысли о радостях земных. Находил его повсюду — в новостях с экрана, старых фотографиях, в глазах знакомых. И казалось тогда, страх перед будущим — это единственное, что у меня осталось.

Страх довел до того, что чувствовал себя скомканной простыней, пропитанной тревожным потом паникера. С каждым днем среда обитания становилась ко мне все более враждебной. Теперь не задавал себе вопрос «зачем?» по отношению к своей жизни. Слишком очевиден был ответ. Смотрел на чуть освещенный уличным фонарем потолок, убеждаясь, что утро добрым не бывает, и подниматься в эту мерзость не хотелось.

В сон мне — желтые огни,

И хриплю во сне я:

— Повремени, повремени,-

Утро мудренее!

Но и утром всё не так,

Нет того веселья….

                                            (В. Высоцкий)

Тебе любопытно, когда стоит ждать старости — в сорок или пятьдесят?

В тот самый момент, старик, когда перестанешь бороться за свое бессмертие.

Но я не перестал — у меня еще оставались утренние часы, теперь свободные от баталий с хворями. Напряг оба полушария в поисках решения. Не сразу, но однажды пришла спасительная мысль. Заслуга в том ни школьных знаний анатомии — скорей истории. А звучит она так: если энергетика мозга головы вкупе с нервами занимается управлением — суть центурионы организма, то тельцы цветные крови — его легионеры.

И я их бросил в бой, изменив тактику.

Если раньше силою внушения выталкивал прочь боль из тела, то теперь обволакивал ее кровью, дробил на кусочки, волок по сосудам к сердцу и дальше, фильтруя в печени и почках, выбрасывал наружу. Все это мысленно конечно.

Пошел результат: сонм хворей, было прописавшихся, кинулся бежать, вернув мне радость жития. Но триумфат не праздновал: горький опыт заставлял последствий негативных ждать. И не замедлили — начались кровотечения из носа.

Следом появилось ощущение, что окружающая среда усилила свое давление. Несмотря на то, что пытался еще хорохориться, настроение становилось депрессивным. Просыпался с мыслями об обступающих хворях, продолжал день, думая о немощах своих, и спать ложился, размышляя о напастях грядущих. И о будущем, которое представлялось мне все более туманным.    

Снова настроение хоть топись. Снова показалось, что становлюсь нормальным человеком, и вспомнилась подслушанная где-то фраза: «Жизнь, она такая штука — не дай бог никому». Возникло тяжкое предчувствие, что вот-вот наступит какой-то необратимый, катастрофический и глобальный пипец. Конечно, только для меня….

А в конце дороги той —

Плаха с топорами.                                            

                                        (В. Высоцкий)

Просвещенный в медицине ухмыльнется — так ничего же страшного: обычные скачки давления! Ну, может быть. Только вот о давлении артериальном расскажу….

Как-то приехал из Челябинска в Увелку и зашел в гости к сестре. Зять мне стопочку с дороги граммов сто пятьдесят сорокаградусной. И тут звонок отца: «Срочно нужен!» Легок был на ногу тогда — полтора километра в гору на одном дыхании. Влетаю, а дед твой соседкам давление измеряет. «Садись, — приглашает, — заодно». Сто десять на семьдесят после водки и пробежки — совсем не плохо. Не находишь?

Минуло тридцать лет. Пошел на медкомиссию для трудоустройства. Терапевт, давление измеряя, интересуется: «Ваше рабочее?». Я бы знал! Буркнул из памяти: «Сто десять на семьдесят» и огорчил врача. «Сдал организм, — говорит, — сто двадцать на восемьдесят».

Это к тому, что пламенный мотор мой фортелей не любитель — какие могут быть скачки? А по поводу кровотечений версия другая.

Помнится, читал где-то о смерти Екатерины Великой. Когда случился климакс у нее, начались проблемы с кожей ног — струпья какие-то пошли, гнойнички с кровью. Представляешь, видиво? Для членозависимой бабенки это крест на всем смысле жизни. Десятки лекарей не в силах были излечить. Наконец нашелся какой-то итальяшка юркий — грит: «Повелите привезти воды с Азова, из Угла Гнилого». Привезли воды сивашской. Раз ножки царские омыли — кровотечение прекратилось. Два — струпья высохли и с кожи вон. А в третий раз-то не успели — скончалась Самодержица от апоплексического удара.    

Дурак лекарь не понял, что кровотечение через кожу было защитной реакцией организма на ее избыток — слишком много дурнины скопилось в могучем теле шестидесятисемилетней Фике. А я не дурак — сразу понял, что кровотечение из носа это не от давления, а от избытка неочищенной крови: не справляются мои внутренние фильтры с жертвами легионеров.

Позитива это знание не прибавило. Опять уныние подкралось, следом страх. Не знал, что делать дальше: вместе с мудрыми центурионами и доблестные легионеры ослабли в битвах бесконечных. «Война, ваша светлость, большая игра: сегодня — удача, а завтра — дыра». Примерно так было у классика, а у меня сплошной пипец: казалось, веревка, на которой подвешена моя жизнь, перетерлась, лопнула, и я полетел в тартарары.

Хоть бы склон увить плющом,

Мне б и то отрада,

Хоть бы что-нибудь еще...

Все не так, как надо!

                                               (В. Высоцкий)

«Что-нибудь еще» случилось, когда у меня начались проблемы с правым ухом. Увельский врач сказал «увы» своим возможностям и выписал мне направление в челябинскую поликлинику. Ставя «пипец» моему полуслуху областной ухо-горло-нос, однако ободрил историей житейской, которая послужила пинком для мысли.    

Стало быть, молодой боец, раненый в горячей точке, прикован был к постели и оставлен надзором врачей как неизлечимый. Но русский парень врагам не сдается. Где-то услышал он про третий глаз Шивы, который открывается вовнутрь и видит болезни все. А раз видит причину, может и устранить. До костной поверхности натер лоб инвалид и таки добился положительной динамики — начал с кровати подниматься.        

Мне не нужен взгляд вовнутрь — мои кровь и нервы безошибочно находили источники и причины всех болей. Мне нужен взгляд изнутри на незримое глазами — на Природу, например, как некую эзотерическую субстанцию. Правда, это сильно сокращенный общий смысл задуманного.

Организму нужна была подпитка, и я надеялся ее выпросить, случись контакт с Природой. Потому не тер свое надбровье и не представлял в жанре голливудской страшилки вдруг разверзнувшееся во лбу око. Я знал — это будет светящаяся точка в том месте, где у Шивы был третий глаз.    

Представлял ее, представлял — и вот однажды она зажглась. Вернее не потухла. Смежил веки от вспышки света, а светящаяся точка — одна для пары глаз вдруг засветилась в самом центре над бровями. В ту же самую минуту ощутил смешение чувств — тревоги с безрассудством. Й-й-йес! Я это сделал! Так упоительно!

На что он похож, мой третий глаз?

На след прожектора? Да вряд ли. Экран телевизора? Ближе к истине. Детский калейдоскоп? Ну, прямо в точку. Что-то цветное, мозаичное вибрировало, меняя формы — пропадало и появлялось.

Потом совсем пропало, оставив вкус адреналина. Через несколько дней вновь появилось. Потом научился зажигать его собственной волей — стоит только закрыть глаза, представить и….

Так и не понял природу явления — как возникает? что там мелькает? Может, то судьбы перст указующий? Может, открылся во мне дар ясновидца и прорицателя? Ведь какие-то картины чего-то там он (луч? глаз?) мне рисует, и ясно их вижу, только понять не могу никак, что там к чему.

Да, признаться, и не стремлюсь: использую явление по задуманному назначению. Едва почудится, к примеру, приступ кашля — голову нагружаю: окружить врага, локализовать; кровотоки пускаю — на штурм, буржуины, живых не брать; и зажигаю третий глаз, обращенный в никуда (к Природе, например) — помогай, родная, подпитай. Час-полтора до звонка будильника и подъема в постели моей идет битва при Каннах. Враг окружен, наголову разбит и методично уничтожен, а я встаю, как с грядки огурчик.    

Может кто-нибудь эрудированный со здоровым скепсисом назовет изыски мои шапито, медитацией иль сублимацией. Флаг ему в руки! Не буду спорить, но хочу сказать — то было начало, когда считал себя единственным и разнесчастным. Счастливой стала мысль о растворимости в Природе. Говоря твоим языком — вот тогда испытал воистину сумасшедший драйв.

Все внезапно произошло.        

Однажды, проснувшись утром, вдруг ощутил себя здоровым. Ну, почти…. Не ведая с кем воевать, зажег (открыл?) глаз Шивы и мысленно обратился к Природе — поблагодарил, что жив, попросил здоровья впрок и удачи на грядущий день. В тот же миг внутри меня вдруг будто что-то взорвалось: пахнуло жаром, и побежала дрожь, приятно возбуждая организм — то ли моя израненная энергетика вдруг разом воспряла духом и стала в строй, то ли насос накачивающий кровь отвагой увеличил обороты — не знаю. Но факт остался фактом — с того дня жизнь моя стала меняться к лучшему. Осознание того, что азмъ есмь частица Природы, наполняло организм ощущением неуязвимости. Теперь не злюсь на хвори: есть кому сказать — прошу, разберись! И они (хвори то есть), как воспитанные гости, приходят и уходят, не задерживаясь долго.    

Независимый до вздорности я счастлив, поклоняться Nature, потому что знаю — живу, покуда нужен ей. И о смерти теперь думаю, как о переходе на другую службу. Горд своим открытием — Природа это все, и по другому быть не может. Да что там! Мне ужасно повезло родиться здесь и сейчас, познать то, что понял — одна удача на миллион попыток.

Однако борьба со старостью этим не закончилась. Она только начиналась. Мелкие победы над недугами не имели особого смысла. Грядет великая война! Конечно она будет отличаться от того как я могу ее себе сейчас представить, но без боя, видит Бог, не сдамся никогда: с таким союзником грех отступать!

Но пойдем дальше.

Общение с Природой лежа в кровати считал невозможным высокомерием, ведь не заблуждался в мыслях относительно того, кто у кого на службе — нужен был ритуал общения с Божеством.    

Тот день стал памятным.

Помню запахи дыма из садов, где жгли опавшую листву. За околицей озимью зеленело поле, и липли на лицо во времени заблудившиеся нити бабьего лета, а в голове роились сладкие мечты. Над нею небо синее сини — какое только в октябре бывает, и по нему бизоньим стадом брели облака из края в край с темными набухшими животами. Осенний лес, теплый и яркий, пронзительно свежий и почти бесшумный. Одна лишь сварливая сорока, избавившись от конкурентов, вдруг взялась за ноктюрн.

Иду запущенной тропой. О чем-то теплом и былом шуршит опавшая листва — грустит лес, грущу я, и вместе с нами грустит причина всему — Природа.

Тропинка нырнула в густые кусты акаций, и мой путь закончен здесь. В дебрях берез и сосен лиственница, царица леса, перстом указующим торчит — так высока! (помнишь, показывал тебе ее?) Поляна в круг устлана желтым ковром опавшей хвои. Пахнет прелью и сыростью грибной. И тоской по ушедшему лету.    

Вот он, тотем!

Обнимаю могучий ствол, прижимаюсь лбом к мягкой коре. Закрываю глаза и слышу, как ветер шумит вершиной. Она так высока, что Пушкина вспомнишь:

«Кавказ подо мною. Один в вышине….»

Ну, Кавказ ни Кавказ, а лес остальной точно — волнами разбегается в стороны: березы голые с осинами и сосны с зеленью хвои. Но наверх мне сегодня не надо.

Пытаюсь представить лик Природы. Казалось, вот-вот сформируется из пульсирующих узоров в светящемся оке Шивы, но…. в последнее мгновение все куда-то ускользало, расплывалось, истаивало. То ли не время еще — не заслужил, не готов, не…. Да мало ли? А может, вижу, да понять не могу?

Но что это? Ствол вдруг худеет в моих руках. Из-под ног с шелестом и треском возникают ветки, и мягкие иголки хвои — поднимаются, прирастают к стволу, хвоя из желтой становится зеленой и исчезает. Шишки сыпятся снизу вверх. Слышен хор птичьих голосов, шум дождя и вьюги вой….

Юноша с молотком за поясом ловко взбирается по ветвям вверх.

Да, это было. Перед уходом на службу в пограничный флот, я вбил гвоздь в это дерево — как зарок на возвращение: отслужу и вернусь! Ты только дождись!

Прошло много лет, и к лиственнице вернулся сединой убеленный мужчина — не очень требовательный к жизни и не перекладывающий своих забот на чужие плечи. Жизнью не сломанный, годами не согнутый. Во взоре прежние ум и духа сила — все также не подвластные Обстоятельствам. Ни с кем никогда не делился прежде горестями он, надеждами и мечтами — но взялся за перо….    

За шиворот посыпалась кора. Вздрагиваю, глаза открываю.

Над головой в голых ветвях воробей испуганно чирикает и машет крылышками, как записная книжка, подхваченная вихрем — мечется, пытаясь спастись от пустельги, стремительно нарезающей круги. Наконец соображает как — камнем падает мне под ноги и затихает меж кроссовок. Хищная птица улетает прочь, не солоно хлебавши.

Что это? Знак Природы? Стало быть, верно выбран тотем.

Ну что ж, совершим ритуал.

Обнимаю ствол, прижимаюсь лбом, в мыслях прошу: «Матушка Природа, Священная Поляна, Чудо-Дерево дайте мне силы небесные, возьмите боли мои телесные».

Поворачиваюсь спиной, прижимаюсь затылком и ладони на ствол. «Матушка Природа, Священная Поляна, Чудо-Дерево возьмите боли мои физические, дайте мне силы космические».

Небо и космос — от величины тотема, от стремительного полета его вершины в поднебесье.

И уходя: «Пусть будет день удачным!».

Все, ритуал закончен: по телу пробегает теплая дрожь — дышится вольно, голова ясна и просит труда. Лес провожает как родного.

Пока жил на Бугре, утрами сюда прибегал — зимой задолго до восхода солнца; в любую погоду — ну, разве только сильный дождь остановит. Тропил по снежной целине в лютый мороз, метель. И не жалел — здоровье с удачей сторицей окупали риск и труд.

Все закончилось, когда уехал с Бугра.

В краю Пятиозерья тотемных знаков Животворящих Сил Земли видимо-невидимо — на каждом шагу. Я выбрал два, отредактировав молитвы.

Хомутининский заповедный бор, поляна — ветви окруживших ее деревьев украшены цветными лентами. «Дерево любви» — называла это место женщина-гид санатория. Ну, кому что! Только love tree спилено давно — от корня не выше метра почерневший пень. На срезе углубление в виде чаши — природная иль дело рук? — удобна для даров.

Ленточки я не привязывал, мелочь не сыпал в «чашу» — ладони положа на срез, просил: «Матушка Природа, Священная Поляна, Чудо-Дерево возьмите боли мои, дайте силы Земли». Почему, спросишь, так? Так ведь уже говорил: край Пятиозерья — место выхода Животворящих Сил Земли. Причем тут Небеса и Космос?

А на оголовке пирса озера Подборного молил: «Матушка Природа, Священный Край (Пятиозерья), Чудо-Озеро возьмите боли мои, дайте силы Воды». Она воистину здесь Живая.

И уже привычное: «Пусть будет день удачным»,

Вопросов жду твоих — и что? помогает?

Ответ, как говорится, налицо: я жив, здоров в пределах возраста, удачных мыслей череда теснятся в голове. Разве мало, чтобы считать себя вполне счастливым человеком?

За сим остаюсь, твой взбалмошный родитель                                                                А. Агарков

                                                                                                                                                        Санаторий «Урал»

                                                                                                                                                   Декабрь 2013 г.